Страница:
– Как странно… Дети есть только у двух братьев – я имею в виду живых братьев. И никто из детей вами не воспитывался. Вы встретили потомство уже вполне повзрослевшим.
– И тем не менее прекрасно нашли общий язык, – обиженно огрызнулся Рэндом.
После этого король еще раз переговорил с Блейзом, который командовал войсками на передовой заставе, и с Бенедиктом, державшим оборону ближе к Авалону. На Черной Дороге пока сохранялось спокойствие – небольшие дозоры противника удалось уничтожить, а главные силы Хаоса пока не подошли.
Тем временем драконы, которых стало значительно меньше, куда-то улетели, но широкие многомачтовые галеоны врага и стремительные фрегаты Амбера продолжали сближение и оказались на дистанции, с которой могли применить дальнобойное оружие. Катапульты, стоявшие в три ряда на палубах галеонов, стали швырять бочки с горящей смесью. Примерно каждый шестой снаряд падал на корабли амберитов, и матросы торопливо тушили пожары, поливая морской водой.
Открыли огонь амберские пушки. На галеоны обрушился град конических снарядов, начиненных розовым порохом Корзина. Подступы к бухте заволокло тучами дыма. Разрядив орудия левого борта, корабли Жерара без промедления выполнили разворот «все вдруг» и дали залп правым бортом. Хлестнули потоки серебряной картечи, сметавшие суетившихся на палубах моряков Хаоса, а также паруса, надстройки, катапульты. Семь вражеских кораблей тонули, полыхая, как промасленные факелы.
Корабли амберитов дали еще пару залпов обоими бортами, заметно сократив количество вражеских галеонов. Впрочем, галеоны тоже продолжали бросать зажигательные снаряды, и еще несколько фрегатов были охвачены пожарами. Вокруг кораблей поднимались клубы пара – это испарялась вода, доведенная до кипения пламенем, струившимся из ран погибших демонов.
Пользуясь численным превосходством, Жерар бросил большую часть своих кораблей на абордажный приступ. Тем временем эскадра Мартина выскользнула из эпицентра сражения, перезарядила пушки и ударила по флоту Хаоса с тыла. Количество мачт заметно убавилось. Прикинув, что теперь на каждый галеон приходится по три-четыре фрегата, Корвин перестал следить за битвой на море, исход которой был уже предрешен.
Корвин подумал, что теперь самое время обменяться информацией с товарищами по оружию, и начал с Рэндома. Ожившая Карта сказала голосом младшего брата:
– Будь готов.
– С моей стороны все спокойно, – сообщил Корвин. – Наш флот, считай, победил с крупным счетом, так что десанта не предвидится.
– Это я и сам вижу. – Король издал нервный смешок. – Но Блейз передает, что мимо него двинулись большие батальоны.
– Может, я козырнусь туда? – загорелся серебристо-черный.
– Бен уже предлагал свои услуги. Блейз его послал. Так что держи связь по Карте.
Корвин торопливо разложил на пушечном лафете Козыри братьев и сестер, получив возможность следить за событиями в нескольких Отражениях, прилегавших к Авалону.
Дальше всех в глубину Теней был выдвинут корпус Блейза – двадцать тысяч рослых краснокожих горцев, которые однажды едва не взяли штурмом Амбер. Вскоре после того, как завязалось сражение на море, наблюдатели этого войска заметили движение на Черной Дороге. Сначала прошел отряд разведчиков – сотня рогатых великанов проскакала верхом на мохнатых зверях вроде больших гиен. Краснокожие запоздало разрядили арбалеты, и несколько врагов превратились в огненные столбы факелов.
Спустя некоторое время показался второй, более многочисленный отряд тех же существ. На этот раз их ждали, и в сторону Черной Дороги полетели сотни стрел, поражавших врага дюжинами. Встретив препятствие, вражеский генерал решил расчистить путь своим главным силам. Не меньше тысячи воинов Хаоса сошли с Черной Дороги и атаковали амберитов. Скакуны-гиены рвали краснокожих бойцов клыками и когтями, а сами наездники поражали солдатиков Блейза длинными изогнутыми саблями и трезубцами, насаженными на массивные бронзовые древки. А тем временем, под прикрытием этого отряда, по сверхъестественной трассе продолжали двигаться на Амбер другие части.
Первым натиском противник опрокинул и раздавил редкую цепочку горцев, стоявших вплотную к Черной Дороге и прикрывавших собой арбалетчиков. В этой линии Блейз предусмотрительно разместил худших: преступников, пьяниц и прочих отщепенцев, от которых отреклись старейшины кланов. Дождавшись, когда наемники Хаоса расправятся с изгоями, принц двинул в атаку шесть тысяч пехотинцев. Свирепые дети гор устремились на врага, горланя песни и выкрикивая проклятия.
Краснокожие здоровяки воевали по-своему – разбившись на небольшие отряды, каждый из которых включал пять-шесть солдат с алебардами, десяток меченосцев и несколько лучников или арбалетчиков. Они дрались умело и настырно, поскольку верили, что после смерти попадут в страну вечного кайфа, да к тому же превосходили врага числом. Под их натиском рогатые начали пятиться, а с флангов уже подобрались горцы-охотники, без промаха разившие неприятеля из огромных луков, стрелы прошивали насквозь даже слона.
– Братишка, тебе не нужна помощь? – возбужденно спросил Корвин.
– Спроси у Бена, что я ответил ему! – огрызнулся Блейз.
Корвин укоризненно припомнил:
– Много лет назад мне тоже предлагали. С тем же результатом. Это кончилось гибелью Авалона и столетиями торжества Хаоса.
– На этот раз Черная Дорога пролегла иначе.
– Лунные Всадники атаковали нас, когда никакой Черной Дороги не было в помине.
Его доводы не произвели никакого действия. Махнув рукой, Блейз повел в атаку кавалерию. Многотысячные лавы, выставив копья, обрушились на поредевшие ряды рогатых всадников. Вражеский авангард был окружен в трех сотнях шагов от опустевшей Черной Дороги. А за спиной у наемников, на трассе Логрус – Лабиринт больше не было войск противника: армия вторжения миновала этот участок и теперь направлялась прямиком в объятия Бенедикта.
Как и предрекали оракулы Эльсинора, на главные силы амберитов навалились тысячи долговязых скелетов, серокожих оборотней и кентавров. Был лишь один сюрприз, о котором забыли предупредить магические зеркала: скелеты оказались огнедышащими и вооружены были огненными мечами – цилиндрическими трубками, извергавшими потоки искр. Другая неприятность проистекала из анатомии противника: многие пули и стрелы пролетали насквозь, не причиняя повреждений решетчатым корпусам.
С нечеловеческой скоростью размахивая хлеставшими из рукояток струями пламени, скелеты прорубились через первый эшелон амберской гвардии. Даже лучшие бойцы Бенедикта погибали, убивая одного врага в обмен на десяток своих однополчан. Корвин увидел в Козыре, как старший брат отдает приказ, посылая в бой свежие подкрепления.
Полк за полком подходили к передовой, чтобы полечь под натиском страшных противников.
На этом кадре Корвину пришлось отвлечься: осложнения подстерегли его здесь, в Авалоне.
Высоко в небе появились драконы, летевшие гуськом со стороны моря. Приблизившись к береговой линии, крылатые звери вошли в пике.
– Пушкари, враг над нами! – крикнул Корвин.
Артиллеристы бросились крутить поворотные колеса, и стволы пушек медленно обратились жерлами вверх, навстречу снижающейся стае.
– Огонь! – скомандовал серебристо-черный.
Орудия выплюнули огонь, дым и пригоршни серебряных шариков. С опозданием на несколько секунд дали залп пушки второго форта. Несколько драконов превратились в беспорядочно падающие комки мохнатого пламени. Остальные, избежавшие попаданий либо получившие легкие ранения, садились на берег, с их спин спрыгивали на землю двуногие существа в латах и с течами в руках.
Схватив винтовку, Корвин уложил рыцаря Хаоса, облаченного в сверкающие доспехи. Затем, переместив точку прицеливания, всадил несколько пуль в ближайшего дракона. Рыцаря и дракона окутал огонь.
Однажды такое уже случалось. Давным-давно, в одной из прежних жизней. В те дни он был молодым, в меру злым и наивным. Теперь же Корвин люто ненавидел тех, кто посягнул на вернувшийся из небытия город его молодости.
К месту высадки десанта сбегались солдаты, стреляя из винтовок и швыряя гранаты. Драконы и их наездники падали один за другим, превращая берег во множество костров. Корвин продолжал методично давить на спуск: выстрел в дракона, выстрел вдемона.
Истребление прекратилось, когда нападавших осталось не больше полудюжины, а все драконы были перебиты. Уцелевшие рыцари попытались козырнуться в безопасные Отражения, но Корвин, призвав на помощь силу Лабиринта, лишил магии вражеские Карты. Потом солдаты из Риига сомкнули кольцо, и десантники благоразумно сложили оружие.
Подбежав к пленникам, Корвин прошел вдоль шеренги, злобно глядя в перекошенные от страха и унижения лица демонов. Один из них привлек внимание принца – показался знакомым прикрепленный к нагрудной броне герб, изображающий стоявшую на хвосте Змею. Зацепив острием Грейсвандира забрало рыцаря, Корвин сбросил с него шлем, присмотрелся и медленно проговорил:
– Кажется, нас представляли друг другу Ты сопровождал жреца Бансиса, когда я принимал капитуляцию Хаоса.
– Да, мой лорд, – тихо подтвердил пленник.
– Точно, ты – сын верховного жреца, – убежденно сказал амберит. – Виконт… забыл имя. Кажется…
– Греб, – подсказал виконт.
– Ценная добыча, – обрадовался принц – За тебя можно будет получить неплохой выкуп.
Он приказал увести пленных, а сам построил батальон стрелков и, не дожидаясь приглашения, отправился на подмогу Бенедикту.
Бросив в контратаку гренадеров, старший сын покойного Оберона сумел выправить положение. Разрывы гранат, начиненных все тем же розовым порохом, нанесли воинству Хаоса ощутимый ущерб, светящиеся скелеты отпрянули, напутствуемые пулями и стрелами. В этот момент подоспел батальон, который привел Корвин
Две сотни стрелков из Риига ударили с фланга, опустошив ряды неприятеля плотными продольными залпами. Скелеты перестроились под выстрелами, теряя десятки бойцов, и бросились в новую атаку, смяв гвардейцев Бенедикта.
Однако прорвавшись сквозь сдвоенную линию пехотинцев, они рухнули в волчью яму глубиной с трехэтажный дом. Первые ряды кентавров упали на дно, напоровшись на торчавшие из грунта стержни заостренной арматуры, а сверху на них свалились напиравшие сзади скелеты. Потом заполыхал бензин, предусмотрительно налитый в траншею, и Прерывающие Полет лишились еще нескольких сот бойцов. С начала сражения в этой Тени армия Хаоса потеряла почти половину живой силы.
Ружейный огонь между тем не ослабевал, тяжелая конница Амбера встречным ударом отбросила колонну, пытавшуюся продвинуться по направлению к Авалону. Воспользовавшись замешательством противника, Бенедикт подал команду к общему контрнаступлению. За каждого убитого врага амбериты платили тремя своими солдатами, но десятикратное численное превосходство позволяло жертвовать пушечным мясом, которого так много в подвластных Отражениях.
И светящиеся скелеты, дрогнув, отступили на Черную Дорогу. Вслед бегущим прозвучали последние выстрелы, оставившие на антрацитовой трассе немало костров чистого голубого огня – так сгорало родовое дворянство.
Впрочем, потомки Змеи быстро ушли от пуль, укрывшись в соседних Тенях. Они стремительно возвращались в Хаос и уже считали себя в безопасности, но им еще предстояло пройти через реальность, где стояло войско Блейза. Здесь врага поджидали козырнутые из Авалона и Амбера пушки и солдаты с винтовками. Грянули залпы, волны серебряной картечи понеслись вдоль Черной Дороги, сметая скелетов, серокожих, богомолов, кентавров, рогатых наездников, двуногих козлов с волчьими харями. Спастись удалось немногим.
– Фауст придумал порох для Хаоса?! – почтительно спросил Блейз.
Вервольф покрикивал на солдат, устанавливавших на холме громадную паровую гаубицу дримландского производства. Между делом герцог объяснил амберитам, что пороха нет, но орудие все равно будет стрелять, причем изобретение сделано смертными подданными Нирваны.
– У меня появилась идея, – шепнул Корвин на ухо Бенедикту. – Почему бы нам не попробовать атомную бомбу? Какие бы идиотские законы ни действовали в этом крыле Мироздания, вещество все равно состоит из атомов, а ядра все равно должны делиться, выделяя бездну энергии
– Не сегодня! – отрезал старший брат. – Но мы обязательно попробуем. Без посторонних.
Они переговаривались совсем тихо, чтобы слова не достигли барабанных перепонок Вервольфа. Нирванец появился у стен пограничной твердыни Хаоса без приглашения, но привел с собой пехотную колонну и три гаубицы. Сын варварского царя попросил Рэндома разрешить полевые испытания нового стенобойного снаряда. Король охотно дал согласие, и теперь амбериты с интересом ждали результатов. Когда орудия были расставлены на позициях и запылали дрова в топках паровых котлов, к сыну неожиданно козырнулась Геката с небольшой свитой.
На правах старого знакомого Корвин представил царицу Рэндому и спросил, намерена ли она лично участвовать в битве.
– Я же не амазонка, – засмеялась гостья. – Хочу посмотреть, как мой мальчик будет крушить эти стены.
– Зрелище, весьма полезное для душевного спокойствия, – согласился Рэндом и деликатно добавил: – Ваше величество, мы слышали про пленение герцога Мефисто. Нет ли новых известий о его судьбе?
– Новостей пока нет, – довольно равнодушно сказала Геката. – Но я полагаю, Дара захочет убить его.
– Я попрошу Мерлина освободить Мефа, – мрачно произнес Корвин.
– Вряд ли это поможет. – На лице нирванской царицы появилась неожиданная улыбка, – Но мы все равно благодарны тебе за участие.
Ее реакция удивила Корвина, и он сказал, склонив голову:
– Вы так спокойны, когда Мефисто в смертельной опасности.
– Кажется, Фау говорил вам, что членов нашей семьи очень трудно убить, – заметила Геката. – Практически невозможно.
Рэндом заметил с легким осуждением:
– Ваша семья слишком сильно верит в собственную неуязвимость.
Пожав плечами, Геката процедила не без вызова:
– До сих пор никому не удалось убить моих детей. Хотя желающих хватало.
Она отвернулась, демонстрируя, что не желает продолжать эту тему. Догадываясь, что царица в глубине души переживает за сына, Корвин оставил монархов молчать вдвоем, а сам сдал Карту Бенедикта и попросил:
– Бен, проведи меня.
Из Козыря высунулась рука, и Корвин, ухватив ладонь старшего брата, шагнул на плоскую, как стол, возвышенность, на которой стояли орудия и пыхтели паровые котлы.
– Оригинальная идея, – вполголоса сообщил Бенедикт. – Они воспользовались энергией, которая действует во всех Отражениях.
Гаубицы с грохотом швырнули снаряды-зажигалки по навесным траекториям, которые завершались внутри крепости. Над стенами показались струйки дыма, потом выглянули языки пламени. После второго залпа пожаров стало больше. Амбериты полагали, что Вервольф будет стрелять, пока весь город не превратится в огненный океан, однако нирванец приказал артиллеристам навести все гаубицы на участок стены, расположенный прямо перед позицией батареи.
Когда прогремели еще три залпа, часть стены обрушилась. Вервольф удовлетворенно завыл – получилось очень похоже на волка – и приказал канонирам снизить прицел, чтобы быть готовыми к отражению атаки. Амбериты были потрясены, если не возмущены осторожностью герцога. Принцы наперебой требовали продолжать расстрел крепости, чтобы увеличить проломы и открыть путь штурмовым колоннам. Снисходительно поглядев на союзников, Оборотень насмешливо пояснил:
– Противник наш мыслит примитивно, поэтому я заранее знаю, что он предпримет на каждом этапе сражения.
Он рассказал, как совсем недавно, преследуя напавших на Дримландию тварей, вышел к другой пограничной крепости Хаоса и разрушил гаубицами стену на довольно большом протяжении. Осажденные демоны безрассудно вышли из ворот, намереваясь погасить паровые котлы, как они сделали это в Дримландии. Однако Вервольф ждал такой контратаки и ударил прямой наводкой по живой силе. После этого крепость можно было брать голыми руками.
– И чем же все кончилось? – полюбопытствовал Блейз.
– Я разнес ту крепость по камушку, и к Нирване присоединилось еще два Отражения, – похвастался герцог.
– Почему же ты думаешь, что противник повторит такую контратаку? – спросил Рэндом.
– Потому что они всегда действуют по одному шаблону и наверняка постараются лишить нас артиллерии. У них просто не остается другого выхода… Ну, вот и началось.
Напротив артиллерийских позиций распахнулись крепостные ворота, выпустив несколько сот рыцарей и других существ, способных владеть оружием. Амбериты зааплодировали. Дождавшись момента, когда защитники крепости заполнят все поле перед укреплениями, Вервольф приказал открыть огонь.
XI
– И тем не менее прекрасно нашли общий язык, – обиженно огрызнулся Рэндом.
После этого король еще раз переговорил с Блейзом, который командовал войсками на передовой заставе, и с Бенедиктом, державшим оборону ближе к Авалону. На Черной Дороге пока сохранялось спокойствие – небольшие дозоры противника удалось уничтожить, а главные силы Хаоса пока не подошли.
Тем временем драконы, которых стало значительно меньше, куда-то улетели, но широкие многомачтовые галеоны врага и стремительные фрегаты Амбера продолжали сближение и оказались на дистанции, с которой могли применить дальнобойное оружие. Катапульты, стоявшие в три ряда на палубах галеонов, стали швырять бочки с горящей смесью. Примерно каждый шестой снаряд падал на корабли амберитов, и матросы торопливо тушили пожары, поливая морской водой.
Открыли огонь амберские пушки. На галеоны обрушился град конических снарядов, начиненных розовым порохом Корзина. Подступы к бухте заволокло тучами дыма. Разрядив орудия левого борта, корабли Жерара без промедления выполнили разворот «все вдруг» и дали залп правым бортом. Хлестнули потоки серебряной картечи, сметавшие суетившихся на палубах моряков Хаоса, а также паруса, надстройки, катапульты. Семь вражеских кораблей тонули, полыхая, как промасленные факелы.
Корабли амберитов дали еще пару залпов обоими бортами, заметно сократив количество вражеских галеонов. Впрочем, галеоны тоже продолжали бросать зажигательные снаряды, и еще несколько фрегатов были охвачены пожарами. Вокруг кораблей поднимались клубы пара – это испарялась вода, доведенная до кипения пламенем, струившимся из ран погибших демонов.
Пользуясь численным превосходством, Жерар бросил большую часть своих кораблей на абордажный приступ. Тем временем эскадра Мартина выскользнула из эпицентра сражения, перезарядила пушки и ударила по флоту Хаоса с тыла. Количество мачт заметно убавилось. Прикинув, что теперь на каждый галеон приходится по три-четыре фрегата, Корвин перестал следить за битвой на море, исход которой был уже предрешен.
Корвин подумал, что теперь самое время обменяться информацией с товарищами по оружию, и начал с Рэндома. Ожившая Карта сказала голосом младшего брата:
– Будь готов.
– С моей стороны все спокойно, – сообщил Корвин. – Наш флот, считай, победил с крупным счетом, так что десанта не предвидится.
– Это я и сам вижу. – Король издал нервный смешок. – Но Блейз передает, что мимо него двинулись большие батальоны.
– Может, я козырнусь туда? – загорелся серебристо-черный.
– Бен уже предлагал свои услуги. Блейз его послал. Так что держи связь по Карте.
Корвин торопливо разложил на пушечном лафете Козыри братьев и сестер, получив возможность следить за событиями в нескольких Отражениях, прилегавших к Авалону.
Дальше всех в глубину Теней был выдвинут корпус Блейза – двадцать тысяч рослых краснокожих горцев, которые однажды едва не взяли штурмом Амбер. Вскоре после того, как завязалось сражение на море, наблюдатели этого войска заметили движение на Черной Дороге. Сначала прошел отряд разведчиков – сотня рогатых великанов проскакала верхом на мохнатых зверях вроде больших гиен. Краснокожие запоздало разрядили арбалеты, и несколько врагов превратились в огненные столбы факелов.
Спустя некоторое время показался второй, более многочисленный отряд тех же существ. На этот раз их ждали, и в сторону Черной Дороги полетели сотни стрел, поражавших врага дюжинами. Встретив препятствие, вражеский генерал решил расчистить путь своим главным силам. Не меньше тысячи воинов Хаоса сошли с Черной Дороги и атаковали амберитов. Скакуны-гиены рвали краснокожих бойцов клыками и когтями, а сами наездники поражали солдатиков Блейза длинными изогнутыми саблями и трезубцами, насаженными на массивные бронзовые древки. А тем временем, под прикрытием этого отряда, по сверхъестественной трассе продолжали двигаться на Амбер другие части.
Первым натиском противник опрокинул и раздавил редкую цепочку горцев, стоявших вплотную к Черной Дороге и прикрывавших собой арбалетчиков. В этой линии Блейз предусмотрительно разместил худших: преступников, пьяниц и прочих отщепенцев, от которых отреклись старейшины кланов. Дождавшись, когда наемники Хаоса расправятся с изгоями, принц двинул в атаку шесть тысяч пехотинцев. Свирепые дети гор устремились на врага, горланя песни и выкрикивая проклятия.
Краснокожие здоровяки воевали по-своему – разбившись на небольшие отряды, каждый из которых включал пять-шесть солдат с алебардами, десяток меченосцев и несколько лучников или арбалетчиков. Они дрались умело и настырно, поскольку верили, что после смерти попадут в страну вечного кайфа, да к тому же превосходили врага числом. Под их натиском рогатые начали пятиться, а с флангов уже подобрались горцы-охотники, без промаха разившие неприятеля из огромных луков, стрелы прошивали насквозь даже слона.
– Братишка, тебе не нужна помощь? – возбужденно спросил Корвин.
– Спроси у Бена, что я ответил ему! – огрызнулся Блейз.
Корвин укоризненно припомнил:
– Много лет назад мне тоже предлагали. С тем же результатом. Это кончилось гибелью Авалона и столетиями торжества Хаоса.
– На этот раз Черная Дорога пролегла иначе.
– Лунные Всадники атаковали нас, когда никакой Черной Дороги не было в помине.
Его доводы не произвели никакого действия. Махнув рукой, Блейз повел в атаку кавалерию. Многотысячные лавы, выставив копья, обрушились на поредевшие ряды рогатых всадников. Вражеский авангард был окружен в трех сотнях шагов от опустевшей Черной Дороги. А за спиной у наемников, на трассе Логрус – Лабиринт больше не было войск противника: армия вторжения миновала этот участок и теперь направлялась прямиком в объятия Бенедикта.
Как и предрекали оракулы Эльсинора, на главные силы амберитов навалились тысячи долговязых скелетов, серокожих оборотней и кентавров. Был лишь один сюрприз, о котором забыли предупредить магические зеркала: скелеты оказались огнедышащими и вооружены были огненными мечами – цилиндрическими трубками, извергавшими потоки искр. Другая неприятность проистекала из анатомии противника: многие пули и стрелы пролетали насквозь, не причиняя повреждений решетчатым корпусам.
С нечеловеческой скоростью размахивая хлеставшими из рукояток струями пламени, скелеты прорубились через первый эшелон амберской гвардии. Даже лучшие бойцы Бенедикта погибали, убивая одного врага в обмен на десяток своих однополчан. Корвин увидел в Козыре, как старший брат отдает приказ, посылая в бой свежие подкрепления.
Полк за полком подходили к передовой, чтобы полечь под натиском страшных противников.
На этом кадре Корвину пришлось отвлечься: осложнения подстерегли его здесь, в Авалоне.
Высоко в небе появились драконы, летевшие гуськом со стороны моря. Приблизившись к береговой линии, крылатые звери вошли в пике.
– Пушкари, враг над нами! – крикнул Корвин.
Артиллеристы бросились крутить поворотные колеса, и стволы пушек медленно обратились жерлами вверх, навстречу снижающейся стае.
– Огонь! – скомандовал серебристо-черный.
Орудия выплюнули огонь, дым и пригоршни серебряных шариков. С опозданием на несколько секунд дали залп пушки второго форта. Несколько драконов превратились в беспорядочно падающие комки мохнатого пламени. Остальные, избежавшие попаданий либо получившие легкие ранения, садились на берег, с их спин спрыгивали на землю двуногие существа в латах и с течами в руках.
Схватив винтовку, Корвин уложил рыцаря Хаоса, облаченного в сверкающие доспехи. Затем, переместив точку прицеливания, всадил несколько пуль в ближайшего дракона. Рыцаря и дракона окутал огонь.
Однажды такое уже случалось. Давным-давно, в одной из прежних жизней. В те дни он был молодым, в меру злым и наивным. Теперь же Корвин люто ненавидел тех, кто посягнул на вернувшийся из небытия город его молодости.
К месту высадки десанта сбегались солдаты, стреляя из винтовок и швыряя гранаты. Драконы и их наездники падали один за другим, превращая берег во множество костров. Корвин продолжал методично давить на спуск: выстрел в дракона, выстрел вдемона.
Истребление прекратилось, когда нападавших осталось не больше полудюжины, а все драконы были перебиты. Уцелевшие рыцари попытались козырнуться в безопасные Отражения, но Корвин, призвав на помощь силу Лабиринта, лишил магии вражеские Карты. Потом солдаты из Риига сомкнули кольцо, и десантники благоразумно сложили оружие.
Подбежав к пленникам, Корвин прошел вдоль шеренги, злобно глядя в перекошенные от страха и унижения лица демонов. Один из них привлек внимание принца – показался знакомым прикрепленный к нагрудной броне герб, изображающий стоявшую на хвосте Змею. Зацепив острием Грейсвандира забрало рыцаря, Корвин сбросил с него шлем, присмотрелся и медленно проговорил:
– Кажется, нас представляли друг другу Ты сопровождал жреца Бансиса, когда я принимал капитуляцию Хаоса.
– Да, мой лорд, – тихо подтвердил пленник.
– Точно, ты – сын верховного жреца, – убежденно сказал амберит. – Виконт… забыл имя. Кажется…
– Греб, – подсказал виконт.
– Ценная добыча, – обрадовался принц – За тебя можно будет получить неплохой выкуп.
Он приказал увести пленных, а сам построил батальон стрелков и, не дожидаясь приглашения, отправился на подмогу Бенедикту.
Бросив в контратаку гренадеров, старший сын покойного Оберона сумел выправить положение. Разрывы гранат, начиненных все тем же розовым порохом, нанесли воинству Хаоса ощутимый ущерб, светящиеся скелеты отпрянули, напутствуемые пулями и стрелами. В этот момент подоспел батальон, который привел Корвин
Две сотни стрелков из Риига ударили с фланга, опустошив ряды неприятеля плотными продольными залпами. Скелеты перестроились под выстрелами, теряя десятки бойцов, и бросились в новую атаку, смяв гвардейцев Бенедикта.
Однако прорвавшись сквозь сдвоенную линию пехотинцев, они рухнули в волчью яму глубиной с трехэтажный дом. Первые ряды кентавров упали на дно, напоровшись на торчавшие из грунта стержни заостренной арматуры, а сверху на них свалились напиравшие сзади скелеты. Потом заполыхал бензин, предусмотрительно налитый в траншею, и Прерывающие Полет лишились еще нескольких сот бойцов. С начала сражения в этой Тени армия Хаоса потеряла почти половину живой силы.
Ружейный огонь между тем не ослабевал, тяжелая конница Амбера встречным ударом отбросила колонну, пытавшуюся продвинуться по направлению к Авалону. Воспользовавшись замешательством противника, Бенедикт подал команду к общему контрнаступлению. За каждого убитого врага амбериты платили тремя своими солдатами, но десятикратное численное превосходство позволяло жертвовать пушечным мясом, которого так много в подвластных Отражениях.
И светящиеся скелеты, дрогнув, отступили на Черную Дорогу. Вслед бегущим прозвучали последние выстрелы, оставившие на антрацитовой трассе немало костров чистого голубого огня – так сгорало родовое дворянство.
Впрочем, потомки Змеи быстро ушли от пуль, укрывшись в соседних Тенях. Они стремительно возвращались в Хаос и уже считали себя в безопасности, но им еще предстояло пройти через реальность, где стояло войско Блейза. Здесь врага поджидали козырнутые из Авалона и Амбера пушки и солдаты с винтовками. Грянули залпы, волны серебряной картечи понеслись вдоль Черной Дороги, сметая скелетов, серокожих, богомолов, кентавров, рогатых наездников, двуногих козлов с волчьими харями. Спастись удалось немногим.
– Фауст придумал порох для Хаоса?! – почтительно спросил Блейз.
Вервольф покрикивал на солдат, устанавливавших на холме громадную паровую гаубицу дримландского производства. Между делом герцог объяснил амберитам, что пороха нет, но орудие все равно будет стрелять, причем изобретение сделано смертными подданными Нирваны.
– У меня появилась идея, – шепнул Корвин на ухо Бенедикту. – Почему бы нам не попробовать атомную бомбу? Какие бы идиотские законы ни действовали в этом крыле Мироздания, вещество все равно состоит из атомов, а ядра все равно должны делиться, выделяя бездну энергии
– Не сегодня! – отрезал старший брат. – Но мы обязательно попробуем. Без посторонних.
Они переговаривались совсем тихо, чтобы слова не достигли барабанных перепонок Вервольфа. Нирванец появился у стен пограничной твердыни Хаоса без приглашения, но привел с собой пехотную колонну и три гаубицы. Сын варварского царя попросил Рэндома разрешить полевые испытания нового стенобойного снаряда. Король охотно дал согласие, и теперь амбериты с интересом ждали результатов. Когда орудия были расставлены на позициях и запылали дрова в топках паровых котлов, к сыну неожиданно козырнулась Геката с небольшой свитой.
На правах старого знакомого Корвин представил царицу Рэндому и спросил, намерена ли она лично участвовать в битве.
– Я же не амазонка, – засмеялась гостья. – Хочу посмотреть, как мой мальчик будет крушить эти стены.
– Зрелище, весьма полезное для душевного спокойствия, – согласился Рэндом и деликатно добавил: – Ваше величество, мы слышали про пленение герцога Мефисто. Нет ли новых известий о его судьбе?
– Новостей пока нет, – довольно равнодушно сказала Геката. – Но я полагаю, Дара захочет убить его.
– Я попрошу Мерлина освободить Мефа, – мрачно произнес Корвин.
– Вряд ли это поможет. – На лице нирванской царицы появилась неожиданная улыбка, – Но мы все равно благодарны тебе за участие.
Ее реакция удивила Корвина, и он сказал, склонив голову:
– Вы так спокойны, когда Мефисто в смертельной опасности.
– Кажется, Фау говорил вам, что членов нашей семьи очень трудно убить, – заметила Геката. – Практически невозможно.
Рэндом заметил с легким осуждением:
– Ваша семья слишком сильно верит в собственную неуязвимость.
Пожав плечами, Геката процедила не без вызова:
– До сих пор никому не удалось убить моих детей. Хотя желающих хватало.
Она отвернулась, демонстрируя, что не желает продолжать эту тему. Догадываясь, что царица в глубине души переживает за сына, Корвин оставил монархов молчать вдвоем, а сам сдал Карту Бенедикта и попросил:
– Бен, проведи меня.
Из Козыря высунулась рука, и Корвин, ухватив ладонь старшего брата, шагнул на плоскую, как стол, возвышенность, на которой стояли орудия и пыхтели паровые котлы.
– Оригинальная идея, – вполголоса сообщил Бенедикт. – Они воспользовались энергией, которая действует во всех Отражениях.
Гаубицы с грохотом швырнули снаряды-зажигалки по навесным траекториям, которые завершались внутри крепости. Над стенами показались струйки дыма, потом выглянули языки пламени. После второго залпа пожаров стало больше. Амбериты полагали, что Вервольф будет стрелять, пока весь город не превратится в огненный океан, однако нирванец приказал артиллеристам навести все гаубицы на участок стены, расположенный прямо перед позицией батареи.
Когда прогремели еще три залпа, часть стены обрушилась. Вервольф удовлетворенно завыл – получилось очень похоже на волка – и приказал канонирам снизить прицел, чтобы быть готовыми к отражению атаки. Амбериты были потрясены, если не возмущены осторожностью герцога. Принцы наперебой требовали продолжать расстрел крепости, чтобы увеличить проломы и открыть путь штурмовым колоннам. Снисходительно поглядев на союзников, Оборотень насмешливо пояснил:
– Противник наш мыслит примитивно, поэтому я заранее знаю, что он предпримет на каждом этапе сражения.
Он рассказал, как совсем недавно, преследуя напавших на Дримландию тварей, вышел к другой пограничной крепости Хаоса и разрушил гаубицами стену на довольно большом протяжении. Осажденные демоны безрассудно вышли из ворот, намереваясь погасить паровые котлы, как они сделали это в Дримландии. Однако Вервольф ждал такой контратаки и ударил прямой наводкой по живой силе. После этого крепость можно было брать голыми руками.
– И чем же все кончилось? – полюбопытствовал Блейз.
– Я разнес ту крепость по камушку, и к Нирване присоединилось еще два Отражения, – похвастался герцог.
– Почему же ты думаешь, что противник повторит такую контратаку? – спросил Рэндом.
– Потому что они всегда действуют по одному шаблону и наверняка постараются лишить нас артиллерии. У них просто не остается другого выхода… Ну, вот и началось.
Напротив артиллерийских позиций распахнулись крепостные ворота, выпустив несколько сот рыцарей и других существ, способных владеть оружием. Амбериты зааплодировали. Дождавшись момента, когда защитники крепости заполнят все поле перед укреплениями, Вервольф приказал открыть огонь.
XI
Герцог Мефисто водворен в темницу, где сравнительно недавно томился принц Корвин. Мандор внимательно изучает предметы, найденные при нирванце. К его удивлению и негодованию, среди конфискованного имущества нет ни легендарного колдовского меча по имени Серитойох, ни медальона-спайкарда, ни Козырной Колоды. Лишь пропитанные слабыми чарами разрушения легкий клинок и булавка – оружие наемного убийцы, но не воина.
На всякий случай Мандор просит Кула вывернуть карманы. Оттуда появляются плитки жевательного табака, дешевый серебряный амулет в виде русалки, несколько монет неизвестной чеканки, набор отмычек.
Отпустив великана, Мандор погружается в размышления. Похоже, пленный Мефисто сумел воспользоваться тупостью разбойника и выкинул самые ценные вещички, чтобы не достались Хаосу. Или же Кул нашел колдовские принадлежности и припрятал где-то в Тенях. Но в таком случае приходится предположить, что варвар значительно умнее, чем кажется. В такое трудно поверить, поэтому Мандор отбрасывает пустые подозрения и тихо грустит об утраченных трофеях.
– Ты хорошо потрудился, – сказала Дара.
– Да уж, пришлось попотеть, – согласился Кул, выразительно шлепнув Ясру по ляжке. – Удовлетворить эту сучку было совсем не просто.
Вдовствующая королева презрительно поморщилась. Варвар был не просто варваром. Он был грязной скотиной, вызывал острое отвращение и почти непреодолимое желание повалить его в постель и зверски изнасиловать. Дара с трудом сдерживалась, чтобы не сделать это немедленно. Кошке действительно нужен кот, но кот не должен догадываться, как сильно в нем нуждается изголодавшаяся кошка.
Со дня гибели Кадодиса и бегства Мефа в Хаосе прошло около трех месяцев. В эти сто дней вместилось так много событий, что Даре было не до поиска подходящего любовника. Эпизодические упражнения верхом на Мандоре и тому подобных слабаках в зачет не шли.
– Не старайся казаться тупее, чем ты есть, – сказала она, – Какую награду ты попросишь за Мефисто?
– Вроде бы уже договорились, – удивленно ответил Кул.
– Я думала, ты все-таки захочешь чего-нибудь более прозаического.
– Какого-какого? – насторожился варвар.
– Денег, золота, женщин.
Дикарь оглушительно заржал, распространяя густой аромат чеснока.
– Зачем? – осведомился он. – Когда я стану королем, то сам возьму намного больше, чем могу получить от тебя. Дай небольшое войско – ничего кроме этого не надо.
Внезапно Дара утратила интерес к дальнейшему разговору.
– Получишь, что просил, – сказала она. – Ясра, не слишком утомляй нашего гостя. Он может понадобиться попозже.
Она направилась к гобелену и прошептала пароль, открывающий козырную тропу в дальнее крыло крепости, расположенное в другом Отражении. Ее остановил хриплый и грубый голос Кула, в котором прозвучала тень беспокойства:
– Королева, что-нибудь случилось?
– Не твое дело! – раздраженно огрызнулась она.
– Ты сказала, что снова понадобятся мои услуги.
– Если понадобятся, ты об этом узнаешь.
Дара шагнула через незримую пропасть. По гобелену побежали радужные круги. Потом висевшая на стене тряпка снова стала обыкновенным куском ткани, изображавшим изготовившихся к драке тварей.
Крепость Гангу. В центре пространства, очерченного высокими крепостными стенами, стоит каменная махина, формой напоминающая череп крокодила. Кажется, что замшелые глыбы гранита готовы раскрошиться от древности. В свете бледно-зеленого неба видны цветные мозаики оконных стекол. Вдоль берега бухты тянется полоска сиреневого песка. На песок отбрасывают длинные тени зонтики, под которыми давно не собирается пляжная публика
На башнях изредка перекликаются каркающие голоса часовых. В щелях между плитами стен растут ползучие сорняки, усыпавшие свои волосатые стебли длинными раздвоенными колючками. Целая бригада туповатых демонов – корявые лапы, мохнатые торсы, вечно приоткрытые пасти – прибирается во внутреннем дворике. Когти царапают по узорным плитам дорожек. Демоны медлительно шевелят челюстями и лениво помахивают метелками.
Крепость словно дремлет, вспоминая лучшие времена. Здесь давно нет войны, не случается бурных событий. Лишь изредка происходят малозначительные события: в крепости поселяются новые обитатели, звенит оружие, из ран хлещут потоки огня. Потом снова наступают покой и скука.
Демоны-уборщики судачат о хозяевах. Им молча внимают совсем уж тупые и примитивные твари, которые извечно живут в каменных стенах и ремонтируют повреждения – от мелких трещин до самых тяжелых сквозных проломов. В аллеях назойливо позванивает листва медных деревьев, фонтаны выбрасывают горячие струи ароматного дыма, сплетающего свои колечки в сложные непостоянные фигуры.
Кул и Ясра выходят во двор из флигеля. Демонам не нравится, что варвар-разбойник носит одежду из шкур, которые содраны с их сородичей. Кул, смеясь, скалит клыки, угрожающе замахивается Шипение прекращается, демоны трусливо расползаются подальше от страшного пришельца. Гость хохочет.
Кул вразвалку шагает к дверям, затем, резко изменив курс, бросается на дворников, раздавая внушительне пинки. Демоны разбегаются, издавая пронзительный визг. Удовлетворенный изысканным развлечением, степной атаман весело тискает сладострастно постанывающую Ясру. Затем они в обнимку проходят мимо членистоногой стражи в громадный дом, похожий на череп крокодила.
Зал, куда переместилась Дара, когда-то предназначался для дуэлей. Это было во времена веселой и воинственной королевы Пуц, которая запретила поединки между дворянами под страхом высылки в поселения на амберской границе. Тем не менее молодым забиякам хотелось драться, и владельцы некоторых замков пошли им навстречу, оборудовав дуэльные площадки под вывеской фехтовальных залов.
Прежде захудалые Пути Удящих На Живца не пользовались почтением среди Дворов Хаоса. Однако бойцовый зал сразу принес прабабке Дары популярность, уважение и немалые доходы. Сынки лучших родов слетались сюда, чтобы скрестить клинки с себе подобными.
Дара ностальгически пнула коленкой стоящий в нише доспех из кованой бронзы, украшенный перьями и покрытый алмазной пылью. Каждый клочок просторного помещения был мемориалом, хранившим память о прерванных генеалогиях. Кое-где на полу можно было увидеть плиты с лаконичным упоминанием имени придурка, убитого на этом самом месте.
Сегодня дуэльная площадка превратилась в скучный музейный зал. На стенах пылились добытые в сражениях вражеские знамена и трофейное оружие. Полотна лучших художников изображали сцены победоносных битв, в которых участвовали воины Удящих. Бюсты полководцев и глав Дома. Исторические документы под стеклянными колпаками. Казалось, что воздух пропитан ароматом истории.
Дара не застала те блаженные времена. Она родилась много позже, когда Удящие На Живца утратили там популярность даже среди дуэлянтов. Проклятый Пифрод, сменивший королеву Пуц король-неудачник, отменил запрет на дуэли, и дворяне перестали нуждаться в площадке крепости Ганту. Затянувшаяся на три столетия юность Дары была временем нищеты и унижений. С той поры осталась лишь нестерпимая ненависть к благополучным Дворам и сжигающее желание отомстить за обиды и насмешки…
Вот еще один мемориальный уголок зала – камера для допросов. Стальные прутья клетки видели множество умолявших о снисхождении врагов Хаоса и Дома. Здесь выжигали гениталии, отламывали конечности, заливали во внутренности кислоту. Самых стойких демонов избавляли от скелета. Дара помнила, как ее мать собственноручно пытала Оберона и была обманута, когда король амберитов дал притворное согласие сотрудничать, а затем бежал в Лорайну и сумел реставрировать Лабиринт.
Чтобы прогнать омерзительные воспоминания, пришлось провести мобилизацию всех резервов воли. Надменно вскинувшая голову Дара была похожа на ледяную статую. Недолгие размышления избавили ее от мимолетного желания сменить наряд – короткое, в меру декольтированное платье вполне отвечало торжественности момента. Дара лишь немного подкорректировала внешность, сделав более жесткими волосы и черты лица.
Из рукава скользнула в ладонь Колода, и королева-мать по очереди вызвала всех, кого считала почти верными сподвижниками. Один за другим материализовались Бансис, Мандор, Деспил и стремительно дряхлеющий Сухей. Последним появился и встал поодаль могучий граф Муакос.
На всякий случай Мандор просит Кула вывернуть карманы. Оттуда появляются плитки жевательного табака, дешевый серебряный амулет в виде русалки, несколько монет неизвестной чеканки, набор отмычек.
Отпустив великана, Мандор погружается в размышления. Похоже, пленный Мефисто сумел воспользоваться тупостью разбойника и выкинул самые ценные вещички, чтобы не достались Хаосу. Или же Кул нашел колдовские принадлежности и припрятал где-то в Тенях. Но в таком случае приходится предположить, что варвар значительно умнее, чем кажется. В такое трудно поверить, поэтому Мандор отбрасывает пустые подозрения и тихо грустит об утраченных трофеях.
– Ты хорошо потрудился, – сказала Дара.
– Да уж, пришлось попотеть, – согласился Кул, выразительно шлепнув Ясру по ляжке. – Удовлетворить эту сучку было совсем не просто.
Вдовствующая королева презрительно поморщилась. Варвар был не просто варваром. Он был грязной скотиной, вызывал острое отвращение и почти непреодолимое желание повалить его в постель и зверски изнасиловать. Дара с трудом сдерживалась, чтобы не сделать это немедленно. Кошке действительно нужен кот, но кот не должен догадываться, как сильно в нем нуждается изголодавшаяся кошка.
Со дня гибели Кадодиса и бегства Мефа в Хаосе прошло около трех месяцев. В эти сто дней вместилось так много событий, что Даре было не до поиска подходящего любовника. Эпизодические упражнения верхом на Мандоре и тому подобных слабаках в зачет не шли.
– Не старайся казаться тупее, чем ты есть, – сказала она, – Какую награду ты попросишь за Мефисто?
– Вроде бы уже договорились, – удивленно ответил Кул.
– Я думала, ты все-таки захочешь чего-нибудь более прозаического.
– Какого-какого? – насторожился варвар.
– Денег, золота, женщин.
Дикарь оглушительно заржал, распространяя густой аромат чеснока.
– Зачем? – осведомился он. – Когда я стану королем, то сам возьму намного больше, чем могу получить от тебя. Дай небольшое войско – ничего кроме этого не надо.
Внезапно Дара утратила интерес к дальнейшему разговору.
– Получишь, что просил, – сказала она. – Ясра, не слишком утомляй нашего гостя. Он может понадобиться попозже.
Она направилась к гобелену и прошептала пароль, открывающий козырную тропу в дальнее крыло крепости, расположенное в другом Отражении. Ее остановил хриплый и грубый голос Кула, в котором прозвучала тень беспокойства:
– Королева, что-нибудь случилось?
– Не твое дело! – раздраженно огрызнулась она.
– Ты сказала, что снова понадобятся мои услуги.
– Если понадобятся, ты об этом узнаешь.
Дара шагнула через незримую пропасть. По гобелену побежали радужные круги. Потом висевшая на стене тряпка снова стала обыкновенным куском ткани, изображавшим изготовившихся к драке тварей.
Крепость Гангу. В центре пространства, очерченного высокими крепостными стенами, стоит каменная махина, формой напоминающая череп крокодила. Кажется, что замшелые глыбы гранита готовы раскрошиться от древности. В свете бледно-зеленого неба видны цветные мозаики оконных стекол. Вдоль берега бухты тянется полоска сиреневого песка. На песок отбрасывают длинные тени зонтики, под которыми давно не собирается пляжная публика
На башнях изредка перекликаются каркающие голоса часовых. В щелях между плитами стен растут ползучие сорняки, усыпавшие свои волосатые стебли длинными раздвоенными колючками. Целая бригада туповатых демонов – корявые лапы, мохнатые торсы, вечно приоткрытые пасти – прибирается во внутреннем дворике. Когти царапают по узорным плитам дорожек. Демоны медлительно шевелят челюстями и лениво помахивают метелками.
Крепость словно дремлет, вспоминая лучшие времена. Здесь давно нет войны, не случается бурных событий. Лишь изредка происходят малозначительные события: в крепости поселяются новые обитатели, звенит оружие, из ран хлещут потоки огня. Потом снова наступают покой и скука.
Демоны-уборщики судачат о хозяевах. Им молча внимают совсем уж тупые и примитивные твари, которые извечно живут в каменных стенах и ремонтируют повреждения – от мелких трещин до самых тяжелых сквозных проломов. В аллеях назойливо позванивает листва медных деревьев, фонтаны выбрасывают горячие струи ароматного дыма, сплетающего свои колечки в сложные непостоянные фигуры.
Кул и Ясра выходят во двор из флигеля. Демонам не нравится, что варвар-разбойник носит одежду из шкур, которые содраны с их сородичей. Кул, смеясь, скалит клыки, угрожающе замахивается Шипение прекращается, демоны трусливо расползаются подальше от страшного пришельца. Гость хохочет.
Кул вразвалку шагает к дверям, затем, резко изменив курс, бросается на дворников, раздавая внушительне пинки. Демоны разбегаются, издавая пронзительный визг. Удовлетворенный изысканным развлечением, степной атаман весело тискает сладострастно постанывающую Ясру. Затем они в обнимку проходят мимо членистоногой стражи в громадный дом, похожий на череп крокодила.
Зал, куда переместилась Дара, когда-то предназначался для дуэлей. Это было во времена веселой и воинственной королевы Пуц, которая запретила поединки между дворянами под страхом высылки в поселения на амберской границе. Тем не менее молодым забиякам хотелось драться, и владельцы некоторых замков пошли им навстречу, оборудовав дуэльные площадки под вывеской фехтовальных залов.
Прежде захудалые Пути Удящих На Живца не пользовались почтением среди Дворов Хаоса. Однако бойцовый зал сразу принес прабабке Дары популярность, уважение и немалые доходы. Сынки лучших родов слетались сюда, чтобы скрестить клинки с себе подобными.
Дара ностальгически пнула коленкой стоящий в нише доспех из кованой бронзы, украшенный перьями и покрытый алмазной пылью. Каждый клочок просторного помещения был мемориалом, хранившим память о прерванных генеалогиях. Кое-где на полу можно было увидеть плиты с лаконичным упоминанием имени придурка, убитого на этом самом месте.
Сегодня дуэльная площадка превратилась в скучный музейный зал. На стенах пылились добытые в сражениях вражеские знамена и трофейное оружие. Полотна лучших художников изображали сцены победоносных битв, в которых участвовали воины Удящих. Бюсты полководцев и глав Дома. Исторические документы под стеклянными колпаками. Казалось, что воздух пропитан ароматом истории.
Дара не застала те блаженные времена. Она родилась много позже, когда Удящие На Живца утратили там популярность даже среди дуэлянтов. Проклятый Пифрод, сменивший королеву Пуц король-неудачник, отменил запрет на дуэли, и дворяне перестали нуждаться в площадке крепости Ганту. Затянувшаяся на три столетия юность Дары была временем нищеты и унижений. С той поры осталась лишь нестерпимая ненависть к благополучным Дворам и сжигающее желание отомстить за обиды и насмешки…
Вот еще один мемориальный уголок зала – камера для допросов. Стальные прутья клетки видели множество умолявших о снисхождении врагов Хаоса и Дома. Здесь выжигали гениталии, отламывали конечности, заливали во внутренности кислоту. Самых стойких демонов избавляли от скелета. Дара помнила, как ее мать собственноручно пытала Оберона и была обманута, когда король амберитов дал притворное согласие сотрудничать, а затем бежал в Лорайну и сумел реставрировать Лабиринт.
Чтобы прогнать омерзительные воспоминания, пришлось провести мобилизацию всех резервов воли. Надменно вскинувшая голову Дара была похожа на ледяную статую. Недолгие размышления избавили ее от мимолетного желания сменить наряд – короткое, в меру декольтированное платье вполне отвечало торжественности момента. Дара лишь немного подкорректировала внешность, сделав более жесткими волосы и черты лица.
Из рукава скользнула в ладонь Колода, и королева-мать по очереди вызвала всех, кого считала почти верными сподвижниками. Один за другим материализовались Бансис, Мандор, Деспил и стремительно дряхлеющий Сухей. Последним появился и встал поодаль могучий граф Муакос.