Страница:
– Вы знаете, зачем я вас призвала, – негромко проговорила Дара. – Пришло время решать.
– Я не возражаю, – сообщил Бансис. – Если королева желает этого – пусть Мефисто умрет. Деспил пробубнил, глядя в пустоту:
– Как говаривал старина Флинт, не болтают только мертвецы.
– Только смерть, – прогудел Муакос.
– Хороший нирванец – мертвый нирванец, – проскрежетал старческий голос Сухея. – А герцог Мефисто всегда был хорошим нирванцем. Даже слишком хорошим.
Дара вопросительно поглядела на Мандора. Тот пожал плечами, из которых выросли крылышки нетопыря, и проворчал тоном тоскливого безразличия:
– Мне все равно. Хотя подозреваю, что королева снова допускает ошибку.
– В любом случае лорд Мандор остался в меньшинстве, – резюмировал верховный жрец Храма Змеи. – Ваше величество, кто приведет приговор в исполнение?
– Разве мы уже вынесли приговор? – шутливо удивилась торжествующая Дара.
– А разве нет? – Бансис сверкнул золотыми клыками.
К общему хохоту присоединился даже Мандор. Сияющая от предвкушения мести Дара вдруг вспомнила, что полагается соблюсти видимость приличия и хотя бы сообщить осужденному о скорой казни.
Отряд стражников-монстров приволок из подземелья обвешанного кандалами и гирями нирванского пленника. Голову герцога закрывал плотный черный мешок – тьма не позволяла родичам освободить его посредством козырного контакта.
– Снимите мешок, – разрешила Дара, когда Меф был водворен в клетку.
Если она рассчитывала увидеть искаженное страхом лицо, то просчиталась. Меф был сильно избит, но сохранял спокойствие и приветствовал ее вежливым наклоном головы, после чего быстро оглядел помещение. При этом герцог с непонятной улыбкой задержал взгляд на принявших демоническое обличье олигархах Хаоса и подмигнул Деспилу, который держал его под прицелом арбалета.
– Знакомые места и знакомые лица, – сказал Мефисто почти весело. – Деспил, я рад видеть тебя живым.
Его поведение показалось Даре вызывающим, и королева прорычала, постаравшись вложить в голос утроенную дозу язвительности:
– Как же ты попался так глупо? Какой-то грязный бандит притащил тебя, словно стреноженную овечку.
Покрытое фингалами лицо Мефа растянулось в жутком подобии легендарно-неотразимой улыбки, а полный ехидства голос промурлыкал:
– Я догадался, что моя королева соскучилась по своему верному подручному.
Никогда не понимавшая юмора Дара злобно прошипела:
– Ты выбрал неподходящее время для шуток.
– Чем же оно неподходящее? – искренне удивился нирванец. – Я полагал, меня пригласили, чтобы дать новое задание. Самое время для шуток.
От гнева бледно-лиловое лицо Дары медленно позеленело, а зеленые глаза, наоборот, сделались черными. Тяжело втягивая воздух расширившимися ноздрями, она прошипела, демонстрируя раздвоенный язык:
– Тебя пригласили?
– Выглядело это конечно же грубовато, – признал Мефисто. – Но у тебя всегда было неважно с хорошими манерами. Сказываются тяжелое детство и беспорядочные связи с тупыми солдафонами вроде Бореля и Кадодиса.
Мандор и Бансис невольно улыбнулись. Дара наконец поняла, что пленник издевается, и развеселилась.
– Меф, ты ужасно глуп, – объявила она. – В общем, ты приговорен к смерти и скоро будешь казнен.
– За что, если не секрет? – хладнокровно поинтересовался Мефисто. – Неужели за то, что выполнил приказ избавить твоего сына от конкурентов? Юрт был соперником Мерлина, и я его убрал.
– Ты утомил меня, – сказала Дара.
– Погоди-погоди, – возмутился нирванец. – Твоя подруга Ясра и ее ублюдочный сынок много лет старались угробить твоего первенца. Тем не менее ты вовсе на них не обиделась и даже сделала обоих своими ближайшими подручными.
– Не ближайшими, – попыталась протестовать Дара. – И к тому же я послала тийгу, которая должна была охранять Мерлина.
Раздался знаменитый смех, некогда вдохновивший провинциального хормейстера Шарля на создание единственной в его жизни приличной оперы. Впрочем, даже лучшие басы не умели вкладывать в хохот такие издевательские перекаты, сводившие с ума слушателей.
– Ты здорово наладила охрану сына, – откровенно издеваясь, сказал Дьявол, Сын Вампира, Брат Оборотня. – Послала патологически тупую тийгу, которая даже не поняла, кого надо защищать – Мерлина или Ринальдо. Вдобавок тийга оказалась сексуально озабоченной, влюбилась в Ринальдо и при каждом удобном случае пыталась лечь под него… – Меф причмокнул. – Кстати, почему ты не поручила мне убрать Ринальдо вместе с его мамашей? Наверное, придерживала эту парочку в резерве на случай, если захочешь все-таки избавиться от старшего сына?
Дара непроизвольно дернулась, словно пленник угадал. Меф мило улыбался. Остальные деликатно притворялись, что пропустили намек мимо ушей. Восстановив маску невозмутимости, Дара приказала:
– Муакос, убей его.
Под аккомпанемент дьявольского хохота граф обнажил меч и шагнул к развеселившемуся нирванцу. В десятке ярдов от клетки Муакос скорчился, будто был пронзен нестерпимой болью, и повалился, громко стукнувшись головой о каменные плиты пола.
– Может, еще кто-нибудь попробует? – со смехом предложил Мефисто.
Мешая друг другу, Дара, Мандор и Сухей забормотали магические формулы, окружая клетку предохраняющими чарами. Когда колдовская защита приобрела достаточную прочность, Муакос пошевелился и уполз подальше от страшного пленника.
Предусмотрительно отступив за колоннаду, Мандор выставил еще одну завесу из чар, после чего потребовал от остальных сосредоточиться. Он находил в происходившем слишком много иррационального: Мефисто сумел сломить Муакоса, полноправного Повелителя Хаоса, но совсем недавно почти без сопротивления был пленен дикарем из варварского мирка.
Выслушав его сомнения, Сухей опечаленно изрек:
– Эх, детишки, вы не представляете, с какой силищей связались. Не так-то просто убить демона такого ранга.
– Ты знаешь о нем больше, чем мы? – оскорбленно спросил Бансис. – Почему?
– Есть вещи, о которых не принято говорить вслух, – вздохнул престарелый мастер Искусства, обучивший колдовству не одно поколение аристократов Хаоса.
– Неужели он абсолютно неуязвим? – осведомилась Дара, – Так не бывает.
Не вдаваясь в детали, Сухей поведал, что старший сын царя Нирваны защищен мощным заклятием, наложенным совсем недавно – вероятно, самим царем или его женой, которые принадлежат к узкому кругу посвященных в высшую магию. Сухей долго разглядывал ухмылявшегося Мефа через вставленный в оправу кристалл, после чего неуверенно проговорил:
– Оберегающие его чары отбросят любого демона с тон кой душевной организацией, но бессильны против грубого варвара.
– Кул, – мгновенно догадался Мандор. – Дикарь легко скрутил нирванца, он же и убьет.
Радуясь собственной предусмотрительности, Дара вызвала Кула и Ясру, не забыв похвастаться, что сохранила варвару жизнь именно для такого случая. Выслушав ее, Сухей печально изрек:
– Задача сложнее, чем тебе кажется. Несколько дней назад Мефисто впитал магию Озера Мощи. Он буквально переполнен энергией. Убивать его придется рядом с Логрусом, чтобы чистая энергия Хаоса нейтрализовала защитные возможности проклятой твари.
Они слишком спешили избавиться от демона такой силы, поэтому поручили Ясре немедленно проводить Кула и Мефа в пещеру Логруса. Сами они, разумеется, побоялись присутствовать при казни, и Дара велела подруге передать репортаж о событии при помощи козырной связи.
Узнав о возложенной на него миссии, разбойник восторженно вскричал: «Как давно я ждал этой минуты!» Когда Мандор снял сдерживающие заклинания и Кул вывел пленника из клетки, Мефисто попытался заколдовать варвара, но был нокаутирован ударом громадного кулака. Перекинув через плечо бесчувственное тело нирванского герцога, дикарь двинулся вслед за Ясрой.
Короткая процессия неспешно бредет закоулками Хаоса. Отражения здесь расположены очень тесно, но их ужасно много. Оклемавшийся Мефисто уже способен шевелить собственными ногами. Время от времени он пытается сбежать, но всякий раз Ясра злобно шипит, демонстрируя ядовитый зуб, а Кул легонько бьет пленника по загривку. После этого нирванец на некоторое время становится смирным.
В пещере, где к стенам приколочены ржавыми гвоздями крылатые скелеты распятых ангелов, варвар неожиданно спрашивает:
– Эй, царское отродье, ты спал с Дарой?
– Было дело, – признается Мефисто.
– И как? – В глазах разбойника загорается живой интерес.
– Я рад, что ты не переспишь с этой шлюшкой, – мстительно говорит нирванец и тут же добавляет: – Но мне жаль тебя.
– Почему? – удивляется Кул.
– Потому что тебе не суждено переспать с ней.
– Кто знает, – философски изрекает варвар. – Пошел быстрее, дурак.
Недовольная интересом, который Кул проявляет к ее хозяйке, Ясра предупреждает:
– Поменьше разговаривай с ним. Его не зря называют Дьяволом – любому мозги запудрить может.
– Откуда у меня мозги! – хохочет варвар.
Приговоренный к смерти и его конвой проходят через сады, где каменные цветы распускаются на сверкающих полированной сталью стебельках. Они идут по пустынному парку, в котором ядовитая медь плодов покачивается среди жидкой листвы наполненных ядовитым воздухом деревьев. Идут по облакам, в которых вырублены тюремные камеры, и налипшие на скелетах клочья плоти еще разлагаются, распространяя тонкий букет незнакомых ароматов. Идут через мастерские и лаборатории, где призраки алхимиков продолжают варить адские зелья.
Здесь нет привычных направлений. Иногда приходится шагать по стенам или потолкам, и тогда с одной стороны виднеется бездонная пропасть, а с другой – расчерченная секторами полос бесконечность, которую в Хаосе называют небом. Потом они оказываются в тоннеле, стены которого потеют желчью и кровью, но при этом судорожно подергиваются, словно пищеварительный тракт исполинского существа. Кул и Меф нервничают, им неуютно путешествовать по требухе, но Ясра сохраняет спокойствие.
– Дорогой, я предвкушаю, как это будет, – делится с сожителем ненасытная ведьма. – Сначала мы долго занимаемся любовью, а потом ты убьешь этого гаденыша.
Суровый великан отвечает дрогнувшим голосом:
– Ох уж мне это бешенство матки… Дорогая, ты умеешь заездить мужчину до полной импотенции. Боюсь, у меня не получится. К тому же я побаиваюсь вашего Логруса.
– Я тебе покажу «не получится»! – смеется она. – Я не могу упустить такой шанс. Ребенок, зачатый в пещере Логруса, станет повелителем Мироздания, и это будет наш ребенок.
Кул пытается найти новые отговорки, но Ясра грозно вспоминает, как у некоторых ее прежних любовников эрекция случалась под страхом смерти или под звуки оперных арий. Разбойник готов разрыдаться, но вдруг Мефисто начинает петь, и Кул тяжело вздыхает. Голос нирванца, обычно вкрадчивый и ехидный, неожиданно взрывается оглушающим басом, словно Меф перестал сдерживать насос, нагнетающий потоки воздуха на связки обмотанного стальными мышцами горла.
Так, под громовое пение приговоренного демона, они приближаются к пещере Охраняющие вход монстры с ненавистью глядят на Мефисто, но не решаются сделать лишний шаг к бойцу, который убил их старшего родича Кадодиса. Трое пришельцев из крепости Ганту входят в каменный грот, где трепещет похожий на багровое сердце Логрус. Дверь захлопывается у них за спиной, обрывая на полуслове куплет очередной арии.
Когда ожили развешанные на стенах гобелены, Дара с удивлением посмотрела на нежданных гостей. К ней редко заходили без приглашения, но чтобы сразу трое – такого не случалось ни разу. Мандор растерянно озирался, словно искал кого-то. Сухей тоже выглядел ошеломленным. Молчание прервал Бансис, спросивший:
– Разве его величество еще не пришел?
– Как видите, – хмуро ответила Дара. – У вас есть другие вопросы?
Мандор удивил мачеху еще сильнее, сообщив, что король пригласил их сюда для серьезного разговора.
– Он меня не предупредил! – вспылила хозяйка будуара. – Мальчишка совсем от рук отбился. Иногда мне кажется, что его воспитывали чабаны, пасущие двугорбых драконов где-нибудь на окраине Амбера.
– Университет в Калифорнии – это почти то же самое, – просветил королеву Бансис.
Обрывая воспитательные нотации, из стены прозвучал голос Мерлина:
– Мамочка, ты несправедлива.
Король вышел из гобелена, ведя за руку изрядно помятого виконта Греба. Увидев сына, Бансис испуганно вскрикнул и спросил, каким образом тот оказался здесь, когда должен быть на Черной Дороге. Греб мрачно пролепетал:
– Войско разгромлено. Амбериты не подпустили нас к Авалону.
Мерлин посоветовал ему заткнуться, сказав, что виконт сможет похвастаться своими ратными подвигами попозже. Затем его величество произнес вызывающим тоном:
– Отец прислал Греба и просил, чтобы мы выдали взамен герцога Мефисто. Я поклялся, что Меф не будет казнен, и надеюсь, что дорогая мамочка не подведет меня.
Он достал из внутреннего кармана джинсовой куртки комок мягкой субстанции, развернувшейся в гибкий лист королевского указа, скрепленного Большой Печатью Змеи. Текст, как и ожидала Дара, оказался незамысловатым: король брал под свое покровительство нирванского герцога Мефисто и грозил отлучением от Хаоса любого дворянина, который осмелится посягнуть на означенного герцога.
Пожав плечами, Дара сказала тоном полного безразличия:
– Хорошо, я не отдам приказ убивать Мефа.
– Ты согласилась подозрительно легко, – прищурился Мерлин.
– У меня есть на то свои причины. Желаешь узнать что-нибудь еще?
Мерлин возмущенно заявил, что мать ведет себя как деревенская злодейка из дешевого латиноамериканского телесериала. Услышав столько незнакомых слов, Дара заподозрила оскорбительный подтекст и обиделась. Между тем Мерлин, игнорируя ее мимику, продолжал гневаться и требовал объяснить, для чего родительнице потребовалось поощрять набег наемников на вотчину Корвина.
Королева тоже разозлилась и несдержанно прошипела в ответ:
– Может, я не знаю, что такое латиноамериканские сериалы, но зато немного учила историю. И я, в отличие от некоторых августейших особ, хорошо понимаю, что давно настало время избавиться от феодальной вольницы.
– При чем тут феодализм? – опешил Мерлин. – Может, ты еще Маркса цитировать станешь?
– Не болтай глупости, – отмахнулась королева-мать. – Старик Карл умел только детей делать и очень удивился, когда я объяснила ему, как нужно предохраняться…
Замотав головой, Мерлин громко топнул кроссовкой и потребовал не морочить ему голову интимными подробностями. Снисходительно посмеиваясь, Дара заговорила таким тоном, словно пыталась втолковать маленькому ребенку, для чего нужно чистить зубы и мыть ноги. Слушая железные по убедительности доводы, Мерлин часто-часто моргал. Потом переспросил, запинаясь:
– Ты надеешься, что армия Амбера, преследуя напавших на Авалон наемников, подступит к окраинам Хаоса и наши удельные царьки наложат полные штаны?
– Вот именно. – Дара одарила сына нежной улыбкой. – Наконец-то до тебя дошло.
Прикинув топографию тех мест, Мерлин признал, что мамочка говорит дело. Начав наступление из Авалона, силы его амберских родичей должны были выйти к границам Хаоса где-то в районе владений Рассекающих Мысль и Прерывающих Полет. Мерлин захихикал: он ничего не имел против того, чтобы Корвин и Бенедикт как следует потрепали самых сильных его недругов.
– Ладно, тут ты права. – сказал он. – Хотя могла бы предупредить, что именно замышляешь.
Неожиданно Мандор сообщил, засмеявшись:
– Не переживай, братишка, я заблаговременно предупредил Корвина. Наемники шли на убой.
– Знаю, папа мне сказал, – кивнул Мерлин. Дара завизжала, готовая вцепиться когтями в белоснежные кудри пасынка:
– Зачем ты это сделал?!
Началась всеобщая ругань, собравшиеся запальчиво обменивались упреками. Из этого гвалта Мерлин понял одно: Дара действительно не собиралась отдавать приказ о предании Мефа смерти – она давным-давно отдала такой приказ.
И еще он понял, что исправить положение уже не удастся. Как доложили монстроеды из охраны Логруса, команда палачей и приговоренный проследовали в пещеру, и теперь сквозь толстые каменные стены доносятся устрашающие звуки, сопровождаемые необычными волнами Мощи.
А потом, выполняя задание повелительницы, Ясра установила козырную связь, чтобы владыки Хаоса смогли насладиться зрелищем казни.
Демонстрируя недюжинное самообладание, Мефисто продолжал горланить попсовые тексты, авторы коих имели весьма условное представление о рифмах. Ясра даже испугалась, что от таких завываний у Кула окончательно пропадет охота заниматься любовью. Однако, к ее радости, варвар лишь блаженно ухмылялся и выглядел вполне готовым к новым подвигам на стезе разврата. Успокоившись, она вновь принялась строить планы, в каких позах они выполнят задуманное, однако Кул решительно заявил:
– Ты станешь на карачки, а я пристроюсь сзади.
Загоревшись богатой идеей, Ясра послушно опустилась на четвереньки, но заботливо предупредила любовника, что в такой позе он до крови сотрет колени о шершавые камни пола.
– Не твоя забота, – шикнул на нее разбойник.
А расшалившийся Меф старательно выводил про запоздалый телефонный звонок и жестокую фразу: «Третий – лишний», – которая способна полоснуть по сердцу, словно бритва. Поморщившись, Кул изрек:
– Смени репертуар, сынок. Большой вопрос, кто здесь третий, а тем более – лишний…
– На меня намекаешь, папа? – догадался Мефисто. – Уж я никак не лишний. В одиночку бы ты сюда не пробрался.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал колдун из варварских степей. – Спой-ка для души какой-нибудь романс. Тот, про колдовство и хрустальный мрак…
Недоуменно слушавшая их диалог ведьма озадаченно спросила:
– Папа, сынок… О чем это вы?
Она уже начала что-то подозревать и попыталась повернуть голову, но тяжелая лапа Кула придавила Ясру лицом вниз, не позволяя пустить в дело ядовитый зуб.
Меф с тихой улыбкой наблюдал, как меняется лицо отца. Сохраняя человеческие черты, оно приобрело свирепый оскал, открывший внезапно удлинившиеся клыки. Присев на изгиб Логруса, Сын Вампира приготовился к изысканному зрелищу.
– Кул, не надо! – взвизгнула Ясра.
– Напрасные слова напрасно говорю! – пришлась к месту очередная строка романса.
Издав торжествующий рев, Первый Вампир вонзил клыки в тонкую шею Ясры, перекусив сонную артерию. Ужасная рваная рана плеснула фонтаном огненных брызг. Развернув крошечное тело ведьмы, царь разодрал ей горло и пульсировавшие на запястьях вены, а затем с размаха швырнул агонизирующий труп в самую сердцевину Логруса.
– Напрасные слова, я скоро догорю! – мелодично пропел бас Мефа.
В отличие от плоского Лабиринта и трехмерной Пирамиды, отростки Логруса распластались по четырем измерениям, охватывая множество Теней, именуемых Дворами Хаоса. Подобно тому, как амберская кровь выжигала черные дыры в Узоре Порядка, искры из жил обитателей Хаоса уничтожали непостоянную структуру Логруса. Голубые струи огня хлестали во все стороны, оставляя белесые проплешины, и Знак Хаоса конвульсивно содрогался, прекращая вечную смену формы.
Когда Логрус замер, а из останков Ясры вытекли последние капли жидкого пламени, Мефисто удовлетворенно произнес:
– Неплохо получилось.
– Согласен, – сказал отец.
Кул поднял руку, и в пещеру, преодолев бездну Отражений, влетели соскучившиеся по хозяевам Серитойох и Мементомори. А потом ворвались охранники, не заставшие здесь тех, кого рассчитывали увидеть. Два крылатых монстра весело порубали жуков, взмыли под потолок и затерялись среди Теней.
Когда зашатались стены, а Козыри Ясры прекратили передавать изображение, перепалка утихла сама собой. Сухей горестно простонал, что коварный враг исполнил свой безумный замысел и отомстил за давнюю обиду, но остальные по-прежнему мало что понимали. Сбивчивые объяснения старого мастера показались им бредом впавшего в маразм колдуна. Впрочем, Сухей не слишком докучал своими домыслами и поспешил покинуть будуар королевы.
Чуть позже начали поступать донесения о катастрофе, постигшей королевство. Бледный от волнения Ламиак сообщил, что Пути Прерывающих Полет, подвергшиеся нападению полчищ Амбера и Нидваны, взывают о помощи. Гонец рассказывал совершенно чудовищные подробности штурма: якобы нирванские солдаты расстреливают крепость из пушек, перебрасывающих через стены зажигательные снаряды большой мощности, а попытка контратаки была отражена залпами серебряной картечи, разрывавшей демонов в клочья.
– Не верю! – дрожащим голосом выкрикнула Дара. – У них не может быть пороха, который взрывается в Хаосе!
– Успокойся, дурочка, – посоветовал Мандор. – Ты сама этого добивалась. Радуйся – хоть здесь что-то идет по твоим планам. Пусть амбериты разнесут по камушкам крепости наших врагов – тогда все главы Путей приползут на коленях к трону Мерлина, и наш король уговорит своего папашу прекратить избиение. Разумеется, после того, как бароны откажутся от кое-каких прав в пользу центральной власти.
– То, что ты говоришь, аморально, – с отвращением сказал Мерлин.
– Мораль выдумана смертными, – напомнил ему сводный брат. – Сам решай, как поступить, но не забывай: на одной чаше весов – прогресс нашей расы, а на другой – предрассудки по поводу нравственности.
Король махнул рукой и спросил, удалось ли выяснить, что случилось в пещере Логруса. Поскольку охрана не отзывалась, вся компания воспользовалась козырным тоннелем, ведущим в окрестности Источника Мощи. В пещере они обнаружили разрушенный Узор, множество нашинкованных стражников и убитого горем Сухея. Старик бормотал что-то про талисман, без которого невозможно восстановить Знак Хаоса.
– Интересный вопрос, – академическим тоном проговорил Мандор. – Лабиринт был нарисован и отремонтирован Глазом Змеи. Вероятно, и Логрус придется реставрировать тем же способом, каким рисовали. То есть Змея должна снова сплестись в клубок и выполнить неизвестный нам ритуал. Но с тех пор Прародительница лишилась одного глаза… Так что нельзя исключить, что восстановленный Знак будет ущербным.
Дара нервно тряхнула головой, с брезгливым отвращением отвернувшись от попавшегося ей на глаза скрюченного и полусгоревшего трупика Ясры. Только теперь осознав масштаб катаклизма, вдовствующая королева потрясенно выдохнула:
– И все это натворил дикарь из варварских Отражений?
– Дикарь… – эхом откликнулся Сухей.
– Не пойму другого, – признался Мандор. – Почему Кул вдруг вздумал помогать Мефу?
Раздались странные звуки, словно Сухей кряхтел или кашлял. Потребовалось время и некоторые умственные усилия, чтобы понять: старика трясет приступ истерического смеха.
– Я слишком поздно догадался, кто к нам пожаловал, – признался Сухей, немного взяв себя в руки. – Никакого Кула не существует в природе. Это был Дракула, царь Нирваны.
Топография Отражений никак не желает подчиняться примитивным догмам старого пьяницы Эвклида. Кратчайшее расстояние здесь – отнюдь не прямая линия, да и нет никаких прямых линий, выдуманных слабенькими умишками смертных, не знающих подлинного Мироздания.
Могучие крылья несут двух гарпий по сложному маршруту, и каждый взмах увлекает нирванцев прочь от сгоревшей сердцевины Логруса. Отец и сын приближаются к окраине Хаоса, где видят выгоревшую дотла крепость, в стенах которой зияют пробоины, оставленные ядрами паровых пушек.
Царь мысленно зовет младшего сына, однако Вервольф не откликается. Он помог временным союзникам сокрушить твердыню противника и поспешил домой, чтобы развязать руки среднему брату.
Двое летят дальше, мелькая в небесах Отражений. Каждое их появление в том или ином мире рождает мифы – величественные или пугающие, однако сами нирванцы никогда не узнают, что рассказывают о них в бесчисленных Тенях, где был замечен хотя бы кончик крыла гарпии.
– Глянем, как там наш докторишка? – предлагает отец.
– Для него наш визит станет приятным сюрпризом, – с хохотком отвечает царю первенец.
– Для него-то не очень… – Вампир хохочет во все горло. – А вот тех напыщенных дегенератов, которые глазеют на моего мальчика, – их ждут большие неожиданности.
Приступ охватившего нирванцев веселья, достигнув ближайших Теней, наверняка отразится новыми коллекциями легенд. Потом сын резонно замечает: мол, отцу следовало бы обзавестись подобающим гардеробом и вообще поработать над имиджем – не заваливать же в гости в меховых шортах и с бородой, как у старого анекдота.
Они достигают точки, которая когда-то была центром Вселенной, но сейчас об этом вспоминают очень немногие. Здесь можно повернуть, и тогда законы непрямых кратчайших расстояний приведут их прямо домой. Однако искатели приключений совершают немыслимый вираж, ложась на новый курс.
Гарпии мчатся сквозь мрак, снег, потоки яркого света и звездные вихри. Они летят над Отражениями, которые внезапно появляются и снова исчезают где-то внизу, хотя, если разобраться, понятия верха и низа достаточно условны и лишены смысла. Тем не менее два победителя несутся к новой цели, и свистящие в крыльях ветры Мироздания поют им гимны.
– Я не возражаю, – сообщил Бансис. – Если королева желает этого – пусть Мефисто умрет. Деспил пробубнил, глядя в пустоту:
– Как говаривал старина Флинт, не болтают только мертвецы.
– Только смерть, – прогудел Муакос.
– Хороший нирванец – мертвый нирванец, – проскрежетал старческий голос Сухея. – А герцог Мефисто всегда был хорошим нирванцем. Даже слишком хорошим.
Дара вопросительно поглядела на Мандора. Тот пожал плечами, из которых выросли крылышки нетопыря, и проворчал тоном тоскливого безразличия:
– Мне все равно. Хотя подозреваю, что королева снова допускает ошибку.
– В любом случае лорд Мандор остался в меньшинстве, – резюмировал верховный жрец Храма Змеи. – Ваше величество, кто приведет приговор в исполнение?
– Разве мы уже вынесли приговор? – шутливо удивилась торжествующая Дара.
– А разве нет? – Бансис сверкнул золотыми клыками.
К общему хохоту присоединился даже Мандор. Сияющая от предвкушения мести Дара вдруг вспомнила, что полагается соблюсти видимость приличия и хотя бы сообщить осужденному о скорой казни.
Отряд стражников-монстров приволок из подземелья обвешанного кандалами и гирями нирванского пленника. Голову герцога закрывал плотный черный мешок – тьма не позволяла родичам освободить его посредством козырного контакта.
– Снимите мешок, – разрешила Дара, когда Меф был водворен в клетку.
Если она рассчитывала увидеть искаженное страхом лицо, то просчиталась. Меф был сильно избит, но сохранял спокойствие и приветствовал ее вежливым наклоном головы, после чего быстро оглядел помещение. При этом герцог с непонятной улыбкой задержал взгляд на принявших демоническое обличье олигархах Хаоса и подмигнул Деспилу, который держал его под прицелом арбалета.
– Знакомые места и знакомые лица, – сказал Мефисто почти весело. – Деспил, я рад видеть тебя живым.
Его поведение показалось Даре вызывающим, и королева прорычала, постаравшись вложить в голос утроенную дозу язвительности:
– Как же ты попался так глупо? Какой-то грязный бандит притащил тебя, словно стреноженную овечку.
Покрытое фингалами лицо Мефа растянулось в жутком подобии легендарно-неотразимой улыбки, а полный ехидства голос промурлыкал:
– Я догадался, что моя королева соскучилась по своему верному подручному.
Никогда не понимавшая юмора Дара злобно прошипела:
– Ты выбрал неподходящее время для шуток.
– Чем же оно неподходящее? – искренне удивился нирванец. – Я полагал, меня пригласили, чтобы дать новое задание. Самое время для шуток.
От гнева бледно-лиловое лицо Дары медленно позеленело, а зеленые глаза, наоборот, сделались черными. Тяжело втягивая воздух расширившимися ноздрями, она прошипела, демонстрируя раздвоенный язык:
– Тебя пригласили?
– Выглядело это конечно же грубовато, – признал Мефисто. – Но у тебя всегда было неважно с хорошими манерами. Сказываются тяжелое детство и беспорядочные связи с тупыми солдафонами вроде Бореля и Кадодиса.
Мандор и Бансис невольно улыбнулись. Дара наконец поняла, что пленник издевается, и развеселилась.
– Меф, ты ужасно глуп, – объявила она. – В общем, ты приговорен к смерти и скоро будешь казнен.
– За что, если не секрет? – хладнокровно поинтересовался Мефисто. – Неужели за то, что выполнил приказ избавить твоего сына от конкурентов? Юрт был соперником Мерлина, и я его убрал.
– Ты утомил меня, – сказала Дара.
– Погоди-погоди, – возмутился нирванец. – Твоя подруга Ясра и ее ублюдочный сынок много лет старались угробить твоего первенца. Тем не менее ты вовсе на них не обиделась и даже сделала обоих своими ближайшими подручными.
– Не ближайшими, – попыталась протестовать Дара. – И к тому же я послала тийгу, которая должна была охранять Мерлина.
Раздался знаменитый смех, некогда вдохновивший провинциального хормейстера Шарля на создание единственной в его жизни приличной оперы. Впрочем, даже лучшие басы не умели вкладывать в хохот такие издевательские перекаты, сводившие с ума слушателей.
– Ты здорово наладила охрану сына, – откровенно издеваясь, сказал Дьявол, Сын Вампира, Брат Оборотня. – Послала патологически тупую тийгу, которая даже не поняла, кого надо защищать – Мерлина или Ринальдо. Вдобавок тийга оказалась сексуально озабоченной, влюбилась в Ринальдо и при каждом удобном случае пыталась лечь под него… – Меф причмокнул. – Кстати, почему ты не поручила мне убрать Ринальдо вместе с его мамашей? Наверное, придерживала эту парочку в резерве на случай, если захочешь все-таки избавиться от старшего сына?
Дара непроизвольно дернулась, словно пленник угадал. Меф мило улыбался. Остальные деликатно притворялись, что пропустили намек мимо ушей. Восстановив маску невозмутимости, Дара приказала:
– Муакос, убей его.
Под аккомпанемент дьявольского хохота граф обнажил меч и шагнул к развеселившемуся нирванцу. В десятке ярдов от клетки Муакос скорчился, будто был пронзен нестерпимой болью, и повалился, громко стукнувшись головой о каменные плиты пола.
– Может, еще кто-нибудь попробует? – со смехом предложил Мефисто.
Мешая друг другу, Дара, Мандор и Сухей забормотали магические формулы, окружая клетку предохраняющими чарами. Когда колдовская защита приобрела достаточную прочность, Муакос пошевелился и уполз подальше от страшного пленника.
Предусмотрительно отступив за колоннаду, Мандор выставил еще одну завесу из чар, после чего потребовал от остальных сосредоточиться. Он находил в происходившем слишком много иррационального: Мефисто сумел сломить Муакоса, полноправного Повелителя Хаоса, но совсем недавно почти без сопротивления был пленен дикарем из варварского мирка.
Выслушав его сомнения, Сухей опечаленно изрек:
– Эх, детишки, вы не представляете, с какой силищей связались. Не так-то просто убить демона такого ранга.
– Ты знаешь о нем больше, чем мы? – оскорбленно спросил Бансис. – Почему?
– Есть вещи, о которых не принято говорить вслух, – вздохнул престарелый мастер Искусства, обучивший колдовству не одно поколение аристократов Хаоса.
– Неужели он абсолютно неуязвим? – осведомилась Дара, – Так не бывает.
Не вдаваясь в детали, Сухей поведал, что старший сын царя Нирваны защищен мощным заклятием, наложенным совсем недавно – вероятно, самим царем или его женой, которые принадлежат к узкому кругу посвященных в высшую магию. Сухей долго разглядывал ухмылявшегося Мефа через вставленный в оправу кристалл, после чего неуверенно проговорил:
– Оберегающие его чары отбросят любого демона с тон кой душевной организацией, но бессильны против грубого варвара.
– Кул, – мгновенно догадался Мандор. – Дикарь легко скрутил нирванца, он же и убьет.
Радуясь собственной предусмотрительности, Дара вызвала Кула и Ясру, не забыв похвастаться, что сохранила варвару жизнь именно для такого случая. Выслушав ее, Сухей печально изрек:
– Задача сложнее, чем тебе кажется. Несколько дней назад Мефисто впитал магию Озера Мощи. Он буквально переполнен энергией. Убивать его придется рядом с Логрусом, чтобы чистая энергия Хаоса нейтрализовала защитные возможности проклятой твари.
Они слишком спешили избавиться от демона такой силы, поэтому поручили Ясре немедленно проводить Кула и Мефа в пещеру Логруса. Сами они, разумеется, побоялись присутствовать при казни, и Дара велела подруге передать репортаж о событии при помощи козырной связи.
Узнав о возложенной на него миссии, разбойник восторженно вскричал: «Как давно я ждал этой минуты!» Когда Мандор снял сдерживающие заклинания и Кул вывел пленника из клетки, Мефисто попытался заколдовать варвара, но был нокаутирован ударом громадного кулака. Перекинув через плечо бесчувственное тело нирванского герцога, дикарь двинулся вслед за Ясрой.
Короткая процессия неспешно бредет закоулками Хаоса. Отражения здесь расположены очень тесно, но их ужасно много. Оклемавшийся Мефисто уже способен шевелить собственными ногами. Время от времени он пытается сбежать, но всякий раз Ясра злобно шипит, демонстрируя ядовитый зуб, а Кул легонько бьет пленника по загривку. После этого нирванец на некоторое время становится смирным.
В пещере, где к стенам приколочены ржавыми гвоздями крылатые скелеты распятых ангелов, варвар неожиданно спрашивает:
– Эй, царское отродье, ты спал с Дарой?
– Было дело, – признается Мефисто.
– И как? – В глазах разбойника загорается живой интерес.
– Я рад, что ты не переспишь с этой шлюшкой, – мстительно говорит нирванец и тут же добавляет: – Но мне жаль тебя.
– Почему? – удивляется Кул.
– Потому что тебе не суждено переспать с ней.
– Кто знает, – философски изрекает варвар. – Пошел быстрее, дурак.
Недовольная интересом, который Кул проявляет к ее хозяйке, Ясра предупреждает:
– Поменьше разговаривай с ним. Его не зря называют Дьяволом – любому мозги запудрить может.
– Откуда у меня мозги! – хохочет варвар.
Приговоренный к смерти и его конвой проходят через сады, где каменные цветы распускаются на сверкающих полированной сталью стебельках. Они идут по пустынному парку, в котором ядовитая медь плодов покачивается среди жидкой листвы наполненных ядовитым воздухом деревьев. Идут по облакам, в которых вырублены тюремные камеры, и налипшие на скелетах клочья плоти еще разлагаются, распространяя тонкий букет незнакомых ароматов. Идут через мастерские и лаборатории, где призраки алхимиков продолжают варить адские зелья.
Здесь нет привычных направлений. Иногда приходится шагать по стенам или потолкам, и тогда с одной стороны виднеется бездонная пропасть, а с другой – расчерченная секторами полос бесконечность, которую в Хаосе называют небом. Потом они оказываются в тоннеле, стены которого потеют желчью и кровью, но при этом судорожно подергиваются, словно пищеварительный тракт исполинского существа. Кул и Меф нервничают, им неуютно путешествовать по требухе, но Ясра сохраняет спокойствие.
– Дорогой, я предвкушаю, как это будет, – делится с сожителем ненасытная ведьма. – Сначала мы долго занимаемся любовью, а потом ты убьешь этого гаденыша.
Суровый великан отвечает дрогнувшим голосом:
– Ох уж мне это бешенство матки… Дорогая, ты умеешь заездить мужчину до полной импотенции. Боюсь, у меня не получится. К тому же я побаиваюсь вашего Логруса.
– Я тебе покажу «не получится»! – смеется она. – Я не могу упустить такой шанс. Ребенок, зачатый в пещере Логруса, станет повелителем Мироздания, и это будет наш ребенок.
Кул пытается найти новые отговорки, но Ясра грозно вспоминает, как у некоторых ее прежних любовников эрекция случалась под страхом смерти или под звуки оперных арий. Разбойник готов разрыдаться, но вдруг Мефисто начинает петь, и Кул тяжело вздыхает. Голос нирванца, обычно вкрадчивый и ехидный, неожиданно взрывается оглушающим басом, словно Меф перестал сдерживать насос, нагнетающий потоки воздуха на связки обмотанного стальными мышцами горла.
Так, под громовое пение приговоренного демона, они приближаются к пещере Охраняющие вход монстры с ненавистью глядят на Мефисто, но не решаются сделать лишний шаг к бойцу, который убил их старшего родича Кадодиса. Трое пришельцев из крепости Ганту входят в каменный грот, где трепещет похожий на багровое сердце Логрус. Дверь захлопывается у них за спиной, обрывая на полуслове куплет очередной арии.
Когда ожили развешанные на стенах гобелены, Дара с удивлением посмотрела на нежданных гостей. К ней редко заходили без приглашения, но чтобы сразу трое – такого не случалось ни разу. Мандор растерянно озирался, словно искал кого-то. Сухей тоже выглядел ошеломленным. Молчание прервал Бансис, спросивший:
– Разве его величество еще не пришел?
– Как видите, – хмуро ответила Дара. – У вас есть другие вопросы?
Мандор удивил мачеху еще сильнее, сообщив, что король пригласил их сюда для серьезного разговора.
– Он меня не предупредил! – вспылила хозяйка будуара. – Мальчишка совсем от рук отбился. Иногда мне кажется, что его воспитывали чабаны, пасущие двугорбых драконов где-нибудь на окраине Амбера.
– Университет в Калифорнии – это почти то же самое, – просветил королеву Бансис.
Обрывая воспитательные нотации, из стены прозвучал голос Мерлина:
– Мамочка, ты несправедлива.
Король вышел из гобелена, ведя за руку изрядно помятого виконта Греба. Увидев сына, Бансис испуганно вскрикнул и спросил, каким образом тот оказался здесь, когда должен быть на Черной Дороге. Греб мрачно пролепетал:
– Войско разгромлено. Амбериты не подпустили нас к Авалону.
Мерлин посоветовал ему заткнуться, сказав, что виконт сможет похвастаться своими ратными подвигами попозже. Затем его величество произнес вызывающим тоном:
– Отец прислал Греба и просил, чтобы мы выдали взамен герцога Мефисто. Я поклялся, что Меф не будет казнен, и надеюсь, что дорогая мамочка не подведет меня.
Он достал из внутреннего кармана джинсовой куртки комок мягкой субстанции, развернувшейся в гибкий лист королевского указа, скрепленного Большой Печатью Змеи. Текст, как и ожидала Дара, оказался незамысловатым: король брал под свое покровительство нирванского герцога Мефисто и грозил отлучением от Хаоса любого дворянина, который осмелится посягнуть на означенного герцога.
Пожав плечами, Дара сказала тоном полного безразличия:
– Хорошо, я не отдам приказ убивать Мефа.
– Ты согласилась подозрительно легко, – прищурился Мерлин.
– У меня есть на то свои причины. Желаешь узнать что-нибудь еще?
Мерлин возмущенно заявил, что мать ведет себя как деревенская злодейка из дешевого латиноамериканского телесериала. Услышав столько незнакомых слов, Дара заподозрила оскорбительный подтекст и обиделась. Между тем Мерлин, игнорируя ее мимику, продолжал гневаться и требовал объяснить, для чего родительнице потребовалось поощрять набег наемников на вотчину Корвина.
Королева тоже разозлилась и несдержанно прошипела в ответ:
– Может, я не знаю, что такое латиноамериканские сериалы, но зато немного учила историю. И я, в отличие от некоторых августейших особ, хорошо понимаю, что давно настало время избавиться от феодальной вольницы.
– При чем тут феодализм? – опешил Мерлин. – Может, ты еще Маркса цитировать станешь?
– Не болтай глупости, – отмахнулась королева-мать. – Старик Карл умел только детей делать и очень удивился, когда я объяснила ему, как нужно предохраняться…
Замотав головой, Мерлин громко топнул кроссовкой и потребовал не морочить ему голову интимными подробностями. Снисходительно посмеиваясь, Дара заговорила таким тоном, словно пыталась втолковать маленькому ребенку, для чего нужно чистить зубы и мыть ноги. Слушая железные по убедительности доводы, Мерлин часто-часто моргал. Потом переспросил, запинаясь:
– Ты надеешься, что армия Амбера, преследуя напавших на Авалон наемников, подступит к окраинам Хаоса и наши удельные царьки наложат полные штаны?
– Вот именно. – Дара одарила сына нежной улыбкой. – Наконец-то до тебя дошло.
Прикинув топографию тех мест, Мерлин признал, что мамочка говорит дело. Начав наступление из Авалона, силы его амберских родичей должны были выйти к границам Хаоса где-то в районе владений Рассекающих Мысль и Прерывающих Полет. Мерлин захихикал: он ничего не имел против того, чтобы Корвин и Бенедикт как следует потрепали самых сильных его недругов.
– Ладно, тут ты права. – сказал он. – Хотя могла бы предупредить, что именно замышляешь.
Неожиданно Мандор сообщил, засмеявшись:
– Не переживай, братишка, я заблаговременно предупредил Корвина. Наемники шли на убой.
– Знаю, папа мне сказал, – кивнул Мерлин. Дара завизжала, готовая вцепиться когтями в белоснежные кудри пасынка:
– Зачем ты это сделал?!
Началась всеобщая ругань, собравшиеся запальчиво обменивались упреками. Из этого гвалта Мерлин понял одно: Дара действительно не собиралась отдавать приказ о предании Мефа смерти – она давным-давно отдала такой приказ.
И еще он понял, что исправить положение уже не удастся. Как доложили монстроеды из охраны Логруса, команда палачей и приговоренный проследовали в пещеру, и теперь сквозь толстые каменные стены доносятся устрашающие звуки, сопровождаемые необычными волнами Мощи.
А потом, выполняя задание повелительницы, Ясра установила козырную связь, чтобы владыки Хаоса смогли насладиться зрелищем казни.
Демонстрируя недюжинное самообладание, Мефисто продолжал горланить попсовые тексты, авторы коих имели весьма условное представление о рифмах. Ясра даже испугалась, что от таких завываний у Кула окончательно пропадет охота заниматься любовью. Однако, к ее радости, варвар лишь блаженно ухмылялся и выглядел вполне готовым к новым подвигам на стезе разврата. Успокоившись, она вновь принялась строить планы, в каких позах они выполнят задуманное, однако Кул решительно заявил:
– Ты станешь на карачки, а я пристроюсь сзади.
Загоревшись богатой идеей, Ясра послушно опустилась на четвереньки, но заботливо предупредила любовника, что в такой позе он до крови сотрет колени о шершавые камни пола.
– Не твоя забота, – шикнул на нее разбойник.
А расшалившийся Меф старательно выводил про запоздалый телефонный звонок и жестокую фразу: «Третий – лишний», – которая способна полоснуть по сердцу, словно бритва. Поморщившись, Кул изрек:
– Смени репертуар, сынок. Большой вопрос, кто здесь третий, а тем более – лишний…
– На меня намекаешь, папа? – догадался Мефисто. – Уж я никак не лишний. В одиночку бы ты сюда не пробрался.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал колдун из варварских степей. – Спой-ка для души какой-нибудь романс. Тот, про колдовство и хрустальный мрак…
Недоуменно слушавшая их диалог ведьма озадаченно спросила:
– Папа, сынок… О чем это вы?
Она уже начала что-то подозревать и попыталась повернуть голову, но тяжелая лапа Кула придавила Ясру лицом вниз, не позволяя пустить в дело ядовитый зуб.
Меф с тихой улыбкой наблюдал, как меняется лицо отца. Сохраняя человеческие черты, оно приобрело свирепый оскал, открывший внезапно удлинившиеся клыки. Присев на изгиб Логруса, Сын Вампира приготовился к изысканному зрелищу.
– Кул, не надо! – взвизгнула Ясра.
– Напрасные слова напрасно говорю! – пришлась к месту очередная строка романса.
Издав торжествующий рев, Первый Вампир вонзил клыки в тонкую шею Ясры, перекусив сонную артерию. Ужасная рваная рана плеснула фонтаном огненных брызг. Развернув крошечное тело ведьмы, царь разодрал ей горло и пульсировавшие на запястьях вены, а затем с размаха швырнул агонизирующий труп в самую сердцевину Логруса.
– Напрасные слова, я скоро догорю! – мелодично пропел бас Мефа.
В отличие от плоского Лабиринта и трехмерной Пирамиды, отростки Логруса распластались по четырем измерениям, охватывая множество Теней, именуемых Дворами Хаоса. Подобно тому, как амберская кровь выжигала черные дыры в Узоре Порядка, искры из жил обитателей Хаоса уничтожали непостоянную структуру Логруса. Голубые струи огня хлестали во все стороны, оставляя белесые проплешины, и Знак Хаоса конвульсивно содрогался, прекращая вечную смену формы.
Когда Логрус замер, а из останков Ясры вытекли последние капли жидкого пламени, Мефисто удовлетворенно произнес:
– Неплохо получилось.
– Согласен, – сказал отец.
Кул поднял руку, и в пещеру, преодолев бездну Отражений, влетели соскучившиеся по хозяевам Серитойох и Мементомори. А потом ворвались охранники, не заставшие здесь тех, кого рассчитывали увидеть. Два крылатых монстра весело порубали жуков, взмыли под потолок и затерялись среди Теней.
Когда зашатались стены, а Козыри Ясры прекратили передавать изображение, перепалка утихла сама собой. Сухей горестно простонал, что коварный враг исполнил свой безумный замысел и отомстил за давнюю обиду, но остальные по-прежнему мало что понимали. Сбивчивые объяснения старого мастера показались им бредом впавшего в маразм колдуна. Впрочем, Сухей не слишком докучал своими домыслами и поспешил покинуть будуар королевы.
Чуть позже начали поступать донесения о катастрофе, постигшей королевство. Бледный от волнения Ламиак сообщил, что Пути Прерывающих Полет, подвергшиеся нападению полчищ Амбера и Нидваны, взывают о помощи. Гонец рассказывал совершенно чудовищные подробности штурма: якобы нирванские солдаты расстреливают крепость из пушек, перебрасывающих через стены зажигательные снаряды большой мощности, а попытка контратаки была отражена залпами серебряной картечи, разрывавшей демонов в клочья.
– Не верю! – дрожащим голосом выкрикнула Дара. – У них не может быть пороха, который взрывается в Хаосе!
– Успокойся, дурочка, – посоветовал Мандор. – Ты сама этого добивалась. Радуйся – хоть здесь что-то идет по твоим планам. Пусть амбериты разнесут по камушкам крепости наших врагов – тогда все главы Путей приползут на коленях к трону Мерлина, и наш король уговорит своего папашу прекратить избиение. Разумеется, после того, как бароны откажутся от кое-каких прав в пользу центральной власти.
– То, что ты говоришь, аморально, – с отвращением сказал Мерлин.
– Мораль выдумана смертными, – напомнил ему сводный брат. – Сам решай, как поступить, но не забывай: на одной чаше весов – прогресс нашей расы, а на другой – предрассудки по поводу нравственности.
Король махнул рукой и спросил, удалось ли выяснить, что случилось в пещере Логруса. Поскольку охрана не отзывалась, вся компания воспользовалась козырным тоннелем, ведущим в окрестности Источника Мощи. В пещере они обнаружили разрушенный Узор, множество нашинкованных стражников и убитого горем Сухея. Старик бормотал что-то про талисман, без которого невозможно восстановить Знак Хаоса.
– Интересный вопрос, – академическим тоном проговорил Мандор. – Лабиринт был нарисован и отремонтирован Глазом Змеи. Вероятно, и Логрус придется реставрировать тем же способом, каким рисовали. То есть Змея должна снова сплестись в клубок и выполнить неизвестный нам ритуал. Но с тех пор Прародительница лишилась одного глаза… Так что нельзя исключить, что восстановленный Знак будет ущербным.
Дара нервно тряхнула головой, с брезгливым отвращением отвернувшись от попавшегося ей на глаза скрюченного и полусгоревшего трупика Ясры. Только теперь осознав масштаб катаклизма, вдовствующая королева потрясенно выдохнула:
– И все это натворил дикарь из варварских Отражений?
– Дикарь… – эхом откликнулся Сухей.
– Не пойму другого, – признался Мандор. – Почему Кул вдруг вздумал помогать Мефу?
Раздались странные звуки, словно Сухей кряхтел или кашлял. Потребовалось время и некоторые умственные усилия, чтобы понять: старика трясет приступ истерического смеха.
– Я слишком поздно догадался, кто к нам пожаловал, – признался Сухей, немного взяв себя в руки. – Никакого Кула не существует в природе. Это был Дракула, царь Нирваны.
Топография Отражений никак не желает подчиняться примитивным догмам старого пьяницы Эвклида. Кратчайшее расстояние здесь – отнюдь не прямая линия, да и нет никаких прямых линий, выдуманных слабенькими умишками смертных, не знающих подлинного Мироздания.
Могучие крылья несут двух гарпий по сложному маршруту, и каждый взмах увлекает нирванцев прочь от сгоревшей сердцевины Логруса. Отец и сын приближаются к окраине Хаоса, где видят выгоревшую дотла крепость, в стенах которой зияют пробоины, оставленные ядрами паровых пушек.
Царь мысленно зовет младшего сына, однако Вервольф не откликается. Он помог временным союзникам сокрушить твердыню противника и поспешил домой, чтобы развязать руки среднему брату.
Двое летят дальше, мелькая в небесах Отражений. Каждое их появление в том или ином мире рождает мифы – величественные или пугающие, однако сами нирванцы никогда не узнают, что рассказывают о них в бесчисленных Тенях, где был замечен хотя бы кончик крыла гарпии.
– Глянем, как там наш докторишка? – предлагает отец.
– Для него наш визит станет приятным сюрпризом, – с хохотком отвечает царю первенец.
– Для него-то не очень… – Вампир хохочет во все горло. – А вот тех напыщенных дегенератов, которые глазеют на моего мальчика, – их ждут большие неожиданности.
Приступ охватившего нирванцев веселья, достигнув ближайших Теней, наверняка отразится новыми коллекциями легенд. Потом сын резонно замечает: мол, отцу следовало бы обзавестись подобающим гардеробом и вообще поработать над имиджем – не заваливать же в гости в меховых шортах и с бородой, как у старого анекдота.
Они достигают точки, которая когда-то была центром Вселенной, но сейчас об этом вспоминают очень немногие. Здесь можно повернуть, и тогда законы непрямых кратчайших расстояний приведут их прямо домой. Однако искатели приключений совершают немыслимый вираж, ложась на новый курс.
Гарпии мчатся сквозь мрак, снег, потоки яркого света и звездные вихри. Они летят над Отражениями, которые внезапно появляются и снова исчезают где-то внизу, хотя, если разобраться, понятия верха и низа достаточно условны и лишены смысла. Тем не менее два победителя несутся к новой цели, и свистящие в крыльях ветры Мироздания поют им гимны.