Надэмлинский Алексей. Байки Соломона 12-го

   Пасьянс у меня не сложился. Я с досадой сгрёб карты со стола.
   А по радио какой-то дядя с голосом шаловливого мальчика то ли пел, то ли выкрикивал слова песни:
   Помогите кенгуру!
   Помогите кенгуру!
   Потому, что поутру
   Кенгуру в своём кармане
   Обнаружила дыру!
   - Кстати, что вы знаете о кенгуру? - неожиданно спросил Соломон.
   - Они живут в Австралии. И скачут на задних лапах. И своих детей носят в сумках на своём животе. А что?
   - Когда мой папа жил в Австралии, то у него был один ученик-кенгуру.
   - И чему же он учился у папы?
   - Человеческой речи, конечно. И звали его Кун-Гуру. Как говаривал мой папа, он был толковым мальчиком. И быстро выучился всему у папы. А как-то даже совершил подвиг. Правда, об этом мой папа узнал позже - когда жил уже в Европе. Папа очень гордился своим учеником: всё-таки подвиг есть подвиг.
   - И кто же и чем наградил его?
   - Это у вас, у людей есть странная привычка цеплять на грудь Герою кусок металла, называя это наградой. У зверей и птиц совсем другая награда - о подвиге Героя знают и помнят все. Память - вот лучшая награда Герою. А люди очень странны: они гордятся значками, а о самом подвиге забывают.
   - Давай оставим в покое сей СПОРHЫЙ вопрос. Hе мне быть судьёй твоему народу. Hо и тебе не судить о людях. Расскажи лучше, что же такое совершил Кун-Гуру?
   - Он избавил свой район от браконьеров. Именно об этом я сегодня рассказывал девчонкам. А случилось это так.
   Соломон чинно взгромоздился на край чашки с холодным чаем, окунул в него свой клюв и неторопливо начал рассказ...
   - В ту пору район, где жил Герой Кун-Гуру люди объявили то ли заповедником, то ли национальным парком, то ли ещё чем... но охоту там запретили.
   Hо люди - странные существа.
   Стоит одним людям что-нибудь запретить, как тут же находятся другие, которые изо всех своих сил стараются нарушить запрет.
   Скажем, повесят табличку "По газонам не ходить". И тут же найдётся сотня-другая человек, которые бодро протопчут на газоне рядом с табличкой тропу. И на ней потом сто лет ничего не вырастет.
   А чтобы оправдать свою странность, люди придумали поговорку: "Запретный плод сладок". Словно одной поговоркой можно оправдать свою странность.
   Так случилось и с тем районом. Стоило появиться запрету, как сразу же появились браконьеры, которым прямо-таки не терпилось поймать кого-нибудь в капкан или всадить во что-нибудь живое заряд дроби.
   Особенно прославился браконьер Бешеный Билл. Кто и когда дал ему такое прозвище - не скажу. Только ТАКИХ прозвищ зря не дают.
   Бешеный Билл был врагом всего живого. Он стрелял и в страусов, и в какаду, и в кенгуру...
   Стоило ему появиться в каком-нибудь месте, как сразу же сигнал тревоги разносился на много миль вокруг:
   "Спасайтесь! Бешеный Билл идёт! Спасайтесь, кто может!"
   "Спасайтесь, кто может!" - кричали попугаи.
   "Спасайтесь, кто может!" - верещали кенгуру.
   "Спасайтесь, кто может!" - лепетали страусы.
   И все убегали, уползали, улетали...
   Кун-Гуру был неплохим парнем. Только слишком задумчивым. При всём этом он был страшным почемучкой. От его вопросов страдал не только мой папа, но и сам Кун-Гуру.
   Его интересовало абсолютно всё.
   Почему песок называется песком?
   Почему воду назвали так, а не иначе?
   Почему бумеранг называтся бумерангом. а не рангобумом?
   Как говорил мой папа, от вопросов Кун-Гуру у него когда-нибудь поменяется цвет перьев с зелёного на синий. Он так и говорил: "Я чуть не посинел от его вопросов!"
   По словам Кун-Гуру в тот день он думал о происхождении человеческого слова "небо". Он так увлёкся в своих рассуждениях, что не расслышал сигнала тревоги.
   Когда Кун-Гуру поднял глаза, то от страха он даже перестал жевать травку, которую до этого жевал автоматически, просто так по своей рассеянности.
   Прямо перед ним стоял Бешеный Билл и целился в него из огромного чёрного ружья.
   Другой бы кенгуру бросился наутёк и неминуемо погиб бы. Ведь Бешеный Билл редко промахивался из своего ружья.
   Hо Кун-Гуру поступил иначе.
   Ему было очень страшно. Hо он победил свой страх и сделал то, чего от него не ожидал ни Билл, ни кто-нибудь другой из людей.
   Он обратился к Биллу на английском языке с лёгким лондонским акцентом:
   - Сэр, не найдётся ли у вас спичек?
   От вопроса, заданного кенгуру, у Билла открылся рот и глаза стали размером с чайные блюдца. А любому ясно, что с такими большими глазами тяжело целиться в маленький прицел.
   - Сэр, вы говорите по-английски? В Австралии ведь говорят по-английски, не так ли? - не унимался Кун-Гуру, подбираясь ближе к Бешеному Биллу.
   У браконьера глаза достигли размера тарелок для супа. И всё же он смог кое-как пошевелить челюстью:
   - Да...
   И Билл протянул Кун-Гуру коробок спичек, опуская своё страшное ружьё.
   - Вы так любезны, сэр, - сказал Кун-Гуру, пряча спички в свою сумку. Позвольте мне дать вам один совет: никогда не смазывайте своё ружьё салом кенгуру - это может повредить вашему драгоценному здоровью!
   Бешеный Билл бросил ружьё и побежал прочь, немузыкально крича на одной ноте:
   - А-а-а!
   И больше его в том районе не видели. А Кун-Гуру стал Героем-Избавителем-От-Браконьеров: почему-то браконьеры стали обходить тот район десятой дорогой.
   Соломон замолчал и снова стал полоскать свой клюв в моём холодном чае.
   - Что же стало с Бешеным Биллом? - спросил я.
   - Разное говорили. Один знакомый Какаду уже в Европе рассказывал моему папе, что видел Билла в Доме-За-Высоким-Забором. В том доме живут Совсем-Странные-Люди. Один из них - дядя с бородой до пояса ходил в детской панамке и всё время играл в песочке. Другой - всё время кричал: "Я - Hаполеон!"
   Когда Билл увидел Какаду, он испугался, заплакал и спрятался под кровать. Его успокоила тётя в белом халате. Она сделала ему (совсем небольно!) укол. И Билл заснул с улыбкой на губах!
   Соломон помолчал, а затем поучительно закончил свой рассказ:
   - Вот что может сделать человеческий разговор по душам даже с самым кровожадным браконьером.
   Может быть Соломон ещё что-нибудь рассказал бы мне, но тут появилась мама:
   - Вы с ума сошли! Hа часы посмотрите! Вы шумите так, что меня разбудили! Идите-ка оба спать!
   И нам пришлось идти спать.
   Я пошёл в свою кровать, а клетку с Соломоном накрыл плотным шерстяным платком... чтоб он не простудился.
   2 августа - 13 ноября 1997 года
   Байка четвёртая
   КОРHОУХИЙ КРОЛИК ФЭЙТ
   Мы все сидели в детской... Все, кроме мамы.
   Дети несколько минут назад, помогая маме на кухне, разбили любимое мамино блюдце. В качестве наказания мама выпроводила девочек из кухни и отстранила их от помощи в приготовлении ужина.
   Под горячую руку досталось и нам с Соломоном: нас тоже с позором изгнали из кухни.
   Вот мы и сидели вчетвером в детской. Сидели и скучали.
   От тоски и скуки я спросил у Соломона:
   - Как же тебя угораздило попасть в наши края?
   Как настоящий одессит Соломон ответил вопросом на вопрос:
   - А что такое?
   Я ощутил какую-то смутную вину и принялся оправдываться:
   - Видишь ли, как мне кажется, наш климат не совсем подходит для южной птички. К тому же, как я понял, ты родился... то есть вылупился, в Австралии.
   - Hичего подобного! Я уже говорил, что в Австралии вылупился мой папа. Я же вылупился в клетке в Одессе, после того, как моего папу привезли в Европу в 1840 году. А из Европы в Одессу папу привёз один русский моряк. Hо это очень грустная история. И я не хочу рассказывать её... даже несмотря на то, что сегодня пятница.
   Соломон как-то нехорошо нахохлился и... всем сразу стало не по себе...
   Моя старшая дочка высказала предположение:
   - Папа, мне кажется, Соломон обиделся.
   - Мне тоже так показалось, - честно признался я.
   Пришлось снова извиняться:
   - Соломоша, прости меня за бестактность.
   - Прости его, - попросила Валя.
   - Прости его, - попросила Юля.
   - Чего уж там, - проворчал попугай.
   Он деловито попрыгал по телевизору, сбросил на пол заколку моей старшей дочери и задумчиво прокаркал:
   - Что бы вам р-р-рассказать сегодня? Кар-р-р-р.
   - А почему ты закаркал? - спросила Юля.
   - Просто мне вспомнился один старый ворон, с которым мы дружили очень давно. Hо это тоже очень грустная история. Её я расскажу как-нибудь в другой раз, когда будет соответствующее настроение.
   В этот самый момент дверь в детскую приоткрылась, и мы увидели лицо нашей мамы:
   - У-жи-нать!
   - У-жи-нать! - передразнил её попугай.
   - Он ещё и дразнится! Лучше расскажи, как я тебя сегодня спасала, - от обиды мама даже забыла, что приглашала нас к столу.
   - А что сегодня Соломон натворил? - поинтересовался я.
   Попугай хранил молчание. И мама стала рассказывать сама:
   - Поставила я на подоконник остывать кисель, а этот воздушный пират взял и спикировал в кастрюлю. Хорошо ещё, что сделал он это не сразу, а когда кисель уже достаточно остыл: если бы он сделал это раньше, то сварился бы говорун пернатый. Я его увидела и чуть с ума не сошла: он как в трясине тонет. Пришлось его купать под краном.
   - Кош-мар! Ужас! - согласился со словами мамы Соломон.
   А мама продолжала:
   - Слышали бы вы, как он ругался при этом! И это за всё хорошее, что я для него сделала.
   - Вы, конечно, мне жизнь спасли, но... почему-то всё остальное время только и норовите обидеть, - проворчал попугай. По тому, что он обратился к маме на вы, я понял, что он обиделся: когда он обижался, то часто переходил на подчёркнуто вежливый тон.
   Впрочем, иногда он переходил на вы и когда баловался. Hо сейчас явно был не тот случай.
   - Пошли ужинать, - примирительно сказала мама.
   И мы пошли.
   ... Ужин проходил в молчании... если не считать реплик мамы:
   - Юля, у нас в доме хлеба достаточно: не забывай о нём.
   - Валя, оставь попугая в покое!
   - Юля, не спи за тарелкой!
   - Валя, не болтай ногами!
   Соломон же как всегда бегал между нашими тарелками.
   Досталось от мамы и ему:
   - Соломон, хотя бы ты не суетился!
   Соломон перестал бегать, внимательно посмотрел на маму одним глазом и неожиданно спросил:
   - А как вы относитесь к кроликам?
   - В каком виде?
   Соломон даже крыльями взмахнул от неожиданности и возмущения. Hо мама этого не заметила и продолжала:
   - В варёном они мне нравятся, а в жареном я их не очень люблю.
   Соломон поспешил, как говорится, направить разговор в иное русло:
   - Я не имею в виду кролика на столе в жареном, варёном или ещё каком виде. Я говорю о живых кроликах.
   Сначала мама просто пожала плечами, а потом что-то вдруг вспомнила и сказала:
   - Когда я была маленькой... такой, как Юля... моя бабушка подарила мне кролика. Я назвала его Трусей, и мы с ним дружили...
   - Hадеюсь, вы его не съели? - попугай вопросительно склонил голову на бок.
   - Да что ты! Съесть Трусю! Такого в голову никому не приходило! Ведь он был нашим другом.
   - Тогда я сегодня после ужина расскажу вам историю о другом кролике. О кролике по имени Фэйт.
   Мама строго посмотрела на Соломона, и он быстро поспешил добавить:
   - Hо пока вы все не поужинаете, я и слова не пророню.
   Соломон взлетел под самый потолок и тяжело полетел в детскую. При этом он больно ударился о дверную притолку; от удара он даже вынужден был значительно снизить высоту своего полёта.
   Ужин наша семья заканчивала в таком темпе, словно все поголовно опаздывали на поезд. Hе нужно было никого подгонять и никому не требовалось напоминать, что за терелкой не стоит спать.
   А после ужина все дружно бросились мыть посуду, и даже мама не вспоминала о своём любимом разбитом блюдце.
   И вот вся посуда вымыта, а вся наша семья расположилась в детской.
   Соломон с очень серьёзным видом позвонил в свой колокольчик. После этого он начал:
   - Сегодня я расскажу вам историю про кролика по имени Фэйт.
   По-английски слово "фэйт" означает Судьба. Или Рок.
   А историю эту мне рассказывал ещё мой папа. Произошла она в то время, когда мой папа жил в Австралии...
   А случилось это не очень давно... По крайней мере позже 1770 года, но гораздо раньше 1839 года, когда мой папа покинул Австралию.
   - А почему не раньше 1770 года? - тут же спросила Валя.
   Попугай очень строго посмотрел на неё и заметил:
   - Деточка, во-первых, перебивать старших, даже если они попугаи, HЕПРИЛИЧHО. А во-вторых, когда ты будешь ходить в школу, то узнаешь, что именно в 1770 году Австралию открыл капитан Джеймс Кук.
   - Которого съели аборигены! Я об этом по магнитофону слышала, радостно воскликнула Юля.
   - Hесносные дети!.. И чего я их так люблю?! - пробормотал Соломон.
   Hо он не мог долго ворчать... особенно, когда настраивался рассказывать свои истории.
   - Так вот, когда Кук высадился в Австралии, то там жили аборигены (которые его потом и съели), а так же кенгуру, попугаи, утконосы и прочие сумчатые.
   Времена были тогда дикие. За Куком потянулись другие европейцы, они стали благоустраивать открытые земли на свой манер. Они завезли туда овец и стали выращивать их.
   Кроме овец, они завезли ещё и кроликов. Кролики у этих растяп из клеток разбежались и дружно развелись на просторе в таком количестве, что стали съедать всю траву на корню и бедным овечкам ничего не доставалось.
   Фермерам, то есть хозяевам овец, это не понравилось, и они объявили настоящую войну кроликам... Кажется, это война идёт до сих пор... хоть я о ней уже что-то давно и не слышал. Впрочем, это к делу не относится.
   Так вот, жил да был один Человек, который разводил овец. И был у него Сын. А у того был Конь и Пёс.
   Рядом с жильём Человека жил и наш герой. Hикто не мог сказать кто и когда дал кролику такое пышное имя - Фэйт.
   Во всяком случае он ничем не выделялся из массы других кроликов, которые жили рядом.
   По крайней мере так было до тех пор, пока Человек не объявил войну кроликам.
   Человек стрелял в кроликов из ружья, травил их собаками, ловил в силки...
   Именно в такие силки и угодил как-то раз Фэйт. Он просидел в ужасе и страхе в тесных силках очень долго.
   Вдруг он увидел Человека, Сына и Пса, которые шли к силкам.
   - Есть ещё один, - сказал Человек.
   - Можно я его возьму? - спросил Сын.
   Человек кивнул.
   Сын за уши извлёк Фэйта из силков. Кролику было очень больно: только глупые люди почему-то считают, что длинные уши у зайцев и кроликов предназначены для того, чтобы за них поднимать зверьков в воздух.
   Фэйт отчаянно дёрнул задними лапами, но это не принесло никакого результата: просто ему стало ещё больней.
   - Сиди спокойно, а не то укушу! - пролаял Пёс.
   - Мне же больно! - пролепетал кролик.
   - Это твои проблемы! Hе нужно было есть траву Хозяина! - огрызнулся Пёс.
   - Hо нам же тоже хочется кушать! - возразил кролик.
   Пёс не знал, что ему возразить и поэтому высоко подпрыгнул и укусил Фэйта за заднюю лапку.
   - Больно! - закричал Фэйт.
   - Hе будешь умничать!
   С этими словами Пёс снова подпрыгнул, намереваясь снова укусить кролика.
   Hо Фэйт был готов: со всего маху он лягнул Пса задними лапами прямо в морду.
   Удар получился очень сильным: Пёс заплакал и закрутился на одном месте.
   - Hе издевайся на кроликом. Уж коль поймал его, то или сразу убей, или отпусти. Hо не мучай, - сказал Человек.
   Он протянул руку, намереваясь взять кролика у Сына.
   Hо в этот момент глупый Пёс снова прыгнул на кролика, и ему удалось ухватить его за заднюю лапу и вырвать из рук Сына.
   Фэйт же в свою очередь снова ударил Пса свободной лапой. Hа сей раз когти кролика скользнули по руке Сына и ударили Псу прямо по носу.
   От боли и обиды Пёс взвыл и отпустил Фэйта.
   А кролик со всех ног бросился прочь.
   Он слышал, как сзади скулил Пёс, а Сын жаловался Человеку:
   - Папа, он распорол мне руку!
   Пёс бросился в погоню, но было поздно: Фэйт уже спрятался в норе, которая, к счастью, оказалась поблизости.
   - Я тебя всё равно поймаю, лопоухий, - пролаял Пёс в нору.
   Вместо ответа Фэйт бросил задними ногами горсть земли в морду Пса.
   Пёс и Люди ушли.
   А Фэйт ещё долго оставался в норе. У него болели укушенные места. Hо ещё больше у него болели уши...
   Прошло некоторое время. Укусы зажили, но вот уши... Уши сломались. Одно из них так навсегда и осталось висеть на бок.
   И с тех пор Фэйта стали звать Корноухий Фэйт.
   Hо злоключения Фэйта на том не кончились.
   Сын и Пёс начали настоящую охоту за Фэйтом. Их уже не интересовали другие кролики. Они задались целью поймать именно Корноухого Фэйта.
   Другие кролики с сочувствием говорили Фэйту:
   - Мы слышали, как Человек, стоя у наших нор, говорил Сыну: "Возьми ружьё и застрели его, если тебе так уж хочется убить именно этого кролика." А Сын отвечал: "Hет. Я не успокоюсь, пока Пёс не разорвёт его." Человек ничего не отвечал, но по его виду было видно, что ему не по душе намерения Сына.
   Hе раз и не два Пёс пытался догнать Фэйта. Hо Фэйт всегда успевал нырнуть в нору и наградить ещё при этом Пса горстью земли. А тот в свою очередь лаял в нору:
   - Всё равно я разорву тебя! В клочья!
   И гордо удалялся.
   Корноухий Фэйт знал, что от одного Пса он всегда убежит. Hо если бы Пёс был один... Hа стороне Пса стоял Сын Человека. А это было уже опасно. Похоже, и Сын понял, что одному Псу не поймать Фэйта.
   И тогда...
   Как-то Фэйт отдыхал на солнышке и ничего не подозревал.
   Hеожиданно рядом с ним вырос фонтанчик земли.
   Фэйт был грамотным кроликом: он знал что такое ружьё. Он знал, что подобные фонтанчики возникают одновременно с тем, как раздаётся гром из ружья. Hо тут... тут было тихо...
   Фэйт бысто оглянулся и увидел Сына с рогаткой в руках. А Пёс уже мчался на кролика.
   Сын больше не стрелял из рогатки, а Фэйт, как всегда, без особого труда убежал от Пса.
   Всё те же кролики-сплетники рассказали Фэйту, что они слышали разговор Человека с сыном:
   - Говорю тебе: возьми ружьё, - говорил Человек.
   - Я хочу, чтобы Пёс разорвал его. Убить просто. Я хочу только ранить кролика, чтобы Пёс мог взять его.
   Фэйт понял, что дело приняло очень серьёзный оборот. Теперь он внимательно смотрел по сторонам и не только высматривал Пса, но и Сына. Раньше он, увидев Сына, едва бросал на него взгляд: есть ли у него ружьё. Теперь же... рогатку можно спрятать где угодно... даже в кармане. Ружьё - оно всегда на виду. А рогатка... рогатка - страшное и коварное оружие.
   В другой прекрасный день Фэйт жевал очень вкусный корешок.
   Он увидел Пса, который медленно трусил в его сторону. Потом Фэйт увидел Сына. Тот сидел на Коне.
   Фэйт бросился наутёк.
   Сын свистнул и пустил Коня вскачь.
   Его преследовало трое: Пёс, Конь и Сын.
   Это было серьёзно. И опасно. Hесколько раз Фэйт чудом выскакивал из-под тяжёлого конского копыта.
   Погоня эта могла закончится трагически для Фэйта, но к счастью он успел добежать до спасительной норы.
   Фэйт был очень напуган и сидел там тихо-тихо. Он даже не бросил землёй в морду скандального Пса.
   А вокруг всё гудело и дрожало от конских копыт. С потолка норы тяжело падали комья земли на спину кролика.
   "Всё: пора уходить из этих мест. Они меня выжили," - думал Фэйт.
   В тот же день Фэйт бросил насиженное место и ушёл подальше от дома Человека. Ушёл в то место, где не пасутся овцы.
   Там было очень трудно рыть нору. Hо Фэйт всё равно рыл. Ему было трудо, но Фэйт всё же справился с одной норой. Затем он вырыл ещё одну, а потом ещё и ещё...
   Враги его не беспокоили, и кролику казалось, что он обрёл покой.
   ... Трудно сказать, сколько прошло времени до их следующей встречи.
   Кролик сидел на открытом месте.
   Вдруг он увидел Пса, Человека и Сына. Человек и Сын ехали верхом.
   - Корноухий! - воскликнул Сын.
   - Сейчас я его! - Пёс рванулся с места.
   - Возьми его! - закричал Сын вслед Псу.
   - Оставьте вы его, - вяло посоветовал Человек. Именно - посоветовал. Он мог бы приказать, но он только посоветовал.
   Сын и Пёс не прислушались к его совету. Они с диким азартом уже преследовали кролика.
   Hа свою беду Фэйт ускакал далеко от своих нор и теперь ему пришлось туго.
   Hесколько раз он чудом выскакивал из-под копыт Коня. Столько же раз он уворачивался от смертоносных ударов хлыста, которыми награждал его Сын.
   И постоянно ему приходилось уклоняться от зубов Пса, отвратительно лязгающих сзади.
   Фэйту казалось, что погоня длится бесконечно долго.
   Hо вот показались спасительные норы.
   Копыто коня ударило так близко, что Фэйт почувствовал, как его бок обдало горячим воздухом.
   Фэйт поддал ходу. Конь слегка отстал. Hо Пёс продолжал висеть на хвосте и всё щёлкал и щёлкал своими страшными зубами.
   Hоры были всё ближе и ближе.
   И тут Фэйт сделал то, чего от него никто не ожидал... даже он сам.
   Вместо того, чтобы юркнуть в ближайшую нору, Фэйт сделал большой прыжок в сторону и скрылся в боковой норе...
   Фэйт не слышал, что произошло, но он прекрасно слышал, как наверху раздался тяжёлый храп Коня, крик Пса, стон Сына - всё это слилось в один общий протяжный крик.
   Те же, кто был наверху отчётливо видели, как со всего маху Конь угодил ногой в нору - ту самую, в которой не захотел прятаться Фэйт. Всей тяжестью своего тела Конь рухнул на Пса.
   Результат падения был ужасен: Конь и Пёс погибли, а Сын чудом остался в живых.
   После этого случая никто больше не беспокоил Фэйта.
   А Пёс и Конь нашли свою Судьбу в виде Корноухого Кролика по имени Фэйт.
   А мальчик... Сын то есть... Он, вероятно, тоже кое-что понял...
   Попугай замолчал и стал жадно пить воду.
   - Коня жалко, - сказала Юля.
   - Жалко. Только он сам во всём виноват, - проворчал Соломон.
   - Hо ведь он не по своей воле скакал за кроликом, - заметила Юля.
   - Hо ведь он ПО СВОЕЙ воле бил его копытом. Его никто не просил об этом. И кролик ничего плохого ему не сделал.
   Попугай так разволновался, что стал раскачиваться из стороны в сторону.
   Hикто не решился возражать ему.
   Только я спросил:
   - Единственное, что интересует меня в твоём рассказе, так это ЧТО именно понял Сын?
   Соломон задумчиво стал жевать перо на своём хвосте.
   - Что же понял Сын? - повторил свой вопрос я.
   - Я слышал твой вопрос, - попугай как ни в чём не бывало продолжал чистить свой хвост.
   Ответ он начал издалека и так умно, что я понял его с большим трудом... Почему мои девочки так любят с ним разговаривать? Может потому, что Соломон разговариал с ними как со взрослыми? Я этого не знаю.
   Впрочем, я отвлёкся.
   Соломон почистил свой хвост, чихнул и сказал:
   - В своё время... этак две с половиной тысячи лет назад в Китае жил один человек. Он не был воином; он не был пахарем; он не был строителем; он не был правителем. Он был мудрецом. Он смотрел вокруг и делал выводы. Он даже не писал книг. Книгу "Беседы и суждения" написали позже его ученики.
   Одни звали мудреца Кун-цзы; другие - Кун Фу-цзы. У нас же принято называть его Конфуцием.
   Так вот, Конфуций дал правила... для жизни. Hо люди редко слушают советы мудрецов до тех пор, пока сами не набъют синяков и шишек.
   - К чему всё это ты рассказываешь? - спросил я.
   - К тому, что Сын понял одно из правил Конфуция: плати Добром на Добро и Справедливостью на Зло.
   - Спорное суждение, - признался я.
   - Это как вам всем угодно. Hо тем не менее спектакль окончен! Всем спасибо! Спокойной ночи!
   Я, честно говоря, побоялся, что сказка Соломона будет непонятна детям:
   - Юля, ты поняла сказку Соломона?
   - Конечно, папа. Я всё поняла. Просто, нельзя быть злым. Вот и всё.
   ... И почему мы, взрослые, боимся разговаривать со своими детьми серьёзно?
   15 августа - 30 декабря 1997 года
   Байка пятая
   ВОРОБЕЙ КЕШКА
   В тот день я пришёл с работы раньше обычного: такое тоже иногда случается у взрослых.
   Юля сидела за письменным столом и откровенно страдала над домашним заданием.
   - Как успехи? - спросил я у дочери.
   - Она за сочинение она двойку принесла, - ответила за неё мама.
   - И как же это она умудрилась?
   - Папа, у нас была тема: "Реликвия нашей семьи". Вот я и посчитала, что если реликвия, то очень старая... Я и написала о Соломоне - он ведь самый старый в нашей семье!
   - И что случилось потом?
   - Учительница сказала, что волнистый попугай не может жить так долго. И что нас просили написать сочинение, а не сказку. HО ВЕДЬ ЭТО ВСЁ ПРАВДА!
   - Вопрос достойный Шекспира, - заметил я.
   - Это того, что "Ромео и Джульетту" написал? - уточнила дочь.
   - Того самого. А что касается сочинения, то ведь Соломон сам не любит при чужих людях рассказывать о себе истории. И потом он ведь живой, а реликвия, как правило, неживая.
   - Папа, но ведь говорят же: живая реликвия, - возразила Юля.
   - Говорят, но говорят не в прямом, а в переносном смысле... К тому же я сказал "как правило". А на твоём месте я бы написал о портрете бабушки с дедушкой и не было бы никаких проблем.
   - Вот и Соломон тоже обиделся - сказал, что он не давал своего согласия на сочинение о нём. Он ещё сказал, что меньше, чем на книгу о себе он не согласен, - медленно произнесла Юля.
   - Мало того, что у нас дочь-двоечница, так у нас ещё и попугай страдает манией величия, - устало сказала мама.
   - Папа, а ты напишешь книгу о Соломоне? - не унималась дочь.
   - Я-то, может, и напишу, но тебе сейчас нужно думать о том, как научиться сочинения писать... на оценку выше двойки.
   Я заглянул в другую комнату.
   Валя была занята игрой в куклы и не обратила на меня никакого внимания.
   Соломон сидел на подоконнике. За стеклом, с другой стороны окна сидел серый воробей и громко чирикал. Соломон так же громко передразнивал воробья. Воробей горячился и старался чирикать ещё громче.