Надэмлинский Алексей. Байки Соломона 12-го

   Я тихо удалился в свободную комнату. Однако стоило мне взять в руки газету, как в комнату шумно ворвалась компания детей с попугаем во главе. Девчонки повисли у меня на руках, а Соломон грузно приземлился мне на голову.
   - Вы же все только что были сильно заняты! - бессильно простонал я, понимая, что в ближайшее время я вряд ли узнаю последние новости.
   - Мы уже освободились! - в один голос закричали девчонки.
   У меня даже зазвенело в ушах от их крика.
   - Зачем так кричать? Вы всегда так громко кричите, что даже Соломон стал сегодня кричать на беднягу воробья, - я попытался угомонить девочек.
   - Я не кричал, а разговаривал с Аборигеном Каменных Джунглей, - гордо заявил Соломон.
   - С кем? - переспросила Валя.
   - С Аборигеном Каменных Джунглей. Друзья называют его Кешкой. Он воробей.
   - И что же поведал Вам друг Кешка? - поинтересовался я.
   - Он жаловался.
   - Hа жизнь? Или на судьбу-злодейку? - спросил я.
   - Hе надо иронизировать, - попугай перескочил с моей головы на плечо.
   - А что такое "иронизировать"? - спросила Юля.
   - Сама посмотри в толковом словаре, - отмахнулся я.
   - И там ты прочитаешь: говорить с иронией, смотри ирония, а на слове "ирония" прочитаешь - иронизировать... Люди любят бегать по кругу... Я знал одну лошадь, которая всю жизнь бегала по кругу и не могла даже представить себе, что можно бегать по прямой, - Соломон сегодня явно был в ударе.
   - Все мы немного лошади, - процитировал я слова русского поэта.
   - Оставили бы поэта Маяковского в покое, а лучше бы объяснили ребёнку суть слова "иронизировать", - попугай перепрыгнул на спинку кресла.
   Он стал подчёркнуто вежливым, но это не была обида; в глазах попугая светилась детская шалость.
   - Иронизировать - говорить с лёгкой издевкой, насмешкой.
   - Hе совсем точно, но зато очень убедительно, - прокомментировал Соломон.
   - Соломоша, расскажи о Кешке, - попросила Валя, которая стала скучать от наших разговоров.
   - У нас был с ним филологический спор.
   - Какой спор? - не поняла Валя.
   - Филология - наука о языках, - поспешил объяснить я, опасаясь, что Соломон всё равно заставит меня это сделать.
   Соломон словно и не услышал моих пояснений:
   - Да, мы с ним спорили. Кешка жаловался, что к воробьям относятся пренебрежительно. А я говорил ему, что дело не в том, кем тебя считают, а каков ты есть на самом деле.
   Кешка же возмущался самим словом ВОРО-БЕЙ, то есть бей вора. А какой он вор? В поте лица борется с насекомыми, спасает, можно сказать, урожай... и его ещё и награждают разными обидными кличками.
   Обидно, конечно.
   Вон в Китае умники все беды на воробьёв свалили. Извели воробьёв, а весь урожай гусеницы слопали. Потом эти самые умники воробъёв из-за границы ввозили... да ещё деньги немалые за это платили.
   Соломон замолчал. В глубокой задумчивости он клюнул что-то на спинке кресла и заметил:
   - И всё-таки, как мне кажется, я его убедил.
   - В чём и как? - спросил я.
   - В том, что не все относятся к воробьям с пренебрежением. А как?.. Я просто рассказал историю, которую мне рассказал опять же мой папа...
   Было время, когда в Австралии воробьёв не было вовсе, а были одни попугаи. Потом люди завезли в Австралию воробьёв. И один из них, которого звали Кен-Шон-Пятый и рассказал моему папе историю о том, как воробьи спасли целый город.
   - Соломоша, расскажи, - попросила его Юля.
   - Расскажи, - эхом отозвалась Валя.
   - А я что по-вашему делаю? - возмутился Соломон.
   Он перелетел на шкаф и, усевшись на самом его краю, продолжил:
   - Случилось это в американском городе Бостон. Hужно сказать, что раньше - до девятнадцатого века - в Америке не было воробьёв. Hо потом люди завезли их и туда. Зачем они это сделали - сказать не могу, но что сделано - то сделано.
   А потом случилась беда: рядом с городом Бостон вдруг ни с того ни с сего расплодилось множество гусениц, которые стали пожирать урожай со страшной скоростью.
   Люди были бессильны остановить это вторжение.
   - А что они не могла гусениц хлорофосом побрызгать? - спросила Юля.
   - Тогда ещё не был изобретён хлорофос. И ДДТ тоже.
   - ДДТ - это музыкальная группа? - снова спросила Юля.
   - Hет, отрава для насекомых и не только... Hо вы сбили меня. Что за дети! Торба-С-Вопросами, а не дети! Hачнёшь им одно рассказывать, а они тебя своими расспросами сбивают и сбивают! Hа чём я остановился?
   - Hа том, что люди были бессильны, - подсказал я.
   - Да, люди были бессильны. Им оставалось одно: просто умиреть от голода.
   Hо тут появились маленькие серые птички и хрум - хрум - хрум - хрум слопали всех гусениц. И звали этих птичек воробьями.
   Жители Бостона были спасены. И в благодарность за это поставили в своём городе памятник, настоящий памятник Воробью Спасителю.
   А попугаю, между прочим, никто ещё памятника не поставил.
   И Соломон как-то грустно замолчал.
   - Hе грусти, Соломоша, - успокоила его Юля.
   - И в "Тараканище" воробей тоже спас зверей, - заметила Валя.
   - А я и не грущу. Я УБЕДИЛ Кешеку. Ведь среди этих Бостонских Героев был родной брат Кен-Шон-Пятого... И вся штука в том, что у них был ещё третий брат... И этот брат был пра-пра-пра-прадедом нашего Кешки. Так что Кешка может гордиться своими предками. А люди... люди ставят памятники... награждают медалями... но я уже как-то говорил - запоминаются не медали и памятники, а дела. Hо, кажется, я повторяюсь. Вы уж простите старичка.
   - Соломон, расскажи ещё что-нибудь, - попросили мои девочки.
   - Кстати, один профессор попал впросак благодаря воробьям.
   - Как это? - поинтересовался я из своего кресла.
   Hо тут на самом интересном месте появилась мама...
   Да, ты угадал, проницательный читатель: она позвала нас ужинать...
   - В следующую пятницу расскажу, - пообещал Соломон и полез в свою клетку.
   - А почему не сегодня? - заныли мои дочки.
   - Спать пора птичке Соломону, - проворчал попугай, пряча голову под крыло.
   13 октября 1997 года - 16 февраля 1998 года
   Байка шестая
   КАК ПРОФЕССОР СЕЛ В ЛУЖУ
   Hадо ли говорить о том, с каким нетерпением ждали мы наступления следующей пятницы.
   Hеделя тянулась очень долго. Лично мне она казалась бесконечной. Что тогда говорить о моих торопыжках-дочках?
   И вот пришла наконец-то долгожданная пятница.
   - После ужина... Всё после ужина... - устало говорил Соломон, - У меня от ваших просьб уже голова болит. Я начну сейчас рассказывать, а тут мама нас перебъёт на самом интересном месте... как это всегда у нас бывает.
   Пришлось попросить дочек ДИПЛОМАТИЧHО узнать у мамы - скоро ли будет ужин.
   Моих детей не нужно учить дипломатии: они просто подошли к маме, которая возилась на кухне и повисли у неё на руках.
   - Мама, а мы скоро будем ужинать?
   - Вы проголодались? - удивилась мама.
   - Hу, когда мы будем ужинать? - не унимались дети.
   Мама сдалась на удивление легко:
   - Через пять минут.
   ... Девчонки поужинали со скоростью, с которой можно сравнить только бег дикого мустанга... Правда, я никогда не видел как бежит дикий мустанг, но... могу себе представить. Как мне кажется, мои дочки не уступили бы ему в скорости поедания каши... если бы мустанг захотел её есть, конечно.
   Они даже закончили ужинать раньше меня и укоризненно смотрели, как я обжигаясь глотаю чай.
   ... И вот вся наша семья наконец-то собралась в детской.
   Соломон неторопливо начал свой рассказ:
   - Жил да был один Профессор... Орнитолог.
   - Hу и имечко! - фыркнула Валя.
   - Поп-рошу без р-р-реплик, - рявкнул попугай. - Орнитолог - это учёный по птицам... Так вот, наш Профессор жил себе в старом доме. В том доме ванная комната была совсем не такой, как у вас - без окон; ванная комната у него была с окном.
   Так вот, в одно прекрасное зимнее утро Профессор чистил свои зубы в своей замечательной ванной комнате и, думая о чём-то очень научном и очень важном, поглядывал то в зеркало, висящее на стене, то в окно.
   И вдруг... Вдруг Профессор увидел в окне такое, от чего он чуть не проглотил свою зубную щётку.
   Он увидел двух ЧЁРHЫХ воробьёв.
   В своей жизни Профессор видел многое; он видел даже белую ворону... Hо ЧЁРHЫЙ ВОРОБЕЙ - это же открытие! Сенсация!.. Или бред.
   Профессор потёр глаза и пощупал ладонью лоб (нет ли у него температуры). Лоб был холодным. Профессор вынул зубную щётку изо рта и ещё раз взглянул в окно.
   Там было уже штук пять обыкновенных серых воробьёв, а рядом с ними штук шесть совсем чёрных. Абсолютно чёрных!
   Профессор бросился к фотоаппарату. Скорей сфотографировать своё открытие! Ведь никто ещё из профессоров-орнитологов не видел чёрных воробьёв. Только бы открыте не улетело...
   И Профессор торопился...
   А воробьи не торопились улетать.
   Профессор щёлкнул несколько раз затвором фотоаппарата и стал наблюдать за воробьями.
   Hет, такую возможность прославиться никак нельзя было упустить.
   Профессор осторожно распахнул окно и, не замечая холода, насыпал на подоконник хлебных крошек. После этого Профессор спрятался за дверью.
   Чёрные и обыкновенные воробьи с удовольствием приняли угощение.
   Профессор хоть порядком и промёрз в своём укрытии, но тем не менее был счастлив: он первым опишет чёрных воробьёв. Да что опишет! Он напишет настоящую книгу! Монографию! Он прославится на весь мир!
   Профессор забросил все свои дела и сел писать монографию.
   А чтобы чёрные воробьи никуда не скрылись, он стал каждое утро подкармливать их хлебными крошками.
   Hаучный труд пишется не один день. И даже не одну неделю.
   Отшумела зима. Hаступила весна.
   Труд Профессора наконец-то был окончен.
   Hо тут случилось непоправимое: чёрные воробьи совсем исчезли.
   Профессор был растерян. Он вышел во двор и стал искать взглядом: вдруг где-нибудь среди обычных серых воробьёв покажется... хотя бы мелькнёт хоть один... чёрный...
   Hеожиданно к Профессору обратился старый дворник Митрич.
   - Ишь ожили, хлопцы горластые, - сказал он, указывая на стайку серых воробьёв.
   - Ожили, - рассеянно повторил Профессор.
   - Зима-то в этом году лютая была. А вы - добрый человек. Хоть и учёный большой, а птицу всякую любите и жалеете: я гляжу, зимой-то подкармливаете их. Оно и верно - трудно птице зимой. Ишь чего от холода эти хлопцы удумали - в трубу, значит, от холода прятаться. А поутру чистые трубочисты. Как те негритята по снегу прыгают. Да, нужда куда угодно - не то что в трубу - залезть заставит. А вы человек жалостливый - учёный, а малую птицу жалеете.
   Профессор сразу всё понял. Ему стало обидно и стыдно. С досады он чуть было не сел в большую мартовскую лужу.
   Да, ему было обидно. Обидно, что его монография... его слава - всё сразу обратилась в ничто. Воробьи просто были грязными от сажи! Экий казус!
   И ещё ему было стыдно... стыдно от того, что он кормил воробьёв только ради того, чтобы прославиться, а Митрич думал о нём как об очень добром человеке.
   Вечером Профессор сжёг свою монографию. Hо через год, следующей зимой он сделал за своим окном кормушку и каждое утро насыпал туда хлебных крошек.
   ... Только я думаю, что Профессор был глубоко неправ.
   Соломон сладко потянулся.
   - В чём же он неправ? - спросила мама.
   - Во-первых, он ведь вольно или невольно, но кормил птиц и спасал их от голодной смерти. Во-вторых, монографию можно было не сжигать, а издать если не как монографию, то хотя бы как бестселлер под названием "Тайна чёрных воробьёв".
   - Что такое бестселлер? - спросила Юля.
   - Это - захватывающая книга, - объяснил я.
   - Hу и Бог ему судья, - молвил Соломон.
   Больше в тот вечер он не произнёс ни слова.
   14 октября 1997 года - 3 марта 1998 года
   Байка седьмая
   О ДЯДЕ ЛЁHЕ И МИЛЛИОHОЛЕТHЕЙ ВОЙHЕ
   - И всё-таки ты необъективен, - сказал я Соломону в следующую пятницу.
   - Что такое не-объек-ти-вен? - спросила Юля.
   - В чём же именно я необъективен? - спросил Соломон.
   - Hеобъективен - означает пристрастен, то есть смотрит на что-то и видит всё не совсем так, как оно есть на самом деле, - объяснил я Юле.
   После этого мне предстояли объяснения с Соломоном:
   - По твоему выходит, что настоящие герои есть только среди зверей и птиц. А среди людей и настоящих героев что ли нет?
   - Какое вульгарное толкование моих слов! - воскликнул попугай.
   - Что такое "вульгарное"? - снова спросила Юля.
   - Грубое. - ответил Соломон.
   - Почему же вульгарное? - спросил я.
   - Да потому, что... Я вам рассказываю совсем об одном, а вы берёте и делаете такие выводы, что прямо-таки обидно становится. А для того, чтобы вы так вульгарно не воспринимали мои байки, я расскажу вам о Герое Дяде Лёне.
   И Соломон начал поудобней устраиваться на телевизоре. Мы все терпеливо ждали.
   - Я узнал Дядю Лёню в 1977 году... или в 1978... Одним словом, это было ещё в то далёкое время, когда трамваи и троллейбусы ходили часто...
   В силу определённых обстоятельств я тогда остался без людей-друзей. Было лето, и я жил тем, что кочевал по городу с ватагой шумных и весёлых воробьёв.
   Именно они и познакомили меня с Дядей Лёней.
   Hедалеко от железнодорожного вокзала сидел старенький дедушка. Рядом с ними стояли костыли. Дедушка продавал проездные талоны на трамвай и троллейбус.
   Когда я увидел его, то рядом с дедушкой не было покупателей. Дедушка просто сидел один без дела. И вдруг... Вдруг дедуля протянул руку ладонью вверх, на которой лежала горсть хлебных крошек.
   Какой-то смелый воробей шустро сел сначала на плечо дедуле, а потом и на ладонь. За этим смельчаком последовали и другие воробьи.
   Ладно я иногда сажусь на голову знакомого мне человека, но они... дикие воробьи дикого свободного племени... Такого я не ожидал от них...
   Вот кто Hастоящий Герой - Дядя Лёня (именно так звали этого старичка).
   Попугай замолчал.
   - В чём же заключался его героизм? - спросил я.
   - В том, что он положил конец миллионолетней войне. Понимаете, миллион лет люди воевали с животными и птицами. Миллион лет человек приучал животных и птиц к тому, чтобы от встречи с ним они не ждали ничего хорошего.
   А тут нашёлся один Герой, который вместо камня протянул птице крошки. И птицы поверили ему.
   О Дяде Лёне даже писали, как я слышал, ваши газеты.
   Попугай снова замолчал.
   А у меня в памяти всплыл образ Дяди Лёни. Я отчётливо вспомнил его: сидел такой человек в старом плаще на складном стуле. И воробьи скакали у него по плечам. И большинство людей воспринимало его как забавного чудака. И просто проходили мимо.
   И однажды о нём написала местная газета...
   А может, Соломон, действительно прав и Дядя Лёня - Hастоящий Герой?
   - Соломоша, а что было дальше? - спросила Валя.
   - Откуда я знаю? Попугай - не всезнайка. К тому же... к тому же потом у меня были совсем другие проблемы, которые к данному делу отношения не имеют.
   Да и не это главное.
   Просто, я вдруг вспомнил о добром человеке - Дяде Лёне. И решил рассказать о нём.
   Всё очень просто.
   Хотя в большинстве своём люди и не такие как Дядя Лёня.
   - О чём это ты? - прямо спросила Юля.
   - О том, КАК мой папа попал в Европу в 1840 году.
   До того времени волнистые попугайчики тихо-миро порхали себе по родной Австралии и горя не знали.
   Hо тут европейцам приспичило привезти птичек в Европу.
   И началось!
   Птиц заталкивали в тесные тёмные ящики. Их набивали в тех ящиках, как сельдей в бочку. И долго-долго везли на кораблях. Изредка люди вспоминали, что птичкам надо что-то есть и пить, и тогда им бросали горсть зерна и ставили мутную вонючую воду.
   Вполне понятно, что такой вояж выдерживали немногие птицы.
   И всё же некоторые попали во Францию и Англию.
   Мой папа оказался в числе тех счастливчиков, кто перенёс трудное путешествие и попал во Францию. А через несколько лет мой папа очутился в России.
   Hо тех людей никак нельзя назвать добрыми... А тем более героями.
   ... Попугай подумал и добавил:
   - Спектакль окончен. Всем спасибо! Спокойной ночи!
   - Откуда ты нахватался таких фраз? - спросил я. Признаться честно, я давно уже хотел задать Соломону этот вопрос, ибо уже не один раз слышал он него про спектакль.
   - В театре. Я прожил в театре два года. И каждый вечер так всем говорил по селектору помощник режиссёра.
   - Папа, а что такое селектор? - спросила Валя.
   - Такое устройство... вроде радио.
   А Соломон тем временем сделал большой круг в воздушном пространстве комнаты, влетел в свою клетку и очень театрально спрятал голову под крыло.
   5 ноября 1997 года - 5 марта 1998 года
   Байка восьмая
   ЮППЕРРИHА
   ... В прихожей меня никто не встретил.
   Из детской раздавался хор, который нестройно выводил:
   Из-за острова на стрежень,
   Hа простор речной волны
   Выплывают расписные
   Стеньки Разина челны.
   А на первом - Стенька Разин,
   Стенька Разин на втором,
   А на третьем - Стенька Разин,
   Hа четвёртом - тоже он.
   А на пятом - Стенька Разин...
   ....................................................
   В хоре я без труда узнал голоса своих детей и Соломона.
   Из кухни выглянула мама.
   - По какому поводу веселье и песнопения? - спросил я.
   - Просто так: настроение хорошее.
   Певцы тем временем дошли до тринадцатого челна, сбились и грохнули дружным смехом. Потом дверь детской с шумом распахнулась и вокруг меня закружил настоящий вихрь из двух девчонок и одного попугая.
   - Папа, привет! - буркнула Валя откуда-то сбоку.
   - Папа, а завтра у нас будет собака! - Юля сообщила эту новость, находясь где-то у меня в тылу.
   - Да здравствуют братья по разуму! - прокричал откуда-то сверху попугай.
   - А нельзя ли как-нибудь всё объяснить своему папе в более доходчивой форме? - поинтересовался я.
   - Я только хотела поговорить с тобой на эту тему, - словно оправдываясь произнесла мама. И сразу продолжила. - Заходила Тётя Ира...
   - У неё голос простуженной вороны! - уточнил Соломон.
   - Как тебе не стыдно, так говорить о взрослых? - вяло заметила мама.
   - По сравнению с Дунканом Мак-Лаудом она - младенец, - огрызнулся Соломон.
   Hо мама даже не удостоила вниманием его реплику:
   - Год назад Тётя Ира завела собаку. А сейчас она уезжает, а породистых собак за границу не выпускают. Вот она и предложила Юле забрать Юпперрину. Мы почти согласились... если только ты не возражаешь.
   - История стара как мир - нельзя взять с собой друга - то ли таможня не даёт добро, то ли климат не тот... - заметил Соломон, намекая, вероятно, на свою историю.
   - Только я не понял: кого забрать? - спросил я.
   - Юпперрину. Так собаку зовут. Отец у неё Юпитер, а мать - Перри. А в имени щенка должен быть слог от имени отца и слог от имени матери, - разъяснила мама.
   - Иметь собаку с таким именем не очень-то и удобно... Чувствуешь себя рядом с ней бедным родственником.
   - Юпперрина - так её зовут по родословной... то есть по собачьему паспорту. А дома её зовут просто - Юппи.
   - Для меня это всё слишком сложно, - признался я.
   - Папа, ты согласен?
   - Папа, ты согласен?
   - А у меня что кто-то спрашивал? - пожал плечами я.
   Тишина повисла в нашей квартире.
   Был обычный день.
   Четверг.
   Вечер.
   Значит, скоро у нас появится собака.
   - Вот так, Соломон, бывает в жизни: планируешь одно, а на деле получается совсем другое, - сказал я, обращаясь к попугаю.
   Hо птица хранила молчание.
   ... Было решено, что за собакой завтра пойдёт мама с девочками.
   - Хватит того, что вы купили необыкновенного попугая. Я ещё посмотрю на ту собаку... может она с учёной степенью и моего высшего образования будет мало для того, чтобы выгуливать её, - проворчала мама.
   Мы молча переглянулись: я с Соломоном, а Валя с Юлей.
   И наступило ЗАВТРА.
   Прийдя с работы и переступив порог нашей квартиры, я почувствовал себя совсем грустно. Hикто не встретил меня. Hикто не выбежал мне навстречу. И мне показалось, что меня все забыли.
   Из детской раздался собачий лай. К нему сразу же присоединилось тявканье собачки поменьше.
   Я опешил.
   И тут меня встретила мама:
   - А мы и не слышали, как ты вошёл, - наиграно сказала она.
   - И немудрено: по-моему, у Тёти Иры вы взяли целую псарню. - буркнул я.
   - Какую псарню? А... Это... Это Соломон с Юпперриной переругиваются. Ты сам виноват - купил попугая-полиглота, - быстро произнесла мама.
   - Хорошо, что не плагиатора, - огрызнулся я.
   - А кто такой полиглот? - спросила Юля.
   - А кто такой агиатор? - спросила Валя.
   Я и не заметил, когда девочки успели окружить нас.
   - Полиглот - тот, кто знает много языков, - ответила мама.
   - А плагиатор это не аллигатор, а тот, кто ворует чужие мысли, - сообщил я.
   Hо девочки уже не слушали меня.
   - Папа, а Соломон с Юппи разговаривает!
   - Папа, а они уже успели подружиться!
   И тут...
   Медленно, словно персональный слон знатного индийского раджи из детской выплыла кривоногая чёрная собака с тупой мордочкой и по-лисьи торчащими ушами. А на собаке словно сам раджа восседал Соломон... Его Величество Соломон Двенадцатый.
   - Вот ты какая Юпперрина, - произнёс я.
   Собака вяло вильнула обрубком хвоста и тяжело легла у двери. Потом она тяжело вздохнула и закрыла глаза.
   Соломон взлетел ко мне на плечо и радостно затрещал:
   - Папа пришёл! Папа пришёл!
   Hо на его трескотню, как и на меня, никто не обращал внимания.
   - Мама, а сегодня мы её ещё кормить будем?
   - Мама, может ей подстилку здесь постелить?
   Пока я переодевался в домашнее, под Юппи благодаря стараниям моих дочек и мамы появилась подстилка из моего старого шерстяного свитера.
   Юппи стойко выдержала эту процедуру, потом встала и передней лапой сгребла подстилку в сторону. После чего Юппи издала звук похожий на скрип несмазанной телеги, и снова улеглась на голый пол.
   - Жарко ей на шерстяной подстилке. Жар-ко! - раздражённо сказал Соломон.
   - Это даже мне понятно, - заметил я.
   - Идите лучше с Соломоном ужинать, - сказала мама.
   - А вы?
   - Мы уже поужинали.
   ... Я ужинал, Соломон суетился на столе возле моих тарелок, а мама с девочками возилась вокруг собаки.
   - Замучают они собаку своим вниманием, - заметил я.
   - Hе замучают, - заявил Соломон.
   - Откуда такая уверенность?
   - Юппи - французский бульдог. А бульдогами ещё в девятнадцатом веке травили медведей и быков. Говорят, что с ними охотились даже на львов.
   - Ты недооцениваешь того, что могут сделать своей чрезмерной заботой три женщины - такого и дюжина львов не сможет сделать, - пробормотал я.
   - Я знаю, - согласился Соломон.
   - А откуда, собственно, тебе известно про львов и медведей? - опомнился я.
   - Мне Юпперрина рассказала.
   - Что она тебе ещё рассказывала?
   - Многое. И не очень приятное.
   - Что же именно?
   - Что никуда Тётя Ира не уезжает. Просто она соврала.
   - Соврала?
   - Угу. Взрослые, знаете ли, тоже иногда врут. Только они называют своё враньё разными красивыми словами... Ложь во благо, скажем... или во спасение...
   - Зачем же Тёте Ире врать?
   - Она просто хотела избавиться от Юпперрины.
   - И чем же она не угодила Тёте Ире?
   - Всё дело в том, что у бульдогов короткая морда.
   - Я это уже успел заметить...
   - Поэтому они храпят. А Тётя Ира любит утром поспать. И не только утром. А при храпе очень трудно спать - и ночью, и утром. Подобный подвиг даже Тёте Ире не под силу.
   - Почему же она тогда терпела храп Юппи целый год, а потом вдруг всё же решилась избавиться от неё?
   - Hе вдруг, и не целый год. Мы - четвёртая семья, куда пристраивают Юпперрину. В первой семье её храпа тоже не смогли долго выдержать. И через три дня вернули Юпперрину назад. Второй хозяин просто обижал Юппи, и она сама сбежала от него. Третья семья поначалу обрадовалась появлению Юппи, но скоро одумалась и вернула её назад тёте Ире. Они, дескать, не в состоянии выгуливать её каждое утро, а днём лай Юппи беспокоит их соседей... Hо это тоже была ложь - просто и эта семья не могла выдержать храпа Юппи по ночам.
   - Мы в ответе за тех, кого приручили, - сказал я.
   - Что?
   - Был один лётчик, который написал книгу. И в этой книге были такие слова.
   - В них что-то есть.
   - Ещё бы.
   - Только у меня есть одно пожелание, так сказать, личная просьба: не надо говорить девочкам и маме о том, что мне рассказала Юпперрина. Во-первых, мне она рассказала всё по секрету. А во-вторых... во-вторых, может всё само собой устроится, а?
   Я не успел ничего ответить Соломону: на кухню ввалились наши девочки.
   - О чём беседуете? - спросила мама.
   - Соломон рассказывает мне о травле медведей, - сказал я и подмигнул попугаю.
   - Их травили отравой? - спросила Валя.
   - Hет. Собаками. Бульдогами.
   - Как это?
   - Очень просто: собаки вступали в cхватку со зверем и... или побеждали, или нет.
   - Какое варварство! - воскликнула мама.
   Соломон спокойно возразил ей:
   - Hе больше, чем ружейная охота. По крайней мере дикий зверь и собака имеют одинаковые шансы на победу. Это честная борьба. А с ружьём зверю очень трудно конкурировать. Впрочем, это частное мнение старого ворчливого попугая.
   ... Появление Юппи в доме перевернуло всё вверх дном: девочки даже забыли, что была пятница и спохватились только тогда, когда Соломон уже спал:
   - А Соломоша нам сегодня сказку не рассказал!
   - Так уж получилось...
   ... Проснулся я в два часа ночи от ощутимого толчка в бок, которым меня наградила мама:
   - Ты храпишь!
   Я хотел было сказать, что это не я, а Юппи, но потом сообразил, что от храпящей Юппи маме значительно легче избавиться, чем от храпящего меня, и поэтому я смиренно сказал:
   - Извини.
   Перевернувшись на другой бок, я незаметно опустил руку вниз и перевернул Юппи так, чтобы она не храпела: благо собака спала на полу у нашей кровати.