Страница:
Раньше, в пятом классе, с Машей дружила худенькая некрасивая Ленка, скуластая и веснушчатая. Все учителя знали, что эти подружки – хорошие девочки, уважительные и готовые услужить. Их посылали что-нибудь принести, кому-нибудь что-нибудь передать, просили вытереть доску или держать во время урока нужные картинки, таблицы. Перед Новым годом Маша с Ленкой оставались в школе до вечера: вырезать из салфеток снежинки и развешивать где только можно. Если требовалось послать учеников на какое-то районное мероприятие, где важна численность детей, Маша с Ленкой всегда соглашались ехать.
Через год-другой эти самые хорошие девочки стали все реже ходить по школе вместе. Внешне они не ссорились, и по чьей инициативе произошел разрыв, оставалось неизвестно. У Маши, благодаря ее счастливому характеру, появилось много новых подруг, а Ленка, походившая некоторое время одна, прилепилась потом к Катерине. Может быть, в некрасивой скуластой девочке взыграла бурная женственность, не позволявшая оставаться в тени бывшей подруги и толкавшая на путь хиппи. Правда, Ленкин внешний вид от новой дружбы не пострадал: у нее была строгая мама, участковый врач, не позволившая вытворять того, на что в семье Катерины закрывали глаза. Ленка и теперь приходила в школу подтянутая, аккуратная, не позволяла себе голого пупка или нечесаных волос. С учителями разговаривала вежливо, но резко, не упуская случая чеканить: «А я считаю так…», «А мое мнение…» Что ж, такая позиция заслуживала уважения. И все-таки Марине было жаль той трепетной и отзывчивой девочки, какою Ленка была еще совсем недавно.
Относительно ее будущего просматривалось два варианта: счастливый и несчастливый. Если она будет счастлива в браке, в ней еще проявятся прежние мягкость и покладистость, а нынешняя ершистость слетит как нечего делать. Тогда в жизнь войдет светлый добрый человек. Если же сбудется второй вариант, проступившие в Ленкином характере резкость и сухость будут усиливаться. Однако Марина верила, что и тогда человек из Ленки получится неплохой: педантично порядочный, резко принципиальный и, скорее всего, борец за правду.
– А чего они тут встали? – спросил кто-то из класса.
Действительно, требовалось решить вопрос с кружком. Неизвестный Александр Львович весьма нахально предложил восьмиклассницам отпроситься с урока, и теперь Марина оказалась меж двух огней: нежеланием нарушать школьные правила и стремлением поддерживать честь учительского мундира. Учитель учителю всегда должен пойти навстречу, иначе в школе и работать нельзя. Но ведь не положено! И потом, вряд ли это занятие кружка заменит обычный урок…
В конце концов она нашла компромиссное решение:
– Сегодня я отпускаю вас, девочки, можете идти. Но учтите, что это первый и последний раз: кружки должны работать после уроков.
– Спасибо! – крикнула за всех Катерина и белкой метнулась к выходу.
За ней поспешили остальные: Рита выходила с извиняющейся улыбкой на губах, адресованной учительнице; Инна, вскинув плечи, чуть ли не печатала шаг и помахивала от возбуждения руками. Машина улыбка цвела еще радостней, чем всегда. Длинноносая Таня всегда предпочитала пропускать вперед других, но тут вмешалась в гущу девчонок; ее маленькие глазки поблескивали от любопытства и удовольствия. Ленка слегка нахмурилась, но тоже спешила на этот невесть чем завлекательный кружок. Зейнаб замыкала шествие: она семенила сзади, переваливаясь уточкой от обилия созревшей плоти, из-за которого не могла легко двигаться. Однако в ее широко раскрытых темных глазах отражались самые приятные ожидания. Чем же купил их всех таинственный Александр Львович, уж не золота ли пообещал – того самого, которое привезли на быках древние греки? А может быть, он еще молод, студент на практике, и семь дурочек из восьмого А в него просто-напросто влюбляются… Кстати, мужчина в годах тоже привлекателен для девчонок – не зря дореволюционные институтки «обожали» учителей-мужчин, преподававших у них разные предметы…
Однако что-то изначально настраивало Марину против этого Александра Львовича, и вовсе не то, что он снял девчонок с ее урока…
Вдруг она поняла, в чем дело – столбики! Те самые, о которых недавно проговорилась Зейнаб. В парапсихологии существует понятие этих самых энергетических столбиков, вроде как нимбов над головой человека. Экстрасенсы чувствуют их руками или специальными рамками, состоящими из двух изогнутых палочек, – точнее Марина сама не знала. В общем, ерунда какая-то. Но ко всей ерунде такого рода у нее сложилось очень настороженное отношение после истории с костяным поморским кольцом. Григорьич, принимавший в тех странных событиях непосредственное участие, вообще поменял взгляд на многие вопросы. Раньше он был законченным материалистом, теперь все чаще вспоминает своих православных родителей, которых в свое время не слушал. Сама Марина вынесла изо всей этой истории неприязнь к попыткам вторгаться туда, где человеку быть не положено. Ко всем «экстра», «пара» и прочим ненормальностям, в том числе исследованию этих самых столбиков.
Если б три месяца назад Марина на какое-то время задумалась и стояла перед классом молча, восьмиклассники не преминули бы заполнить тишину собственными голосами, и в результате поднялся бы невообразимый шум. А сейчас они терпеливо смотрели на свою учительницу, ожидая, когда она что-нибудь скажет. Действительно, счастье – это великая сила, заставляющая окружающих преклониться перед тобой. Как говорится, «кто счастлив, тот и прав». А Марина, несмотря ни на что, чувствовала себя счастливой: какие бы проблемы не назревали, вечером она увидит Григорьича. Они живут вместе, и этим все сказано…
2
По пустому классу из угла в угол ходил представительный, начинающий полнеть человек лет сорока пяти, темноволосый, но с седеющими висками. Это был новый педагог Александр Львович Долмат, руководитель исторического кружка. Он с волнением ожидал своих первых учениц: придут – не придут, отпустят их или не отпустят… В принципе это не имело большого значения, ведь собраться можно после уроков, как оно, кстати, и полагается. Но Александр Львович был суеверен. Если он загадал что-то в начале дела, должно исполниться, иначе это будет плохим знаком. Пусть даже пустяк, все равно нельзя, чтобы тебе в самом начале не повезло. А уж в том грандиозном, можно сказать, фантастическом предприятии, которое он замыслил, все должно идти без сучка-задоринки. Иначе его жизнь, подходящая сейчас к кульминации, так и не достигнет ее и останется серенькой незаметной жизнью.За дверью послышались шаги, смешки, шелест одежды, и в класс вбежала группка нимфеток: все семеро, которых он приглашал сегодня в коридоре. Это и был хороший знак, нужный Александру Львовичу. Теперь он мог рассчитывать, что все задуманное получится.
– Вот мы пришли, – выдохнула бежавшая впереди всех растрепанная девчонка.
– Я очень рад, девочки! Садитесь где удобно. Сейчас мы начнем наше первое занятие…
Нимфетки быстро и бесшумно заняли ближайшие столы, не спуская глаз с нового учителя. Все-таки ему удалось их заинтересовать, рассказав в коридоре про древний клад, посвященный греческим богам. Еще он говорил, что клад спрятан в относительно доступном месте и что существует возможность энергетически почувствовать золото… Понятное дело, для этого годен не каждый человек. Там же в коридоре Александр Львович определил у первых подвернувшихся под руку девчонок излучение их внутренней энергетики. Он действовал навскидку, больше по интуиции – разве можно точно замерить высоту энергетических столбиков среди шума-гама школьной перемены? Да еще и учителя мимо шмыгали, так что измерения приходилось то и дело прерывать. Но похоже, судьба подсунула ему неплохие экземпляры: не зря он с ходу объявил, что именно эти семеро, вившиеся вокруг него, и есть те самые, которые призваны отыскать древние сокровища. Ясное дело, девчонки теперь на крючке. Но самое невероятное заключалось в том, что сам Александр Львович верил собственному рассказу. Это и был его план – завладеть кладом с помощью этих юных дурочек, которых он превратит в медиумов, специально натасканных на золото. Как это сделать, он знает. Сейчас существует много специальной литературы, приглашающей человека заглянуть дальше обыденного…
– Ну что же, – зазвучал голосок черноглазой восточной толстушки, словно с оборванных бус посыпались хрустальные шарики. – Вы скажете нам, как его добыть?
– Кого, моя дорогая? – нарочно уточнил он.
– Клад, который привезли на быках. Ну, вы же рассказывали!..
– Не все сразу, девочки, не все сразу, – успокоительно произнес Александр Львович. – Сперва нам предстоит должным образом подготовиться. Ведь вы же еще не знаете меня, и я вас не знаю. Между тем мы должны быть в контакте!
– Типа вы хотите иметь контакт с каждой из нас? – невинно поинтересовалась растрепанная девчонка, вбежавшая первой. И в классе воцарилось веселье: не дождавшись его ответа, эта негодница прыснула в кулак, и восточная толстушка поддержала ее горстью рассыпанных хрустальных смешков. Хорошенькая нимфетка с робким, слегка печальным лицом нерешительно улыбнулась, и похожая на матрешку красотуля залилась звонким жизнерадостным смехом. Скуластая девчонка в веснушках, сидящая позади всех, чуть растянула в улыбке уголки губ. И только двое никак не отреагировали на эту спонтанную разрядку: некрасивая длинноносая девка с признаками вырождения в топорном, словно из дерева вырубленном лице, да смуглая молчунья со сведенными у переносья бровями…
Ну что ж, это хорошо, что все они разные, отметил про себя Александр Львович. В многообразии – сила. И потом, он сам еще точно не знает, какая понадобится ему для исполнения его замысла. Все семь должны быть задействованы, но одной назначена особая роль – первой подойти к заповедному месту. И она же, если принимать всерьез все, что говорят книги, может стать потом жертвой духов, охраняющих клад. Но это уж звучало чересчур экзотично, успокаивал себя Александр Львович. В этой части повествования он решил книгам не верить.
– Может быть, хватит смеяться. Кажется, ничего смешного не сказал, это уж вы сами… Какие вы, оказывается, озорницы!
– Еще какие, – пропела в ответ толстушка. – Вы нас еще не знаете!
– Вот именно! – посыпалось со всех сторон. – С нами опасно связываться!
Ой-ой-ой! Берегитесь нас!
Надо было дать им выплеснуть эмоции. В них бурлило стремление развивать тему, соответствующую внутреннему бурлению гормонов – возрастному и весеннему, ибо за окнами вовсю блистало мартовское солнце. В иных обстоятельствах он и сам был бы не прочь поболтать с нимфетками «про клубничку», но сейчас перед ним стояли более важные задачи. Что же, они так и будут хихикать – три минуты, пять, десять? Неожиданно одна из нимфеток, скуластая с задней парты, пришла ему на помощь:
– Кончайте бардак! – Это было обращено к зачинщицам веселья, растрепанной хиппи и восточной толстушке. – Кажется, мы пришли сюда заниматься делом. А если вам нужны хиханьки-хаханьки, то дуйте себе назад на историю!
– Золотые слова! – тут же подхватил Александр Львович, не дав девчонкам времени огрызнуться. – Пора заниматься делом. Вот сейчас мы проведем один психологический эксперимент…
– Усыплять будете? – поинтересовалась толстушка.
– Так уж сразу и усыплять! – усмехнулся он. – Пока все гораздо проще. Давайте начнем с… ну, вот с тебя и начнем, – выбрал Александр Львович патлатую, сидевшую к нему ближе всех. – Как тебя зовут?
– Катерина. Сорокина Катя.
– Опыт заключается в том, что сейчас ты, Катя, закроешь глаза и будешь произносить всякие слова, какие только придут тебе в голову. Не думая, одно за другим. Готова?
– Что-то я не усекла, – жеманно повела плечами нимфетка. – Какие слова надо говорить?
– Любые слова, какие захочешь, только имена существительные и быстро, не выбирая. Ну, стол, стул, доска… Ну, давай дальше!
– А зачем это надо?
– А вот это я тебе потом объясню. Поехали, или будем считать, что ты не справилась с первым заданием! Ну, закрывай глаза, так удобней…
Катерина смежила веки и начала, посмеиваясь, выдавливать из себя примитивные слова, уже названные им в качестве примера:
– Стул… Стол… Доска… ой, не могу, смешно! Окошко… Пол… Потолок…
– Дальше, – не допускающим возражений тоном понукал Александр Львович.
– Улица… Дерево… Трамвай… Дом… Комната…
– Ну-ну, не останавливайся!
– Шкаф… Свитер… Легинсы… Юбка… Топик… Бикини…
– Быстрее! – Чтобы усилить свое воздействие, он склонился к ней и выдохнул это слово в сальную полосу волос, за которой скрывалось ухо. Важно было не упустить момент, когда девчонка разговорилась и начала выдавать направленность своих мыслей.
– Темнота… Спальня… Мужик… Руки… ой!
– Все в порядке, Катерина, – заверил довольный опытом Александр Львович. – Теперь я узнал тебя не по анкете а, так сказать, более действенно. Мне это пригодится для нашего дела. Что ж, пойдем дальше…
– А вы обещали объяснить, зачем это надо! – сварливо заявила девчонка, которой теперь, пожалуй что, было стыдно.
– Потом, дорогая, не то другие не дадут такого же чистого опыта. Кто следующий?
– Только не я, – замахали руками нимфетки.
– Нет уж, милые мои, так дело не пойдет. Хотите добыть клад, извольте выполнять все мои указания. Тест на слова должны пройти все, а кто не желает – скатертью дорожка!
– Давайте я буду следующей! – сказала скуластая девчонка в веснушках, та, что осадила хихикавших подруг. – Меня зовут Лена Малютина.
– Очень хорошо, Лена. Расслабься, сядь поудобнее. Закрой глаза и представь себе, что ты лежишь на берегу моря. Рядом шумит волна… набегает на песок… касается тебя гребешком пены…
– А мы правда поедем в Крым, Александр Львович? – перебила нетерпеливая Катерина.
– Конечно, поедем, иначе как мы разыщем клад? Ведь греки зарыли его как раз там, где основали свою первую черноморскую колонию… Это был дар, призванный умилостивить богов, чтобы на новом месте жизнь пошла хорошо…
– И она пошла? – поинтересовалась улыбчивая нимфетка, явно желающая, чтобы все у всех было хорошо.
– А нам какая разница! Наше дело – клад, – обрезал он, слегка раздраженный этим неумеренным альтруизмом. – А сейчас вернемся к опыту – начинай, Лена! Только помни: говорить надо быстро и без разбору; все, что приходит в голову!
Этот психологический опыт был основан на том, что человек, не контролирующий себя за недостатком времени, «проговаривается» – выдает те слова, суть которых наиболее близка ему самому. То есть подсознательно срабатывает принцип «у кого чего болит, тот о том и говорит». Скрытый садист начнет частить что-то вроде «кровь, плетка, виселица». Жадный помянет экономию, добряк забубнит «радость, дружба, подарок». Одним словом, кто о чем, а вшивый о бане. Тайные пристрастия выходят наружу через непроизвольный выбор слов, наиболее подходящих данному индивидууму.
Проведенный с нимфетками опыт должен был познакомить Александра Львовича с его будущими медиумами. Он показал, что Катерина сугубо мечтает об объятиях в темноте, упрямая Ленка ищет смысл жизни, а трогательно красивой Рите недостает родственного тепла. Долгоносая Таня вообще не знает никаких слов, кроме «мать», «братья», «каша», «уроки». Внутренний мир лучезарной матрешки Маши также не блистал изысканностью: мама, папа, бабушка, домашняя кошка, пупс – любимая кукла детства… одним словом, примитив спокойного невозмутимого быта. А вот нимфетка по имени Инна произвела наилучшее впечатление: произносимые ею слова как нельзя больше подходили к задуманному самим Александром Львовичем: «Сила. Стремление. Прорыв. Право. Возможности. Вершина».
Интересный результат получился и в отношении Зейнаб: оказалось, девчонка очень любит золото. Нет, конечно, все собравшиеся испытывали склонность к этому благородному металлу, точнее, к перспективам, которые он открывал. А Зейнаб – к нему самому. В торопливой необдуманности того, что говорит, нимфетка сыпала слова, в каждом из которых подразумевалась причастность к золоту: «кольцо», «браслет», «ожерелье», «цепочка», «диадема»…
В общем, команда подобралась что надо – настоящий цветник, полная гамма оттенков. С такими девицами можно найти древний клад, заложенный аж в восьмом веке до нашей эры. Разумеется, под опытным руководством Александра Львовича. Он прочел много книг о том, как ищут клады, исторических и эзотерических. В принципе все они описывали два принципиально разных подхода к делу: исторические давали реальные ориентиры, основанные на параметрах места, времени, опознания примет, в то время как эзотерика открывала более фантастические, захватывающие дух перспективы. Оказывается, клад можно почувствовать. Чистое золото без примесей, а такое безусловно и было у греков, излучает в окружающую среду особые сигналы, воспринять которые может специально подготовленный медиум. Лучше всего, отрок или девушка, едва шагнувшая за черту детства… Кроме того, необходимо вступить в контакт с хранителями клада – теми богами, которым посвящено сокровище. Обычно греки высекали в скале их изображения, или ставили фигуры идолов возле места, где закопан клад. И снова упоминалось о жертве, якобы боги должны получить ее в компенсацию утраченного. Интересно, какую из семерых учениц Александра Львовича они могли бы пожелать? Ту, которая обещает стать самым сильным медиумом или ту, которую больше всех тянет к золоту? Впрочем, как знать – может быть, хранителям клада приглянется незамутненное зеркало Машкиного примитива, или упрямое желание Ленки добираться во всем до сути, или бьющая через край сексапильность Катерины. А не то потянет их на хрупкую западную красоту Риты Стеглик, или, ради смеха, захочется получить в жертву генетически неполноценную Таньку Трепашкину…
Итак, первое занятие прошло успешно. Александр Львович собрал в портфель диктофон, которую еще предстояло прослушать дома, и тетрадь, куда записал имена, фамилии, телефоны своих новых учениц. Пора было уходить. Нимфетки еще раньше выпорхнули из кабинета, предварительно условившись, когда прийти в следующее раз. Все они думали теперь только о том, как станут богаче Березовского и Абрамовича. Воспользовавшись их ажиотажем, Александр Львович запретил рассказывать о кладе в классе – дескать, другие тоже захотят включиться в поиски, а вас должно быть ровно семь. Дома тоже надо держать язычок на привязи: зачем болтать о том, что еще не совершилось? Вот на время весенних каникул он повезет их в Крым, якобы с познавательными целями. А там они найдут золото, вернутся богаче олигархов – вот тогда пожалуйста, рассказывайте сколько угодно о своих приключениях. Говоря это, Александр Львович внутренне усмехался. Если он верил в первую часть плана, то относительно второй у него были свои особые соображения.
– Ну как вам, типа, новый учитель? – спросила Катерина, чуть только все они гурьбой вывалились за дверь. – По-моему, клевый мужик! Во всяком случае, не зануда. И лоб у него такой выпуклый, и глаза… Вот только кадык мне не очень нравится, я люблю, когда острый…
– У нашей Кати одно на уме!.. – усмехнулась Ленка.
– Тебе что нужно, кадык или золото? – зажурчал ей в поддержку голосок Зейнаб.
– И кадык, и золото… Ну ладно, молчу. Куда мы сейчас пойдем – на историю?
– А куда еще? – откликнулась Маша. – Раз мы уже освободились, значит, надо на историю…
– Не в баню же, – коротко бросила долгоносая Таня.
– Ты-ы… – набрала воздуху Катерина. – Ты вообще молчи! Баню вспомнила, придурочная! – Она хотела дальше сказать, что если кому и не стоит ходить вместо уроков в баню, так это детям из семьи алкоголиков, вот как Танины братья, например. Ну, и сестра этих самых братьев. Но длинноносая уже прошла своей деревянной походкой мимо, а на плечо Катерины легла нежная тонкая рука:
– Не заводись, Катюша…
– Оставь, Ритка! Надо проучить эту Буратинку, чтобы не спорила с приличными людьми!.. И вообще я не хочу идти на историю – вон солнышко в окно светит, а мы сиди в душном классе!
– Заведи кислородную подушку! – беззлобно посоветовала обернувшая Маша.
– Обойдусь! Просто уйди сейчас из школы, и все! А то смотрите – сперва сидеть на истории, потом алгебра, химия, два русских… Ну, физики, может быть, не будет, физичка еще не вышла…
– Вот и отдохнем на физике, выйдем погулять, – уговаривала Рита. – А сейчас пойдем на историю, не то Марина Кирилловна заругает…
– А что мне, блин, твоя Марина Кирилловна?! Скоро я буду гораздо более важный человек, чем она!
– Как это? – испугалась Рита.
– Ну, в миллион раз богаче. Вот сколько получает учитель за месяц?.. А сколько стоит одна монета чистого старинного золота, ты знаешь?
– О-чень много, – мечтательно пропела Зейнаб. – Только сперва надо его найти, – со вздохом добавила она.
– Кто ищет, тот всегда найдет!.. Нет, правда, девчонки, давайте прогуляем сегодня все уроки!
Рита помотала своей кудрявой головой на высокой шейке и пошла вслед за Машей, Ленкой и уточкой переваливавшейся Зейнаб. Что касается Тани, она уже давно свернула за угол коридора, так что ее не было видно. Вздохнув, Катерина поплелась за подругами – прогуливать в одиночку было неинтересно. Вот дуры девчонки, что боятся плюнуть на эту самую историю, и на другие уроки заодно! Это же так ясно: зачем им семерым школа, если скоро они станут самыми богатыми в стране? Теперь нужно думать только о занятиях исторического кружка, а все остальное послать куда подальше…
Если бы Катерина оглянулась назад, она была бы очень удивлена. Одна из их избранной семерки все-таки решила прогулять школьный день: прямая фигурка Инны удалялась по коридору в другую сторону, по направлению к выходу. Девчонки про нее забыли, да и вообще не всегда замечали, тут ли она и что делает. А Инна преспокойно спустилась вниз, взяла в раздевалке свою куртку и молча прошла мимо нянечки с таким хмуро—сосредоточенным лицом, что нянечка не решилась ее остановить. Наверное, подумала: у этой девочки что-то случилось дома.
Александр Львович был свидетелем всего, что происходило. Сперва он слушал разговор нимфеток из-за приоткрытой двери, и посмеялся насчет того, что Катерине не нравится его кадык. Потом исподволь проследил, кто куда идет, и провожал Инну к выходу, держась от нее на расстоянии нескольких шагов. Он сделал интересное наблюдение: не зря говорят, что противоположности сходятся. Самой скрытной, самой молчаливой из семерых девчонок пришло на ум то же, что и самой безалаберной, самой разболтанной. Едва ступив на путь поиска, обе решили, что клад уже у них в кармане, так что учебой и прочей ерундой в жизни можно пренебречь. Только Катерине не хватило воли самостоятельно исполнить это намерение, тогда как Инна, ни с кем не советуясь, решительно покинула школьный кров.
3
Наступала весна, особенно долгожданная после недавних тридцатиградусных морозов. Люди уж и не чаяли, что когда-нибудь станет тепло. Анна Васильевна Сорокина, в просторечии просто Васильна, с радостью заняла свой весенний пост на лавочке возле подъезда. Теперь можно и людей посмотреть, и себя показать, и подъезд как-никак в призоре: воры не любят, когда у дверей кто-то сидит. А дышать после зимы легко, над головой весеннее небо, и в луже посередь двора отражаются ветки тополя, готовые выпустить мягкие красные сережки.– Здравствуйте, – говорили Анне Васильевне проходящие мимо, и она всем важно кивала, поджидая человека, с которым можно было бы не просто поздороваться, а обменяться словцом-другим.
Раньше у нее здесь было полно знакомых, более близких, чем на одно только «здравствуйте». Во дворе гуляли бабки с детьми, как и она со своей Катериной. У кого мальчик, у кого девка, а у кого сразу двое. Из соседнего подъезда близнецы выходили, не различишь. И Акимовна, подружка Анны Васильевны, выгуливала свою Машеньку, ровесницу Катерины. Потом обе в школу пошли, и до сих пор учатся в одном классе…
Анна Васильевна вздохнула по тем временам, когда под тополями собиралось много народу. Ну ладно, ее внучка выросла, как и у Акимовны Маша. А новые дети где? Почто двор весною пустой стоит?
Если б вышла на лавочку Акимовна, они бы и обсудили с ней этот вопрос – почему сейчас не рожают. Но подружка, вырастив свою Машу, разъехалась с молодыми. Купили ей где-то на окраине комнату в коммуналке, невесть как далеко. Теперь сама себе хозяйка: в гости иногда приезжает, а под ногами у молодых не путается.
– Здравствуйте, Анна Васильевна, – раздался над ухом женский голос.
– Здравствуйте! – вздрогнула она.
Это врачиха в подъезд пошла: кто-то из жильцов заболел. Тоже знакомый человек, давно уже на своем посту. И тоже дочка у ней, в одном классе с Катериной и Машей.