Страница:
Старый джентльмен устало опустился в кресло за письменным столом и озабоченно подпер голову рукой. Он так глубоко погрузился в свои думы, что не расслышал легкого стука в дверь и шагов вошедшего в кабинет лакея. Тот слегка кашлянул, и лишь тогда старик обратил на него внимание:
– В чем дело, Джон?
– Какой-то господин хочет видеть вас, сэр. Он отказался назвать свое имя. Приказал мне именно так и доложить…
– Впустите его!
Сэр Болдуин Кинли говорил громким, энергичным голосом, в котором сразу чувствовалась привычка повелевать. Кинли бросил быстрый взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что его лицо невозмутимо и непроницаемо. Он хотел скрыть одолевавшие его заботы и мрачные мысли от посторонних.
В этот момент послышались твердые шаги, и после лаконичного «войдите», произнесенного хозяином, на пороге комнаты появился незнакомый Кинли господин. Интеллигентное гладко выбритое лицо этого человека свидетельствовало о том, что он наделен недюжинными способностями, а серые пронзительные глаза излучали, казалось, неиссякаемую энергию и проницательность.
Финансист вопросительно взглянул на посетителя.
– Мое имя – Нат Пинкертон. Вы, сэр Кинли, просили меня посетить вас.
Тот, радостно оживившись, поторопился навстречу великому сыщику и протянул ему обе руки:
– Приветствую вас, мистер Пинкертон, в своем доме. Ваше появление снимает с моей души великий груз. Прошу садиться.
Усаживаясь, сыщик скользнул взглядом по внушительной гордой фигуре финансиста, к тому же успел изучить всю обстановку комнаты. Наконец, он вопросительно взглянул на своего собеседника.
– Не знаю, мистер Пинкертон, – начал Болдуин Кинли, – известно ли вам об огромных убытках, понесенных в последнее время моим торговым домом из-за деятельности целой шайки разбойников. Вы, вероятно, слышали уже не раз о подвигах речных пиратов, появившихся на реке Гудзон. По каким-то таинственным причинам сильнее всего от этих типов страдает моя фирма; скажу вам больше, за последние три месяца убытки фирмы достигли миллиона долларов. Если дело пойдет так и впредь, моему всемирно известному дому грозят в ближайшем будущем крупные финансовые затруднения.
Пока старик говорил, Нат Пинкертон вынул из кармана газету и, когда собеседник замолчал, прочел из нее вслух несколько строк, напечатанных мелким шрифтом. Строки эти гласили следующее:
«Прошлой ночью отчаянным пиратам Гудзона вновь удалось завладеть большим грузом шелковых материй, перевозимых фирмой «Болдуин Кинли» на одной из собственных барж в коммерческую гавань. Это уже пятый по счету случай за последние четыре месяца, когда означенная фирма становится жертвой дерзкой шайки. Убыток, понесенный фирмой за указанный выше срок, составляет около миллиона долларов. Пираты привели свой план в исполнение с беспримерной смелостью. Спустя полчаса хода от Хобокен-пирса буксиру, который вел означенную баржу с товарами, перерезал дорогу небольшой паровой катер. Он ловко причалил к самому борту буксира, и на палубу последнего с катера соскочили десятка два-три людей с ружьями, которые моментально справились со шкипером и всей малочисленной командой буксира. Экипаж был связан и помещен в трюм буксира, а груз с баржи был вывезен катером в неизвестном направлении. И сами разбойники, и все похищенные товары как в воду канули. Полицейские катера, число которых увеличено вдвое со времени появления пиратов, не заметили ничего подозрительного. Буксир со связанным экипажем и опустошенной баржей был найден рано утром полицейским катером вблизи Хобокен-пирса».
Нат Пинкертон закончил чтение и задумчиво взглянул на своего визави, а тот лишь сокрушенно вздохнул. Сыщик первым нарушил молчание:
– Сэр Кинли, поскольку вы оказываете мне доверие, желая поручить преследование шайки, то в первую очередь вам необходимо будет рассказать о ваших отношениях, как деловых, так и личных, со всеми людьми, с которыми вам приходится так или иначе соприкасаться. Лишь при этом условии я могу надеяться на успех. Доверьтесь мне полностью – и вы увидите, что не напрасно обратились ко мне за помощью.
– Вы вселяете в меня надежды на благополучный исход этого дела, мистер Пинкертон, – горячо ответил растерянный коммерсант. – Спрашивайте меня обо всем, что посчитаете нужным, – и вы получите обстоятельный ответ на каждый заданный вами вопрос.
При последних словах Кинли взгляд Пинкертона обратился на красную портьеру, находившуюся в противоположном конце комнаты. Ему показалось, будто она слегка шевельнулась.
Одним прыжком сыщик очутился перед портьерой и быстрым движением руки отдернул ее в сторону. Там ничего подозрительного не оказалось, но Пинкертон успел заметить, что дверь, которая была за портьерой, закрылась как раз в тот момент, когда он отдернул материю. Он вернулся на свое место и пояснил:
– Мне показалось, что кто-то подслушивает за этой портьерой, а поскольку мое посещение должно сохраняться в тайне, то я решил немедленно убедиться в том, скрывался там кто-нибудь или нет.
– Дверь эта ведет в комнату моего клерка, который выше всяких подозрений. Он сам вне себя от гнева и целыми днями только и обдумывает, как бы изловить шайку разбойников. В своих опасениях он даже дошел до того, что заподозрил моего шкипера в соучастии с преступниками. Я рассчитал прежнего и нанял нового, что, к сожалению, не помогло, поскольку разбойникам после этой замены стало везти еще больше.
Сыщик многозначительно улыбнулся при этих словах:
– Вы лично нанимали нового шкипера?
– Нет. Делами подобного рода всегда заведует мой клерк.
– Есть ли у вас, сэр, враги, которые могли бы быть заинтересованы в вашем разорении?
Коммерсант подумал с минуту и ответил:
– Я не могу припомнить ни одного случая, который дал бы мне основание предположить, что у меня есть враги
– А как у вас обстоят дела с рабочими, сэр? Быть может, ответ на этот вопрос покажется вам затруднительным в некотором отношении, тем не менее я прошу об откровенности. Не относитесь ли вы слишком строго к вашим людям и не платите ли вы им слишком маленькое жалованье? Не было ли случаев, что рабочих несправедливо увольняли?
– Я со своими рабочими обхожусь гуманно и плачу им высокое жалованье. Я не могу также припомнить ни одного случая несправедливого или беспричинного увольнения. Мой рабочий персонал состоит большей частью из старых служащих, пополняемых, конечно, все время новыми, ибо обороты моей фирмы растут с каждым днем.
Наступило короткое молчание, во время которого Болдуин Кинли задумчиво посмотрел на портрет, стоявший на письменном столе. При этом лицо его смягчилось, на нем отразилась нежность. На фотографии была изображена красивая стройная девушка, удивительно похожая на коммерсанта.
Сыщик проследил за взглядом хозяина дома и спросил:
– Это ваша дочь?
– Да, сэр, это моя единственная дочь.
– Она замужем?
– Нет!
Это «нет» прозвучало удивительно жестко и резко, и сыщик инстинктивно почувствовал, что своим вопросом задел, видимо, еще не зажившую рану старого финансиста.
– Три месяца тому назад объявился претендент на ее руку, я отказал ему, и этот отказ причинил и в будущем еще причинит мне немало убытков.
Пинкертон насторожился:
– Кто же этот претендент?
– Один из моих конкурентов, Фред Кронвелл. Его бизнес, правда, вдвое меньше моего; в связи с тем, что у него нет собственных пароходов, он отправлял все свои товары на моих судах. После моего отказа он стал фрахтовать корабли других компаний; это обстоятельство явилось для меня чувствительным ударом. В довершение ко всему примерно в то же время я начал терпеть огромные убытки из-за нападений пиратов Гудзона. И что самое удивительное, этим рыцарям легкой наживы попали в руки как раз самые дорогие грузы, тогда как менее ценные остались нетронутыми. Очевидно, тут дело не обошлось без измены со стороны кого-либо из моих служащих.
– Кто еще, кроме вас, знал, какой товар находился в тех или иных ящиках?
– Только мой клерк, мистер Эдвард Браун, если не считать шкиперов тех судов, на которые был назначен соответствующий груз.
– Когда вам предстоит новая отправка большой партии ценного груза?
– На днях, мистер Пинкертон, – озабоченно ответил коммерсант. – Но, принимая во внимание все происшедшее, я сомневаюсь в успехе этой отгрузки и подумываю, что разумнее всего будет отказаться от нее.
– Не могли бы вы распределить груз по судам так, чтобы никто, даже ваш клерк, мистер Эдвард Браун, ничего об этом не знал? Или, что будет еще лучше, заменить груз на малоценный, причем так, чтобы об этом знали лишь вы да я, а ваш клерк думал бы, что ценность груза осталась прежней.
Коммерсант ответил несколько запальчиво:
– Конечно, я могу устроить это, мистер Пинкертон, хотя, должен сказать, никогда не простил бы себе такого обращения с человеком, который пользовался до сих пор моим безусловным доверием и в поведении которого я не заметил ничего, что заставило бы меня раскаяться в этом доверии.
– Ваши взгляды вполне достойны такого честного человека, как вы, сэр Кинли. Но таким поступком вы вовсе не выкажете своего недоверия молодому человеку. Этим вы лишь избавитесь раз и навсегда от всех сомнений, и впредь у вас не будет повода отказывать ему в доверии, а кроме того, вы впоследствии всегда будете иметь возможность вознаградить его, удвоив степень своего доверия. Разве я не прав?
Кинли кивнул, наполовину убежденный словами сыщика:
– Хорошо! Если вы непременно на этом настаиваете, я готов последовать вашим указаниям.
– Прекрасно, сэр Кинли, вы не раскаетесь в этом. Теперь я изложу вам свой план, но прежде всего попрошу сообщить мне точный срок ближайшей отправки груза.
– Послезавтра, мистер Пинкертон.
– Отлично. Этот груз вы отправите под маркировкой «шелк» – такого рода материи, каковая, кажется, является излюбленной добычей речных пиратов, – но при этом так, чтобы ваш клерк не знал, что на самом деле ящики содержат самый дешевый товар. Посоветуйтесь перед этим с ним, как отправить этот груз – под настоящей или фальшивой маркировкой, и согласитесь с тем, что он предложит. Объявите ему, что груз стоит огромных денег. В назначенный вами день вы получите от меня два больших ящика, которые прикажете доставить на борт вместе с прочим грузом, но с величайшей осторожностью, спешу заметить, ибо там будет заключен действительно ценный груз.
Произнося последнюю фразу, сыщик тонко улыбнулся:
– Попросите своих людей, чтобы они как можно бережнее обращались с этими двумя ящиками. Далее, наймите одного нового работника, помощника по погрузке. Можете даже рассчитать кого-нибудь из имеющихся в наличии, если без этого нельзя обойтись. Нового работника я пришлю вам в день отплытия. Вам не нужно его видеть – главное, чтобы вы известили о новом работнике шкипера буксира. Вот, кажется, и все. Да, мне было бы интересно посмотреть на вашего клерка, мистера Эдварда Брауна, а также на неудачливого претендента на руку и сердце вашей дочери, мистера Фреда Кронвелла.
– Это легко устроить. Завтра в своем доме я устраиваю званый вечер, соберется большое общество, мистер Кронвелл находится в числе приглашенных. Несмотря на удар по самолюбию, нанесенный ему моей дочерью, он все-таки появляется у нас периодически и, вероятно, будет здесь и завтра. Мне кажется, что он все еще питает надежду назвать меня когда-нибудь тестем, ничем иным я не могу объяснить тот факт, что он продолжает посещать мои вечера, учитывая существующие между нами натянутые отношения. Тут же вы увидите и моего клерка, поскольку он тоже приглашен на этот вечер.
Пинкертон потер руки:
– Все, я вижу, складывается удивительно удачно, сэр, я попрошу вас отвести мне завтра место возле Фреда Кронвелла. Вы можете представить ему меня как одного из ваших приятелей-дельцов, находящихся проездом в Нью-Йорке.
– Хорошо, мистер Пинкертон.
Собеседники пожали друг другу руки, и Болдуин Кинли после ухода сыщика впервые за последние дни почувствовал себя успокоенным.
Неожиданное приключение
Пираты за работой
– В чем дело, Джон?
– Какой-то господин хочет видеть вас, сэр. Он отказался назвать свое имя. Приказал мне именно так и доложить…
– Впустите его!
Сэр Болдуин Кинли говорил громким, энергичным голосом, в котором сразу чувствовалась привычка повелевать. Кинли бросил быстрый взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что его лицо невозмутимо и непроницаемо. Он хотел скрыть одолевавшие его заботы и мрачные мысли от посторонних.
В этот момент послышались твердые шаги, и после лаконичного «войдите», произнесенного хозяином, на пороге комнаты появился незнакомый Кинли господин. Интеллигентное гладко выбритое лицо этого человека свидетельствовало о том, что он наделен недюжинными способностями, а серые пронзительные глаза излучали, казалось, неиссякаемую энергию и проницательность.
Финансист вопросительно взглянул на посетителя.
– Мое имя – Нат Пинкертон. Вы, сэр Кинли, просили меня посетить вас.
Тот, радостно оживившись, поторопился навстречу великому сыщику и протянул ему обе руки:
– Приветствую вас, мистер Пинкертон, в своем доме. Ваше появление снимает с моей души великий груз. Прошу садиться.
Усаживаясь, сыщик скользнул взглядом по внушительной гордой фигуре финансиста, к тому же успел изучить всю обстановку комнаты. Наконец, он вопросительно взглянул на своего собеседника.
– Не знаю, мистер Пинкертон, – начал Болдуин Кинли, – известно ли вам об огромных убытках, понесенных в последнее время моим торговым домом из-за деятельности целой шайки разбойников. Вы, вероятно, слышали уже не раз о подвигах речных пиратов, появившихся на реке Гудзон. По каким-то таинственным причинам сильнее всего от этих типов страдает моя фирма; скажу вам больше, за последние три месяца убытки фирмы достигли миллиона долларов. Если дело пойдет так и впредь, моему всемирно известному дому грозят в ближайшем будущем крупные финансовые затруднения.
Пока старик говорил, Нат Пинкертон вынул из кармана газету и, когда собеседник замолчал, прочел из нее вслух несколько строк, напечатанных мелким шрифтом. Строки эти гласили следующее:
«Прошлой ночью отчаянным пиратам Гудзона вновь удалось завладеть большим грузом шелковых материй, перевозимых фирмой «Болдуин Кинли» на одной из собственных барж в коммерческую гавань. Это уже пятый по счету случай за последние четыре месяца, когда означенная фирма становится жертвой дерзкой шайки. Убыток, понесенный фирмой за указанный выше срок, составляет около миллиона долларов. Пираты привели свой план в исполнение с беспримерной смелостью. Спустя полчаса хода от Хобокен-пирса буксиру, который вел означенную баржу с товарами, перерезал дорогу небольшой паровой катер. Он ловко причалил к самому борту буксира, и на палубу последнего с катера соскочили десятка два-три людей с ружьями, которые моментально справились со шкипером и всей малочисленной командой буксира. Экипаж был связан и помещен в трюм буксира, а груз с баржи был вывезен катером в неизвестном направлении. И сами разбойники, и все похищенные товары как в воду канули. Полицейские катера, число которых увеличено вдвое со времени появления пиратов, не заметили ничего подозрительного. Буксир со связанным экипажем и опустошенной баржей был найден рано утром полицейским катером вблизи Хобокен-пирса».
Нат Пинкертон закончил чтение и задумчиво взглянул на своего визави, а тот лишь сокрушенно вздохнул. Сыщик первым нарушил молчание:
– Сэр Кинли, поскольку вы оказываете мне доверие, желая поручить преследование шайки, то в первую очередь вам необходимо будет рассказать о ваших отношениях, как деловых, так и личных, со всеми людьми, с которыми вам приходится так или иначе соприкасаться. Лишь при этом условии я могу надеяться на успех. Доверьтесь мне полностью – и вы увидите, что не напрасно обратились ко мне за помощью.
– Вы вселяете в меня надежды на благополучный исход этого дела, мистер Пинкертон, – горячо ответил растерянный коммерсант. – Спрашивайте меня обо всем, что посчитаете нужным, – и вы получите обстоятельный ответ на каждый заданный вами вопрос.
При последних словах Кинли взгляд Пинкертона обратился на красную портьеру, находившуюся в противоположном конце комнаты. Ему показалось, будто она слегка шевельнулась.
Одним прыжком сыщик очутился перед портьерой и быстрым движением руки отдернул ее в сторону. Там ничего подозрительного не оказалось, но Пинкертон успел заметить, что дверь, которая была за портьерой, закрылась как раз в тот момент, когда он отдернул материю. Он вернулся на свое место и пояснил:
– Мне показалось, что кто-то подслушивает за этой портьерой, а поскольку мое посещение должно сохраняться в тайне, то я решил немедленно убедиться в том, скрывался там кто-нибудь или нет.
– Дверь эта ведет в комнату моего клерка, который выше всяких подозрений. Он сам вне себя от гнева и целыми днями только и обдумывает, как бы изловить шайку разбойников. В своих опасениях он даже дошел до того, что заподозрил моего шкипера в соучастии с преступниками. Я рассчитал прежнего и нанял нового, что, к сожалению, не помогло, поскольку разбойникам после этой замены стало везти еще больше.
Сыщик многозначительно улыбнулся при этих словах:
– Вы лично нанимали нового шкипера?
– Нет. Делами подобного рода всегда заведует мой клерк.
– Есть ли у вас, сэр, враги, которые могли бы быть заинтересованы в вашем разорении?
Коммерсант подумал с минуту и ответил:
– Я не могу припомнить ни одного случая, который дал бы мне основание предположить, что у меня есть враги
– А как у вас обстоят дела с рабочими, сэр? Быть может, ответ на этот вопрос покажется вам затруднительным в некотором отношении, тем не менее я прошу об откровенности. Не относитесь ли вы слишком строго к вашим людям и не платите ли вы им слишком маленькое жалованье? Не было ли случаев, что рабочих несправедливо увольняли?
– Я со своими рабочими обхожусь гуманно и плачу им высокое жалованье. Я не могу также припомнить ни одного случая несправедливого или беспричинного увольнения. Мой рабочий персонал состоит большей частью из старых служащих, пополняемых, конечно, все время новыми, ибо обороты моей фирмы растут с каждым днем.
Наступило короткое молчание, во время которого Болдуин Кинли задумчиво посмотрел на портрет, стоявший на письменном столе. При этом лицо его смягчилось, на нем отразилась нежность. На фотографии была изображена красивая стройная девушка, удивительно похожая на коммерсанта.
Сыщик проследил за взглядом хозяина дома и спросил:
– Это ваша дочь?
– Да, сэр, это моя единственная дочь.
– Она замужем?
– Нет!
Это «нет» прозвучало удивительно жестко и резко, и сыщик инстинктивно почувствовал, что своим вопросом задел, видимо, еще не зажившую рану старого финансиста.
– Три месяца тому назад объявился претендент на ее руку, я отказал ему, и этот отказ причинил и в будущем еще причинит мне немало убытков.
Пинкертон насторожился:
– Кто же этот претендент?
– Один из моих конкурентов, Фред Кронвелл. Его бизнес, правда, вдвое меньше моего; в связи с тем, что у него нет собственных пароходов, он отправлял все свои товары на моих судах. После моего отказа он стал фрахтовать корабли других компаний; это обстоятельство явилось для меня чувствительным ударом. В довершение ко всему примерно в то же время я начал терпеть огромные убытки из-за нападений пиратов Гудзона. И что самое удивительное, этим рыцарям легкой наживы попали в руки как раз самые дорогие грузы, тогда как менее ценные остались нетронутыми. Очевидно, тут дело не обошлось без измены со стороны кого-либо из моих служащих.
– Кто еще, кроме вас, знал, какой товар находился в тех или иных ящиках?
– Только мой клерк, мистер Эдвард Браун, если не считать шкиперов тех судов, на которые был назначен соответствующий груз.
– Когда вам предстоит новая отправка большой партии ценного груза?
– На днях, мистер Пинкертон, – озабоченно ответил коммерсант. – Но, принимая во внимание все происшедшее, я сомневаюсь в успехе этой отгрузки и подумываю, что разумнее всего будет отказаться от нее.
– Не могли бы вы распределить груз по судам так, чтобы никто, даже ваш клерк, мистер Эдвард Браун, ничего об этом не знал? Или, что будет еще лучше, заменить груз на малоценный, причем так, чтобы об этом знали лишь вы да я, а ваш клерк думал бы, что ценность груза осталась прежней.
Коммерсант ответил несколько запальчиво:
– Конечно, я могу устроить это, мистер Пинкертон, хотя, должен сказать, никогда не простил бы себе такого обращения с человеком, который пользовался до сих пор моим безусловным доверием и в поведении которого я не заметил ничего, что заставило бы меня раскаяться в этом доверии.
– Ваши взгляды вполне достойны такого честного человека, как вы, сэр Кинли. Но таким поступком вы вовсе не выкажете своего недоверия молодому человеку. Этим вы лишь избавитесь раз и навсегда от всех сомнений, и впредь у вас не будет повода отказывать ему в доверии, а кроме того, вы впоследствии всегда будете иметь возможность вознаградить его, удвоив степень своего доверия. Разве я не прав?
Кинли кивнул, наполовину убежденный словами сыщика:
– Хорошо! Если вы непременно на этом настаиваете, я готов последовать вашим указаниям.
– Прекрасно, сэр Кинли, вы не раскаетесь в этом. Теперь я изложу вам свой план, но прежде всего попрошу сообщить мне точный срок ближайшей отправки груза.
– Послезавтра, мистер Пинкертон.
– Отлично. Этот груз вы отправите под маркировкой «шелк» – такого рода материи, каковая, кажется, является излюбленной добычей речных пиратов, – но при этом так, чтобы ваш клерк не знал, что на самом деле ящики содержат самый дешевый товар. Посоветуйтесь перед этим с ним, как отправить этот груз – под настоящей или фальшивой маркировкой, и согласитесь с тем, что он предложит. Объявите ему, что груз стоит огромных денег. В назначенный вами день вы получите от меня два больших ящика, которые прикажете доставить на борт вместе с прочим грузом, но с величайшей осторожностью, спешу заметить, ибо там будет заключен действительно ценный груз.
Произнося последнюю фразу, сыщик тонко улыбнулся:
– Попросите своих людей, чтобы они как можно бережнее обращались с этими двумя ящиками. Далее, наймите одного нового работника, помощника по погрузке. Можете даже рассчитать кого-нибудь из имеющихся в наличии, если без этого нельзя обойтись. Нового работника я пришлю вам в день отплытия. Вам не нужно его видеть – главное, чтобы вы известили о новом работнике шкипера буксира. Вот, кажется, и все. Да, мне было бы интересно посмотреть на вашего клерка, мистера Эдварда Брауна, а также на неудачливого претендента на руку и сердце вашей дочери, мистера Фреда Кронвелла.
– Это легко устроить. Завтра в своем доме я устраиваю званый вечер, соберется большое общество, мистер Кронвелл находится в числе приглашенных. Несмотря на удар по самолюбию, нанесенный ему моей дочерью, он все-таки появляется у нас периодически и, вероятно, будет здесь и завтра. Мне кажется, что он все еще питает надежду назвать меня когда-нибудь тестем, ничем иным я не могу объяснить тот факт, что он продолжает посещать мои вечера, учитывая существующие между нами натянутые отношения. Тут же вы увидите и моего клерка, поскольку он тоже приглашен на этот вечер.
Пинкертон потер руки:
– Все, я вижу, складывается удивительно удачно, сэр, я попрошу вас отвести мне завтра место возле Фреда Кронвелла. Вы можете представить ему меня как одного из ваших приятелей-дельцов, находящихся проездом в Нью-Йорке.
– Хорошо, мистер Пинкертон.
Собеседники пожали друг другу руки, и Болдуин Кинли после ухода сыщика впервые за последние дни почувствовал себя успокоенным.
Неожиданное приключение
– Мистер Уилкинс из Чикаго, один из моих деловых партнеров, – так сэр Болдуин Кинли на следующий вечер рекомендовал своим гостям пожилого, добродушного на вид джентльмена с седыми волосами и золотым пенсне на носу.
За столом соседом пожилого господина оказался Фред Кронвелл, тот самый человек, который накануне, проезжая мимо дома Кинли, вызвал такую перемену в лице старого коммерсанта.
Фред Кронвелл был типичным янки, до кончиков ногтей. Он презрительным и надменным взором поглядывал на господина из Чикаго. Пожилой господин сначала, казалось, не интересовался ничем, кроме еды. Ловкими, гибкими движениями он разрезал жареного цыпленка и аккуратно отделял мясо от костей.
– Отличное угощение! Не правда ли, мистер Кронвелл?
– Да, сэр, – лаконично ответил тот. Ему был противен этот старикашка.
– И какой гостеприимный хозяин, не так ли, мистер Кронвелл?
– Да, сэр.
Наступила пауза, во время которой пожилой господин с восхищенным видом принялся уплетать курицу.
– Прекрасные люди эти Кинли, не правда ли, мистер Кронвелл?
– Да, сэр.
Новая пауза.
– И чертовски хорошенькая леди, эта мисс Кинли, вы согласны, мистер Кронвелл?
– Да, сэр.
И Фред Кронвелл со злобной миной отвернулся в другую сторону, между тем как пожилой господин все с тем же блаженным видом отирал рот салфеткой.
– Мой друг, сэр Кинли, кажется, потерял всякую охоту к коммерческим операциям из-за этих речных пиратов, мистер Кронвелл. Жаль, я хотел заключить с ним большую сделку с шелковыми материями, а он не соглашается на это ни в какую. Жаль, ужасно жаль, мы оба получили бы хорошие барыши.
Услышав эти слова, мистер Кронвелл полуобернулся к старику и бросил на него испытующий взгляд. Последний между тем вынул из кармана пенсне и поднес его к своим глазам:
– В самом деле, мистер Кронвелл, эта мисс Кинли – восхитительное создание. Когда я смотрю на нее, мне прямо-таки обидно становится, что я уже немолод.
Тут янки, по всей видимости, решил отбросить свою холодность и разговорился со своим пожилым соседом.
Четверть часа они беседовали на пустые темы, а затем вдруг Фред Кронвелл спросил:
– Вы говорили только что о большой сделке с шелком, которую намерены были заключить с сэром Кинли… А не хотите ли вы вступить в сделку со мной?
Мистер Уилкинс улыбнулся.
– Вы, вероятно, не представляете, какое количество материи мне нужно, мистер Кронвелл, иначе вы вряд ли предложили бы мне это. Нет-нет, – улыбаясь, твердил он, когда Кронвелл начал убеждать его в противном.
– Но я прошу вас, мистер Уилкинс, совершенно серьезно прошу сказать, сколько этого товара вам нужно?
Пожилой господин, все еще с сомнением покачивая головой, проговорил:
– Ну, мистер Кронвелл, если вы непременно хотите это знать, мне нужна партия материи на пятьсот тысяч долларов, – теперь вы удовлетворены?
К явному удивлению старика, Фред Кронвелл сухо ответил:
– Я могу, мистер Уилкинс, посодействовать вам в этом.
– Вы серьезно? – выпалил старик. – У вас и в самом имеется такая огромная партия?
– Да, сэр, за последние годы моя фирма настолько расширилась, что я могу вести и такие дела.
– Черт возьми! Вам, я вижу, удивительно повезло, мистер Кронвелл: вы еще так молоды и уже ведете такие большие дела. Вы далеко пойдете! Да, да, молодые коммерсанты нынешних времен далеко опережают нас, дельцов старой школы. А где бы я мог осмотреть ваш товар, мистер Кронвелл? Я буду в Нью-Йорке до послезавтра.
– Товар находится на моих складах, Либерти-стрит, пятьдесят. Зайдите ко мне завтра днем. Мы чудесно обстряпаем это дельце.
– Прекрасно, мистер Кронвелл! Так выпьем же за наше столь удачно начавшееся знакомство!
Раздался звон бокалов, и, когда общество поднялось из-за стола, оба собеседника были уже приятелями. Восторгу Уилкинса – Ната Пинкертона – не было границ.
– Вот уж не воображал, что он так легко попадется на удочку, – бормотал про себя сыщик.
Пинкертон вышел в соседнюю комнату и, найдя укромный уголок за целым рядом пальм, уселся там. В тот момент, когда он хотел уже встать, послышались голоса и шум шагов. Сыщик узнал дочь хозяина, шагавшую в сопровождении молодого, полного жизни человека с красивым лицом. Общее, довольно приятное, впечатление от его внешности портили лишь бегающие глаза.
– Неужели у вас, мисс Кинли, не найдется для меня ласкового слова?
– Разве я не любезна с вами, мистер Браун? Смею заметить, даже более, чем это приличествует дочери патрона по отношению к клерку.
– Так, значит, вы находите, что уж слишком ласковы ко мне, ничтожному служащему вашего отца? – печально произнес молодой человек.
– Не говорите вздор, – улыбнулась прелестная девушка, – вы нравитесь мне, но это не значит, что скоро будет свадьба, а кроме того, вы знаете, что мой отец никогда не выдаст меня за бедного.
– А если я разбогатею? – спросил молодой человек с загоревшимся взглядом.
– Что ж, попробуйте, – улыбнулась девушка. – Когда у вас будет два миллиона долларов, попросите моей руки еще раз.
– Ловлю вас на слове, мисс, – крикнул Эдвард Браун вслед убегавшей девушке, а затем повернулся и пошел прочь.
– Удивительное стечение обстоятельств, – пробормотал Пинкертон. – Интересно было бы взглянуть на физиономию старого коммерсанта, когда бы он услышал, какие надежды лелеет его клерк.
Время было уже позднее, и Пинкертон решил отправиться домой. Не успел он пройти и сотню шагов, как его обогнал кеб, в котором сидели, к великому его удивлению, клерк мистера Кинли и мистер Фред Кронвелл, увлеченные дружеской беседой.
– Черт возьми, вот так открытие!
К счастью, мимо проезжал другой кеб. Нат Пинкертон вскочил в него и приказал кучеру следовать за первым экипажем, посулив ему хорошие чаевые.
Первый кеб остановился у ворот одного из популярных клубов, в котором, как было известно Пинкертону, в маленьких задних кабинетах до раннего утра велась крупная игра в карты. Сидя в кебе, он снял бороду и парик, приняв, таким образом, свой обыкновенный вид, дабы не быть узнанным при встрече со своим новым знакомым.
Сыщик обошел одну за другой все комнаты, пока не обнаружил наконец искомую парочку, мирно беседовавшую в маленькой игорной комнате. Он прошел мимо них. Посмотрев при этом на клерка, он заметил, что тот будто съежился под его взглядом.
– Неужели этот мошенник подслушал меня вчера из-за портьеры? – пробормотал Пинкертон.
Он постоял некоторое время в соседней комнате, а затем вернулся снова. Фред Кронвелл и Эдвард Браун уже приступили к игре.
– Черт возьми, эта каналья меня таки узнала, – поморщился сыщик, заметив, как оба собеседника переглянулись при его появлении.
Он с равнодушным видом подошел к столу и принялся наблюдать за играющими.
«Довольно дорогое удовольствие для простого клерка, – подумал он. – Держу пари, что мистер Браун и за полгода не заработает столько денег, сколько проиграл здесь за считаные минуты».
Сыщик теперь знал достаточно и потому покинул клуб. Но, видимо, Эдвард Браун действительно узнал Пинкертона, так как тоже немедленно встал из-за стола и вышел вслед за ним. Теперь их роли как бы переменились: наоборот, сыщик превратился в преследуемого.
Пинкертон, глубоко задумавшись, пошел по направлению к реке Гудзон. Браун ни на шаг не отставал от него. Когда он увидел наконец, что Пинкертон свернул на совершенно пустынную улицу, которая другим своим концом упиралась в реку, он коварно улыбнулся и исчез во дворе одного из ближайших домов. Вскоре оттуда появились три какие-то темные личности в одежде матросов и пустились с пьяными криками и песнями по направлению к сыщику.
Последний посторонился, давая им дорогу, как вдруг увидел сверкнувший в руке одного из них нож. Молниеносным движением сыщик схватил нападавшего за кисть руки, в которой тот держал нож, а кулаком другой руки нанес удар между глаз такой страшной силы, что противник полетел на землю.
Но когда Пинкертон захотел отскочить назад, чтобы стать лицом к двум другим негодяям, он почувствовал, что сзади его обхватили две сильные руки. Напрасно он пытался высвободиться из этих объятий – ему приходилось, помимо этого, не сводить глаз с третьего нападающего, который не оставлял попыток ударить его ножом. С поразительной ловкостью отражал Пинкертон ногами удары своего противника. Тогда негодяй, державший его сзади, видя, что таким способом с сыщиком никак не справиться, стал тащить его к реке.
«Ого, эти подлецы, кажется, намерены утопить меня», – подумал Пинкертон и, находясь уже в пяти шагах от реки, сделал отчаянное усилие и оттолкнул от себя обоих нападавших.
Ловким ударом ноги в живот он заставил одного из них со стоном выпустить из рук нож, звонко упавший на мостовую. Освободившись таким же образом и от второго негодяя, Пинкертон мог теперь вступить в единоборство с третьим и покатился тотчас по земле, увлекая и его за собой. Последний был поразительно силен и, как клещами, сжимал сыщика в своих объятиях.
Пинкертону удалось наконец вытащить из кармана револьвер, и в тот момент, когда оба сбитых им с ног и теперь оправившихся негодяя готовы были снова броситься на него с поднятыми кинжалами, прогремел выстрел, и один из них, пораженный пулей, подскочил, а затем рухнул на землю. Другой со страху отбежал в сторону. Сыщик воспользовался этим моментом, напряг все силы и перебросил своего ближайшего противника через перила в реку. Тот еще держался кое-как, уцепившись за сыщика.
– Помоги, Билл, он хочет сбросить меня в воду! – дико взвыл негодяй.
Пинкертон быстро обернулся, чтобы пригрозить своему третьему противнику револьвером, но в этот момент кто-то сильно толкнул его, и он полетел вниз головой в реку вместе со своей жертвой.
Сверху над водой кто-то наклонился и стал прислушиваться. Но в реке раздался лишь короткий всплеск, и затем все стихло. Тотчас в воду полетело еще одно тело, и послышался звук быстро удалявшихся шагов.
Четверть часа спустя несколько ниже по течению реки из воды вылез какой-то человек. Он с улыбкой отряхнулся и бросился бежать по направлению к более людным улицам.
«Ловко задумано, джентльмены, – подумал он, садясь в кеб, – что и говорить. А все-таки завтра господа Кронвелл и Браун очутятся за решеткой, и Нью-Йорк будет освобожден от владычества речных пиратов».
За столом соседом пожилого господина оказался Фред Кронвелл, тот самый человек, который накануне, проезжая мимо дома Кинли, вызвал такую перемену в лице старого коммерсанта.
Фред Кронвелл был типичным янки, до кончиков ногтей. Он презрительным и надменным взором поглядывал на господина из Чикаго. Пожилой господин сначала, казалось, не интересовался ничем, кроме еды. Ловкими, гибкими движениями он разрезал жареного цыпленка и аккуратно отделял мясо от костей.
– Отличное угощение! Не правда ли, мистер Кронвелл?
– Да, сэр, – лаконично ответил тот. Ему был противен этот старикашка.
– И какой гостеприимный хозяин, не так ли, мистер Кронвелл?
– Да, сэр.
Наступила пауза, во время которой пожилой господин с восхищенным видом принялся уплетать курицу.
– Прекрасные люди эти Кинли, не правда ли, мистер Кронвелл?
– Да, сэр.
Новая пауза.
– И чертовски хорошенькая леди, эта мисс Кинли, вы согласны, мистер Кронвелл?
– Да, сэр.
И Фред Кронвелл со злобной миной отвернулся в другую сторону, между тем как пожилой господин все с тем же блаженным видом отирал рот салфеткой.
– Мой друг, сэр Кинли, кажется, потерял всякую охоту к коммерческим операциям из-за этих речных пиратов, мистер Кронвелл. Жаль, я хотел заключить с ним большую сделку с шелковыми материями, а он не соглашается на это ни в какую. Жаль, ужасно жаль, мы оба получили бы хорошие барыши.
Услышав эти слова, мистер Кронвелл полуобернулся к старику и бросил на него испытующий взгляд. Последний между тем вынул из кармана пенсне и поднес его к своим глазам:
– В самом деле, мистер Кронвелл, эта мисс Кинли – восхитительное создание. Когда я смотрю на нее, мне прямо-таки обидно становится, что я уже немолод.
Тут янки, по всей видимости, решил отбросить свою холодность и разговорился со своим пожилым соседом.
Четверть часа они беседовали на пустые темы, а затем вдруг Фред Кронвелл спросил:
– Вы говорили только что о большой сделке с шелком, которую намерены были заключить с сэром Кинли… А не хотите ли вы вступить в сделку со мной?
Мистер Уилкинс улыбнулся.
– Вы, вероятно, не представляете, какое количество материи мне нужно, мистер Кронвелл, иначе вы вряд ли предложили бы мне это. Нет-нет, – улыбаясь, твердил он, когда Кронвелл начал убеждать его в противном.
– Но я прошу вас, мистер Уилкинс, совершенно серьезно прошу сказать, сколько этого товара вам нужно?
Пожилой господин, все еще с сомнением покачивая головой, проговорил:
– Ну, мистер Кронвелл, если вы непременно хотите это знать, мне нужна партия материи на пятьсот тысяч долларов, – теперь вы удовлетворены?
К явному удивлению старика, Фред Кронвелл сухо ответил:
– Я могу, мистер Уилкинс, посодействовать вам в этом.
– Вы серьезно? – выпалил старик. – У вас и в самом имеется такая огромная партия?
– Да, сэр, за последние годы моя фирма настолько расширилась, что я могу вести и такие дела.
– Черт возьми! Вам, я вижу, удивительно повезло, мистер Кронвелл: вы еще так молоды и уже ведете такие большие дела. Вы далеко пойдете! Да, да, молодые коммерсанты нынешних времен далеко опережают нас, дельцов старой школы. А где бы я мог осмотреть ваш товар, мистер Кронвелл? Я буду в Нью-Йорке до послезавтра.
– Товар находится на моих складах, Либерти-стрит, пятьдесят. Зайдите ко мне завтра днем. Мы чудесно обстряпаем это дельце.
– Прекрасно, мистер Кронвелл! Так выпьем же за наше столь удачно начавшееся знакомство!
Раздался звон бокалов, и, когда общество поднялось из-за стола, оба собеседника были уже приятелями. Восторгу Уилкинса – Ната Пинкертона – не было границ.
– Вот уж не воображал, что он так легко попадется на удочку, – бормотал про себя сыщик.
Пинкертон вышел в соседнюю комнату и, найдя укромный уголок за целым рядом пальм, уселся там. В тот момент, когда он хотел уже встать, послышались голоса и шум шагов. Сыщик узнал дочь хозяина, шагавшую в сопровождении молодого, полного жизни человека с красивым лицом. Общее, довольно приятное, впечатление от его внешности портили лишь бегающие глаза.
– Неужели у вас, мисс Кинли, не найдется для меня ласкового слова?
– Разве я не любезна с вами, мистер Браун? Смею заметить, даже более, чем это приличествует дочери патрона по отношению к клерку.
– Так, значит, вы находите, что уж слишком ласковы ко мне, ничтожному служащему вашего отца? – печально произнес молодой человек.
– Не говорите вздор, – улыбнулась прелестная девушка, – вы нравитесь мне, но это не значит, что скоро будет свадьба, а кроме того, вы знаете, что мой отец никогда не выдаст меня за бедного.
– А если я разбогатею? – спросил молодой человек с загоревшимся взглядом.
– Что ж, попробуйте, – улыбнулась девушка. – Когда у вас будет два миллиона долларов, попросите моей руки еще раз.
– Ловлю вас на слове, мисс, – крикнул Эдвард Браун вслед убегавшей девушке, а затем повернулся и пошел прочь.
– Удивительное стечение обстоятельств, – пробормотал Пинкертон. – Интересно было бы взглянуть на физиономию старого коммерсанта, когда бы он услышал, какие надежды лелеет его клерк.
Время было уже позднее, и Пинкертон решил отправиться домой. Не успел он пройти и сотню шагов, как его обогнал кеб, в котором сидели, к великому его удивлению, клерк мистера Кинли и мистер Фред Кронвелл, увлеченные дружеской беседой.
– Черт возьми, вот так открытие!
К счастью, мимо проезжал другой кеб. Нат Пинкертон вскочил в него и приказал кучеру следовать за первым экипажем, посулив ему хорошие чаевые.
Первый кеб остановился у ворот одного из популярных клубов, в котором, как было известно Пинкертону, в маленьких задних кабинетах до раннего утра велась крупная игра в карты. Сидя в кебе, он снял бороду и парик, приняв, таким образом, свой обыкновенный вид, дабы не быть узнанным при встрече со своим новым знакомым.
Сыщик обошел одну за другой все комнаты, пока не обнаружил наконец искомую парочку, мирно беседовавшую в маленькой игорной комнате. Он прошел мимо них. Посмотрев при этом на клерка, он заметил, что тот будто съежился под его взглядом.
– Неужели этот мошенник подслушал меня вчера из-за портьеры? – пробормотал Пинкертон.
Он постоял некоторое время в соседней комнате, а затем вернулся снова. Фред Кронвелл и Эдвард Браун уже приступили к игре.
– Черт возьми, эта каналья меня таки узнала, – поморщился сыщик, заметив, как оба собеседника переглянулись при его появлении.
Он с равнодушным видом подошел к столу и принялся наблюдать за играющими.
«Довольно дорогое удовольствие для простого клерка, – подумал он. – Держу пари, что мистер Браун и за полгода не заработает столько денег, сколько проиграл здесь за считаные минуты».
Сыщик теперь знал достаточно и потому покинул клуб. Но, видимо, Эдвард Браун действительно узнал Пинкертона, так как тоже немедленно встал из-за стола и вышел вслед за ним. Теперь их роли как бы переменились: наоборот, сыщик превратился в преследуемого.
Пинкертон, глубоко задумавшись, пошел по направлению к реке Гудзон. Браун ни на шаг не отставал от него. Когда он увидел наконец, что Пинкертон свернул на совершенно пустынную улицу, которая другим своим концом упиралась в реку, он коварно улыбнулся и исчез во дворе одного из ближайших домов. Вскоре оттуда появились три какие-то темные личности в одежде матросов и пустились с пьяными криками и песнями по направлению к сыщику.
Последний посторонился, давая им дорогу, как вдруг увидел сверкнувший в руке одного из них нож. Молниеносным движением сыщик схватил нападавшего за кисть руки, в которой тот держал нож, а кулаком другой руки нанес удар между глаз такой страшной силы, что противник полетел на землю.
Но когда Пинкертон захотел отскочить назад, чтобы стать лицом к двум другим негодяям, он почувствовал, что сзади его обхватили две сильные руки. Напрасно он пытался высвободиться из этих объятий – ему приходилось, помимо этого, не сводить глаз с третьего нападающего, который не оставлял попыток ударить его ножом. С поразительной ловкостью отражал Пинкертон ногами удары своего противника. Тогда негодяй, державший его сзади, видя, что таким способом с сыщиком никак не справиться, стал тащить его к реке.
«Ого, эти подлецы, кажется, намерены утопить меня», – подумал Пинкертон и, находясь уже в пяти шагах от реки, сделал отчаянное усилие и оттолкнул от себя обоих нападавших.
Ловким ударом ноги в живот он заставил одного из них со стоном выпустить из рук нож, звонко упавший на мостовую. Освободившись таким же образом и от второго негодяя, Пинкертон мог теперь вступить в единоборство с третьим и покатился тотчас по земле, увлекая и его за собой. Последний был поразительно силен и, как клещами, сжимал сыщика в своих объятиях.
Пинкертону удалось наконец вытащить из кармана револьвер, и в тот момент, когда оба сбитых им с ног и теперь оправившихся негодяя готовы были снова броситься на него с поднятыми кинжалами, прогремел выстрел, и один из них, пораженный пулей, подскочил, а затем рухнул на землю. Другой со страху отбежал в сторону. Сыщик воспользовался этим моментом, напряг все силы и перебросил своего ближайшего противника через перила в реку. Тот еще держался кое-как, уцепившись за сыщика.
– Помоги, Билл, он хочет сбросить меня в воду! – дико взвыл негодяй.
Пинкертон быстро обернулся, чтобы пригрозить своему третьему противнику револьвером, но в этот момент кто-то сильно толкнул его, и он полетел вниз головой в реку вместе со своей жертвой.
Сверху над водой кто-то наклонился и стал прислушиваться. Но в реке раздался лишь короткий всплеск, и затем все стихло. Тотчас в воду полетело еще одно тело, и послышался звук быстро удалявшихся шагов.
Четверть часа спустя несколько ниже по течению реки из воды вылез какой-то человек. Он с улыбкой отряхнулся и бросился бежать по направлению к более людным улицам.
«Ловко задумано, джентльмены, – подумал он, садясь в кеб, – что и говорить. А все-таки завтра господа Кронвелл и Браун очутятся за решеткой, и Нью-Йорк будет освобожден от владычества речных пиратов».
Пираты за работой
На пристани, принадлежавшей торговому дому сэра Кинли, загружали последние ящики и тюки на баржи, и шкипер буксира уже дал приказ развести пары.
Пробило одиннадцать часов ночи. Нельзя было терять ни минуты. Судну предстояло семичасовое плавание – все товары еще необходимо было вывезти и погрузить на пароход к полудню следующего дня: в этот час пароход должен был выйти в море.
– Команда, на шпиль! – крикнул шкипер.
Шпиль заработал, и якорь был поднят. Машины пришли в движение, и огромная черная масса буксира отделилась от берега. Под командой шкипера находились десять человек, рассредоточенных на пароходе и баржах. Ввиду последних нападений все они были вооружены револьверами.
В день отплытия, после полудня, в их число был принят новичок. Он выглядел настоящей «смоленой курткой», с зажатой в зубах коротенькой трубкой. Шкипер недоверчиво поглядел на вновь прибывшего, но тот спокойно выдержал его взгляд и работал потом за двоих.
– Боб Шиллинг, отправляйтесь на самую дальнюю баржу, – сказал ему шкипер, когда буксир с гружеными баржами уже готовился отчалить от пристани.
– Так я и знал, – сквозь зубы пробормотал на это Боб Руланд, испытанный помощник Пинкертона, – что ты меня туда откомандируешь. Ну погодите, вы у нас еще попляшете сегодня.
Оказавшись на условленном месте, молодой человек оглянулся, затем приблизился к двум большим ящикам, сел между ними и слегка постучал по стенке одного из них пальцем, повторив условный сигнал трижды:
– Вы слушаете, начальник?
– Да, Боб. Рядом никого нет? – раздался приглушенный голос из глубины ящика.
– Никого, меня отослали на самую последнюю баржу. Очевидно, шкипер в сговоре с шайкой.
– Согласен с тобой. Моррисон здесь?
– Рядом с вами, начальник, – я сижу как раз между двумя вашими ящиками, – ответил Боб.
– О пиратах еще ничего не слышно?
– Пока нет. Сейчас мы плывем по середине реки. Выше по течению видны два полицейских катера, которые снуют неподалеку от нашего каравана. Впрочем, виноват, теперь я вижу, что довольно далеко позади нас идет небольшой пароход! Он держит курс прямо на наш караван! Это, очевидно, пираты! Они идут полным ходом!
– Где мы теперь находимся, Боб?
– Недалеко от Джерси-Сити. Хобокен скоро останется позади.
– Видны ли еще полицейские катера?
– Нет, уже не видны, теперь вообще мало что можно разглядеть: луна скрылась за тучами, и вся река погрузилась в кромешную темноту.
– В любом случае ты, Боб, сдайся в плен вместе с остальными, чтобы увидеть, кто из экипажа в сговоре с пиратами, понял?
Пробило одиннадцать часов ночи. Нельзя было терять ни минуты. Судну предстояло семичасовое плавание – все товары еще необходимо было вывезти и погрузить на пароход к полудню следующего дня: в этот час пароход должен был выйти в море.
– Команда, на шпиль! – крикнул шкипер.
Шпиль заработал, и якорь был поднят. Машины пришли в движение, и огромная черная масса буксира отделилась от берега. Под командой шкипера находились десять человек, рассредоточенных на пароходе и баржах. Ввиду последних нападений все они были вооружены револьверами.
В день отплытия, после полудня, в их число был принят новичок. Он выглядел настоящей «смоленой курткой», с зажатой в зубах коротенькой трубкой. Шкипер недоверчиво поглядел на вновь прибывшего, но тот спокойно выдержал его взгляд и работал потом за двоих.
– Боб Шиллинг, отправляйтесь на самую дальнюю баржу, – сказал ему шкипер, когда буксир с гружеными баржами уже готовился отчалить от пристани.
– Так я и знал, – сквозь зубы пробормотал на это Боб Руланд, испытанный помощник Пинкертона, – что ты меня туда откомандируешь. Ну погодите, вы у нас еще попляшете сегодня.
Оказавшись на условленном месте, молодой человек оглянулся, затем приблизился к двум большим ящикам, сел между ними и слегка постучал по стенке одного из них пальцем, повторив условный сигнал трижды:
– Вы слушаете, начальник?
– Да, Боб. Рядом никого нет? – раздался приглушенный голос из глубины ящика.
– Никого, меня отослали на самую последнюю баржу. Очевидно, шкипер в сговоре с шайкой.
– Согласен с тобой. Моррисон здесь?
– Рядом с вами, начальник, – я сижу как раз между двумя вашими ящиками, – ответил Боб.
– О пиратах еще ничего не слышно?
– Пока нет. Сейчас мы плывем по середине реки. Выше по течению видны два полицейских катера, которые снуют неподалеку от нашего каравана. Впрочем, виноват, теперь я вижу, что довольно далеко позади нас идет небольшой пароход! Он держит курс прямо на наш караван! Это, очевидно, пираты! Они идут полным ходом!
– Где мы теперь находимся, Боб?
– Недалеко от Джерси-Сити. Хобокен скоро останется позади.
– Видны ли еще полицейские катера?
– Нет, уже не видны, теперь вообще мало что можно разглядеть: луна скрылась за тучами, и вся река погрузилась в кромешную темноту.
– В любом случае ты, Боб, сдайся в плен вместе с остальными, чтобы увидеть, кто из экипажа в сговоре с пиратами, понял?