На капитан-лейтенанта, еще не свыкшегося со своим неожиданным повышением, тоже нахлынули мысли. О том, что случилось с ним за последнее время, начиная с момента, когда он мигом согласился на предложение Айсберга…
Монтес не жалел об этом – знай он тогда то, что знает сейчас, поступил бы точно так же. Только решался бы в этом случае, наверное, немного дольше…
«Итак, я больше не лейтенант испанского флота, а… кто? А дьявол его знает кто! Кстати, те матросы, которых я забрал с собой, тоже уже не на службе, а… герильеро! Выходит, и я тоже… это бред! Какие герильеро могут быть на кораблях?! Но только бред, который документально подтвержден приказом главного штаба, перестает быть бредом. Хотя… тебя же ведь честно предупредили, Доминго! Еще тогда, при первом разговоре, после того как Айсберг предложил тебе капитанский мостик, он сказал: «В этой жизни, лейтенант, за все приходится платить!» Ты заплатил. Своим званием. Слишком хотел снова стать командиром боевого корабля…»
Бывшего лейтенанта, а теперь неизвестно кого отвлек от его мыслей возглас сеньориты, но это явно не имело к нему никакого отношения. Она просто в лицах представляла какую-то сценку своему собеседнику…
«Странно все это… да и канонерка, на которой мы пришли сюда, тоже странная. Особенно ее экипаж. Ни одного испанца! Командир – мексиканский немец. Командир орудия и оба стрелка гатлингов тоже говорят с мексиканским акцентом, но они не мексиканцы, точно. Тоже немцы, дети тех, что приехали с Максимилианом? Остальной экипаж, правда, обычный для прибрежного пакетбота, которым «Печкин» – кстати, и название тоже странное – был до того, как на нем установили вооружение. А их форма? И точно такая же, что на тех часовых, у причала. Странно знакомая, как будто я когда-то ее уже видел, но какая-то… устаревшая, что ли?»…
Некоторое время Доминго пытался вспомнить, где и когда он мог видеть такие же мундиры, благо несколько маячили у него перед глазами. Экипаж сопровождало пять верховых охранников с маузерами в деревянных кобурах…
«Ладно, и других странностей хватает. Например, почему я никогда не слышал ни о какой канонерке «Симона»? Если ее описание соответствует действительности, то это прекрасный корабль. Хотя… Айсберг сказал, что она постройки 1897 года. Новенькая совсем – всего год прошел. А может, тоже переоборудованный для боевых действий корабль, как и «Печкин»? Кстати, вполне может быть. А что за «командир» ждет меня здесь? Айсберг… он, кстати, тоже неизвестно кто, должности и звания его я так и не узнал, приказал не разгружаться, разрешил моим матросам «немного прогуляться по берегу» и повез меня куда-то… или к кому-то»…
Тем временем экипаж подъехал к большому дому в колониальном стиле. На его веранде стоял, небрежно облокотившись о парапет, высокий светловолосый человек в странной пятнистой форме без знаков различия и курил сигару. Увидев приехавших, он махнул рукой и что-то сказал, похоже, на том же языке, на котором до того беседовали спутники Монтеса. Айсберг, сойдя на землю, помог невесте и ответил. Наверное, из-за Доминго – на испанском. Если судить по ответу, блондин сказал: «Как дела?!», или «Как съездил?», или «Какие успехи?», или еще что-то подобное…
– Нормально. У «Симоны» теперь есть капитан, чуть меньше половины экипажа и еще одно орудие. Где сейчас Киборг?
– В штабе. Ждет, – произнося эти слова, «человек в пятнистом» оказался на земле возле экипажа – он просто спрыгнул вниз, перемахнув через парапет. – Надеюсь, твои новости немного поднимут ему настроение, а то меня он так песочил…
– Значит, было за что, – невозмутимо пожал плечами Айсберг. – Он просто так не гоняет – только за дело. Сеньор Доминго, познакомьтесь, это мистер Кейнз.
– И должна сразу предупредить вас – не вздумайте одалживать ему деньги. Он об этом не помнит, – со смехом подхватила сеньорита Эйлин. – Вот у него их одалживать можно – этого он тоже не помнит! Еще одно, если у вас есть невеста, не вздумайте его с ней знакомить! Он будет смотреть на нее ТАКИМИ глазами…
– Да ладно тебе, Эйли, – махнул рукой Барт. – Если кот имеет право смотреть на королеву, то менестрель просто обязан смотреть на красивых женщин! Такая есть у нас, поэтов, обязанность – смотреть на красоту!
– А еще он не умеет держать язык за зубами, – добавил Айсберг. – Но это у него профессиональное – он у нас журналист.
– Не пугайте человека, а то он от меня убегать станет, – засмеялся тот. – А, сеньор Доминго, да не слушайте вы их – они вам такого понарассказывают! И, кстати, зовите меня просто Барт! «Мистер Кейнз» – это уж слишком… официально!
– Ладно, ненавистник официоза, пошли, а то, если Киборг узнает, что это ты нас задержал, быть тебе еще раз пропесоченным… и опять за дело.
В комнате, которую здесь называли штабом, Доминго увидел настоящего гиганта. Почти двухметрового роста, широкоплечий, в такой же, как была на Кейнзе, пятнистой форме, он стоял у окна и смотрел на закат. Сеньорита Эйлин и журналист Барт, все еще обмениваясь колкостями, впрочем, весьма дружескими, не пошли с ними, а остались ждать в холле. Доминго сюда сопровождал только Айсберг…
– Киборг, это Доминго Монтес, – сказал он гиганту. – Тот самый, из Карденаса. Газеты ты читал. Что удивительно – они почти не врали…
– Спасибо, Алекс, – отвернулся от окна и медленно пошел к ним тот. – Я думаю, нам с… лейтенантом надо поговорить наедине. – Айсберг коротко кивнул и вышел, не сказав больше ни слова. – Добро пожаловать, сеньор. Рад с вами познакомиться. Меня зовут Пол Киборг… и я постараюсь ответить на все те вопросы, которые накопились у вас за это время. Садитесь поудобнее, это надолго…
Он скользнул взглядом по мачте. На ней были подняты ДВА флага. Сразу же под испанским (пока еще – ПОД испанским!) развевался еще один – военно-морской флаг Карибской Конфедерации. Красный флаг с синей полосой по нижнему краю и золотой «Карибской Звездой» в верхнем углу…
«Нет, не совсем так – его ЕЩЕ не существует, – вернулся к своим рассуждениям командир «Симоны». – И прямо сейчас ты, Доминго, воюешь как раз за его создание. «Карибская Конфедерация», в сущности, просто еще одно название для «Независимой Кубы», но (и снова это НО)… ЭТА независимая Куба будет совсем не такая, как та, за которую сражаются повстанцы. И уж точно не такая, какой ее видят американцы! Да, но какой она будет? «Такой, какой вы ее сделаете. Указывать вам, как жить, никто из нас не будет. Мы же не американцы…» – так тогда сказал Киборг… и в это я почему-то тоже поверил. И даже почему-то верю этому до сих пор…»
Он оглядел палубу и, не найдя взглядом Айсберга, решил, что тот спустился вниз, к своему «аппарату дальней связи». Тоже, как и многое здесь, очень странному. Потом Доминго еще раз улыбнулся, но уже немного по другому поводу. – «Но, хотя я и верю, что вы, сеньоры, «не будете нам указывать» и покинете остров, но очень сомневаюсь в том, что это сделаете вы все. Сеньор Владислав Вайк – уж точно останется!»…
Князь Бенито Боргезе кивнул в ответ. Возможно, это было несколько глупо, но… этой ночью все почему-то старались говорить потише… или вообще общаться знаками. У итальянских моряков с крейсера «Джованни Баузан» не было опыта тайных операций и ночных походов вдоль враждебного берега. Хотя боевой опыт у них был – в коротком бою с американской блокадной эскадрой они потеряли свой крейсер, но «взяли кровью за кровь». Отправили на дно вражеский (после того как Италия официально объявила войну САСШ – уж точно вражеский!) флагман.
– Что, опять?! Скажите, князь, а вы случайно… не у дона Педро Гомеса-и-Лопеса эти тросы покупали? – Барт, стоящий рядом с командиром, тихо хмыкнул. При этом по его лицу было видно, что он еле удерживается от того, чтобы не расхохотаться во весь голос. – Если так, то он все-таки нашел способ рассчитаться с вами за свою любимую и неповторимую военно-морскую игрушку…
– Машине – стоп, – скомандовал Боргезе и ответил «офицеру связи»: – Я не знаю, у кого именно барон ди Палермо купил трос, но, когда я об этом узнаю… Он у меня его сожрет. Весь, до последнего кусочка…
– Но вы хотя бы позволите ему самому выбрать соус? Я считаю, что спагетти без соуса – это пытка. Гораздо хуже инквизиторской…
– Нет, именно что без соуса и специй. – Бенито тоже не удержался от улыбки. Этот журналист смог бы, наверное, шутить и на эшафоте. Или «последним желанием» попросить гитару, чтобы спеть напоследок пару песен. – А запивать этот свой обед он будет исключительно морской водой…
– Надеюсь, что она будет хотя бы с мылом… Кстати, tenente, мне кажется, что при знакомстве вы меня обманули. И на самом деле ваша фамилия не Боргезе, а Борджиа. Ну, в крайнем случае – Медичи…
– В моем родословном древе они не значатся, хотя… все может быть. Но зато там есть адмирал Андреа Дориа, а он-то как раз именно так в свое время поступил с одним крайне недобросовестным купцом… по тому же поводу.
– Значит, это у вас семейная традиция. А традиции надо уважать – по крайней мере, именно так считают… мои соотечественники.
Князь Боргезе опять улыбнулся. В эту версию – что его собеседник действительно англичанин, он верил примерно сутки после знакомства с ним. Потом перестал. Но кто такой мистер Бартоломью Кейнз на самом деле, так и не выяснил. Он вполне свободно говорил на пяти… или шести языках. И на всех – с небольшим акцентом. Какой язык для него родной, понять было невозможно. Кстати, когда Кейнз брал в руки гитару (а пел он на всех языках, на которых говорил), его акцент мгновенно куда-то исчезал. Бенито впервые увидел этого человека две недели назад, в таверне «Якорь дона Педро Лопеса», и как раз с гитарой в руках…
– Да такого не может быть, сеньор Перес, ведь сейчас объявлена блокада, и все те корабли, которые она застала на Кубе, просто стоят у причала и приносят владельцам одни убытки, – улыбнулся князь Боргезе и, подумав: «Набивает цену… и свой гонорар за посредничество!», добавил: – Неужели никто из них не захочет избавиться от такой собственности? Если хорошенько поискать…
– Поискать-то, конечно, можно… – Хосе Агуэдо махнул рукой прислуживающей в зале мулатке, направляя ее к одному из столов, и посмотрел на Бенито. – Но не знаю, можно ли найти вам что-то подходящее…
– Агуэдо, не корми сеньора лейтенанта сухим тростником, [10] – раздался за спиной у Боргезе веселый молодой голос. – Хоть раз в жизни не юли, как пинаса твоего брата в прицеле у Береговой Охраны! Сеньор итальянец, просто дело в том, что ни в Гаване, ни к востоку от нее – почти до Матансаса, ни к западу – до Кабаньяса, короче, нигде в провинции Гавана, вам никто не продаст корабль. И не потому, что их тут нет. Потому что дон Педро этого не хочет. Не правда ли, Хосе?
– Не лез бы ты не в свое дело, Дженнаро, – отозвался тот, стараясь не смотреть ни на Бенито, ни на подошедшего к стойке молодого мулата. – Или мне теперь называть тебя «Сеньор Капрал Береговой Охраны»? Так, Рамирес?
– Ха! Твои сведения устарели, Перес! Теперь ты будешь называть меня – «Сеньор Сержант Морской Пехоты»… и попробуй только разбавить ром какой-то гадостью! От твоей забегаловки тогда и щепки не останется, – мулат показал управляющему совсем немаленький кулак и повернулся к Боргезе. – Давайте-ка присядем, сеньор лейтенант, и я вам расскажу о доне Педро и о том, почему он вас так не любит…
Направляясь за сержантом к столу у стены, Бенито внимательно рассматривал его уже слегка поношенную черную форму и несколько недоумевал – с испанской морской пехотой она не имела ничего общего. Но, тем не менее, управляющий Перес поверил словам мулата сразу и, кажется, очень при этом испугался.
За столом, к которому они шли, сидел еще один мулат в такой же, как сержант, форме и трое европейцев. Они были одеты иначе (но тоже – в форму) и явно не были испанцами. Двое (те, что были в сером) говорили по-английски – о каком-то Каллахане. Причем с таким явно ирландским акцентом, что определить их национальность можно было, так сказать, исключительно на слух. Третий – худощавый блондин в странной пятнистой одежде молча настраивал шестиструнную гитару. Как раз когда Боргезе и его спутник подошли почти вплотную, он закончил настройку, взял несколько аккордов, но, увидев их, прислонил гитару к стене и сказал:
– Сержант Рамирес сегодня весь вечер пьет на мои деньги! Рад наконец-то с вами познакомиться, князь Боргезе. Уже почти месяц пытаюсь…
«Дон Педро Гомес-и-Лопес, «король» контрабандистов в провинции Гавана и тот испанский чиновник, который не дал нам тогда захватить корабль янки под шведским флагом, оказались одним и тем же человеком. Да еще ему пришлось компенсировать своему партнеру из САСШ взятый нами на абордаж минный катер. (Интересно, какого дьявола этот «бизнесмен» вздумал по нам тогда стрелять – может, принял наш катер за канонерку Береговой Охраны?) Естественно, отдав американцу «личную и любимую» канонерку, дон Педро не испытывает к нам большой любви. А я еще собирался купить у него… или у кого-то из его агентов, корабль для крейсерства!»
Бенито усмехнулся своим мыслям. У него тогда не было другого выхода. За одно утро корабли САСШ дважды открывают по ним огонь, и оба раза первыми! Что должен делать итальянский морской офицер в таком случае? Конечно же, атаковать! Наказать агрессора! Вот он и атаковал. Может, стоило тогда и дона Гомеса-и-Лопеса атаковать? Ну, он, конечно, храбрец (некоторые даже говорят – герой!). Но с сотней матросов, двумя однофунтовыми пушками на двух катерах (своем и захваченном у американца), да еще и с более чем тридцатью ранеными на борту (бой крейсера «Джованни Баузан» с блокадной эскадрой САСШ обошелся недешево… несмотря на «выгодный размен») атаковать роту солдат и артиллерийскую батарею… Это уже не храбрость, а глупость! А уж глупцом-то князь Боргезе точно никогда не был!
«Теперь остается надеяться на обещание главы новых союзников, Пола Киборга – «Вы получите в свое распоряжение первый же захваченный и подходящий для ваших целей корабль. Невзирая на то, кто именно его захватит – вы или мы. А базы для своих кораблей вы, князь Боргезе, получаете в любом случае – сразу же!». И свое последнее обещание он выполняет безукоризненно. В «Алжире» (ну и придумали же – «Алжир» и «зуавы»!) нам всегда рады. А после сегодняшней операции количество этих баз резко увеличится! Ну что ж, будем ждать трофеев. А пока, используя наши минные катера и опираясь на базы союзников, можно поохотиться на американцев… вдоль берега. Тут, как говорят, плавают их канонерки и вспомогательные суда. Или, может, попробовать совершить вылазку против американского блокадного флота… и постараться потопить пару броненосцев? Посмотрим. Посчитаем шансы. А сейчас нужно закончить то, что уже начато. Доставить и высадить десант…» – он огляделся. В свете полной луны был виден весь «Отряд Ла Эсперанса» – все пока было в порядке…
За каждым из минных катеров «Итальянской Эскадры в Гаване» шли цепочкой по три «десантных транспорта» (в сущности, это были просто большие шлюпки – в том числе и итальянский баркас «Генуя»). На каждой примерно полсотни бойцов и экипаж, который должен будет ей управлять, если катерам придется вступить в бой. Всего в этом десанте участвовало две роты «волонтеров» из Мексики и взвод «егерей» (лучших стрелков, вооруженных «маузерами» Kar.98 с оптическим прицелом). Для маленькой Ла Эсперансы этих сил должно было хватить…
– Сэр, в Димасе разгружаются два корабля. Точнее, разгружают один, а второй просто стоит у причала. То ли уже разгруженный, то ли, наоборот, за него еще никто не брался. Небольшие – ненамного больше «Беды». Но только один из них, как раз тот, что разгружают, точно с пушкой на баке! Насчет второго… не знаю, сэр, рассмотреть не удалось – первый-то они освещают, но вот второй – нет. По-моему, сэр, лучше будет считать, что и второй тоже с пушкой. Ошибаться – так в свою пользу. Разгружают-то, судя по всему, пеоны, человек сто, но на причале до полусотни охранников. И один гатлинг. Это все, что удалось обнаружить, сэр…
– Благодарю вас, энсин, – капитан Роберт Макферсон обвел взглядом командиров, собравшихся на совещание. – Какие будут предложения, господа офицеры? Начинаем мы, по традиции, с самого младшего среди нас…
– Это значит – с меня. Хотя я не офицер… и уж тем более точно не «господин», – фыркнула Эйли. – Я могу сказать только одно – выходить на связь не имеет смысла! Операцию все равно не отменят, а время мы потеряем…
– Спасибо, мисс ди Фейро, – капитан, кивнув, посмотрел на Айронпоста. – Энсин, вы следующий. Только, пожалуйста, без… «маскарада».
– «Маскарад» здесь все равно не получится, сэр. Я думаю, нам придется высадить десант к северу от города, а потом уже наступать – по суше…
– Если там есть где подойти к берегу, – перебил его Гонсалес. – А к причалам мы не подойдем, это точно. На нашей скорости – никаких шансов!
– Есть, только не к северу, а к югу, – уточнил Хосе Маркес, лоцман-кубинец. – Не больше двух миль от Димаса – рыбацкий поселок. Домов десять – двенадцать. Там есть причал… небольшой, но нам должно хватить…
– А пока мы будем там высаживаться, – хмыкнул лейтенант Лоннерс, командир взвода «курсантов», – кто-то из рыбаков сбегает в город и расскажет там всем, кого это заинтересует, о странных гостях в поселке…
– Пусть бежит! Это даже к лучшему! Пока он все рассмотрит, – стукнул кулаком по ладони Лэм, – пока добежит, пока найдет того, кто согласится его выслушать, – там уже всем будет не до него и не до его сообщения! Оно их только еще больше запутает! Потому что, высадив десант, наши корабли вернутся сюда и…
– И пощупают причал в Димасе и те два кораблика, – уловил идею Гонсалес, – из моей пушки! Только надо очень быстро разгрузить «Печкин» самым первым – тогда я успею! Когда на берегу начнут рваться снаряды, им станет не до рыбаков…
– Погоди-ка, Фридрих, я тут… вот о чем подумал. – Артур Лоннерс, привлекая к себе внимание, щелкнул пальцами. – Айронпост, а где и как именно там стоят эти два кораблика? В Димасе же вроде два или три причала…
– Два. Оба корабля стоят возле южного…
– Сэр, а что, если, – командир «курсантов» повернулся к Макферсону, – «Беда» не будет разгружаться вообще? Там же как раз только мой взвод, а у нас лучшее оружие и подготовка! Когда сержант Робертс откроет огонь с «Печкина», то катер осторожно, вдоль берега, подойдет к СЕВЕРНОМУ причалу, и там…
– А что, неплохая мысль! Мою малютку могут и не заметить, – подхватил Лэм и тоже щелкнул пальцами, – особенно если им будет не до того! А если у нас получится подобраться к ним на дистанцию, достаточную для гатлинга…
– На причале тоже есть гатлинг, – напомнил Макферсон.
– Но ведь я открою огонь первым, – улыбнулся бывший морской пехотинец, – так что можете считать, что гатлинга у них там нет! И охраны на причале тоже нет! А пока они сообразят что к чему, ребята Артура доберутся до артиллеристов! И пушек у них после этого тоже не будет! На кораблях погашены топки, отойти от причала они не смогут, и хотя «курсанты» не абордажники, думаю, они справятся…
– А зачем нам тогда высаживаться в поселке, а потом еще и идти оттуда в Димас пешком? Если можно очистить причал, – обрадовался Видал Лопес, один из кубинцев-лейтенантов Макферсона. – то давайте все сразу там и высадимся!
– В этом плане слишком много «если», – капитан отрицательно покачал головой и пояснил: – «Если» не заметят, «если» энсин успеет первым, «если» гатлинг там всего один… и еще одно «если» – «если» солдаты лейтенанта Лоннерса не попадут под огонь орудия с «Печкина», когда пойдут на штурм тех кораблей! Хотя и план с высадкой всех сил в деревушке тоже не слишком хорош. Поэтому… будем действовать по двум этим планам сразу! Господа офицеры, слушайте приказ! Основные силы высаживаются на юге и атакуют Димас с суши. «Гранма» не вооружена и поэтому останется в рыбацком поселке до конца операции. «Печкин» после высадки возвращается сюда и открывает огонь из орудия по южному причалу. «Беда», пока будет идти высадка, займет позицию для прорыва к северному причалу. Сигналом для вас, энсин, станет первый выстрел с «Печкина». Сигналом «Прекратить огонь!» для «Печкина» будет… зеленая ракета. А основные силы, начиная атаку, объявят об этом красной. Основными силами десанта командую я, капитаны вооруженных кораблей принимают решения самостоятельно, по обстановке. Все, господа, по местам. Времени у нас осталось не так уж и много. Да, и еще одно – мисс ди Фейро, вместе с аппаратом дальней связи, прямо сейчас переходит на «Гранму» и тоже остается на ней до конца операции…
– Капитан Макферсон! – Эйли начала возмущаться, но он оборвал ее:
– Мисс ди Фейро, это приказ! Потом можете пожаловаться, но сейчас извольте его выполнять! Этой операцией командую я! Бегом на «Гранму»!!!
Фейри словно ветром сдуло – только светлые волосы, затянутые в «конский хвост», пронеслись над палубой, да каблуки простучали по трапу, ведущему вниз. Макферсон посмотрел ей вслед и подумал: – «Ты, девочка, конечно, «представитель нанимателя», но от этого не перестаешь быть девчонкой, а девчонкам не место в бою! И дело не в том, что, если с тобой что-то случится, мне не простят этого твои друзья. Дело в том, что я сам себе этого никогда не прощу!»…
Монтес не жалел об этом – знай он тогда то, что знает сейчас, поступил бы точно так же. Только решался бы в этом случае, наверное, немного дольше…
18.05.1898…Куба, к востоку от Гаваны, гасиенда «Puerto Reservado»… (вечер)
Доминго, сидя в экипаже, который вез их с пристани, старался не слишком уж пристально смотреть на сидящую напротив пару. (Впрочем, ни сам сеньор Айсберг, ни встретившая их на причале молоденькая, белокурая сеньорита, которую тот представил: «Эйлин ди Фейро – моя невеста», сразу расставив точки над «i», не обращали на него никакого внимания, слишком увлеченные разговором на каком-то незнакомом языке.) К тому же ему было чем заняться и кроме наблюдения за влюбленными. Например, обдумать все новости за последние два дня…«Итак, я больше не лейтенант испанского флота, а… кто? А дьявол его знает кто! Кстати, те матросы, которых я забрал с собой, тоже уже не на службе, а… герильеро! Выходит, и я тоже… это бред! Какие герильеро могут быть на кораблях?! Но только бред, который документально подтвержден приказом главного штаба, перестает быть бредом. Хотя… тебя же ведь честно предупредили, Доминго! Еще тогда, при первом разговоре, после того как Айсберг предложил тебе капитанский мостик, он сказал: «В этой жизни, лейтенант, за все приходится платить!» Ты заплатил. Своим званием. Слишком хотел снова стать командиром боевого корабля…»
Бывшего лейтенанта, а теперь неизвестно кого отвлек от его мыслей возглас сеньориты, но это явно не имело к нему никакого отношения. Она просто в лицах представляла какую-то сценку своему собеседнику…
«Странно все это… да и канонерка, на которой мы пришли сюда, тоже странная. Особенно ее экипаж. Ни одного испанца! Командир – мексиканский немец. Командир орудия и оба стрелка гатлингов тоже говорят с мексиканским акцентом, но они не мексиканцы, точно. Тоже немцы, дети тех, что приехали с Максимилианом? Остальной экипаж, правда, обычный для прибрежного пакетбота, которым «Печкин» – кстати, и название тоже странное – был до того, как на нем установили вооружение. А их форма? И точно такая же, что на тех часовых, у причала. Странно знакомая, как будто я когда-то ее уже видел, но какая-то… устаревшая, что ли?»…
Некоторое время Доминго пытался вспомнить, где и когда он мог видеть такие же мундиры, благо несколько маячили у него перед глазами. Экипаж сопровождало пять верховых охранников с маузерами в деревянных кобурах…
«Ладно, и других странностей хватает. Например, почему я никогда не слышал ни о какой канонерке «Симона»? Если ее описание соответствует действительности, то это прекрасный корабль. Хотя… Айсберг сказал, что она постройки 1897 года. Новенькая совсем – всего год прошел. А может, тоже переоборудованный для боевых действий корабль, как и «Печкин»? Кстати, вполне может быть. А что за «командир» ждет меня здесь? Айсберг… он, кстати, тоже неизвестно кто, должности и звания его я так и не узнал, приказал не разгружаться, разрешил моим матросам «немного прогуляться по берегу» и повез меня куда-то… или к кому-то»…
Тем временем экипаж подъехал к большому дому в колониальном стиле. На его веранде стоял, небрежно облокотившись о парапет, высокий светловолосый человек в странной пятнистой форме без знаков различия и курил сигару. Увидев приехавших, он махнул рукой и что-то сказал, похоже, на том же языке, на котором до того беседовали спутники Монтеса. Айсберг, сойдя на землю, помог невесте и ответил. Наверное, из-за Доминго – на испанском. Если судить по ответу, блондин сказал: «Как дела?!», или «Как съездил?», или «Какие успехи?», или еще что-то подобное…
– Нормально. У «Симоны» теперь есть капитан, чуть меньше половины экипажа и еще одно орудие. Где сейчас Киборг?
– В штабе. Ждет, – произнося эти слова, «человек в пятнистом» оказался на земле возле экипажа – он просто спрыгнул вниз, перемахнув через парапет. – Надеюсь, твои новости немного поднимут ему настроение, а то меня он так песочил…
– Значит, было за что, – невозмутимо пожал плечами Айсберг. – Он просто так не гоняет – только за дело. Сеньор Доминго, познакомьтесь, это мистер Кейнз.
– И должна сразу предупредить вас – не вздумайте одалживать ему деньги. Он об этом не помнит, – со смехом подхватила сеньорита Эйлин. – Вот у него их одалживать можно – этого он тоже не помнит! Еще одно, если у вас есть невеста, не вздумайте его с ней знакомить! Он будет смотреть на нее ТАКИМИ глазами…
– Да ладно тебе, Эйли, – махнул рукой Барт. – Если кот имеет право смотреть на королеву, то менестрель просто обязан смотреть на красивых женщин! Такая есть у нас, поэтов, обязанность – смотреть на красоту!
– А еще он не умеет держать язык за зубами, – добавил Айсберг. – Но это у него профессиональное – он у нас журналист.
– Не пугайте человека, а то он от меня убегать станет, – засмеялся тот. – А, сеньор Доминго, да не слушайте вы их – они вам такого понарассказывают! И, кстати, зовите меня просто Барт! «Мистер Кейнз» – это уж слишком… официально!
– Ладно, ненавистник официоза, пошли, а то, если Киборг узнает, что это ты нас задержал, быть тебе еще раз пропесоченным… и опять за дело.
В комнате, которую здесь называли штабом, Доминго увидел настоящего гиганта. Почти двухметрового роста, широкоплечий, в такой же, как была на Кейнзе, пятнистой форме, он стоял у окна и смотрел на закат. Сеньорита Эйлин и журналист Барт, все еще обмениваясь колкостями, впрочем, весьма дружескими, не пошли с ними, а остались ждать в холле. Доминго сюда сопровождал только Айсберг…
– Киборг, это Доминго Монтес, – сказал он гиганту. – Тот самый, из Карденаса. Газеты ты читал. Что удивительно – они почти не врали…
– Спасибо, Алекс, – отвернулся от окна и медленно пошел к ним тот. – Я думаю, нам с… лейтенантом надо поговорить наедине. – Айсберг коротко кивнул и вышел, не сказав больше ни слова. – Добро пожаловать, сеньор. Рад с вами познакомиться. Меня зовут Пол Киборг… и я постараюсь ответить на все те вопросы, которые накопились у вас за это время. Садитесь поудобнее, это надолго…
04.06.1898…у западного побережья Кубы, на борту канонерки (или десантного транспорта) «Симона»… (поздний вечер)
«Да, он тогда ответил на все мои вопросы… – думал Доминго, – и, наверное, даже честно. По крайней мере, тому, что он тогда сказал о властях в Мадриде, что Кубу они УЖЕ отдали, я верю! Да и тому, что главная задача этой «Команды», как он назвал свою организацию, не дать САСШ войти сюда, когда уйдет Испания, – тоже. Только вот ответил он тогда именно на те вопросы, которые я задал! Сейчас я спрашивал бы совсем о другом, но… мне уже никто не предлагает «задавать вопросы»! И хотя в ходе того разговора я и узнал, какое же у меня теперь звание, но… вот только государства, от имени которого мне его присвоили, не существует!»…Он скользнул взглядом по мачте. На ней были подняты ДВА флага. Сразу же под испанским (пока еще – ПОД испанским!) развевался еще один – военно-морской флаг Карибской Конфедерации. Красный флаг с синей полосой по нижнему краю и золотой «Карибской Звездой» в верхнем углу…
«Нет, не совсем так – его ЕЩЕ не существует, – вернулся к своим рассуждениям командир «Симоны». – И прямо сейчас ты, Доминго, воюешь как раз за его создание. «Карибская Конфедерация», в сущности, просто еще одно название для «Независимой Кубы», но (и снова это НО)… ЭТА независимая Куба будет совсем не такая, как та, за которую сражаются повстанцы. И уж точно не такая, какой ее видят американцы! Да, но какой она будет? «Такой, какой вы ее сделаете. Указывать вам, как жить, никто из нас не будет. Мы же не американцы…» – так тогда сказал Киборг… и в это я почему-то тоже поверил. И даже почему-то верю этому до сих пор…»
Он оглядел палубу и, не найдя взглядом Айсберга, решил, что тот спустился вниз, к своему «аппарату дальней связи». Тоже, как и многое здесь, очень странному. Потом Доминго еще раз улыбнулся, но уже немного по другому поводу. – «Но, хотя я и верю, что вы, сеньоры, «не будете нам указывать» и покинете остров, но очень сомневаюсь в том, что это сделаете вы все. Сеньор Владислав Вайк – уж точно останется!»…
05.06.1898…у западного побережья Кубы, на борту минного катера «Джованни Баузан-2» – флагмана «Итальянской Эскадры в Гаване»… (ночь, после полуночи)
– Синьор tenente, [9] с «Неаполя» передали фонарем Манжена, что у них оборвался буксирный трос, – вполголоса отрапортовал сигнальщик.Князь Бенито Боргезе кивнул в ответ. Возможно, это было несколько глупо, но… этой ночью все почему-то старались говорить потише… или вообще общаться знаками. У итальянских моряков с крейсера «Джованни Баузан» не было опыта тайных операций и ночных походов вдоль враждебного берега. Хотя боевой опыт у них был – в коротком бою с американской блокадной эскадрой они потеряли свой крейсер, но «взяли кровью за кровь». Отправили на дно вражеский (после того как Италия официально объявила войну САСШ – уж точно вражеский!) флагман.
– Что, опять?! Скажите, князь, а вы случайно… не у дона Педро Гомеса-и-Лопеса эти тросы покупали? – Барт, стоящий рядом с командиром, тихо хмыкнул. При этом по его лицу было видно, что он еле удерживается от того, чтобы не расхохотаться во весь голос. – Если так, то он все-таки нашел способ рассчитаться с вами за свою любимую и неповторимую военно-морскую игрушку…
– Машине – стоп, – скомандовал Боргезе и ответил «офицеру связи»: – Я не знаю, у кого именно барон ди Палермо купил трос, но, когда я об этом узнаю… Он у меня его сожрет. Весь, до последнего кусочка…
– Но вы хотя бы позволите ему самому выбрать соус? Я считаю, что спагетти без соуса – это пытка. Гораздо хуже инквизиторской…
– Нет, именно что без соуса и специй. – Бенито тоже не удержался от улыбки. Этот журналист смог бы, наверное, шутить и на эшафоте. Или «последним желанием» попросить гитару, чтобы спеть напоследок пару песен. – А запивать этот свой обед он будет исключительно морской водой…
– Надеюсь, что она будет хотя бы с мылом… Кстати, tenente, мне кажется, что при знакомстве вы меня обманули. И на самом деле ваша фамилия не Боргезе, а Борджиа. Ну, в крайнем случае – Медичи…
– В моем родословном древе они не значатся, хотя… все может быть. Но зато там есть адмирал Андреа Дориа, а он-то как раз именно так в свое время поступил с одним крайне недобросовестным купцом… по тому же поводу.
– Значит, это у вас семейная традиция. А традиции надо уважать – по крайней мере, именно так считают… мои соотечественники.
Князь Боргезе опять улыбнулся. В эту версию – что его собеседник действительно англичанин, он верил примерно сутки после знакомства с ним. Потом перестал. Но кто такой мистер Бартоломью Кейнз на самом деле, так и не выяснил. Он вполне свободно говорил на пяти… или шести языках. И на всех – с небольшим акцентом. Какой язык для него родной, понять было невозможно. Кстати, когда Кейнз брал в руки гитару (а пел он на всех языках, на которых говорил), его акцент мгновенно куда-то исчезал. Бенито впервые увидел этого человека две недели назад, в таверне «Якорь дона Педро Лопеса», и как раз с гитарой в руках…
21.05.1898…Куба, Гавана, таверна «Якорь дона Педро Лопеса»… (вечер)
– Нет, лейтенант Боргезе, здесь никто и не слышал о том, что в Гаване… или где-то поблизости, можно сейчас нанять… или купить нужный вам корабль. – Хосе Агуэдо Перес – Боргезе не знал, кто же Хосе – то ли управляющий этой таверной, то ли просто бармен, – главное, этого хитромордого мужчину гаванские знакомые Бенито отрекомендовали как «человека, знающего все», покачал головой. Не будь у него такой хитрой искорки в глазах, ему можно было бы даже поверить. Только вот из-за нее почему-то верить ему не хотелось…– Да такого не может быть, сеньор Перес, ведь сейчас объявлена блокада, и все те корабли, которые она застала на Кубе, просто стоят у причала и приносят владельцам одни убытки, – улыбнулся князь Боргезе и, подумав: «Набивает цену… и свой гонорар за посредничество!», добавил: – Неужели никто из них не захочет избавиться от такой собственности? Если хорошенько поискать…
– Поискать-то, конечно, можно… – Хосе Агуэдо махнул рукой прислуживающей в зале мулатке, направляя ее к одному из столов, и посмотрел на Бенито. – Но не знаю, можно ли найти вам что-то подходящее…
– Агуэдо, не корми сеньора лейтенанта сухим тростником, [10] – раздался за спиной у Боргезе веселый молодой голос. – Хоть раз в жизни не юли, как пинаса твоего брата в прицеле у Береговой Охраны! Сеньор итальянец, просто дело в том, что ни в Гаване, ни к востоку от нее – почти до Матансаса, ни к западу – до Кабаньяса, короче, нигде в провинции Гавана, вам никто не продаст корабль. И не потому, что их тут нет. Потому что дон Педро этого не хочет. Не правда ли, Хосе?
– Не лез бы ты не в свое дело, Дженнаро, – отозвался тот, стараясь не смотреть ни на Бенито, ни на подошедшего к стойке молодого мулата. – Или мне теперь называть тебя «Сеньор Капрал Береговой Охраны»? Так, Рамирес?
– Ха! Твои сведения устарели, Перес! Теперь ты будешь называть меня – «Сеньор Сержант Морской Пехоты»… и попробуй только разбавить ром какой-то гадостью! От твоей забегаловки тогда и щепки не останется, – мулат показал управляющему совсем немаленький кулак и повернулся к Боргезе. – Давайте-ка присядем, сеньор лейтенант, и я вам расскажу о доне Педро и о том, почему он вас так не любит…
Направляясь за сержантом к столу у стены, Бенито внимательно рассматривал его уже слегка поношенную черную форму и несколько недоумевал – с испанской морской пехотой она не имела ничего общего. Но, тем не менее, управляющий Перес поверил словам мулата сразу и, кажется, очень при этом испугался.
За столом, к которому они шли, сидел еще один мулат в такой же, как сержант, форме и трое европейцев. Они были одеты иначе (но тоже – в форму) и явно не были испанцами. Двое (те, что были в сером) говорили по-английски – о каком-то Каллахане. Причем с таким явно ирландским акцентом, что определить их национальность можно было, так сказать, исключительно на слух. Третий – худощавый блондин в странной пятнистой одежде молча настраивал шестиструнную гитару. Как раз когда Боргезе и его спутник подошли почти вплотную, он закончил настройку, взял несколько аккордов, но, увидев их, прислонил гитару к стене и сказал:
– Сержант Рамирес сегодня весь вечер пьет на мои деньги! Рад наконец-то с вами познакомиться, князь Боргезе. Уже почти месяц пытаюсь…
05.06.1898…у западного побережья Кубы, на борту минного катера «Джованни Баузан-2» – флагмана «Итальянской Эскадры в Гаване»… (ночь, немного позже)
«Неаполь» наконец-то снова завел буксир, и tenente Бенито Боргезе приказал дать полный ход. Нужно было спешить. Хотя время еще было (вышли с большим запасом), а лоцман даже уверял, что они будут возле Ла Эсперансы задолго до рассвета. Но, если у tenente Лауриньо Мазарилли ди Палермо еще что-то случится («что-то случиться» могло и на «Баузане-2», но его командир в это категорически не верил!), от резерва времени не останется ничего вообще, а перед высадкой десанта стоило бы осмотреться. На месте-то оно всегда виднее – кто, что, где и как… Кейнз (или как его там) спустился вниз, к своему «беспроволочному телефону». На мостике, кроме князя Боргезе, остались двое. Рулевой и лоцман. Можно было немного подумать…«Дон Педро Гомес-и-Лопес, «король» контрабандистов в провинции Гавана и тот испанский чиновник, который не дал нам тогда захватить корабль янки под шведским флагом, оказались одним и тем же человеком. Да еще ему пришлось компенсировать своему партнеру из САСШ взятый нами на абордаж минный катер. (Интересно, какого дьявола этот «бизнесмен» вздумал по нам тогда стрелять – может, принял наш катер за канонерку Береговой Охраны?) Естественно, отдав американцу «личную и любимую» канонерку, дон Педро не испытывает к нам большой любви. А я еще собирался купить у него… или у кого-то из его агентов, корабль для крейсерства!»
Бенито усмехнулся своим мыслям. У него тогда не было другого выхода. За одно утро корабли САСШ дважды открывают по ним огонь, и оба раза первыми! Что должен делать итальянский морской офицер в таком случае? Конечно же, атаковать! Наказать агрессора! Вот он и атаковал. Может, стоило тогда и дона Гомеса-и-Лопеса атаковать? Ну, он, конечно, храбрец (некоторые даже говорят – герой!). Но с сотней матросов, двумя однофунтовыми пушками на двух катерах (своем и захваченном у американца), да еще и с более чем тридцатью ранеными на борту (бой крейсера «Джованни Баузан» с блокадной эскадрой САСШ обошелся недешево… несмотря на «выгодный размен») атаковать роту солдат и артиллерийскую батарею… Это уже не храбрость, а глупость! А уж глупцом-то князь Боргезе точно никогда не был!
«Теперь остается надеяться на обещание главы новых союзников, Пола Киборга – «Вы получите в свое распоряжение первый же захваченный и подходящий для ваших целей корабль. Невзирая на то, кто именно его захватит – вы или мы. А базы для своих кораблей вы, князь Боргезе, получаете в любом случае – сразу же!». И свое последнее обещание он выполняет безукоризненно. В «Алжире» (ну и придумали же – «Алжир» и «зуавы»!) нам всегда рады. А после сегодняшней операции количество этих баз резко увеличится! Ну что ж, будем ждать трофеев. А пока, используя наши минные катера и опираясь на базы союзников, можно поохотиться на американцев… вдоль берега. Тут, как говорят, плавают их канонерки и вспомогательные суда. Или, может, попробовать совершить вылазку против американского блокадного флота… и постараться потопить пару броненосцев? Посмотрим. Посчитаем шансы. А сейчас нужно закончить то, что уже начато. Доставить и высадить десант…» – он огляделся. В свете полной луны был виден весь «Отряд Ла Эсперанса» – все пока было в порядке…
За каждым из минных катеров «Итальянской Эскадры в Гаване» шли цепочкой по три «десантных транспорта» (в сущности, это были просто большие шлюпки – в том числе и итальянский баркас «Генуя»). На каждой примерно полсотни бойцов и экипаж, который должен будет ей управлять, если катерам придется вступить в бой. Всего в этом десанте участвовало две роты «волонтеров» из Мексики и взвод «егерей» (лучших стрелков, вооруженных «маузерами» Kar.98 с оптическим прицелом). Для маленькой Ла Эсперансы этих сил должно было хватить…
05.06.1898…у западного побережья Кубы, на борту пакетбота, то есть уже не пакетбота, а канонерки «Печкин»… (ночь, незадолго до рассвета)
«Гранма» и «Беда» были пришвартованы к бортам «Печкина». Макферсон решил, что так будет удобнее проводить срочное совещание «по вновь открывшимся в ходе проведения операции обстоятельствам». Лэм Айронпост, на своем катере «быстренько сплававший на разведку – на всякий случай», как раз сейчас об этих обнаруженных им «новых обстоятельствах» и докладывал…– Сэр, в Димасе разгружаются два корабля. Точнее, разгружают один, а второй просто стоит у причала. То ли уже разгруженный, то ли, наоборот, за него еще никто не брался. Небольшие – ненамного больше «Беды». Но только один из них, как раз тот, что разгружают, точно с пушкой на баке! Насчет второго… не знаю, сэр, рассмотреть не удалось – первый-то они освещают, но вот второй – нет. По-моему, сэр, лучше будет считать, что и второй тоже с пушкой. Ошибаться – так в свою пользу. Разгружают-то, судя по всему, пеоны, человек сто, но на причале до полусотни охранников. И один гатлинг. Это все, что удалось обнаружить, сэр…
– Благодарю вас, энсин, – капитан Роберт Макферсон обвел взглядом командиров, собравшихся на совещание. – Какие будут предложения, господа офицеры? Начинаем мы, по традиции, с самого младшего среди нас…
– Это значит – с меня. Хотя я не офицер… и уж тем более точно не «господин», – фыркнула Эйли. – Я могу сказать только одно – выходить на связь не имеет смысла! Операцию все равно не отменят, а время мы потеряем…
– Спасибо, мисс ди Фейро, – капитан, кивнув, посмотрел на Айронпоста. – Энсин, вы следующий. Только, пожалуйста, без… «маскарада».
– «Маскарад» здесь все равно не получится, сэр. Я думаю, нам придется высадить десант к северу от города, а потом уже наступать – по суше…
– Если там есть где подойти к берегу, – перебил его Гонсалес. – А к причалам мы не подойдем, это точно. На нашей скорости – никаких шансов!
– Есть, только не к северу, а к югу, – уточнил Хосе Маркес, лоцман-кубинец. – Не больше двух миль от Димаса – рыбацкий поселок. Домов десять – двенадцать. Там есть причал… небольшой, но нам должно хватить…
– А пока мы будем там высаживаться, – хмыкнул лейтенант Лоннерс, командир взвода «курсантов», – кто-то из рыбаков сбегает в город и расскажет там всем, кого это заинтересует, о странных гостях в поселке…
– Пусть бежит! Это даже к лучшему! Пока он все рассмотрит, – стукнул кулаком по ладони Лэм, – пока добежит, пока найдет того, кто согласится его выслушать, – там уже всем будет не до него и не до его сообщения! Оно их только еще больше запутает! Потому что, высадив десант, наши корабли вернутся сюда и…
– И пощупают причал в Димасе и те два кораблика, – уловил идею Гонсалес, – из моей пушки! Только надо очень быстро разгрузить «Печкин» самым первым – тогда я успею! Когда на берегу начнут рваться снаряды, им станет не до рыбаков…
– Погоди-ка, Фридрих, я тут… вот о чем подумал. – Артур Лоннерс, привлекая к себе внимание, щелкнул пальцами. – Айронпост, а где и как именно там стоят эти два кораблика? В Димасе же вроде два или три причала…
– Два. Оба корабля стоят возле южного…
– Сэр, а что, если, – командир «курсантов» повернулся к Макферсону, – «Беда» не будет разгружаться вообще? Там же как раз только мой взвод, а у нас лучшее оружие и подготовка! Когда сержант Робертс откроет огонь с «Печкина», то катер осторожно, вдоль берега, подойдет к СЕВЕРНОМУ причалу, и там…
– А что, неплохая мысль! Мою малютку могут и не заметить, – подхватил Лэм и тоже щелкнул пальцами, – особенно если им будет не до того! А если у нас получится подобраться к ним на дистанцию, достаточную для гатлинга…
– На причале тоже есть гатлинг, – напомнил Макферсон.
– Но ведь я открою огонь первым, – улыбнулся бывший морской пехотинец, – так что можете считать, что гатлинга у них там нет! И охраны на причале тоже нет! А пока они сообразят что к чему, ребята Артура доберутся до артиллеристов! И пушек у них после этого тоже не будет! На кораблях погашены топки, отойти от причала они не смогут, и хотя «курсанты» не абордажники, думаю, они справятся…
– А зачем нам тогда высаживаться в поселке, а потом еще и идти оттуда в Димас пешком? Если можно очистить причал, – обрадовался Видал Лопес, один из кубинцев-лейтенантов Макферсона. – то давайте все сразу там и высадимся!
– В этом плане слишком много «если», – капитан отрицательно покачал головой и пояснил: – «Если» не заметят, «если» энсин успеет первым, «если» гатлинг там всего один… и еще одно «если» – «если» солдаты лейтенанта Лоннерса не попадут под огонь орудия с «Печкина», когда пойдут на штурм тех кораблей! Хотя и план с высадкой всех сил в деревушке тоже не слишком хорош. Поэтому… будем действовать по двум этим планам сразу! Господа офицеры, слушайте приказ! Основные силы высаживаются на юге и атакуют Димас с суши. «Гранма» не вооружена и поэтому останется в рыбацком поселке до конца операции. «Печкин» после высадки возвращается сюда и открывает огонь из орудия по южному причалу. «Беда», пока будет идти высадка, займет позицию для прорыва к северному причалу. Сигналом для вас, энсин, станет первый выстрел с «Печкина». Сигналом «Прекратить огонь!» для «Печкина» будет… зеленая ракета. А основные силы, начиная атаку, объявят об этом красной. Основными силами десанта командую я, капитаны вооруженных кораблей принимают решения самостоятельно, по обстановке. Все, господа, по местам. Времени у нас осталось не так уж и много. Да, и еще одно – мисс ди Фейро, вместе с аппаратом дальней связи, прямо сейчас переходит на «Гранму» и тоже остается на ней до конца операции…
– Капитан Макферсон! – Эйли начала возмущаться, но он оборвал ее:
– Мисс ди Фейро, это приказ! Потом можете пожаловаться, но сейчас извольте его выполнять! Этой операцией командую я! Бегом на «Гранму»!!!
Фейри словно ветром сдуло – только светлые волосы, затянутые в «конский хвост», пронеслись над палубой, да каблуки простучали по трапу, ведущему вниз. Макферсон посмотрел ей вслед и подумал: – «Ты, девочка, конечно, «представитель нанимателя», но от этого не перестаешь быть девчонкой, а девчонкам не место в бою! И дело не в том, что, если с тобой что-то случится, мне не простят этого твои друзья. Дело в том, что я сам себе этого никогда не прощу!»…
05.06.1898…Куба, к северу от города Пинар-дель-Рио… (раннее утро)
«Когда что-то подобное у меня было в последний раз? А чего думать – Колумбия! Причем было почти то же самое – утро, засада, пулемет, правда, не MG42-й на сошках, а старый М60-й, кажется, даже прошедший Вьетнам, – на станке… да и ждали мы тогда не конных «патриотов», точнее, их «генералов», которые должны удирать как раз в эту сторону, а сукина сына Хесуса Ганчо… на двух машинах. А приехало тогда три. И один бронетранспортер. Но мы его все равно «сделали»! Не помогла и «броня». «Зулус» ее тогда спалил на фиг. Из базуки. И сам лег. Да и не он один… Так вот почему мне все это так «ту» засаду напомнило! Там вот так же лежал рядом – моим «вторым номером», шестнадцатилетний пацан! Так же покусывал травинку. Только вместо «маузера» «тот» не выпускал из руки «беретту». А остальное – один к одному…»Конец бесплатного ознакомительного фрагмента