Страница:
Усмехнувшись, протянула кредитку, в углу которой сверкал снежно-белым на черном фоне символ Союза:
– Можете списать сразу две «Иллюзии» и положенные вам чаевые.
Сиши качнул головой, приложил ладонь к груди в жесте извинения:
– Мы рады принимать у себя такую гостью. Первый коктейль за счет заведения.
Отказываться я не стала. Убрав кредитку в паз комма, развернулась к стойке боком. Прошлась взглядом по полупустому залу.
– У вас всегда так тихо, или это мне повезло?
– Так вы за развлечениями? – чуть разочарованно протянул он. Потом задумался на мгновение, улыбнулся: – Или… с редакционным заданием?
Невольно качнула головой, подсматривая за ним из-под полуопущенных ресниц.
– Кто, кроме журналиста, сумел бы найти это заведение?! – Вали предупредила и об этом. Ни на одной карте столицы бар не был отмечен. Кроме той, конечно, которую нам с Виктором дал Вано. – Не угадали, Сиши. Жду, когда муж сменит гнев на милость. Мы здесь на отдыхе.
Бармен, тонкой струйкой вливая в нагретый стакан дымящуюся холодом жидкость, бросил на меня понимающий взгляд. Потом заметил, словно невзначай:
– Ему стоит поторопиться.
Закинув голову назад, искренне засмеялась, успев заметить, что наша беседа с Сиши вызывает у окружающих явный интерес.
Нет, вели они себя в рамках приличий, но за те несколько минут, что бармен развлекал меня разговором, ни один из посетителей даже не сделал попытки приблизиться к стойке.
Похоже, мое будущее здесь зависело именно от этого юноши.
– Считаете, у него могут быть… проблемы?
Тот, пожав плечом, пододвинул мне коктейль:
– Мужчины на Приаме темпераментны, красивая женщина не останется без внимания.
На этот раз улыбаться я не стала, недовольно дернула уголком губы. Пора было менять ритм разговора.
– У нас в «Иллюзию» добавляют ледяную крошку мякоти манго. Без нее вкус не тот.
Мгновение напряженной тишины и… из-за спины раздался голос:
– А ведь госпожа права, Сиши! Не ожидал…
Вместо того чтобы оглянуться, дождалась, когда зардевшийся (я прямо-таки и поверила) бармен рассыплет по поверхности напитка коралловые кристаллы, приняла стакан, сделала глоток, посмаковала его и лишь когда на языке растаяли льдинки, оставив мягкое послевкусие, взглянула на остановившегося рядом со мной мужчину.
Появился он как раз из затемненного угла позади меня. Если бы не легкое движение воздуха, его приближения я бы даже не заметила. Ни запаха одеколона, ни эмоций, на которые можно было бы опереться. Про шаги вообще не стоило говорить, звучащая фоном музыка их без труда глушила.
– Говорят, здесь принято представляться…
Чуть выше меня, голова тщательно выбрита, а вот на щеках и подбородке небольшая щетина, которая его совсем не портила. Скорее стиль, чем небрежность. Как и одежда, которая напомнила бы форму приамской армии, если бы не дорогая ткань.
– Виас Риашти, владелец этого заведения. – Он сделал шаг в сторону, чтобы я могла его лучше рассмотреть, поклонился, как было принято на Приаме. Довольно низко, как радушный хозяин кланяется дорогому гостю. – Вы позволите загладить оплошность моего бармена и пригласить вас за столик? Все, что вы сегодня закажете, будет моим извинением.
Я с недоумением посмотрела на него. Усмехнулась с вызовом.
– Принять ваше приглашение – признать его вину! Но ведь рецептов этого коктейля – три, и Сиши приготовил по одному из них. К тому же, он помог мне ощутить уют этого бара и дал важный совет. Не в моих правилах платить неблагодарностью за оказанное внимание.
Пока говорила, добавляя в свой голос томных ноток, наблюдала не столько за Риашти – тот слушал с интересом и едва заметно улыбался, а за барменом. Его руки постоянно двигались. Он что-то переставлял, перекладывал, перебирал…
Нервничал? По ощущениям был совершенно спокоен. Демонстрировал рабочий энтузиазм? Незаметно, чтобы его беспокоило присутствие шефа.
Или… пересказывал содержание нашего разговора?
Удостовериться в своей правоте мне не удалось, хоть я и была в ней уверена. Как только замолчала, Риашти поклонился еще раз, и, как недавно Сиши, приложил ладонь к груди.
– Тогда я прошу разрешения присоединиться к вам. Будем считать компромиссным вариантом.
Отказываться от такой удачи не стала, жестом указала на соседний стул.
– Если не отвлекаю вас от дел, буду только рада.
Фраза ответа не предполагала, его и не последовало. Пока я делала еще один глоток, Риашти устроился напротив.
Когда садился, у меня появился дополнительный аргумент, чтобы связать его с вояками. В череде рациональных, идеально выверенных движений одно было корявым.
Ранение или… протез.
Вроде подробности и ни к чему, но привычка все замечать уже успела стать натурой.
– И кто вам поведал о моем заведении? – полюбопытствовал Риашти, когда Сиши подал ему стакан. Судя по запаху, там было что-то очень крепкое.
Поморщившись, словно была обескуражена его прямолинейностью, пальцем на матовой поверхности стойки написала: Валенси.
Не поверив – брови взлетели вверх, добавляя выражению его лица некую двойственность, вывел тем же способом: Шуэр и поставил вопросительный знак.
Отсалютовала ему стаканом, кивнула.
– И как она? – в его взгляде была… горечь сожаления.
Валенси умела зажигать в чужих сердцах страсть и уходить, оставляя после себя пепел.
Если бы не Вано… Его стоило объявить героем уже за это.
– Выглядит счастливой, – выдала я, нисколько не щадя мужского самолюбия. – Приветов не передавала, я была уверена, что не попаду сюда.
– И что же изменилось? – тут же поймал Риашти намек. Ни одного глотка своего пойла он еще не сделал.
– Поругалась с мужем, – лукаво призналась я, наконец-то заметив то, что не давало мне покоя последние минут пять.
Взгляд! Осторожный – лишь чуть коснуться, убедившись, что я никуда не делась, но напряженный.
Это было не его место, и тот, кто следил за мной, это понимал.
Именно этого я и добивалась, когда пришла сюда. При таких условиях можно услышать немало любопытного.
Разговор шел по кругу. Меня спрашивали о Союзе, я интересовалась Приамом. Отвечали то с шутками, то настолько серьезно, что возникала ассоциация с глубоко скрытым противоборством. Каждый раз, когда происходило нечто подобное, Риашти удавалось одной фразой сгладить впечатление от грубого слова или слишком резкого суждения.
Оценив, насколько тонко и незаметно он контролирует ситуацию, к вопросу об армейской специальности я добавила еще один – до каких высот дослужился. Оставлять его без ответа надолго не собиралась. Не поможет Валенси с ее связями, напомню о себе Шторму. Думаю, он не упустит шанса хоть как-то реабилитироваться передо мной.
Пусть я и не видела особых причин для своей настойчивости, но что-то такое витало в воздухе, заставляя не упускать ни малейшей детали.
К паре «Иллюзий» добавилось еще два коктейля, слабоалкогольных. От Виаса мое желание сохранить рассудок в трезвом состоянии не ускользнуло, но, насколько я видела, его это вполне устраивало. Сам он только подносил стакан к губам и хорошо, если смачивал их крепким местным напитком, название которого я, в конце концов, записала, так и не сумев повторить.
О своем приближении Шаевский не предупредил. Не то чтобы мы с ним договаривались, но оба считали, что даже плохая импровизация лучше хорошего постановочного спектакля.
С моментом угадал.
Мы как раз обсуждали блистающую на Приаме Люсию Горевски, ну и не совсем сошлись во взглядах на ее талант. И ведь никто не отрицал, что она – гениальная актриса, спорили из-за мелочей. Здесь она могла бы сыграть более правдоподобно, там – неловкий жест, тут – неудачно прозвучавшая нота.
Дошло до смешного, кто-то из сидящих за столом бросил сгоряча: «Сам бы попробовал».
Слово за слово, и… мы решили попробовать. Сами.
Тот факт, что изображать Люсию подрядился мужчина – кажется, его представляли, как Айси, – никого не смутил. Ну а мне… так получилось, досталась роль ее партнера.
Публика, в большинстве своем находившаяся в изрядном подпитии, замерла в предвкушении.
Я, в образе брутального индивида, сложив руки на груди, окидывала всех грозным взглядом, Риашти, с трудом сдерживая улыбку, дирижировал оркестром – такт отбивали ладонями по столу, Айси, фальцетом – у Люсии глубокое контральто – пытался убедить меня, что все, в чем я его обвинял, одно сплошное недоразумение.
Я – не верила.
В порыве экспрессии мой визави кинулся мне в ноги, уткнувшись в колени и рыдая, призывал кары на голову того, кто посмел осквернить его честное имя.
Заигрались мы настолько, что резкое: «Элизабет!» восприняли, как еще одну реплику.
Потом был рывок, меня откинуло к стене, секунда, и между мною и Виктором оказался Риашти.
Если у него и был протез, то полностью адаптированный. Двигался он, как кошка. Мягко и беззвучно.
– Кто вы такой?
Я «попыталась» сдвинуть Виаса, но это оказалось сложной задачкой. Скала, тело словно камень.
Техника управления внутренней энергией!
Если уж непредвзято, то ничего удивительного. Насколько мне было известно, обучали во всех воинских подразделениях Приама. Другое дело, что Виас владел ею просто великолепно.
Но даже это не делало его исключением, скорее подтверждало то, что я уже успела заметить. Риашти предпочитал быть лучшим.
Виктор едва держал себя в руках. И опять, не внешне – внутренне. Расслаблен, как перед броском.
– Я? – Язвительная улыбка. – Муж этой особы! – Кивок в мою сторону. – Быстро же она нашла себе заступника!
Впору аплодировать. Вот кому на сцене выступать! Играть обезумевших ревнивцев.
Риашти сделал шаг в сторону, но так, чтобы не открыть меня полностью.
Вопросительный взгляд, и я, вздохнув, кивнула, подтверждая сказанное напарником.
Ситуацию это изменило незначительно.
– Вы на Приаме, господин муж, – спокойно, но холодно произнес Виас, отметив, как я нервно передернула плечами. – Здесь недопустима грубость по отношению к женщине. И я имею все основания вызвать стражу и сделать ваше пребывание в нашем секторе весьма коротким.
– Вот как? – Улыбка Шаевского выглядела… снисходительной. Можно было начинать гордиться собой – такого кадра привела в службу! – Но разве это мешает нам поговорить по… мужски?
И ведь не скажешь, что события развивались слишком быстро. Два горячих парня… Шаевский вписывался в Приам, делая себя своим. Методы другие, но для результата не имело особого значения.
– А победителю приз? – невинно поинтересовался Риашти и, подставляясь, развернулся ко мне.
Это стало концом мирных переговоров.
Я видела каждое их движение, но лишь потому, что была тренирована для этого.
Двигались они быстро и удивительно гармонично. Пряча за незатейливостью и шаблонностью техники свои возможности, пытаясь свести все к минимальным воинским навыкам и… выдавая себя.
Для чего это нужно Виктору, я знала. Подобное скрытое афиширование, как и разыгранная им ревность, были весьма удачными приемами в нашем положении, когда еще неизвестно, какой из образов окажется полезным в дальнейшем.
Муж и жена? Точно!
Нужна будет любящая пара – мало ли, чего в жизни не бывает. Плохое настроение, неудачная шутка, даже банальная усталость станет прекрасным объяснением срыва. А потребуется определенная свобода, так всегда можно сказать, что такая сцена – далеко не в первый раз. И с каждым последующим становится все тяжелее справляться с его яростью. Чем не повод для будущего развода?
А вот ради чего сдерживал себя хозяин этого бара? Вряд ли опасался покалечить. Должен был уже понять, что его соперник не так-то прост.
Загадки. Опять загадки… из ничего.
Мне не стыдно было признаться, но с Шаевским в качестве напарника я чувствовала себя очень уютно. И уверенно. Этот момент не был исключением. Все, что не увидела я, сейчас вытаскивал из окружающего он.
Размышления не мешали внимательно наблюдать за их развлечениями. Надеюсь, публике тоже не было скучно. Вмешиваться не торопился никто.
А вот их интерес к тому, что и дракой-то не назовешь – ни одного пропущенного удара, даже мебель продолжала стоять на своих местах, – падал катастрофически. Ограниченность тактики, рамки которой они задали, не позволяла им развернуться. Пора было спасать.
– Прекратить! – рявкнула я так, что оба замерли мгновенно. Вот что значит… армия. – Ты, – повернулась я к «мужу», – не позорь себя и меня, ты, – пришел черед Виаса, – нечего мутузить чужого мужика! Он мне еще нужен.
Цена вовремя произнесенного слова была мне известна. Им понадобилось меньше минуты, чтобы осознать и раскаяться.
– Виас, – первым протянул Риашти руку Шаевскому.
И не скажешь, что только что защищал честь чужой жены.
– Виктор, – представился мой напарник, пожимая ладонь. – Неплохо.
К чему относилось, было ясно и без пояснений.
Хмыкнула недовольно:
– Мужская солидарность… – Оба посмотрели на меня вроде как удивленно. Мол, кто это тут? Приподняла руки, сдаваясь. – Все поняла, молчу.
– Выпьешь? – Это был Риашти. – За счет заведения?
Я недовольно скривилась – ко всем «проблемам» моего… мужа, почему бы не добавить еще одну, хмыкнула и развернулась, чтобы отойти к столу, рядом с которым сгрудились остальные участники так некстати оборванной вечеринки.
Шаевский перехватил меня за руку, когда я проходила мимо.
– Давай в другой раз, – обратился он к Виасу, продолжая жестко, но без жестокости, удерживать меня на месте. – Я тут вроде как виноват, – он улыбнулся и кивнул на меня, – предстоит извиняться.
– Это святое, – поддакнул с легкой иронией Риашти. – Оставлять разъяренную женщину у себя за спиной…
Опустив голову, скрыла невольную усмешку.
Отец тоже всегда так говорил, когда я пыталась понять, почему он постоянно уступал маме в их спорах. Когда-то для меня это было жуткой тайной, рождающей множество самых невероятных версий. Каких только причин его поведения я не выдумывала, пока не подросла и не сообразила, что делает-то он все равно по-своему. Холя и лелея, потакая капризам, едва ли не нося на руках, старший Мирайя оставался главным в доме, который держался на маме.
Жаль, с правильным выводом опоздала.
Травма позвоночника и несколько месяцев в экзокорсете уничтожили в моей жизни многое. Будущее, расписанное буквально по дням, исчезло из-за собственной беспечности. Обидно и… невыносимо больно!
Больше не было ночных вахт в рубке обязательно тяжелого крейсера, не было формы, не было армии… Больше не было ничего.
Отец не давал пасть духом, постоянно заставлял переступать через отчаяние, убеждая, что жизнь на этом не закончилась. Он, а не мама. Это позже я узнала, что она сломалась вместе со мной, и папа вытягивал из безнадеги не только дочь, но и жену. Потому и не подпускал ее ко мне, отправив к сестре и позволив вернуться лишь, когда медики сняли все ограничения. Кроме одного.
А тогда я совершила вторую страшную ошибку в своей жизни, даже не догадываясь, что буду не только корить себя за нее, но и благодарить. Уже судьбу. За новый шанс, за будущее, за найденное предназначение, которое могла пропустить, пытаясь быть похожей на любимых братьев, которыми безмерно гордилась.
В тот день, когда мама вновь появилась в нашем доме, я его покинула, предпочтя жить отдельно. Мне требовалась реабилитация, я выбрала полувоенный спортивный лагерь, находящийся на другом материке.
Сначала была курсантом, затем возглавила группу, а потом согласилась остаться там же наставником.
Не жалела об этом до сих пор.
Занятия по ситуативному анализу у нас вел директор Службы Маршалов Союза.
Окончательно окунуться в воспоминания не дала реплика Виктора:
– Ну, я же не самоубийца!
О кодовой фразе мы не договаривались, но эта прозвучала, почти как приказ.
Резко дернувшись, вырвалась из захвата.
Криво усмехнувшись, окинула обоих тяжелым взглядом.
– Вы тут пообщайтесь, а мне, кажется, пора. – И, не дав возможности высказаться, крикнула стоявшему у стойки Сиши: – Этот господин, – кивнула на Шаевского, – расплатится.
Останавливать меня никто не стал, но это уже была заслуга Виктора. Он махнул рукой, мол, не стоит, сам разберусь.
Я не успела еще дойти до конца улицы, когда он меня догнал. Передал вроде как забытую сумочку, шутливо ударил плечом.
– И как, это того стоило?
Остановилась, посмотрела на довольную физиономию напарника.
– Ничего особенного, – развела руками. Заметив, как в его глазах появляется наигранное разочарование, добавила: – Если, конечно, не считать уверенности в том, что здесь находится Горевски.
Кажется, для него это стало приятным сюрпризом.
Глава 3
– Можете списать сразу две «Иллюзии» и положенные вам чаевые.
Сиши качнул головой, приложил ладонь к груди в жесте извинения:
– Мы рады принимать у себя такую гостью. Первый коктейль за счет заведения.
Отказываться я не стала. Убрав кредитку в паз комма, развернулась к стойке боком. Прошлась взглядом по полупустому залу.
– У вас всегда так тихо, или это мне повезло?
– Так вы за развлечениями? – чуть разочарованно протянул он. Потом задумался на мгновение, улыбнулся: – Или… с редакционным заданием?
Невольно качнула головой, подсматривая за ним из-под полуопущенных ресниц.
– Кто, кроме журналиста, сумел бы найти это заведение?! – Вали предупредила и об этом. Ни на одной карте столицы бар не был отмечен. Кроме той, конечно, которую нам с Виктором дал Вано. – Не угадали, Сиши. Жду, когда муж сменит гнев на милость. Мы здесь на отдыхе.
Бармен, тонкой струйкой вливая в нагретый стакан дымящуюся холодом жидкость, бросил на меня понимающий взгляд. Потом заметил, словно невзначай:
– Ему стоит поторопиться.
Закинув голову назад, искренне засмеялась, успев заметить, что наша беседа с Сиши вызывает у окружающих явный интерес.
Нет, вели они себя в рамках приличий, но за те несколько минут, что бармен развлекал меня разговором, ни один из посетителей даже не сделал попытки приблизиться к стойке.
Похоже, мое будущее здесь зависело именно от этого юноши.
– Считаете, у него могут быть… проблемы?
Тот, пожав плечом, пододвинул мне коктейль:
– Мужчины на Приаме темпераментны, красивая женщина не останется без внимания.
На этот раз улыбаться я не стала, недовольно дернула уголком губы. Пора было менять ритм разговора.
– У нас в «Иллюзию» добавляют ледяную крошку мякоти манго. Без нее вкус не тот.
Мгновение напряженной тишины и… из-за спины раздался голос:
– А ведь госпожа права, Сиши! Не ожидал…
Вместо того чтобы оглянуться, дождалась, когда зардевшийся (я прямо-таки и поверила) бармен рассыплет по поверхности напитка коралловые кристаллы, приняла стакан, сделала глоток, посмаковала его и лишь когда на языке растаяли льдинки, оставив мягкое послевкусие, взглянула на остановившегося рядом со мной мужчину.
Появился он как раз из затемненного угла позади меня. Если бы не легкое движение воздуха, его приближения я бы даже не заметила. Ни запаха одеколона, ни эмоций, на которые можно было бы опереться. Про шаги вообще не стоило говорить, звучащая фоном музыка их без труда глушила.
– Говорят, здесь принято представляться…
Чуть выше меня, голова тщательно выбрита, а вот на щеках и подбородке небольшая щетина, которая его совсем не портила. Скорее стиль, чем небрежность. Как и одежда, которая напомнила бы форму приамской армии, если бы не дорогая ткань.
– Виас Риашти, владелец этого заведения. – Он сделал шаг в сторону, чтобы я могла его лучше рассмотреть, поклонился, как было принято на Приаме. Довольно низко, как радушный хозяин кланяется дорогому гостю. – Вы позволите загладить оплошность моего бармена и пригласить вас за столик? Все, что вы сегодня закажете, будет моим извинением.
Я с недоумением посмотрела на него. Усмехнулась с вызовом.
– Принять ваше приглашение – признать его вину! Но ведь рецептов этого коктейля – три, и Сиши приготовил по одному из них. К тому же, он помог мне ощутить уют этого бара и дал важный совет. Не в моих правилах платить неблагодарностью за оказанное внимание.
Пока говорила, добавляя в свой голос томных ноток, наблюдала не столько за Риашти – тот слушал с интересом и едва заметно улыбался, а за барменом. Его руки постоянно двигались. Он что-то переставлял, перекладывал, перебирал…
Нервничал? По ощущениям был совершенно спокоен. Демонстрировал рабочий энтузиазм? Незаметно, чтобы его беспокоило присутствие шефа.
Или… пересказывал содержание нашего разговора?
Удостовериться в своей правоте мне не удалось, хоть я и была в ней уверена. Как только замолчала, Риашти поклонился еще раз, и, как недавно Сиши, приложил ладонь к груди.
– Тогда я прошу разрешения присоединиться к вам. Будем считать компромиссным вариантом.
Отказываться от такой удачи не стала, жестом указала на соседний стул.
– Если не отвлекаю вас от дел, буду только рада.
Фраза ответа не предполагала, его и не последовало. Пока я делала еще один глоток, Риашти устроился напротив.
Когда садился, у меня появился дополнительный аргумент, чтобы связать его с вояками. В череде рациональных, идеально выверенных движений одно было корявым.
Ранение или… протез.
Вроде подробности и ни к чему, но привычка все замечать уже успела стать натурой.
– И кто вам поведал о моем заведении? – полюбопытствовал Риашти, когда Сиши подал ему стакан. Судя по запаху, там было что-то очень крепкое.
Поморщившись, словно была обескуражена его прямолинейностью, пальцем на матовой поверхности стойки написала: Валенси.
Не поверив – брови взлетели вверх, добавляя выражению его лица некую двойственность, вывел тем же способом: Шуэр и поставил вопросительный знак.
Отсалютовала ему стаканом, кивнула.
– И как она? – в его взгляде была… горечь сожаления.
Валенси умела зажигать в чужих сердцах страсть и уходить, оставляя после себя пепел.
Если бы не Вано… Его стоило объявить героем уже за это.
– Выглядит счастливой, – выдала я, нисколько не щадя мужского самолюбия. – Приветов не передавала, я была уверена, что не попаду сюда.
– И что же изменилось? – тут же поймал Риашти намек. Ни одного глотка своего пойла он еще не сделал.
– Поругалась с мужем, – лукаво призналась я, наконец-то заметив то, что не давало мне покоя последние минут пять.
Взгляд! Осторожный – лишь чуть коснуться, убедившись, что я никуда не делась, но напряженный.
Это было не его место, и тот, кто следил за мной, это понимал.
* * *
Когда появился Виктор, я уже успела про него забыть. Виас оказался очень приятным собеседником, да и не он один. Мы сначала весьма мило поболтали вдвоем, потом перебрались за столик. В одиночестве оставались недолго, компания быстро разрослась, желающих пообщаться с прибывшей из Союза барышней оказалось много.Именно этого я и добивалась, когда пришла сюда. При таких условиях можно услышать немало любопытного.
Разговор шел по кругу. Меня спрашивали о Союзе, я интересовалась Приамом. Отвечали то с шутками, то настолько серьезно, что возникала ассоциация с глубоко скрытым противоборством. Каждый раз, когда происходило нечто подобное, Риашти удавалось одной фразой сгладить впечатление от грубого слова или слишком резкого суждения.
Оценив, насколько тонко и незаметно он контролирует ситуацию, к вопросу об армейской специальности я добавила еще один – до каких высот дослужился. Оставлять его без ответа надолго не собиралась. Не поможет Валенси с ее связями, напомню о себе Шторму. Думаю, он не упустит шанса хоть как-то реабилитироваться передо мной.
Пусть я и не видела особых причин для своей настойчивости, но что-то такое витало в воздухе, заставляя не упускать ни малейшей детали.
К паре «Иллюзий» добавилось еще два коктейля, слабоалкогольных. От Виаса мое желание сохранить рассудок в трезвом состоянии не ускользнуло, но, насколько я видела, его это вполне устраивало. Сам он только подносил стакан к губам и хорошо, если смачивал их крепким местным напитком, название которого я, в конце концов, записала, так и не сумев повторить.
О своем приближении Шаевский не предупредил. Не то чтобы мы с ним договаривались, но оба считали, что даже плохая импровизация лучше хорошего постановочного спектакля.
С моментом угадал.
Мы как раз обсуждали блистающую на Приаме Люсию Горевски, ну и не совсем сошлись во взглядах на ее талант. И ведь никто не отрицал, что она – гениальная актриса, спорили из-за мелочей. Здесь она могла бы сыграть более правдоподобно, там – неловкий жест, тут – неудачно прозвучавшая нота.
Дошло до смешного, кто-то из сидящих за столом бросил сгоряча: «Сам бы попробовал».
Слово за слово, и… мы решили попробовать. Сами.
Тот факт, что изображать Люсию подрядился мужчина – кажется, его представляли, как Айси, – никого не смутил. Ну а мне… так получилось, досталась роль ее партнера.
Публика, в большинстве своем находившаяся в изрядном подпитии, замерла в предвкушении.
Я, в образе брутального индивида, сложив руки на груди, окидывала всех грозным взглядом, Риашти, с трудом сдерживая улыбку, дирижировал оркестром – такт отбивали ладонями по столу, Айси, фальцетом – у Люсии глубокое контральто – пытался убедить меня, что все, в чем я его обвинял, одно сплошное недоразумение.
Я – не верила.
В порыве экспрессии мой визави кинулся мне в ноги, уткнувшись в колени и рыдая, призывал кары на голову того, кто посмел осквернить его честное имя.
Заигрались мы настолько, что резкое: «Элизабет!» восприняли, как еще одну реплику.
Потом был рывок, меня откинуло к стене, секунда, и между мною и Виктором оказался Риашти.
Если у него и был протез, то полностью адаптированный. Двигался он, как кошка. Мягко и беззвучно.
– Кто вы такой?
Я «попыталась» сдвинуть Виаса, но это оказалось сложной задачкой. Скала, тело словно камень.
Техника управления внутренней энергией!
Если уж непредвзято, то ничего удивительного. Насколько мне было известно, обучали во всех воинских подразделениях Приама. Другое дело, что Виас владел ею просто великолепно.
Но даже это не делало его исключением, скорее подтверждало то, что я уже успела заметить. Риашти предпочитал быть лучшим.
Виктор едва держал себя в руках. И опять, не внешне – внутренне. Расслаблен, как перед броском.
– Я? – Язвительная улыбка. – Муж этой особы! – Кивок в мою сторону. – Быстро же она нашла себе заступника!
Впору аплодировать. Вот кому на сцене выступать! Играть обезумевших ревнивцев.
Риашти сделал шаг в сторону, но так, чтобы не открыть меня полностью.
Вопросительный взгляд, и я, вздохнув, кивнула, подтверждая сказанное напарником.
Ситуацию это изменило незначительно.
– Вы на Приаме, господин муж, – спокойно, но холодно произнес Виас, отметив, как я нервно передернула плечами. – Здесь недопустима грубость по отношению к женщине. И я имею все основания вызвать стражу и сделать ваше пребывание в нашем секторе весьма коротким.
– Вот как? – Улыбка Шаевского выглядела… снисходительной. Можно было начинать гордиться собой – такого кадра привела в службу! – Но разве это мешает нам поговорить по… мужски?
И ведь не скажешь, что события развивались слишком быстро. Два горячих парня… Шаевский вписывался в Приам, делая себя своим. Методы другие, но для результата не имело особого значения.
– А победителю приз? – невинно поинтересовался Риашти и, подставляясь, развернулся ко мне.
Это стало концом мирных переговоров.
Я видела каждое их движение, но лишь потому, что была тренирована для этого.
Двигались они быстро и удивительно гармонично. Пряча за незатейливостью и шаблонностью техники свои возможности, пытаясь свести все к минимальным воинским навыкам и… выдавая себя.
Для чего это нужно Виктору, я знала. Подобное скрытое афиширование, как и разыгранная им ревность, были весьма удачными приемами в нашем положении, когда еще неизвестно, какой из образов окажется полезным в дальнейшем.
Муж и жена? Точно!
Нужна будет любящая пара – мало ли, чего в жизни не бывает. Плохое настроение, неудачная шутка, даже банальная усталость станет прекрасным объяснением срыва. А потребуется определенная свобода, так всегда можно сказать, что такая сцена – далеко не в первый раз. И с каждым последующим становится все тяжелее справляться с его яростью. Чем не повод для будущего развода?
А вот ради чего сдерживал себя хозяин этого бара? Вряд ли опасался покалечить. Должен был уже понять, что его соперник не так-то прост.
Загадки. Опять загадки… из ничего.
Мне не стыдно было признаться, но с Шаевским в качестве напарника я чувствовала себя очень уютно. И уверенно. Этот момент не был исключением. Все, что не увидела я, сейчас вытаскивал из окружающего он.
Размышления не мешали внимательно наблюдать за их развлечениями. Надеюсь, публике тоже не было скучно. Вмешиваться не торопился никто.
А вот их интерес к тому, что и дракой-то не назовешь – ни одного пропущенного удара, даже мебель продолжала стоять на своих местах, – падал катастрофически. Ограниченность тактики, рамки которой они задали, не позволяла им развернуться. Пора было спасать.
– Прекратить! – рявкнула я так, что оба замерли мгновенно. Вот что значит… армия. – Ты, – повернулась я к «мужу», – не позорь себя и меня, ты, – пришел черед Виаса, – нечего мутузить чужого мужика! Он мне еще нужен.
Цена вовремя произнесенного слова была мне известна. Им понадобилось меньше минуты, чтобы осознать и раскаяться.
– Виас, – первым протянул Риашти руку Шаевскому.
И не скажешь, что только что защищал честь чужой жены.
– Виктор, – представился мой напарник, пожимая ладонь. – Неплохо.
К чему относилось, было ясно и без пояснений.
Хмыкнула недовольно:
– Мужская солидарность… – Оба посмотрели на меня вроде как удивленно. Мол, кто это тут? Приподняла руки, сдаваясь. – Все поняла, молчу.
– Выпьешь? – Это был Риашти. – За счет заведения?
Я недовольно скривилась – ко всем «проблемам» моего… мужа, почему бы не добавить еще одну, хмыкнула и развернулась, чтобы отойти к столу, рядом с которым сгрудились остальные участники так некстати оборванной вечеринки.
Шаевский перехватил меня за руку, когда я проходила мимо.
– Давай в другой раз, – обратился он к Виасу, продолжая жестко, но без жестокости, удерживать меня на месте. – Я тут вроде как виноват, – он улыбнулся и кивнул на меня, – предстоит извиняться.
– Это святое, – поддакнул с легкой иронией Риашти. – Оставлять разъяренную женщину у себя за спиной…
Опустив голову, скрыла невольную усмешку.
Отец тоже всегда так говорил, когда я пыталась понять, почему он постоянно уступал маме в их спорах. Когда-то для меня это было жуткой тайной, рождающей множество самых невероятных версий. Каких только причин его поведения я не выдумывала, пока не подросла и не сообразила, что делает-то он все равно по-своему. Холя и лелея, потакая капризам, едва ли не нося на руках, старший Мирайя оставался главным в доме, который держался на маме.
Жаль, с правильным выводом опоздала.
Травма позвоночника и несколько месяцев в экзокорсете уничтожили в моей жизни многое. Будущее, расписанное буквально по дням, исчезло из-за собственной беспечности. Обидно и… невыносимо больно!
Больше не было ночных вахт в рубке обязательно тяжелого крейсера, не было формы, не было армии… Больше не было ничего.
Отец не давал пасть духом, постоянно заставлял переступать через отчаяние, убеждая, что жизнь на этом не закончилась. Он, а не мама. Это позже я узнала, что она сломалась вместе со мной, и папа вытягивал из безнадеги не только дочь, но и жену. Потому и не подпускал ее ко мне, отправив к сестре и позволив вернуться лишь, когда медики сняли все ограничения. Кроме одного.
А тогда я совершила вторую страшную ошибку в своей жизни, даже не догадываясь, что буду не только корить себя за нее, но и благодарить. Уже судьбу. За новый шанс, за будущее, за найденное предназначение, которое могла пропустить, пытаясь быть похожей на любимых братьев, которыми безмерно гордилась.
В тот день, когда мама вновь появилась в нашем доме, я его покинула, предпочтя жить отдельно. Мне требовалась реабилитация, я выбрала полувоенный спортивный лагерь, находящийся на другом материке.
Сначала была курсантом, затем возглавила группу, а потом согласилась остаться там же наставником.
Не жалела об этом до сих пор.
Занятия по ситуативному анализу у нас вел директор Службы Маршалов Союза.
Окончательно окунуться в воспоминания не дала реплика Виктора:
– Ну, я же не самоубийца!
О кодовой фразе мы не договаривались, но эта прозвучала, почти как приказ.
Резко дернувшись, вырвалась из захвата.
Криво усмехнувшись, окинула обоих тяжелым взглядом.
– Вы тут пообщайтесь, а мне, кажется, пора. – И, не дав возможности высказаться, крикнула стоявшему у стойки Сиши: – Этот господин, – кивнула на Шаевского, – расплатится.
Останавливать меня никто не стал, но это уже была заслуга Виктора. Он махнул рукой, мол, не стоит, сам разберусь.
Я не успела еще дойти до конца улицы, когда он меня догнал. Передал вроде как забытую сумочку, шутливо ударил плечом.
– И как, это того стоило?
Остановилась, посмотрела на довольную физиономию напарника.
– Ничего особенного, – развела руками. Заметив, как в его глазах появляется наигранное разочарование, добавила: – Если, конечно, не считать уверенности в том, что здесь находится Горевски.
Кажется, для него это стало приятным сюрпризом.
Глава 3
– С Горевски – согласен. Но посмотреть издалека стоит. Для уверенности.
Я задумчиво кивнула, еще раз перебирая те немногие зацепки, которые позволили мне идентифицировать молодого любовника оперной примы, как Валесантери.
За свой талант Люсия пользовалась уважением приамцев. Но… трехлетний контракт, муж, оставшийся в Союзе, погибший сын и… интересный мужчина, которого частенько видели рядом с ней. Никто не осуждал, что не мешало обсуждать и делать выводы.
Признаться честно, я не рассчитывала на что-то серьезное от своего похода в бар, где собирались столичные журналисты, но сведения о сотруднике Шторма делали его не бессмысленным.
– Вечером – спектакль. Раз уж мы отдыхаем…
Виктор в ответ улыбнулся.
– Только без сообщений в прессе о таинственной незнакомке, которая составила конкуренцию самой Великолепной Люси.
Насмешливо приподняла бровь:
– Это вызов?
Тот качнул головой:
– Предостережение.
Обстоятельный разговор мы отложили до возвращения в отель. Не только мера предосторожности – за нами продолжали настойчиво следить, но и мое желание еще раз разобраться в собственных мыслях и ощущениях. А вот в них была путаница, и касалась она, как ни странно, в том числе и Виктора.
Увы, ассоциации выглядели пока настолько расплывчато, что до какой-то стройной картинки было далеко. Лишь отдельные имена, среди которых наиболее подозрительными были три: Шторм, Горевски и… третий сидел в кресле и смотрел на меня.
Заставив себя не поддаваться навязчивой идее, которая вполне была способна отравить мне жизнь, попросила:
– Повтори еще раз, что сказал шеф?
Во взгляде Виктора появилась ирония, но от комментариев он воздержался, сделав вид, что забыл о моем отчете, который я еще не закончила.
– У нас двадцать четыре часа свободы. Потом либо домой, либо начнем реализовывать мое предложение.
– Лучше бы первое, – выдохнула я. – А что Ромтттез?
И опять Шаевский обошелся без намеков:
– Сначала отказался разговаривать, а когда узнал, что твоя просьба, обещал что-нибудь придумать.
– Вы с ним так и…
– Не поговорили, – криво усмехнулся Виктор. – Ты не о том беспокоишься.
Я ответила ехидной улыбкой:
– А если это тебя внутренне гнетет? А вдруг…
– Лиз, – угрожающе прорычал он, – у моего терпения тоже есть пределы! – Наигранный испуг на моей мордашке напарника слегка смягчил: – Только не говори, что наш друг Валесантери – единственная новость.
Поднявшись с дивана, прошлась по комнате.
– Придется именно это и сказать. – Виктор молчал, никак не реагируя на мое признание. – На Эстерии – тишь да благодать. Ничего, за что можно было бы зацепиться. У меня даже возникло ощущение, что у всех блокировка. Навеселе, а ни одного подозрительного высказывания.
– Судя по добытым твоей подругой данным, все так и есть, – подумав, выдал Шаевский. – Если бы не похищения…
– И я о том же, – развернулась я к нему. – Ладно, о последнем могли заставить молчать, но в остальных не было ничего… – Я замерла, не договорив. – Говоришь, следили за тобой?
Виктор качнул головой:
– И за нами.
Я возразила, но без нажима. Мелькавшие в голове мысли были интереснее, чем спор с ним.
– Мы были вместе.
– Меткое замечание, – фыркнул он. – Не хватает данных?
Удивляться его сообразительности не стала. Представляю, что он сейчас чувствовал, ловя мой эмоциональный шторм.
Шторм… Бросив быстрый взгляд в его сторону и заметив, как он многозначительно усмехнулся – ведь точно знал, о чем я только что подумала, – отвернулась.
– Данных не хватает. На Вали рассчитывать бесполезно. На Истера, боюсь, тоже.
Шаевский в другом конце комнаты завозился, поднялся. Остановился, не дойдя пары шагов. Безопасное расстояние?
– Давай-ка спать. Ни Лазовски, ни Ромшез еще не сказали своего слова.
Я была с ним согласна, но что делать с аналитической частью себя, которая буквально пожирала крупицы того, что нам было известно, и требовала добавки?!
– Только бы оно не застало нас врасплох, – чуть слышно прошептала я, зная, что услышит.
Услышал. Подошел вплотную. Дыхание спокойное, если не сказать, уверенное.
– Мы все равно справимся. Иного выхода у нас просто нет.
Прозвучало, как признание. Еще бы понять, в чем?
У меня было предположение. Появилось внезапно, от одной мысли, что так идеально просто не бывает. Неожиданное, нелицеприятное для меня и Ровера, и весьма агрессивно настроенное против Виктора.
– Ты прав, – выдохнула, избавляясь от напряжения. Возможность того, что Шаевский продолжал работать на Славу, была очень велика, но… ничего не меняла. Мы с Виктором были идеальными напарниками. Факт, который не изменить. – Пойду я спать. – Развернулась к нему: – Не будет ничего важного, не буди. И не забудь заказать билеты.
Тот улыбался, иронично глядя на меня.
– Как прикажешь, наставница!
– То-то же, стажер! – хмыкнула я, подмигнула и сбежала в спальню.
Не от себя, от него. Виктор явно собирался что-то сказать, я не хотела этого слышать.
Несмотря на некоторую внутреннюю взбудораженность, уснула сразу. Спала долго, давая себе возможность полениться столько, сколько хотелось.
Когда, уже умывшись, вышла в гостиную, от моего мнимого мужа остался только букет цветов на столе да сообщение на дисплее его планшета: «Билеты достал, хоть это оказалось труднее, чем я думал. Ромшез свое дело сделал, доступ к данным я тебе открыл. Буду к обеду. Моя жена сегодня вечером должна быть самой красивой женщиной на Эстерии». Чуть ниже шла приписка: «И мало ли что я говорил. Люсии соперница не помешает».
До обеда оставалось всего чуть больше двух часов.
Решив, что без завтрака я обойдусь, налила себе сок и, забравшись с ногами в кресло, занялась информацией, которую добыл для нас Истер. Не знаю, по собственной инициативе, или Виктор попросил выяснить не только подноготную новоявленного старшего розыскника, но там были и данные, касающиеся похищений.
Чтобы избежать искушения, перебросила пакет на свой планшет. И привычнее, и не отвлекает желанием взломать защиту. Бесполезно даже пробовать, но ведь хочется.
Про искушение и желание забыла сразу, как только прошлась взглядом по послужному списку Иари Куиши.
Сорок пять лет – выглядит обманчиво моложе, что не удивительно. На Приаме средняя продолжительность жизни не меньше, чем в Союзе – около ста тридцати лет. Треть жизни…
Оценивать по годам было глупо, только дела могли что-то значить.
В службе больше двадцати лет, участвовать в расследованиях начал еще до окончания Высшей Школы розыска. Среди сильных сторон – анализ поведенческих реакций, разработка психоматриц и сверхточное оперирование категориями изменчивости при проведении крупномасштабных операций.
Вернусь в Союз, найду Ромшеза и расцелую. Одна фраза, и все встало на свои места. Включая утреннее исчезновение Шаевского. Судя по всему, он пришел к тем же выводам, что и я, потому и изменил свое решение не бросаться в глаза.
Вызов в Управление был источником сведений для этого самого анализа. О том, разочарован Куиши или нет, нам предстояло только узнать, но… интуиция подсказывала, что думать о скорой встрече с шефом не стоило.
Дальше шло описание его операций. Сухо, без комментариев, одни факты. Ничего более и не требовалось. Из четырнадцати крупных – четырнадцать закончились задержаниями и серьезными приговорами. Еще бы понять, насколько лучше был его погибший командир группы дознания?
Впрочем, могло быть и иначе. Начальство считало, что Куиши предпочтительнее держаться в чьей-нибудь тени. В его случае выглядело вполне оправданным.
Дошла до конца файла, сощурилась от удовольствия.
Забота Истера была неожиданно приятна. Постскриптум был в его духе: «У твоего нового знакомого широкая сеть осведомителей. Извини, взломать не удалось, и так едва не зацепили, но уверен, что среди журналистов у него люди тоже есть. Поэтому, когда в твою прелестную головку придет гениальная мысль, не забудь, что ты не одна такая умная».
Стоило признать, что напоминание лишним не казалось. И касалось оно не только пока что мало известного Иари Куиши, но и тех, с кем была знакома значительно дольше.
Я задумчиво кивнула, еще раз перебирая те немногие зацепки, которые позволили мне идентифицировать молодого любовника оперной примы, как Валесантери.
За свой талант Люсия пользовалась уважением приамцев. Но… трехлетний контракт, муж, оставшийся в Союзе, погибший сын и… интересный мужчина, которого частенько видели рядом с ней. Никто не осуждал, что не мешало обсуждать и делать выводы.
Признаться честно, я не рассчитывала на что-то серьезное от своего похода в бар, где собирались столичные журналисты, но сведения о сотруднике Шторма делали его не бессмысленным.
– Вечером – спектакль. Раз уж мы отдыхаем…
Виктор в ответ улыбнулся.
– Только без сообщений в прессе о таинственной незнакомке, которая составила конкуренцию самой Великолепной Люси.
Насмешливо приподняла бровь:
– Это вызов?
Тот качнул головой:
– Предостережение.
Обстоятельный разговор мы отложили до возвращения в отель. Не только мера предосторожности – за нами продолжали настойчиво следить, но и мое желание еще раз разобраться в собственных мыслях и ощущениях. А вот в них была путаница, и касалась она, как ни странно, в том числе и Виктора.
Увы, ассоциации выглядели пока настолько расплывчато, что до какой-то стройной картинки было далеко. Лишь отдельные имена, среди которых наиболее подозрительными были три: Шторм, Горевски и… третий сидел в кресле и смотрел на меня.
Заставив себя не поддаваться навязчивой идее, которая вполне была способна отравить мне жизнь, попросила:
– Повтори еще раз, что сказал шеф?
Во взгляде Виктора появилась ирония, но от комментариев он воздержался, сделав вид, что забыл о моем отчете, который я еще не закончила.
– У нас двадцать четыре часа свободы. Потом либо домой, либо начнем реализовывать мое предложение.
– Лучше бы первое, – выдохнула я. – А что Ромтттез?
И опять Шаевский обошелся без намеков:
– Сначала отказался разговаривать, а когда узнал, что твоя просьба, обещал что-нибудь придумать.
– Вы с ним так и…
– Не поговорили, – криво усмехнулся Виктор. – Ты не о том беспокоишься.
Я ответила ехидной улыбкой:
– А если это тебя внутренне гнетет? А вдруг…
– Лиз, – угрожающе прорычал он, – у моего терпения тоже есть пределы! – Наигранный испуг на моей мордашке напарника слегка смягчил: – Только не говори, что наш друг Валесантери – единственная новость.
Поднявшись с дивана, прошлась по комнате.
– Придется именно это и сказать. – Виктор молчал, никак не реагируя на мое признание. – На Эстерии – тишь да благодать. Ничего, за что можно было бы зацепиться. У меня даже возникло ощущение, что у всех блокировка. Навеселе, а ни одного подозрительного высказывания.
– Судя по добытым твоей подругой данным, все так и есть, – подумав, выдал Шаевский. – Если бы не похищения…
– И я о том же, – развернулась я к нему. – Ладно, о последнем могли заставить молчать, но в остальных не было ничего… – Я замерла, не договорив. – Говоришь, следили за тобой?
Виктор качнул головой:
– И за нами.
Я возразила, но без нажима. Мелькавшие в голове мысли были интереснее, чем спор с ним.
– Мы были вместе.
– Меткое замечание, – фыркнул он. – Не хватает данных?
Удивляться его сообразительности не стала. Представляю, что он сейчас чувствовал, ловя мой эмоциональный шторм.
Шторм… Бросив быстрый взгляд в его сторону и заметив, как он многозначительно усмехнулся – ведь точно знал, о чем я только что подумала, – отвернулась.
– Данных не хватает. На Вали рассчитывать бесполезно. На Истера, боюсь, тоже.
Шаевский в другом конце комнаты завозился, поднялся. Остановился, не дойдя пары шагов. Безопасное расстояние?
– Давай-ка спать. Ни Лазовски, ни Ромшез еще не сказали своего слова.
Я была с ним согласна, но что делать с аналитической частью себя, которая буквально пожирала крупицы того, что нам было известно, и требовала добавки?!
– Только бы оно не застало нас врасплох, – чуть слышно прошептала я, зная, что услышит.
Услышал. Подошел вплотную. Дыхание спокойное, если не сказать, уверенное.
– Мы все равно справимся. Иного выхода у нас просто нет.
Прозвучало, как признание. Еще бы понять, в чем?
У меня было предположение. Появилось внезапно, от одной мысли, что так идеально просто не бывает. Неожиданное, нелицеприятное для меня и Ровера, и весьма агрессивно настроенное против Виктора.
– Ты прав, – выдохнула, избавляясь от напряжения. Возможность того, что Шаевский продолжал работать на Славу, была очень велика, но… ничего не меняла. Мы с Виктором были идеальными напарниками. Факт, который не изменить. – Пойду я спать. – Развернулась к нему: – Не будет ничего важного, не буди. И не забудь заказать билеты.
Тот улыбался, иронично глядя на меня.
– Как прикажешь, наставница!
– То-то же, стажер! – хмыкнула я, подмигнула и сбежала в спальню.
Не от себя, от него. Виктор явно собирался что-то сказать, я не хотела этого слышать.
Несмотря на некоторую внутреннюю взбудораженность, уснула сразу. Спала долго, давая себе возможность полениться столько, сколько хотелось.
Когда, уже умывшись, вышла в гостиную, от моего мнимого мужа остался только букет цветов на столе да сообщение на дисплее его планшета: «Билеты достал, хоть это оказалось труднее, чем я думал. Ромшез свое дело сделал, доступ к данным я тебе открыл. Буду к обеду. Моя жена сегодня вечером должна быть самой красивой женщиной на Эстерии». Чуть ниже шла приписка: «И мало ли что я говорил. Люсии соперница не помешает».
До обеда оставалось всего чуть больше двух часов.
Решив, что без завтрака я обойдусь, налила себе сок и, забравшись с ногами в кресло, занялась информацией, которую добыл для нас Истер. Не знаю, по собственной инициативе, или Виктор попросил выяснить не только подноготную новоявленного старшего розыскника, но там были и данные, касающиеся похищений.
Чтобы избежать искушения, перебросила пакет на свой планшет. И привычнее, и не отвлекает желанием взломать защиту. Бесполезно даже пробовать, но ведь хочется.
Про искушение и желание забыла сразу, как только прошлась взглядом по послужному списку Иари Куиши.
Сорок пять лет – выглядит обманчиво моложе, что не удивительно. На Приаме средняя продолжительность жизни не меньше, чем в Союзе – около ста тридцати лет. Треть жизни…
Оценивать по годам было глупо, только дела могли что-то значить.
В службе больше двадцати лет, участвовать в расследованиях начал еще до окончания Высшей Школы розыска. Среди сильных сторон – анализ поведенческих реакций, разработка психоматриц и сверхточное оперирование категориями изменчивости при проведении крупномасштабных операций.
Вернусь в Союз, найду Ромшеза и расцелую. Одна фраза, и все встало на свои места. Включая утреннее исчезновение Шаевского. Судя по всему, он пришел к тем же выводам, что и я, потому и изменил свое решение не бросаться в глаза.
Вызов в Управление был источником сведений для этого самого анализа. О том, разочарован Куиши или нет, нам предстояло только узнать, но… интуиция подсказывала, что думать о скорой встрече с шефом не стоило.
Дальше шло описание его операций. Сухо, без комментариев, одни факты. Ничего более и не требовалось. Из четырнадцати крупных – четырнадцать закончились задержаниями и серьезными приговорами. Еще бы понять, насколько лучше был его погибший командир группы дознания?
Впрочем, могло быть и иначе. Начальство считало, что Куиши предпочтительнее держаться в чьей-нибудь тени. В его случае выглядело вполне оправданным.
Дошла до конца файла, сощурилась от удовольствия.
Забота Истера была неожиданно приятна. Постскриптум был в его духе: «У твоего нового знакомого широкая сеть осведомителей. Извини, взломать не удалось, и так едва не зацепили, но уверен, что среди журналистов у него люди тоже есть. Поэтому, когда в твою прелестную головку придет гениальная мысль, не забудь, что ты не одна такая умная».
Стоило признать, что напоминание лишним не казалось. И касалось оно не только пока что мало известного Иари Куиши, но и тех, с кем была знакома значительно дольше.