11 марта 2005 г.
Северный сфинкс
Северный сфинкс
Алексей Рыбников: «Если есть цель, если гонит азарт, то все вынесешь»
С молодых лет на него повесили клеймо авангардиста. А он упрямо шел своим путем и создавал шедевры в жанре симфорока. За выдающиеся успехи в искусстве Алексей Рыбников увенчан лауреатством «Триумфа» и Государственной премией. Невероятно: композитор написал музыку к 130 фильмам замечательных режиссеров. Среди них – «Остров сокровищ», «Приключения Буратино», «Вам и не снилось», «Тот самый Мюнхгаузен», «Андерсен», «Жизнь без любви», «Дети бездны», «Дело о мертвых душах». Шумный успех имела рок-опера «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» и опера-мистерия «Юнона и Авось». Они принесли ему всемирную известность. И независимую премию за высшие достижения в искусстве «Триумф».
Ученик Арама Хачатуряна еще в консерватории написал концертное каприччио «Скоморох», коснулся трагической судьбы шута, всю жизнь развлекающего толпу и погибающего в предсмертных муках. Отважный человек, он дерзнул в опере-мистерии «Литургия оглашенных» вступить на дантовский путь – показать картины рая и ада, чтоб мы осознали: наш мир сорвался в беспредел. В «Юноне» заставил поверить в непобедимость любви.
– Алексей Львович, на торжестве чествования лауреатов «Триумфа» в Музее изобразительных искусств прозвучала ваша сюита «Северный сфинкс» в исполнении ансамбля солистов Государственного академического симфонического оркестра имени Евгения Светланова. По музыкальному строю, по настроению – это глубоко русское произведение. Кем вдохновлялись? Чей образ не оставлял вас в покое?
– Вообще-то вначале был кинопроект. Я посмотрел материал, снятый на эту тему, вчитался в сценарий и понял, что меня с Александром Павловичем, нашим императором Александром Первым, косвенно связывает «Юнона и Авось»: именно он давал разрешение Резанову на путешествие. Интереснейшая судьба Александра Первого меня задела и вдохновила. И музыку я сочинял не так, как обычно пишут киномузыку, – это было мое посвящение нашему славному императору.
– Когда слушаешь эту музыку, ощущаешь: в ней словно растворена любовь. Притягательна погруженность композитора в русский сюжет.
– Да, меня очень волнует эпоха начала XIX века. Меня поразило, что в России той поры не так много было музыки, в то время как в Европе наблюдалось подлинное кипение музыкальной жизни.
– Особенно непривычно после скрипки, рояля, виолончели слышать в симфоническом оркестре солирующую гитару.
– В эпоху Александра Первого она была особенно любима в домашнем музицировании. Для гитары и написан романс в духе Гурилёва и Варламова, которых я очень люблю.
– Вашу музыку восторженно оценил Карден. Он проявлял какие-то знаки особого почтения к композитору Рыбникову?
– (Смеется.) В имеете в виду финансовую поддержку?
– Именно!
– Нет-нет! Зато Карден подарил мне в 83-м году музыкальный инструмент – синтезатор, он до сих пор у меня работает. А в этом году свой день рождения я отмечал вместе с Карденом в его замке – поместье маркиза де Сада. Обсуждали новые проекты.
Французские зрители были захвачены оперой «Юнона и Авось» в театре «Эспас Карден». Марк Захаров в книге «Театр без вранья» воскликнул: «В сцене прощания Резанова и Кончиты, случалось, некоторые земляки наши, потерявшие свою родину, рыдали навзрыд… возникал акт совместного театрального экстаза».
– Вас поразила такая эмоциональная экспрессия парижан?
– Если со сцены идет живая эмоция, мощная энергия, это захватывает зрителя во всех странах. Ко мне там подходили люди со своими эмоциями, восторженно делились впечатлениями.
– В недавно исполненной Шестой симфонии вас увлекла схватка Света и Тьмы. Вы вдохновлялись какими-то сегодняшними столкновениями или трактуете Тьму философски – она извечна и была всегда?
– Об этом достаточно сложно говорить. Хотелось вернуться к истокам. Как же Тьма пришла в этот мир? Изначально был Свет. Бог сотворил мир светлым. Рожденные радовались: как же все хорошо и солнечно. И в какой-то миг возникло противостояние: появились зависть, ревность, предательство. В музыке это можно выразить одновременно и эмоционально, и по-философски абстрактно. Ей не нужна конкретная программа. Музыка может показать все в абсолюте: вот свет, вот терзание, вот сомнение, вот восстание, вот бунт. А вот оплакивание ангелов, которые погибли за братьев. Вот великая битва Света и Тьмы.
– В эти понятия-звучания вы не вкладываете никакого сюжета?
– Совершенно верно. Есть много симфоний, у которых нет никаких программ: у Моцарта, у Брамса, у Бетховена, у Чайковского.
– Кто слушал вашу Шестую симфонию, отметили ее безусловное достоинство – мелодизм.
– Яркий мелодический образ, мне кажется, – это то, без чего музыка не может существовать. Это мое старомодное, а может быть, и новомодное, признание. Хотя довольно долго существовала и музыка без мелодий. Как она будет существовать сейчас вновь без мелодий, я не знаю.
– Дмитрию уже 31. Первый раз его пригласил Ролан Быков в фильм, который снимала его студия. Сейчас у сына полнометражный анимационный фильм «Алиса. День рождения» по книге Кира Булычева. Там звучит Митина инструментальная музыка, много песен. Работает он также и над художественными и телевизионными фильмами.
– Так он уже ваш соперник!
– А вот уже нет (смеется). Я потихонечку из кино хочу уходить. Сейчас написал музыку к «Пассажирке» Говорухина. Буду писать к фильму Хотиненко «На реках вавилонских», планируем новый фильм с Рязановым. Как видите, берусь только за исключительные кинопроекты. А так, чтоб кино стало наполняющим мою жизнь, – этого уже не будет. Сейчас меня захватили крупные формы.
– Дмитрий, наверное, уже женился?
– Да, несколько лет назад. Моей внучке 3 года. Он живет за городом, там у него есть студия.
– К вам в театральную студию дорогу не забыл?
– Ну что вы. Сейчас мы готовим премьеру «Звезды и смерти Хоакина Мурьеты». Я приглашаю его как музыкального продюсера: в этой роли он незаменим.
– Исполнителями будут исключительно артисты вашего театра?
– Будут артисты нашего театра, а также Светлана Светикова в роли Тересы, Игорь Сандлер – в партии Смерти, а в роли Хоакина сразу два исполнителя – известный певец Дмитрий Колдун и молодой талантливый актер Данила Дунаев. В исполнении группы Дмитрия Четвергова музыка зазвучит вживую.
– Скажите, а внучка унаследовала сходство с отцом?
– Елизавета очень похожа на Рыбниковых. Все говорят, что она похожа на дедушку.
– Алексей Львович, вы не меняетесь. Мы не виделись лет десять, а вы все такой же молодец, только слегка прибавили в весе, на лице – ни морщинки.
– Наверно, потому что вес прибавил (смеется).
– В последнюю нашу встречу ваша дочь Аня пела Кончиту для диска. Чем она сейчас увлечена?
– Аня полностью погрузилась в семейную жизнь. У нее трое детей: двое своих и один сын мужа. Моему внуку Степе уже 12 лет. Он учится в художественной школе, увлечен компьютерной графикой, маслом пишет замечательные пейзажи. И мы, как заботливая родня, боремся с компьютером, но пока безуспешно.
– Вы, помню, были страстным читателем. А дети и внуки не охладели к литературе?
– Им все-таки очень мешает массовый поток информации. Но когда Степа вместе с нами приехал в любимую нашу деревню, где нет компьютера (мы специально не взяли!), то взахлеб начал читать по сто страниц в день какую-то приключенческую литературу. Не забыл и про классику, и про школьную программу.
– Неужели не шел на рыбалку, предпочитая книгу?
– Успевал все. Но нас пугает, что внуков не так привлекает природа, как какой-то виртуальный мир.
– Деревня под Переславлем-Залесским, в 180 километрах от Москвы. Она среди лесов. Там много монастырей – поистине святые места. Природа нетронутая, людьми не затоптанная, совершенно изумительная. Леса заросли. Тропки-дорожки, некогда исхоженные людьми, теперь совершенно потерялись. Словом, лесная стихия там живет по своим законам.
– Вы снимаете жилье?
– Нашему собственному тамошнему дому уже 20 лет. Без нас за ним присматривают. Сейчас в нем произвели полную модернизацию. Думаю, там будет очень уютно.
– За домашней скатертью-самобранкой собирается иногда вся семья?
– Именно так и бывает. Два дня назад за столом собрались и дети, и внуки.
– Вы устраиваете застолье в саду?
– Сад есть, очень заросший, запущенный. Деревья сажала Аня. Правда, есть у нас громадная липа, ей сотни лет. Есть у нас и яблони, и вишня. С легкой Аниной руки все плодоносит. Получился красивый сад.
– К лесным дарам у вас есть любопытство?
– Практически не бываю в лесу – некогда. Но это самое любимое – пойти в лес за рекой, в самые заповедные места. Формальный повод – сбор грибов. Но самое интересное не грибы, а стихия леса.
– Вы отважный путешественник. Так и кажется, что вас вдохновляют стихи поэта и философа Даниила Андреева: «Там волны вольные – отчаль же! правь! спеши! И кто найдет тебя в морях твоей души!»
– Действительно, люблю дикие стихии, особенно океан в районе экватора. Езжу на разные острова, больше всего люблю Мальдивы. Нам, к счастью, удается несколько раз в году туда съездить: там сочинять хорошо. Беру с собой ноутбук, это практически музыкальная студия.
– Последний раз где вы были?
– В Экваториальной Африке, в Кении и Танзании, проехали 1500 километров на джипе, были в национальных парках Масай-Мара, Серенгети, Занзибара.
– Однажды вы совершили путешествие по местам, где Резанов полюбил Кончиту. Как выглядят современные Кончиты, женщины экзотических мест?
– Кончита была в Калифорнии, а я посетил Венесуэлу. Впечатления незабываемые. А женщины в тех местах не такие хрупкие, как Кончита. Они полны физической энергии.
– Вы совершаете опасные путешествия в Южную Африку. Путешествуете с женой?
– Летаем вдвоем с Таней. Конечно, приходится делать разные прививки. Хотя неприятные случаи бывали – насекомые нас не щадили, зато какие впечатления получаем! Без них вряд ли можно было написать Шестую симфонию. Когда видишь камни для жертвоприношения индейцев в знаменитом месте Мачу-Пикчу, в лесах Перу, испытываешь необъяснимое волнение. Одно дело – видеть такое в кино, и совсем другое – соприкоснуться с этим вблизи, почувствовать энергетику иных времен. Пролетая над Наска, имеешь возможность видеть огромные древние рисунки на земле, таинственные и прекрасные, поражаешься искусством пространственного мышления их создателей. И не можешь принять версию, что все это сотворили индейцы.
– А кто же это мог сделать? Пришельцы?
– В пришельцев не верю. У меня ощущение – эти великие творения могла создать очень высокая цивилизация, существовавшая до Потопа.
– Представляю взрыв ваших эмоций при виде великих странностей. Как вы все это переносите – психологически и чисто физически?
– Вообще-то это огромные физические нагрузки. Мы совершили 11 перелетов в течение 13 дней – и на вертолетах, и на больших самолетах. В последний раз в Африке летели на воздушном шаре. Но если есть цель, если гонит азарт, то все вынесешь. Трудности забываются, а остается сильнейшее впечатление от нехоженых троп и недоступных туристам мест.
– Наша Сибирь не зовет к своим тайнам?
– В Сибири я был только в Томске, больше не складывалось. Европейскую часть России знаю лучше: ездили в Петрозаводск, в Карелию, бывал в брянских лесах и в степях Приволжья.
С молодых лет на него повесили клеймо авангардиста. А он упрямо шел своим путем и создавал шедевры в жанре симфорока. За выдающиеся успехи в искусстве Алексей Рыбников увенчан лауреатством «Триумфа» и Государственной премией. Невероятно: композитор написал музыку к 130 фильмам замечательных режиссеров. Среди них – «Остров сокровищ», «Приключения Буратино», «Вам и не снилось», «Тот самый Мюнхгаузен», «Андерсен», «Жизнь без любви», «Дети бездны», «Дело о мертвых душах». Шумный успех имела рок-опера «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» и опера-мистерия «Юнона и Авось». Они принесли ему всемирную известность. И независимую премию за высшие достижения в искусстве «Триумф».
Ученик Арама Хачатуряна еще в консерватории написал концертное каприччио «Скоморох», коснулся трагической судьбы шута, всю жизнь развлекающего толпу и погибающего в предсмертных муках. Отважный человек, он дерзнул в опере-мистерии «Литургия оглашенных» вступить на дантовский путь – показать картины рая и ада, чтоб мы осознали: наш мир сорвался в беспредел. В «Юноне» заставил поверить в непобедимость любви.
– Алексей Львович, на торжестве чествования лауреатов «Триумфа» в Музее изобразительных искусств прозвучала ваша сюита «Северный сфинкс» в исполнении ансамбля солистов Государственного академического симфонического оркестра имени Евгения Светланова. По музыкальному строю, по настроению – это глубоко русское произведение. Кем вдохновлялись? Чей образ не оставлял вас в покое?
– Вообще-то вначале был кинопроект. Я посмотрел материал, снятый на эту тему, вчитался в сценарий и понял, что меня с Александром Павловичем, нашим императором Александром Первым, косвенно связывает «Юнона и Авось»: именно он давал разрешение Резанову на путешествие. Интереснейшая судьба Александра Первого меня задела и вдохновила. И музыку я сочинял не так, как обычно пишут киномузыку, – это было мое посвящение нашему славному императору.
– Когда слушаешь эту музыку, ощущаешь: в ней словно растворена любовь. Притягательна погруженность композитора в русский сюжет.
– Да, меня очень волнует эпоха начала XIX века. Меня поразило, что в России той поры не так много было музыки, в то время как в Европе наблюдалось подлинное кипение музыкальной жизни.
– Особенно непривычно после скрипки, рояля, виолончели слышать в симфоническом оркестре солирующую гитару.
– В эпоху Александра Первого она была особенно любима в домашнем музицировании. Для гитары и написан романс в духе Гурилёва и Варламова, которых я очень люблю.
– Вашу музыку восторженно оценил Карден. Он проявлял какие-то знаки особого почтения к композитору Рыбникову?
– (Смеется.) В имеете в виду финансовую поддержку?
– Именно!
– Нет-нет! Зато Карден подарил мне в 83-м году музыкальный инструмент – синтезатор, он до сих пор у меня работает. А в этом году свой день рождения я отмечал вместе с Карденом в его замке – поместье маркиза де Сада. Обсуждали новые проекты.
Французские зрители были захвачены оперой «Юнона и Авось» в театре «Эспас Карден». Марк Захаров в книге «Театр без вранья» воскликнул: «В сцене прощания Резанова и Кончиты, случалось, некоторые земляки наши, потерявшие свою родину, рыдали навзрыд… возникал акт совместного театрального экстаза».
– Вас поразила такая эмоциональная экспрессия парижан?
– Если со сцены идет живая эмоция, мощная энергия, это захватывает зрителя во всех странах. Ко мне там подходили люди со своими эмоциями, восторженно делились впечатлениями.
– В недавно исполненной Шестой симфонии вас увлекла схватка Света и Тьмы. Вы вдохновлялись какими-то сегодняшними столкновениями или трактуете Тьму философски – она извечна и была всегда?
– Об этом достаточно сложно говорить. Хотелось вернуться к истокам. Как же Тьма пришла в этот мир? Изначально был Свет. Бог сотворил мир светлым. Рожденные радовались: как же все хорошо и солнечно. И в какой-то миг возникло противостояние: появились зависть, ревность, предательство. В музыке это можно выразить одновременно и эмоционально, и по-философски абстрактно. Ей не нужна конкретная программа. Музыка может показать все в абсолюте: вот свет, вот терзание, вот сомнение, вот восстание, вот бунт. А вот оплакивание ангелов, которые погибли за братьев. Вот великая битва Света и Тьмы.
– В эти понятия-звучания вы не вкладываете никакого сюжета?
– Совершенно верно. Есть много симфоний, у которых нет никаких программ: у Моцарта, у Брамса, у Бетховена, у Чайковского.
– Кто слушал вашу Шестую симфонию, отметили ее безусловное достоинство – мелодизм.
– Яркий мелодический образ, мне кажется, – это то, без чего музыка не может существовать. Это мое старомодное, а может быть, и новомодное, признание. Хотя довольно долго существовала и музыка без мелодий. Как она будет существовать сейчас вновь без мелодий, я не знаю.
* * *
– Алексей Львович, ваш сын стал композитором. Сколько ему лет?– Дмитрию уже 31. Первый раз его пригласил Ролан Быков в фильм, который снимала его студия. Сейчас у сына полнометражный анимационный фильм «Алиса. День рождения» по книге Кира Булычева. Там звучит Митина инструментальная музыка, много песен. Работает он также и над художественными и телевизионными фильмами.
– Так он уже ваш соперник!
– А вот уже нет (смеется). Я потихонечку из кино хочу уходить. Сейчас написал музыку к «Пассажирке» Говорухина. Буду писать к фильму Хотиненко «На реках вавилонских», планируем новый фильм с Рязановым. Как видите, берусь только за исключительные кинопроекты. А так, чтоб кино стало наполняющим мою жизнь, – этого уже не будет. Сейчас меня захватили крупные формы.
– Дмитрий, наверное, уже женился?
– Да, несколько лет назад. Моей внучке 3 года. Он живет за городом, там у него есть студия.
– К вам в театральную студию дорогу не забыл?
– Ну что вы. Сейчас мы готовим премьеру «Звезды и смерти Хоакина Мурьеты». Я приглашаю его как музыкального продюсера: в этой роли он незаменим.
– Исполнителями будут исключительно артисты вашего театра?
– Будут артисты нашего театра, а также Светлана Светикова в роли Тересы, Игорь Сандлер – в партии Смерти, а в роли Хоакина сразу два исполнителя – известный певец Дмитрий Колдун и молодой талантливый актер Данила Дунаев. В исполнении группы Дмитрия Четвергова музыка зазвучит вживую.
– Скажите, а внучка унаследовала сходство с отцом?
– Елизавета очень похожа на Рыбниковых. Все говорят, что она похожа на дедушку.
– Алексей Львович, вы не меняетесь. Мы не виделись лет десять, а вы все такой же молодец, только слегка прибавили в весе, на лице – ни морщинки.
– Наверно, потому что вес прибавил (смеется).
– В последнюю нашу встречу ваша дочь Аня пела Кончиту для диска. Чем она сейчас увлечена?
– Аня полностью погрузилась в семейную жизнь. У нее трое детей: двое своих и один сын мужа. Моему внуку Степе уже 12 лет. Он учится в художественной школе, увлечен компьютерной графикой, маслом пишет замечательные пейзажи. И мы, как заботливая родня, боремся с компьютером, но пока безуспешно.
– Вы, помню, были страстным читателем. А дети и внуки не охладели к литературе?
– Им все-таки очень мешает массовый поток информации. Но когда Степа вместе с нами приехал в любимую нашу деревню, где нет компьютера (мы специально не взяли!), то взахлеб начал читать по сто страниц в день какую-то приключенческую литературу. Не забыл и про классику, и про школьную программу.
– Неужели не шел на рыбалку, предпочитая книгу?
– Успевал все. Но нас пугает, что внуков не так привлекает природа, как какой-то виртуальный мир.
* * *
– Алексей Львович, ваши глаза вспыхнули, когда вы коснулись любимой деревни. Где это она могла так сохранить свою привлекательность?– Деревня под Переславлем-Залесским, в 180 километрах от Москвы. Она среди лесов. Там много монастырей – поистине святые места. Природа нетронутая, людьми не затоптанная, совершенно изумительная. Леса заросли. Тропки-дорожки, некогда исхоженные людьми, теперь совершенно потерялись. Словом, лесная стихия там живет по своим законам.
– Вы снимаете жилье?
– Нашему собственному тамошнему дому уже 20 лет. Без нас за ним присматривают. Сейчас в нем произвели полную модернизацию. Думаю, там будет очень уютно.
– За домашней скатертью-самобранкой собирается иногда вся семья?
– Именно так и бывает. Два дня назад за столом собрались и дети, и внуки.
– Вы устраиваете застолье в саду?
– Сад есть, очень заросший, запущенный. Деревья сажала Аня. Правда, есть у нас громадная липа, ей сотни лет. Есть у нас и яблони, и вишня. С легкой Аниной руки все плодоносит. Получился красивый сад.
– К лесным дарам у вас есть любопытство?
– Практически не бываю в лесу – некогда. Но это самое любимое – пойти в лес за рекой, в самые заповедные места. Формальный повод – сбор грибов. Но самое интересное не грибы, а стихия леса.
– Вы отважный путешественник. Так и кажется, что вас вдохновляют стихи поэта и философа Даниила Андреева: «Там волны вольные – отчаль же! правь! спеши! И кто найдет тебя в морях твоей души!»
– Действительно, люблю дикие стихии, особенно океан в районе экватора. Езжу на разные острова, больше всего люблю Мальдивы. Нам, к счастью, удается несколько раз в году туда съездить: там сочинять хорошо. Беру с собой ноутбук, это практически музыкальная студия.
– Последний раз где вы были?
– В Экваториальной Африке, в Кении и Танзании, проехали 1500 километров на джипе, были в национальных парках Масай-Мара, Серенгети, Занзибара.
– Однажды вы совершили путешествие по местам, где Резанов полюбил Кончиту. Как выглядят современные Кончиты, женщины экзотических мест?
– Кончита была в Калифорнии, а я посетил Венесуэлу. Впечатления незабываемые. А женщины в тех местах не такие хрупкие, как Кончита. Они полны физической энергии.
– Вы совершаете опасные путешествия в Южную Африку. Путешествуете с женой?
– Летаем вдвоем с Таней. Конечно, приходится делать разные прививки. Хотя неприятные случаи бывали – насекомые нас не щадили, зато какие впечатления получаем! Без них вряд ли можно было написать Шестую симфонию. Когда видишь камни для жертвоприношения индейцев в знаменитом месте Мачу-Пикчу, в лесах Перу, испытываешь необъяснимое волнение. Одно дело – видеть такое в кино, и совсем другое – соприкоснуться с этим вблизи, почувствовать энергетику иных времен. Пролетая над Наска, имеешь возможность видеть огромные древние рисунки на земле, таинственные и прекрасные, поражаешься искусством пространственного мышления их создателей. И не можешь принять версию, что все это сотворили индейцы.
– А кто же это мог сделать? Пришельцы?
– В пришельцев не верю. У меня ощущение – эти великие творения могла создать очень высокая цивилизация, существовавшая до Потопа.
– Представляю взрыв ваших эмоций при виде великих странностей. Как вы все это переносите – психологически и чисто физически?
– Вообще-то это огромные физические нагрузки. Мы совершили 11 перелетов в течение 13 дней – и на вертолетах, и на больших самолетах. В последний раз в Африке летели на воздушном шаре. Но если есть цель, если гонит азарт, то все вынесешь. Трудности забываются, а остается сильнейшее впечатление от нехоженых троп и недоступных туристам мест.
– Наша Сибирь не зовет к своим тайнам?
– В Сибири я был только в Томске, больше не складывалось. Европейскую часть России знаю лучше: ездили в Петрозаводск, в Карелию, бывал в брянских лесах и в степях Приволжья.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента