Этот период жизни Елены и Николая заслуживает отдельного описания.
За границей (Франция и Италия, 1901 год)
Глава 5. «Давшая две жизни»
Новая страница жизни
Юрик и Светик
Первые шаги
За границей (Франция и Италия, 1901 год)
В сентябре 1900 года, вскоре после смерти отца, Николай Рерих почти на год уехал за границу, чтобы совершенствоваться в искусстве живописи в Германии и Париже.
Как сообщает сама Елена Ивановна в автобиографии, в 1901 году, ранней весной, они с матерью также поехали за границу. Официальным предлогом для этой поездки стало санаторно-курортное лечение и желание пожить в Италии. Но скорее всего, у данной поездки была и еще одна, негласная цель, связанная с попыткой решения все той же проблемы – отношений Елены с ее избранником, не признанным ее родней.
В одном фрагменте своих записей З. Фосдик, как уже говорилось, писала, что за границу Елене Ивановне пришлось поехать по инициативе своих родственников, но если судить по другому фрагменту дневника З. Фосдик, то в Европе Елена Ивановна могла оказаться по другой причине: в какой-то момент девушка, замученная давлением со стороны своей родни, «…пустилась на хитрость, сказав, что она не прочь покончить со всем, но хочет получить свои письма, которые писала ему (т. е. Н.К. Рериху. – Авт.), обратно. А для этого они должны поехать в Париж, и она лично их получит. По приезде в Париж она и мать пригласили Н.К. якобы требовать писем. Е.И. отослала мать из комнаты и все ему рассказала. Затем они уехали в Италию, и Н.К. ездил за ними в Лидо и другие места»[82].
По переписке Елены и Николая можно заключить, что художник ответил отказом на просьбу Елены вернуть ей те письма, которые она когда-то писала ему. Впрочем, просьба вернуть письма была лишь дипломатическим предлогом для встречи, не более того.
Таким образом, в отношениях Елены и Николая ничего не изменилось, разрыв отношений, которого ожидала мать Елены Ивановны, так и не наступил.
После 10-дневного пребывания в Париже Елена с матерью отправились в Ниццу, где девушка должна была пройти трехнедельный курс лечения теплыми солеными ваннами. После этого они собирались пожить два-три месяца в Италии. Перед отъездом Екатерина Васильевна решила посетить Монте-Карло, знаменитый своими игорными домами. Там с ними произошел необычный случай, особенно ярко продемонстрировавший способность Елены к ясновидению и получению информации из Тонкого мира.
Накануне поездки в Монте-Карло Елене приснилось, что служитель, обычно готовивший ей соленые ванны, – мсье Оноре, добрый старичок, которому она симпатизировала, говорит ей: «Мадемуазель едет завтра в Монте-Карло, так пусть испробует счастье на номерах 1, 3, 4»[83]. Были указаны и еще какие-то комбинации, которые она потом забыла. Проснувшись, Елена рассказала о своем сне матери, и та решила непременно принять участие в игре и использовать «подсказанные» во сне номера.
Приехав в Монте-Карло и ничего не зная о правилах игры, кроме того, что нет ставки менее 5 франков, они наменяли 100 франков – сумму, которую решено было потратить на этот эксперимент, – и зашли в игорный дом. Елена с ее необычайной психической утонченностью и способностью чувствовать окружающие астральные наслоения, моментально ощутила отвратительную ауру этого помещения и стала просить мать как можно быстрее уйти отсюда. Екатерина Васильевна с трудом уговорила дочь остаться хотя бы ненадолго. Они подошли к одному из длиннейших столов, за которым происходила игра. Публики было так много, что пробиться к самому столу было невозможно – мало того, что все места за столом были заняты, – еще и вокруг стола люди стояли в три ряда. Елена опять стала просить мать уйти, говоря, что они все равно ничего не видят и не знают, как и что надо делать. Услышав русскую речь, стоявший рядом с ними высокий молодой человек сказал, что он русский, и предложил помочь им принять участие в игре – для этого достаточно было просто передать ему деньги и назвать номер, на который они хотели поставить эту сумму, – молодой человек сказал, что он сам передаст это крупье. Екатерина Васильевна поспешила дать ему 5 франков и назвала номер 1. В этот момент Елена снова испытала приступ отвращения к психической атмосфере этого места и задержала за руку мужчину, передававшего деньги крупье. Мужчина пожал плечами и вернул ей монету, тем самым момент вступления в игру был упущен. Крупье объявил: «Rien ne va plus» («ставки прекращены»), публика замерла, лишь слышно было пощелкивание шарика о стенки рулетки. Щелканье стало замедляться и остановилось, и среди гробовой тишины раздался отчетливый голос крупье: «Numero Un en plein!» – «Все выиграл первый номер!» Екатерина Васильевна пришла в сильное волнение и, суя все те же 5 франков молодому человеку, попросила его поставить деньги на следующий указанный во сне номер – 3. На этот раз Елена промолчала. Опять раздалось знакомое щелканье, и когда оно остановилось, крупье объявил: «Numero Trois en plein!» Таким образом, поставив 5 франков, они выиграли 180, т. е. в 36 раз больше. Следующий номер – 4 и все последующие комбинации, указанные во сне, также выиграли. Но когда, использовав все указанные номера, Екатерина Васильевна сделала ставку на выбранный ею самой номер, она проиграла. Конечно, это происшествие произвело сильное впечатление на всех участников игры; окружающая публика так заинтересовалась русскими путешественницами, что Екатерина Васильевна и Елена не пожелали больше оставаться в Монте-Карло. Не осматривая достопримечательностей города, они бросились на вокзал и даже в вагоне поезда все никак не могли прийти в себя, повторяя: «Что же это такое? Как это могло произойти?»[84].
Екатерина Васильевна, по-видимому, сознавала, что ее дочери присуща способность ясновидения – эту способность Елена не раз проявляла с самого детства, – потому она так заинтересовалась, когда дочь рассказала ей свой сон про цифры, которые принесут им удачу в игре. И все же мать, всегда сомневающаяся в способностях дочери, не верила, что загадочный дар Елены может так явно и эффектно проявляться в событиях обычной жизни, потому то, что случилось во время игры, вызвало у нее такое изумление. Как бы то ни было, Елена и ее мать, конечно, не использовали данную им во сне возможность выиграть: ведь если бы они с самого начала поставили всю сумму, выделенную ими для этого эксперимента – 100 франков – и просто переставляли бы ее на указанные во сне номера, их выигрыш превысил бы миллион.
Но вернемся к основным событиям той заграничной поездки Елены Ивановны.
Возможно, эта поездка стала своеобразной передышкой в отношениях Елены с родственниками насчет ее замужества; во время пребывания в Европе родные не могли оказывать на нее прежнего давления, что помогло ей выиграть время. Как писала З. Фосдик, заграничная поездка Елены Ивановны завершилась довольно неожиданно и в спешном порядке: они с матерью «…были срочно вызваны домой в Петербург, ибо умер ее дядя, оставивший им наследство»[85].
Николай Рерих также вернулся из-за границы летом 1901 года, и вскоре был принят на должность секретаря Императорского Общества поощрения художеств (далее – ОПХ). Назначение художника на солидную должность, очевидно, сыграло решающую роль в проблеме его брака с Еленой Ивановной, которому ее родственники наконец-то перестали препятствовать. После возвращения Елены с матерью в Петербург ситуация разворачивалась по сценарию, предсказанному в сновидениях Елены. Как вспоминала в своем дневнике З. Фосдик, «…к Вознесению[86], как она (т. е. Елена Ивановна. – Авт.) видела во сне, Н.К. официально сделался ее женихом, ибо получил должность секретаря Великой Княгини[87] и, будучи знаменитым художником, занимал уже настолько видное положение, что ее семья не могла идти против него»[88].
А дальше – о романтический дух прежних эпох! – Зинаида Григорьевна в своем дневнике добавляет фразу, которая, вероятно, многих удивит: «А кроме того, она с ним была уже обручена, хотя и тайно, но многие догадывались [об этом], и это уже было бы для нее компрометирующим»[89].
Когда и где состоялось это тайное обручение – можно только догадываться.
Борьба за счастье завершилась победой молодой пары.
Бракосочетание Елены Ивановны и Николая Константиновича состоялось 28 октября 1901 года, вскоре после возвращения художника из Франции. Венчание происходило в церкви при Академии художеств, на Васильевском острове. По воспоминаниям Н. Шишкиной, Елена Ивановна сама приезжала приглашать гостей к себе на свадьбу[90].
Молодожены поселились в доме Кенига, на Пятой линии Васильевского острова.
Как сообщает сама Елена Ивановна в автобиографии, в 1901 году, ранней весной, они с матерью также поехали за границу. Официальным предлогом для этой поездки стало санаторно-курортное лечение и желание пожить в Италии. Но скорее всего, у данной поездки была и еще одна, негласная цель, связанная с попыткой решения все той же проблемы – отношений Елены с ее избранником, не признанным ее родней.
В одном фрагменте своих записей З. Фосдик, как уже говорилось, писала, что за границу Елене Ивановне пришлось поехать по инициативе своих родственников, но если судить по другому фрагменту дневника З. Фосдик, то в Европе Елена Ивановна могла оказаться по другой причине: в какой-то момент девушка, замученная давлением со стороны своей родни, «…пустилась на хитрость, сказав, что она не прочь покончить со всем, но хочет получить свои письма, которые писала ему (т. е. Н.К. Рериху. – Авт.), обратно. А для этого они должны поехать в Париж, и она лично их получит. По приезде в Париж она и мать пригласили Н.К. якобы требовать писем. Е.И. отослала мать из комнаты и все ему рассказала. Затем они уехали в Италию, и Н.К. ездил за ними в Лидо и другие места»[82].
По переписке Елены и Николая можно заключить, что художник ответил отказом на просьбу Елены вернуть ей те письма, которые она когда-то писала ему. Впрочем, просьба вернуть письма была лишь дипломатическим предлогом для встречи, не более того.
Таким образом, в отношениях Елены и Николая ничего не изменилось, разрыв отношений, которого ожидала мать Елены Ивановны, так и не наступил.
После 10-дневного пребывания в Париже Елена с матерью отправились в Ниццу, где девушка должна была пройти трехнедельный курс лечения теплыми солеными ваннами. После этого они собирались пожить два-три месяца в Италии. Перед отъездом Екатерина Васильевна решила посетить Монте-Карло, знаменитый своими игорными домами. Там с ними произошел необычный случай, особенно ярко продемонстрировавший способность Елены к ясновидению и получению информации из Тонкого мира.
Накануне поездки в Монте-Карло Елене приснилось, что служитель, обычно готовивший ей соленые ванны, – мсье Оноре, добрый старичок, которому она симпатизировала, говорит ей: «Мадемуазель едет завтра в Монте-Карло, так пусть испробует счастье на номерах 1, 3, 4»[83]. Были указаны и еще какие-то комбинации, которые она потом забыла. Проснувшись, Елена рассказала о своем сне матери, и та решила непременно принять участие в игре и использовать «подсказанные» во сне номера.
Приехав в Монте-Карло и ничего не зная о правилах игры, кроме того, что нет ставки менее 5 франков, они наменяли 100 франков – сумму, которую решено было потратить на этот эксперимент, – и зашли в игорный дом. Елена с ее необычайной психической утонченностью и способностью чувствовать окружающие астральные наслоения, моментально ощутила отвратительную ауру этого помещения и стала просить мать как можно быстрее уйти отсюда. Екатерина Васильевна с трудом уговорила дочь остаться хотя бы ненадолго. Они подошли к одному из длиннейших столов, за которым происходила игра. Публики было так много, что пробиться к самому столу было невозможно – мало того, что все места за столом были заняты, – еще и вокруг стола люди стояли в три ряда. Елена опять стала просить мать уйти, говоря, что они все равно ничего не видят и не знают, как и что надо делать. Услышав русскую речь, стоявший рядом с ними высокий молодой человек сказал, что он русский, и предложил помочь им принять участие в игре – для этого достаточно было просто передать ему деньги и назвать номер, на который они хотели поставить эту сумму, – молодой человек сказал, что он сам передаст это крупье. Екатерина Васильевна поспешила дать ему 5 франков и назвала номер 1. В этот момент Елена снова испытала приступ отвращения к психической атмосфере этого места и задержала за руку мужчину, передававшего деньги крупье. Мужчина пожал плечами и вернул ей монету, тем самым момент вступления в игру был упущен. Крупье объявил: «Rien ne va plus» («ставки прекращены»), публика замерла, лишь слышно было пощелкивание шарика о стенки рулетки. Щелканье стало замедляться и остановилось, и среди гробовой тишины раздался отчетливый голос крупье: «Numero Un en plein!» – «Все выиграл первый номер!» Екатерина Васильевна пришла в сильное волнение и, суя все те же 5 франков молодому человеку, попросила его поставить деньги на следующий указанный во сне номер – 3. На этот раз Елена промолчала. Опять раздалось знакомое щелканье, и когда оно остановилось, крупье объявил: «Numero Trois en plein!» Таким образом, поставив 5 франков, они выиграли 180, т. е. в 36 раз больше. Следующий номер – 4 и все последующие комбинации, указанные во сне, также выиграли. Но когда, использовав все указанные номера, Екатерина Васильевна сделала ставку на выбранный ею самой номер, она проиграла. Конечно, это происшествие произвело сильное впечатление на всех участников игры; окружающая публика так заинтересовалась русскими путешественницами, что Екатерина Васильевна и Елена не пожелали больше оставаться в Монте-Карло. Не осматривая достопримечательностей города, они бросились на вокзал и даже в вагоне поезда все никак не могли прийти в себя, повторяя: «Что же это такое? Как это могло произойти?»[84].
Екатерина Васильевна, по-видимому, сознавала, что ее дочери присуща способность ясновидения – эту способность Елена не раз проявляла с самого детства, – потому она так заинтересовалась, когда дочь рассказала ей свой сон про цифры, которые принесут им удачу в игре. И все же мать, всегда сомневающаяся в способностях дочери, не верила, что загадочный дар Елены может так явно и эффектно проявляться в событиях обычной жизни, потому то, что случилось во время игры, вызвало у нее такое изумление. Как бы то ни было, Елена и ее мать, конечно, не использовали данную им во сне возможность выиграть: ведь если бы они с самого начала поставили всю сумму, выделенную ими для этого эксперимента – 100 франков – и просто переставляли бы ее на указанные во сне номера, их выигрыш превысил бы миллион.
Но вернемся к основным событиям той заграничной поездки Елены Ивановны.
Возможно, эта поездка стала своеобразной передышкой в отношениях Елены с родственниками насчет ее замужества; во время пребывания в Европе родные не могли оказывать на нее прежнего давления, что помогло ей выиграть время. Как писала З. Фосдик, заграничная поездка Елены Ивановны завершилась довольно неожиданно и в спешном порядке: они с матерью «…были срочно вызваны домой в Петербург, ибо умер ее дядя, оставивший им наследство»[85].
Николай Рерих также вернулся из-за границы летом 1901 года, и вскоре был принят на должность секретаря Императорского Общества поощрения художеств (далее – ОПХ). Назначение художника на солидную должность, очевидно, сыграло решающую роль в проблеме его брака с Еленой Ивановной, которому ее родственники наконец-то перестали препятствовать. После возвращения Елены с матерью в Петербург ситуация разворачивалась по сценарию, предсказанному в сновидениях Елены. Как вспоминала в своем дневнике З. Фосдик, «…к Вознесению[86], как она (т. е. Елена Ивановна. – Авт.) видела во сне, Н.К. официально сделался ее женихом, ибо получил должность секретаря Великой Княгини[87] и, будучи знаменитым художником, занимал уже настолько видное положение, что ее семья не могла идти против него»[88].
А дальше – о романтический дух прежних эпох! – Зинаида Григорьевна в своем дневнике добавляет фразу, которая, вероятно, многих удивит: «А кроме того, она с ним была уже обручена, хотя и тайно, но многие догадывались [об этом], и это уже было бы для нее компрометирующим»[89].
Когда и где состоялось это тайное обручение – можно только догадываться.
Борьба за счастье завершилась победой молодой пары.
Бракосочетание Елены Ивановны и Николая Константиновича состоялось 28 октября 1901 года, вскоре после возвращения художника из Франции. Венчание происходило в церкви при Академии художеств, на Васильевском острове. По воспоминаниям Н. Шишкиной, Елена Ивановна сама приезжала приглашать гостей к себе на свадьбу[90].
Молодожены поселились в доме Кенига, на Пятой линии Васильевского острова.
Глава 5. «Давшая две жизни»
Новая страница жизни
1902 год открыл новую страницу в жизни Елены Ивановны, исключительно важную и ответственную для любой женщины, а именно – материнство.
Современный мир знает Елену Рерих в основном как оригинального философа, соавтора учения Агни-Йоги. Но, касаясь жизни этой – без преувеличения – великой женщины, было бы несправедливо обойти вниманием еще одну ее грань – а именно роль матери, столь блестяще осуществленную Еленой Ивановной. Она была не только мыслителем, подвижницей и любимой наставницей для многих последователей Живой Этики по всему миру – она была еще и матерью, воспитавшей двух выдающихся, нравственно зрелых, на редкость талантливых людей. Далеко не каждой женщине удается совместить в жизни все возможные грани судьбы – и призвание, и духовную самореализацию, и роль жены и матери; тем выше заслуга Елены Ивановны, сумевшей все это сделать.
Миссию Елены Ивановны как матери позднее подчеркнул и Учитель М. в своем обращении к Рерихам. Самая первая книга из серии Агни-Йоги начинается словами:
Конечно, рассматривая роль Елены Рерих как матери, хочется в первую очередь понять – каковы были педагогические основы, на которые она опиралась? Что она ставила во главу угла в воспитании своих детей? К счастью, об этом впоследствии поведали в своих воспоминаниях ее сыновья; многое становится ясным и из ее собственных писем. В одном из них, отвечая на вопросы последователей Агни-Йоги, она изложила основные принципы воспитания и образования своих сыновей:
«Вы спрашиваете меня о методах воспитания, давших такие прекрасные результаты на примере моих сыновей. Они были очень просты. И, главным образом, заключались в том, что с раннего детства, почти с младенчества, им внушалась любовь к природе, к книге, к искусству. Правильный выбор книг и наставников дал им прекрасную основу и помог очень рано определить их наклонности и дарования. Так, уважение к знанию и труду, художественная, культурная обстановка, дисциплина, заложение первых основ нравственного характера в понимании исполнения долга и личной ответственности и, главное, пример великого отца дали им возможности сравнительно рано начать проявлять свой большой врожденный потенциал. Кроме яркой талантливости и даже мастерства в нескольких областях, они несут в духе великий синтез, который именно и дает основу нравственности и мудрость любви к Родине. Так, без ложной скромности, могу сказать, что я справедливо горжусь своими сыновьями»[92].
Тем интереснее обратиться к источникам, более подробно освещающим роль Елены Ивановны как матери и основной воспитательницы двух выдающихся деятелей, имена которых и по сей день известны всем образованным людям планеты.
Современный мир знает Елену Рерих в основном как оригинального философа, соавтора учения Агни-Йоги. Но, касаясь жизни этой – без преувеличения – великой женщины, было бы несправедливо обойти вниманием еще одну ее грань – а именно роль матери, столь блестяще осуществленную Еленой Ивановной. Она была не только мыслителем, подвижницей и любимой наставницей для многих последователей Живой Этики по всему миру – она была еще и матерью, воспитавшей двух выдающихся, нравственно зрелых, на редкость талантливых людей. Далеко не каждой женщине удается совместить в жизни все возможные грани судьбы – и призвание, и духовную самореализацию, и роль жены и матери; тем выше заслуга Елены Ивановны, сумевшей все это сделать.
Миссию Елены Ивановны как матери позднее подчеркнул и Учитель М. в своем обращении к Рерихам. Самая первая книга из серии Агни-Йоги начинается словами:
«В Новую Россию Моя первая весть.«Давшим Ашрам» (то есть школу, учебный центр) Учитель назвал Николая Константиновича, «давшей две жизни» – Елену Ивановну.
Ты, давший Ашрам●,
Ты, давшая две жизни, —
возвестите»[91].
Конечно, рассматривая роль Елены Рерих как матери, хочется в первую очередь понять – каковы были педагогические основы, на которые она опиралась? Что она ставила во главу угла в воспитании своих детей? К счастью, об этом впоследствии поведали в своих воспоминаниях ее сыновья; многое становится ясным и из ее собственных писем. В одном из них, отвечая на вопросы последователей Агни-Йоги, она изложила основные принципы воспитания и образования своих сыновей:
«Вы спрашиваете меня о методах воспитания, давших такие прекрасные результаты на примере моих сыновей. Они были очень просты. И, главным образом, заключались в том, что с раннего детства, почти с младенчества, им внушалась любовь к природе, к книге, к искусству. Правильный выбор книг и наставников дал им прекрасную основу и помог очень рано определить их наклонности и дарования. Так, уважение к знанию и труду, художественная, культурная обстановка, дисциплина, заложение первых основ нравственного характера в понимании исполнения долга и личной ответственности и, главное, пример великого отца дали им возможности сравнительно рано начать проявлять свой большой врожденный потенциал. Кроме яркой талантливости и даже мастерства в нескольких областях, они несут в духе великий синтез, который именно и дает основу нравственности и мудрость любви к Родине. Так, без ложной скромности, могу сказать, что я справедливо горжусь своими сыновьями»[92].
Тем интереснее обратиться к источникам, более подробно освещающим роль Елены Ивановны как матери и основной воспитательницы двух выдающихся деятелей, имена которых и по сей день известны всем образованным людям планеты.
Юрик и Светик
Все важные события в жизни Елены Ивановны обязательно сопровождались пророческими снами или видениями, и своего первенца, Юрия, Елена Ивановна в первый раз увидела тоже во сне. В ее автобиографии говорится: «Сон этот видела до рождения сына. Она видит отца, идущего ей навстречу, на руках у него мальчик лет двух, в белой матроске. Подойдя к ней, отец передает ей ребенка и ведет ее на гору, причем из ее глаз, ушей и рта падают и катятся серебряные монеты, рубли, устилая их путь. Мальчик во сне был точным изображением родившегося сына, каким он стал около этого возраста. Этого же мальчика, но много меньше, на руках кормилицы она видела еще за несколько месяцев до свадьбы»[93].
Первенец Рерихов родился почти в походных условиях. Летом 1902 года супруги находились в Новгородской губернии, в селе Окуловка. По одной версии, они просто снимали там дачу на лето, по другой – Николай Константинович в то время руководил раскопками, проводимыми в окрестных уездах, а Елена Ивановна жила неподалеку от мест раскопок в селе Окуловка. Здесь 16 августа (по новому стилю) появился на свет старший сын Рерихов, Юрий (официально его имя было записано как Георгий).
В метрической книге Бологовской Покровской церкви Новгородской епархии Валдайского уезда в 1902 году была сделана запись «о рождении и крещении у Николая Константиновича Рериха сына Георгия:
В 1904 году в семье Рерихов произошло еще одно столь же радостное и ответственное событие – на свет появился младший сын, Святослав. Родители стали называть малыша Светиком или Светочкой, и домашнее имя Светик сохранилось за младшим сыном Рерихов вплоть до взрослого возраста.
Внешностью мальчики, подрастая, стали больше похожи на Елену Ивановну. На одной из самых ранних детских фотографий Светик выглядит, точно Маленький Принц – ангельское детское личико задумчиво, на плечи падают длинные русые волосы, завитые в локоны по обычаям дворянских семей тех времен…
Материнство внесло существенные изменения в жизнь Елены Ивановны, словно одна, прежняя часть ее жизни закончилась и началась другая. Более-менее размеренный и спокойный темп жизни ушел в прошлое. Пришла новая ответственность, новые заботы и хлопоты; в наступившей для нее новой жизни она могла уделять себе совсем немного времени. Со свойственной ей энергией Елена Ивановна отдалась обязанностям матери, воспитанию и образованию своих детей.
Удивителен один факт: педагогическая система Рерихов основывалась на тех же принципах воспитания, которые спустя годы будут изложены в новом философском учении, созданном ими совместно с духовными Учителями Востока. Придет время – и Рерихи передадут это учение всему миру; в нем тысячелетняя мудрость Востока даст людям ответы на многие вопросы жизни. Вопрос наилучших методов воспитания детей тоже найдет отражение в учении Агни-Йоги; в нем будут сформулированы принципы гармоничного развития личности на основе принципиально нового подхода к маленькому человеку не как к tabula rasa[96] – согласно известным западным канонам педагогики, а как к существу, не раз уже воплощавшемуся на этом свете, пришедшему в мир со сложившимся багажом нетленных творческих накоплений и имеющему в этом мире свою миссию, свое назначение, которое невозможно изменить родительской волей, а можно только помочь реализоваться.
Но это учение увидело свет тогда, когда сыновья Рерихов уже были студентами. И тем не менее основные принципы воспитания, изложенные в Живой Этике, Рерихи стали применять сразу же, как только в их доме зазвучали детские голоса – за десятки лет до создания этого учения.
Об этих принципах Елена Рерих впоследствии писала своим последователям, отвечая на их вопросы о воспитании:
«Никогда не навязываю им моего пути. Они идут к цели в своем понимании, и мы сходимся на конечном предуказанном пути. <…> В детстве я очень следила за их наклонностями, вкусами и чтением. Никогда не давала им читать пошлейшие рассказы для детского возраста. Любимым чтением их были книги, популярно изложенные профессорами по всем отраслям знания…»[97].
Далеко не все родители даже в наше время следуют принципу «ненавязывания» детям их пути и решений. А в ту эпоху этот принцип тем более был редкостью. И самой Елене Ивановне, и Николаю Константиновичу пришлось много пережить из-за желания их родителей навязать им наилучшие – по их мнению – решения и в отношении будущей профессии, как было у Николая Константиновича, и в отношении выбора спутника жизни, что стало настоящим испытанием для Елены Ивановны. Но к своим детям супруги относились совсем иначе – вполне в духе принципов Живой Этики.
Принцип свободы и самостоятельности выбора (родители, конечно, советовали сыновьям лучшие решения, но никогда не настаивали на их принятии), и многие другие установки, применяемые Рерихами в воспитании их детей, уже в те годы, задолго до знакомства с Учителями Востока, несли в себе основы новой педагогической доктрины, изложенной впоследствии в учении Живой Этики. Духовные накопления Рерихов-старших, свойственная им высокая культура духа помогли им как родителям уже в те годы интуитивно избрать эти принципы, применив их в воспитании своих сыновей.
В учении Агни-Йоги говорится: «Урусвати знает великое значение воспитания. Оно есть питание всем возвышенным и утонченным. Люди могут понять, что бережное воспитание открывает возможность правильному образованию. Но одно образование не восполнит воспитания. Каждый ребенок приходит в земную жизнь с уже сложенным характером. Можно облагородить и возвысить сущность человека, но нельзя изменить ее. Нужно, чтобы наставники осознали эту истину. Они должны прежде всего распознать неизменную сущность ребенка и уже по мерке прилагать все остальное.
Не будет ограничением, если мы признаем, что сущность человеческая слагается в Тонком Мире. Все родственные, земные накопления будут лишь внешними придатками, но зерно сущности оказывается уже внедренным среди тонкого пребывания. Матерь иногда счастливо угадывает эту сущность и начинает бережно прилагать усердие, чтобы чутко вооружить на земное пребывание»[98].
Елена Ивановна оказалась идеальным примером матери, «счастливо угадавшей» сущность и творческие задатки своих детей.
Правда, возможно, в одном она все-таки немного «погрешила» против идеальной модели воспитания, рекомендуемой и Учением Жизни, и традиционными западными системами педагогики, – как всякая русская женщина, она просто обожала своих сыновей и была к ним очень сильно привязана. А потому, возможно, все-таки излишне баловала их своими заботами и вниманием – во всяком случае, намек на это явно сквозит в строках одного ее письма. Давая молодым американским сотрудникам советы по воспитанию детей, Елена Ивановна писала: «Научите уважать и ценить Вас, пусть не думают, что Ваша жизнь начинается и кончается ими. Говорю это на основании личного опыта. Порумочка и Логван, не повторите моей ошибки, пусть дети Ваши не думают, что Ваша жизнь начинается и кончается только ими. Пусть научатся уважать и ценить Вас»[99].
Но это письмо Елена Ивановна написала, когда ее сыновья уже были взрослыми и учились в престижных вузах США. А когда они были детьми, она посвящала им практически все свое время и силы, ничего не жалея для своих сокровищ, как она сама называла их.
Конечно, Николай Константинович также находил возможность заниматься с детьми, вникать в их интересы и занятия, несмотря на занятость работой. Но поскольку бо`льшую часть своего времени он проводил на работе, основная забота о воспитании и образовании мальчиков лежала на плечах Елены Ивановны.
Зинаида Фосдик, не скрывавшая своего восхищения Еленой Ивановной, в своем дневнике записывала: «…Е.И. мне много рассказывала о физическом и моральном воспитании своих детей. И действительно немудрено, что вышли такие чудесные сыновья при такой прекрасной системе. Идеальная диета – нормальная, здоровая, легкая; полная забота о желудке и вообще обо всем организме ребенка, приобретение детям всевозможных самых дорогих игрушек, самого прекрасного, самых лучших книг по природе, ботанике, зоологии, воспитание в них чувства красоты, развитие в них любви к животным.
Е.И. – самая идеальная мать, какую я когда-либо встречала, не говоря уже о том, что это одна из мудрейших и начитаннейших женщин»[100].
Первенец Рерихов родился почти в походных условиях. Летом 1902 года супруги находились в Новгородской губернии, в селе Окуловка. По одной версии, они просто снимали там дачу на лето, по другой – Николай Константинович в то время руководил раскопками, проводимыми в окрестных уездах, а Елена Ивановна жила неподалеку от мест раскопок в селе Окуловка. Здесь 16 августа (по новому стилю) появился на свет старший сын Рерихов, Юрий (официально его имя было записано как Георгий).
В метрической книге Бологовской Покровской церкви Новгородской епархии Валдайского уезда в 1902 году была сделана запись «о рождении и крещении у Николая Константиновича Рериха сына Георгия:
Число родившихся мужского пола – 188-й.По воспоминаниям А.А. Арендт[95], лично знавшей Юрия Николаевича Рериха, родные вначале предлагали назвать его Мстиславом – род Елены Ивановны восходил к предкам, славным своими военными победами, к фельдмаршалу М.И. Голенищеву-Кутузову. Родственники Елены Ивановны надеялись, что ее старший сын по семейной традиции закончит кадетский корпус и станет военнослужащим, офицером. Но потом решено было назвать мальчика Георгием. Домашние же звали его Юрием, Юсиком, Юханчиком или Юшей.
Рождение – 3 августа.
Крещение – 14 августа.
Имя – Георгий.
Звание, имя, отчество и фамилия родителей и какого вероисповедания – Художник, с правом на чин Х-го класса, Николай Константинович Рерих, жена его Елена Ивановна, православные.
Звание, имя, отчество и фамилия восприемников – Князь, Предводитель Вышневолочского дворянства, Статский советник Павел Арсениев Путятин и вдова С.-Петербургского нотариуса Мария Васильевна Рерих»[94].
В 1904 году в семье Рерихов произошло еще одно столь же радостное и ответственное событие – на свет появился младший сын, Святослав. Родители стали называть малыша Светиком или Светочкой, и домашнее имя Светик сохранилось за младшим сыном Рерихов вплоть до взрослого возраста.
Внешностью мальчики, подрастая, стали больше похожи на Елену Ивановну. На одной из самых ранних детских фотографий Светик выглядит, точно Маленький Принц – ангельское детское личико задумчиво, на плечи падают длинные русые волосы, завитые в локоны по обычаям дворянских семей тех времен…
Материнство внесло существенные изменения в жизнь Елены Ивановны, словно одна, прежняя часть ее жизни закончилась и началась другая. Более-менее размеренный и спокойный темп жизни ушел в прошлое. Пришла новая ответственность, новые заботы и хлопоты; в наступившей для нее новой жизни она могла уделять себе совсем немного времени. Со свойственной ей энергией Елена Ивановна отдалась обязанностям матери, воспитанию и образованию своих детей.
Удивителен один факт: педагогическая система Рерихов основывалась на тех же принципах воспитания, которые спустя годы будут изложены в новом философском учении, созданном ими совместно с духовными Учителями Востока. Придет время – и Рерихи передадут это учение всему миру; в нем тысячелетняя мудрость Востока даст людям ответы на многие вопросы жизни. Вопрос наилучших методов воспитания детей тоже найдет отражение в учении Агни-Йоги; в нем будут сформулированы принципы гармоничного развития личности на основе принципиально нового подхода к маленькому человеку не как к tabula rasa[96] – согласно известным западным канонам педагогики, а как к существу, не раз уже воплощавшемуся на этом свете, пришедшему в мир со сложившимся багажом нетленных творческих накоплений и имеющему в этом мире свою миссию, свое назначение, которое невозможно изменить родительской волей, а можно только помочь реализоваться.
Но это учение увидело свет тогда, когда сыновья Рерихов уже были студентами. И тем не менее основные принципы воспитания, изложенные в Живой Этике, Рерихи стали применять сразу же, как только в их доме зазвучали детские голоса – за десятки лет до создания этого учения.
Об этих принципах Елена Рерих впоследствии писала своим последователям, отвечая на их вопросы о воспитании:
«Никогда не навязываю им моего пути. Они идут к цели в своем понимании, и мы сходимся на конечном предуказанном пути. <…> В детстве я очень следила за их наклонностями, вкусами и чтением. Никогда не давала им читать пошлейшие рассказы для детского возраста. Любимым чтением их были книги, популярно изложенные профессорами по всем отраслям знания…»[97].
Далеко не все родители даже в наше время следуют принципу «ненавязывания» детям их пути и решений. А в ту эпоху этот принцип тем более был редкостью. И самой Елене Ивановне, и Николаю Константиновичу пришлось много пережить из-за желания их родителей навязать им наилучшие – по их мнению – решения и в отношении будущей профессии, как было у Николая Константиновича, и в отношении выбора спутника жизни, что стало настоящим испытанием для Елены Ивановны. Но к своим детям супруги относились совсем иначе – вполне в духе принципов Живой Этики.
Принцип свободы и самостоятельности выбора (родители, конечно, советовали сыновьям лучшие решения, но никогда не настаивали на их принятии), и многие другие установки, применяемые Рерихами в воспитании их детей, уже в те годы, задолго до знакомства с Учителями Востока, несли в себе основы новой педагогической доктрины, изложенной впоследствии в учении Живой Этики. Духовные накопления Рерихов-старших, свойственная им высокая культура духа помогли им как родителям уже в те годы интуитивно избрать эти принципы, применив их в воспитании своих сыновей.
В учении Агни-Йоги говорится: «Урусвати знает великое значение воспитания. Оно есть питание всем возвышенным и утонченным. Люди могут понять, что бережное воспитание открывает возможность правильному образованию. Но одно образование не восполнит воспитания. Каждый ребенок приходит в земную жизнь с уже сложенным характером. Можно облагородить и возвысить сущность человека, но нельзя изменить ее. Нужно, чтобы наставники осознали эту истину. Они должны прежде всего распознать неизменную сущность ребенка и уже по мерке прилагать все остальное.
Не будет ограничением, если мы признаем, что сущность человеческая слагается в Тонком Мире. Все родственные, земные накопления будут лишь внешними придатками, но зерно сущности оказывается уже внедренным среди тонкого пребывания. Матерь иногда счастливо угадывает эту сущность и начинает бережно прилагать усердие, чтобы чутко вооружить на земное пребывание»[98].
Елена Ивановна оказалась идеальным примером матери, «счастливо угадавшей» сущность и творческие задатки своих детей.
Правда, возможно, в одном она все-таки немного «погрешила» против идеальной модели воспитания, рекомендуемой и Учением Жизни, и традиционными западными системами педагогики, – как всякая русская женщина, она просто обожала своих сыновей и была к ним очень сильно привязана. А потому, возможно, все-таки излишне баловала их своими заботами и вниманием – во всяком случае, намек на это явно сквозит в строках одного ее письма. Давая молодым американским сотрудникам советы по воспитанию детей, Елена Ивановна писала: «Научите уважать и ценить Вас, пусть не думают, что Ваша жизнь начинается и кончается ими. Говорю это на основании личного опыта. Порумочка и Логван, не повторите моей ошибки, пусть дети Ваши не думают, что Ваша жизнь начинается и кончается только ими. Пусть научатся уважать и ценить Вас»[99].
Но это письмо Елена Ивановна написала, когда ее сыновья уже были взрослыми и учились в престижных вузах США. А когда они были детьми, она посвящала им практически все свое время и силы, ничего не жалея для своих сокровищ, как она сама называла их.
Конечно, Николай Константинович также находил возможность заниматься с детьми, вникать в их интересы и занятия, несмотря на занятость работой. Но поскольку бо`льшую часть своего времени он проводил на работе, основная забота о воспитании и образовании мальчиков лежала на плечах Елены Ивановны.
Зинаида Фосдик, не скрывавшая своего восхищения Еленой Ивановной, в своем дневнике записывала: «…Е.И. мне много рассказывала о физическом и моральном воспитании своих детей. И действительно немудрено, что вышли такие чудесные сыновья при такой прекрасной системе. Идеальная диета – нормальная, здоровая, легкая; полная забота о желудке и вообще обо всем организме ребенка, приобретение детям всевозможных самых дорогих игрушек, самого прекрасного, самых лучших книг по природе, ботанике, зоологии, воспитание в них чувства красоты, развитие в них любви к животным.
Е.И. – самая идеальная мать, какую я когда-либо встречала, не говоря уже о том, что это одна из мудрейших и начитаннейших женщин»[100].
Первые шаги
Творческая индивидуальность Рерихов-младших проявилась очень рано. Уже с самого раннего возраста будущие интеллектуальные интересы мальчиков можно было предугадать по их увлечениям.
В Живой Этике говорится о том, что иногда аура еще не родившегося ребенка оказывает воздействие на интересы его матери в период беременности: «На самых простых примерах можно видеть указания на забытые основы. Непонятные прихоти беременных женщин напоминают о перевоплощении, особенно если проследить характер дитяти»[101].
Будущие научные интересы старшего сына – Юрия – возможно, отразились в интересах самой Елены Ивановны еще до его рождения. Из воспоминаний людей, близко знавших Рерихов, известно, что когда Елена Ивановна ожидала первенца, она особенно интересовалась историей и географией и с особым увлечением читала книги именно на данные темы. Ее старший сын с ранних лет стал увлекаться историей и рассказами о путешествиях.
В книге Аум из серии Агни-Йоги о подобных явлениях говорится: «Мать положит первые основы исследования психической энергии; даже до рождения ребенка будет замечать весь обиход жизни и питания. Характер будущего человека уже обозначен в утробе матери. Уже можно наблюдать некоторые особенности, которые предопределяют характер, явленный в желаниях самой матери. Только и в этом случае нужно честно наблюдать. Но самую возможность наблюдения нужно воспитывать.
Так мы опять обращаем внимание не на теории и догмы, но на опыты и наблюдения»[102].
Комментируя этот параграф в одном из своих писем последователям, Елена Ивановна подтвердила: «<…> чем ярче характер воплощающейся индивидуальности, тем ярче проявления ее и в желаниях матери»[103].
О врожденных интеллектуальных предпочтениях и интересах детей в учении Агни-Йоги говорится:
«Спящая мудрость – называется наслоение наблюдений за многие жизни, сложенные в глубине сознания. Можно было бы произвести замечательные опыты, узнавая, когда человек почерпает из своего хранилища познания. Можно произвести сравнение с атавизмом, проявляющимся через несколько поколений. Так проявляются родовые наследственности. Но среди духовных странствований человек накопляет свой груз, который хранит среди своего сознания. Поучительно, как в детском возрасте уже проявляются сведения и наклонности, которые нельзя объяснить никакими другими причинами, кроме прежних накоплений. Тем более нужно следить за такими самостоятельными склонностями, они могут показать дарования, которые потом могут исказиться в безобразном воспитании. <…>»[104].
В Живой Этике говорится о том, что иногда аура еще не родившегося ребенка оказывает воздействие на интересы его матери в период беременности: «На самых простых примерах можно видеть указания на забытые основы. Непонятные прихоти беременных женщин напоминают о перевоплощении, особенно если проследить характер дитяти»[101].
Будущие научные интересы старшего сына – Юрия – возможно, отразились в интересах самой Елены Ивановны еще до его рождения. Из воспоминаний людей, близко знавших Рерихов, известно, что когда Елена Ивановна ожидала первенца, она особенно интересовалась историей и географией и с особым увлечением читала книги именно на данные темы. Ее старший сын с ранних лет стал увлекаться историей и рассказами о путешествиях.
В книге Аум из серии Агни-Йоги о подобных явлениях говорится: «Мать положит первые основы исследования психической энергии; даже до рождения ребенка будет замечать весь обиход жизни и питания. Характер будущего человека уже обозначен в утробе матери. Уже можно наблюдать некоторые особенности, которые предопределяют характер, явленный в желаниях самой матери. Только и в этом случае нужно честно наблюдать. Но самую возможность наблюдения нужно воспитывать.
Так мы опять обращаем внимание не на теории и догмы, но на опыты и наблюдения»[102].
Комментируя этот параграф в одном из своих писем последователям, Елена Ивановна подтвердила: «<…> чем ярче характер воплощающейся индивидуальности, тем ярче проявления ее и в желаниях матери»[103].
О врожденных интеллектуальных предпочтениях и интересах детей в учении Агни-Йоги говорится:
«Спящая мудрость – называется наслоение наблюдений за многие жизни, сложенные в глубине сознания. Можно было бы произвести замечательные опыты, узнавая, когда человек почерпает из своего хранилища познания. Можно произвести сравнение с атавизмом, проявляющимся через несколько поколений. Так проявляются родовые наследственности. Но среди духовных странствований человек накопляет свой груз, который хранит среди своего сознания. Поучительно, как в детском возрасте уже проявляются сведения и наклонности, которые нельзя объяснить никакими другими причинами, кроме прежних накоплений. Тем более нужно следить за такими самостоятельными склонностями, они могут показать дарования, которые потом могут исказиться в безобразном воспитании. <…>»[104].