Наталья Павлищева. Непобедимые скифы. Подвиги наших предков

   – Не балуй! – осадил жеребца Аморг.
   Конь подчинился с видимым неудовольствием, как и хозяин, он старался делать вид, что соседка его не интересует, но все косил влажным глазом, не в силах оторваться. Поневоле глянул и Аморг. Кобылка и впрямь была хороша. Наездница тоже. Скиф не понял, кто понравился ему больше.
   Стараясь гнать от себя дурные мысли, он повернулся к гнедой. У той дела хуже, за ночь отдохнула, но по всему видно, что еще одну такую скачку не выдержит, пора менять. Аморг с сожалением похлопал гнедую по шее. Лошадь склонила голову, теплые губы коснулись волос скифа. Кобыла словно понимала, что становится обузой для своего хозяина, и просила за это прощения.
   – Отдыхай…
   Гнедая мотнула головой, соглашаясь с таким повелением. Эх, лошади… как с вами легко и тяжело одновременно! Вы готовы отдать всех себя бегу по воле хозяина, упадете, потеряв последние силы, но скачку не прекратите, вы любите своих хозяев верной любовью, а люди режут вас, когда становитесь слабыми и беспомощными…
   От размышлений Аморга отвлекла все та же амазонка. Девушка, видно, решила выкупать свою кобылку. Жеребчик скифа почти с вожделением смотрел им вслед, потом скосил взгляд на хозяина, словно спрашивая: ну а ты чего стоишь? И Аморг почему-то вдруг отправился за амазонкой, ведя в поводу своего коня.
   Шел и уговаривал сам себя: нет, он не пойдет к тому же берегу озера, куда отправилась девушка, здесь есть места и получше. И не нужна ему эта амазонка, было бы на что смотреть! Тощая, только что не переломится. Заносчивая небось, гордячка сарматская!
   Аморг с конем действительно отправились по левому берегу небольшого озера, а амазонка ушла вправо. Скиф уже бывал в этих местах и неплохо знал, где можно купаться, а где не стоит, и теперь с легким злорадством думал о том, что справа над водой нависают деревья, а по левому берегу спуск ровный, там полянка.
   Но, добравшись до нужного места, поневоле замер. Озеро невелико, потому противоположный берег как на ладони. Девушка не коня купала, а купалась сама. Аморг застыл в кустах, не выходя на поляну. Амазонка в одной рубахе вдруг пробежала по склоненному над водой стволу и прыгнула в озеро! Время для Аморга, казалось, остановилось. Он отчетливо видел стройную фигурку, освещенную утренним солнцем, невольно любуясь ее гибкостью и ловкостью, заметил мелькнувшие на миг ножки и… отчасти то, что над ними…
   Прошла, кажется, вечность, пока светлая головка девушки показалась над водой. Парень поймал себя на том, что облегченно перевел дух. И тут же разозлился! Ну чего он переживает из-за какой-то сарматки?! Эка невидаль – девушка купается! Но поделать с собой ничего не мог, пялился и пялился.
   И тут подал голос его конь. Лошадь амазонки спокойно наблюдала, как плавает хозяйка, не обращая никакого внимания на противоположный берег. Видно, это и возмутило жеребца скифа, и он дал о себе знать. Кобылка только переступила ногами, но голоса не подала. Кобылы умнее, они не ржут без дела.
   Зато откликнулась хозяйка:
   – И долго ты будешь стоять в кустах? Вода теплая, не бойся.
   У Аморга даже горло перехватило от такой наглости. Кто боится холодной воды, он?! Он, который спокойно плавал среди льдин?! Скиф сбросил с себя все, что мог, и тоже нырнул, досадуя на все на свете. Аморг постарался пробыть под водой как можно дольше, не уступать же этой девчонке!
   Вынырнув, с удовольствием услышал:
   – А ты хорошо ныряешь! И конь у тебя хороший!
   Аморг невольно хмыкнул:
   – А то!
   – Это ты вчера приехал с побережья? Что там случилось?
   Едва сдержавшись, чтобы не ответить: а какое тебе дело? – скиф мотнул мокрой головой:
   – Царского брата греки украли.
   – Зачем им? – распахнула глаза девчонка. Аморг невольно отметил, что они большие и синие-синие, а на темных ресницах капельки воды. Досадуя на себя, только пожал плечами и погреб обратно к берегу. Нечего болтать со всякой встречной! Может, его царь Антир ждет!
   Девушка тоже стала выбираться из воды. Уже на берегу Аморг невольно оглянулся снова. Мокрая рубашка облепила девичье тело как вторая кожа. Теперь были видны все подробности стройной фигурки – тонкая талия, такую пальцами обхватить можно, крутая линия бедра, стройные ножки и крепкая высокая грудь…
   – Ну чего глазеешь! – вдруг осадила его девушка.
   – Нужна ты! – огрызнулся Аморг, но глаза все равно еще раз скосил, потому что амазонка повернулась спиной, и теперь парень увидел ее упругие ягодицы, также облепленные тонкой тканью. Почему-то у Аморга перехватило горло. С трудом прокашлявшись, он схватил коня за повод и потащил подальше от озера, проклиная свое решение отправиться купаться вслед за девушкой.
   Целый день скиф ходил сам не свой, всеми силами стараясь даже головы не поворачивать в сторону женского стана. Наконец, не выдержав, вскочил на коня и погнал того в степь совсем в другом направлении. Бешеная скачка чуть остудила Аморга, привела в порядок мысли и чувства, но ровно до тех пор, пока снова не увидел сарматские костры. Скорей бы уж Антир отправил его обратно! Но царь не торопился.
   Мало того, в стан откуда-то вернулся младший царь Скопасис, правивший своей частью Скифии. Он и Таксакис управляли скифами вместе с Антиром, вроде подчиняясь тому, но рядом с Антиром обычно Таксакис, а Скопасис больше дружит с сарматами и амазонками. Когда девичьи отряды являются к скифам, то непременно вместе с воинами Скопасиса. Скифы Таксакиса втайне завидуют, но делают вид, что амазонки им не нужны.
   Скопасис сильный царь, он смелый и умелый воин, никто не сомневается, что если у Антира не будет наследника, то новым царем скифы выберут именно Скопасиса. Этого царя любят и амазонки, любят за воинское умение и силу, за справедливость и за красоту тоже… Но сердце самого Скопасиса пока свободно. Он берет женщин, как все мужчины, но ни одну не пожелал сделать своей женой.
   Были те, кто смеялся, мол, к чему Скопасису одна жена, когда у него есть все амазонки! Одного взгляда на младшего царя хватало, чтобы понять справедливость этой насмешки. Едва Скопасис подъехал к стану, сразу нашлось несколько красоток, которым срочно понадобилось пообщаться с царем. Предводительница амазонок Дайрана даже прикрикнула на своих девушек, чтобы не лезли с вопросами. Те замолчали, но призывных взглядов на Скопасиса меньше не стало.
   Справедливости ради стоило сказать, что младший царь Скифии такой всеобщей любовью не злоупотреблял. Не было ни амазонок, ни скифок, обиженных самим Скопасисом, а уж если они обижались на нежелание красавца скифа брать всех подряд, то тут его воля…
   Таким же женским вниманием пользовался, пожалуй, только сармат Сагир, тоже красавец. Но Сагир женолюб, он не пропустит ни одну женщину, особенно если та сама жаждет его внимания. Нельзя сказать, чтобы амазонки метались между Скопасисом и Сагиром, они обожали и того, и другого. Просто один был хорош, но на расстоянии (все же царь!), а второй слишком большой насмешник.
   Вечером у огня Аморг был рассеян и молчалив, невольно прислушиваясь к женским голосам. Вдруг его окликнул Вордер:
   – Аморг, к тебе девушка-сарматка приходила. Пояс принесла. Сказала, что ты утром на берегу оставил, когда купаться ходил.
   Только тут Аморг сообразил, что и впрямь оставил свой второй пояс! Твердо решив забыть о сарматке, он улегся спать как можно дальше от их костра. Но заснуть не удавалось, перед глазами стояла залитая солнцем фигурка в мокрой рубахе, а стоило смежить веки, как начинали вырисовываться подробности. Он вдруг понял, что успел отлично рассмотреть все, даже темные круги сосков под мокрой рубахой. От этих мыслей становилось одновременно совсем горячо в груди и тошно в голове.
   Окончательно уверившись, что ему не заснуть, Аморг поднялся и отправился к Вордеру, в ту ночь стоявшему, вернее, сидевшему на охране. Тот появлению друга обрадовался, очень хотелось расспросить о сарматке, что принесла пояс. Девушка была красива и стройна; когда это Аморг успел с ней почти подружиться? Расспрашивала амазонка о нем старательно.
   Но Аморг на вопрос только отмахнулся:
   – Ходил купаться поутру на озеро, там и увидел…
   – Что увидел? – Глаза приятеля впились в лицо Аморга. Хорошо, что ночь и не видно смущение при воспоминании о том, что увидел!
   – Ну… сарматку.
   – Ну и?.. – не отставал Вордер.
   Аморг совсем не был настроен рассказывать приятелю, как хороша амазонка в лучах утреннего солнца! Он только поморщился:
   – Да ничего… Перепугалась страшно, пришлось уйти. Вот пояс и оставил.
   Вряд ли такое объяснение понравилось Вордеру, но переспрашивать не стал, понял, что Аморг ничего не скажет. Разговор пошел о другом.
   – Ойранский царь Дараявауш присылал своих людей к Антиру за его дочерью, слышал ли?
   Скифа меньше всего интересовала сейчас дочь царя, но, поддерживая беседу, кивнул:
   – Что-то слышал…
   Хотя не слышал ничего. Всю эту зиму ему пришлось пробыть вдали от основного племени, а когда вернулся, увидел то, из-за чего сейчас сидит у костра неподалеку от царского шатра. Дочерей Антира никогда не видел и ничего о них не знал, царские родичи его занимали мало. Куда как интересней оказалась сарматка…
   – Антир отказал. Как думаешь, не из-за того ойранцы вдруг царского брата украли?
   С трудом отвлекшись от мыслей о стройной красавице в мокрой рубахе, Аморг помотал головой:
   – Корабли были греческие…
   – Тогда совсем непонятно…
   Вдруг Вордер прислушался. Затих и Аморг, вслушиваясь в ночную тишину. Вернее, тишины не было, отовсюду доносились обычные ночные звуки: всхрапывали лошади, что-то бурчал сонный скиф у костра неподалеку, в лесу у озера ухал филин, шла охота ночных хищников…
   – Слышишь?
   Аморг честно признался, что нет.
   – Волки…
   Голосов серых разбойников Аморг еще не различал, но у Вордера слух самый острый, потому часто сидит по ночам сторожевым. Не совсем честно, но он не обижается. Однажды Аморг поинтересовался: почему? Приятель ответил, что по ночам под звездами думается лучше. В этом весь Вордер, кумысу не давай, только позволь любоваться на звезды и придумывать всякие небылицы!
   Прошло несколько минут, пока Аморг наконец тоже уловил далекий вой волков. Но пока подходить к стану они не собирались. И все же лошади, которые тоже почуяли опасность, чуть забеспокоились. Прикрикнув на них, друзья снова уселись у костра. Сидели не на свету, чтобы видеть, что происходит вокруг.
   Немного погодя волчий вой прекратился, сколько ни слушали, даже Вордер не мог различить. Видно, ушли в другую сторону. Аморг почему-то кивнул туда, откуда доносились неприятные звуки:
   – Может, невры?
   – Нет, – помотал головой сторожевой. – Им сейчас не до того…
   – Почему?
   – Весна… у них реки разлились.
   Заметив непонимающий взгляд друга, пояснил:
   – У них реки разливаются позже наших, там холодней, и болота еще не подсохли.
   – А дороги? Как же они скот пасут?
   – Не знаю. Слышал, что и скота почти нет. Охотой живут. У невров сплошные леса, там нет дорог.
   Непонятное это племя – невры. Живут в лесу, где и большая поляна редкость, умеют превращаться в волков и выть волчьими голосами. Со скифами и дружбу не водят, и не воюют… Аморг не любил людей, про которых непонятно, друг он или враг. От таких можно ждать чего угодно.
   В ответ на эти слова Вордер пожал плечами:
   – Они ни с кем не дружат, а скифам не могут простить нападения царя Арианта.
   Рассказать об Арианте Вордер не успел: к костру подошел сармат Сагир и довольно грубо потребовал от Вордера принести кумыса. Аморг придержал приятеля за руку, ответив Сагиру вместо него:
   – Хочешь пить? Принеси сам!
   Раздосадованный тем, что у всегда послушного Вордера объявился заступник, Сагир, ворча, отправился к ближайшей повозке. Все очарование тихой ночи было нарушено. Вести беседу о скифских соседях уже не хотелось. Аморг решил, что все же расспросит друга позже, тот все знает даже о неврах.
   Вернувшийся к огню Сагир вдруг поинтересовался:
   – Ты где это с амазонками познакомился? Приходила тут одна, о тебе спрашивала…
   Краем глаза Аморг заметил, как весь напрягся Вордер, словно вопрос задел и его. С чего бы? Тоже понравилась амазонка? Но уж кому, а Вордеру совсем нечего смотреть в их сторону, для сарматок человек, плохо сидящий на лошади, вообще не существует! Бедолага, чем ему поможешь?
   Задумавшись о друге, Аморг вяло огрызнулся на вопрос Сагира:
   – Тебе-то что?
   – Амазонки хороши, только недоступные, стервы! – беззлобно ругнулся на соседок Сагир и, почесывая затылок, отправился досыпать.
   Говорить не хотелось совсем, до утра просидели молча, глядя по сторонам в темноту ночи и думая каждый о своем. Аморг об амазонках, а о чем Вордер?..
   В шатер к Антиру, откинув полог, неслышно скользнула девушка. Гибкий стан, кошачья грация, ловкие движения, в которых чувствовалась сила тела, привычного к тренировкам…
   Антир обрадовался:
   – Асиат! Ну-ка покажись… Хороша!
   Поприветствовав царя и его жену, из-за большого живота с трудом ворочавшуюся на ворохе шкур, девушка подсела к очагу, сложенному для царицы.
   – Зачем приехал этот скиф с побережья? Что случилось с Марсагетом? Будет война с ойранцами?
   Антир улыбнулся:
   – Ты задаешь слишком много вопросов сразу. Аморг принес весть о нападении греков, а не ойранцев. Где Марсагет, я не знаю и знать не хочу! – Голос царя стал жестким, но тут же смягчился: – А ойранцы слишком далеко, чтобы с ними воевать. Ты боишься из-за сватовства? Не бойся, скифы достаточно сильны, чтобы на них никто не рискнул напасть! Одно меня беспокоит – пропала и Милида, как бы сарматы не обиделись, что не уберегли жену Марсагета…
   Да… Милида сарматка, хотя сами сарматы, похоже, не слишком любили красавицу и с заметным удовольствием согласились на ее замужество с Марсагетом… Но одно дело отдать девушку за царского брата и совсем другое – узнать, что ту не уберегли и позволили украсть.
   В щелочку, оставшуюся между пологом и стенкой шатра, заглядывала далекая звездочка. Девушка вдруг вспомнила, как еще совсем маленькой терзала отца расспросами о том, откуда берутся звезды ночью и куда деваются днем. Тогда она впервые поняла, что даже разумный царь скифов знает не все.
   – О чем задумалась? Ты сегодня ходила купаться с этим скифом?
   Асиат вскинула синие глаза на отца:
   – За мной следят?
   – Нет, – покачал головой царь. – Я сам видел, как возвращался сначала он, а потом ты. Он тебе нравится?
   Дочь ответила не сразу.
   – Я амазонка, о замужестве смогу думать, только убив трех врагов.
   Это Антир помнил хорошо, они вместе с его любимой Асиат придумали такую хитрость, чтобы иметь возможность отказать царю Персии Дарию. Но того мало интересовали причины отказа, неужели теперь вдруг решил вспомнить? Хотя Аморг говорил, что корабли были греческие?..
   – Не жалеешь, что пошла к Дайране?
   – Нет! – горячо объявила девушка. – Сарматки живут по-другому! А амазонки тем более! Я уже не смогу стать женой скифа и ездить в повозке за ним следом.
   Со своего места в углу шатра подала голос жена Антира:
   – Но и сарматки не все время ездят на лошадях, они тоже детей рожают…
   – Но они наравне с мужчинами во всем! – снова горячо возразила Асиат.
   Вот уж этого царица не понимала совершенно! Чем гордятся эти амазонки? Тем, что приходится трястись на спине лошади и размахивать мечом? Или ломать головы над разными проблемами, как это делают мужчины? Нет, лучше нежиться на мягких шкурах и следовать за мужем! Покосившись на Антира, любовавшегося дочерью, она вздохнула: каждому свое…
   Царь действительно гордился своей дочерью. Она давным-давно мечтала жить как амазонки, поэтому при первой же возможности ушла в отряд к Дайране и живет там уже третий год. На счету Асиат один убитый враг есть, осталось еще двое, и она сможет выйти замуж. Отцу совсем не хотелось, чтобы дочь жила очень далеко, о царе Персии он не думал совсем, но и к сарматам отпускать тоже душа не лежит. Потому его заинтересовал вид задумчивой Асиат после встречи со скифом Аморгом. Парень силен, умен, вынослив. Такой будет хорошим мужем. Но главное, царевне придется остаться с отцом, ведь Аморг скиф, а не сармат.
   Но Асиат говорила о молодом скифе как-то слишком спокойно. Не дрогнуло девичье сердце? Кого другого Антир и спрашивать не стал бы, скифские женщины действительно отличаются от сарматок, они покорно следуют за тем, кого им выбрали родители или кто выбрал их. Но Асиат любимая и непокорная дочь…
   Додумать царю не дала жена. Мадина вдруг охнула, схватившись за живот.
   – Что? – тревожно обернулась к ней Асиат.
   Та перепуганно заахала:
   – Началось!
   Антир со вздохом отправился вон из шатра: придется провести ночь у чьего-нибудь костра. Скифы понимающе смотрели на своего царя: негоже мужчине торчать рядом, когда жена рожает. Пусть боги дадут Антиру сына!
   К утру стан облетели две вести: плохая и хорошая. Хорошей было то, что у царя Антира родился сын, а плохая – царица умерла при рождении ребенка!
   Похороны у скифов дело длительное, умершего, особенно царской крови, сначала должны провезти по всем станам для прощания. А жена Антира к тому же из племени будинов, это далеко, потому прошло немало дней, пока царь скифов вернулся к своим делам.
   Аморг понимал, что сейчас царю не до него, а потому удивился, когда вдруг позвали в царский шатер. Антир сидел хмурый и задумчивый. Остановившись у входа, скиф ждал, когда царь подзовет его ближе, негоже самому делать шаг вперед, если не зовут.
   Антир жестом показал, чтобы скиф сел. Его голос звучал глухо и озабоченно:
   – Я не забыл о твоем известии. Нужно разведать, что задумали ойранцы. Но морем туда не попадешь… – Чуть помолчав, он вдруг поинтересовался: – Ты был когда-нибудь во Фракии?
   – Во Фракии? – удивился Аморг. – Бывал дважды.
   – Дорогу найдешь?
   – До Истра, а там смотря куда.
   – Через Босфор. А язык ойранцев знаешь?
   – Нет, откуда? – помотал головой Аморг. – Только эллинский.
   – Кто знает?
   Скиф вспомнил, что несколько языков знает Вордер, но как сказать об этом царю, бедолагу и за человека не слишком признают, а уж на царские глаза показываться совсем не стоит. Чуть подумав, он все же назвал имя приятеля.
   – Хромой Вордер? – Антир чуть вздохнул. – Но он на коне сидит плохо. А ехать далеко… Пока иди, потом позову.
   Вордера он нашел не сразу. Досадуя на приятеля, Аморг в сердцах хлопнул себя плетью по сапогу:
   – Где этот хромой болтун?!
   Сармат Сагир с усмешкой показал на женские повозки:
   – Вон! Амазонкам сказки рассказывает.
   Всего несколько дней назад Аморг и шагу не сделал бы в сторону девичьего стана, но сейчас почти с удовольствием отправился разыскивать Вордера у амазонок.
   Скиф действительно сидел в окружении красавиц и о чем-то с увлечением рассказывал. Аморг для себя уже решил, что ничего не станет говорить приятелю о поручении Антира, вот если царь решит все же отправить с ним во Фракию калеку, тогда и скажет. Хотя Антир прав, Вордеру не доехать так далеко, либо двигаться придется слишком медленно и с остановками. Скиф в этом не виноват, но за жалость к нему можно поплатиться жизнью или, хуже того, невыполненным поручением. А через реки как переправляться?
   Аморг все же подсел ближе к амазонкам, слушающим басни разговорчивого Вордера. Невольно он искал глазами девушку с озера, уже придумав предлог для разговора – поблагодарит за то, что вернула пояс. Утрата такой детали одежды для скифа чувствительна, и хотя это был второй пояс, на котором пока ничего не висело, Аморг досадовал на себя, что не заметил серьезной потери.
   Амазонка действительно сидела вместе с остальными, но никакого внимания на парня не обратила. Разозлившись не столько на нее, сколько на самого себя, Аморг проворчал:
   – Не больно-то и нужна…
   Почти сразу после его появления к юной амазонке подошла их предводительница и что-то тихо сказала. Та поднялась и направилась в сторону скифских шатров. Аморг пригляделся: показалось или амазонка пошла к Антиру?! Это было уже совсем неприятным открытием. У царя только что умерла жена, едва успел похоронить, как в шатер водят молоденьких сарматок? Где же хваленая независимость амазонок?!
   Злой на всех: девушку, царя, Вордера, который распустил хвост перед амазонками, скифов, сарматов, а больше всего на себя за то, что постоянно думает об этой воображале, Аморг отправился к коню. Пока причесал гриву, переплел хвост, поскреб еще раз бока, наступил вечер.
   Вордер наконец вернулся к своей повозке, тоже вспомнил о коне, потом притащил седло и стал пристраиваться на ночь на куцем плаще. Аморг пока сидел не ложась. От девичьего стана доносились голоса и смех, видно, тоже укладывались, но смотреть в ту сторону не хотелось, настроение было отвратительным.
   Однако стоило и Аморгу подложить под голову седло, как его кто-то тронул за плечо. Вскинувшись, скиф увидел того самого сармата, что стоял у входа в царский шатер. Охранник приложил палец к губам, давая понять, что шуметь не стоит, и сделал знак следовать за собой. Аморг только подивился, насколько бесшумно ходит сармат, даже Вордер не услышал его поступь. Не то что эти глупые болтушки, которых слышно на всю степь! – почему-то подумалось Аморгу.
   В шатре его ждали, но, переступив порог, скиф замер. Оттуда не ушла девушка с озера и уходить, похоже, не собиралась. Этого не хватало!
   Антир сделал знак, чтобы скиф присел. Тот опустился на свободное седло ближе к входу, старательно делая вид, что девушка никак его не касается и он не вмешивается в царские дела. Царь почему-то чуть усмехнулся; кивком указав на сидевшую также на седле, а не на горе мягких шкур амазонку, он коротко бросил:
   – С ней поедешь!
   У Аморга глаза полезли на лоб:
   – К чему мне она?!
   – Асиат не только фракийский язык знает, но и арамейский. И на коне сидит лучше многих скифов, и оружием владеет…
   – Нет! – вскинулся Аморг.
   Антир поднялся во весь рост. Сидеть перед царем молодой скиф не стал, тоже поднялся.
   – Да! – голос царя был тверд. – Она поедет обязательно; если не желаешь, можешь оставаться и рассказывать сказки сарматкам вместе со своим другом. Я другого найду. Сагир поедет!
   Они стояли друг напротив друга, оба рослые и сильные, перебарывая один другого взглядом. Еще чуть, и Антир действительно кликнул бы сармата от входа. Аморгу вдруг стало стыдно своего малодушия, он опустил голову:
   – Я поеду. Только девушке опасно среди чужих…
   Это была последняя надежда, что Антир передумает, скиф хотел даже сказать, что лучше поедет один, справится, но царь на уловку не поддался. Напротив, усмехнулся:
   – Это смотря какой…
   Дальше разговор пошел только по делу:
   – Отправитесь до рассвета. До Фракии или дальше, поймете сами. Постарайся вернуть мне дочь невредимой. На тебя надеюсь.
   И тут Аморга обдало горячим жаром. Так это его дочь?! А… как же амазонки?
   Видно, парень стоял с глупейшим видом, потому что рассмеялись и царь, и девушка.
   – Асиат, уже третий год среди амазонок у Дайраны… Так лучше… Ладно, иди.
   Вдруг Аморг вспомнил о своей старой лошади! Она не вынесет скачки до самой Фракии, и так еле дотянула сюда.
   – У меня вторая лошадь плоха, боюсь, падет в дороге.
   Говорить это очень не хотелось; теперь, уже зная, что Асиат не новая жена Антира, скиф совсем не желал, чтобы его заменили кем-то другим.
   Царь кивнул:
   – Возьмешь из моих. Асиат покажет.
   Девушка поднялась и направилась к выходу, жестом позвав с собой Аморга.
   Ему дали действительно хорошего коня, не то что старушка, на которой ездил еще отец. Гнедую Аморг решил оставить пока Вордеру.
   Рассвет застал двух всадников уже в пути. Отдохнувшие кони резво несли их на заход солнца к Истру. Там Фракия, если ее проехать вдоль моря, то можно переправиться через Босфор к ойранцам, вернее, к подвластным им землям. Скифы не подвластны, фракийцы наполовину. Вроде живут сами по себе, но все делают с оглядкой на персов, которых скифы зовут ойранцами.
   Персидский царь Дараявауш силен, его армия, пожалуй, самая сильная, так говорят даже греки. Но скифы от Дария далеко и ойранцев не боятся. Был до него Куруш, иначе Кир, ходил на сарматов, там ему шею и свернули. Войско уничтожили, самого царя убили… И кто? Сарматская царица Томирис!
   Вспомнив об этом, Аморг даже усмехнулся. Если сарматы со своей царицей не испугались ойранцев, то скифы и подавно их не боятся. Скифский царь Мадий три десятка лет наводил страх на персов и их соседей, даже царь Египта нижайше кланялся, умоляя не разорять его земли. Рассказ об этом Аморг не раз слышал от Вордера. Сначала думал, что скиф врет, но потом узнал, что это правда. Хотя правда и то, что мидийский царь Киаксар обманом погубил скифских вождей – пригласил на пир, напоил и перебил почти всех. С тех пор скифы туда не ходят, но ойранские земли до сих пор с содроганием вспоминают скифские отряды!
   Аморг настолько задумался, что не сразу заметил вдали темную массу. Хорошо, что Асиат не проглядела. Осторожность не помешает, скифы приостановили лошадей. На водопой двигалось стадо туров, огромные быки бдительно охраняли своих серо-голубых коров. Таким на пути не попадайся! Если всадников много, а быков мало, то туры, увидев людей, дают дорогу, отступают медленно и важно. Но когда чувствуют свое превосходство, то их ярость страшна. Туры выставляют рога, утробным ревом дразня сами себя, хвост хлещет по ребрам… Лучше до этого не доводить.