Страница:
Асиат поморщилась:
– Вот только тебя мне не хватало!
Пробормотала по-скифски, но выражение лица и тон голоса не оставляли сомнений в том, что сказано.
– С тобой! – настаивала девушка.
Старик рассмеялся:
– Да уж, прилипла как мокрый лист к… щеке! Ты хоть на коне сидеть можешь? И плавать?
Та испуганно таращилась на фракийца, мотая головой. Ну, конечно, нет, откуда?
В дом тенью скользнул Сагир и замер, увидев, что, кроме Илиона и Асиат, есть еще двое. Фракиец кивнул на служанку:
– Вот еще привязалась. Куда девать?
Но не персиянка привлекла внимание Сагира, сармат во все глаза смотрел на Милиду:
– Госпожа, откуда ты здесь?
Красавица была довольна, сармат узнал ее сразу! Объяснила Асиат:
– Милида была в стане у персов, бежала вместе со мной. Не могла же она оставаться там, когда я сбежала!
Мужчина чуть задумался, потом покачал головой:
– Сколько бы нас ни было, уходить надо всем. И до утра, утром будет переполох.
– Пойдете вчетвером, я пока останусь здесь, – возразил старик. Он не стал говорить, что не сможет усидеть в седле, стар уже, и что лошадей только четверо, а на осле быстро не поскачешь…
Асиат опустилась на выступ у стены; честно говоря, ей надоело это обсуждение, время теряют. Видно, мужчинам тоже. Фракиец принялся объяснять:
– Поторопитесь. А я отвлеку, чтобы вас не искали.
Оказалось, что служанка не просто не умеет ездить верхом, она еще и лошади боится.
– Тебя как зовут? – Асиат наконец вспомнила, что даже не знает имени служанки.
– Лейла, – чуть лукаво протянула та, явно стреляя глазками в Сагира.
«Ой-ой!» – мысленно вздохнула амазонка, но что поделаешь?
Милида рассердилась на неумеху:
– Вместо того чтобы глупо улыбаться мужчинам, поторопилась бы! Асиат, ее нельзя брать с собой, пусть остается здесь, ничего с ней не случится.
Но служанка не отставала. Однако, умоляя Асиат взять ее с собой, Лейла почему-то смотрела на Сагира. К удивлению амазонки, сармат вдруг согласился:
– Пусть едет! Нам надо спешить.
Действительно, пора ехать, вот-вот начнет светать, а до рассвета надо быть как можно дальше от стана персов.
Наблюдая, как беспомощно разглядывает лошадь Лейла, Асиат вздохнула. Конечно, седло только у ее кобылы, фракийцы еще не знали такого, но Лейла и в седле вряд ли удержится, не то что без него. Не успела амазонка предложить девушке попробовать сесть на ее лошадь, как Сагир помотал головой:
– Она не усидит. Придется везти, перекинув через спину.
– Не выдержит.
Вот что делать с этой нескладной дурехой? Асиат поинтересовалась у Илиона:
– Есть для нее мужская одежда?
Тот кивнул:
– Да, моего внука.
Лейла с оханьем сначала нарядилась в штаны и рубаху, а потом с помощью мужчин с трудом взобралась на спину лошади позади Асиат. Запасную лошадь решили вести в поводу.
– Держись крепче, упадешь, поднимать не буду!
Чувствуя, как судорожно вцепилась в ее одежду девушка, амазонка усмехнулась: тебя к Дайране – быстро научилась бы!
Милида старалась не вступать в разговоры, для женщины сейчас было важнее поскорее уехать.
Рассвет действительно застал их далеко от Илиона и персов. Хорошо, что Сагир помнил каждую выбоину в окрестностях, потому до реки добрались с первыми лучами солнца. Объезжать пришлось едва не до поворота Истра, иначе беглецов с острова заметили бы строившие мост ионийцы. Так они оказывались по другую сторону озер, что у самой реки. Тоже неплохо, там суше.
Лейла медленно сползла с конской спины и замерла, потрясенная видом водной глади. Она вдруг осознала, что этот безумный разлив воды придется переплывать!
– А где лодки? – Голос служанки чуть дрожал от страха.
– Какие лодки?
– А как мы переберемся на тот берег?
– Вплавь.
– Я… я не умею плавать…
– Будешь крепко держаться за седло и гриву моей лошади. Если не выпустишь – останешься жива, – фыркнула Асиат.
Нельзя сказать, чтобы такое напутствие успокоило Лейлу, но возиться с девушкой у Асиат попросту не было ни возможности, ни времени.
– Иди ты первым, потом Лейла, а потом я.
Сагир возразил:
– Нет, сначала вы, потом она, а я последним. Если с ней вдруг что-то случится, я хоть подхвачу.
– Если с ней что-то случится, пусть идет ко дну! – разозлилась Милида и потянула своего коня в воду первой.
– Смотри, вот так держись за седло и за гриву! – показала Асиат Лейле.
Переправлялись тяжело, хорошо, что Сагир привел их много выше по течению пологого места на противоположном берегу. Асиат, которая и сама побаивалась сильного течения, только морщилась, слыша сзади бесконечное «Ой, мамочка!». И все же кобылку Асиат с ее новой подопечной течением едва не протащило дальше, чем нужно. Лейла совсем не помогала лошади, полностью надеясь на ее силы, а та просто устала сначала нести на себе двух всадниц, а потом еще и так долго плыть. Чувствуя, что выбивается из сил, лошадь коротко всхрапнула, Асиат обернулась, стараясь подхватить повод, но его не удавалось нащупать. За гриву девушка хвататься не стала, боясь повиснуть на конской шее еще и своим весом. Взвизгивания Лейлы стали истеричней.
На помощь пришел Сагир, он бросил свою лошадь, в несколько гребков сумел догнать барахтающуюся Лейлу, с усилием отцепил ее от конской гривы и сам потащил к близкому уже берегу. Почувствовав долгожданную свободу, лошадь быстро добралась до кромки воды. Следом выбралась и Асиат, а за ней Сагир со своей ношей. Милида уже давно была на берегу и теперь старалась выкрутить свою одежду, не раздеваясь. Асиат хотела сказать, что этого можно не делать, через некоторое время солнце и без того справится с влагой, но тут заметила, что Лейла повалилась на траву так, словно гребла всю ширь Истра самостоятельно, и подошла к ней.
– Пойдем, не лежи здесь, могут увидеть.
Им с Сагиром пришлось просто тащить обессиленную девушку.
– Может, ее оставить где-нибудь?
Лейла с ужасом распахнула глаза:
– Нет! Я с вами! Я здесь умру!
Асиат вздохнула, ну и кто из них чья служанка? От Лейлы и в шатре было толку мало, а уж в степи или посреди реки вообще никакого. Пусть уж не помогала, так хоть обузой бы не была.
Они отошли подальше от берега и, устроившись на небольшой поляне, развели костер. Надо передохнуть, прежде чем пускаться в путь.
Задумчиво глядя на пляшущие языки пламени, Асиат предложила:
– Может, я поеду пока одна, а за вами вернусь с подмогой?
– Для чего одна?
– Антиру нужно сообщить…
– Это сделал Аморг. Нет, поедем вместе. И быстро поедем! – Сагир повернулся к Лейле. – Ты не будешь ныть или звать маму, если не хочешь остаться в степи одна!
Та не поняла слов Сагира, сказанных по-скифски, но быстро-быстро закивала головой. Асиат вздохнула: вряд ли так будет…
Утром в стане среди женских шатров действительно начался переполох. Пропала самая последняя наложница Дария, которая, собственно, и наложницей-то не была. Царь почему-то решил, что сделает таковой в ее собственных землях. Вместе с амазонкой исчезла и прислуживающая персиянка. Почему-то никто не интересовался Милидой.
Надо было принять меры, кого-то наказать, чтобы не появилось желание бежать и у других наложниц. Только кого? Главе царских охранников Видарне почему-то вспомнился старик с золотыми украшениями.
Только собрался приказать разыскать и притащить старого фракийца на аркане, чтобы спустить с него шкуру полосами, как тот… явился сам!
– Ты?! – изумился Видарна.
– Я, господин. Прости недостойного, я вчера сказал глупое, вот принес тебе и твоим женщинам подарки. Прости мне мою невежественность.
Фракиец протягивал персу новые украшения. Краем глаза царский советник заметил, что они не хуже вчерашних, но сейчас ему было нужно совсем другое. Схватив фракийца за куцую бороденку, Видарна подтащил того к своему лицу и зашипел, как змея перед броском:
– Где женщины?!
Старик явно растерялся. Видарна был доволен, с испуганными говорить проще.
– Я… я не обещал женщин, господин. У меня нет женщин… Я делаю украшения. Вот перстни… серьги… браслеты… – растерянно бормотал фракиец, роняя прямо на землю драгоценные вещицы. У стоявшего рядом стражника даже слюнки потекли, вот бы ему хоть один такой браслет! Тогда красотка Этея не посмела бы отказать ему в любви!
Глаза старика смотрели подслеповато, но честно-честно. Он не лгал, он действительно не обещал Видарне женщин, их у него не было, все три еще ночью уехали с молодым сарматом к дальней переправе через Истр. И он действительно делал замечательные украшения.
Видарна пнул старика ногой и ушел, наступив на валявшееся на земле золото. Стражник посоветовал старику:
– Шел бы ты отсюда…
Илион быстро собрал все под жадным взглядом стража и вдруг протянул ему самый массивный браслет с вопросом:
– А что у вас случилось?
Перс постарался как можно скорее спрятать драгоценность за пазуху.
– Да ночью женщина одна сбежала…
– А… я думал, что серьезное… – раздосадованно протянул старик.
– Иди, иди отсюда, – поторопил страж.
Согнутый годами и невзгодами фракиец быстро засеменил прочь.
От настоящей большой погони Асиат спасла не хитрость явившегося в стан персов Илиона, а то, что мост через Истр был готов и царь отправился смотреть его. На вопрос главы бессмертных Видарны о том, искать ли девушку, Дарий махнул рукой:
– К чему? У меня будут сотни амазонок там, – он показал на другую сторону Истра.
Мысли царя уже занимали новые земли и новые победы, ждущие в скифских степях. Он, Дарий Гистасп, муж самый лучший и самый прекрасный из всех людей, царь персов и всего материка… Он разобьет скифов одним ударом и поставит под свою руку огромные пространства, заставит платить дань тех, кому семь десятков лет назад платили дань сами персы, мидяне, ассирийцы и даже Египет! Царь Куруш называл себя Великим и непобедимым? Нет, непобедимый – это он, Дарий!
После скифов наступит очередь греческих городов, и так до самого края, где о берег бьются волны беспредельного океана! Все известные земли должны быть под властью Дария Гистаспа! Да поможет ему в этом сам Ахурамазда!
Персидский царь не замечал накрапывающий дождик: кто из воинов боится дождя, даже если тот хлещет, как сто плетей сразу?! Только огненных стрел, с грохотом извергаемых с неба богами, стоит бояться, да и то в чистом поле. Дарий стоял, глядя на чуть покачивающийся на мелкой волне мост через широкую реку. Но его мысли уже унеслись дальше, даже дальше Скифии. Он смотрел на вялый по сравнению с горными реками, но несравненно более полноводный Истр и видел перед собой волны бескрайнего океана…
Мандрокл из Самоса все же замечательный строитель! Он справился со своим заданием быстро и хорошо. Мост через Истр готов принять войско персидского царя, каким бы большим оно ни было.
Если фракийцы с опаской смотрели на невиданное сооружение, то персы в прочности моста не сомневались, они уже испытали умение Мандрокла в Босфоре.
Видарна подъехал к царю:
– Бессмертные готовы переправляться с тобой, царь!
Дарий поморщился, стараясь скрыть гримасу: ну и дурень! Неужели царь станет переправляться первым, оставшись на том берегу почти без защиты? Нет, Дарий не трус, он не раз вступал в бой и сам, прекрасно владел любым оружием, был отличным наездником, но бросаться на тот берег, оставив войско на этом?
– Первым поведет своих воинов Отана, потом Мегабис, Артамаг, Аштан… – Дарий принялся перечислять порядок движения войск. Гобрий мысленно похвалил царя: оставляет поровну и на том берегу и на этом. Сам Дарий решил переправляться в середине. Тоже верно.
– Позови ко мне ионийцев.
Мандрокл склонил голову перед завоевателем, втайне ожидая слов похвалы. И не ошибся.
– Ты построил прекрасный мост. Если переправа пройдет без помех, я награжу тебя в десять раз больше, чем обещал.
Самосец склонил голову еще ниже, блестя глазами. Он уже придумал, на что потратит огромные деньги, обещанные великим Дарием. В десять раз больше оговоренного – это очень, очень много. Мандроклу нравятся картины, он закажет себе несколько.
Строитель так размечтался, что даже вздрогнул от следующих слов правителя:
– После нашей переправы мост сожжете, чтобы им не мог воспользоваться больше никто.
Тяжело слышать самосцу, что его детище будет безжалостно разрушено, но что поделать? Он понимал справедливость слов Дария, однако даже большая награда уже не так радовала. Мандроклу очень хотелось, чтобы огромный мост увидела и его дорогая жена с детишками. Не получится…
Во двор к фракийцу Илиону бесшумно скользнули трое. Двое остались сторожить у двери, а третий вошел в дом, поневоле согнувшись перед невысокой притолокой.
Не ожидавший гостей хозяин тревожно обернулся. Вошедший сделал успокаивающий жест рукой и подсел к Илиону на небольшой каменный выступ у очага. И как могут эти фракийцы обходиться совсем без мебели в своих домах? Персы воины и никаких неудобств не боятся, в походе готовы терпеть что угодно, но дома можно бы и создать…
Илион тревожно вглядывался в лицо перса. Если пришел за ним, то к чему такая таинственность?
– Где амазонки?
– Какие? – попытался изобразить изумление фракиец.
Неожиданным движением гость схватил Илиона за волосы и приблизил лицо к его лицу.
– Не морочь мне голову, старик! Я знаю, что девчонке помог бежать именно ты!
– Я… не знаю… о ком ты говоришь… – Илион понял, что персу действительно известно, и постарался протянуть время.
– Кто она? – вдруг смягчился перс, отпустив Илиона. – Только не говори, что простая амазонка, я чувствую, что не простая!
Фракийца вдруг охватила усталость. Прошло два дня, Асиат с Сагиром наверняка уже далеко, а его собственная жизнь больше никому не нужна, теперь можно не бояться.
– Она царская дочь. И она далеко, не догонишь.
– Дочь Иданфирса?..
Незваный гость резко поднялся, сделал несколько шагов по небольшому помещению, снова остановился у очага.
– Если она добралась до дома, значит, царь скифов знает о нашем войске? Почему же он не выходит навстречу?
Илион только пожал плечами:
– Я никогда не видел царя скифов и не знаю, почему он не выходит биться. А девчонке помог потому, что она была с моим другом скифом.
Перс вскинулся:
– Царь Дарий подчинит себе скифские земли, и я на аркане приведу эту девчонку, отрежу ее волосы и опозоренную отдам своим воинам на потеху!
Фракиец покачал головой:
– Стоит ли стольких усилий какая-то девчонка?
Свистнула плеть, перечертив лицо фракийца, тот невольно схватился за левый глаз. На Илиона опустилась темнота, в которой вспыхивали разбегавшиеся в разные стороны искорки. Это было последним, что он видел в своей жизни. Второй удар, теперь уже меча, отделил голову фракийца от его шеи. Вопрос остался без ответа.
Пересекая небольшой двор Илиона, перс сделал знак сопровождавшим, невесть откуда выскочил еще десяток вооруженных людей с факелами в руках, и уже через мгновение дом и двор затянуло дымом. Глава бессмертных Видарна не прощал насмешки над собой!
Знать бы ему, что все делалось с ведома и согласия не только царского советника Гобрия, но и самого царя!
Бессмертные, которыми руководил Видарна, получили приказ своего военачальника брать живьем всех амазонок, которых встретят на скифской земле! Тогда персы еще не знали, что отличить девушек от воинов будет очень непросто, потому что они носят мужскую одежду и так же хорошо владеют оружием.
Асиат приобрела себе могущественного личного врага – военачальника десяти тысяч отборных телохранителей царя Дария Видарну.
Но амазонка далеко, а бессмертные заняты безопасностью своего правителя.
Первые фаланги персов ступили на мост. Постройка выдержала, хоть и качался настил на небольшой волне, но нигде не проломился.
Дарий стоял на высоком берегу, наблюдая, как заполняет мост через Истр поток его войска, и с удовольствием думал о том, что эта река не уступает настоящей. Воинов так же много, как капель воды в потоке, они так же снесут все на своем пути, как сносит вода в ледоход любые преграды. Ни у кого нет сил противиться Дарию, никто не сможет выстоять против его воли и его войска! Он повелел, и поперек широкой реки выстроен мост, как было и на Понте! Его волей движется огромная масса людей, они подвластны каждому его повелению, его слову!
Дарий чувствовал себя не просто царем, он чувствовал себя равным богу!
Противоположный берег быстро заполнялся людьми, военачальники распоряжались, стараясь удобно разместить именно свою фалангу, иногда возникали даже стычки, потому что никто не желал уходить далеко от переправы. Во-первых, потому, что у реки легче, а во-вторых, пока еще опасались противника.
Но вот как раз противника и не видно, то есть левый берег Истра был попросту пуст насколько мог различить глаз. Слева и справа два больших озера, заросшие камышом, с которых поднялись стаи вспугнутых людским движением птиц. Видарна, перешедший одним из первых, сразу отправил отряд на разведку. Но и те никого не обнаружили.
Куда девались скифы? Персы смеялись: удрали, только завидев огромное войско персидского царя? Сам Дарий, убедившись, что левый берег пуст, теперь все внимание переключил на переправу.
Людская и конская река текла и текла, заполняя оба берега, и конца ей не видно. Гомонили люди, ржали кони, орали ослы и мулы, скрипели повозки… В этом немолчном гаме не всегда слышны даже голоса военачальников. И все же дисциплина заставляла людей работать слаженно. Наконец пришло время переправляться самому Дарию. На обеих сторонах усилили внимание, бессмертные вмиг образовали два больших полукруга, защищая своего правителя.
Дарий шагнул на мост, ведя любимого коня в поводу. Золотистый конь чуть волновался, беспокойно перебирал ногами, готовый в любой миг сорваться с места. Слишком необычным было то, что приходилось делать. Дарий похлопал его по крутой шее:
– Ну-ну… успокойся… Мы перейдем с тобой по мосту и завоюем все земли, лежащие по ту сторону Истра. У тебя будет много молодых кобылиц, а у меня… много людей, приносящих дань, много рабов… Пойдем.
И все равно он с трудом перевел испуганное животное. С чего бы? – дивился царь. Ведь тот переходил же Босфор, без волнения переходил. Красавец с выгнутой шеей и гордо посаженной головой косил влажным глазом, кусал удила, похрапывал, даже сойдя на твердую землю. Чует что-то неладное?
Но разведчики доносили, что скифов нет не только поблизости, но и на полдня пути вокруг. Видимо, степняки все же испугались. Или, напротив, собираются с силами. Где они? Сколько их?
Неизвестность чуть пугала всех, начиная от простого воина с копьем в заскорузлой руке, которого сатрап отправил в войско, хорошо понимая, что тот обратно не вернется, и до самого Дария. Хотя он и бровью не повел, показывая свои переживания, Гобрий постарался успокоить царя:
– Усилена охрана стана, выставлены дополнительные отряды, для того чтобы издали заметить скифов. Они не смогут приблизиться незаметно.
Дарий усмехнулся: неужели скифы так боятся, что действительно удрали? А сами персы тоже боятся? И понял, что боятся. Они словно вступили в заколдованные земли, ни людей, ни лошадей не видно, сражаться не с кем, захватывать некого, брать дань тоже… Что, эти земли необитаемы? Тогда зачем здесь огромное войско, для чего сотни тысяч людей оторваны от своих семей, домов, от своих дел и бредут по пыльной степи, бряцая оружием, зачем строились огромные мосты?
Дарий понял, что ответа на этот вопрос у него нет. Он в Скифии, но самих скифов не видно. Он привел огромную армию, чтобы разбить врага и захватить его земли, но врага не видно, а земли… вот они, бери…
Царь даже рассердился сам на себя, негодные мысли лезли в голову! Конечно, скифы просто собираются с силами, может быть, они даже не знают, что на их земле уже победоносное войско персидского царя? От такой мысли стало смешно, но усмешка почему-то оказалась невеселой. Что это за покоренные, которые не знают, что их покорили?
Ответов на множество вопросов не было, и Дарий решил не мучить себя размышлениями, а лучше сосредоточиться на окончании переправы и приведении в порядок войска, расползшегося за время движения, как растекается по плоской чаше мед. Может, прав брат Артабан, твердивший, что с таким огромным войском лучше вообще оставаться дома?
Негоже, нужно быть готовыми к бою в любую минуту. Конечно, вокруг множество разведчиков, которые зорко следят за окрестностями, но бдительность не помешает. Вот когда они разобьют скифов, поставят их на колени, тогда можно будет дать войску хороший отдых. Где это будет? Какие города у этих степняков, много ли в них золота, красивых женщин, лошадей, рабов?.. Фракийцы говорили, что у скифов вообще нет городов, они живут в седлах и в повозках. Но Дарий этому не поверил. Как может степняк, не знающий долгой и кропотливой работы, сделать столь изумительные украшения, вазы, оружие?.. Царь уже представлял, скольких скифов-мастеров он посадит за изготовление различных пряжек или накладок на оружие.
А женщины?.. Амазонка, которая сумела бежать, была очень хороша. Наверняка таких много.
Так думал не один царь, все персидское войско при мысли о прячущихся где-то там в степи богатствах облизывалось. Золото, красивые женщины, рабы… Ради этого вчерашние пахари и мастеровые готовы топтать далекие земли и уничтожать защитников богатств. Каждый надеялся, что именно его минет гибель, рана или болезнь в дальнем походе.
Асиат кивнула, хотя не слишком была в этом уверена. Она лучше Милиды понимала, что достаточно чуть свернуть в сторону, и можно попросту разминуться со своими. До самого Тираса добирались по солнцу. Все же им удалось выйти к местам, по которым скифы ехали во Фракию. Правда, те же перелески с другой стороны выглядели несколько иначе, но природная смекалка степняков помогла разобраться в, казалось, бесконечных степных просторах и найти дорогу.
А Лейла, увидев перед собой колышущееся море трав, привычно ахнула:
– Ой, мамочка! Мы здесь заблудимся, пропадем!
– Хорошо хоть не сказала утонем! – фыркнула Асиат.
И без того большие глаза глупышки распахнулись еще шире:
– А в траве можно утонуть?
Узнав, чего боится персиянка, рассмеялся и Сагир:
– Ты скоро утонешь в своей глупости.
– Не она, а мы! Садись на лошадь, ехать пора! – фыркнула Милида, которую безумно злила персиянка, а главное, то, что Сагир слишком часто стал поглядывать в сторону служанки.
– Я… я не могу… я не умею сидеть на лошади…
Лейла и впрямь, даже будучи водруженной на конскую спину, болталась на ней и при спокойно стоящей лошади, а что будет, когда та двинется? Асиат вздохнула:
– Сагир, посади ее ко мне за спину.
И снова они ехали вдвоем на одной кобыле, амазонка жалела свою ни в чем не повинную лошадку, которой досталась такая ненужная ноша, но выхода не было. Бросить бы эту неумеху, клещом вцепившуюся в одежду, но у Асиат рука не поднялась; злясь на Лейлу, она вдруг поклялась сама себе сделать из нее хорошую наездницу!
Чтобы не загнать кобылу Асиат, им пришлось почаще останавливаться на привалы. На первом амазонка даже не стала оглядываться на свою обузу, спрыгнула с лошади и повела ту привязывать к дереву. Лейла ойкнула, но удержалась, судорожно вцепившись в конскую гриву. Лошадь перетаптывалась с ноги на ногу, ожидая, когда наконец с ее спины слезет всадница, чтобы опустить морду в густую траву и поесть, а Лейла все не решалась сползти на землю.
Асиат удивленно обернулась к ней:
– Ты слезать не собираешься? Освободи от себя лошадь, она же попастись хочет!
– А как? – Руки Лейлы все еще судорожно сжимали конскую гриву.
– Спрыгни, и все! – Амазонка совсем не собиралась еще и снимать свою служанку с лошади.
Сагир пожалел бедолагу и протянул ей руку:
– Держись и слезай.
– Пусть делает все сама! – разозлилась Асиат. – Кто за ней будет ухаживать у нас в стане?! Даже царская жена седлает лошадь сама!
Асиат не стала говорить, что вообще-то царская жена на лошади не ездит, а живет в повозке, что это только сарматки – отличные всадницы. Пораженная таким известием Лейла даже сама не заметила, как сползла наконец со спины кобылы.
– А ты видела царя?
– Кто, я? – изумилась Асиат.
– У нас не каждый может видеть царя близко, только те, кто прислуживает ему или его родственникам. Мне повезло, что я попала в услужение к царской наложнице… – затарахтела Лейла.
Сагир едва не повалился в траву от хохота, глядя на кланяющуюся Лейлу.
– Она сама царская дочь!
Персиянка переводила взгляд с одного смеющегося лица на другое, не понимая, о чем говорит Сагир, потому как не знала скифского языка. Милида ехидно хмыкнула:
– Тебе объяснили, что Асиат – царская дочь…
– Кто?! – ахнула девушка. Лейла уже привыкла к мысли, что Асиат амазонка, ездит на лошади не хуже мужчины, умеет стрелять из лука и плавать, но что она царская дочь?!
– Успокойся, – усмехнулась амазонка.
Лейла уже поняла свою ошибку и тут же согнулась чуть не до земли:
– Прости мою неучтивость, госпожа. Я буду верно служить тебе…
– Вот только тебя мне не хватало!
Пробормотала по-скифски, но выражение лица и тон голоса не оставляли сомнений в том, что сказано.
– С тобой! – настаивала девушка.
Старик рассмеялся:
– Да уж, прилипла как мокрый лист к… щеке! Ты хоть на коне сидеть можешь? И плавать?
Та испуганно таращилась на фракийца, мотая головой. Ну, конечно, нет, откуда?
В дом тенью скользнул Сагир и замер, увидев, что, кроме Илиона и Асиат, есть еще двое. Фракиец кивнул на служанку:
– Вот еще привязалась. Куда девать?
Но не персиянка привлекла внимание Сагира, сармат во все глаза смотрел на Милиду:
– Госпожа, откуда ты здесь?
Красавица была довольна, сармат узнал ее сразу! Объяснила Асиат:
– Милида была в стане у персов, бежала вместе со мной. Не могла же она оставаться там, когда я сбежала!
Мужчина чуть задумался, потом покачал головой:
– Сколько бы нас ни было, уходить надо всем. И до утра, утром будет переполох.
– Пойдете вчетвером, я пока останусь здесь, – возразил старик. Он не стал говорить, что не сможет усидеть в седле, стар уже, и что лошадей только четверо, а на осле быстро не поскачешь…
Асиат опустилась на выступ у стены; честно говоря, ей надоело это обсуждение, время теряют. Видно, мужчинам тоже. Фракиец принялся объяснять:
– Поторопитесь. А я отвлеку, чтобы вас не искали.
Оказалось, что служанка не просто не умеет ездить верхом, она еще и лошади боится.
– Тебя как зовут? – Асиат наконец вспомнила, что даже не знает имени служанки.
– Лейла, – чуть лукаво протянула та, явно стреляя глазками в Сагира.
«Ой-ой!» – мысленно вздохнула амазонка, но что поделаешь?
Милида рассердилась на неумеху:
– Вместо того чтобы глупо улыбаться мужчинам, поторопилась бы! Асиат, ее нельзя брать с собой, пусть остается здесь, ничего с ней не случится.
Но служанка не отставала. Однако, умоляя Асиат взять ее с собой, Лейла почему-то смотрела на Сагира. К удивлению амазонки, сармат вдруг согласился:
– Пусть едет! Нам надо спешить.
Действительно, пора ехать, вот-вот начнет светать, а до рассвета надо быть как можно дальше от стана персов.
Наблюдая, как беспомощно разглядывает лошадь Лейла, Асиат вздохнула. Конечно, седло только у ее кобылы, фракийцы еще не знали такого, но Лейла и в седле вряд ли удержится, не то что без него. Не успела амазонка предложить девушке попробовать сесть на ее лошадь, как Сагир помотал головой:
– Она не усидит. Придется везти, перекинув через спину.
– Не выдержит.
Вот что делать с этой нескладной дурехой? Асиат поинтересовалась у Илиона:
– Есть для нее мужская одежда?
Тот кивнул:
– Да, моего внука.
Лейла с оханьем сначала нарядилась в штаны и рубаху, а потом с помощью мужчин с трудом взобралась на спину лошади позади Асиат. Запасную лошадь решили вести в поводу.
– Держись крепче, упадешь, поднимать не буду!
Чувствуя, как судорожно вцепилась в ее одежду девушка, амазонка усмехнулась: тебя к Дайране – быстро научилась бы!
Милида старалась не вступать в разговоры, для женщины сейчас было важнее поскорее уехать.
Рассвет действительно застал их далеко от Илиона и персов. Хорошо, что Сагир помнил каждую выбоину в окрестностях, потому до реки добрались с первыми лучами солнца. Объезжать пришлось едва не до поворота Истра, иначе беглецов с острова заметили бы строившие мост ионийцы. Так они оказывались по другую сторону озер, что у самой реки. Тоже неплохо, там суше.
Лейла медленно сползла с конской спины и замерла, потрясенная видом водной глади. Она вдруг осознала, что этот безумный разлив воды придется переплывать!
– А где лодки? – Голос служанки чуть дрожал от страха.
– Какие лодки?
– А как мы переберемся на тот берег?
– Вплавь.
– Я… я не умею плавать…
– Будешь крепко держаться за седло и гриву моей лошади. Если не выпустишь – останешься жива, – фыркнула Асиат.
Нельзя сказать, чтобы такое напутствие успокоило Лейлу, но возиться с девушкой у Асиат попросту не было ни возможности, ни времени.
– Иди ты первым, потом Лейла, а потом я.
Сагир возразил:
– Нет, сначала вы, потом она, а я последним. Если с ней вдруг что-то случится, я хоть подхвачу.
– Если с ней что-то случится, пусть идет ко дну! – разозлилась Милида и потянула своего коня в воду первой.
– Смотри, вот так держись за седло и за гриву! – показала Асиат Лейле.
Переправлялись тяжело, хорошо, что Сагир привел их много выше по течению пологого места на противоположном берегу. Асиат, которая и сама побаивалась сильного течения, только морщилась, слыша сзади бесконечное «Ой, мамочка!». И все же кобылку Асиат с ее новой подопечной течением едва не протащило дальше, чем нужно. Лейла совсем не помогала лошади, полностью надеясь на ее силы, а та просто устала сначала нести на себе двух всадниц, а потом еще и так долго плыть. Чувствуя, что выбивается из сил, лошадь коротко всхрапнула, Асиат обернулась, стараясь подхватить повод, но его не удавалось нащупать. За гриву девушка хвататься не стала, боясь повиснуть на конской шее еще и своим весом. Взвизгивания Лейлы стали истеричней.
На помощь пришел Сагир, он бросил свою лошадь, в несколько гребков сумел догнать барахтающуюся Лейлу, с усилием отцепил ее от конской гривы и сам потащил к близкому уже берегу. Почувствовав долгожданную свободу, лошадь быстро добралась до кромки воды. Следом выбралась и Асиат, а за ней Сагир со своей ношей. Милида уже давно была на берегу и теперь старалась выкрутить свою одежду, не раздеваясь. Асиат хотела сказать, что этого можно не делать, через некоторое время солнце и без того справится с влагой, но тут заметила, что Лейла повалилась на траву так, словно гребла всю ширь Истра самостоятельно, и подошла к ней.
– Пойдем, не лежи здесь, могут увидеть.
Им с Сагиром пришлось просто тащить обессиленную девушку.
– Может, ее оставить где-нибудь?
Лейла с ужасом распахнула глаза:
– Нет! Я с вами! Я здесь умру!
Асиат вздохнула, ну и кто из них чья служанка? От Лейлы и в шатре было толку мало, а уж в степи или посреди реки вообще никакого. Пусть уж не помогала, так хоть обузой бы не была.
Они отошли подальше от берега и, устроившись на небольшой поляне, развели костер. Надо передохнуть, прежде чем пускаться в путь.
Задумчиво глядя на пляшущие языки пламени, Асиат предложила:
– Может, я поеду пока одна, а за вами вернусь с подмогой?
– Для чего одна?
– Антиру нужно сообщить…
– Это сделал Аморг. Нет, поедем вместе. И быстро поедем! – Сагир повернулся к Лейле. – Ты не будешь ныть или звать маму, если не хочешь остаться в степи одна!
Та не поняла слов Сагира, сказанных по-скифски, но быстро-быстро закивала головой. Асиат вздохнула: вряд ли так будет…
Утром в стане среди женских шатров действительно начался переполох. Пропала самая последняя наложница Дария, которая, собственно, и наложницей-то не была. Царь почему-то решил, что сделает таковой в ее собственных землях. Вместе с амазонкой исчезла и прислуживающая персиянка. Почему-то никто не интересовался Милидой.
Надо было принять меры, кого-то наказать, чтобы не появилось желание бежать и у других наложниц. Только кого? Главе царских охранников Видарне почему-то вспомнился старик с золотыми украшениями.
Только собрался приказать разыскать и притащить старого фракийца на аркане, чтобы спустить с него шкуру полосами, как тот… явился сам!
– Ты?! – изумился Видарна.
– Я, господин. Прости недостойного, я вчера сказал глупое, вот принес тебе и твоим женщинам подарки. Прости мне мою невежественность.
Фракиец протягивал персу новые украшения. Краем глаза царский советник заметил, что они не хуже вчерашних, но сейчас ему было нужно совсем другое. Схватив фракийца за куцую бороденку, Видарна подтащил того к своему лицу и зашипел, как змея перед броском:
– Где женщины?!
Старик явно растерялся. Видарна был доволен, с испуганными говорить проще.
– Я… я не обещал женщин, господин. У меня нет женщин… Я делаю украшения. Вот перстни… серьги… браслеты… – растерянно бормотал фракиец, роняя прямо на землю драгоценные вещицы. У стоявшего рядом стражника даже слюнки потекли, вот бы ему хоть один такой браслет! Тогда красотка Этея не посмела бы отказать ему в любви!
Глаза старика смотрели подслеповато, но честно-честно. Он не лгал, он действительно не обещал Видарне женщин, их у него не было, все три еще ночью уехали с молодым сарматом к дальней переправе через Истр. И он действительно делал замечательные украшения.
Видарна пнул старика ногой и ушел, наступив на валявшееся на земле золото. Стражник посоветовал старику:
– Шел бы ты отсюда…
Илион быстро собрал все под жадным взглядом стража и вдруг протянул ему самый массивный браслет с вопросом:
– А что у вас случилось?
Перс постарался как можно скорее спрятать драгоценность за пазуху.
– Да ночью женщина одна сбежала…
– А… я думал, что серьезное… – раздосадованно протянул старик.
– Иди, иди отсюда, – поторопил страж.
Согнутый годами и невзгодами фракиец быстро засеменил прочь.
От настоящей большой погони Асиат спасла не хитрость явившегося в стан персов Илиона, а то, что мост через Истр был готов и царь отправился смотреть его. На вопрос главы бессмертных Видарны о том, искать ли девушку, Дарий махнул рукой:
– К чему? У меня будут сотни амазонок там, – он показал на другую сторону Истра.
Мысли царя уже занимали новые земли и новые победы, ждущие в скифских степях. Он, Дарий Гистасп, муж самый лучший и самый прекрасный из всех людей, царь персов и всего материка… Он разобьет скифов одним ударом и поставит под свою руку огромные пространства, заставит платить дань тех, кому семь десятков лет назад платили дань сами персы, мидяне, ассирийцы и даже Египет! Царь Куруш называл себя Великим и непобедимым? Нет, непобедимый – это он, Дарий!
После скифов наступит очередь греческих городов, и так до самого края, где о берег бьются волны беспредельного океана! Все известные земли должны быть под властью Дария Гистаспа! Да поможет ему в этом сам Ахурамазда!
Персидский царь не замечал накрапывающий дождик: кто из воинов боится дождя, даже если тот хлещет, как сто плетей сразу?! Только огненных стрел, с грохотом извергаемых с неба богами, стоит бояться, да и то в чистом поле. Дарий стоял, глядя на чуть покачивающийся на мелкой волне мост через широкую реку. Но его мысли уже унеслись дальше, даже дальше Скифии. Он смотрел на вялый по сравнению с горными реками, но несравненно более полноводный Истр и видел перед собой волны бескрайнего океана…
Мандрокл из Самоса все же замечательный строитель! Он справился со своим заданием быстро и хорошо. Мост через Истр готов принять войско персидского царя, каким бы большим оно ни было.
Если фракийцы с опаской смотрели на невиданное сооружение, то персы в прочности моста не сомневались, они уже испытали умение Мандрокла в Босфоре.
Видарна подъехал к царю:
– Бессмертные готовы переправляться с тобой, царь!
Дарий поморщился, стараясь скрыть гримасу: ну и дурень! Неужели царь станет переправляться первым, оставшись на том берегу почти без защиты? Нет, Дарий не трус, он не раз вступал в бой и сам, прекрасно владел любым оружием, был отличным наездником, но бросаться на тот берег, оставив войско на этом?
– Первым поведет своих воинов Отана, потом Мегабис, Артамаг, Аштан… – Дарий принялся перечислять порядок движения войск. Гобрий мысленно похвалил царя: оставляет поровну и на том берегу и на этом. Сам Дарий решил переправляться в середине. Тоже верно.
– Позови ко мне ионийцев.
Мандрокл склонил голову перед завоевателем, втайне ожидая слов похвалы. И не ошибся.
– Ты построил прекрасный мост. Если переправа пройдет без помех, я награжу тебя в десять раз больше, чем обещал.
Самосец склонил голову еще ниже, блестя глазами. Он уже придумал, на что потратит огромные деньги, обещанные великим Дарием. В десять раз больше оговоренного – это очень, очень много. Мандроклу нравятся картины, он закажет себе несколько.
Строитель так размечтался, что даже вздрогнул от следующих слов правителя:
– После нашей переправы мост сожжете, чтобы им не мог воспользоваться больше никто.
Тяжело слышать самосцу, что его детище будет безжалостно разрушено, но что поделать? Он понимал справедливость слов Дария, однако даже большая награда уже не так радовала. Мандроклу очень хотелось, чтобы огромный мост увидела и его дорогая жена с детишками. Не получится…
Во двор к фракийцу Илиону бесшумно скользнули трое. Двое остались сторожить у двери, а третий вошел в дом, поневоле согнувшись перед невысокой притолокой.
Не ожидавший гостей хозяин тревожно обернулся. Вошедший сделал успокаивающий жест рукой и подсел к Илиону на небольшой каменный выступ у очага. И как могут эти фракийцы обходиться совсем без мебели в своих домах? Персы воины и никаких неудобств не боятся, в походе готовы терпеть что угодно, но дома можно бы и создать…
Илион тревожно вглядывался в лицо перса. Если пришел за ним, то к чему такая таинственность?
– Где амазонки?
– Какие? – попытался изобразить изумление фракиец.
Неожиданным движением гость схватил Илиона за волосы и приблизил лицо к его лицу.
– Не морочь мне голову, старик! Я знаю, что девчонке помог бежать именно ты!
– Я… не знаю… о ком ты говоришь… – Илион понял, что персу действительно известно, и постарался протянуть время.
– Кто она? – вдруг смягчился перс, отпустив Илиона. – Только не говори, что простая амазонка, я чувствую, что не простая!
Фракийца вдруг охватила усталость. Прошло два дня, Асиат с Сагиром наверняка уже далеко, а его собственная жизнь больше никому не нужна, теперь можно не бояться.
– Она царская дочь. И она далеко, не догонишь.
– Дочь Иданфирса?..
Незваный гость резко поднялся, сделал несколько шагов по небольшому помещению, снова остановился у очага.
– Если она добралась до дома, значит, царь скифов знает о нашем войске? Почему же он не выходит навстречу?
Илион только пожал плечами:
– Я никогда не видел царя скифов и не знаю, почему он не выходит биться. А девчонке помог потому, что она была с моим другом скифом.
Перс вскинулся:
– Царь Дарий подчинит себе скифские земли, и я на аркане приведу эту девчонку, отрежу ее волосы и опозоренную отдам своим воинам на потеху!
Фракиец покачал головой:
– Стоит ли стольких усилий какая-то девчонка?
Свистнула плеть, перечертив лицо фракийца, тот невольно схватился за левый глаз. На Илиона опустилась темнота, в которой вспыхивали разбегавшиеся в разные стороны искорки. Это было последним, что он видел в своей жизни. Второй удар, теперь уже меча, отделил голову фракийца от его шеи. Вопрос остался без ответа.
Пересекая небольшой двор Илиона, перс сделал знак сопровождавшим, невесть откуда выскочил еще десяток вооруженных людей с факелами в руках, и уже через мгновение дом и двор затянуло дымом. Глава бессмертных Видарна не прощал насмешки над собой!
Знать бы ему, что все делалось с ведома и согласия не только царского советника Гобрия, но и самого царя!
Бессмертные, которыми руководил Видарна, получили приказ своего военачальника брать живьем всех амазонок, которых встретят на скифской земле! Тогда персы еще не знали, что отличить девушек от воинов будет очень непросто, потому что они носят мужскую одежду и так же хорошо владеют оружием.
Асиат приобрела себе могущественного личного врага – военачальника десяти тысяч отборных телохранителей царя Дария Видарну.
Но амазонка далеко, а бессмертные заняты безопасностью своего правителя.
Первые фаланги персов ступили на мост. Постройка выдержала, хоть и качался настил на небольшой волне, но нигде не проломился.
Дарий стоял на высоком берегу, наблюдая, как заполняет мост через Истр поток его войска, и с удовольствием думал о том, что эта река не уступает настоящей. Воинов так же много, как капель воды в потоке, они так же снесут все на своем пути, как сносит вода в ледоход любые преграды. Ни у кого нет сил противиться Дарию, никто не сможет выстоять против его воли и его войска! Он повелел, и поперек широкой реки выстроен мост, как было и на Понте! Его волей движется огромная масса людей, они подвластны каждому его повелению, его слову!
Дарий чувствовал себя не просто царем, он чувствовал себя равным богу!
Противоположный берег быстро заполнялся людьми, военачальники распоряжались, стараясь удобно разместить именно свою фалангу, иногда возникали даже стычки, потому что никто не желал уходить далеко от переправы. Во-первых, потому, что у реки легче, а во-вторых, пока еще опасались противника.
Но вот как раз противника и не видно, то есть левый берег Истра был попросту пуст насколько мог различить глаз. Слева и справа два больших озера, заросшие камышом, с которых поднялись стаи вспугнутых людским движением птиц. Видарна, перешедший одним из первых, сразу отправил отряд на разведку. Но и те никого не обнаружили.
Куда девались скифы? Персы смеялись: удрали, только завидев огромное войско персидского царя? Сам Дарий, убедившись, что левый берег пуст, теперь все внимание переключил на переправу.
Людская и конская река текла и текла, заполняя оба берега, и конца ей не видно. Гомонили люди, ржали кони, орали ослы и мулы, скрипели повозки… В этом немолчном гаме не всегда слышны даже голоса военачальников. И все же дисциплина заставляла людей работать слаженно. Наконец пришло время переправляться самому Дарию. На обеих сторонах усилили внимание, бессмертные вмиг образовали два больших полукруга, защищая своего правителя.
Дарий шагнул на мост, ведя любимого коня в поводу. Золотистый конь чуть волновался, беспокойно перебирал ногами, готовый в любой миг сорваться с места. Слишком необычным было то, что приходилось делать. Дарий похлопал его по крутой шее:
– Ну-ну… успокойся… Мы перейдем с тобой по мосту и завоюем все земли, лежащие по ту сторону Истра. У тебя будет много молодых кобылиц, а у меня… много людей, приносящих дань, много рабов… Пойдем.
И все равно он с трудом перевел испуганное животное. С чего бы? – дивился царь. Ведь тот переходил же Босфор, без волнения переходил. Красавец с выгнутой шеей и гордо посаженной головой косил влажным глазом, кусал удила, похрапывал, даже сойдя на твердую землю. Чует что-то неладное?
Но разведчики доносили, что скифов нет не только поблизости, но и на полдня пути вокруг. Видимо, степняки все же испугались. Или, напротив, собираются с силами. Где они? Сколько их?
Неизвестность чуть пугала всех, начиная от простого воина с копьем в заскорузлой руке, которого сатрап отправил в войско, хорошо понимая, что тот обратно не вернется, и до самого Дария. Хотя он и бровью не повел, показывая свои переживания, Гобрий постарался успокоить царя:
– Усилена охрана стана, выставлены дополнительные отряды, для того чтобы издали заметить скифов. Они не смогут приблизиться незаметно.
Дарий усмехнулся: неужели скифы так боятся, что действительно удрали? А сами персы тоже боятся? И понял, что боятся. Они словно вступили в заколдованные земли, ни людей, ни лошадей не видно, сражаться не с кем, захватывать некого, брать дань тоже… Что, эти земли необитаемы? Тогда зачем здесь огромное войско, для чего сотни тысяч людей оторваны от своих семей, домов, от своих дел и бредут по пыльной степи, бряцая оружием, зачем строились огромные мосты?
Дарий понял, что ответа на этот вопрос у него нет. Он в Скифии, но самих скифов не видно. Он привел огромную армию, чтобы разбить врага и захватить его земли, но врага не видно, а земли… вот они, бери…
Царь даже рассердился сам на себя, негодные мысли лезли в голову! Конечно, скифы просто собираются с силами, может быть, они даже не знают, что на их земле уже победоносное войско персидского царя? От такой мысли стало смешно, но усмешка почему-то оказалась невеселой. Что это за покоренные, которые не знают, что их покорили?
Ответов на множество вопросов не было, и Дарий решил не мучить себя размышлениями, а лучше сосредоточиться на окончании переправы и приведении в порядок войска, расползшегося за время движения, как растекается по плоской чаше мед. Может, прав брат Артабан, твердивший, что с таким огромным войском лучше вообще оставаться дома?
Негоже, нужно быть готовыми к бою в любую минуту. Конечно, вокруг множество разведчиков, которые зорко следят за окрестностями, но бдительность не помешает. Вот когда они разобьют скифов, поставят их на колени, тогда можно будет дать войску хороший отдых. Где это будет? Какие города у этих степняков, много ли в них золота, красивых женщин, лошадей, рабов?.. Фракийцы говорили, что у скифов вообще нет городов, они живут в седлах и в повозках. Но Дарий этому не поверил. Как может степняк, не знающий долгой и кропотливой работы, сделать столь изумительные украшения, вазы, оружие?.. Царь уже представлял, скольких скифов-мастеров он посадит за изготовление различных пряжек или накладок на оружие.
А женщины?.. Амазонка, которая сумела бежать, была очень хороша. Наверняка таких много.
Так думал не один царь, все персидское войско при мысли о прячущихся где-то там в степи богатствах облизывалось. Золото, красивые женщины, рабы… Ради этого вчерашние пахари и мастеровые готовы топтать далекие земли и уничтожать защитников богатств. Каждый надеялся, что именно его минет гибель, рана или болезнь в дальнем походе.
* * *
– Ты дорогу здесь помнишь? – Милида озабоченно смотрела на раскинувшуюся степь. Небольшие перелески вдали сливались в единое целое, неопытному взгляду казалось, что лес стоит стеной.Асиат кивнула, хотя не слишком была в этом уверена. Она лучше Милиды понимала, что достаточно чуть свернуть в сторону, и можно попросту разминуться со своими. До самого Тираса добирались по солнцу. Все же им удалось выйти к местам, по которым скифы ехали во Фракию. Правда, те же перелески с другой стороны выглядели несколько иначе, но природная смекалка степняков помогла разобраться в, казалось, бесконечных степных просторах и найти дорогу.
А Лейла, увидев перед собой колышущееся море трав, привычно ахнула:
– Ой, мамочка! Мы здесь заблудимся, пропадем!
– Хорошо хоть не сказала утонем! – фыркнула Асиат.
И без того большие глаза глупышки распахнулись еще шире:
– А в траве можно утонуть?
Узнав, чего боится персиянка, рассмеялся и Сагир:
– Ты скоро утонешь в своей глупости.
– Не она, а мы! Садись на лошадь, ехать пора! – фыркнула Милида, которую безумно злила персиянка, а главное, то, что Сагир слишком часто стал поглядывать в сторону служанки.
– Я… я не могу… я не умею сидеть на лошади…
Лейла и впрямь, даже будучи водруженной на конскую спину, болталась на ней и при спокойно стоящей лошади, а что будет, когда та двинется? Асиат вздохнула:
– Сагир, посади ее ко мне за спину.
И снова они ехали вдвоем на одной кобыле, амазонка жалела свою ни в чем не повинную лошадку, которой досталась такая ненужная ноша, но выхода не было. Бросить бы эту неумеху, клещом вцепившуюся в одежду, но у Асиат рука не поднялась; злясь на Лейлу, она вдруг поклялась сама себе сделать из нее хорошую наездницу!
Чтобы не загнать кобылу Асиат, им пришлось почаще останавливаться на привалы. На первом амазонка даже не стала оглядываться на свою обузу, спрыгнула с лошади и повела ту привязывать к дереву. Лейла ойкнула, но удержалась, судорожно вцепившись в конскую гриву. Лошадь перетаптывалась с ноги на ногу, ожидая, когда наконец с ее спины слезет всадница, чтобы опустить морду в густую траву и поесть, а Лейла все не решалась сползти на землю.
Асиат удивленно обернулась к ней:
– Ты слезать не собираешься? Освободи от себя лошадь, она же попастись хочет!
– А как? – Руки Лейлы все еще судорожно сжимали конскую гриву.
– Спрыгни, и все! – Амазонка совсем не собиралась еще и снимать свою служанку с лошади.
Сагир пожалел бедолагу и протянул ей руку:
– Держись и слезай.
– Пусть делает все сама! – разозлилась Асиат. – Кто за ней будет ухаживать у нас в стане?! Даже царская жена седлает лошадь сама!
Асиат не стала говорить, что вообще-то царская жена на лошади не ездит, а живет в повозке, что это только сарматки – отличные всадницы. Пораженная таким известием Лейла даже сама не заметила, как сползла наконец со спины кобылы.
– А ты видела царя?
– Кто, я? – изумилась Асиат.
– У нас не каждый может видеть царя близко, только те, кто прислуживает ему или его родственникам. Мне повезло, что я попала в услужение к царской наложнице… – затарахтела Лейла.
Сагир едва не повалился в траву от хохота, глядя на кланяющуюся Лейлу.
– Она сама царская дочь!
Персиянка переводила взгляд с одного смеющегося лица на другое, не понимая, о чем говорит Сагир, потому как не знала скифского языка. Милида ехидно хмыкнула:
– Тебе объяснили, что Асиат – царская дочь…
– Кто?! – ахнула девушка. Лейла уже привыкла к мысли, что Асиат амазонка, ездит на лошади не хуже мужчины, умеет стрелять из лука и плавать, но что она царская дочь?!
– Успокойся, – усмехнулась амазонка.
Лейла уже поняла свою ошибку и тут же согнулась чуть не до земли:
– Прости мою неучтивость, госпожа. Я буду верно служить тебе…