Натан Злотников. Почерк

И кошкам бездомным, и птицам!.. Как будто впотьмах,
Блуждают их души и тени по улицам темным.
 
 
Но тот, кто прощает, кто числит грехи и долги,
Однажды покажет кривую аллею иль горку,
Где можно счастливо вздремнуть возле теплой ноги
И ласку скупую отведать и сытную корку.
 
 
Ведь сколько пригрелось, очнулось от смерти, спаслось,
Поверив в людей и в могущество благодеянья!..
Но город по-прежнему душат и зависть, и злость,
И с круч его стогны свергаются без покаянья.
 
 
Бог ночь ночевал или, может быть, век вековал,
Чтоб верой согреть человека, собаку и птицу.
И праведник сходит с Ним в пыльный архивный подвал
И смотрит на нас сквозь налитую грустью страницу.
 

Встречный ход

 
Закинешь в воду поплавок —
Прочтешь на дне следы, —
И он всплывет, как островок,
Средь золотой слюды.
 
 
А рыбе виден небосвод
Из глубины воды,
И существует встречный ход
Удачи и беды.
 
 
Так, словно тянут за узду,
Она со дна всплывет
И снизу верх проткнет слюду,
Как будто тонкий лед.
 
 
И воздух ощутит живой —
Глоток, еще глоток…
Потом возьмет крючок кривой,
Крутой, как кипяток.
 

Монета

 
Вдруг скользнула из рук золотая монета
Мимо перстня в рубинах и тугого манжета,
И три века потом миновали.
То ли дом не сгорел, то ли балки не сгнили,
То ли сделалась камнем рубашка из пыли
Вкруг тельца золотого в подвале.
 
 
Где блуждала судьба дорогого чекана?
В кулаке у раба? В круглой чаше фонтана,
Рядом с рыбкою, тоже златою?
В сундуках у царя? В гулком трюме пирата?
В старом синем чулке? В дневнике нумизмата?
В Божьем храме с молитвой святою?
 
 
Так свой час сторожит на взрывателе мина,
Так томятся во тьме драгоценные вина —
Тайна спит за решеткой кристалла.
Время мчит, но, увы, не обгонит улитки.
Фарт деньгами сорит или грабит до нитки,
Чтоб у счастья цена возрастала.
 
 
Вот и жизнь наша ждет до поры и до срока —
Для кого-то отрада, для кого-то морока —
Гнет потравы, фавор урожая.
Кто откроет нам свет, кто узнает нам цену,
Кто на карте всех судеб простит перемену,
Где одна только нам не чужая?
 

Без названия

 
Ни чужого колодца
Не хочу, ни дороги двуликой.
Мне достанет болотца,
Где кровь моя рдеет брусникой.
Там, где зреют обиды,
Словно чертополох в чистом поле,
Сердцу не от Фемиды
Облегченье – от приступа боли.
 
 
Птицы поздно иль рано
Волю все ж предпочтут нашим смутам.
Но их крепче капкана
Держит в небе привычка к маршрутам.
А где Днепр за Десёнкой
Уплывает, как сом за уклейкой,
Я бежал за девчонкой
Еще довоенной аллейкой.
 
 
Я бежал за мечтою
И давно ослеплен мертвой вспышкой,
И не многого стою,
Беглый раб, с сединой да одышкой.
Птицы все прилетели —
Кто к стрехе, кто к ольхе, кто к рябине.
А душа в этом теле,
В этом мире давно на чужбине.
 

Без названия

 
Не возьму я, Европа, Америка,
К вам билет, словно кассовый чек,
Не сумею я с гиблого берега
Вдруг решиться взойти на ковчег.
 
 
Не расстанусь с привычкой счастливою
Видеть свет сквозь предутренний мрак,
Китеж-град, сказку-присказку лживую,
Где спасет только умный дурак.
 
 
Наша вечность случайно потеряна
В неглубоком колодце времен
Под копытами сивого мерина,
Под кривыми крылами ворон.
 
 
И когда грусть-тоска бьет по темени,
Вижу свет лет сто сорок подряд —
Это Гоголь листки жжет средь темени,
Это «Мертвые души» горят.
 

Дожди

 
А всё же как я бестолково
Стесняюсь дорогих людей,
Хотя запомнил слово в слово
Все песни нынешних дождей.
 
 
Дожди журчат на водостоке
И шумно плещутся в тазах,
А наши медленные сроки
Всё убывают на глазах.
 
 
Мы скоро это дело бросим,
Ведь и минута дорога,
Глядишь, и на пороге осень,
А вслед за нею и снега.
 
 
Тогда любая радость кстати
И помнить беды недосуг —
Заглянет школьных лет приятель
Иль позвонит хороший друг.
 

Без названия

 
Стоит луна, и мне так жалко
Свет, падающий с высоты.
А тень сосны лежит, как палка,
Что кто-то выбросил в кусты.
 
 
Открылись так далёко дали,
Что смог я различить звезду,
Все поколения чего-то ждали,
И я, конечно, тоже жду.
 

Река

 
Река недвижна, хоть несется
Вода, сминая берега,
В широкой пойме бык пасется
И точит о пенек рога.
 
 
Ах, этот месяц слишком сладок,
Хоть утомился от забот,
А тот, кто к угощенью падок,
Найдет себе на ветке плод.
 
 
Юг занят сбором сочных вишен,
Изгиб реки – изгиб курка,
Мир весь в движенье, а недвижен,
Но время мчится, как река.
 

Сосна

 
Сосна несет высоко крону,
Сосна все лето здесь спала,
И держит на ветвях ворону
Ее прозрачная смола.
 
 
Отсюда далеко столица,
Наш дом отсюда – полверсты,
И вещая взирает птица
На лес с опасной высоты.
 
 
На птиц глядит без интереса,
Чьи тени нелегко поймать,
Мы сказки дорогого леса,
Увы, не в силах понимать.
 

Снегопад

 
Снег упал, как просеян сквозь сито,
Он стремился к нам множество лет.
На явления пошлого быта
Уронил романтический свет
.
Чтоб короною снежной увенчана,
На исходе осеннего дня,
Заглянула в глаза незастенчиво
Та, что младше и старше меня.
 

В мастерской

 
Всё гляжу, один средь книг,
Как лютует непогода,
Я – прилежный ученик
В мастерской твоей, природа.
 
 
Облака, снегам под стать,
В солнечной окраске алой,
Здесь учусь я рисовать
И учусь лепить, пожалуй.
 

Китайская ваза

   Суть профессии святая —

 
Правду сочиню.
Вазу древнего Китая
Медленно чиню.
 
 
Словно россыпи иголок
Меркнут на снегу,
За осколочком осколок
Клею, как могу.
 
 
Даже на путях реформы
Краскам страшен тлен.
Вазе, чьи вернули формы,
Чужд забвенья плен.
 
 
Мчит на радость долгим взглядам
К дальним временам,
Службу служит с нами рядом
Красоте и нам.
 

Видение

 
Когда небесный полог шелка
Закат заменит на парчу,
Откроется мне узенькая щелка,
Куда взглянуть я захочу.
 
 
Там средь огней созвездий и светил
Весь Млечный Путь рекой в пустыне высох,
Там всех страстей взрывается тротил
И балерины движутся в кулисах.
 
 
Там отблески зеркальные ловлю
Под крыльями неугомонных чаек.
И вижу ту, кого давно люблю,
Хотя она меня не замечает.
 

Перед снегом

 
Песню нового новей затевает соловей.
Осенью душа полна хмелем горького вина.
В час заката аметист многогранен, как артист.
Лес пред снегом, как зверек, краски свежие сберег.
 
 
Над водой остывшей прям, он, как яблоко, румян.
Спорит кроной с высотою, крашен охрой золотою,
И спешит на землю лечь, чуя стужи торжество,
Хвоя ржавая его, падая с высоких плеч.
 
 
Угождая перелескам, вечная поет река,
Освещая рощи блеском на полгода и века.
Сменой красок увлечен,
Я в их играх ни при чем.
 
 
Как ворчливый древний дед, что везде давно бывал,
Прусь сквозь шумный карнавал резко буднично одет,
Там, где на исходе дня краски август распростер,
Этот праздник без меня отпылает, как костер.
 

Без названия

 
Грустный запах жасмина
Обратил взгляд к весне.
Путь ведет меня мимо,
Словно служит не мне.
 
 
Два орла в небе кружат,
Там, где мир нелюдим,
А дороги ведь служат
Тем, кто бродит по ним.
 

Романс

 
Я на Севере так продрог,
На ветрах Хибин так промерз.
Я тебя любил между строк,
Я тебя любил среди звезд.
 
 
А сейчас такая тоска,
Если встречу вдруг василек,
Ты сегодня очень близка,
Я сегодня очень далек.
 

Кануны

 
Накануне чеченской войны
Мы все живы, беспечны, вольны.
Но какой-то случайный глоток
Нездоровая наша свобода
 
 
Ухватила – в нем хлад небосвода,
В нем подземной реки кипяток.
О, недаром мы чуем нутром
По Кавказу катящийся гром,
 
 
И недаром там русский снежок
На героя летит, на злодея,
Кто с горы, от тоски холодея,
Бочку с нефтью толкнул и поджег.
 
 
Через нищие наши поля
Мчится, искрами в небо пыля,
Смрадный, страшный, богатый пожар.
В нем – итог, но, быть может, кануны.
 
 
Кто убит – тот спокойный и юный,
А кто жив – тот тревожен и стар.
 

В ночном, 1943

 
Трофейный конь не знает языка,
Он входит в воду и плывет без всплеска,
И сыромятной кожей поводка
Все сновиденья обрывает резко.
 
 
А прямо у воды стоит костер, —
В стене огня зияет щелью просинь, —
Сейчас бы я о нем сказал: костел,
Тогда же – только хворост в пламя бросил.
 
 
Роились звезды в близких небесах,
А в дальних небесах гуляли кони,
Паслись в лугах поемных и овсах,
И тени их росли на небосклоне.
 
 
И прежде чем костер упал к ногам
И горизонт покрылся краской медной,
Они вернулись к нашим берегам,
К ярму чужому, к жизни этой бедной.
 
 
И я грустил до крайних дней войны
Не потому, что не пустился следом
В поля небес, где созревают сны,
А потому, что путь назад неведом.
 

Без названия

 
О, не спеши понапрасну.
Время свиданий не в счет.
Я раньше утра погасну,
Тьмой меня смертной сечет.
 
 
И как фонарь у распутья,
Выше времен и людей,
Бьюсь о железные прутья
Длинных студеных дождей.
 

Сирень

 
Каждый раз забываю, что я уже стар,
В миг, когда окликаешь из темени зыбкой.
Только чую, как веет горячечный жар
Сквозь сирень под окном и сирень за калиткой.
 
 
В миг, когда окликаешь, – не помню, к чему
Эту краткую жизнь мучил долгою пыткой,
Чтоб рванулась, переча душе и уму,
Сквозь сирень за окном и сирень за калиткой.
 
 
К лепесткам, что осыплются под ноги в грязь,
Где друг другу мы только случайные гости —
То ли грезим, как птицы, за ветви держась,
То ли спим, как сирени тревожные грозди.
 

Без названия

   Наташе

 
О время наше общее, продлись,
Еще порадуй нас, еще помучай.
Так судьбы наши, друг, переплелись,
Что их разъять уже не сможет случай.
 

Отплытие

 
Когда уже все отданы швартовы,
И сходни упадают тяжело,
И вдаль позвал уже маршрут фартовый,
И встал корабль, как птица на крыло,
 
 
И вот он поместился в тесном русле
Иных ветров, иных глубин, иных систем,
А я всё не отделаюсь от грусти,
Что это расставанье насовсем.
 

Талант

 
Пусть скрипка Моцарта стара,
Но звук родит мальчиший голод,
Да, он родился лишь вчера,
Но и чрез век он будет молод.
 
 
Таков святой таланта нрав,
И это, видно, знал Бетховен —
Талант почти всегда виновен,
И потому он вечно прав.
 

Без названия

   Ф. Искандеру

 
Уходит жизнь – за милей миля
От наших городов и сел,
Я книжку старую Фазиля
Вновь с прежней радостью прочел.
 
 
Увидел обновленный город —
И мысль толкнула, как удар:
Здесь каждый был когда-то молод —
Увы, сегодня каждый стар.
 
 
Друг, не выбрасывай тетради
И не спеши сдавать в утиль,
Ведь мы, единой строчки ради,
Крепили дружество, Фазиль.
 

Без названия

 
Над нами небо цвета стали,
Холодный, словно лед, металл,
А наши паруса устали,
Да я и сам, увы, устал.
 
 
От старых слов мороз по коже,
Мы приняли, что суждено.
А что в душе? А там все то же —
Любовь, рожденная давно.
 
 
Она струною старой прозвенит,
Когда сорвусь вдруг в бездну,
Ее мотивчик будет знаменит
И свеж потом, когда исчезну.
 

Деревья

 
Вечно деревьев вершины
Тянутся к облакам.
Где-то на небе решили,
Что это склонность к стихам.
 
 
Но ведь предутренний час —
Только разведка,
Ведь улетает от нас
Каждая ветка.
 
 
Хочется знать чудеса,
Небо без дыма,
Тянет под старость в леса
Неудержимо.
 
 
Это движенье крови,
В сердце нет сходства.
В нашей к деревьям любви
Привкус сиротства.
 
 
Бьет увядания вьюга,
Я с ней погасну.
Зря мы теряем друг,
Зря!.. Понапрасну.
 

Предзимье

 
Что нам сейчас электричество,
Если такой закат?
Женщина, ваше величество,
Как говорил Булат.
 
 
Нынче в предчувствии холода
Строже лица людей,
Но пробуждаются молодо
Песни осенних дождей.
 
 
На огороде чучело
Смотрит в леса, где тьма.
Лето уже наскучило,
Скоро зима.
 

Истра

 
Жить – не впрок, стареть – тем паче,
Вот и сохну на корню,
Третий месяц я на даче
К Истре голову клоню.
 
 
А малькам вдоль шумной Истры
Трудно отыскать уют —
Как негаснущие искры,
По кривой волне снуют.
 
 
И чему учить нас может
Неумолчная вода,
Что отвесный берег гложет,
Сотрясает города?
 
 
Нынче нрав ее спокоен,
Тишина живет на дне,
Так с войны пришедший воин
Слов не любит о войне.
 

Виртуальные танцы

 
Мы движемся в глуши столицы
Вдали от праздничных ракет,
Пред нами светлые страницы,
А не парадных зал паркет.