(Флинн подошел к Артуру с карточкой, на которой была написана фамилия.
- Просто перенеси карточки, - прошептал он Артуру. - Один из наших мне показал - здесь во всех шкафчиках одинаковая одежда! Как они смогут отличить?)
...Или те, кто поступил, как он сам? Артур проследил каждый номер по всему списку, и сделал пять перемещений вместо пятнадцати.
До сих пор ему как-то не приходило в голову, что колледж может отвергнуть его. Что они могут сделать из него "дворника или что-нибудь еще", как сказал Флинн. "Да я лучше умру!" - подумал Артур, и удивился, почему от старого оборота речи, дословное значение которого давно уже стерлось, у него по спине пробежал неприятный холодок.
Шелест пластика предупредил Артура, и он перевернул две страницы. Мгновением позже гудение часов вдруг прекратилось. Артур встрепенулся и начал читать вслух с открытой страницы, присоединившись к хору голосов.
В паузе между абзацами, случайно подняв взгляд, Артур увидел, что с преподавателем произошло удивительное превращение. Он даже не переменил позы - и все-таки весь его облик стал другим. Сломалась четкая линия плеч, взгляд обрел чрезмерную жесткость, в уголках рта появилась едва заметная неприятная улыбочка. Перемены, которые произошли с преподавателем, были почти неуловимы, на них нельзя было указать пальцем и воскликнуть: "вот где главная разница!" Но теперь при виде его каждый мог поклясться, что этот человек подвержен буйным приступам плохого настроения и ему приходится общаться со своим ангелом-хранителем по нескольку раз на день.
Аудитория монотонно твердила вслух свой урок. Примерно через минуту Артур услышал, как открывается дверь, и, вытянув шею, разглядел, что в проходе между рядами появились двое. Одним из вошедших был Лодермилк. Второй, высокий, смуглокожий и темноволосый незнакомец, был до подбородка закутан в дорожный плащ. Они некоторое время молча оглядывали аудиторию, затем повернулись и вышли. Дверь за ними закрылась. Часы загудели.
Через пару минут, без всякого предупреждения, Лодермилк и незнакомец появились вновь. Часы продолжали гудеть. Преподаватель продолжал лекцию, не обратив на вошедших никакого внимания. Они стояли в проходе, смотрели и слушали, пока преподаватель не сказал "Лекция окончена", и студенты не стали двигаться к выходу. Проходя мимо, Артур услышал, как незнакомец что-то воскликнул высоким голосом. Его слова прозвучали примерно так: "Meerrum est!"
И что все это значило?!
К концу дня Артур сгорал от нетерпения обсудить с Флинном тысячу всевозможных проблем. Парень из Северна не был идеальным источником информации, но другого у Артура под рукой не было. Флинн прожил всю жизнь среди иммунных, впитывая знания о них легко и естественно, как губка.
Но когда Артур вернулся в комнату номер двенадцать, Флинна там не было. Не было в комнате и его вещей. Вообще никаких свидетельств того, что такой человек существовал.
Была уже поздняя ночь, а Френсис Лодермилк все еще не спал. Он полулежал на постели с древней печатной книгой в руках, подложив под свою старую спину три подушки.
Лодермилк поднял голову от книги, бережно закрыл ее и отложил в сторону. Он взял со столика толстую тетрадь в переплете, которая казалась почти такой же древней, как и книга. Страницы стали серыми от времени, а переплет залоснился. Лодермилк открыл тетрадь и прочел последнюю запись, сделанную шифром, который стал для него таким же привычным, как английский текст. Он потянулся за ручкой, и стал писать стремительным и четким почерком.
10413. Г. передал мне несколько страниц из старой книги, спасенных из руин публичной библиотеки в Регине. Я люблю читать отрывки из старых книг, хотя иногда это доставляет мне невыносимое огорчение. Так многое из мировой литературы для нас потеряно, что каждый отрывок бесценен! Это бумажные страницы с печатным текстом, обгоревшие по краям. Г. считает, что книга была издана около 1940 года по старому летоисчислению. Но по внутренним ссылкам в тексте я сужу, что первое издание должно было выйти гораздо раньше. Левые страницы вверху помечены "Записная книжка революционера", правые - "Человек и сверхчеловек". Г. не нашел ссылок на эти названия в библиографии, которой мы располагаем. Текст состоит из кратких высказываний и афоризмов, объединенных под такими заголовками, как "Демократия", "Империализм", "Образование". Эти страницы будут настоящим потрясением для Р. и О., которые считают, что мы - первые из людей, здраво рассуждающие о политике. Одни изречения непонятны, другие кажутся пустой игрой слов, но некоторые - это просто жемчужины! Как, например, вот это высказывание из раздела "Демократия": "Все проблемы с правительством решаются очень просто. Надо лишь изобрести достоверный антропометрический метод". Или вот еще, из "Образования": "Наилучшее воспитание получают дети, которые видят родителей такими, какие они есть. Лицемерие для воспитующего не есть добродетель". "Тот, кто подгоняет характер ребенка под шаблон, совершает убийство". Какие мудрые слова! Если бы мы только знали имя автора...
10414. Во мне все крепнет убеждение, что мы должны решить целый комплекс сложных этических проблем, правила решения которых никогда и никем не определялись. И я с каждым годом все меньше склонен считать, что основная причина бедственного положения нашего общества - в воспитании. Я нахожу подтверждения этой мысли повсюду; под слоем патины неверия и догмы в основе всего лежит одна и та же истина. Человек есть животное, способное решать проблемы. Но по существу все проблемы сводятся к проблемам морали.
10415. Много перспективных студентов в этом году. Один из них устроил мне третий из наихудших переполохов в моей жизни. Б., рожденный приемной матерью-потребительницей. Надеюсь, это последний из наших затерянных детей. Юноша подает большие надежды. Мне в самом деле кажется, что наша нынешняя молодежь умнее, выносливее и лучше старших. Если я прав, мы должны подготовиться к тому, что через четыре года у нас будет необычно много выпускников. Сегодня днем выдержал совершенно изматывающую беседу с М. по этому поводу. Как я ненавижу лгать! Это поднимает со дна моей души самое худшее, что там есть. Разумеется, он проглотил мою сказочку о тайном острове, куда мы отправляем тех студентов, которые не выдержали испытания. Если я правильно понимаю, для М. сошла бы любая байка. Итальянские иммунные, судя по всему, представляют собой наихудшую разновидность оголтелых патриотов и сторонников крайних мер. Если они выживут, то начнут истреблять своих соотечественников, пока не захватят власть - слишком поздно, с ненужной жестокостью и с неверными целями. Заметка: немедленно организовать курс латыни для перспективных студентов средиземноморского происхождения! Как чудовищно болен наш мир, и как трудно его вылечить... Психопаты, демагоги, недоумки, фанатики разных мастей. Я всегда повторял, что истинный лик вселенной видишь только тогда, когда смотришь на нее краем глаза. Мир слышал призывы убить неверного, еврея, коммуниста, негра, фашиста, белого, роялиста... Но никто не предлагал убить идиота или маньяка, прежде чем он успел наплодить детей. Мне вспоминается одна из максим Публия Сируса: "Цель оправдывает средства". Да, но только не в том случае, когда цель глупа или безумна, а средства чудовищно несоответствующи. А до сих пор они бывали только такими. Я бы хотел поговорить с этим человеком, который умер задолго до моего рождения, и сказать ему правду. "Может ли общество располагать здравым рассудком и мудростью, если его члены лишены и того, и другого?" - спросил бы я его. "Нас больше занимает селекция овощей, чем селекция человека. Так, может, мы заслуживаем того, что получили?"
11. КАКАЯ ГАДОСТЬ ВАС ВИДЕТЬ!
Расписание занятий Артура на понедельник гласило:
9:00 Священная физика I Физика I (ПП)
10:00 Торговая философия I Мнемоника (ПП)
11:00 Физкультура Физкультура
13:00 Торговая история I Современная история I
14:00 Священная математика I Алгебра I
15:00 Психология потребителя I Психология I
Правой половины расписания в письменном виде не существовало, ее нужно было помнить. Зато левая половина существовала исключительно на бумаге. Артур должен был вызубрить на память все материалы официального курса в свободное время, и при необходимости уметь прочитать их наизусть. (Спасибо Бесконечности за мнемонику!)
Лекции по физике и мнемонике проходили подпольно. Артур уже знал, что в колледже работает и учится по крайней мере вдвое больше людей, чем значилось официально. Практически все по-настоящему важные события жизни колледжа происходили в потайных подземных помещениях со звукоизолирующими стенами. Все занятия, которые требовали нестандартного оборудования, обозначались "ПП". Подпольно проводились и те занятия, которые делали невозможными для открытого проведения опотровские ограничения для женщин, как то - упражнения в наготе (среда), святотатство I (четверг) и сексуальная гигиена (пятница).
Сотни студентов жили тоже под землей, в подземных спальнях и "пещерах". Тайная часть колледжа располагала собственной электростанцией, системой воздухоснабжения, складами, гимнастическими залами, офисами и комнатами для отдыха. Наверху всегда находилось достаточно людей, чтобы заполнять аудитории и создавать видимость стандартного учебного заведения Опотра. Однако настоящий колледж был все-таки внизу, под землей.
После обеда в четвертый понедельник своего пребывания в колледже Артур торопливо пересек двор, вошел в спальный корпус и через потайную дверь спустился по лестнице вниз. Теоретически сейчас было его свободное время - до отбоя, когда погаснет свет и голоса в наушниках станут накачивать информацией его спящий мозг. Практически, как обнаружил Артур, его "свободное" время было занято и расписано до последней минутки.
Под землей все было иначе. Несообразно строгая дисциплина для первокурсников соблюдалась совсем не так дотошно. Старшекурсники были внизу просто студентами, и можно было обращаться к ним по именам. Даже с преподавателями нужно было себя вести вежливо, но и только, без малейшего подобострастия. Отличалось все - кроме системы взысканий.
Теперь, когда мебель старшекурсников была перетащена три раза подряд, заработанные наверху взыскания следовало отрабатывать под землей. Существовали взыскания за неряшливую комнату и за неряшливую мысль. Время, которое ты тратил на мытье полов и уход за механизмами, не могло быть использовано на подготовку к завтрашним занятиям. А если ты оказывался плохо готов к занятиям, это влекло за собой очередные взыскания.
Артур обратил внимание, что новички, которые попались в этот порочный круг, очень быстро куда-то исчезали. Он не позволял себе над этим задумываться, но когда все-таки задумывался, ему почему-то становилось страшно. Так что Артур не давал себе ни минутки отдыха. Он все время что-то делал, куда-то спешил.
У входа в библиотеку он разминулся с Родом Кимброу, беседующим с хорошенькой второкурсницей. Кимброу стал его соседом по комнате вместо исчезнувшего Флинна. Как и Флинн, он происходил из семьи иммунных, принадлежащих к классу администраторов. На этом сходство заканчивалось. Флинн, если бы он продержался до сих пор, несомненно оказался бы одним из худших студентов курса. Кимброу был одним из лучших, на несколько порядков лучше Артура.
Он мимоходом глянул на Артура и приветственно взмахнул рукой.
- Увидимся в клубе?
Артур кивнул и продолжал свой путь, перебирая в уме все, что ему надлежало еще сделать сегодня. Подготовиться к утреннему занятию по биологии, тема - тиксотропия. Лабораторная по физике - фотографирование напряжений. Выучить по одной главе из учебников истории, древней литературы и психологии. Отработка взысканий, два часа мытья коридоров... или что там еще приберег для него распорядитель работ. Вполне возможно, что сегодня будет учебная тревога. А, может, и пронесет. И еще клуб.
Посещение общественных клубов было совершенно добровольным. Собственно говоря, стать членом клуба было не так-то просто. Но один час безупречного поведения в клубе заменял трехчасовую отработку взысканий. Новички могли вступать в шесть из существующих клубов: опотровский, еторговский, консиндский, икс-один, икс-два и икс-три. Кимброу состоял во всех шести, и, начиная со второй недели своего пребывания в колледже, ни одного часа не драил коридоры.
Артур хорошо справлялся в опотровском клубе, чуть похуже - в еторговском, и терпимо в консиндском. Но этого было мало. За ошибки в клубе тоже назначались взыскания, и он никак не мог выйти на нули. Артур подал заявление в икс-один и сдал экзамен. Сегодня его ждал первый вечер в этом клубе.
Артур нырнул в комнатушку, которую они в этом месяце делили в Кимброу. Он принял душ, натянул чистый джемпер, причесался, бросил взгляд на часы и побежал дальше.
Клуб икс-один проводил заседания в нескольких смежных комнатах в конце коридора L. Артур нашел в раздевалке шкафчик, на котором была карточка с его фамилией, и переоделся в обтягивающие синие рейтузы и прилегающую тунику с пышными рукавами. Поверх он накинул грязную, драную дерюгу, которая свисала до щиколоток, закрывая и рейтузы, и тунику. Часы, бумажник и другие причиндалы Артур распихал по карманам. Он перебрал в уме все пункты инструкции, чтобы удостовериться, что все сделал правильно, сгорбил плечи и открыл дверь.
Хозяйка клуба, девушка крепкого телосложения в апельсиновом парике, двинулась навстречу, чтобы приветствовать Артура.
- Какая гадость вас видеть! - воскликнула она, и плюнула ему под ноги.
Артур вздохнул с облегчением. Такое приветствие означало, что сегодня - обычный вечер, и церемонии будут попроще. Он произвел ответный плевок, и хозяйка, зажав пальцами нос, повела его на середину просторной комнаты.
Члены клуба светски рыгали, когда они проходили мимо.
- Сопля, - представила хозяйка Артура. Это будет его именем до конца вечера. - Никчемный человек, и может в любой момент помереть. Не обращайте на него ни малейшего внимания. Сопля, вот сэр Грязища, избегайте его... (серьезный второкурсник огромного роста, которого Артур встречал наверху) ...леди Неряха... (высокая брюнетка) ...сэр Жабья морда... сэр Болячка... леди Гниль... патер Гнойник... сквайр Вонючка... мисс Выгребная яма и ее матушка мадам Грязный зад...
Каждый раз, когда ему кого-то представляли, Артур кашлял или отхаркивался, как того требовали правила этикета. Наконец его усадили рядом с двумя второкурсницами в апельсиновых париках, которых звали леди Плесень и мадам Понос. Кимброу на противоположной стороне комнаты беседовал с той же самой девушкой, с которой Артур его видел в коридоре.
- Я слыхала, ваше здоровье все ухудшается? - вежливо поинтересовалась мадам Понос.
- Могу умереть прямо сегодня, - сымпровизировал Артур. - Я даже не хотел приходить сюда...
- Ах ты здоровый поросенок! - возмутилась мадам Понос и бросила в Артура оранжевый кружок, который приклеился к его дерюге. Это означало одно взыскание. - Попробуй еще раз.
Артур слишком поздно понял, что его ответ был неприлично хвастливым. Правила вежливости допускают говорить такие вещи только о других.
- Ээ... мое здоровье ничуть не изменилось. - Артуру показалось, что леди Плесень тоже потянулась за оранжевым кружком, и он торопливо добавил:
- С вашей стороны просто отвратительно об этом спрашивать.
Леди Плесень расслабилась.
- А как ваша семья? Кто-нибудь еще держится на ногах?
Интересно, что надо говорить о родственниках? Какой из ответов будет хвастовством? Нужный раздел правил поведения упрямо не желал вспоминаться.
- У дяди хандра, а у сестры выпали все зубы. В остальном все прекрасно.
Шлеп! Еще один оранжевый знак. Два взыскания - а за час, проведенный в клубе, с Артура снималось всего пять.
- То есть я хотел сказать, что мы все сравнительно здоровы...
После этого у Артура стало получаться лучше.
- Чем вы занимаетесь, Сопля?
Ответ на этот вопрос был приведен в инструкции в качестве примера, и Артур знал его наизусть.
- Играю в теннис, езжу верхом, хожу на танцы.
Девушки вежливо захрюкали.
- Неужели вы никогда не отдыхаете?
- Конечно, отдыхаю. Десять часов в день. Я чищу канализацию.
- Ка-акая прелесть!
Артур прошел через вступительную беседу, не заработав больше ни одного взыскания, и теперь мог свободно слушать, как леди Плесень, мадам Понос, сэр Раскоряка и сквайр Вонючка ведут беседу. Разговор был ему на три четверти непонятен. В нем упоминалось множество вещей и мест, о которых в инструкции и речи не было. Беседующие вежливо обращались к Артуру время от времени, но, как правило, он должен был только сказать "Да, разумеется", или кашлянуть, или рыгнуть.
Потом хозяйка клуба и ее помощники, церемонно бранясь, обнесли присутствующих угощением. Крошечное хрупкое печенье было покрыто черной глазурью, чтобы выглядеть сгоревшим. Прохладительный напиток в высоких стаканах имел превосходный вкус, но с виду был похож на зеленовато-черные помои с омерзительной грязной пеной. Артур ел и пил вместе со всеми, вежливо стеная и плюясь. Потом тарелки были разбиты, а члены клуба расселись по-другому и продолжали светские беседы. Откуда-то возник Кимброу и сел рядом с Артуром.
- Который час, Сопля?
Артур и сам хотел бы знать, который час. Он машинально бросил взгляд на часы на стене, но они были занавешены. Гудение часов можно было расслышать и через ткань, а вот циферблата видно не было. Артур вспомнил, что у него есть часы в кармане, и вынул их.
- Семнадцать двадцать.
Он убрал часы в карман, и тут прикусил губу, потому что вспомнил. Поздно! "...любую личную собственность, которая была продемонстрирована при всех, надлежит уничтожить или изуродовать". Хозяйка и ее заместители наблюдали за всем, что происходит. Артур и моргнуть не успел, а в него уже летел очередной оранжевый кружок. Шлеп!
Артур яростно выхватил часы, бросил на пол и принялся прыгать на них, приговаривая: "Грязные часы! Дрянные часы! Вонючие часы! Дебильные часы!", пока тонкая скорлупка не треснула, стекло не вывалилось наружу, и весь механизм не превратился в бесформенную лепешку. Кимброу тем временем ушел. Артур проводил его мрачным взглядом, но тот только ухмыльнулся, прикрывая рот ладонью.
Ну не везло Артуру сегодня вечером. Позже, когда патер Гнойник завел молитву ("Благодарим Тебя, о Наинижайший, за все Твои проклятия. Не отвращай от нас Твой злобный взор. Пусть Твоя чернота окутает наши следы..."), Артур случайно заметил, как Кимброу вместе со своей девушкой выбирается из комнаты. Незамеченные бдительной хозяйкой, они скрылись в одной из потайных комнат. Артур ощутил такую ревность, что позабыл думать обо всем, и рассеянно рыгнул в тот момент, когда все остальные плевали. Шлеп! Еще одно взыскание.
Он покинул клуб с четырьмя оранжевыми кружками на дерюге. Четыре взыскания из пяти. Это означало, что он потратил час, чтобы освободиться от отработки на тридцать шесть минут.
Не так плохо для начала. Могло быть хуже. Но почему у Кимброу всегда все выходит лучше?
- Мой дорогой Френсис! - экспансивно воскликнул Мильоцциус, беря обе руки Лодермилка в свои. - Я так счастлив вашему возвращению! Была ли поездка трудной? Вы выглядите усталым. Давайте присядем.
- О нет, нет, - запротестовал Лодермилк. - Это большая любезность с вашей стороны. Я ничуть не устал. Я был в отчаянии, что приходится покинуть вас, Эзиус. Но вы же понимаете, что моя поездка была вызвана соображениями чрезвычайной необходимости.
- Ну конечно же! Я все прекрасно понимаю, вам нет нужды извиняться. Вы крайне добры ко мне. Ваш сотрудник мистер Хови прекрасно помогал мне в ваше отсутствие.
Лодермилк нахмурился.
- Хови? Мой дорогой Эзиус, неужели декан Флинт не показал вам колледж?
- О нет. Декан объяснил мне, что он необычайно занят в этом месяце. Однако мистер Хови - очень обаятельный молодой человек.
- Да, я его знаю. Но он даже не сотрудник колледжа, он студент. Признаться, я очень недоволен, Эзиус. Я определенно распорядился, чтобы в мое отсутствие о вас заботился декан Флинт.
У Мильоцциуса был покаянный вид.
- О, Френсис, я вас умоляю. Разумеется, в своих внутренних делах вы должны поступать, как считаете должным. Но я никоим образом не желаю, чтобы из-за меня у декана Флинта были неприятности.
- Да, да, Эзиус. Хорошо, оставим эту тему. Как бы то ни было, я считаю, что вы были весьма терпеливы, удовлетворившись в качестве гида мистером Хови. Должно быть, у вас осталось много вопросов, на которые он не смог ответить?
- Да! - воскликнул Мильоцциус, моментально забыв мистера Хови. - Есть одна вещь, которая в высшей степени интересует меня, Френсис. Я пребываю в полном недоумении. Вот уже месяц, как я знакомлюсь с вашим колледжем, и до сих пор не понял, чему вы учите студентов?
- Чему мы их учим? - переспросил Лодермилк, наморщив лоб.
- Какой философии? Другими словами - во что вы верите?
Лодермилк досадливо поцокал языком.
- Хоть вы и просите меня не принимать такие вопросы близко к сердцу, Эзиус, это становится все хуже и хуже. Разве Хови не водил вас на философские семинары?
Мильоцциус невольно скривился.
- Да, водил. Семинары, дискуссионные группы... Болтовня за чаем. Каждый говорит что-то свое, и зачастую совершеннейшую дичь. Не понимаю, почему вы разрешаете... - Он оборвал себя на полуслове. - Впрочем, прошу меня простить - вероятно, я не понял... Как?! Неужели вы хотите сказать, что это все?!
Лодермилк утвердительно кивнул.
- Но все же, - сказал Мильоцциус, - должна быть какая-то центральная точка зрения, официальная доктрина...
- Нет-нет, - быстро сказал Лодермилк. - Теперь я понял, куда вы клоните. Боюсь, что вы сочтете наши взгляды очень примитивными, и все же... В мире существует так много различных взглядов, так много теорий человеческого поведения, что мы никогда не считали себя вправе решить, что одна из них верна, а остальные лгут. Возможно, одна из тех теорий, которые нам известны, соответствует действительности. Пока мы не уверены, было бы серьезной ошибкой отсечь...
- Очень хорошо, очень благоразумно, - пробормотал Мильоцциус. - И все же поддерживать этого профессора Бамбургера с его...
- Говорю вам по секрету, - честно сказал Лодермилк, - тут я с вами согласен. Но теперь вы видите, какая проблема перед нами стоит. Когда появится та самая, единственно верная система, все остальные исчезнут под ее натиском. Но до тех пор мы должны предоставить равные возможности всем точкам зрения... Кстати сказать, Эзиус, я не вправе настаивать - но, возможно, итальянские иммунные располагают какими-то теориями, которые не представлены в нашем колледже...
- О да, разумеется, - сказал Мильоцциус с некоторым сомнением. - Я не упоминал об этом до сих пор - уверяю вас! - только потому, что это казалось мне неуместным. Я полагал, что вам может не понравиться...
- Я вас понимаю. Нам всем приходится быть осторожными. Но я хотел спросить, Эзиус, не могли бы вы провести для наших студентов небольшой семинар? Или несколько неформальных собраний?
- И вы мне позволите?!
- Дорогой мой Эзиус, вы окажете нам честь! Кто знает, возможно, ваша система и есть та самая единственно верная, которую мы ищем.
Лицо Мильоцциуса стало серьезным.
- Так оно и есть, - торжественно произнес он.
10441. Давно хочу осуществить один дерзкий эксперимент, вот только храбрости не хватает. Я хотел бы, когда в следующий раз поеду официальным представителем на Летнюю ярмарку или другое столь же серьезное мероприятие, подняться на помост и на виду у всех потребителей показать язык Торговой марке. Я почти убежден, что никто из них не поверит собственным глазам. А если кто-то и поверит, то остальные решат, что он демон. Он, а не я. О забавнейший из человеческих талантов: умение обманывать самого себя! (И как долго и трудно нужно напрягать ум, чтобы научиться видеть вещи такими, какие они есть). Я думаю, что невозможно лишить человека свойства обманываться, не уничтожив при этом соседнего таланта - творческого воображения. Человек гораздо яростнее борется за нечто невиданное, неслыханное, неощутимое и вовсе абсурдное, чем за видимое, слышимое, ощутимое и имеющее конкретный смысл. Человеку всегда хочется подарить молодому поколению Нечто, во что можно верить. Что угодно. Хоть что-нибудь. Вот только подарок этот - наживка, под которой неизменно скрывается крючок.
10442. По-прежнему нет подтверждения слухам о незаконном использовании аналоговых машин. А слухи странно устойчивы. Нельзя отмахиваться от них, принимая за фантазии о желаемом. Но я спрашиваю себя: как просочился самый первый слух, если он соответствует действительности? Нужно проследить все ниточки, ведущие ко всем случаям "одержимости" в высших классах за последний год.
10443. Никак не соберусь с духом, чтобы это записать. Наконец стало понятным отсутствие А.С. Мы серьезно опасались, что она была схвачена еторговской охраной во время моего последнего визита в Дариен. Вчера рано утром ее тело было найдено в обломках коптера в Уолтхемском заповеднике к северу от Бетлехема. Судя по всему, она пыталась добраться до Гринфилда. Разумеется, мы не могли потребовать ее тело. Г. ужасно подавлен. Держится неестественно спокойно. Меня очень волнует его состояние.
- Просто перенеси карточки, - прошептал он Артуру. - Один из наших мне показал - здесь во всех шкафчиках одинаковая одежда! Как они смогут отличить?)
...Или те, кто поступил, как он сам? Артур проследил каждый номер по всему списку, и сделал пять перемещений вместо пятнадцати.
До сих пор ему как-то не приходило в голову, что колледж может отвергнуть его. Что они могут сделать из него "дворника или что-нибудь еще", как сказал Флинн. "Да я лучше умру!" - подумал Артур, и удивился, почему от старого оборота речи, дословное значение которого давно уже стерлось, у него по спине пробежал неприятный холодок.
Шелест пластика предупредил Артура, и он перевернул две страницы. Мгновением позже гудение часов вдруг прекратилось. Артур встрепенулся и начал читать вслух с открытой страницы, присоединившись к хору голосов.
В паузе между абзацами, случайно подняв взгляд, Артур увидел, что с преподавателем произошло удивительное превращение. Он даже не переменил позы - и все-таки весь его облик стал другим. Сломалась четкая линия плеч, взгляд обрел чрезмерную жесткость, в уголках рта появилась едва заметная неприятная улыбочка. Перемены, которые произошли с преподавателем, были почти неуловимы, на них нельзя было указать пальцем и воскликнуть: "вот где главная разница!" Но теперь при виде его каждый мог поклясться, что этот человек подвержен буйным приступам плохого настроения и ему приходится общаться со своим ангелом-хранителем по нескольку раз на день.
Аудитория монотонно твердила вслух свой урок. Примерно через минуту Артур услышал, как открывается дверь, и, вытянув шею, разглядел, что в проходе между рядами появились двое. Одним из вошедших был Лодермилк. Второй, высокий, смуглокожий и темноволосый незнакомец, был до подбородка закутан в дорожный плащ. Они некоторое время молча оглядывали аудиторию, затем повернулись и вышли. Дверь за ними закрылась. Часы загудели.
Через пару минут, без всякого предупреждения, Лодермилк и незнакомец появились вновь. Часы продолжали гудеть. Преподаватель продолжал лекцию, не обратив на вошедших никакого внимания. Они стояли в проходе, смотрели и слушали, пока преподаватель не сказал "Лекция окончена", и студенты не стали двигаться к выходу. Проходя мимо, Артур услышал, как незнакомец что-то воскликнул высоким голосом. Его слова прозвучали примерно так: "Meerrum est!"
И что все это значило?!
К концу дня Артур сгорал от нетерпения обсудить с Флинном тысячу всевозможных проблем. Парень из Северна не был идеальным источником информации, но другого у Артура под рукой не было. Флинн прожил всю жизнь среди иммунных, впитывая знания о них легко и естественно, как губка.
Но когда Артур вернулся в комнату номер двенадцать, Флинна там не было. Не было в комнате и его вещей. Вообще никаких свидетельств того, что такой человек существовал.
Была уже поздняя ночь, а Френсис Лодермилк все еще не спал. Он полулежал на постели с древней печатной книгой в руках, подложив под свою старую спину три подушки.
Лодермилк поднял голову от книги, бережно закрыл ее и отложил в сторону. Он взял со столика толстую тетрадь в переплете, которая казалась почти такой же древней, как и книга. Страницы стали серыми от времени, а переплет залоснился. Лодермилк открыл тетрадь и прочел последнюю запись, сделанную шифром, который стал для него таким же привычным, как английский текст. Он потянулся за ручкой, и стал писать стремительным и четким почерком.
10413. Г. передал мне несколько страниц из старой книги, спасенных из руин публичной библиотеки в Регине. Я люблю читать отрывки из старых книг, хотя иногда это доставляет мне невыносимое огорчение. Так многое из мировой литературы для нас потеряно, что каждый отрывок бесценен! Это бумажные страницы с печатным текстом, обгоревшие по краям. Г. считает, что книга была издана около 1940 года по старому летоисчислению. Но по внутренним ссылкам в тексте я сужу, что первое издание должно было выйти гораздо раньше. Левые страницы вверху помечены "Записная книжка революционера", правые - "Человек и сверхчеловек". Г. не нашел ссылок на эти названия в библиографии, которой мы располагаем. Текст состоит из кратких высказываний и афоризмов, объединенных под такими заголовками, как "Демократия", "Империализм", "Образование". Эти страницы будут настоящим потрясением для Р. и О., которые считают, что мы - первые из людей, здраво рассуждающие о политике. Одни изречения непонятны, другие кажутся пустой игрой слов, но некоторые - это просто жемчужины! Как, например, вот это высказывание из раздела "Демократия": "Все проблемы с правительством решаются очень просто. Надо лишь изобрести достоверный антропометрический метод". Или вот еще, из "Образования": "Наилучшее воспитание получают дети, которые видят родителей такими, какие они есть. Лицемерие для воспитующего не есть добродетель". "Тот, кто подгоняет характер ребенка под шаблон, совершает убийство". Какие мудрые слова! Если бы мы только знали имя автора...
10414. Во мне все крепнет убеждение, что мы должны решить целый комплекс сложных этических проблем, правила решения которых никогда и никем не определялись. И я с каждым годом все меньше склонен считать, что основная причина бедственного положения нашего общества - в воспитании. Я нахожу подтверждения этой мысли повсюду; под слоем патины неверия и догмы в основе всего лежит одна и та же истина. Человек есть животное, способное решать проблемы. Но по существу все проблемы сводятся к проблемам морали.
10415. Много перспективных студентов в этом году. Один из них устроил мне третий из наихудших переполохов в моей жизни. Б., рожденный приемной матерью-потребительницей. Надеюсь, это последний из наших затерянных детей. Юноша подает большие надежды. Мне в самом деле кажется, что наша нынешняя молодежь умнее, выносливее и лучше старших. Если я прав, мы должны подготовиться к тому, что через четыре года у нас будет необычно много выпускников. Сегодня днем выдержал совершенно изматывающую беседу с М. по этому поводу. Как я ненавижу лгать! Это поднимает со дна моей души самое худшее, что там есть. Разумеется, он проглотил мою сказочку о тайном острове, куда мы отправляем тех студентов, которые не выдержали испытания. Если я правильно понимаю, для М. сошла бы любая байка. Итальянские иммунные, судя по всему, представляют собой наихудшую разновидность оголтелых патриотов и сторонников крайних мер. Если они выживут, то начнут истреблять своих соотечественников, пока не захватят власть - слишком поздно, с ненужной жестокостью и с неверными целями. Заметка: немедленно организовать курс латыни для перспективных студентов средиземноморского происхождения! Как чудовищно болен наш мир, и как трудно его вылечить... Психопаты, демагоги, недоумки, фанатики разных мастей. Я всегда повторял, что истинный лик вселенной видишь только тогда, когда смотришь на нее краем глаза. Мир слышал призывы убить неверного, еврея, коммуниста, негра, фашиста, белого, роялиста... Но никто не предлагал убить идиота или маньяка, прежде чем он успел наплодить детей. Мне вспоминается одна из максим Публия Сируса: "Цель оправдывает средства". Да, но только не в том случае, когда цель глупа или безумна, а средства чудовищно несоответствующи. А до сих пор они бывали только такими. Я бы хотел поговорить с этим человеком, который умер задолго до моего рождения, и сказать ему правду. "Может ли общество располагать здравым рассудком и мудростью, если его члены лишены и того, и другого?" - спросил бы я его. "Нас больше занимает селекция овощей, чем селекция человека. Так, может, мы заслуживаем того, что получили?"
11. КАКАЯ ГАДОСТЬ ВАС ВИДЕТЬ!
Расписание занятий Артура на понедельник гласило:
9:00 Священная физика I Физика I (ПП)
10:00 Торговая философия I Мнемоника (ПП)
11:00 Физкультура Физкультура
13:00 Торговая история I Современная история I
14:00 Священная математика I Алгебра I
15:00 Психология потребителя I Психология I
Правой половины расписания в письменном виде не существовало, ее нужно было помнить. Зато левая половина существовала исключительно на бумаге. Артур должен был вызубрить на память все материалы официального курса в свободное время, и при необходимости уметь прочитать их наизусть. (Спасибо Бесконечности за мнемонику!)
Лекции по физике и мнемонике проходили подпольно. Артур уже знал, что в колледже работает и учится по крайней мере вдвое больше людей, чем значилось официально. Практически все по-настоящему важные события жизни колледжа происходили в потайных подземных помещениях со звукоизолирующими стенами. Все занятия, которые требовали нестандартного оборудования, обозначались "ПП". Подпольно проводились и те занятия, которые делали невозможными для открытого проведения опотровские ограничения для женщин, как то - упражнения в наготе (среда), святотатство I (четверг) и сексуальная гигиена (пятница).
Сотни студентов жили тоже под землей, в подземных спальнях и "пещерах". Тайная часть колледжа располагала собственной электростанцией, системой воздухоснабжения, складами, гимнастическими залами, офисами и комнатами для отдыха. Наверху всегда находилось достаточно людей, чтобы заполнять аудитории и создавать видимость стандартного учебного заведения Опотра. Однако настоящий колледж был все-таки внизу, под землей.
После обеда в четвертый понедельник своего пребывания в колледже Артур торопливо пересек двор, вошел в спальный корпус и через потайную дверь спустился по лестнице вниз. Теоретически сейчас было его свободное время - до отбоя, когда погаснет свет и голоса в наушниках станут накачивать информацией его спящий мозг. Практически, как обнаружил Артур, его "свободное" время было занято и расписано до последней минутки.
Под землей все было иначе. Несообразно строгая дисциплина для первокурсников соблюдалась совсем не так дотошно. Старшекурсники были внизу просто студентами, и можно было обращаться к ним по именам. Даже с преподавателями нужно было себя вести вежливо, но и только, без малейшего подобострастия. Отличалось все - кроме системы взысканий.
Теперь, когда мебель старшекурсников была перетащена три раза подряд, заработанные наверху взыскания следовало отрабатывать под землей. Существовали взыскания за неряшливую комнату и за неряшливую мысль. Время, которое ты тратил на мытье полов и уход за механизмами, не могло быть использовано на подготовку к завтрашним занятиям. А если ты оказывался плохо готов к занятиям, это влекло за собой очередные взыскания.
Артур обратил внимание, что новички, которые попались в этот порочный круг, очень быстро куда-то исчезали. Он не позволял себе над этим задумываться, но когда все-таки задумывался, ему почему-то становилось страшно. Так что Артур не давал себе ни минутки отдыха. Он все время что-то делал, куда-то спешил.
У входа в библиотеку он разминулся с Родом Кимброу, беседующим с хорошенькой второкурсницей. Кимброу стал его соседом по комнате вместо исчезнувшего Флинна. Как и Флинн, он происходил из семьи иммунных, принадлежащих к классу администраторов. На этом сходство заканчивалось. Флинн, если бы он продержался до сих пор, несомненно оказался бы одним из худших студентов курса. Кимброу был одним из лучших, на несколько порядков лучше Артура.
Он мимоходом глянул на Артура и приветственно взмахнул рукой.
- Увидимся в клубе?
Артур кивнул и продолжал свой путь, перебирая в уме все, что ему надлежало еще сделать сегодня. Подготовиться к утреннему занятию по биологии, тема - тиксотропия. Лабораторная по физике - фотографирование напряжений. Выучить по одной главе из учебников истории, древней литературы и психологии. Отработка взысканий, два часа мытья коридоров... или что там еще приберег для него распорядитель работ. Вполне возможно, что сегодня будет учебная тревога. А, может, и пронесет. И еще клуб.
Посещение общественных клубов было совершенно добровольным. Собственно говоря, стать членом клуба было не так-то просто. Но один час безупречного поведения в клубе заменял трехчасовую отработку взысканий. Новички могли вступать в шесть из существующих клубов: опотровский, еторговский, консиндский, икс-один, икс-два и икс-три. Кимброу состоял во всех шести, и, начиная со второй недели своего пребывания в колледже, ни одного часа не драил коридоры.
Артур хорошо справлялся в опотровском клубе, чуть похуже - в еторговском, и терпимо в консиндском. Но этого было мало. За ошибки в клубе тоже назначались взыскания, и он никак не мог выйти на нули. Артур подал заявление в икс-один и сдал экзамен. Сегодня его ждал первый вечер в этом клубе.
Артур нырнул в комнатушку, которую они в этом месяце делили в Кимброу. Он принял душ, натянул чистый джемпер, причесался, бросил взгляд на часы и побежал дальше.
Клуб икс-один проводил заседания в нескольких смежных комнатах в конце коридора L. Артур нашел в раздевалке шкафчик, на котором была карточка с его фамилией, и переоделся в обтягивающие синие рейтузы и прилегающую тунику с пышными рукавами. Поверх он накинул грязную, драную дерюгу, которая свисала до щиколоток, закрывая и рейтузы, и тунику. Часы, бумажник и другие причиндалы Артур распихал по карманам. Он перебрал в уме все пункты инструкции, чтобы удостовериться, что все сделал правильно, сгорбил плечи и открыл дверь.
Хозяйка клуба, девушка крепкого телосложения в апельсиновом парике, двинулась навстречу, чтобы приветствовать Артура.
- Какая гадость вас видеть! - воскликнула она, и плюнула ему под ноги.
Артур вздохнул с облегчением. Такое приветствие означало, что сегодня - обычный вечер, и церемонии будут попроще. Он произвел ответный плевок, и хозяйка, зажав пальцами нос, повела его на середину просторной комнаты.
Члены клуба светски рыгали, когда они проходили мимо.
- Сопля, - представила хозяйка Артура. Это будет его именем до конца вечера. - Никчемный человек, и может в любой момент помереть. Не обращайте на него ни малейшего внимания. Сопля, вот сэр Грязища, избегайте его... (серьезный второкурсник огромного роста, которого Артур встречал наверху) ...леди Неряха... (высокая брюнетка) ...сэр Жабья морда... сэр Болячка... леди Гниль... патер Гнойник... сквайр Вонючка... мисс Выгребная яма и ее матушка мадам Грязный зад...
Каждый раз, когда ему кого-то представляли, Артур кашлял или отхаркивался, как того требовали правила этикета. Наконец его усадили рядом с двумя второкурсницами в апельсиновых париках, которых звали леди Плесень и мадам Понос. Кимброу на противоположной стороне комнаты беседовал с той же самой девушкой, с которой Артур его видел в коридоре.
- Я слыхала, ваше здоровье все ухудшается? - вежливо поинтересовалась мадам Понос.
- Могу умереть прямо сегодня, - сымпровизировал Артур. - Я даже не хотел приходить сюда...
- Ах ты здоровый поросенок! - возмутилась мадам Понос и бросила в Артура оранжевый кружок, который приклеился к его дерюге. Это означало одно взыскание. - Попробуй еще раз.
Артур слишком поздно понял, что его ответ был неприлично хвастливым. Правила вежливости допускают говорить такие вещи только о других.
- Ээ... мое здоровье ничуть не изменилось. - Артуру показалось, что леди Плесень тоже потянулась за оранжевым кружком, и он торопливо добавил:
- С вашей стороны просто отвратительно об этом спрашивать.
Леди Плесень расслабилась.
- А как ваша семья? Кто-нибудь еще держится на ногах?
Интересно, что надо говорить о родственниках? Какой из ответов будет хвастовством? Нужный раздел правил поведения упрямо не желал вспоминаться.
- У дяди хандра, а у сестры выпали все зубы. В остальном все прекрасно.
Шлеп! Еще один оранжевый знак. Два взыскания - а за час, проведенный в клубе, с Артура снималось всего пять.
- То есть я хотел сказать, что мы все сравнительно здоровы...
После этого у Артура стало получаться лучше.
- Чем вы занимаетесь, Сопля?
Ответ на этот вопрос был приведен в инструкции в качестве примера, и Артур знал его наизусть.
- Играю в теннис, езжу верхом, хожу на танцы.
Девушки вежливо захрюкали.
- Неужели вы никогда не отдыхаете?
- Конечно, отдыхаю. Десять часов в день. Я чищу канализацию.
- Ка-акая прелесть!
Артур прошел через вступительную беседу, не заработав больше ни одного взыскания, и теперь мог свободно слушать, как леди Плесень, мадам Понос, сэр Раскоряка и сквайр Вонючка ведут беседу. Разговор был ему на три четверти непонятен. В нем упоминалось множество вещей и мест, о которых в инструкции и речи не было. Беседующие вежливо обращались к Артуру время от времени, но, как правило, он должен был только сказать "Да, разумеется", или кашлянуть, или рыгнуть.
Потом хозяйка клуба и ее помощники, церемонно бранясь, обнесли присутствующих угощением. Крошечное хрупкое печенье было покрыто черной глазурью, чтобы выглядеть сгоревшим. Прохладительный напиток в высоких стаканах имел превосходный вкус, но с виду был похож на зеленовато-черные помои с омерзительной грязной пеной. Артур ел и пил вместе со всеми, вежливо стеная и плюясь. Потом тарелки были разбиты, а члены клуба расселись по-другому и продолжали светские беседы. Откуда-то возник Кимброу и сел рядом с Артуром.
- Который час, Сопля?
Артур и сам хотел бы знать, который час. Он машинально бросил взгляд на часы на стене, но они были занавешены. Гудение часов можно было расслышать и через ткань, а вот циферблата видно не было. Артур вспомнил, что у него есть часы в кармане, и вынул их.
- Семнадцать двадцать.
Он убрал часы в карман, и тут прикусил губу, потому что вспомнил. Поздно! "...любую личную собственность, которая была продемонстрирована при всех, надлежит уничтожить или изуродовать". Хозяйка и ее заместители наблюдали за всем, что происходит. Артур и моргнуть не успел, а в него уже летел очередной оранжевый кружок. Шлеп!
Артур яростно выхватил часы, бросил на пол и принялся прыгать на них, приговаривая: "Грязные часы! Дрянные часы! Вонючие часы! Дебильные часы!", пока тонкая скорлупка не треснула, стекло не вывалилось наружу, и весь механизм не превратился в бесформенную лепешку. Кимброу тем временем ушел. Артур проводил его мрачным взглядом, но тот только ухмыльнулся, прикрывая рот ладонью.
Ну не везло Артуру сегодня вечером. Позже, когда патер Гнойник завел молитву ("Благодарим Тебя, о Наинижайший, за все Твои проклятия. Не отвращай от нас Твой злобный взор. Пусть Твоя чернота окутает наши следы..."), Артур случайно заметил, как Кимброу вместе со своей девушкой выбирается из комнаты. Незамеченные бдительной хозяйкой, они скрылись в одной из потайных комнат. Артур ощутил такую ревность, что позабыл думать обо всем, и рассеянно рыгнул в тот момент, когда все остальные плевали. Шлеп! Еще одно взыскание.
Он покинул клуб с четырьмя оранжевыми кружками на дерюге. Четыре взыскания из пяти. Это означало, что он потратил час, чтобы освободиться от отработки на тридцать шесть минут.
Не так плохо для начала. Могло быть хуже. Но почему у Кимброу всегда все выходит лучше?
- Мой дорогой Френсис! - экспансивно воскликнул Мильоцциус, беря обе руки Лодермилка в свои. - Я так счастлив вашему возвращению! Была ли поездка трудной? Вы выглядите усталым. Давайте присядем.
- О нет, нет, - запротестовал Лодермилк. - Это большая любезность с вашей стороны. Я ничуть не устал. Я был в отчаянии, что приходится покинуть вас, Эзиус. Но вы же понимаете, что моя поездка была вызвана соображениями чрезвычайной необходимости.
- Ну конечно же! Я все прекрасно понимаю, вам нет нужды извиняться. Вы крайне добры ко мне. Ваш сотрудник мистер Хови прекрасно помогал мне в ваше отсутствие.
Лодермилк нахмурился.
- Хови? Мой дорогой Эзиус, неужели декан Флинт не показал вам колледж?
- О нет. Декан объяснил мне, что он необычайно занят в этом месяце. Однако мистер Хови - очень обаятельный молодой человек.
- Да, я его знаю. Но он даже не сотрудник колледжа, он студент. Признаться, я очень недоволен, Эзиус. Я определенно распорядился, чтобы в мое отсутствие о вас заботился декан Флинт.
У Мильоцциуса был покаянный вид.
- О, Френсис, я вас умоляю. Разумеется, в своих внутренних делах вы должны поступать, как считаете должным. Но я никоим образом не желаю, чтобы из-за меня у декана Флинта были неприятности.
- Да, да, Эзиус. Хорошо, оставим эту тему. Как бы то ни было, я считаю, что вы были весьма терпеливы, удовлетворившись в качестве гида мистером Хови. Должно быть, у вас осталось много вопросов, на которые он не смог ответить?
- Да! - воскликнул Мильоцциус, моментально забыв мистера Хови. - Есть одна вещь, которая в высшей степени интересует меня, Френсис. Я пребываю в полном недоумении. Вот уже месяц, как я знакомлюсь с вашим колледжем, и до сих пор не понял, чему вы учите студентов?
- Чему мы их учим? - переспросил Лодермилк, наморщив лоб.
- Какой философии? Другими словами - во что вы верите?
Лодермилк досадливо поцокал языком.
- Хоть вы и просите меня не принимать такие вопросы близко к сердцу, Эзиус, это становится все хуже и хуже. Разве Хови не водил вас на философские семинары?
Мильоцциус невольно скривился.
- Да, водил. Семинары, дискуссионные группы... Болтовня за чаем. Каждый говорит что-то свое, и зачастую совершеннейшую дичь. Не понимаю, почему вы разрешаете... - Он оборвал себя на полуслове. - Впрочем, прошу меня простить - вероятно, я не понял... Как?! Неужели вы хотите сказать, что это все?!
Лодермилк утвердительно кивнул.
- Но все же, - сказал Мильоцциус, - должна быть какая-то центральная точка зрения, официальная доктрина...
- Нет-нет, - быстро сказал Лодермилк. - Теперь я понял, куда вы клоните. Боюсь, что вы сочтете наши взгляды очень примитивными, и все же... В мире существует так много различных взглядов, так много теорий человеческого поведения, что мы никогда не считали себя вправе решить, что одна из них верна, а остальные лгут. Возможно, одна из тех теорий, которые нам известны, соответствует действительности. Пока мы не уверены, было бы серьезной ошибкой отсечь...
- Очень хорошо, очень благоразумно, - пробормотал Мильоцциус. - И все же поддерживать этого профессора Бамбургера с его...
- Говорю вам по секрету, - честно сказал Лодермилк, - тут я с вами согласен. Но теперь вы видите, какая проблема перед нами стоит. Когда появится та самая, единственно верная система, все остальные исчезнут под ее натиском. Но до тех пор мы должны предоставить равные возможности всем точкам зрения... Кстати сказать, Эзиус, я не вправе настаивать - но, возможно, итальянские иммунные располагают какими-то теориями, которые не представлены в нашем колледже...
- О да, разумеется, - сказал Мильоцциус с некоторым сомнением. - Я не упоминал об этом до сих пор - уверяю вас! - только потому, что это казалось мне неуместным. Я полагал, что вам может не понравиться...
- Я вас понимаю. Нам всем приходится быть осторожными. Но я хотел спросить, Эзиус, не могли бы вы провести для наших студентов небольшой семинар? Или несколько неформальных собраний?
- И вы мне позволите?!
- Дорогой мой Эзиус, вы окажете нам честь! Кто знает, возможно, ваша система и есть та самая единственно верная, которую мы ищем.
Лицо Мильоцциуса стало серьезным.
- Так оно и есть, - торжественно произнес он.
10441. Давно хочу осуществить один дерзкий эксперимент, вот только храбрости не хватает. Я хотел бы, когда в следующий раз поеду официальным представителем на Летнюю ярмарку или другое столь же серьезное мероприятие, подняться на помост и на виду у всех потребителей показать язык Торговой марке. Я почти убежден, что никто из них не поверит собственным глазам. А если кто-то и поверит, то остальные решат, что он демон. Он, а не я. О забавнейший из человеческих талантов: умение обманывать самого себя! (И как долго и трудно нужно напрягать ум, чтобы научиться видеть вещи такими, какие они есть). Я думаю, что невозможно лишить человека свойства обманываться, не уничтожив при этом соседнего таланта - творческого воображения. Человек гораздо яростнее борется за нечто невиданное, неслыханное, неощутимое и вовсе абсурдное, чем за видимое, слышимое, ощутимое и имеющее конкретный смысл. Человеку всегда хочется подарить молодому поколению Нечто, во что можно верить. Что угодно. Хоть что-нибудь. Вот только подарок этот - наживка, под которой неизменно скрывается крючок.
10442. По-прежнему нет подтверждения слухам о незаконном использовании аналоговых машин. А слухи странно устойчивы. Нельзя отмахиваться от них, принимая за фантазии о желаемом. Но я спрашиваю себя: как просочился самый первый слух, если он соответствует действительности? Нужно проследить все ниточки, ведущие ко всем случаям "одержимости" в высших классах за последний год.
10443. Никак не соберусь с духом, чтобы это записать. Наконец стало понятным отсутствие А.С. Мы серьезно опасались, что она была схвачена еторговской охраной во время моего последнего визита в Дариен. Вчера рано утром ее тело было найдено в обломках коптера в Уолтхемском заповеднике к северу от Бетлехема. Судя по всему, она пыталась добраться до Гринфилда. Разумеется, мы не могли потребовать ее тело. Г. ужасно подавлен. Держится неестественно спокойно. Меня очень волнует его состояние.