Неизвестен Автор. Глубокое синее море

   Все остальное - актерская игра. Крик Красиски должен был приколоть внимание присутствующих, пока первые - холостые патроны - не были пущены в сторону Майера. Потом зрителей приковала реакция Майера. Линд схватил руку Красиски и поднял ее вверх, причем снова нажал на курок - на этот раз патроны были уже настоящими, - так что осколки лампы и зеркала разлетелись по всей комнате, что сразу придало всей сцене правдивый вид.
   Но сейчас уже все это было неважно. Проблемой был Стин. Если он был вместе с ними, то миссис Леннокс подписала себе, а также тем лицам, с которыми она предположительно говорила на эту тему, смертный приговор. Если же капитан не участвовал в этом, то и в данном случае можно было рассчитывать на две неприятные и могущие иметь тяжелые последствия возможности.
   Одна заключалась в том, что он теперь был подозрительным и в то же время наивным. Он не догадался бы сделать обыск на всем корабле. А с другой стороны, если силы Линда были достаточно мощными, то дело неминуемо должно было кончиться насилием, так как при обыске неминуемо было бы доказано участие Линда в этой афере и тот не смог бы выкрутиться.
   Другая неприятная возможность заключалась в том, что капитан не станет ничего предпринимать, пока корабль находится в открытом море, а Линд в то же время уже узнал о разговоре капитана с Мадлен Леннокс. Ее разговор мог подслушать и Рафферти, и Барсет.
   Да, но пожар? Ведь самым вероятным убежищем Майера на корабле были промежуточные коридоры третьего трюма. Они находились как раз под той каютой, где его зашивали в парусину. Оттуда его легко можно было препроводить в трюм и наоборот. Вряд ли они посмели бы рискнуть препроводить его через весь корабль в какой-нибудь другой тайник.
   Да, но что будет, если дым и жара выгонят его из этого тайника?
   Годдер выругался и закурил сигарету, чтобы стряхнуть неприятное чувство. Ведь в конечном итоге он ничего не знал. Возможно, что он все это вообразил. И словно в подтверждение этой возможности корпус "Леандра" задрожал, заработали машины, и корабль снова двинулся в путь. Почему обязательно на этом старом корыте, которое бороздит сейчас воды океана, должны происходить такие ужасные вещи?
   Два вентилятора в столовой с трудом разгоняли тяжелый спертый воздух. Смерть Красиски действовала на него так же угнетающе, как и духота, которой, казалось, не будет конца. Капитан Стин был еще более молчалив, чем обычно, и даже Линд не подбрасывал своих шуток. Когда Карл уронил тарелку, все обернулись и бросили на него свирепые взгляды. Рафферти с хмурым видом убрал осколки.
   Керин Брук обратилась к капитану:
   - В такую погоду приятно подумать о норвежских фиордах, не правда ли, капитан?
   - Да, конечно. Я уже два года не был дома.
   - Достаточно испытать хоть одну бурю в Северной Атлантике, чтобы эта жара показалась вам приятной, - бросил Линд.
   - Вы совершенно правы, - поддержала его Мадлен Леннокс и рассказала, что ей как-то довелось попасть в бурю в Бискайском заливе, которая продолжалась три дня, и эта буря так измотала ее физически, что она была вынуждена потом все время за что-то держаться, даже находясь в постели.
   - Простите меня, пожалуйста... - внезапно прошептал капитан. Годдер заметил, что тот сильно побледнел и, видимо, основательно испугался. Рукой он оперся о стол.
   - В чем дело, кэп? - быстро спросил Линд.
   Одновременно с Линдом Годдер вскочил на ноги, намереваясь оказать помощь капитану, который сперва навалился на плечо Керин, а потом соскользнул вниз. Обе женщины вскрикнули. Когда мужчины уложили капитана на полу, к нему подскочил Барсет.
   - Носилки! Быстро! - приказал Линд.
   Барсет исчез.
   Глаза Стина были закрыты. Он тяжело дышал. Линд пощупал его пульс. Стин начал судорожно вздрагивать. Годдер прижал его покрепче обеими руками. Линд послал Керин к главному инженеру, чтобы тот прислал в каюту капитана баллон с кислородом. Вскоре Барсет вернулся с носилками. На них положили Стина, но он еще корчился от боли. Так им никак не удалось бы пронести его по узкому трапу наверх.
   Недолго думая, Линд рванул со стола скатерть со всем, что там находилось, так что посуда и столовые приборы разлетелись по всей столовой. Он оторвал от скатерти две полосы. Одну полосу он бросил Годдеру, и они вместе привязали Стина к носилкам за грудь и за ноги.
   Годдер вместе с матросом вынес его наверх, в то время как Линд помчался за своей аптечкой. Вскоре появился боцман и сменил Годдера, который последовал за ними по коридору.
   Он обратил внимание на глаза подбегавших матросов.
   - О, боже ты мой! - воскликнул один из них. - Кто будет следующим?
   Другой хмуро бросил:
   - У кого есть резиновая лодка? Я сматываюсь с этой чертовой посудины!
   Обе дамы были буквально потрясены. Мадлен считала, что у капитана сердечный приступ и он обязательно должен закончиться летальным исходом. Ее муж перенес три приступа за пять лет. А Годдер, ожидая новостей, снова почувствовал запах горящего хлопка. Минут через пять к ним спустился Барсет.
   - Первый помощник говорит, что у капитана сердечный приступ, - сказал он. Он также сказал, что Линд соорудил нечто вроде кислородной палатки, и капитану уже стало легче. Спаркс пытается через калифорнийские станции получить соответствующие инструкции от службы здравоохранения США. Он также поддерживает связь с рейсовым кораблем, который находится от них в милях трехстах и имеет на борту врача. Если возникнет необходимость, то придется резко изменить курс и сблизиться с этим кораблем. Годдер, если хочет, может подняться наверх.
   Опять придется выступать в качестве свидетеля, подумал он. Когда он поднялся на верхнюю палубу, там, на мостике, находился третий помощник.
   Стин лежал на койке в своей каюте. Над грудью и головой у него размещалась импровизированная кислородная палатка, которую Линд смастерил из ванной занавески. В эту палатку он ввел шланг, который был прикреплен к кислородному баллону, стоявшему на ночном столике. Когда Годдер входил, Линд как раз вынимал иглу из руки капитана, которому он ввел инъекцию, и слушал его пульс.
   Годдер остановился в ожидании.
   Линд удовлетворенно кивнул и отпустил руку.
   - Уже лучше, - сказал он. - Пришлось использовать пока занавеску от душа. - Он показал на импровизированную палатку. - Позднее боцман сделает палатку из парусины и вырежет в ней окошечко.
   До конца этого рейса боцман успеет не только сделать палатку из парусины, но и зашить всех в парусину, подумал Годдер. В этот момент вошел Спаркс и подал Линду радиограмму, как он сказал, из отдела здравоохранения США.
   - Хм... Дигиталис... Кислород, - пробормотал он и сунул радиограмму в карман. - Это мы уже сделали. Спаркс, пошлите радиограмму капитану "Кунгсхолма", что мы будем поддерживать с ним связь, но транспортировать капитана на его корабль не станем, если не наступит ухудшения. Там, видимо, смогут сделать не намного больше, чем мы...
   Спаркс кивнул и вышел. Если я буду свидетелем еще парочки таких сцен, то уверенно смогу выступать в роли театрального критика, подумал Годдер. Он видел, как поднимается и опускается грудь Стина, и был убежден, что этому человеку тоже суждено умереть, так и не приходя в сознание. Его поражало собственное спокойствие, но он пытался убедить себя, что никакое другое чувство не только не помогло бы делу, но и сыграло бы против него.
   Ведь он ни в чем не был уверен. Это мог быть и настоящий сердечный приступ, и следствие какого-то яда, который Линд подсунул ему. Откуда ему знать, что содержал шприц - морфий или дигиталис? И у него не было никакой возможности что-либо узнать или что-либо доказать. Но даже если бы у него и была возможность получить эти доказательства, он все равно не смог бы уличить Линда в том, что тот пытался убить капитана Стина. В открытом море самым главным судьей был Господь Бог.
   - Дайте нам знать, если наступят какие-нибудь изменения, - сказал он Линду и вышел. Выходя из каюты капитана, он непроизвольно бросил взгляд на фото в рамке, на котором была снята женщина и две девочки. Он вздрогнул, словно его ударило электрическим током.
   Полчаса спустя он и Мадлен Леннокс были на средней палубе. Солнце закатывалось за горизонт.
   - Ты веришь, что это был сердечный приступ? - спросила она.
   - Не знаю, - ответил Годдер. - Все может быть. Но будь осторожна.
   - В каком смысле? Или ты считаешь, что мне тоже есть опасно?
   - Нет... Я знаю одно и, причем, определенно: он настолько ловок и умен, что не будет повторяться. Кроме того, у женщины сердечный приступ гораздо более редкое явление. Тем не менее запирай дверь своей каюты.
   - Ты это тоже будешь делать?
   - Конечно, черт возьми!
   - Значит, запирать все двери? - повторила она и посмотрела на него пепельно-серыми, невинными глазами.
   Увы, бесполезно ее предостерегать, подумал он.
   - Ты считаешь, что я сгущаю краски? - спросил он.
   - Нет, не считаю. Но ты ведь знаешь, как хорошо ты мне помог избавиться от страха перед грозой...
   В начале одиннадцатого Барсет принес весть: капитану Стину стало значительно лучше. Пульс его был нормальный, и сейчас капитан спокойно спит. Линд буквально не отходил от него ни на шаг.
   Некоторое время спустя Годдер уже лежал голый на своей койке. Неожиданно в дверь постучали. Он подошел к двери и посмотрел сквозь жалюзи. Это была Мадлен. Он открыл дверь, и она повисла на его шее еще до того, как он успел закрыться.
   - Я тебе испортила репутацию, - сказала она. - Мне кажется, меня видела Керин.
   - А как ты относишься к своей собственной репутации?
   - На этот счет я не тешу себя иллюзиями. Женщины всегда все знают друг о друге. А ты, кажется, ждал меня. Ты не служил в береговой охране?
   - А почему та это спрашиваешь?
   - Мне очень нравится их девиз: ВСЕГДА ГОТОВ!
   Мадлен быстро сбросила с себя одежду. А она не церемонится, подумал Годдер. И ей совершенно безразлично, будет ли мужчина ее "завоевывать" или просто возьмет ее. Для нее самое главное - удовлетворить желания плоти. Но, с другой стороны, это упрощает дело - как для него, так и для нее. Не чувствуешь скованности...
   Керин Брук все время пыталась сконцентрироваться на книге, но разные шумы и шорохи мешали ей это сделать. Она чувствовала себя как-то неуютно, беспомощно и по какой-то непонятной причине была недовольна собой. Она беспокоилась о капитане Стине, а его старшего помощника просто не могла понять. Он был и сейчас оставался для нее загадкой. Один раз она уже доверилась ему, но потом опять убедилась в том, что он или умалишенный, или монстр.
   И ни с одним человеком она не могла об этом поговорить. Может быть, с Годдером? Нет, он был слишком щепетильным и отчужденным. Ему она никак не могла доверить свои мрачные мысли относительно событий, случившихся на этом корабле. Если она сделает такое, он просто поднимет ее на смех. Кроме того, она почувствовала к нему какую-то неприязнь с той минуты, как увидела, что в его каюту проскользнула Мадлен Леннокс. Она, правда, убеждала себя, что одно не имеет ничего общего с другим, но тем не менее она сама не верила этим своим убеждениям.
   Сначала она нашла его привлекательным. У него было мужественное лицо, он был уверен в себе, имел хорошие манеры. Но позже она почувствовала, что ему не хватает тепла и чувств. А холодными и бесчувственными мужчинами она сыта по горло. А также равнодушными. Их, казалось, никогда не мучили сомнения, они никогда не знали страха. Они были убеждены в том, что достаточно им пожать плечами, и все неприятности и беды исчезнут сами собой. В то время как другие люди, живущие чувствами, люди с мягкими сердцами или просто глупые вечно попадали в беды и неприятности. Одних пришибало к земле ударами судьбы, а другие сами награждали судьбу пинками в зад. Она с ужасом вспомнила, что буквально через пару недель после того, как погиб муж, его женатые друзья начали делать ей самые недвусмысленные предложения.
   Правда, в таком положении она была не одинока - она это знала. Большинство более или менее молодых вдов или разведенных женщин испытывали приблизительно те же самые притязания со стороны мужчин. И холодное убеждение этих "друзей", что они этим самым только доставят ей удовлетворение и окажут услугу, настолько оттолкнуло ее от них, что она начала испытывать неприязнь и к другим мужчинам. Конечно, плохо, что с ее старым добрым Стаси случилась такая беда, но поскольку их брак к тому времени все равно уже дал небольшую трещину, зачем она будет мучить себя этим до смерти?
   И Годдер не был другим. Может, парой лет постарше, более спокойный, более уверенный, но все равно живущий чувствами.
   Она положила книгу на стол и выключила свет. Вентилятор продолжал жужжать. Она чувствовала себя одинокой и растерянной, и ей долго пришлось ворочаться на постели, прежде чем она уснула.
   Когда Годдер проснулся, уже начинало светать. Мадлен Леннокс оперлась на локоть, будучи несколько разочарованной тщетностью своих новых попыток.
   - О, всемогущий Цезарь, как низко ты пал! - сказала она с каким-то комичным разочарованием, поцеловала его в щеку и выскользнула из постели. В следующее мгновение она уже была одета.
   Он проводил ее взглядом, пока она не исчезла за дверью. Годдер выглянул в коридор и убедился, что там никого нет и что она благополучно добралась до своей каюты. Но когда он собрался запереть дверь, в коридоре появился Барсет. Годдер спросил его, как обстоят дела с капитаном Стином.
   Стюард ответил, что капитану лучше и что он спит спокойным сном. Годдер закрыл дверь и закурил сигарету. Мадлен Леннокс тоже наверняка слышала эту приятную новость. Да и к чему, черт возьми, все время мучить себя бесполезными мыслями? Может быть, все это - плод его разгоряченного мозга?
   10
   В комнате рядом со столовой Рафферти еще раз помешал кофе в маленькой чашечке, чтобы убедиться, что обе таблетки полностью растворились. Потом посмотрел на часы. Половина восьмого. Еще пять минут. Он поставил чашечку, сахарницу и чашку со сливками на поднос и надел белую куртку, правый карман которой оттягивался под тяжестью предмета. Поднос он понес к миссис Леннокс.
   Он постучал и крикнул:
   - Кофе!
   - Минутку!
   Дверь открылась, и он вошел в каюту. Мадлен Леннокс села на край кровати и закурила сигарету.
   - Сегодня вы что-то немного рановато, Доминик, - сказала она с улыбкой. - Но тем не менее спасибо.
   - О, пожалуйста. - Он поставил поднос на столик и как всегда посмотрел в разрез ее спальной кофты. Сдобной ее уже не назовешь, подумал он, но для женщины ее лет она в прекрасной форме. Больше всего ему хотелось проверить качество ее грудей на ощупь, но он не отваживался этого сделать, так как она могла закричать. Барсета он не боялся, но этого сукиного сына с холодным взглядом побаивался. От него ему уже как-то досталось.
   Если тот в скором времени придет, то ему тоже не поздоровится, подумал он и вышел в примыкавшую к каюте ванную комнату, словно хотел проверить, есть ли там мыло и полотенце. Этот Барсет забавлялся с вдовушкой целых четыре дня, а теперь Годдер получает товар прямо с доставкой в свою каюту. Рафферти тихо засвистел, открыл и снова закрыл дверцу аптечки, затем пустил воду. Этому голливудскому мошеннику не помогло даже то, что он изменил свое имя. Евреев и негров там полным-полно. Нужно все это гнездо подпалить и сжечь.
   - Я принесу вам свежее полотенце, - сказал он, направляясь к двери каюты.
   - Большое спасибо, - сказала она и налила себе кофе в маленькую чашечку, положив туда больше сахару, чем обычно. Он вышел в коридор. Кажется, она ничего не заметила, подумал он, вышел на палубу со стороны бакборта и посмотрел вперед. Боцман, Отто и еще один матрос мыли палубу вениками и водой из шланга.
   Он вернулся в коридор и подошел к бельевому шкафу. Вынув оттуда два полотенца, он снова постучал в дверь каюты Мадлен Леннокс. В коридоре никого не было. Он вошел в каюту. Она подняла на него глаза и подавила зевоту.
   - Ужасно хочется спать, - сказала она и с улыбкой потрясла головой.
   - Всему виной эта проклятая жара, - ответил он. - Я лучше закрою иллюминатор, там моют палубу.
   Он прошел мимо нее, коснувшись ее колена. Закрыв иллюминатор на задвижку, он обратил внимание, что весь кофе был уже выпит. Он опять прошел в ванную, захватив оба полотенца.
   А Мадлен Леннокс все еще сидела с мечтательным видом на кровати и зевала. На этот раз он даже не заглянул мне в вырез кофты, удивилась она. О, боже ты мой, и что со мной такое? Неужели мы почти не спали этой ночь? Она потянулась и встала так, чтобы Рафферти мог видеть обнаженный живот, но он даже не глядел в ее сторону. Неужели я так постарела за эти пять минут? - подумала она.
   Она вздрогнула от громкого шипения, но в следующее мгновение поняла, что это струя воды из шланга ударила в переборку и иллюминатор. Ей теперь все казалось в розовом цвете, даже мысли были розовыми. В голове вертелся еще вопрос: могла ли она мыслить? И думала ли она о чем-нибудь вообще? Во всяком случае, удержать свои мысли она не могла. Она почему-то вспомнила, что мальчишки начали заглядывать в вырез ее платья уже тогда, когда ей было тринадцать. С той поры многое изменилось.
   Потом струя воды снова ударила в ее иллюминатор. В тот же момент из ванной вышел Рафферти. В правой руке он держал полотенце, которое затем переложил с какой-то глупой усмешкой в левую руку. Под полотенцем она увидела черный металл и, будучи вдовой морского офицера, поняла, что это пистолет - поняла это, несмотря на то что уже наполовину спала. Он поднял ее голову, и она, казалось, ничего не имела против этого.
   Рафферти ударил ее по левой части головы, как раз в то место, где начинаются волосы. Все шумы в каюте были заглушены струей воды, которая все еще била по переборкам и иллюминатору. Когда он начала падать вперед, он подхватил ее и уложил на кровать, подсунув под голову полотенце. Оружие снова исчезло в его кармане. Он потянул за штаны ее спального костюма. Черт возьми, тут где-то должна быть застежка-молния. Наконец он нашел ее на левом бедре и стянул с нее брюки. Потом он стянул и верхнюю часть одежды. При этом от тщательно следил за тем, чтобы полотенце все время оставалось у нее под головой.
   Крепенькая для пожилой женщины, подумал он и щипнул ее за попку. На большее он не отважился, так как этот сукин сын уже дал ему понять, что ему будет, если он не выйдет из ее каюты в точно определенное время. Он и так уже достаточно рисковал, сунув себе в карман пистолет вместо куска мыла.
   Он отнес ее в ванную и положил под душ. Из-под волос начала сочиться тонкая струйка крови. Пол между душем и постелью он тщательно осмотрел, выискивая на нем капельки крови, но не нашел ничего. Боцман со своим шлангом уже продвинулся немного вперед, и он должен был поспешить. В тот же момент он все-таки заметил несколько капель крови, вытер их носовым платком и завернул этот платок в полотенце.
   Вернувшись в ванную, он отвернул кран душа и пустил из него сильную струю воды. Рядом он бросил на пол кусок мыла. Потом отступил на шаг и полюбовался своей работой. Все время его беспокоила мысль, что он что-то забыл, но все выглядело очень естественно. Мадлен Леннокс была уже вся мокрая, рядом валялся кусок мыла. Любому могло показаться, что она встала под душ, а потом поскользнулась и упала. Он пожал плечами и вышел.
   Держа в руке свернутое полотенце, он осторожно прошел по коридору. Никого здесь не было. Мгновение спустя он уже снова был в кладовой. Карл в столовой накрывал стол к завтраку. Рафферти бросил полотенца в корзину для отбросов, которую он еще вчера должен был опорожнить, и понес ее на палубу. Запах тлеющего хлопка становился все сильнее, и один из палубных показал на вентилятор, из которого вился дымок.
   - Там, внутри, кажется, становится все теплее и теплее, - бросил он.
   - Ты у меня умненький парень! - ответил Рафферти с ноткой уважения в голосе. - Будешь докладывать о положении дел каждый час, договорились?
   Странный парень, подумал он при этом. Так обеспокоен, словно горит его собственный хлопок.
   Придя на корму, он выбросил содержимое корзин за борт. Закурив сигарету, он спокойно наблюдал, как все содержимое, в том числе и полотенца, остаются далеко за кормой корабля.
   Этот день тоже обещал быть очень жарким.
   Приблизительно без четверти восемь Годдер принял душ и, когда он выключил воду, то услышал, что в ванной миссис Леннокс тоже работает душ. А когда он закладывал в прибор новое лезвие, то почувствовал, что запах гари начал проникать и в его каюту.
   Надев шорты и сандалии, он вышел прогуляться на палубу, хотя уже стояла удушающая жара. На горизонте, со стороны бакборта, начинали собираться грозовые тучи, но в районе корабля ветра практически не было. Из обоих трюмовых вентиляторов дым уже шел настолько явственно, что не заметить его было нельзя, а по палубе стлался туман, вызывающий кашель. "Леандр" попал в тяжелое положение, которое усугублялось с каждым часом.
   Он чуть было не погиб в океане, три дня проплыв в одиночестве на резиновом плотике. Потом он попал на этот корабль. Но в скором времени, подумал он, ему вновь придется покинуть этот корабль и садиться в спасательную шлюпку. Кроме того, ему было ясно, что он не будет желанным ни на одной спасательной шлюпке, ибо на каждой из них найдутся суеверные люди и не захотят брать в шлюпку человека, с появлением которого на корабле одно несчастье следует за другим. И таких людей можно понять. Убийство, самоубийство, сердечный приступ и пожар на корабле - и все это за три дня. Такое повсюду вызвало бы охоту на ведьм.
   Он вернулся в свою каюту и побрился. Когда он промывал свою бритву, до его сознания дошло, что душ в каюте миссис Леннокс все еще продолжает работать. Он ухмыльнулся. Если бы она была на его яхте, она бы еще до первого завтрака израсходовала шестинедельный запас воды. Что ж, это тоже какая-то возможность спастись от жары.
   Когда он в начале девятого вошел в столовую, там сидела одна лишь Керин Брук. На ней было голубое летнее платье без рукавов, которое очень гармонировало с цветом ее глаз и подчеркивало медовый цвет ее волос.
   - Вы очаровательно выглядите, - сказал он вместо приветствия.
   Она улыбнулась, но тем не менее осталась холодной и равнодушной.
   - Благодарю вас, мистер Годдер. В данной ситуации я рассматриваю этот комплимент как нечто особенное.
   - Не понимаю.
   - Сегодня уже несколько мужчин доложили мне, что наш корабль горит, а потом, что я хорошо выгляжу. А вы начали с другого конца. Или вы об этом еще не знаете?
   - Знаю. - Это замечание быстро его протрезвило. - А вы давно об этом знаете?
   - Еще со вчерашнего дня. Приблизительно с того времени, когда вы поинтересовались у меня, чем нагружен этот корабль.
   - Но официально это еще не сообщалось, не так ли?
   - Да. Мистера Линда еще не было здесь. Но я подозреваю, что вы знали об этом уже пару дней назад. Возможно, что и сердечный приступ у капитана был вызван этим обстоятельством. А как вы думаете?
   Он кивнул.
   - Но Барсет сказал, что ему уже лучше.
   - Знаю.
   Вошел Карл. Годдер попросил его яйцо всмятку и чашку кофе. Кофе тот принес сразу, а потом исчез в кухне.
   - Скажите, весь трюм 3 забит хлопком? Или в отдельных отсеках имеется что-то другое?
   - Да как вам сказать... - Она нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить. - Когда я поднялась на борт, они как раз заканчивали погрузку. Мне кажется, что в промежуточных отсеках у них хранится что-то другое консервы, кока, большие бутылки в плетеных корзинах и тому подобные вещи.
   - А вы не знаете, что в этих бутылках?
   Она задумалась.
   - Знаю. Спиртное.
   Можно было представить себе, как будет реагировать тлеющий хлопок на спиртное, когда бутылки начнут лопаться от жары.
   Вошел Линд. Он с каким-то рассеянным видом поздоровался с ними, и Годдер почувствовал, что тот чем-то озабочен. Это, конечно, можно было понять в такой ситуации.
   Когда Керин осведомилась о самочувствии капитана, он покачал головой и нахмурил брови.
   - Прямо, не знаю. Во всяком случае, мне было бы гораздо спокойнее, если бы его перевезли на "Кунгсхолм".
   - Что, повторный приступ? - спросил Годдер.
   - Нет, повторного не было. Он довольно спокойно проспал все ночь, и пульс его был в порядке. Но уже час он опять как-то тяжело дышит. Не исключено, что в легких скопилась жидкость.
   - Воспаление легких?
   - Нет. Но тем не менее все это может привести к повторному приступу. Спаркс все время поддерживает связь с врачами из службы здравоохранения, и мы делаем все, что они нам рекомендуют, но тем не менее...
   - Но на "Кунгсхолме" они вряд ли смогли бы сделать больше, высказала предположение Керин.
   - У них есть дипломированный врач, а я таковым не являюсь. - Он пожал плечами и криво усмехнулся. И в этой усмешке снова промелькнула его прежняя самоуверенность. - О, пока я не забыл! Хочу довести до вашего сведения, что горит третий трюм. А таких вещах пугливым пассажирам обычно не докладывают, но дым, который выбивается из трюма, уже настолько заметен, что скрывать это бесполезно. Как бесполезно скрывать женщине свою беременность на девятом месяце...
   - Вы можете предпринять какие-нибудь меры? - спросил Годдер.
   - Как только нам удастся ввести шланги в межотсечное пространство, мы сможем довольно быстро залить все это водой.
   - А можно определить, где именно находится источник пожара?
   - Это трудно сделать. Кстати, если горящий хлопок находится глубоко внизу, то и вода может не добраться до него... Тем не менее, если верхние слои будут в воде, у нас появится шанс держать очаг пожара под контролем. - Линд выпил кофе: завтрак он не заказывал. - Кстати, не знаете, никто не продает птицеводческой фермы?