Неизвестен Автор. Калевала (пересказ для детей)

   И вот закачались деревья, затрещали сучья - выбежал на поляну лось.
   Ловко накинул веселый Лемминкайнен ему на шею аркан и повел к старухе Лоухи.
   11. Лемминкайнен гибнет в темных водах Маналы
   Привел веселый охотник, удалой Лемминкайнен, чудесного лося к злой старухе Лоухи и говорит:
   - Я свое слово сдержал, хозяйка. Отдашь ли теперь мне в жены свою дочку - ту, что всех красивее, всех стройнее? А злая, хитрая старуха Лоухи, хозяйка Похъелы, отвечает ему:
   - Нет, еще не заслужил ты ее. Вот если ты поймаешь длинногривого коня, что пасется на дальних полянах Хийси, тогда отдам за тебя свою любимую дочку, мой весенний цветочек.
   Взял веселый Лемминкайнен золотую уздечку, серебряный недоуздок и пошел искать длинногривого коня.
   Ищет день, ищет другой - нет нигде коня, и следа его не найти.
   На третий день поднялся Лемминкайнен на высокий холм, посмотрел на запад, посмотрел на восток, повернулся к солнцу и видит - на золотом песке, возле серебряных сосен резвится длинногривый конь, скачет, белолобый скакун. Тряхнет конь головой - пламя к самому небу поднимается. Копытом ударит - каменные горы раскалываются. Не подойдешь к нему!
   Стал Лемминкайнен просить Укко, властелина неба:
   - О великий Укко! Ты повелеваешь грозовыми тучами, тебя слушаются быстрые облака. Пошли на землю железный град, пусть побьет длинногривому бока, упадет золотобокому на голову, укротит неукротимого.
   Услышал Укко его слова. Распахнулся небесный свод, раздвинулась крыша неба, и железный град посыпался коню на спину, длинногривому на голову.
   Присмирел конь Хийси.
   А веселый Лемминкайнен подошел к нему и стал уговаривать:
   - Добрый конь, нагни золотую голову, наклони серебряный лоб. Я тебе худого не сделаю. Не буду я тебя обижать, не буду стегать ремнем, а надену на тебя золотую уздечку с серебряными кольцами и на шелковом поводке поведу тебя к хозяйке Похъелы.
   Послушался Лемминкайнена длинногривый конь, нагнул золотую свою голову, склонил перед героем серебряный лоб.
   А веселый Лемминкайнен взнуздал непокорного коня и вскочил к нему на спину. Веткой ивы его нахлестывает и гонит через высокие горы, через снеговые хребты.
   Ехал он день, скакал другой.
   К концу третьего дня остановился Лемминкайнен у двора хозяйки Похъелы, у дома старухи Лоухи, и говорит:
   - Держи, хозяйка, длинногривого скакуна. Получай то, что просила. Теперь-то отдашь мне в жены свою любимую дочь?
   А хитрая Лоухи, злая хозяйка Похъелы, опять говорит ему:
   - Не заслужил ты еще моей дочери. Сначала спустись в жилище мертвых и застрели там лебедя, что плавает в черных водах Туонелы, в бурных пучинах Маналы. Застрелишь - тогда и разговаривать будем.
   И на этот раз не стал спорить веселый Лемминкайнен. Захотелось удалому охотнику самому посмотреть на диковинного лебедя.
   Закинул он за спину лук, привесил сбоку колчан с острыми стрелами и отправился в страну смерти, в жилище мертвых.
   А злой, косматый старик давно уже сидит на берегу мрачной пучины и поджидает, когда пройдет здесь беспечный сын Калевалы.
   И вот видит старик - идет быстрыми шагами бесстрашный охотник, веселый Лемминкайнен.
   Подпустил старик его поближе, а потом выхватил из черных волн Туонелы змею и, словно копье, метнул ее прямо в грудь Лемминкайнену. От боли потемнел веселый Лемминкайнен.
   Стал он звать на помощь родную матушку:
   Мать, не ты ль меня растила?
   Ты узнать, родная, можешь,
   Где теперь твой сын несчастный!
   Ты приди сюда скорее,
   Поспеши ко мне на помощь,
   Чтоб избавить от несчастья,
   Чтоб спасти меня от смерти!
   Но далеко его матушка. Не слышит она, как зовет ее сын, не знает, какая беда его настигла.
   А злой, косматый старик бросил веселого Лемминкайнена, удалого охотника, в черную пучину Туонелы, в жилище мертвых - Маналу.
   Бросил и говорит:
   Вечно там лежи, охотник,
   С крепким луком и колчаном,
   Бей там птиц во тьме подземной,
   Лебедей стреляй во мраке!
   12. Мать Лемминкайнена идет искать своего сына
   День проходит за днем. Ждет не дождется старая мать своего милого сына.
   "Где-то сейчас мой Лемминкайнен? - думает она.- Что-то теперь с моим сыночком?
   Может, на спину гор взбирается? Или, может, качается на хребте морских волн? Или в жестоком сраженье бьется насмерть с врагом ?"
   Берет она в руки щетку, оставленную сыном, смотрит на нее вечером, смотрит днем, смотрит среди ночи. Нет, не проступает на щетине кровь - жив и здоров ее милый сын.
   И вот однажды, на утренней заре, взглянула мать на щетку и видит показались на жестких волосках красные капельки, сочится из щетки алая кровь.
   Горько заплакала старая мать:
   Горе матери несчастной!
   Как мне быть и что мне делать?
   Вижу, милый мой сыночек
   До плохого часа дожил!
   Знаю - с мальчиком несчастье,
   Юного беда настигла,
   Показалась кровь в щетине,
   Каплет, красная, из щетки.
   Недолго собиралась старая мать - подхватила рукой подол и выбежала из дому.
   Одна у нее забота - поскорее найти милого сына, поскорее выручить из беды родное дитя.
   Не помеха ей ни высокие горы, ни топкие болота. Не разбирая дороги бежит старая. И перед ней опускаются каменные юры, высыхают под ее ногами зыбучие топи.
   Наконец дошла старая мать до страны мрака и холода, до сумрачной Похъелы.
   Подходит она к дому старухи Лоухи, стучится в дверь и говорит:
   - Скажи мне, хозяйка Похъелы, куда ты послала моего сына, что сделала с молодым Лсмминкайненом? Отвечает ей злая Лоухи:
   - Не знаю я, где твой сын. Я ему и сани дала и коня самого лучшего для него не пожалела. Может, его волк съел или медведь задавил?
   - Лжешь ты! - говорит ей мать Лемминкайнена. - Не тронет нашего рода волк, не прикоснется к моему сыну медведь. Мой сын волка убивает одним пальцем, медведя валит одной рукой. Если не скажешь мне правды, сломаю я твой амбар, разрушу твой дом.
   А хозяйка Похъелы опять говорит ей:
   - Не знаю я, где твой сын. Я его на дорогу и накормила, и напоила, и лодку ему дала. Может, лодка на порогах разбилась? Может, потонул в бурной пучине твой сын?
   - Нет, неправда это! - говорит мать.- Мой Лемминкайнен и на щеночке переплывет пороги, со дна морского и то вынырнет. Говори, что ты сделала с моим сыном, а то не жить тебе на свете - близко ходит твоя смерть!
   Испугалась старуха Лоухи, хозяйка Похъелы, и говорит:
   - Хорошо, скажу тебе правду. Посылала я твоего сына за быстроногим лосем - привел он лося. Посылала я его за огненногривым конем - привел он коня. В третий раз послала я его зa лебедем, что плавает в черных водах Туонелы, и не вернулся он больше. А почему не вернулся - о том не знаю и не ведаю.
   Это уж истинная правда. Другой нет.
   И снова пошла старая мать по белу свету. Всюду ищет она своего бедного сына. Точно волк, бродит она по болотам, словно медведь, пробирается по лесным чащам, выдрой переплывает реки, зайцем перебегает поля.
   Камни дорогу ей преграждают - она их разбрасывает. Деревья перед ней стеной встают - она их наземь валит. Гиблые болота ее затягивают - она хворостом их засыпает. Семь дней ищет мать пропавшего сына, семь дней не находит веселого Лемминкайнена.
   На восьмой день вышла старая на ровную дорогу. Низко поклонилась она дороге и спрашивает:
   - Скажи мне, добрая дорога, не встречала ли ты моего сыночка, не видела ли ты мое золотое яблочко, мой серебристый прутик?
   Отвечает ей дорога:
   - Много у меня забот, о твоем ли сыне мне думать! И без того трудно мне приходится: то кони бьют меня копытами, то люди топчут меня ногами.
   Спрашивает бедная мать у месяца:
   - Скажи мне, ясный месяц, не видел ли ты моего сыночка, не видел ли ты мое золотое яблочко, мой серебристый прутик? Отвечает ей месяц:
   - Где же мне за твоим сыном углядеть! И без того много у меня дела: целую ночь один-одинешенек хожу я по небу, чтобы на земле светло было.
   Спрашивает старушка у солнца:
   - Солнце ясное, ты все на свете видишь - не знаешь ли, где мой милый сыночек, где мое золотое яблочко, где мой серебристый прутик?
   И ответило ей солнце:
   - Нет больше его на свете. Увела его в свое жилище смерть, поглотила твоего сыночка темная пучина Маналы. Горько заплакала старая мать. Пошла она к кузнецу Илмаринену и просит его:
   - О кователь Илмаринен! Ты и вчера ковал и завтра будешь ковать. Выкуй мне грабли с медной рукояткой, с железными зубьями. Да чтобы зубья были длиной в сто сажен, а рукоятка - с целую версту.
   Выковал ей Илмаринен, вековечный кователь, грабли, какие она хотела, и пошла старая к берегам черной Туонелы.
   Остановилась она над темной пучиной и просит солнце:
   - Солнце ясное! Ты всем на земле поровну светишь. Посвети-ка мне разок посветлее, да еще разок потеплее, а в третий раз совсем жарко. Усыпи злое племя Маналы, отними силу у богатырей Туонелы.
   Послушалось ее солнце. Сошло оно с неба и село на вершину березы, опустилось на ветку ольхи. Разок посветило посветлее, и еще разок потеплее, а в третий раз - совсем жарко.
   Густой пар поднялся от воды, и все подземное племя Маналы - юноши с мечами, взрослые мужи с копьями, старики с дубинками - все заснули крепким сном.
   Усыпило их солнце и снова вернулось к себе на небо, на прежнее насиженное местечко.
   А старая мать пошла по берегу Туонелы и медными граблями с железными зубьями стала водить по дну бурного потока.
   Провела один раз, провела другой раз - ничего не зацепили грабли.
   Тогда ступила она в черную пучину, по самый пояс вошла в бурный поток.
   Ходит она по течению, ходит против течения. И вдруг отяжелела медная рукоятка - из глубины темных вод подняла мать рубашку сына.
   Камнем легла печаль на сердце матери. Но дальше идет она среди волн пенистого потока.
   Провела граблями по левому берегу - нашла чулки веселого Лемминкайнена.
   Провела граблями по правому берегу - пояс милого сына отыскала.
   Снова погрузила грабли в стремнину темных вод - и повисла на зубьях шапка веселого Лемминкайнена.
   Водит она граблями вдоль потока и поперек потока - и поднимает железными зубьями тяжелый сноп. Нет, не сноп это! Это тело ее милого сына, удалого охотника, веселого Лемминкайнена. Только нет в нем больше жизни, нет дыхания на его устах.
   Склонилась над ним старая мать, и горькие слезы полились из ее глаз.
   Стала она прикладывать косточку к косточке, связывать жилку с жилкой, чтобы вновь побежала по ним шумная кровь.
   Услыхал ворон, как плачет старая мать над телом сына, и закаркал:
   Кто погиб, тот жить не будет!
   Брось его в поток холодный
   Пусть он там тюленем станет,
   Пусть в кита он обратится.
   Но не слушает ворона мать Лемминкайнена. Крепко-накрепко перевязала она раны на теле своего милого сына. Как живой лежит он перед нею, только глаз не может открыть, только не может вымолвить слова. Смотрит на него мать и думает:
   "Где мне взять для сына меду?
   Где найти медовых капель,
   Чтоб ему помазать раны,
   Чтоб срослись покрепче кости,
   Чтоб он мог промолвить слово,
   Чтоб уста открыл для песен?"
   Летела мимо пчелка. Увидела ее бедная мать и просит:
   Ты, лесных цветов хозяйка,
   Собери мне, пчелка, меду
   По цветам благоуханным!
   Принеси мне сот медовых
   Из головок трав душистых,
   Чтоб могла унять я муки,
   Утолить страданья сына!
   Полетела быстрая пчелка на зеленые луга, собрала сок благовонных цветов и с веселым жужжанием прилетела обратно. На крылышках у нее сладкий мед, душистые восковые соты.
   Смазала старушка раны своего бедного сына золотистым медом, но попрежнему не может он шевельнуться, все так же закрыты его очи и безмолвны уста.
   Снова стала просить бедная мать:
   Пчелка, быстрая летунья,
   Ты лети в края другие,
   За моря, за остров дальний,
   На медовые поляны
   Там найди ты мед волшебный
   Он все раны заживляет.
   Принеси хотя бы ковшик
   Чудодейственного меда,
   Чтобы сын мой исцелился,
   Чтоб опять вернулся к жизни!
   И снова упорхнула легкая пчелка. Один день летит, и другой, и третий, в камышах не отдыхает, на цветы не садится. Девять морей уже пролетела, к десятому спешит.
   Там, на медовом острове, собрала пчелка чудесное снадобье и скорее полетела назад - в ланках держит шесть полных ковшей, на спинке несет семь полных кувшинов.
   Смазала старушка раны своего сына целебным соком из всех шести ковшей, из всех семи кувшинов. Но не открывает он глаз. Не шевельнуть ему ни рукой, ни ногой.
   И опять говорит старая мать пчелке:
   В третий раз лети ты, пчелка,
   Ты лети в просторы неба!
   На лету коснешься солнца,
   У луны виски заденешь,
   У Медведицы - лопатку
   И хребет - у Семизвездья.
   В золотых котлах небесных
   И в серебряных кувшинах
   Там хранится мед душистый,
   Сладкого найдешь ты вдоволь.
   Обмакни в медок ты крылья,
   Принеси на спинке соты,
   Утоли мученья сына,
   Прекрати его страданья!
   Поднялась легкая пчелка и полетела на быстрых крыльях. В первый день над самым домом луны пролетела. На второй день задела крылышками край солнца. На третий день коснулась спины семизвездной Медведицы. Потом поднялась еще немного и видит - в серебряных кувшинах, в золотых котлах варится небесный мед, душистый целебный сок. Проворно набрала пчелка полные соты чудесного меда и полетела вниз.
   И снова принялась старушка врачевать раны бедного своего сына. Каждый рубец смазывает живительным медом, каждую поломанную косточку, каждую царапину.
   Хлопочет она над сыном и приговаривает:
   - Пробудись от сна, сыночек,
   Поскорее сбрось дремоту
   Здесь, в жилище темном смерти,
   Где несчастье ждет героя!
   И вот наконец вздохнул полной грудью молодой Лемминкайнен. Открыл глаза и говорит:
   - Ну и долго же я спал!
   - И спал бы еще дольше, - говорит ему мать, - никогда бы не очнулся от сна, если б не нашла я тебя в пучине темных вод. Послушайся же хоть теперь моих слов, милый сын! Уйдем поскорее от этого места, где ждет тебя гибель, где гонится за тобою смерть.
   - Как же я уйду отсюда, матушка! - отвечает ей Лемминкайнен. - Пока не поймаю я лебедя в черном потоке Туонелы, и темной пучине Маналы, не выдаст за меня злая старуха свою прекрасную дочь.
   - Сыночек мой дорогой, - говорит ему мать, - на беду себе задумал ты это сватовство! Пусть с миром плавает черный лебедь в темных потоках Туонелы, в бурной пучине Маналы! А ты возвращайся в свой родимый край, в свой отчий дом, к родной своей матери.
   До самого сердца Лемминкайнена дошли эти слова.
   - Дорогая моя матушка, - говорит он, - ты меня дважды родила, с тобой я и пойду. Пусть обернется твоя скорбь вороным конем, из твоей печали и горя сплету я уздечку, из твоих забот сделаю быстрые сани - и умчимся мы с тобой подальше от этих злых мест, где гибель подстерегает смелого, где смерть ждет храброго.
   Так вернулся Лемминкайнен со старой своей матерью в родные края, под крышу отцовского дома.
   13. Вяйнемейнен делает себе лодку
   Скучно было Вяйнемейнену одному в его пустом доме.
   Некому о нем позаботиться. Нет у него хозяйки. Нет опоры в старости.
   "Попытаю я еще раз счастья, - думает старый, мудрый Вяйпемейнен. Посватаюсь к красавице Похъелы".
   Стал он мастерить себе лодку, чтобы плыть в далекую сумрачную страну.
   Только где же найти дерево, чтобы крепкая получилась лодка, чтобы не затонула быстрая ладья, не перевернулся бы дощатый челн?
   Не успел старый, мудрый Вяйнемейнен подумать, а на помощь ему идет маленький Сампса Пеллервойнен, чудесный сеятель, сын полей и лугов.
   Взял Сампса золотой топор с медной ручкой и отправился в путь.
   Идет он к востоку. Одну гору прошел, другую, третью - нет нигде хорошего дерева.
   И вдруг увидел Сампса осину вышиной в три сажени. Ударил Самнса по стволу топором и говорит:
   - Скажи мне, осина, будешь ли ты служить мудрому песнопевцу? Будешь ли ему доброй лодкой?
   Задрожала старая осина всеми своими листьями и отвечает:
   - Сам посуди, какая же выйдет из меня лодка! Давно уже нету во мне прежней силы. Самое сердце мое подточил червяк, объел мои листья, обглодал мои корни.
   Пошел дальше маленький Сампса, теперь на север держит он путь.
   Возле дороги увидел Сампса Пеллервойнен сосну вышиной и шесть сажен, толщиной в шесть обхватов. Постучал по стволу гонором и говорит:
   - Скажи мне, сосна, будешь ли ты хорошей лодкой для Вяйнемейнена? Будешь ли прямо стоять на воде? Будешь ли слушаться весел и руля?
   Зашумела сосна всеми своими ветками:
   - Нет, не выйдет из меня доброй лодки. Слишком уж я стара, только на то и гожусь, чтобы вороны вили на моих ветках гнезда.
   Дальше пошел маленький Сампса.
   Идет он в южную сторону и видит - стоит могучий дуб, вышиной в сто сажен.
   Спрашивает он у дуба:
   - Скажи, отец деревьев, сослужишь ли ты службу Вяйнемейнену? Или, может быть, пустой у тебя ствол? Может быть, подточил тебя червяк? Или стар ты и немощен?
   Отвечает ему дуб:
   - Нет, крепкий у меня ствол и не подточил мои корни червяк. Трижды в это лето солнце прогревало меня до самого сердца. На моей вершине сидел светлый месяц. На моих ветвях отдыхали птицы. В моей листве куковала кукушка. Довольно еще у меня силы, чтобы сослужить добрую службу.
   Тут снял Самнса Пеллервойнен с плеча топор и ударил но .тубу - раз, и другой, и третий. Острым лезвием подсек он крепкий ствол, свалил наземь могучее дерево. Потом срезал вершину, обрубил ветки и принялся из крепкого ствола вытесывать доски.
   Наготовил Сампса целую гору досок и позвал Вяйнемейнсна. Теперь взялся за работу старый, мудрый песнопевец. Без топора и гвоздей - вещим своим словом, могучей песней строит Вяйнемейнен лодку.
   Одну песню спел - и уже готово крепкое дно. Спел другую - и поднялись высокие борта. Спел третью - и стали на место медные уключины.
   Но еще три слова нужны Вяйнемейнену: одно - чтобы укрепить руль, другое - чтобы поднять мачту, третье - чтобы заделать корму.
   Думает старый, мудрый Вяйнемейнен:
   "Может быть, ласточка эти слова знает? Может, их помнит лебедь? Или слыхала утка?"
   Подманил он целое стадо лебедей, и караван уток, и стаю быстрых ласточек - но даже полслова не нашел.
   "Может, летний олень держит в голове эти заветные слова? - думает Вяйнемейнен. - Может, у белки на языке они лежат?"
   Заарканил Вяйнемейнен табун оленей, без счету переловил белок - много узнал новых слов, а тех, что нужны ему, не нашел.
   Не знают этих слов живущие на земле.
   Тогда решил Вяйнемейнен пойти в подземную страну Маналу, в жилище мертвых Туонелу. Может быть, там найдет он три заветных слова?
   Долго шел старый, мудрый Вяйнемейнен. Семь дней пробирался через заросли кустарника. Еще семь дней пробивался через колючий можжевельник. И еще семь дней брел дремучим лесом, пока наконец не дошел до берегов Маналы, до темной пучины Туонелы.
   Видит Вяйнемейнен - поднимается над пучиной черных вод остров, а на берегу острова стоит девушка и полощет белье.
   Просит ее старый, мудрый Вяйнемейнен:
   - Дочь Маналы, дитя Туонелы, дай мне лодку, чтобы мог я переплыть на твою сторону. А дочь Маналы говорит ему:
   - Скажи сначала, зачем пришел ты сюда, живой и здоровый, не погубленный болезнью, не похищенный смертью?
   - Я не сам пришел, - говорит ей Вяйнемейнен. - Меня привел сюда Туони.
   - Пустое ты болтаешь, - отвечает ему девушка. - Если бы привел тебя Туони, были бы на тебе шапка и рукавицы, как у всякого, кого снаряжают в жилище мертвых. Скажи-ка мне правду: зачем ты пришел сюда?
   Отвечает ей старый, мудрый Вяйнемейнен:
   - Ну, коли хочешь знать правду, слушай: привело меня в Туонелу железо, пригнала острая сталь.
   - Вот и опять видно, что ты пустой болтун, - говорит ему дочь Туонелы. - Если бы привело тебя железо, если бы пригнала острая сталь, было бы в крови твое платье, струилась бы из твоих ран красная кровь. Скажи мне правду Вяйнемейнен, зачем пришел ты сюда?
   Отвечает ей старый, мудрый Вяйнемейнен:
   - Так и быть, скажу тебе все начистоту: прибили меня к вашему берегу морские волны.
   - Нет, неправда! - говорит ему дочь Маналы. - Если бы прибили тебя к нашему берегу волны, было бы мокрым твое платье. Скажи-ка лучше без обмана: зачем пришел ты сюда?
   - Хорошо, скажу без обмана, - говорит старый, мудрый Вяйнемейнен. - Не своей волей я пришел - привел меня сюда злой огонь.
   - Вот опять слышу я речи лгуна! - отвечает ему дочь Маналы. - Если бы привел тебя огонь, опалены были бы твои кудри, обгорела бы твоя борода. О старый, мудрый Вяйнемейнен, опять ты хитришь. Скажи мне: зачем ты пришел сюда, не похищенный болезнью, не убитый смертью, никем не загубленный?
   Тогда сказал ей Вяйнемейнен такие слова:
   - Вижу я, что мне тебя не обмануть. Так слушай же, теперь скажу тебе истинную правду. Задумал я сделать себе лодку. Построил я ее песней, сделал заклинанием, но не хватает мне трех слов, чтобы поставить мой челнок на воду. Вот и решил я спуститься в жилище мертвых, поискать здесь эти заветные слова.
   Рассердилась дочь Маналы:
   - Глупый ты, неразумный человек! Кто же по своей воле спускается в жилище мертвых? Ступай-ка скорее прочь, возвращайся, пока не поздно, к себе домой. Многие приходят сюда - никто не возвращается назад.
   Не испугался ее слов старый, мудрый Вяйнемейнен и говорит:
   - Только слабые женщины да малые дети знают страх. Дай же мне лодку, дочь Маналы, чтобы мог я переправиться на твой берег.
   Видит девушка, что не уговорить ей Вяйнемейнена, и перевезла его в своей лодке на остров.
   Сама хозяйка Туонелы вышла к нему навстречу.
   Подносит она Вяйнемейнену кружку с пивом. За обе ручки держит большую кружку, чтобы не выплеснуть из нее ни одной капли.
   - Выпей, песнопевец! - говорит.
   Взял Вяйнемейнен кружку, да прежде, чем выпить, посмотрел на дно. А там чего только нет! Лягушата прыгают, ползают змеи, копошатся черви.
   Выплеснул Вяйнемейнен отраву и говорит хозяйке Туонелы:
   - Не для того я живой спустился в страну мертвых, чтобы пить ваше пиво. Кто пьет его - тот пьянеет, кто пьянеет - тот гибнет.
   Удивилась хозяйка Туонелы и спрашивает:
   - Зачем же пришел ты сюда, Вяйнемейнен, раньше, чем тебя позвала Мана, прежде, чем вспомнил о тебе Туони? Отвечает ей Вяйнемейнен:
   - Я пришел за тремя вещими словами, чтобы достроить недостроенную лодку, чтобы скрепить нескрепленные доски.
   - Не нужны тебе больше эти слова, - говорит ему хозяйка Туонелы. Никогда уже не плыть тебе в этой лодке. Не увидишь ты родного дома, не ступишь больше на родную землю. Тому, кто пришел в страну мертвых, не вернуться к живым.
   И только сказала - тяжелый сон сковал Вяйнемейнена.
   А хозяйка позвала одного из сынов Маналы и велела ему сторожить пришельца.
   Тысячу медных сетей принес сын Маналы и расставил их вдоль и поперек потока, перегородил пучину мертвых вод.
   Руки у сына Маналы - как железные клеши, вместо пальцев у него острые железные крючья. Зацепил он своими крючьями сети, крепко держит их в руках.
   - Пусть-ка попробует теперь выбраться старый, мудрый Вяй-немейнен!
   Долго лежал Вяйнемейнеп, погруженный в тяжелую дремоту. Наконец очнулся он, огляделся - нигде ни входа, ни выхода.
   "Нет, не хочу я погибать в этом темном жилище Маналы", - думает Вяйнемейнен.
   Прикинулся он змеей, прополз, как червяк, под железной сетью, маленькой рыбкой скользнул в воде и поплыл к берегу.
   Ранним утром стал сын Туонелы осматривать сети. Поднял цепкие свои пальцы, вытащил сети и видит - мечутся в сетях сто форелей, тысяча окуней бьются в железных петлях, только нет в сетях старого, мудрого Вяйнемейнена.
   А Вяйнемейнен выбрался из черного потока Маналы, из бурной пучины Туонелы и скорее пошел прочь от этого злого места.
   Не знает старый, мудрый Вяйнемейнен, где теперь искать ему вещие слова, чтобы достроить лодку.
   Встретился ему на дороге пастух.
   Спрашивает его Вяйнемейнен:
   - Может, ты знаешь, где найти мне три заветных слова, чтобы достроить мою лодку?
   - Уж, наверно, старый Винунен знает их, - отвечает ему пастух. - В утробе у него найдешь ты сотни песен, тысячи слов. Правда, не легкая дорога перед тобой лежит, но и не самая трудная, - засыпана она железными иглами, утыкана мечами и секирами.
   И вот отправился Вяйнемейнен в путь. Первый день шагал он по колючим железным иглам. Второй день, спотыкаясь, шел по острым булатным мечам. Третий день, шатаясь, брел по наточенным секирам.
   И наконец привела его дорога к старому Випунену.
   Видно, давно уже спал Випунен. Всем своим могучим телом врос он в землю.
   На плечах у него качается осина, на висках - береза, в бороде раскинула ветки ива, на усах шелестит листьями ольха. На лбу у Випунена поднялись могучие ели, между зубами шумят столетние сосны.
   Выхватил Вяйнемейнен из кожаных ножен железный меч и принялся расчищать вход в утробу великана.
   Одним ударом срубил осину, другим - повалил березу, снес ели со лба песнопевца, выкорчевал из его бороды иву.
   Потом, словно тяжелые ворота, раздвинул челюсти великана, заложил между ними железный шест и вошел под своды костлявых скул.
   Тут проснулся Випунен, приподнял веки, повел глазами. Хочет он закрыть рот - и не может: крепко стоит у него между зубами железная подпорка.
   Тогда еще шире разинул рот Випунен и вместе с железным шестом проглотил старого, мудрого Вяйнемейнена.
   Проглотил и говорит сам себе:
   - Приходилось мне есть и козу с копытами, и корову с рогами, и кабана с клыками, но такого жесткого кусочка никогда еще не случалось отведать!