- То есть, донорская кожа не приживляется навсегда? - быстро уточнил Малдер.
- Совершенно верно. Ведь организм пациента все равно ее отторгнет. Спустя две недели мы пересаживаем больному участок его собственной кожи. А временный трансплантант предохраняет рану от проникновения инфекции и, кроме того, позволяет определить, готов ли пациент к окончательной пересадке.
- Но коль скоро больному подсаживается чужая кожа, очевидно, принимаются какие-то меры предосторожности, чтобы исключить возможность заражения инфекционными заболеваниями?
Бернстайн внимательно посмотрел на Скалли. По выражению его глаз она поняла, что хирург не раз задумывался над этим вопросом. Особенно в последнее время, после страшного происшествия, в котором, видимо, винил и себя.
- Если уж быть откровенным, - медленно начал он, - то никаких особых мер не принимается. По крайней мере здесь, в клинике. Мы получаем кожу из специального банка при Нью-Иоркском департаменте пожарной охраны. В принципе именно они отвечают за проверку трансплантантов на наличие вирусов. Но в департаменте, в свою очередь, руководствуются записями в карточках доноров. Естественно, если человек умер от какого-то инфекционного заболевания, его кожу не возьмут - никто такой труп и присылать не будет. Но если причина смерти иная - кожу скорее всего примут в банк. А кто может дать гарантию, что покойный не был носителем какого-то вовремя не обнаруженного вируса...
- Значит, определенный риск есть всегда. - заключил Малдер. - Но скажите какова вероятность подхватить таким образом болезнь, которая проникнет в мозг и сделает человека буйно помешанным?
- Я бы сказал - вероятность ничтожно мала. Но исключать ничего нельзя. Например, зарегистрированы случаи, когда незамеченные меланомы внедрялись в организм пациентов после пересадки кожи. Ведь механизм довольно простой: сначала через дермис в периферийные сосуды, а затем, по магистральным сосудам - прямо в мозг. Таким путем движутся многие вирусы - герпеса, СПИДа, энцефалита, менингита... можно долго перечислять. Но, видите ли, присутствие этих вирусов в крови донора, как правило, проявляется в виде симптомов. У такого донора кожу не возьмут.
"Да, сознательно на это никто не пойдет, - подумала Скалли. - Но человеку свойственно ошибаться". Вирусы маскируются, их не просто обнаружить даже классному специалисту. Только вообразить - на кончике булавки умещаются миллионы вирусов!
- Вспомните, пожалуйста, еще раз, как вел себя организм Стэнтона после процедуры, - настаивал Малдер. - Возможно, вы заметили какие-то незначительные симптомы? Что-нибудь, косвенно указывающее на вирусное или бактериальное заражение.
- Нет. А впрочем... была одна особенность. Да, теперь я припоминаю. Только вряд ли это как-то связано с последующим припадком.
- Что именно?
- Вот здесь, - Бернстайн указал на шею, чуть ниже затылка. - Небольшое покраснение в форме правильного круга. Множество мелких красных точек. Похоже на укус какого-то насекомого, только покрупнее. Я, конечно, не аллерголог, но, по-моему, это может указывать на какое-то серьезное заболевание.
С последним утверждением можно было поспорить, однако Скалли решила, что сейчас не время для теоретических дискуссий. В первую очередь, следовало выяснить у Бернстайна все, что могло помочь расследованию. Она открыла рот, готовясь задать следующий вопрос, но хирург, посмотрев на часы, протестующе поднял Руку:
- Прошу прощения, через несколько минут привезут следующую пациентку. Подтяжка кожи лица. Вот так целый день - что поделаешь, гражданки Америки требуют, чтобы мы дарили им вечную молодость. Если у вас остались ко мне вопросы - я буду в четвертой операционной, это дальше по коридору. И еще. Как только появятся новости по делу Стэнтона, сообщите, пожалуйста, мне. У нас были прекрасные отношения с Терри Нестор, а Стэнтон... он ведь все-таки мой пациент. В том, что случилось, так или иначе есть моя вина.
Бернстайн еще раз извинился и вышел. Скалли почувствовала, как к ней постепенно возвращается энергия. Бессонная ночь тут же была забыта. Если Малдера бодрила щекочущая нервы тайна, то его напарницу - близость ее разгадки.
- Теперь по крайней мере ясно, что делать дальше, - сказала она. - Пусть Баррет охотится на Стэнтона, а мы пока выясним, не была .ли кожа, которую ему приживили, чем-нибудь инфицирована, и не могла ли эта инфекция вызвать припадок. Надо действовать как можно быстрее, пока они еще кого-нибудь не заразили.
Малдер ответил не сразу. Он подошел к раковине - Бернстайн забыл закрыть кран - и подставил руку под струю, задумчиво наблюдая, как разлетаются брызги.
- Скалли, скажи мне честно, ты действительно уверена, что инфицированной кожей можно все объяснить?
Скалли уперлась тяжелым взглядом в его могучую спину. Как всегда, их мысли движутся в разных направлениях.
- Абсолютно уверена. И показания Бернстайна это подтверждают. Да, скорее всего Стэнтон подхватил что-то от трансплантанта, это "что-то" проникло в мозг и вызвало в нем серьезные изменения. Так это или нет - мы выясним, проследив
весь путь донорской кожи. Опять-таки, станет ясно, что делать со Стэнтоном, когда его поймает. А еще лучше предупредить подчиненных Баррет, чтобы приняли меры предосторожности. Знать бы только, какие именно.
Малдер аккуратно завернул кран, насухо вытер руки и бросил через плечо:
- Значит, будем стряпать обвинительный приговор микробу?
- Я готова выслушать любую другую версию, если она достаточно правдоподобна.
- Интересная штука: когда медик сталкивается с чем-то необычным, он тут же начинает искать подходящий микроб, на который можно все спихнуть. Причем желательно, чтобы его даже в микроскоп не было видно, - а то какой-нибудь неуч, чего доброго, захочет проверить его убедительную версию. Классический пример научного консерватизма.
- Я же сказала - если у тебя есть соображения, говори, и нечего тянуть, поморщилась Скалли. - Критиковать ведь легче всего.
- Да нет, в целом я с тобой согласен. Основная задача сейчас - найти, где и у кого взяли кожу, а в конечном итоге - определить, почему добряк Перри Стэнтон в одночасье превратился в маньяка-убийцу. Только, боюсь, микроскоп нам ничем не поможет.
- Что ты имеешь в виду? Малдер остановился у двери и, усмехнувшись, сказал:
- Для того чтобы раздавить голову медсестры, понадобился бы очень большой микроб.
Они уже подходили к лифту, когда в окне операционной напротив появился очень высокий, худощавый молодой человек. Хирургическая маска почти полностью скрывала его желтовато-смуглое лицо; из-под розовой медицинской шапочки выбивалась прядь глянцево-черных волос. Узкие щелки глаз внимательно смотрели вслед Малдеру и Скалли. Как только агенты ФБР скрылись из виду, молодой человек достал из кармана маленький сотовый телефон и ловким движением длинных пальцев набрал нужный номер. Когда на другом конце линии подняли трубку, он быстро сказал несколько фраз на непонятном певучем языке. Его низкий баритон звучал приглушенно, но молодой человек так спешил, что забыл снять маску. Выслушав ответ, он кивнул и сразу же спрятал телефон в карман.
И вдруг по его гибкому телу прошла сладкая дрожь. Он зажмурил глаза и блаженно улыбнулся.
Его ждет нечто гораздо большее, чем просто четкое исполнение приказания. Ему предстоит испытать наслаждение, с которым не сравнится даже эротический экстаз.
4
Спустя двадцать минут Малдер и Скалли, поеживаясь от искусственного холода, внезапно сменившего июльскую духоту, вошли в большое подвальное помещение, расположенное под главным корпусом Центральной клиники. Вслед за ними в коридор морга, переваливаясь словно утка, вошел заведующий...
Как они и предполагали, установить, откуда прибыла кожа для пересадки, оказалось несложно. Но затем начались проблемы, несколько поколебавшие уверенность Скалли в скором и успешном завершении дела и заставившие ее признать, что чисто медицинским расследованием дело не ограничится. Когда они обратились в банк кожных трансплантантов, выяснилось, что шесть контейнеров с кожей донора Перри Стэнтона исчезли. Правда, администратор не усмотрела в этом ничего криминального.
- Через наш банк каждую неделю проходят тонны кожи, - сказала она, отмахнувшись, - а бюджетное финансирование - сами понимаете, какое. Немудрено, что в таких условиях сотрудники допускают некоторую халатность. Этот случай далеко не первый.
Впрочем, визит в банк оказался не безрезультатным - они не нашли образцы кожи, зато узнали, кто был донором. Деррик Каплан, ныне лежащий в одной из ячеек морга Центральной клиники.
Однако Малдера в отличие от Скалли не удовлетворили слова администратора. На его взгляд, объяснять исчезновение кожи случайностью было, по меньшей мере, наивно. Но сейчас он решил не затевать дискуссий. Пока полиция охотится за Перри Стэнтоном, у них есть время, чтобы найти и эксгумировать останки человека, ставшего его донором.
Заведующего моргом они обнаружили мирно дремлющим за столом в своем кабинете. Именно таким Малдер представлял себе управляющего трупохранилищем Лиф Экклмен оказался невысоким, коренастым субъектом неопределенного возраста с взъерошенными волосами и пухлыми, оттопыренными губами. Ярким дополнением к его образу служила недопитая бутылка "Джек Дениэлз", стоящая под столом, пьянство на работе обычный грешок работников морга...
- Вечером в пятницу дежурили два паренька из медицинской школы, - сказал Экклмен, подходя к шкафу с архивными документами. Говорил он хрипло и медленно - то ли не успел окончательно проснуться, то ли не протрезвел после последней дозы. - Джош Кемпер, так звали одного, а его приятеля... Майк, по-моему. Работали в шестой операционной, этажом выше. Когда закончили, все как следует убрали. По крайней мере, жалоб от хирургов не поступало.
Открыв дверцы шкафа, он стал рыться в папках. "Это надолго", - подумала Скалли и подошла к противоположной стене, полностью занятой огромным стеллажом с нумерованными ячейками. А ведь это только один из восьми залов морга. "Нью-Йорк - очень крупный город, - подумала она. - Живому трудно подыскать хорошую квартиру, для мертвого непросто найти свободный ящик..."
- Нашел! - голос Экклмена гулко прокатился под каменными сводами. Второго парня звали Майк Лифтон. Оба учатся на третьем курсе школы Колумбия. Заявка оформлена на три пятнадцать. Покойник - Деррик Каплан, около двадцати пяти лет. Блондин, глаза голубые. Ячейка номер пятьдесят два.
Малдер побежал к стеллажу.
- Я пока полистаю карту, мистер Экклмен, - сказала Скалли. - Если вы, конечно, не возражаете.
Экклмен пожал плечами.
- Листайте на здоровье. Только там читать почти нечего. Каплан поступил в реанимацию с жалобами на боли в области груди. Умер в блоке реанимации. Разрыв аорты. Среди документов обнаружился донорский билет. Ребята из банка кожи подсуетились первыми - глазодёры застряли в пробке и приехали к шапочному разбору. Да, ночка была горячая. После той аварии притащили семь трупов. И только у одного покойника нашли ястребиную приманку - не повезло трансплантаторам.
- Как вы сказали - ястребиная приманка? - удивленно переспросила Скалли.
- Так мы называем донорский билет, - пояснил Экклмен. - В морге быстро становишься циником. Хотя я лично циничным это название не нахожу. Падальщики - птицы полезные. Если бы не они, сколько добра сгнило бы даром! Ребята из хранилищ трансплантантов чем-то похожи на них, вам не кажется?
Малдеру не хотелось рассуждать на подобную тему. К тому же время не позволяло вести досужие разговоры. Он ухватился за металлическую ручку контейнера, секунду помедлил и потянул ее на себя. Ящик с дребезжанием выкатился из гнезда...
Внутри было пусто. Несколько мгновений оба агента молча смотрели в контейнер, словно ожидая, что труп все-таки появится.
- Мистер Экклмен, - позвала Скалли.
Заведующий моргом подошел поближе, вытаращил глаза и оттопырил нижнюю губу. Потомиздал короткий нервный смешок.
- Эге! Непорядок. Вы уверены, что это именно пятьдесят второй контейнер?
Малдер наклонился и еще раз проверил номер.
- Тело могли положить в другой ящик?
- Вообще-то нет. Но когда начинается напряженка, как той ночью... А потом - мальчишки, у них ведь мозги забиты черт-те-чем.
Экклмен поспешил к шкафу с архивами. Скалли углубилась в изучение карточки Каплана.
- Ну как, нашла что-нибудь? - поинтересовался Малдер
- Ничего. Ничего, имеющего отношение к вирусным инфекциям. Но, пока мы не видели труп, выводы делать рано. Образец его кожи - это минимум того, что нам нужно.
"Да, образец кожи, - подумал Малдер. - Который исчез, как и тело. Это что, тоже случайное совпадение? Ну да ладно, постараемся не торопиться с выводами". Он оглянулся на Экклмена. Пьянчужка вполне мог неправильно записать номер ячейки.
- Я проверю все шесть ячеек, которые заполнили той ночью, - пробормотал заведующий, неся под мышкой целую стопку карточек. - Потом перетряхну пустые. Найдем, найдем вашего парня!
Судя по всему, от похмельного синдрома не осталось и следа.
- Так... Ячейка шестьдесят три. Здесь все нормально. Анджела Доттер, множественные переломы грудной клетки. Рулевым колесом припечатало. Пятьдесят четыре - порядок. Пятьдесят пять - тоже все сходится. Вот еще один парень после той аварии. Лет двадцать, не больше...
Вдруг Экклмен охнул и взмахнул руками, словно опасаясь потерять равновесие. Карточки выпали у него из рук и рассыпались по полу.
- Ч-черт возьми... Не может быть!
- Что такое? - в один голос спросили Малдер и Скалли.
Экклмен снял с ноги трупа бирку и поднес ее к самым глазам.
- Деррик Каплан. Это он. Ничего не понимаю.
Труп лежал в напряженной позе. Невидящие бледно-голубые глаза были широко открыты Экклмен расстегнул пластиковый мешок и сразу стало понятно, что его так изумило. Кожа трупа была совершенно нетронутой.
- Ч-черт, - повторил Экклмен. - Похоже, любители падали обклевали кого-то другого.
- Как так?
Вместо ответа Экклмен бросился открывать нижние ячейки, награждая каждую цветистым ругательством.
- Я не виноват, - бормотал он. - Я тут ни при чем. Меня вообще здесь не было.
И вдруг он замолк, словно подавился собственными словами. Последний контейнер оказался пуст, как и все предыдущие.
- Мать твою так... Если эти сукины дети не воткнули огрызок поверх другого трупа - значит, его здесь и вовсе нет.
Малдер осмотрел длинный ряд открытых ячеек и с удивлением обнаружил, что скорее заинтригован, чем раздосадован.
- Мы можем хотя бы узнать, о ком идет речь? - спросил он.
- Скорее всего о том, кто лежал на месте Деррика Каплана, - логично предположила Скалли. - Мистер Экклмен, вы уверены, что в пятьдесят второй ячейке непременно находился один из погибших в ночь с пятницы на субботу?
Экклмен закивал, как механическая кукла, присел на корточки и стал судорожно копаться в рассыпанных по полу документах.
- Вот он! Некто Джон Доу. Поступил в блок интенсивной терапии с места аварии. И приметы практически те же - блондин, глаза голубые, только чуть помоложе. Да, вот еще - на правом плече большая татуировка, изображающая дракона.
- И он тоже скончался от ран, полученных в аварии, - продолжила аналогию Скалли.
Какое-то время Экклмен вчитывался в каракули врача, заполнявшего карту, потом покачал головой.
- Странно, но на теле Доу не было ни одного серьезного внешнего повреждения. Два интерна, которые пытались его откачать, так и не поняли, от чего он умер. Вскрытие планировали провести завтра, в восемь утра.
Скалли переглянулась с Малдером. Тело исчезло за пять часов до экспертизы! Здесь кроется что-то более серьезное, чем случайность или разгильдяйство.
- Пойду докладывать, - обреченно махнул рукой Экклмен. - Администратор, естественно, зажарит мою задницу себе на завтрак. И это будет ужасно несправедливо. Не я же обгладывал этот проклятущий труп...
Продолжая причитать, он медленно побрел из холодильного блока.
- Ну, ничего, - сказала Скалли, продолжая листать карточку. - В крупных солидных заведениях часто бывает кошмарная неразбериха. Но если что-то пропадает среди ночи, то, как правило, часов в восемь утра оно обязательно где-то всплывает. Во всяком случае, тех двух студентов следует разыскать. Если профессор Стэнтон заразился чем-нибудь от Джона Доу, в первую очередь, именно этим молодым людям следует сказать "спасибо". Хотя они, конечно, не подозревали, что выйдет такая штука.
"Да, - подумал Малдер, - теперь, когда исчезли и труп, и кожа, единственное звено, с помощью которого возможно восстановить цепь событий два студента медицинской школы". Но все его вибрирующее от волнения нутро восставало против упрощенного подхода Скалли. Черный провал пустой ячейки в стене морга сулил открытия гораздо более удивительные, чем вирусная инфекция, пусть даже самая нетривиальная. Малдер чувствовал себя гробокопателем, у которого из-под носа увели труп, увешанный драгоценностями.
Джон Доу - вот ключ к разгадке тайны трагедии в реабилитационной палате!
5
Зеленые осколки битых бутылок сверкали в свете уличного фонаря, будто горсть рассыпанных изумрудов. Перри Стэнтон, расставив ноги для устойчивости, затуманенным взором рассматривал следы пребывания не в меру веселой компании на улице Бруклина...
И вдруг страшная боль ударила ему в голову, костлявые плечи задрожали под разорванным больничных халатом. Острые зеленые осколки манили к себе, обещая избавить от невыносимой муки.
Стэнтон запрокинул голову и издал глухой протяжный стон, надолго повисший в прохладном ночном воздухе. Мышцы ног судорожно напряглись, вынуждая жаждущее покоя тело двигаться вперед. Но Стэнтон все же сумел побороть этот порыв и рухнул на битое стекло, выгнув спину и широко раскинув руки.
Он катался по усыпанному стеклом асфальту, превращая осколки в пыль. Облегчение не приходило. Стекло продирало в халате огромные дыры, но ничего не могло поделать с ужасным зудом. Словно сотни тысяч крохотных прожорливых насекомых облепили Стэнтона со всех сторон. Медленно и неотвратимо весь мозг профессора заполнила одна единственная мысль: "Я больше так не могу!" Даже самая простая команда, рождавшаяся в голове, с огромным трудом достигала дрожащих мускулов. Стэнтон закрыл лицо руками, беззвучно вопрошая: "Что это, что?!" И тут же с ужасом отдернул ладони - липкая теплая жидкость залила глаза. Кровь! Опять кровь!
Стэнтон вскочил на колени и на четвереньках пополз вперед, судорожно всхлипывая. Адский зуд мешал четко мыслить, но даже он не мог хотя бы временно стереть из памяти хруст черепа медсестры, ее вылезшие из орбит глаза. И кровь. Потоки, фонтаны крови, ударившие во все стороны... Но ужасней всего была ярость, которая не утихала, а разгоралась с новой силой. Ее рождал невыносимый зуд, и она кипела, заливая тело раскаленной волной.
Первая волна накатилась, когда Стэнтон, ничего не подозревая, лежал на больничной койке и думал о том, что скоро встанет на ноги... Мгновение спустя он не встал, а вскочил. Горячая пульсация в мозгу разом уничтожила все если, оставив лишь способность ощущать.
Ощущать страшный, невыносимый, пожирающий заживо зуд. Белая расплавленная ярость отчаянно требовала выхода. - и нашла его, когда над Стэнтоном склонилась медсестра. Она улыбалась, она посмела улыбаться!
Улыбка мгновенно исчезла с ее лица, но было поздно - Стэнтон уже схватил обеими руками ее голову. А потом - истошный вопль, хруст, кровь...
Но это не принесло облегчения. Кипящая ненависть требовала продолжать. И Стэнтон, не в силах сопротивляться, бросился крушить все, что попадалось под руку. Только однажды в ужасном кроваво-красном мареве блеснул лучик рассудка, который успел оформиться в мысль:
"Бежать!" Туман тут же сгустился вновь, но новое устремление потеснило ярость. Стэнтон понимал, что действует по чужой воле. Им властно командовала его кожа - все приказы исходили именно оттуда. На малейшую попытку сопротивляться кожа отвечала мучительным зудом. Она превратилась в чужеродную оболочку, враждебную остальному телу. Стэнтон чувствовал это и ничего не мог сделать.
...Осколки стекла с тихим звоном осыпались с изодранного халата. Помутневшие глаза смотрели вдаль. Стэнтон не знал, где находится. Ему и не нужно было этого знать. Потому что он услышал вой сирен. Значит, они уже близко. И надо бежать. Все равно куда, лишь бы оказаться подальше от них. Если они настигнут его, снова будут крики, хруст костей и кровь, кровь...
Отчаянный визг тормозов заставил Стэнтона обернуться. Сквозь пелену, застилающую глаза, он увидел стремительно приближающееся такси и искаженное ужасом лицо шофера, вывернувшего баранку, Стэнтон замер посреди дороги, и в следующее мгновение радиатор автомобиля ударил ему в ногу.
Стэнтон посмотрел на машину, отлетевшую к тротуару, потом на согнутый обломок бампера, лежащий на улице. Водитель уже открывал дверь. Сейчас он выйдет и бросится к нему. Нет! Только не это!!
Но зуд снова начал пожирать его кожу, быстро распространяясь от бедер к голове. Нет, нет, нет!!
Водитель такси - высокий, худощавый негр - хотел наорать на старого идиота, путающегося под колесами, но, увидев вмятины на кузове своего автомобиля, обомлел.
- Эй, мистер, - несмело окликнул он профессора, - вы в порядке, а?
"Все, пропал мальчишка!" - пронеслось в голове у Стэнтона. Кожа вспыхнула, как газетная бумага, и расплавленная ярость, точь-в-точь как тогда, в палате, залила сознание. Неимоверным усилием воли Стэнтон попытался остановить импульс, идущий из пораженного мозга, прежде чем он достигнет мускулов и приведет их в Действие. Он силился вспомнить себя таким был всю жизнь мягким, робким, вообразить, что рядом стоит любимая дочь...
Но, как только миллионы невидимых насекомых вонзили в него свои жала, все отрывочные мысли, собранные с таким трудом, рассыпались в прах, так и не успев выстроиться в цепочку. Лицо Стэнтона исказила гримаса неудержимой злобы.
Только сейчас водитель заподозрил неладное. Коротко вскрикнув, он начал отступать, но панический ужас сковал его ноги судорогой.
- Беги! - это было последнее, что смог выдавить Стэнтон. Заскрежетав зубами, он вытянул вперед руки, растопырил пальцы и, пошатываясь, двинулся на таксиста. Увидев у своего лица напряженные окровавленные ладони, негр наконец понял все, и это вывело его из ступора. Юркнув вниз и влево, таксист завопил и бросился наутек. Стэнтон, хватая руками воздух, побрел следом. "Беги... беги... беги..." - нескончаемым эхом звенело в его ушах.
6
Небо над крышами кампуса медицинской школы было невыразительно серым. "Около пяти", - определил Малдер, даже не взглянув на хронометр. В мышцах появилась характерная неприятная вибрация - свидетельство того, что он не спал больше суток. Долго в таком режиме не протянуть - так подсказывал здравый смысл. Но профессиональный азарт и чувство долга перед жителями дремлющего в утренней прохладе Нью-Йорка не давали суперагенту сомкнуть глаза.
Несколько минут назад позвонила Скалли и сообщила последние новости. Профессор Стэнтон объявился в северном Бруклине, где в него резалась машина. Точнее, он врезался в нее, основательно покорежив кузов. Водителю чудом удалось спастись. Полиция надежно оцепила прилегающие кварталы, и теперь, уверяла Скалли, задержание Стэнтона было делом ближайших часов.
Но полицейские даже не представляли, какая опасность им грозит. Их следовало предостеречь, но от чего именно?.. Скалли и Малдер приняли решение действовать порознь - обычно они поступали так в случае крайнего цейтнота. Сейчас уже не столь важно, чья версия окажется правильной. Вирусы были тому виной, или воздействие таинственных перерождающих сил - Перри Стэнтон представлял собой смертельную угрозу для окружающих. А возможно, и не только он. Следовало как можно скорее отыскать и допросить студентов, собиравших злополучную донорскую кожу.
На третий этаж большого каменного здания Малдер взбежал всего за полминуты. Скользнув подошвами по мраморным плитам пола, он остановился у двустворчатой двери лаборатории.
Сквозь круглое окошко в одной из створок Малдер увидел просторную квадратную комнату, уставленную стальными столами. На некоторых из них лежали трупы, запакованные в непрозрачные полиэтиленовые мешки. Каждый стол был снабжен стоками для крови и кюветой для сбора органов.
Когда Малдер наконец решился открыть дверь, его едва не вывернуло наизнанку. Он никогда не отличался брезгливостью, тем более что за время работы успел повидать десятки обезображенных трупов. Но здесь все было иначе. Атмосфера этого заведения наводила на мысль, что человеческое тело - не более чем кусок мяса. Здесь никто не задумывался о смысле жизни, душе и даже о Боге. Столь непохожих при жизни людей привели к общему знаменателю скальпель, стальной стол и никелированная кювета. Малдер стиснул зубы и вошел в лабораторию.
В нос ударил тяжелый запах формальдегида, и содержимое желудка - к счастью, не слишком обильное, - немедленно устремилось вверх по пищеводу. Малдер переборол естественную реакцию организма, огляделся и сразу увидел того, кого искал. Долговязый, по-мальчишески угловатый молодой человек производил какие-то манипуляции с извлеченным из мешка трупом. Его короткие рыжие волосы были всклокочены, халат расстегнут, серая футболка небрежно свисала поверх мятых бордовых спортивных штанов. На столе перед ним, помимо вскрытого трупа, лежала толстая книга, в которую молодой человек внимательно смотрел. Майк Лифтон, похоже, был полностью поглощен своим занятием, во всяком случае, Малдера он заметил, только когда тот подошел вплотную.
- Совершенно верно. Ведь организм пациента все равно ее отторгнет. Спустя две недели мы пересаживаем больному участок его собственной кожи. А временный трансплантант предохраняет рану от проникновения инфекции и, кроме того, позволяет определить, готов ли пациент к окончательной пересадке.
- Но коль скоро больному подсаживается чужая кожа, очевидно, принимаются какие-то меры предосторожности, чтобы исключить возможность заражения инфекционными заболеваниями?
Бернстайн внимательно посмотрел на Скалли. По выражению его глаз она поняла, что хирург не раз задумывался над этим вопросом. Особенно в последнее время, после страшного происшествия, в котором, видимо, винил и себя.
- Если уж быть откровенным, - медленно начал он, - то никаких особых мер не принимается. По крайней мере здесь, в клинике. Мы получаем кожу из специального банка при Нью-Иоркском департаменте пожарной охраны. В принципе именно они отвечают за проверку трансплантантов на наличие вирусов. Но в департаменте, в свою очередь, руководствуются записями в карточках доноров. Естественно, если человек умер от какого-то инфекционного заболевания, его кожу не возьмут - никто такой труп и присылать не будет. Но если причина смерти иная - кожу скорее всего примут в банк. А кто может дать гарантию, что покойный не был носителем какого-то вовремя не обнаруженного вируса...
- Значит, определенный риск есть всегда. - заключил Малдер. - Но скажите какова вероятность подхватить таким образом болезнь, которая проникнет в мозг и сделает человека буйно помешанным?
- Я бы сказал - вероятность ничтожно мала. Но исключать ничего нельзя. Например, зарегистрированы случаи, когда незамеченные меланомы внедрялись в организм пациентов после пересадки кожи. Ведь механизм довольно простой: сначала через дермис в периферийные сосуды, а затем, по магистральным сосудам - прямо в мозг. Таким путем движутся многие вирусы - герпеса, СПИДа, энцефалита, менингита... можно долго перечислять. Но, видите ли, присутствие этих вирусов в крови донора, как правило, проявляется в виде симптомов. У такого донора кожу не возьмут.
"Да, сознательно на это никто не пойдет, - подумала Скалли. - Но человеку свойственно ошибаться". Вирусы маскируются, их не просто обнаружить даже классному специалисту. Только вообразить - на кончике булавки умещаются миллионы вирусов!
- Вспомните, пожалуйста, еще раз, как вел себя организм Стэнтона после процедуры, - настаивал Малдер. - Возможно, вы заметили какие-то незначительные симптомы? Что-нибудь, косвенно указывающее на вирусное или бактериальное заражение.
- Нет. А впрочем... была одна особенность. Да, теперь я припоминаю. Только вряд ли это как-то связано с последующим припадком.
- Что именно?
- Вот здесь, - Бернстайн указал на шею, чуть ниже затылка. - Небольшое покраснение в форме правильного круга. Множество мелких красных точек. Похоже на укус какого-то насекомого, только покрупнее. Я, конечно, не аллерголог, но, по-моему, это может указывать на какое-то серьезное заболевание.
С последним утверждением можно было поспорить, однако Скалли решила, что сейчас не время для теоретических дискуссий. В первую очередь, следовало выяснить у Бернстайна все, что могло помочь расследованию. Она открыла рот, готовясь задать следующий вопрос, но хирург, посмотрев на часы, протестующе поднял Руку:
- Прошу прощения, через несколько минут привезут следующую пациентку. Подтяжка кожи лица. Вот так целый день - что поделаешь, гражданки Америки требуют, чтобы мы дарили им вечную молодость. Если у вас остались ко мне вопросы - я буду в четвертой операционной, это дальше по коридору. И еще. Как только появятся новости по делу Стэнтона, сообщите, пожалуйста, мне. У нас были прекрасные отношения с Терри Нестор, а Стэнтон... он ведь все-таки мой пациент. В том, что случилось, так или иначе есть моя вина.
Бернстайн еще раз извинился и вышел. Скалли почувствовала, как к ней постепенно возвращается энергия. Бессонная ночь тут же была забыта. Если Малдера бодрила щекочущая нервы тайна, то его напарницу - близость ее разгадки.
- Теперь по крайней мере ясно, что делать дальше, - сказала она. - Пусть Баррет охотится на Стэнтона, а мы пока выясним, не была .ли кожа, которую ему приживили, чем-нибудь инфицирована, и не могла ли эта инфекция вызвать припадок. Надо действовать как можно быстрее, пока они еще кого-нибудь не заразили.
Малдер ответил не сразу. Он подошел к раковине - Бернстайн забыл закрыть кран - и подставил руку под струю, задумчиво наблюдая, как разлетаются брызги.
- Скалли, скажи мне честно, ты действительно уверена, что инфицированной кожей можно все объяснить?
Скалли уперлась тяжелым взглядом в его могучую спину. Как всегда, их мысли движутся в разных направлениях.
- Абсолютно уверена. И показания Бернстайна это подтверждают. Да, скорее всего Стэнтон подхватил что-то от трансплантанта, это "что-то" проникло в мозг и вызвало в нем серьезные изменения. Так это или нет - мы выясним, проследив
весь путь донорской кожи. Опять-таки, станет ясно, что делать со Стэнтоном, когда его поймает. А еще лучше предупредить подчиненных Баррет, чтобы приняли меры предосторожности. Знать бы только, какие именно.
Малдер аккуратно завернул кран, насухо вытер руки и бросил через плечо:
- Значит, будем стряпать обвинительный приговор микробу?
- Я готова выслушать любую другую версию, если она достаточно правдоподобна.
- Интересная штука: когда медик сталкивается с чем-то необычным, он тут же начинает искать подходящий микроб, на который можно все спихнуть. Причем желательно, чтобы его даже в микроскоп не было видно, - а то какой-нибудь неуч, чего доброго, захочет проверить его убедительную версию. Классический пример научного консерватизма.
- Я же сказала - если у тебя есть соображения, говори, и нечего тянуть, поморщилась Скалли. - Критиковать ведь легче всего.
- Да нет, в целом я с тобой согласен. Основная задача сейчас - найти, где и у кого взяли кожу, а в конечном итоге - определить, почему добряк Перри Стэнтон в одночасье превратился в маньяка-убийцу. Только, боюсь, микроскоп нам ничем не поможет.
- Что ты имеешь в виду? Малдер остановился у двери и, усмехнувшись, сказал:
- Для того чтобы раздавить голову медсестры, понадобился бы очень большой микроб.
Они уже подходили к лифту, когда в окне операционной напротив появился очень высокий, худощавый молодой человек. Хирургическая маска почти полностью скрывала его желтовато-смуглое лицо; из-под розовой медицинской шапочки выбивалась прядь глянцево-черных волос. Узкие щелки глаз внимательно смотрели вслед Малдеру и Скалли. Как только агенты ФБР скрылись из виду, молодой человек достал из кармана маленький сотовый телефон и ловким движением длинных пальцев набрал нужный номер. Когда на другом конце линии подняли трубку, он быстро сказал несколько фраз на непонятном певучем языке. Его низкий баритон звучал приглушенно, но молодой человек так спешил, что забыл снять маску. Выслушав ответ, он кивнул и сразу же спрятал телефон в карман.
И вдруг по его гибкому телу прошла сладкая дрожь. Он зажмурил глаза и блаженно улыбнулся.
Его ждет нечто гораздо большее, чем просто четкое исполнение приказания. Ему предстоит испытать наслаждение, с которым не сравнится даже эротический экстаз.
4
Спустя двадцать минут Малдер и Скалли, поеживаясь от искусственного холода, внезапно сменившего июльскую духоту, вошли в большое подвальное помещение, расположенное под главным корпусом Центральной клиники. Вслед за ними в коридор морга, переваливаясь словно утка, вошел заведующий...
Как они и предполагали, установить, откуда прибыла кожа для пересадки, оказалось несложно. Но затем начались проблемы, несколько поколебавшие уверенность Скалли в скором и успешном завершении дела и заставившие ее признать, что чисто медицинским расследованием дело не ограничится. Когда они обратились в банк кожных трансплантантов, выяснилось, что шесть контейнеров с кожей донора Перри Стэнтона исчезли. Правда, администратор не усмотрела в этом ничего криминального.
- Через наш банк каждую неделю проходят тонны кожи, - сказала она, отмахнувшись, - а бюджетное финансирование - сами понимаете, какое. Немудрено, что в таких условиях сотрудники допускают некоторую халатность. Этот случай далеко не первый.
Впрочем, визит в банк оказался не безрезультатным - они не нашли образцы кожи, зато узнали, кто был донором. Деррик Каплан, ныне лежащий в одной из ячеек морга Центральной клиники.
Однако Малдера в отличие от Скалли не удовлетворили слова администратора. На его взгляд, объяснять исчезновение кожи случайностью было, по меньшей мере, наивно. Но сейчас он решил не затевать дискуссий. Пока полиция охотится за Перри Стэнтоном, у них есть время, чтобы найти и эксгумировать останки человека, ставшего его донором.
Заведующего моргом они обнаружили мирно дремлющим за столом в своем кабинете. Именно таким Малдер представлял себе управляющего трупохранилищем Лиф Экклмен оказался невысоким, коренастым субъектом неопределенного возраста с взъерошенными волосами и пухлыми, оттопыренными губами. Ярким дополнением к его образу служила недопитая бутылка "Джек Дениэлз", стоящая под столом, пьянство на работе обычный грешок работников морга...
- Вечером в пятницу дежурили два паренька из медицинской школы, - сказал Экклмен, подходя к шкафу с архивными документами. Говорил он хрипло и медленно - то ли не успел окончательно проснуться, то ли не протрезвел после последней дозы. - Джош Кемпер, так звали одного, а его приятеля... Майк, по-моему. Работали в шестой операционной, этажом выше. Когда закончили, все как следует убрали. По крайней мере, жалоб от хирургов не поступало.
Открыв дверцы шкафа, он стал рыться в папках. "Это надолго", - подумала Скалли и подошла к противоположной стене, полностью занятой огромным стеллажом с нумерованными ячейками. А ведь это только один из восьми залов морга. "Нью-Йорк - очень крупный город, - подумала она. - Живому трудно подыскать хорошую квартиру, для мертвого непросто найти свободный ящик..."
- Нашел! - голос Экклмена гулко прокатился под каменными сводами. Второго парня звали Майк Лифтон. Оба учатся на третьем курсе школы Колумбия. Заявка оформлена на три пятнадцать. Покойник - Деррик Каплан, около двадцати пяти лет. Блондин, глаза голубые. Ячейка номер пятьдесят два.
Малдер побежал к стеллажу.
- Я пока полистаю карту, мистер Экклмен, - сказала Скалли. - Если вы, конечно, не возражаете.
Экклмен пожал плечами.
- Листайте на здоровье. Только там читать почти нечего. Каплан поступил в реанимацию с жалобами на боли в области груди. Умер в блоке реанимации. Разрыв аорты. Среди документов обнаружился донорский билет. Ребята из банка кожи подсуетились первыми - глазодёры застряли в пробке и приехали к шапочному разбору. Да, ночка была горячая. После той аварии притащили семь трупов. И только у одного покойника нашли ястребиную приманку - не повезло трансплантаторам.
- Как вы сказали - ястребиная приманка? - удивленно переспросила Скалли.
- Так мы называем донорский билет, - пояснил Экклмен. - В морге быстро становишься циником. Хотя я лично циничным это название не нахожу. Падальщики - птицы полезные. Если бы не они, сколько добра сгнило бы даром! Ребята из хранилищ трансплантантов чем-то похожи на них, вам не кажется?
Малдеру не хотелось рассуждать на подобную тему. К тому же время не позволяло вести досужие разговоры. Он ухватился за металлическую ручку контейнера, секунду помедлил и потянул ее на себя. Ящик с дребезжанием выкатился из гнезда...
Внутри было пусто. Несколько мгновений оба агента молча смотрели в контейнер, словно ожидая, что труп все-таки появится.
- Мистер Экклмен, - позвала Скалли.
Заведующий моргом подошел поближе, вытаращил глаза и оттопырил нижнюю губу. Потомиздал короткий нервный смешок.
- Эге! Непорядок. Вы уверены, что это именно пятьдесят второй контейнер?
Малдер наклонился и еще раз проверил номер.
- Тело могли положить в другой ящик?
- Вообще-то нет. Но когда начинается напряженка, как той ночью... А потом - мальчишки, у них ведь мозги забиты черт-те-чем.
Экклмен поспешил к шкафу с архивами. Скалли углубилась в изучение карточки Каплана.
- Ну как, нашла что-нибудь? - поинтересовался Малдер
- Ничего. Ничего, имеющего отношение к вирусным инфекциям. Но, пока мы не видели труп, выводы делать рано. Образец его кожи - это минимум того, что нам нужно.
"Да, образец кожи, - подумал Малдер. - Который исчез, как и тело. Это что, тоже случайное совпадение? Ну да ладно, постараемся не торопиться с выводами". Он оглянулся на Экклмена. Пьянчужка вполне мог неправильно записать номер ячейки.
- Я проверю все шесть ячеек, которые заполнили той ночью, - пробормотал заведующий, неся под мышкой целую стопку карточек. - Потом перетряхну пустые. Найдем, найдем вашего парня!
Судя по всему, от похмельного синдрома не осталось и следа.
- Так... Ячейка шестьдесят три. Здесь все нормально. Анджела Доттер, множественные переломы грудной клетки. Рулевым колесом припечатало. Пятьдесят четыре - порядок. Пятьдесят пять - тоже все сходится. Вот еще один парень после той аварии. Лет двадцать, не больше...
Вдруг Экклмен охнул и взмахнул руками, словно опасаясь потерять равновесие. Карточки выпали у него из рук и рассыпались по полу.
- Ч-черт возьми... Не может быть!
- Что такое? - в один голос спросили Малдер и Скалли.
Экклмен снял с ноги трупа бирку и поднес ее к самым глазам.
- Деррик Каплан. Это он. Ничего не понимаю.
Труп лежал в напряженной позе. Невидящие бледно-голубые глаза были широко открыты Экклмен расстегнул пластиковый мешок и сразу стало понятно, что его так изумило. Кожа трупа была совершенно нетронутой.
- Ч-черт, - повторил Экклмен. - Похоже, любители падали обклевали кого-то другого.
- Как так?
Вместо ответа Экклмен бросился открывать нижние ячейки, награждая каждую цветистым ругательством.
- Я не виноват, - бормотал он. - Я тут ни при чем. Меня вообще здесь не было.
И вдруг он замолк, словно подавился собственными словами. Последний контейнер оказался пуст, как и все предыдущие.
- Мать твою так... Если эти сукины дети не воткнули огрызок поверх другого трупа - значит, его здесь и вовсе нет.
Малдер осмотрел длинный ряд открытых ячеек и с удивлением обнаружил, что скорее заинтригован, чем раздосадован.
- Мы можем хотя бы узнать, о ком идет речь? - спросил он.
- Скорее всего о том, кто лежал на месте Деррика Каплана, - логично предположила Скалли. - Мистер Экклмен, вы уверены, что в пятьдесят второй ячейке непременно находился один из погибших в ночь с пятницы на субботу?
Экклмен закивал, как механическая кукла, присел на корточки и стал судорожно копаться в рассыпанных по полу документах.
- Вот он! Некто Джон Доу. Поступил в блок интенсивной терапии с места аварии. И приметы практически те же - блондин, глаза голубые, только чуть помоложе. Да, вот еще - на правом плече большая татуировка, изображающая дракона.
- И он тоже скончался от ран, полученных в аварии, - продолжила аналогию Скалли.
Какое-то время Экклмен вчитывался в каракули врача, заполнявшего карту, потом покачал головой.
- Странно, но на теле Доу не было ни одного серьезного внешнего повреждения. Два интерна, которые пытались его откачать, так и не поняли, от чего он умер. Вскрытие планировали провести завтра, в восемь утра.
Скалли переглянулась с Малдером. Тело исчезло за пять часов до экспертизы! Здесь кроется что-то более серьезное, чем случайность или разгильдяйство.
- Пойду докладывать, - обреченно махнул рукой Экклмен. - Администратор, естественно, зажарит мою задницу себе на завтрак. И это будет ужасно несправедливо. Не я же обгладывал этот проклятущий труп...
Продолжая причитать, он медленно побрел из холодильного блока.
- Ну, ничего, - сказала Скалли, продолжая листать карточку. - В крупных солидных заведениях часто бывает кошмарная неразбериха. Но если что-то пропадает среди ночи, то, как правило, часов в восемь утра оно обязательно где-то всплывает. Во всяком случае, тех двух студентов следует разыскать. Если профессор Стэнтон заразился чем-нибудь от Джона Доу, в первую очередь, именно этим молодым людям следует сказать "спасибо". Хотя они, конечно, не подозревали, что выйдет такая штука.
"Да, - подумал Малдер, - теперь, когда исчезли и труп, и кожа, единственное звено, с помощью которого возможно восстановить цепь событий два студента медицинской школы". Но все его вибрирующее от волнения нутро восставало против упрощенного подхода Скалли. Черный провал пустой ячейки в стене морга сулил открытия гораздо более удивительные, чем вирусная инфекция, пусть даже самая нетривиальная. Малдер чувствовал себя гробокопателем, у которого из-под носа увели труп, увешанный драгоценностями.
Джон Доу - вот ключ к разгадке тайны трагедии в реабилитационной палате!
5
Зеленые осколки битых бутылок сверкали в свете уличного фонаря, будто горсть рассыпанных изумрудов. Перри Стэнтон, расставив ноги для устойчивости, затуманенным взором рассматривал следы пребывания не в меру веселой компании на улице Бруклина...
И вдруг страшная боль ударила ему в голову, костлявые плечи задрожали под разорванным больничных халатом. Острые зеленые осколки манили к себе, обещая избавить от невыносимой муки.
Стэнтон запрокинул голову и издал глухой протяжный стон, надолго повисший в прохладном ночном воздухе. Мышцы ног судорожно напряглись, вынуждая жаждущее покоя тело двигаться вперед. Но Стэнтон все же сумел побороть этот порыв и рухнул на битое стекло, выгнув спину и широко раскинув руки.
Он катался по усыпанному стеклом асфальту, превращая осколки в пыль. Облегчение не приходило. Стекло продирало в халате огромные дыры, но ничего не могло поделать с ужасным зудом. Словно сотни тысяч крохотных прожорливых насекомых облепили Стэнтона со всех сторон. Медленно и неотвратимо весь мозг профессора заполнила одна единственная мысль: "Я больше так не могу!" Даже самая простая команда, рождавшаяся в голове, с огромным трудом достигала дрожащих мускулов. Стэнтон закрыл лицо руками, беззвучно вопрошая: "Что это, что?!" И тут же с ужасом отдернул ладони - липкая теплая жидкость залила глаза. Кровь! Опять кровь!
Стэнтон вскочил на колени и на четвереньках пополз вперед, судорожно всхлипывая. Адский зуд мешал четко мыслить, но даже он не мог хотя бы временно стереть из памяти хруст черепа медсестры, ее вылезшие из орбит глаза. И кровь. Потоки, фонтаны крови, ударившие во все стороны... Но ужасней всего была ярость, которая не утихала, а разгоралась с новой силой. Ее рождал невыносимый зуд, и она кипела, заливая тело раскаленной волной.
Первая волна накатилась, когда Стэнтон, ничего не подозревая, лежал на больничной койке и думал о том, что скоро встанет на ноги... Мгновение спустя он не встал, а вскочил. Горячая пульсация в мозгу разом уничтожила все если, оставив лишь способность ощущать.
Ощущать страшный, невыносимый, пожирающий заживо зуд. Белая расплавленная ярость отчаянно требовала выхода. - и нашла его, когда над Стэнтоном склонилась медсестра. Она улыбалась, она посмела улыбаться!
Улыбка мгновенно исчезла с ее лица, но было поздно - Стэнтон уже схватил обеими руками ее голову. А потом - истошный вопль, хруст, кровь...
Но это не принесло облегчения. Кипящая ненависть требовала продолжать. И Стэнтон, не в силах сопротивляться, бросился крушить все, что попадалось под руку. Только однажды в ужасном кроваво-красном мареве блеснул лучик рассудка, который успел оформиться в мысль:
"Бежать!" Туман тут же сгустился вновь, но новое устремление потеснило ярость. Стэнтон понимал, что действует по чужой воле. Им властно командовала его кожа - все приказы исходили именно оттуда. На малейшую попытку сопротивляться кожа отвечала мучительным зудом. Она превратилась в чужеродную оболочку, враждебную остальному телу. Стэнтон чувствовал это и ничего не мог сделать.
...Осколки стекла с тихим звоном осыпались с изодранного халата. Помутневшие глаза смотрели вдаль. Стэнтон не знал, где находится. Ему и не нужно было этого знать. Потому что он услышал вой сирен. Значит, они уже близко. И надо бежать. Все равно куда, лишь бы оказаться подальше от них. Если они настигнут его, снова будут крики, хруст костей и кровь, кровь...
Отчаянный визг тормозов заставил Стэнтона обернуться. Сквозь пелену, застилающую глаза, он увидел стремительно приближающееся такси и искаженное ужасом лицо шофера, вывернувшего баранку, Стэнтон замер посреди дороги, и в следующее мгновение радиатор автомобиля ударил ему в ногу.
Стэнтон посмотрел на машину, отлетевшую к тротуару, потом на согнутый обломок бампера, лежащий на улице. Водитель уже открывал дверь. Сейчас он выйдет и бросится к нему. Нет! Только не это!!
Но зуд снова начал пожирать его кожу, быстро распространяясь от бедер к голове. Нет, нет, нет!!
Водитель такси - высокий, худощавый негр - хотел наорать на старого идиота, путающегося под колесами, но, увидев вмятины на кузове своего автомобиля, обомлел.
- Эй, мистер, - несмело окликнул он профессора, - вы в порядке, а?
"Все, пропал мальчишка!" - пронеслось в голове у Стэнтона. Кожа вспыхнула, как газетная бумага, и расплавленная ярость, точь-в-точь как тогда, в палате, залила сознание. Неимоверным усилием воли Стэнтон попытался остановить импульс, идущий из пораженного мозга, прежде чем он достигнет мускулов и приведет их в Действие. Он силился вспомнить себя таким был всю жизнь мягким, робким, вообразить, что рядом стоит любимая дочь...
Но, как только миллионы невидимых насекомых вонзили в него свои жала, все отрывочные мысли, собранные с таким трудом, рассыпались в прах, так и не успев выстроиться в цепочку. Лицо Стэнтона исказила гримаса неудержимой злобы.
Только сейчас водитель заподозрил неладное. Коротко вскрикнув, он начал отступать, но панический ужас сковал его ноги судорогой.
- Беги! - это было последнее, что смог выдавить Стэнтон. Заскрежетав зубами, он вытянул вперед руки, растопырил пальцы и, пошатываясь, двинулся на таксиста. Увидев у своего лица напряженные окровавленные ладони, негр наконец понял все, и это вывело его из ступора. Юркнув вниз и влево, таксист завопил и бросился наутек. Стэнтон, хватая руками воздух, побрел следом. "Беги... беги... беги..." - нескончаемым эхом звенело в его ушах.
6
Небо над крышами кампуса медицинской школы было невыразительно серым. "Около пяти", - определил Малдер, даже не взглянув на хронометр. В мышцах появилась характерная неприятная вибрация - свидетельство того, что он не спал больше суток. Долго в таком режиме не протянуть - так подсказывал здравый смысл. Но профессиональный азарт и чувство долга перед жителями дремлющего в утренней прохладе Нью-Йорка не давали суперагенту сомкнуть глаза.
Несколько минут назад позвонила Скалли и сообщила последние новости. Профессор Стэнтон объявился в северном Бруклине, где в него резалась машина. Точнее, он врезался в нее, основательно покорежив кузов. Водителю чудом удалось спастись. Полиция надежно оцепила прилегающие кварталы, и теперь, уверяла Скалли, задержание Стэнтона было делом ближайших часов.
Но полицейские даже не представляли, какая опасность им грозит. Их следовало предостеречь, но от чего именно?.. Скалли и Малдер приняли решение действовать порознь - обычно они поступали так в случае крайнего цейтнота. Сейчас уже не столь важно, чья версия окажется правильной. Вирусы были тому виной, или воздействие таинственных перерождающих сил - Перри Стэнтон представлял собой смертельную угрозу для окружающих. А возможно, и не только он. Следовало как можно скорее отыскать и допросить студентов, собиравших злополучную донорскую кожу.
На третий этаж большого каменного здания Малдер взбежал всего за полминуты. Скользнув подошвами по мраморным плитам пола, он остановился у двустворчатой двери лаборатории.
Сквозь круглое окошко в одной из створок Малдер увидел просторную квадратную комнату, уставленную стальными столами. На некоторых из них лежали трупы, запакованные в непрозрачные полиэтиленовые мешки. Каждый стол был снабжен стоками для крови и кюветой для сбора органов.
Когда Малдер наконец решился открыть дверь, его едва не вывернуло наизнанку. Он никогда не отличался брезгливостью, тем более что за время работы успел повидать десятки обезображенных трупов. Но здесь все было иначе. Атмосфера этого заведения наводила на мысль, что человеческое тело - не более чем кусок мяса. Здесь никто не задумывался о смысле жизни, душе и даже о Боге. Столь непохожих при жизни людей привели к общему знаменателю скальпель, стальной стол и никелированная кювета. Малдер стиснул зубы и вошел в лабораторию.
В нос ударил тяжелый запах формальдегида, и содержимое желудка - к счастью, не слишком обильное, - немедленно устремилось вверх по пищеводу. Малдер переборол естественную реакцию организма, огляделся и сразу увидел того, кого искал. Долговязый, по-мальчишески угловатый молодой человек производил какие-то манипуляции с извлеченным из мешка трупом. Его короткие рыжие волосы были всклокочены, халат расстегнут, серая футболка небрежно свисала поверх мятых бордовых спортивных штанов. На столе перед ним, помимо вскрытого трупа, лежала толстая книга, в которую молодой человек внимательно смотрел. Майк Лифтон, похоже, был полностью поглощен своим занятием, во всяком случае, Малдера он заметил, только когда тот подошел вплотную.