Неизвестен Автор. Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 3)

   И все-таки праздник в бригаде был. В подразделениях прошли короткие митинги. "Оправдать высокую честь!", "Бить врага по-гвардейски!" - говорили выступавшие на митингах бойцы и командиры.
   С утра следующего дня бригада вступила в бой. Двенадцать часов она штурмовала Скирманово. С утра 13 ноября вела непрерывный 38-часовой бой за Козлове. Враг ожесточенно сопротивлялся, однако вынужден был отойти. По-гвардейски дралась бригада в период ноябрьского "генерального", "решительного" наступления противника на Москву. Приходилось отступать. С болью в сердце бойцы и командиры оставляли позади километровые столбы с цифрами 60, 55, 53.." Москва была рядом, совсем за спиной.
   Отмечая участие в этих боях гвардейцев-танкистов Маршал Советского Союза Г. К. Жуков после войны писал: "С беспримерной храбростью действовала переданная в состав 16-й армии 1-я гвардейская танковая бригада, В октябре эта бригада (тогда 4-я танковая) геройски сражалась под Орлам и Мценском... Теперь, в ноябре, защищая подступы к Москве, гвардейцы-танкисты новыми подвигами еще выше подняли свою славную репутацию",
   В ходе ноябрьских боев еще глубже проявился командирский талант Катукова. В быстро менявшейся обстановке, в условиях постоянного превосходства противника в живой силе и боевой технике он неизменно находил наиболее эффективные тактические приемы, новые варианты своих излюбленных танковых засад. И здесь, как месяцем раньше под Орлом, Катуков неизменно строил свои решения, исходя из принципа: нанести как можно больший ущерб противнику и максимально сохранить силы бригады. И он каждый раз добивался этого.
   За две недели вражеского наступления бригада уничтожила 106 танков, 16 тяжелых и 37 противотанковых орудий, 16 минометов, 3 минометные батареи, 8 тягачей, 55 автомобилей, 51 мотоцикл, до трех полков пехоты противника, разбила 13 дзотов и 27 пулеметных гнезд. Все это в несколько раз превышало численность и вооружение бригады. За это время в бригаде вышло из строя 33 танка - в три раза меньше, чем потерял противник. Фактически же бригада лишилась всего 7 танков, а 26 поврежденных машин благодаря стараниям Дынера были отремонтированы и возвращены в строй действующих.
   Наконец пришло долгожданное: Красная Армия погнала фашистских захватчиков от стен советской столицы. 1-я гвардейская танковая бригада действовала в боевых порядках пехоты, стремительными атаками расчищала ей путь, обходила противника с флангов и с тыла, из засад совершала ошеломляющие налеты на отступавшего врага.
   Приподнятое настроение, в котором постоянно пребывал Катуков в эти дни, имело и сугубо личные причины. Он уже несколько лет был одинок: жена умерла до войны, детей не было. И вот как-то сразу приворожила его старшина медицинской службы Катя - так по имени ее звали в части, где она служила. Как бы тяжело ни складывалась обстановка, Катуков находил "причины" для посещения этой части. Вскоре Катуков и Екатерина Сергеевна поженились. Но оставить службу или быть при Катукове только женой Екатерина Сергеевна наотрез отказалась. Так до конца войны она и провоевала хоть и рядом с мужем, но старшиной медицинской службы. Катуков гордился этим ее решением, хотя и тревожился. За отличия в боях Екатерина Сергеевна была награждена орденом Красной Звезды и боевыми медалями.
   В середине апреля 1942 года Катуков получил приказ о переброске бригады в Москву на переформирование. Он и Бойко были отозваны в распоряжение Главного автобронетанкового управления.
   Федоренко встретил Катукова и Бойко приветливо, угостил их чаем с бутербродами.
   - У меня для вас приятная новость, - сказал он. - Вы, Катуков, назначены командиром 1-го танкового корпуса, вы, Бойко, - комиссаром. Чувствуете, друзья, что это значит?.. Теперь нам по плечу формирование крупных танковых соединений! Заводы наши набирают мощности.
   Федоренко сообщил, что в состав корпуса войдут три танковые бригады всего около 250 танков, мотострелковая бригада, дивизион реактивных минометов, разведывательный батальон и различные тыловые подразделения. Катуков и Бойко чувствовали себя ошеломленными. О таких масштабах в то время можно было только мечтать.
   - Ну как? Силища? - довольный произведенным эффектом, спросил Федоренко. - Так-то вот... И первый корпус - вам! Что ж, заслужили. Обрадую и другим: 1-я гвардейская бригада войдет в состав корпуса... Теперь давайте подумаем о кадрах. Начальником штаба корпуса мы рекомендуем полковника Кравченко.
   Начальником политотдела корпуса Катуков и Бойко предложили назначить Деревянко, заместителем командира по технической части - Дынера, начальником оперативного отдела - Никитина.
   Разговор получился долгим. Катуков и раньше и потом, будучи командармом, внимательно изучал подчиненных, не забывал отметить отличившихся, смело продвигал по службе достойных. Большое внимание в расстановке кадров он уделял тому, что сейчас называют психологической совместимостью. И теперь Катуков с жаром разъяснял, почему он выдвигает того или иного командира и почему в заместители к этому командиру следует назначать именно того, кого он рекомендует, а не другого, не менее достойного.
   Через несколько дней Катуков был вызван к заместителю Председателя СНК и наркому танковой промышленности В. А. Малышеву. Его интересовали недостатки танков. "Говорите все, о каждой мелочи", - попросил Вячеслав Александрович.
   "Мелочи" были. На практике же они порой оборачивались далеко не мелочами. Например, каково было десантникам балансировать на мчащемся танке? Или другое. Кто-то придумал ставить на командирских машинах внешне отличающиеся антенны, и вражеская артиллерия сосредоточивала огонь на этих машинах. Катуков впоследствии с удовлетворением отмечал, как оперативно были реализованы его предложения: поступавшие на фронт танки имели одинаковые антенны, поручни, чтобы держаться десантникам, и другие усовершенствования.
   В Москве комплектовались штаб и некоторые службы корпуса. Основная же работа по его формированию велась в Липецке, куда вскоре и прибыли Катуков и Бойко.
   Все части корпуса были полностью укомплектованы, И не успели еще просохнуть дороги от весенней распутицы, как поступил приказ о направлении его на Брянский фронт.
   Три с лишним месяца корпус провел в боях - наступательных, а чаще оборонительных. Катуков был недоволен ни теми, ни другими. Что, собственно, изменилось? Танков стало больше, появились крупные танковые соединения, а использовались они по-старому - отдельными частями, без должной поддержки авиацией и артиллерией.
   Нет, не так, совсем не так представлял себе Катуков боевое применение крупных танковых сил. Видимо, и в Ставке Верховного Главнокомандования были недовольны тем, как использовались танковые войска на Брянском фронте. После войны Катуков натолкнулся на адресованный командованию фронта документ, подписанный начальником Генштаба А. М. Василевским. В нем говорилось: "Некоторые из танковых корпусов перестали быть танковыми и перешли на методы боевых действий пехоты. Примеры: Катуков (1-й тк) вместо быстрого уничтожения пехоты противника в течение суток занимался окружением двух полков, и вы, по-видимому, это поощряете..."
   Позже в своих мемуарах Катуков писал: "Этот документ объясняет многое из ситуации тех дней. Разумеется, 1-й танковый корпус окружал два полка пехоты не по своей инициативе, а по приказу сверху. Но дело не только в этом. Из этого документа следует более важный вывод: танковые корпуса вводились в бой разрозненно, каждому из них ставились узкие, ограниченные задачи. А ведь можно было сосредоточить их в мощный кулак и, усилив средствами воздушной и наземной поддержки, нанести гитлеровцам действительно разящий удар во фланг".
   В середине августа корпус был выведен в резерв Ставки Верховного Главнокомандования, а вскоре Катуков был вызван в Москву на прием к Сталину.
   Разговор Сталин начал с конкретных, но прямо не относившихся к деятельности Катукова вопросов. Отвечая на них, Катуков почувствовал себя неловко, видя, что Сталину не нравятся его критические замечания о танках КВ и Т-70. И все же, преодолевая смятение, он упорно возражал:
   - Нет, Иосиф Виссарионович, в бою они показали себя неважно. Спросите любого танкиста - каждый предпочтет тридцатьчетверку.
   Катуков видел недовольное выражение глаз Сталина, но изложил свои взгляды до конца, показал, в чем конкретно заключаются недостатки танков КВ и Т-70. Может быть, упорство молодого генерала привлекло Сталина. Он перевел разговор на другие темы. Катуков так и не мог понять, зачем его вызвал Сталин, но чувствовал, что тот исподволь прощупывает его, взвешивает, чего он стоит, И вдруг Сталин, прервав свои вопросы, сказал, что создаются механизированные корпуса, более сильные, чем танковые, и он, Катуков, назначается командиром 3-го механизированного корпуса.
   У Катукова, что говорится, отлегло от сердца: значит, его служба оценена неплохо. Но было очень жаль - Катуков сразу это почувствовал расставаться с боевыми друзьями, с соединениями, вместе с которыми он прошел тяжелый боевой путь. И Катуков, как он выразился в своих мемуарах, "взмолился": " - Товарищ Сталин, не так просто подготовить, научить войска. Большое для боя дело, когда тебя люди хорошо знают и ты их знаешь. В составе 1-го танкового корпуса находится 1-я гвардейская бригада, с бойцами которой меня связывают узы самой крепкой дружбы. Разве легко с ней расстаться!"
   По просьбе Катукова Сталин приказал включить в состав 3-го механизированного корпуса соединения из 1-го танкового: 1-ю гвардейскую и 49-ю танковые бригады, 1-ю мотострелковую бригаду, перевести в корпус помощником командира по технической части Дынера и начальником оперативного отдела Никитина.
   От Верховного Главнокомандующего Катуков сразу же направился к Федоренко. Он рассказал ему во всех подробностях о разговоре со Сталиным, ответил на вопросы и, поощряемый одобрительными репликами Федоренко, как говорится, излил душу, высказал все, что он передумал, командуя танковым корпусом.
   - Танков стало намного больше. Вроде бы количество должно перейти в качество, - горячился Катуков. - Появились танковые, а теперь вот и механизированные корпуса. Это же увесистые кулаки! А у нас что? Не кулаки, а растопыренные пальцы! Ни разу не было нанесено по противнику массированного удара крупными танковыми силами! А взаимодействие?
   - Правильно! - охладил Катукова Федоренко. - Правильно мыслите. И не вы один.
   - Так в чем же дело?
   - В опыте. Тут что-то вроде болезни роста. Не все из общевойскового командования смогли правильно понять, как нужно использовать крупные танковые силы, организовывать их взаимодействие с другими родами войск. Сейчас по этому поводу готовим проект приказа наркома. Скоро получите.
   И действительно, 16 октября 1942 года был издан специальный приказ народного комиссара обороны, в котором были вскрыты недостатки в боевом использовании танковых сил.
   В приказе подробно излагались все основные вопросы тактики и организации действий танковых частей и соединений, определялись принципы и порядок их взаимодействия с пехотой, артиллерией и авиацией. Много внимания в нем было уделено танковым и механизированным корпусам. Они объявлялись средством армейского и фронтового командования для действий на главном направлении в качестве эшелонов развития успеха. Распыление их сил, выделение им самостоятельных участков обороны воспрещалось. Позже Катуков писал: "Этот приказ сыграл большую роль в дальнейшей судьбе танковых войск. Он, по существу, стал важнейшей теоретической основой их боевого применения".
   Ничто так быстро и прочно не определяет отношения людей, как война. Но она же и неумолимая разлучница. В 1-м танковом корпусе остался Бойко. И, как ни тяжело это было, Катуков понимал: там Бойко, как "старожил", нужнее. Комиссаром 3-го мехкорпуса был назначен опытный политработник, бригадный комиссар Н. К. Попель. Войну он начал комиссаром той самой 15-й танковой дивизии, из бойцов и командиров которой была сформирована 4-я танковая бригада. Видно, потому, что вновь встретился со многими своими боевыми соратниками, а еще более потому, что был он, как говорят, теперь, человеком коммуникабельным, Николай Кириллович быстро нашел подобающее ему место в боевом коллективе, проникся его нуждами и заботами.
   Катуков, ободренный приказом наркома обороны от 16 октября 1942 года и укрепившийся в правоте своих взглядов, многое пересматривал в те дни. В его, если так можно выразиться, "творческой лаборатории" кипела напряженная работа, и он все четче и яснее представлял себе подлинные возможности крупномасштабных действий танковых сил.
   - Твои мысли - это нечто вроде сосредоточения сил, - сказал как-то Попель, с которым Катуков нередко делился своим соображениями. Массированное применение танковых войск для нас дело новое. И тут без работы собственных мозговых извилин никак не обойтись. Придет время многое реализуешь.
   Но были и думы другого рода - личные. Волновало здоровье отца. Писали, что тоскует Ефим Епифанович, беспокоится: удастся ли свидеться с сыном?
   - Сколько раз уже был рядом, а к отцу никак не вырвался! - подосадовал как-то Катуков Попелю, получив еще одно письмо от отца.
   - Да, - раздумчиво ответил тот. - Не очень-то мы часто видим родителей. Да ведь жизнь-то наша...
   Вспомнив, видимо, и свои личные горести, Попель неожиданно рассказал свою биографию.
   - Моя жизнь вроде бы тоже ничем не примечательна. А времени всегда в обрез, всегда все личное на потом откладываю, - вздохнул Катуков.
   "Ничем не примечательная" жизнь Михаила Ефимовича в действительности была весьма примечательной для людей его поколения и судьбы.
   Родился Михаил Ефимович в селе Большое Уварове под Коломной 17 сентября 1900 года в семье крестьянина-бедняка. Клочок плохой земли - песок да суглинок - семью прокормить не мог. Отец, как и многие односельчане, часто уходил на заработки в Петербург, где промышлял разной работой. Возвращался усталый, приносил мало - едва удавалось кое-как сводить концы с концами. Но леденцы для сына никогда не забывал, по-мужски скупо ласкал его. И нелегко ему, наверное, было написать жене из Петербурга, что пора и 12-летнего Михаила к делу приставить, что нашел он для него кое-что стоящее.
   Роняя слезы, мать уложила в корзинку из ивовых прутьев кое-какое бельишко и нехитрую деревенскую снедь. С ней и отправился Михаил к отцу в Петербург на заработки. "Стоящим" делом оказалась работа "мальчиком" в молочном магазине. Пять лет мыл бутылки, драил дверные ручки, протирал кафельные полы, разносил заказчикам молоко.
   Жизнь в столичном городе учила многому. Разница между богатыми и бедными здесь была еще более разительной, чем у них в селе. Да и бедные в городе были совсем иными - они не хотели мириться со своей обездоленностью.
   Огромное впечатление на Михаила произвела Февральская революция. Митинги, демонстрации - многого он тогда наслушался, да и понимать кое-что стал. Видел, как огромные толпы народа спешили к Финляндскому вокзалу встречать Ленина. А когда чуть позже он услышал, что Ленин - немецкий шпион, в смятении пришел к отцу. "За народ он, за фабричных да за нас лапотников, - разъяснил Ефим Епифанович. - Ты хозяев-то не слушай, они свою линию гнут. К фабричным больше присматривайся. Они покрепче нас, деревенской голытьбы, и за себя всем миром стоят".
   В дни Октябрьской революции 17-летний Михаил вместе с красногвардейцами участвовал в разгроме юнкеров, засевших в гостинице "Севастополь". Потом вернулся в родное село - из "мальчиков" вырос и по возрасту и по сознанию. Твердо решил горой стоять за новую власть, за Советы. Как? Этого он еще не знал. Но жизнь сама определяла пути его поколения. Шла гражданская война. В 1919 году Михаил добровольцем вступил в Красную Армию, воевал против белополяков, банд Булак-Булаховича, Савинкова и других врагов Советской власти.
   Тяжело было, а все же полюбилась Катукову военная служба. Стать красным командиром - эта мечта все больше овладевала им. Видимо, взводный, с которым Михаил не раз делился своими думами, доложил о его стремлении по начальству. Однажды он объявил Катукову:
   - Поедешь в Могилев на командирские курсы. Вроде бы по всем статьям подходишь: и в службе справен, и мозговит.
   Учились, не выпуская из рук винтовок. Нередко, поднятые по тревоге, курсанты посылались в отдаленные районы Могилевщины, где еще бродили и терроризировали население бандитские шайки.
   1 марта 1922 года на Могилевских курсах состоялся выпуск молодых краскомов. Катуков был направлен взводным командиром в 27-ю Омскую стрелковую дивизию, входившую в состав Западного военного округа.
   Командовал войсками округа М. Н. Тухачевский. И это сказывалось на всем. В боевую подготовку войск Тухачевский настойчиво внедрял все новое, передовое. В Доме Красной Армии в Смоленске зимой 1923/24 года он еженедельно читал для комначсостава лекции по истории военного искусства. Катукову повезло: в эту зиму 27-я Омская дивизия стояла в Смоленске, и он не пропустил ни одной лекции Тухачевского.
   В лекциях восхищало, заставляло думать многое - и содержание и советы. Катуков для себя вынес из этих советов, как он справедливо решил, главное: военные знания командира должны быть выше его служебного положения и постоянно пополняться, впрочем, не только военные, но и общеобразовательные. Знания же - это только инструмент для мышления. Нужно научиться мыслить самостоятельно, опираясь на знания. От природы наделенный любознательным, аналитическим умом, он превратил самообразование в постоянную норму своей жизни.
   Глубокий след в сознании молодого краскома оставили посещение лагеря дивизии М. В. Фрунзе, его выступление на митинге красноармейцев и беседа с командным и политическим составом. Навсегда запомнились встречи с С. С. Вострецовым, М. И. Фабрициусом. Общение с людьми незаурядными, даже кратковременное, всегда обогащает. А Катукову, что говорить, всегда везло на такое общение. Позже на его командирское формирование большое влияние оказала служба в соединениях, которыми руководили К. К. Рокоссовский и другие, в дальнейшем выдающиеся военачальники. Нет, он не стремился подражать им, но его недюжинные способности, весь его духовный мир получали от таких общений своеобразные мощные импульсы для дальнейшего развития.
   Осенью 1926 года Катуков был направлен учиться на курсы "Выстрел". Многие командиры, ставшие в Великую Отечественную войну крупными военачальниками, в двадцатые и тридцатые годы учились в этом прославленном военно-учебном заведении.
   Созданные в ноябре 1918 года по указанию В. И. Ленина на базе Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы старой русской армии, курсы "Выстрел" сыграли выдающуюся роль в подготовке командного состава советских войск. Большинство преподавателей Ораниенбаумской школы добровольно перешло на сторону Советской власти и сумело передать курсам богатый опыт и положительные традиции военно-учебного заведения, которое в старой армии считалось лучшим в стрелковой подготовке офицерских кадров.
   На курсах велась широкая теоретическая и конструкторская работа. При них были созданы уставная подкомиссия и стрелковый комитет, разрабатывавшие вопросы теории стрелкового дела и тактики боевых действий общевойсковых подразделений. Под руководством первого начальника курсов Н. М. Филатова выдающиеся конструкторы В. А. Дегтярев, В. Ф. Токарев, В. Г. Федоров и другие работали над созданием новых систем автоматического стрелкового оружия. Слушатели "Выстрела" были первыми, кто в процессе учебы практически знакомился с образцами этого оружия, осваивал рекомендации уставной подкомиссии и стрелкового комитета.
   В первое десятилетие на курсах обучались неповторимые в своем роде слушатели. Далеко не каждый из них имел сколько-нибудь основательную общеобразовательную подготовку, в лучшем случае она ограничивалась четырехклассной церковноприходской школой. У них был другой "образовательный ценз": еще очень молодые, они уже прошли суровую трудовую школу, имели осознанную активную жизненную позицию, а главное - боевой опыт. Скидок на недостаток знаний не делалось. Строго учили тому, что нужно было знать и уметь. Впрочем, слово "строго" в данном случае следует понимать в смысле глубины, прочности знаний. Самим слушателям строгость была не нужна: они учились с той же страстной, неукротимой волей, с какой сражались на фронтах гражданской войны.
   В то время, когда Катуков прибыл на курсы, они занимались уже переподготовкой командных кадров и назывались "Стрелково-тактическими курсами усовершенствования командного состава РККА". Программа обучения была значительно сложнее, чем раньше. И хотя курсы располагались рядом со столицей, в городе Солнечногорске, побывать в Москве Катукову удалось считанные разы: все время и силы уходили на учебу.
   Природные способности и неимоверный труд сделали свое дело: в дивизию Катуков вернулся значительно обогащенным знаниями. Тут же он был назначен командиром полковой школы младших командиров и оставался на этой должности почти шесть лет. Для самого Катукова эти годы тоже были своеобразной школой. Они позволили ему еще более глубоко понять роль младших командиров в войсках. Позже, занимая высокие командные должности, он постоянно обращал внимание на работу подчиненных командиров по подбору и воспитанию сержантского состава, всегда подчеркивая: "Каковы старшины и сержанты таковы и солдаты".
   В 27-й дивизии было немало способных, талантливых командиров. Дивизионом в артиллерийском полку командовал Н. Н. Воронов - будущий Главный маршал артиллерии. Его сменил В. А. Пеньковский - впоследствии генерал армии. С Валентином Антоновичем Катуков сошелся ближе, так как не раз действовал с ним вместе на маневрах и учениях. Пеньковский выходил в поле со своим дивизионом, а Катуков - с полковой школой, игравшей в таких случаях за стрелковый батальон. Вместе они отрабатывали вопросы взаимодействия, искали и находили способы и методы, обеспечивавшие наиболее эффективное сочетание огня и маневра, тесную связь пехоты и артиллерии на всех этапах боя.
   В начале 1931 года Катукова назначили начальником штаба 80-го стрелкового полка той же дивизии. И вскоре произошел решающий поворот, определивший всю дальнейшую судьбу Михаила Ефимовича. В апреле 1932 года полк передислоцировали из Витебска в Борисов. И вдруг нежданно-негаданно пришел приказ: переформировать полк в 5-ю отдельную легкотанковую бригаду. Весь командный состав полка послали на шестимесячные автобронетанковые курсы. А Катукову пришлось остаться: он замещал командира полка. Вместе с хозяйственниками, младшими командирами и красноармейцами он занимался оборудованием городка для будущего танкового соединения. Вскоре стали прибывать технические специалисты, а затем и боевые машины. С помощью специалистов Катуков, сколько позволяло время, осваивал танки. Порой было грустно: товарищи учатся новому делу, а он вот хозяйственником стал. А что дальше?
   Осенью вернулся с курсов командный состав. Катуков, что говорится, чувствовал себя не в своей тарелке. Специальную переподготовку он не прошел, а к новому делу тянуло неудержимо. Ему был предоставлен выбор: принять стрелковый полк или остаться в штабе бригады начальником разведывательного отдела. Согласился с последним - все же ближе к новому делу.
   Бригада формировалась почти полгода. За это время Катуков изучил танки БТ и Т-26, с помощью специалистов прошел первоначальную практическую школу танкиста и вскоре уже уверенно водил боевые машины, стрелял из танковой пушки.
   В 1932 году Катуков был принят в члены Коммунистической партии. Взволнованный этим событием, он всю ночь обдумывал свою дальнейшую жизнь. А на следующий день пришел к командиру бригады, попросил его послать учиться в Академию механизации и моторизации РККА.
   - В академию пойдете. Только не сейчас. - Комбриг одобрительно взглянул на Катукова. - Попробуйте себя сначала на настоящем деле, покомандуйте учебным танковым батальоном. Верю - справитесь.
   Командуя учебным танковым батальоном, Катуков готовил наводчиков, механиков-водителей, других специалистов. И сам готовился - хорошо освоил каждую специальность танкиста. Затем комбриг поставил его временно начальником артиллерии бригады - помогал ему прийти в академию, как он выразился, не с пустыми руками, а с некоторым опытом.
   Осенью 1934 года поступил приказ, которым Катуков был назначен начальником оперативного отдела 134-й танковой бригады, дислоцировавшейся в Киеве. Этим же приказом ему предписывалось передать временно должность заместителю, а самому прибыть в Москву на Академические курсы тактико-технического усовершенствования при Академии механизации и моторизации РККА.
   Год пробыл Катуков на курсах. Изучал материальную часть танков, радиосвязь, тактику бронетанковых и механизированных войск. Слушатели порой дни и ночи проводили на полигоне и танкодроме.
   В бригаде пришлось снова на ходу учиться осваивать обязанности начальника оперативного отдела. Командовал 134-й бригадой энергичный, широко эрудированный командир-танкист С. И. Богданов - впоследствии маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза. Он построил боевую подготовку так, что каждый день учебы, каждое командно-штабное занятие обязательно отличались от предшествовавших, были сложнее их. Катуков и сам впоследствии именно так строил боевую учебу в соединениях, которыми командовал.