Страница:
Костяк ВВС США в Корее, их главную ударную силу, составляли две воздушные армии (5-я тактическая и 20-я стратегическая), располагавшие большим количеством самолетов. В их числе были и всепогодные истребители Р-94, имевшие бортовые локаторы. По мере увеличения размаха боевых действий состав авиации интервентов возрастал. Так, по заявлению генерала Уэйлэода (журнал "Интеравиа" от 15 января 1954 г.), в Дальневосточной зоне было сосредоточено свыше 2400 самолетов.
Наши силы увеличивались по мере нарастания количества авиации противника и подготовки новых аэродромов в приграничной зоне КНР, примыкающей к реке Ялуцзян. Однако внушительная, на первый взгляд, группировка в своих боевых возможностях была значительно ограничена. Так, истребительные авиационные полки имели всего по 32 самолета. Аналогичная обстановка была и в зенитной артиллерии.
Основным истребителем наших авиаторов в начале боевых действий был МиГ-15, а с 1951 г. стали поступать самолеты МиГ- 15бис. У этого самолета был другой двигатель, с большей тягой. Это повысило его скороподъемность и тяговооруженность в целом (в дальнейшем для удобства мы будем называть его по-прежнему МиГ-15). Если сравнить МиГ- 15с аналогичными самолетами противника, то по своим боевым качествам он превосходил любой из них, за исключением Р-86 "Сейбрджет" (для легкости произношения мы называли их "Сейбрами"). По основным летно-тактическим данным МиГ-15 и Р-86 были примерно одинаковы, но тот и другой имели свои сильные и слабые стороны. Правильное и наиболее эффективное использование сильных сторон и легло в основу тактики боя между ними. МиГ превосходил "Сейбра" в скороподъемности и удельной тяговооруженности. "Сейбр" быстрее набирал скорость на пикировании, был более маневрен, обладал большей дальностью полета.
Вооружением они отличались резко. На МиГ-15 были установлены три пушки: две 23-мм калибра и одна 37'-мм. При этом их скорострельность сочеталась с очень высокой "убойной силой": снаряды пробивали любую броню, а попадание даже одного, тем более двух-трех снарядов нередко кончалось взрывом самолета противника. Бортовое вооружение "Сейбра" состояло из шести крупнокалиберных пулеметов "Кольт Браунинг". Несмотря на большую их скорострельность (1200 выстрелов в минуту), МиГ-15 оказался очень живучим по отношению к огню. Были случаи, когда МиГи, получившие по сто и более пробоин, благополучно приземлялись на своих аэродромах и после небольшого полевого ремонта вновь совершали боевые вылеты.
После первых же воздушных боев, проведенных советскими истребителями, противник начал утрачивать свое абсолютное господство в воздухе. Его истребители-бомбардировщики, ранее практически безнаказанно контролировавшие важнейшие коммуникации, стали переносить свои удары поближе к побережью или в районы, менее удаленные от границы. Полеты разведчиков в одиночку прекратились вообще. Понеся тяжелые потери, бомбардировщики В-26 "Инвейдер" от дневных действий перешли к ночным, одиночным.
В очень сложном положении оказались стратегические бомбардировщики В-29. Именно против них, не распыляя своих вначале совсем малочисленных сил, нацеливали свои удары наши авиаторы. Противник очень болезненно реагировал на потери В-29. Этот громадный четырехмоторный самолет, несший большую бомбовую нагрузку, действовал в любых метеорологических условиях. Он имел несколько установок крупнокалиберных пулеметов для защиты от истребителей. В производстве В-29 был очень дорог, и, что самое главное, если огонь истребителей был поражающим, вместе с самолетом погибал и многочисленный экипаж, состоявший из 10 - 12 человек.
Первые же потери таких машин вызвали острую реакцию со стороны командования ВВС США. Даже относительно небольшие группы В-29 стали прикрываться многочисленными отрядами истребителей непосредственного сопровождения, состоявшими из реактивных Р-80 и Р-84. А когда и это не помогло, противник из крупных групп Р-86 на подходе к реке Ялуцзян стал создавать "заслоны" или "завесы". Однако ничто его не спасало.
До мая 1951 г. против авиации США действовали наши летчики под командованием полковника И. Кожедуба. Они имели в то время всего один оперативный аэродром Аньдун, расположенный на территории КНР. С вводом в строй аэродрома Мяогоу силы нашей авиационной группировки возросли, и это, естественно, сразу сказалось. Наши летчики стали еще успешнее действовать против В-29. Мне довелось быть участником тех событий. Не буду говорить о всех боях, приведу в пример лишь один, наиболее характерный, произошедший 30 октября 1951 г. Этот день сами американцы назвали "черным вторником".
В тот день мы обрели хороший тактический опыт. Наши локаторы, расположенные на сопке в районе Анею, обнаружили большую группу истребителей противника, следующую с восточного побережья КНДР на высоте шесть-восемь тысяч метров. Первые же засечки насторожили нас. Траектория полета была неровной, зигзагообразной, а общая ось прямой. Скорость полета истребителей - около 800 км/час, а скорость перемещения относительно местности - всего 420, такая же, как у бомбардировщиков В-29. Следовательно, они находились ниже истребителей. Значительный по количеству состав истребителей (около 200 самолетов) наводил на мысль, что и прикрываемая группа В-29 тоже немалая.
Противник был обнаружен на большом удалении от Аньдунского аэроузла, примерно в 350 км от реки Ялуцзян. Ось полета упиралась в Аньдун, и хотя объект предполагаемого удара оставался пока неизвестен, были подняты основные силы нашей авиации.
Через некоторое время РЛС, расположенные между Анею и Пхеньяном, засекли множество пар истребителей, следующих над морем в направлении Аньдуна. Конечно, это были Р-86. Они шли для перехвата наших МиГов, поднятых для отражения налета. Стали ясны и масштабы налета, и объект бомбоудара новый, только что отстроенный аэродром Намси, расположенный на очень важном направлении между Аньдуном и районом переправ у Анею. Впоследствии нашу догадку подтвердили пленные летчики со сбитых В-29.
Оценка обстановки позволила нам принять очень острый и эффективный план боя. Поскольку заслон Р-86 еще не вышел на рубеж перехвата МиГов, а истребители, находящиеся вблизи В-29, не могли в силу своего тактически невыгодного расположения и относительно малой скорости оказать им серьезное противодействие, была дана команда всем экипажам МиГов (их было 44) с обнаружением В-29 разбиться на пары и, пикируя на максимальной скорости сквозь строй сопровождения, атаковать бомбардировщики.
Итоги боя для интервентов были просто ошеломляющими, журнал "Ньюсуик" в своей публикации их почти не преуменьшил. По нашим данным, противник из двадцати бомбардировщиков потерял в этом бою двенадцать, плюс четыре истребителя сопровождения. Позже пришло уточнение. Штурман В-29, сбитого спустя месяц, показал: на остальных восьми В-29, успевших выйти из боя, были и убитые, и раненые, а некоторые из поврежденных машин разбились при подлете к аэродромам и при посадке. Добавлю: ни одна бомба на наш аэродром тогда не упала.
В этом бою, вернее уже после боя, мы потеряли всего один МиГ-15, сбитый "Сейбрами", нарушившими (в который раз!) границу КНР и вышедшими в район аэродрома Мяогоу.
Основную ударную силу американской авиации в Корее составляли все-таки не бомбардировщики, а истребители-бомбардировщики. Поэтому, отдавая вначале приоритет борьбе с В-29, мы постоянно действовали и против ИБА. До прибытия МиГ-15 в Корею истребители-бомбардировщики причинили там много зла. В течение всего светлого времени они буквально "висели" над наиболее важными коммуникациями КНДР, полностью парализовали перевозки, держали под огнем и другие объекты. Подвергались атакам даже небольшие группы военнослужащих и отдельные автомашины. С появлением МиГов в небе КНДР обстановка резко изменилась. Районы своих действий истребители-бомбардировщики перенесли ближе к морю, при первой же опасности уходили за побережье. Одновременно, пытаясь повысить устойчивость истребителей-бомбардировщиков в воздушных боях против МиГов, противник начиная с 1951 г. трижды провел перевооружение своей ИБА на новые типы: с поршневых Р-51 "Мустанг" на реактивные Р-80 "Шутингстар", затем на Р-84 "Тандерджет", а в 1953 г. для ударов по наземным объектам начал применять самый современный для той поры Р-86 "Сейбрджет", оснастив его пушками.
Перевооружение обходилось очень дорого, но ничего не дало: летчики ИБА, обученные действиям по наземным целям, для воздушных боев были подготовлены плохо. В этом я убедился сам: за довольно короткий срок мне удалось сбить четыре реактивных истребителя-бомбардировщика.
12 сентября 1951 г. мне довелось вести в бой большую группу МиГ-15. На случай противодействия Р-86 в общем боевом порядке находилась группа, выделенная для связывания их боем. В довольно обширном районе между Анею и Пхеньяном мы обнаружили группы истребителей-бомбардировщиков Р-80 общим числом до 150 самолетов. Вначале в бой вступила одна группа, затем, когда КП сообщил, что "Сейбров" поблизости нет, - все остальные. Потеряв около полутора десятка самолетов, противник врассыпную бросился к морю и на юг, за демаркационную линию. Наши потери - три подбитых Ми Г-15, которые благополучно приземлились на своих аэродромах.
Нас опасались не только Р-80, но и "Сейбры", выполняющие роль истребителей-бомбардировщиков. 8 сентября 1951 г. в районе Анею мы встретили 64 Р-86, идущих в колонне восьмерок. Численно они превосходили нашу группу более чем в десять раз, но мы стремительно атаковали противника, сбив при этом ведущего замыкающей группы. Как это ни странно, противник боя не принял, сбросив бомбы, поспешно ушел в сторону моря.
Летом 1951 г. в небе КНДР появилась австралийская эскадрилья многоцелевых самолетов "Метеор-4". Первые же бои показали, что они по всем статьям уступают нашим истребителям. Поняв это, австралийцы избрали довольно хитрую тактику. В тот момент, когда американцы выполняли массированный налет и МиГи отражали его, "Метеоры", пользуясь их "занятостью", действовали по наземным целям. Это было замечено, и мы решили наказать хитрецов. Задачу выполняла относительно небольшая группа из 16 МиГов под командованием подполковника Сергея Вешнякова. Каждый летчик был всесторонне подготовлен для боя. В режиме радиомолчания группа вышла на север полуострова и, не вмешиваясь в уже начавшийся бой МиГов, отражавших массированный налет противника, повернула к югу, где в районе Пхеньяна и встретила 16 "Метеоров". Удар был сокрушительный: 12 "Метеоров" были сбиты, МиГи потерь не имели.
И без того большие потери истребителей-бомбардировщиков противника возросли как с усилением наземных средств ПВО, так и с вводом в бой истребителей МиГ-15 объединенной китайско-северокорейской воздушной армии. Противник начал расходовать очень крупные силы для обеспечения основных групп ИБА. Так, например, в шести массированных налетах, совершенных с 10 по 15 января 1953 г. для удара по переправам в районе Синыйчжу-Ненми, 713 из 1166 истребителей-бомбардировщиков действовали против зенитной артиллерии и только 453 наносили удары по мостам. К этому можно добавить несколько сот вылетов Р-86 для прикрытия от атак МиГов.
Огромные потери истребительно-бомбардировочной авиации, отвлечение крупных сил ИБА и ИА для обеспечения боевых действий истребителей-бомбардировщиков привели к резкому падению их боевой эффективности, а в сочетании с поражением стратегической авиации - и к значительному снижению оперативных возможностей корейской группировки авиации США в целом.
Немного о господстве в воздухе. Американцы утверждают, что господство принадлежало им. Верно, но до определенного момента, до нашего прибытия, до введения в бой Ми Г-15. С этого времени они утратили главное, что включает в себя господство в воздухе - свободу действий над территорией КНДР.
Мы же задачу борьбы за господство в воздухе даже не ставили. Для этого нужно было приблизить базирование МиГов к прикрываемым объектам, развернуть широкую сеть РЛС и обеспечить ее помехоустойчивость, применить средства радиопротиводействия, снять территориальные ограничения... Все это привело бы к расширению масштабов войны, что никак не отвечало высшим военно-политическим интересам КНДР, КНР и СССР, заключавшимся в мирном урегулировании конфликта.
Наши задачи в Корее были куда более скромными: усилить ПВО КНДР, защитить ее территорию от ударов бомбардировочной и истребительно-бомбардировочной авиации. И мы это сделали.
Для нас бои против истребителей Р-86, главного средства борьбы за господство в воздухе, всегда имели второстепенное значение, мы вынуждены были вести их только в тех случаях, когда Р-86 преграждали нам путь к истребителям-бомбардировщикам или бомбардировщикам. За время боевых действий в Корее, выполнив поставленную перед нами задачу, мы сбили 1300 самолетов противника (подбитых и поврежденных я не считаю, эта цифра неточная). Наши потери в боях - 345 МиГ-15. Из этого можно сделать вывод, кто господствовал в воздухе.
Советские летчики-истребители, достойно продолжая славные боевые традиции героев Великой Отечественной войны, показали себя бесстрашными воинами, мастерами воздушного боя.
Асы неизвестной войны{14}
Беседа корреспондента "Красной звезды" подполковника А. Докучаева с бывшим командиром истребительного авиационного полка Героем Советского Союза Е. Пепеляевым
МиГ-15 - серебристая стрелообразная реактивная машина. Евгения Пепеляева и сейчас многое роднит с ней. Бывший летчик бодр, подвижен, выглядит моложе своих лет, а главное - так же тверд, основателен характером, как основателен был и тогда, в Корейскую войну.
Как и сорок лет назад, Евгений Пепеляев строг в суждениях.
- Сколько самолетов сбил? - переспрашивает он. - Двадцать... Интересуюсь, почему тогда бывший командир корпуса генерал Георгий Лобов, да и американцы утверждают, что больше?
- Три самолета я "отдал" своему ведомому Саше Рыжкову (об т этом разве утаишь?), думал, что ему присвоят звание Героя Советского Союза.
Не потребовались они ему, похоронили мы его в Порт-Артуре... Смотрю на Евгения Пепеляева, он - на меня.
- Не ходили вы ведомым, так что не сразу поймете. Я воевал, будучи командиром полка, твердо знал в бою: задняя полусфера у меня всегда прикрыта, а это безопасность, душевный комфорт. А у ведомого? Того и жди, ударят в "хвост". Тяжело быть в воздухе на подхвате...
В Северный Китай Пепеляев прибыл в составе 324-й авиационной дивизии командиром 196-го истребительного полка. Из дивизии трехполкового состава стали формировать дивизию двухполкового состава с меньшим количеством самолетов. Тогда Пепеляеву(он был заместителем командира полка) и предложили возглавить полк. Командовал дивизией Иван Кожедуб.
Те дни и сегодня свежи в памяти летчиков. Разбирали и упаковывали свои серебристые МиГи в огромные ящики, грузили на железнодорожные платформы. Эшелон подогнали прямо в Кубинку. Отъезд особенно не афишировали, но и не скрывали от жен, сослуживцев. В гарнизоне знали, куда направляются добровольцы. Вся маскировка - сняли с форменной одежды погоны. И вот вслед за "товарняком" застучали колеса пассажирского поезда. Вспоминаются летчикам омули, что покупали на остановках близ Байкала. И то, как устраивались на китайском аэродроме Дунфын - в 300 км от корейской границы. Пилоты называли его тыловым. Тут уж работа, обратная той, что была в Кубинке. Собирали самолеты, облетывали их.
С первых дней стала приходить информация о высоком профессионализме американских летчиков. Привозили ее в Дунфын наши авиаторы с приграничного аэродрома Аньдун, им уже приходилось вступать в схватки с янками в небе Кореи. Да и истребители у противника что надо - реактивные Р-86 "Сейбр".
- И тут, - рассказывает Евгений Пепеляев, - я понял: мой полк не готов к боям. 90 процентов - фронтовики, но на войну попали в самом конце, на счету каждого по одному-два сбитых самолета. Да на этот раз и другой противник, другая техника - реактивная. К тому же начало пятидесятых в советских ВВС - период полетов в сложных условиях. Часто летали ночью, при минимуме погоды, сажали самолеты по радиолокационным приборам... Но ведь летчик, кроме всего, должен уметь вести бой, уметь драться. Наше высокое начальство не особенно заботилось об этом. Считалось, война позади, впереди ничего серьезного не предвидится. Корею, словом, никто не ждал. Пришлось все наверстывать в Дунфыне...
Программа подготовки, разработанная Пепеляевым для летчиков полка, в штабе корпуса принималась не всеми. Он уже в первые дни разрешил "обжимать" МиГи рядовым летчикам. На максимальной скорости, на стометровой высоте проносились реактивные самолеты близ Дунфына. На вопрос: "Кто позволил?" отвечал: "Война". Часто завязывались воздушные учебные бои, строились всевозможные боевые порядки, дрались пара на пару, четверка на четверку... В таком напряженном ритме в течение четырех месяцев - в декабре, январе, феврале и марте - "дозревали" русские пилоты до американской кондиции. Где-то в середине марта Пепеляев предложил Кожедубу: давайте подеремся полк на полк. Тот согласился. Подчиненные Пепеляева выиграли бой, что называется, вчистую.
К концу марта обстановка осложнилась, полк Пепеляева перевели в Аньдун, откуда его летчики и вступили в бой. К тому времени они имели уже солидный налет. Первая воздушная схватка показала, что Евгений Пепеляев избрал верную методику подготовки. Летчики вернулись без единой победы, однако, и без поражений. Соседи (может, некорректно сравнивать, но что было, то было) потеряли два самолета, третий, подбитый, взорвался прямо на аэродроме.
Пепеляев сразу собрал комэсков: значит, так, атаки из невыгодных ситуаций без крайней нужды не проводить. Главное сейчас - изучить тактику американцев, искать их слабые стороны. Видели, как они "делают нас" на пикировании, на горизонтальном маневре? Так не следует в этом с ними соревноваться, раскусим их приемы, сами на крючок попадутся. У МиГа свои плюсы есть, почему бы их не использовать?..
Так набирались опыта. Пепеляев учил подчиненных, учился и сам. И первая победа пришла к нему как закономерность. В одном из боев пилот "Сейбра" из очередной атаки выходил, что называется, с лихачеством - сделал вираж перед самым носом у Пепеляева. И тот не замедлил воспользоваться этим, "миговские" пушки прошили "Сейбр".
Вылеты же следовали один за другим - шла борьба за превосходство (господство, по американским понятиям) в воздухе в районе "аллеи истребителей", проходившей вдоль корейско-китайской границы. Евгений Пепеляев поднимал "четверки", "восьмерки", а часто и целый полк. В этих поединках рос и боевой счет пилота...
Тот бой летчик помнит хорошо. На встречном курсе его атаковала пара "Сейбров". Бросилось в глаза: на них отсутствовали вертикальные гребни, и скольжение совершали они как-то необычно, словно подкрадываясь к МиГу (потом станет известно, что на "Сейбрах" появились подкрылки). Небольшой вираж - и ведущий противника открывает огонь. Евгений мельком осмотрел кабину: герметизация не нарушена, давление нормальное. И он тут же решает наказать американского летчика. Обозначает боевой разворот в левую сторону, а в ходе маневра - "косой петли", знакомого ему с молодости, перекладывает МиГ в противоположную. Пилот "Сейбра" "купился" и оказался перед советским истребителем. Правда, на миг, когда самолеты шли в перевернутом положении. Но и этих секунд хватило Пепеляеву, чтобы открыть огонь. От места, где находился фонарь, потянулся дымок, машина стала падать. Пилоту "Сейбра" ничего не оставалось, как посадить самолет. Надо отдать ему должное, сделал он это мастерски. Практически целехонький "Сейбр" достался советской стороне как трофей и вскоре отправился в Москву. Сбитым оказался один из американских асов - на машине в три ряда располагались двенадцать белых звезд.
Накопленный опыт советские пилоты умело использовали в дальнейших боях с американскими летчиками и их союзниками - в реактивной воздушной войне. "Атакующие самолеты устремлялись с громадных высот, где преимущество имели МиГи, вниз на малые высоты, где господствовали "Сейбры", - вспоминал один из американских летчиков. - На встречных курсах со скоростью более 1900 км/час самолеты сближались так быстро, что человеческий глаз и человеческие реакции были на пределе возможностей". Заокеанские специалисты насчитали свыше тридцати применяемых советскими летчиками тактических приемов. Причем успешных.
А вот счет российских "реактивных" асов. Полковник Евгений Пепеляев и капитан Николай Сутягин - по 23 воздушные победы (документально числится за первым 20, за вторым - 21 выигранный поединок при соответственно 108 и приблизительно 150 боевых вылетах). По 15 самолетов противника уничтожили капитан Лев Щукин и подполковник Александр Сморчков, по 14 - майор Дмитрий Оськин и капитан Михаил Пономарев. 13 - капитан Сергей Крамаренко. По 11 майор Степан Бакаев, капитаны Григорий Охай и Николай Докашенко. 10 побед на счету старшего лейтенанта Дмитрия Самойлова.
Конечно, нельзя сказать, что наши летчики были на голову выше американцев, бои шли на равных.
- Вылетел "шестеркой", в июле пятьдесят первого это было, рассказывает Пепеляев. - Смотрю - передо мной шестерка "Сейбров". Положение выгодное. Зная, что меня прикрывает ведомый, а сзади еще звено капитана Виктора Назаркина, начал атаку. Но звено Назаркина не смогло обеспечить ее, позже командир объяснял, что потерял нашу пару на солнце, может быть - и так, не знаю. Американцы же, воспользовавшись этим, сразу взяли в оборот моего ведомого. Ларионова мы не смогли даже похоронить, самолет упал в Желтое море. И сразу же очередь по-моему МиГу. Вторая пара заходит справа. Назаркин молчит. Я понял, что помощи не будет, тут уж не до воздушной победы, и с высоты тысяч семь-восемь бросил машину в штопор. Внизу облачность, верхняя кромка тысячи на три. Иду, а "Сейбр" надо мной - по спирали идет, но не хватает мастерства пилоту, не может он меня достать. Влетел в облако, вывернул самолет, что называется, у самой воды - и на свой аэродром... А Назаркин больше не летал, отправили его в Союз. Без взаимовыручки в бою ничего не достигнешь...
Конечно, случаи, когда приходилось вот так выходить из боя, были, но удирали и американские летчики, а от Пепеляева - очень часто. Кстати, по его подсчетам, он уничтожил 12 американских Р-86 "Сейбр", четыре Р-84 "Тандерджет", шесть Р-80 "Шустинг стар" и один Р-94...
После возвращения из Китая Евгений Георгиевич служил заместителем командира дивизии, в 1956 г. окончил Военную академию Генерального штаба, командовал 133-й авиационной дивизией.
Первый герой корейской войны{15}
И. Алпатов
Беседа корреспондента газеты "Сын Отечества" И. Алпатова с генерал-майором запаса С.М. Крамаренко, который в составе авиационного истребительного полка, входившего в дивизию под командованием легендарного Ивана Кожедуба, воевал в Корее почти год - с марта 1951 по февраль 1952г. И не просто воевал, а воевал хорошо, ибо ему, первому из наших летчиков, именно здесь вручили Звезду Героя Советского Союза.
...Какова была боевая задача, поставленная перед советскими летчиками в Корее? - Не дать американцам и их союзникам осуществить тактику массированных бомбардировок. В последующем подобная тактика, которой устойчиво придерживались американцы, во Вьетнаме получила наименование "тактики выжженной земли". В отношении Северной Кореи она также в определенной мере проявлялась. Наша задача состояла в нанесении атакующей авиации максимальных боевых потерь. И, надо сказать, эту задачу оба наших полка достаточно успешно выполнили. Соотношение сбитых самолетов для американцев и их союзников достаточно удручающее, хотя общее соотношение количества самолетов, принимавших участие в войне, было примерно 5:1 в их пользу. Щадя самолюбие американских летчиков, к которым, к слову сказать, я отношусь с большим уважением, не буду называть точных цифр. Добавлю, что их задача, пожалуй, была посложнее нашей - охранять безнадежно устаревшие к тому времени В-29, представлявшие семейство "летающих крепостей".
Один из первых моих воздушных боев 11 апреля 1951 г., пожалуй, стал самым успешным. Американская группа насчитывала 48 "летающих крепостей" и 200 самолетов прикрытия. С нашей стороны приняли участие 50 самолетов-истребителей, то есть все наличные силы, оба полка. Обычно перед бомбардировщиками и штурмовиками, которые пилотировали австралийские экипажи, летело несколько пар "Сейбров", в задачу которых входило расчищать воздушное пространство. Замыкали группу самолеты-истребители непосредственного прикрытия. В этом бою, ввиду явного превосходства американцев, их подвела самоуверенность: все "Сейбры" летели сзади группы бомбардировщиков. За это они заплатили дорогой ценой - было сбито 12 В-29 и 4 "Сейбра" (в конечном итоге "летающие крепости" стали летать только ночью). Раздосадованные американцы объявили, что в этом бою они сбили 20 наших самолетов, хотя мы вернулись все до одного. Правда, в большинстве с пробоинами. Именно после этого боя о нас пошла слава, а американцы стали считаться с нами как с сильным противником.
Самый же трудный бой произошел у меня в июне или июле 1951 г. Поначалу он складывался вполне удачно. Наша четверка сближалась на встречном курсе с восьмеркой "Сейбров" на высоте около 800 метров. Я первым выполнил удачную атаку и, как обычно, ушел вверх. Но американцы превосходили нас по численности вдвое. Я потерял связь со своей группой, и при этом сразу три "Сейбра" стали заходить ко мне в заднюю полусферу. Мне удалось уйти переворотом и "спрятаться" в облаке, но это были опытные воздушные бойцы, которые быстро разгадали мой маневр. В итоге они стали догонять меня, и мне пришлось искать спасения, войдя в огненный вал заградительного огня, открытого зенитками, охранявшими электростанцию у г. Анджу. Ни до, ни после этого я никогда не был так близок к гибели, просто Бог оказался не без милости.
Наши силы увеличивались по мере нарастания количества авиации противника и подготовки новых аэродромов в приграничной зоне КНР, примыкающей к реке Ялуцзян. Однако внушительная, на первый взгляд, группировка в своих боевых возможностях была значительно ограничена. Так, истребительные авиационные полки имели всего по 32 самолета. Аналогичная обстановка была и в зенитной артиллерии.
Основным истребителем наших авиаторов в начале боевых действий был МиГ-15, а с 1951 г. стали поступать самолеты МиГ- 15бис. У этого самолета был другой двигатель, с большей тягой. Это повысило его скороподъемность и тяговооруженность в целом (в дальнейшем для удобства мы будем называть его по-прежнему МиГ-15). Если сравнить МиГ- 15с аналогичными самолетами противника, то по своим боевым качествам он превосходил любой из них, за исключением Р-86 "Сейбрджет" (для легкости произношения мы называли их "Сейбрами"). По основным летно-тактическим данным МиГ-15 и Р-86 были примерно одинаковы, но тот и другой имели свои сильные и слабые стороны. Правильное и наиболее эффективное использование сильных сторон и легло в основу тактики боя между ними. МиГ превосходил "Сейбра" в скороподъемности и удельной тяговооруженности. "Сейбр" быстрее набирал скорость на пикировании, был более маневрен, обладал большей дальностью полета.
Вооружением они отличались резко. На МиГ-15 были установлены три пушки: две 23-мм калибра и одна 37'-мм. При этом их скорострельность сочеталась с очень высокой "убойной силой": снаряды пробивали любую броню, а попадание даже одного, тем более двух-трех снарядов нередко кончалось взрывом самолета противника. Бортовое вооружение "Сейбра" состояло из шести крупнокалиберных пулеметов "Кольт Браунинг". Несмотря на большую их скорострельность (1200 выстрелов в минуту), МиГ-15 оказался очень живучим по отношению к огню. Были случаи, когда МиГи, получившие по сто и более пробоин, благополучно приземлялись на своих аэродромах и после небольшого полевого ремонта вновь совершали боевые вылеты.
После первых же воздушных боев, проведенных советскими истребителями, противник начал утрачивать свое абсолютное господство в воздухе. Его истребители-бомбардировщики, ранее практически безнаказанно контролировавшие важнейшие коммуникации, стали переносить свои удары поближе к побережью или в районы, менее удаленные от границы. Полеты разведчиков в одиночку прекратились вообще. Понеся тяжелые потери, бомбардировщики В-26 "Инвейдер" от дневных действий перешли к ночным, одиночным.
В очень сложном положении оказались стратегические бомбардировщики В-29. Именно против них, не распыляя своих вначале совсем малочисленных сил, нацеливали свои удары наши авиаторы. Противник очень болезненно реагировал на потери В-29. Этот громадный четырехмоторный самолет, несший большую бомбовую нагрузку, действовал в любых метеорологических условиях. Он имел несколько установок крупнокалиберных пулеметов для защиты от истребителей. В производстве В-29 был очень дорог, и, что самое главное, если огонь истребителей был поражающим, вместе с самолетом погибал и многочисленный экипаж, состоявший из 10 - 12 человек.
Первые же потери таких машин вызвали острую реакцию со стороны командования ВВС США. Даже относительно небольшие группы В-29 стали прикрываться многочисленными отрядами истребителей непосредственного сопровождения, состоявшими из реактивных Р-80 и Р-84. А когда и это не помогло, противник из крупных групп Р-86 на подходе к реке Ялуцзян стал создавать "заслоны" или "завесы". Однако ничто его не спасало.
До мая 1951 г. против авиации США действовали наши летчики под командованием полковника И. Кожедуба. Они имели в то время всего один оперативный аэродром Аньдун, расположенный на территории КНР. С вводом в строй аэродрома Мяогоу силы нашей авиационной группировки возросли, и это, естественно, сразу сказалось. Наши летчики стали еще успешнее действовать против В-29. Мне довелось быть участником тех событий. Не буду говорить о всех боях, приведу в пример лишь один, наиболее характерный, произошедший 30 октября 1951 г. Этот день сами американцы назвали "черным вторником".
В тот день мы обрели хороший тактический опыт. Наши локаторы, расположенные на сопке в районе Анею, обнаружили большую группу истребителей противника, следующую с восточного побережья КНДР на высоте шесть-восемь тысяч метров. Первые же засечки насторожили нас. Траектория полета была неровной, зигзагообразной, а общая ось прямой. Скорость полета истребителей - около 800 км/час, а скорость перемещения относительно местности - всего 420, такая же, как у бомбардировщиков В-29. Следовательно, они находились ниже истребителей. Значительный по количеству состав истребителей (около 200 самолетов) наводил на мысль, что и прикрываемая группа В-29 тоже немалая.
Противник был обнаружен на большом удалении от Аньдунского аэроузла, примерно в 350 км от реки Ялуцзян. Ось полета упиралась в Аньдун, и хотя объект предполагаемого удара оставался пока неизвестен, были подняты основные силы нашей авиации.
Через некоторое время РЛС, расположенные между Анею и Пхеньяном, засекли множество пар истребителей, следующих над морем в направлении Аньдуна. Конечно, это были Р-86. Они шли для перехвата наших МиГов, поднятых для отражения налета. Стали ясны и масштабы налета, и объект бомбоудара новый, только что отстроенный аэродром Намси, расположенный на очень важном направлении между Аньдуном и районом переправ у Анею. Впоследствии нашу догадку подтвердили пленные летчики со сбитых В-29.
Оценка обстановки позволила нам принять очень острый и эффективный план боя. Поскольку заслон Р-86 еще не вышел на рубеж перехвата МиГов, а истребители, находящиеся вблизи В-29, не могли в силу своего тактически невыгодного расположения и относительно малой скорости оказать им серьезное противодействие, была дана команда всем экипажам МиГов (их было 44) с обнаружением В-29 разбиться на пары и, пикируя на максимальной скорости сквозь строй сопровождения, атаковать бомбардировщики.
Итоги боя для интервентов были просто ошеломляющими, журнал "Ньюсуик" в своей публикации их почти не преуменьшил. По нашим данным, противник из двадцати бомбардировщиков потерял в этом бою двенадцать, плюс четыре истребителя сопровождения. Позже пришло уточнение. Штурман В-29, сбитого спустя месяц, показал: на остальных восьми В-29, успевших выйти из боя, были и убитые, и раненые, а некоторые из поврежденных машин разбились при подлете к аэродромам и при посадке. Добавлю: ни одна бомба на наш аэродром тогда не упала.
В этом бою, вернее уже после боя, мы потеряли всего один МиГ-15, сбитый "Сейбрами", нарушившими (в который раз!) границу КНР и вышедшими в район аэродрома Мяогоу.
Основную ударную силу американской авиации в Корее составляли все-таки не бомбардировщики, а истребители-бомбардировщики. Поэтому, отдавая вначале приоритет борьбе с В-29, мы постоянно действовали и против ИБА. До прибытия МиГ-15 в Корею истребители-бомбардировщики причинили там много зла. В течение всего светлого времени они буквально "висели" над наиболее важными коммуникациями КНДР, полностью парализовали перевозки, держали под огнем и другие объекты. Подвергались атакам даже небольшие группы военнослужащих и отдельные автомашины. С появлением МиГов в небе КНДР обстановка резко изменилась. Районы своих действий истребители-бомбардировщики перенесли ближе к морю, при первой же опасности уходили за побережье. Одновременно, пытаясь повысить устойчивость истребителей-бомбардировщиков в воздушных боях против МиГов, противник начиная с 1951 г. трижды провел перевооружение своей ИБА на новые типы: с поршневых Р-51 "Мустанг" на реактивные Р-80 "Шутингстар", затем на Р-84 "Тандерджет", а в 1953 г. для ударов по наземным объектам начал применять самый современный для той поры Р-86 "Сейбрджет", оснастив его пушками.
Перевооружение обходилось очень дорого, но ничего не дало: летчики ИБА, обученные действиям по наземным целям, для воздушных боев были подготовлены плохо. В этом я убедился сам: за довольно короткий срок мне удалось сбить четыре реактивных истребителя-бомбардировщика.
12 сентября 1951 г. мне довелось вести в бой большую группу МиГ-15. На случай противодействия Р-86 в общем боевом порядке находилась группа, выделенная для связывания их боем. В довольно обширном районе между Анею и Пхеньяном мы обнаружили группы истребителей-бомбардировщиков Р-80 общим числом до 150 самолетов. Вначале в бой вступила одна группа, затем, когда КП сообщил, что "Сейбров" поблизости нет, - все остальные. Потеряв около полутора десятка самолетов, противник врассыпную бросился к морю и на юг, за демаркационную линию. Наши потери - три подбитых Ми Г-15, которые благополучно приземлились на своих аэродромах.
Нас опасались не только Р-80, но и "Сейбры", выполняющие роль истребителей-бомбардировщиков. 8 сентября 1951 г. в районе Анею мы встретили 64 Р-86, идущих в колонне восьмерок. Численно они превосходили нашу группу более чем в десять раз, но мы стремительно атаковали противника, сбив при этом ведущего замыкающей группы. Как это ни странно, противник боя не принял, сбросив бомбы, поспешно ушел в сторону моря.
Летом 1951 г. в небе КНДР появилась австралийская эскадрилья многоцелевых самолетов "Метеор-4". Первые же бои показали, что они по всем статьям уступают нашим истребителям. Поняв это, австралийцы избрали довольно хитрую тактику. В тот момент, когда американцы выполняли массированный налет и МиГи отражали его, "Метеоры", пользуясь их "занятостью", действовали по наземным целям. Это было замечено, и мы решили наказать хитрецов. Задачу выполняла относительно небольшая группа из 16 МиГов под командованием подполковника Сергея Вешнякова. Каждый летчик был всесторонне подготовлен для боя. В режиме радиомолчания группа вышла на север полуострова и, не вмешиваясь в уже начавшийся бой МиГов, отражавших массированный налет противника, повернула к югу, где в районе Пхеньяна и встретила 16 "Метеоров". Удар был сокрушительный: 12 "Метеоров" были сбиты, МиГи потерь не имели.
И без того большие потери истребителей-бомбардировщиков противника возросли как с усилением наземных средств ПВО, так и с вводом в бой истребителей МиГ-15 объединенной китайско-северокорейской воздушной армии. Противник начал расходовать очень крупные силы для обеспечения основных групп ИБА. Так, например, в шести массированных налетах, совершенных с 10 по 15 января 1953 г. для удара по переправам в районе Синыйчжу-Ненми, 713 из 1166 истребителей-бомбардировщиков действовали против зенитной артиллерии и только 453 наносили удары по мостам. К этому можно добавить несколько сот вылетов Р-86 для прикрытия от атак МиГов.
Огромные потери истребительно-бомбардировочной авиации, отвлечение крупных сил ИБА и ИА для обеспечения боевых действий истребителей-бомбардировщиков привели к резкому падению их боевой эффективности, а в сочетании с поражением стратегической авиации - и к значительному снижению оперативных возможностей корейской группировки авиации США в целом.
Немного о господстве в воздухе. Американцы утверждают, что господство принадлежало им. Верно, но до определенного момента, до нашего прибытия, до введения в бой Ми Г-15. С этого времени они утратили главное, что включает в себя господство в воздухе - свободу действий над территорией КНДР.
Мы же задачу борьбы за господство в воздухе даже не ставили. Для этого нужно было приблизить базирование МиГов к прикрываемым объектам, развернуть широкую сеть РЛС и обеспечить ее помехоустойчивость, применить средства радиопротиводействия, снять территориальные ограничения... Все это привело бы к расширению масштабов войны, что никак не отвечало высшим военно-политическим интересам КНДР, КНР и СССР, заключавшимся в мирном урегулировании конфликта.
Наши задачи в Корее были куда более скромными: усилить ПВО КНДР, защитить ее территорию от ударов бомбардировочной и истребительно-бомбардировочной авиации. И мы это сделали.
Для нас бои против истребителей Р-86, главного средства борьбы за господство в воздухе, всегда имели второстепенное значение, мы вынуждены были вести их только в тех случаях, когда Р-86 преграждали нам путь к истребителям-бомбардировщикам или бомбардировщикам. За время боевых действий в Корее, выполнив поставленную перед нами задачу, мы сбили 1300 самолетов противника (подбитых и поврежденных я не считаю, эта цифра неточная). Наши потери в боях - 345 МиГ-15. Из этого можно сделать вывод, кто господствовал в воздухе.
Советские летчики-истребители, достойно продолжая славные боевые традиции героев Великой Отечественной войны, показали себя бесстрашными воинами, мастерами воздушного боя.
Асы неизвестной войны{14}
Беседа корреспондента "Красной звезды" подполковника А. Докучаева с бывшим командиром истребительного авиационного полка Героем Советского Союза Е. Пепеляевым
МиГ-15 - серебристая стрелообразная реактивная машина. Евгения Пепеляева и сейчас многое роднит с ней. Бывший летчик бодр, подвижен, выглядит моложе своих лет, а главное - так же тверд, основателен характером, как основателен был и тогда, в Корейскую войну.
Как и сорок лет назад, Евгений Пепеляев строг в суждениях.
- Сколько самолетов сбил? - переспрашивает он. - Двадцать... Интересуюсь, почему тогда бывший командир корпуса генерал Георгий Лобов, да и американцы утверждают, что больше?
- Три самолета я "отдал" своему ведомому Саше Рыжкову (об т этом разве утаишь?), думал, что ему присвоят звание Героя Советского Союза.
Не потребовались они ему, похоронили мы его в Порт-Артуре... Смотрю на Евгения Пепеляева, он - на меня.
- Не ходили вы ведомым, так что не сразу поймете. Я воевал, будучи командиром полка, твердо знал в бою: задняя полусфера у меня всегда прикрыта, а это безопасность, душевный комфорт. А у ведомого? Того и жди, ударят в "хвост". Тяжело быть в воздухе на подхвате...
В Северный Китай Пепеляев прибыл в составе 324-й авиационной дивизии командиром 196-го истребительного полка. Из дивизии трехполкового состава стали формировать дивизию двухполкового состава с меньшим количеством самолетов. Тогда Пепеляеву(он был заместителем командира полка) и предложили возглавить полк. Командовал дивизией Иван Кожедуб.
Те дни и сегодня свежи в памяти летчиков. Разбирали и упаковывали свои серебристые МиГи в огромные ящики, грузили на железнодорожные платформы. Эшелон подогнали прямо в Кубинку. Отъезд особенно не афишировали, но и не скрывали от жен, сослуживцев. В гарнизоне знали, куда направляются добровольцы. Вся маскировка - сняли с форменной одежды погоны. И вот вслед за "товарняком" застучали колеса пассажирского поезда. Вспоминаются летчикам омули, что покупали на остановках близ Байкала. И то, как устраивались на китайском аэродроме Дунфын - в 300 км от корейской границы. Пилоты называли его тыловым. Тут уж работа, обратная той, что была в Кубинке. Собирали самолеты, облетывали их.
С первых дней стала приходить информация о высоком профессионализме американских летчиков. Привозили ее в Дунфын наши авиаторы с приграничного аэродрома Аньдун, им уже приходилось вступать в схватки с янками в небе Кореи. Да и истребители у противника что надо - реактивные Р-86 "Сейбр".
- И тут, - рассказывает Евгений Пепеляев, - я понял: мой полк не готов к боям. 90 процентов - фронтовики, но на войну попали в самом конце, на счету каждого по одному-два сбитых самолета. Да на этот раз и другой противник, другая техника - реактивная. К тому же начало пятидесятых в советских ВВС - период полетов в сложных условиях. Часто летали ночью, при минимуме погоды, сажали самолеты по радиолокационным приборам... Но ведь летчик, кроме всего, должен уметь вести бой, уметь драться. Наше высокое начальство не особенно заботилось об этом. Считалось, война позади, впереди ничего серьезного не предвидится. Корею, словом, никто не ждал. Пришлось все наверстывать в Дунфыне...
Программа подготовки, разработанная Пепеляевым для летчиков полка, в штабе корпуса принималась не всеми. Он уже в первые дни разрешил "обжимать" МиГи рядовым летчикам. На максимальной скорости, на стометровой высоте проносились реактивные самолеты близ Дунфына. На вопрос: "Кто позволил?" отвечал: "Война". Часто завязывались воздушные учебные бои, строились всевозможные боевые порядки, дрались пара на пару, четверка на четверку... В таком напряженном ритме в течение четырех месяцев - в декабре, январе, феврале и марте - "дозревали" русские пилоты до американской кондиции. Где-то в середине марта Пепеляев предложил Кожедубу: давайте подеремся полк на полк. Тот согласился. Подчиненные Пепеляева выиграли бой, что называется, вчистую.
К концу марта обстановка осложнилась, полк Пепеляева перевели в Аньдун, откуда его летчики и вступили в бой. К тому времени они имели уже солидный налет. Первая воздушная схватка показала, что Евгений Пепеляев избрал верную методику подготовки. Летчики вернулись без единой победы, однако, и без поражений. Соседи (может, некорректно сравнивать, но что было, то было) потеряли два самолета, третий, подбитый, взорвался прямо на аэродроме.
Пепеляев сразу собрал комэсков: значит, так, атаки из невыгодных ситуаций без крайней нужды не проводить. Главное сейчас - изучить тактику американцев, искать их слабые стороны. Видели, как они "делают нас" на пикировании, на горизонтальном маневре? Так не следует в этом с ними соревноваться, раскусим их приемы, сами на крючок попадутся. У МиГа свои плюсы есть, почему бы их не использовать?..
Так набирались опыта. Пепеляев учил подчиненных, учился и сам. И первая победа пришла к нему как закономерность. В одном из боев пилот "Сейбра" из очередной атаки выходил, что называется, с лихачеством - сделал вираж перед самым носом у Пепеляева. И тот не замедлил воспользоваться этим, "миговские" пушки прошили "Сейбр".
Вылеты же следовали один за другим - шла борьба за превосходство (господство, по американским понятиям) в воздухе в районе "аллеи истребителей", проходившей вдоль корейско-китайской границы. Евгений Пепеляев поднимал "четверки", "восьмерки", а часто и целый полк. В этих поединках рос и боевой счет пилота...
Тот бой летчик помнит хорошо. На встречном курсе его атаковала пара "Сейбров". Бросилось в глаза: на них отсутствовали вертикальные гребни, и скольжение совершали они как-то необычно, словно подкрадываясь к МиГу (потом станет известно, что на "Сейбрах" появились подкрылки). Небольшой вираж - и ведущий противника открывает огонь. Евгений мельком осмотрел кабину: герметизация не нарушена, давление нормальное. И он тут же решает наказать американского летчика. Обозначает боевой разворот в левую сторону, а в ходе маневра - "косой петли", знакомого ему с молодости, перекладывает МиГ в противоположную. Пилот "Сейбра" "купился" и оказался перед советским истребителем. Правда, на миг, когда самолеты шли в перевернутом положении. Но и этих секунд хватило Пепеляеву, чтобы открыть огонь. От места, где находился фонарь, потянулся дымок, машина стала падать. Пилоту "Сейбра" ничего не оставалось, как посадить самолет. Надо отдать ему должное, сделал он это мастерски. Практически целехонький "Сейбр" достался советской стороне как трофей и вскоре отправился в Москву. Сбитым оказался один из американских асов - на машине в три ряда располагались двенадцать белых звезд.
Накопленный опыт советские пилоты умело использовали в дальнейших боях с американскими летчиками и их союзниками - в реактивной воздушной войне. "Атакующие самолеты устремлялись с громадных высот, где преимущество имели МиГи, вниз на малые высоты, где господствовали "Сейбры", - вспоминал один из американских летчиков. - На встречных курсах со скоростью более 1900 км/час самолеты сближались так быстро, что человеческий глаз и человеческие реакции были на пределе возможностей". Заокеанские специалисты насчитали свыше тридцати применяемых советскими летчиками тактических приемов. Причем успешных.
А вот счет российских "реактивных" асов. Полковник Евгений Пепеляев и капитан Николай Сутягин - по 23 воздушные победы (документально числится за первым 20, за вторым - 21 выигранный поединок при соответственно 108 и приблизительно 150 боевых вылетах). По 15 самолетов противника уничтожили капитан Лев Щукин и подполковник Александр Сморчков, по 14 - майор Дмитрий Оськин и капитан Михаил Пономарев. 13 - капитан Сергей Крамаренко. По 11 майор Степан Бакаев, капитаны Григорий Охай и Николай Докашенко. 10 побед на счету старшего лейтенанта Дмитрия Самойлова.
Конечно, нельзя сказать, что наши летчики были на голову выше американцев, бои шли на равных.
- Вылетел "шестеркой", в июле пятьдесят первого это было, рассказывает Пепеляев. - Смотрю - передо мной шестерка "Сейбров". Положение выгодное. Зная, что меня прикрывает ведомый, а сзади еще звено капитана Виктора Назаркина, начал атаку. Но звено Назаркина не смогло обеспечить ее, позже командир объяснял, что потерял нашу пару на солнце, может быть - и так, не знаю. Американцы же, воспользовавшись этим, сразу взяли в оборот моего ведомого. Ларионова мы не смогли даже похоронить, самолет упал в Желтое море. И сразу же очередь по-моему МиГу. Вторая пара заходит справа. Назаркин молчит. Я понял, что помощи не будет, тут уж не до воздушной победы, и с высоты тысяч семь-восемь бросил машину в штопор. Внизу облачность, верхняя кромка тысячи на три. Иду, а "Сейбр" надо мной - по спирали идет, но не хватает мастерства пилоту, не может он меня достать. Влетел в облако, вывернул самолет, что называется, у самой воды - и на свой аэродром... А Назаркин больше не летал, отправили его в Союз. Без взаимовыручки в бою ничего не достигнешь...
Конечно, случаи, когда приходилось вот так выходить из боя, были, но удирали и американские летчики, а от Пепеляева - очень часто. Кстати, по его подсчетам, он уничтожил 12 американских Р-86 "Сейбр", четыре Р-84 "Тандерджет", шесть Р-80 "Шустинг стар" и один Р-94...
После возвращения из Китая Евгений Георгиевич служил заместителем командира дивизии, в 1956 г. окончил Военную академию Генерального штаба, командовал 133-й авиационной дивизией.
Первый герой корейской войны{15}
И. Алпатов
Беседа корреспондента газеты "Сын Отечества" И. Алпатова с генерал-майором запаса С.М. Крамаренко, который в составе авиационного истребительного полка, входившего в дивизию под командованием легендарного Ивана Кожедуба, воевал в Корее почти год - с марта 1951 по февраль 1952г. И не просто воевал, а воевал хорошо, ибо ему, первому из наших летчиков, именно здесь вручили Звезду Героя Советского Союза.
...Какова была боевая задача, поставленная перед советскими летчиками в Корее? - Не дать американцам и их союзникам осуществить тактику массированных бомбардировок. В последующем подобная тактика, которой устойчиво придерживались американцы, во Вьетнаме получила наименование "тактики выжженной земли". В отношении Северной Кореи она также в определенной мере проявлялась. Наша задача состояла в нанесении атакующей авиации максимальных боевых потерь. И, надо сказать, эту задачу оба наших полка достаточно успешно выполнили. Соотношение сбитых самолетов для американцев и их союзников достаточно удручающее, хотя общее соотношение количества самолетов, принимавших участие в войне, было примерно 5:1 в их пользу. Щадя самолюбие американских летчиков, к которым, к слову сказать, я отношусь с большим уважением, не буду называть точных цифр. Добавлю, что их задача, пожалуй, была посложнее нашей - охранять безнадежно устаревшие к тому времени В-29, представлявшие семейство "летающих крепостей".
Один из первых моих воздушных боев 11 апреля 1951 г., пожалуй, стал самым успешным. Американская группа насчитывала 48 "летающих крепостей" и 200 самолетов прикрытия. С нашей стороны приняли участие 50 самолетов-истребителей, то есть все наличные силы, оба полка. Обычно перед бомбардировщиками и штурмовиками, которые пилотировали австралийские экипажи, летело несколько пар "Сейбров", в задачу которых входило расчищать воздушное пространство. Замыкали группу самолеты-истребители непосредственного прикрытия. В этом бою, ввиду явного превосходства американцев, их подвела самоуверенность: все "Сейбры" летели сзади группы бомбардировщиков. За это они заплатили дорогой ценой - было сбито 12 В-29 и 4 "Сейбра" (в конечном итоге "летающие крепости" стали летать только ночью). Раздосадованные американцы объявили, что в этом бою они сбили 20 наших самолетов, хотя мы вернулись все до одного. Правда, в большинстве с пробоинами. Именно после этого боя о нас пошла слава, а американцы стали считаться с нами как с сильным противником.
Самый же трудный бой произошел у меня в июне или июле 1951 г. Поначалу он складывался вполне удачно. Наша четверка сближалась на встречном курсе с восьмеркой "Сейбров" на высоте около 800 метров. Я первым выполнил удачную атаку и, как обычно, ушел вверх. Но американцы превосходили нас по численности вдвое. Я потерял связь со своей группой, и при этом сразу три "Сейбра" стали заходить ко мне в заднюю полусферу. Мне удалось уйти переворотом и "спрятаться" в облаке, но это были опытные воздушные бойцы, которые быстро разгадали мой маневр. В итоге они стали догонять меня, и мне пришлось искать спасения, войдя в огненный вал заградительного огня, открытого зенитками, охранявшими электростанцию у г. Анджу. Ни до, ни после этого я никогда не был так близок к гибели, просто Бог оказался не без милости.