Иванов зевнул.
– Да задержали мы двоих вандалов…
– Из древней истории, которые Рим разграбили?
– Нет, которые сиденья в электричках режут. Полвагона исполосовали, да еще один полез на меня с ножиком. Само собой, мы их повязали. Фарафон и говорит: «Ну как, будем сажать или поступим по приказу от первого четвертого?». То есть от первого апреля. Такого приказа у нас нет. А эти уже поняли, что влипли. Стали спрашивать, что за приказ – может, говорят, мы вам заплатим, и дело с концом. «Мы взяток не берем, – отвечает Фарафон, – а приказ такой: сиденья порезали, теперь свою одежду режьте. Чтобы так же, точь-в-точь». – Иванов замолчал. Он клевал носом.
– Порезали? – спросила Ирка.
– На ленточки, и счастливы были! Им же срок грозил за вооруженное сопротивление. Сами посчитали, сколько разрезов на сиденьях, сами себя обработали. По-моему, справедливо. А Фарафона потом по начальству мотали, чуть не выгнали со службы, – сонно пробормотал Иванов.
Блинков-младший сел к окну, продышал дырочку в замерзшем стекле и стал смотреть.
Электричка мчалась среди полей. Снег в сумерках казался серым. Промелькнула безымянная платформа, на которой начались недолгие приключения восьмиклассников, и Митек загрустил. Эх, сойти бы сейчас, прямо в поле! Он бы не заблудился. Тут километров десять, на лыжах – раз плюнуть: полчаса до леса, меньше часа по лесу – и вот он, болотистый берег Боровки… Странно: Иван Сергеевич вез их на станцию минут двадцать – это двадцать километров, а то и больше!…
Блинков-младший попробовал ногтем иней на стекле и процарапал ровную линию: железная дорога. Под углом к ней лес, за ним, параллельно, река и город на высоком берегу. Выходило, что сейчас электричка приближается к Боровку!
«Ну и что?», – остудил себя Блинков-младший. Его из Боровка выгнали. В нем не нуждаются… Карта мозолила глаза. Он пририсовал развалины синеносовских лабазов, церковь и недостроенный мост. Церковь за левым ухом! Правая окраина леса, куда шли болотные копатели, колея в камышах… Вот так она шла, к железной дороге.
– Какая сейчас станция? – растолкал он Иванова.
– Не станция, а платформа. Сто второй километр.
– Мы ее проехали.
– Так то был сто шестой, там электрички не останавливаются… А зачем тебе?
– В Боровок надо.
Ирка выпучила глаза и незаметно от милиционера показала Блинкову-младшему кулак.
– Забыл что-нибудь? – без любопытства спросил Иванов, уминая подложенную под щеку шапку.
– Лыжи перепутал, взял папины, – нашелся Блинков-младший. – У него другой размер, мои крепления не подойдут.
– Подойдут! – убивая его взглядом, процедила Ирка.
– Да нет, – поддержал Митьку Иванов. – Смотри, какая у него нога маленькая. Сороковой размер?
– Ага, а у папы сорок пятый, – Блинков-младший вскочил и взял свои лыжи. Выбитая на креплении цифра «41» так и лезла в глаза. Он прикрыл ее рукой.
Электричка замедляла ход.
– Пешком не ходи! – стал наставлять его Иванов. – Вообще, от сто второго до Боровка рукой подать, но без лыж ты в снегу завязнешь: там дорога недостроенная. Дождись можайской электрички, вернешься и успеешь на восьмичасовой автобус.
– Дождусь, – пообещал Блинков-младший, продвигаясь к выходу.
– А без лыж твой папа не обойдется? – жалким голосом спросила Ирка.
– Нет.
Блинков-младший говорил правду, хотя лыжи тут были ни при чем. Не обойтись без него папе. Он один видел, в какую сторону шли болотные копатели. Он один заметил колею в камышах и только сейчас понял, когда она проложена и почему. Все ниточки Дела о пропавшем кладоискателе были у него в руках. Оставалось найти дом, в который привезли пушку – здесь, на сто втором километре!
– Нет, папа не обойдется, – повторил Митек. – А Я ПРИЕДУ ЗАВТРА. Обещаю.
Заскрипели по рельсам колеса; он подхватил рюкзак и вышел в тамбур. Ирка догнала его и сунула в кулак скомканные деньги.
– Это нам папа дал на хозяйство. Смотри, Митяище, я себе только на метро оставила: если завтра не вернешься, буду голодать.
– Ир, погоди! А вдруг…
Но Ирка уже юркнула в вагон.
Двери распахнулись, и лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы, схватив лыжи в охапку, вышел на темную платформу. Напарница показала ему язык через оконное стекло.
Глава XVI
Глава XVII
– Да задержали мы двоих вандалов…
– Из древней истории, которые Рим разграбили?
– Нет, которые сиденья в электричках режут. Полвагона исполосовали, да еще один полез на меня с ножиком. Само собой, мы их повязали. Фарафон и говорит: «Ну как, будем сажать или поступим по приказу от первого четвертого?». То есть от первого апреля. Такого приказа у нас нет. А эти уже поняли, что влипли. Стали спрашивать, что за приказ – может, говорят, мы вам заплатим, и дело с концом. «Мы взяток не берем, – отвечает Фарафон, – а приказ такой: сиденья порезали, теперь свою одежду режьте. Чтобы так же, точь-в-точь». – Иванов замолчал. Он клевал носом.
– Порезали? – спросила Ирка.
– На ленточки, и счастливы были! Им же срок грозил за вооруженное сопротивление. Сами посчитали, сколько разрезов на сиденьях, сами себя обработали. По-моему, справедливо. А Фарафона потом по начальству мотали, чуть не выгнали со службы, – сонно пробормотал Иванов.
Блинков-младший сел к окну, продышал дырочку в замерзшем стекле и стал смотреть.
Электричка мчалась среди полей. Снег в сумерках казался серым. Промелькнула безымянная платформа, на которой начались недолгие приключения восьмиклассников, и Митек загрустил. Эх, сойти бы сейчас, прямо в поле! Он бы не заблудился. Тут километров десять, на лыжах – раз плюнуть: полчаса до леса, меньше часа по лесу – и вот он, болотистый берег Боровки… Странно: Иван Сергеевич вез их на станцию минут двадцать – это двадцать километров, а то и больше!…
Блинков-младший попробовал ногтем иней на стекле и процарапал ровную линию: железная дорога. Под углом к ней лес, за ним, параллельно, река и город на высоком берегу. Выходило, что сейчас электричка приближается к Боровку!
«Ну и что?», – остудил себя Блинков-младший. Его из Боровка выгнали. В нем не нуждаются… Карта мозолила глаза. Он пририсовал развалины синеносовских лабазов, церковь и недостроенный мост. Церковь за левым ухом! Правая окраина леса, куда шли болотные копатели, колея в камышах… Вот так она шла, к железной дороге.
– Какая сейчас станция? – растолкал он Иванова.
– Не станция, а платформа. Сто второй километр.
– Мы ее проехали.
– Так то был сто шестой, там электрички не останавливаются… А зачем тебе?
– В Боровок надо.
Ирка выпучила глаза и незаметно от милиционера показала Блинкову-младшему кулак.
– Забыл что-нибудь? – без любопытства спросил Иванов, уминая подложенную под щеку шапку.
– Лыжи перепутал, взял папины, – нашелся Блинков-младший. – У него другой размер, мои крепления не подойдут.
– Подойдут! – убивая его взглядом, процедила Ирка.
– Да нет, – поддержал Митьку Иванов. – Смотри, какая у него нога маленькая. Сороковой размер?
– Ага, а у папы сорок пятый, – Блинков-младший вскочил и взял свои лыжи. Выбитая на креплении цифра «41» так и лезла в глаза. Он прикрыл ее рукой.
Электричка замедляла ход.
– Пешком не ходи! – стал наставлять его Иванов. – Вообще, от сто второго до Боровка рукой подать, но без лыж ты в снегу завязнешь: там дорога недостроенная. Дождись можайской электрички, вернешься и успеешь на восьмичасовой автобус.
– Дождусь, – пообещал Блинков-младший, продвигаясь к выходу.
– А без лыж твой папа не обойдется? – жалким голосом спросила Ирка.
– Нет.
Блинков-младший говорил правду, хотя лыжи тут были ни при чем. Не обойтись без него папе. Он один видел, в какую сторону шли болотные копатели. Он один заметил колею в камышах и только сейчас понял, когда она проложена и почему. Все ниточки Дела о пропавшем кладоискателе были у него в руках. Оставалось найти дом, в который привезли пушку – здесь, на сто втором километре!
– Нет, папа не обойдется, – повторил Митек. – А Я ПРИЕДУ ЗАВТРА. Обещаю.
Заскрипели по рельсам колеса; он подхватил рюкзак и вышел в тамбур. Ирка догнала его и сунула в кулак скомканные деньги.
– Это нам папа дал на хозяйство. Смотри, Митяище, я себе только на метро оставила: если завтра не вернешься, буду голодать.
– Ир, погоди! А вдруг…
Но Ирка уже юркнула в вагон.
Двери распахнулись, и лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы, схватив лыжи в охапку, вышел на темную платформу. Напарница показала ему язык через оконное стекло.
Глава XVI
Возвращение сыщика
Карта, нарисованная ногтем на замерзшем стекле, все еще стояла у него перед глазами. Блинков-младший огляделся и понял, что не ошибся: отсюда пришли болотные копатели, больше неоткуда. Далеко вокруг, куда ни посмотри, была темнота, и только здесь, на сто втором километре, в домах светились окна и воздух вкусно пах печным дымом. Лес подступал совсем близко. Если бы не он, Митек увидел бы вчера ночью с болота поселковые огни.
Получается, что Боровок-то рядом. Другое дело, что дороги к нему нет, как сказал Иванов, поэтому болотные копатели ходили пешком. Но однажды, дня три-четыре назад, им пришлось найти вездеход или трактор, чтобы по мерзлому болоту вывезти с раскопа пушку Ник-Ника. Вот как появилась колея в камышах, вот куда она ведет: в один из этих дворов.
Ближайшие дома Блинков-младший уже рассмотрел: машин или гаражей во дворах не было. Он спустился с платформы и встал на лыжи. Чего проще – прокатиться по единственной улице поселка, заглядывая за заборы.
За пять минут он пробежал поселок из конца в конец, не встретив ни одной живой души, кроме собак. Машин в поселке было много, но ему не попалось ни одной, на которой можно вывезти пушку. Кое-где они просто стояли во дворах: «Жигули», «Москвичи» или неновые иномарки с низкой посадкой – по бездорожью на таких не проедешь. Чаще машины прятались в гаражах; тогда Блинков-младший рассматривал следы в снегу. Он искал отпечатки широких вездеходовских шин с рисунком «елочкой», а попадались только узенькие – от малолитражек.
Версия «Болотные копатели живут в поселке» зашаталась. Вездехода здесь нет; с другой стороны, машин полно и, значит, есть автомобильная дорога. Болотные копатели могли приезжать издалека… Блинков-младший повернул назад. Накатанная машинами колея привела его к железнодорожному переезду, которого он раньше не заметил, потому что сходил с другого конца платформы. За переездом колея уходила в темноту. Что там вдали, какие города и деревни?… Выходит, он знал не место, в которое вывезли пушку, а только направление.
Надежды рухнули. До сих пор каждое расследование Блинкова-младшего заканчивалось победой. Но рано или поздно даже лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы должен был проиграть. Работы без неудач просто не бывает…
Блинков-младший готов был вернуться в Москву. Его задержала только сыщицкая добросовестность. Машина с пушкой должна была проехать через лес, а там ветер не заметает следы, как на болоте. Значит, можно их найти и проследить путь машины. Девяносто девять шансов против одного, что след приведет к накатанной дороге и потеряется. Тогда можно будет со спокойной душой сказать себе: «Я сделал все, что мог».
Чуть в стороне от переезда, на расчищенном от снега асфальтовом пятачке, стоял киоск. Витрина сияла, как новогодняя елка. Блинков-младший представил себе, сколько там всякой вкусноты, и рванул, не чувствуя рюкзака за плечами.
Он так спешил, что подлетел к киоску, шлепая по асфальту не снятыми лыжами. Пересчитал Иркины деньги – три сотни! – и постучался в окошко:
– Печенья, орешков, пепси… – Он задрал голову, выбирая на витрине, чего бы еще взять, и наткнулся взглядом на вывеску:
Еда от Синеносова
– Каких орешков? – спросил продавец.
Митьке было уже безразлично. Теперь вся версия с пушкой готова была лопнуть! А вдруг колею в камышах оставил грузовик, возивший в киоск продукты из синеносовского магазина?
– Откуда у вас продукты? – спросил он.
– Придирчивый какой! – по-своему понял его продавец. – Ну, был у нас арахис недожаренный, его в булочки пустили. А это хорошая партия.
– Из магазина в Боровке? – не отставал Блинков-младший.
– Да говорю, это совсем другая партия! Не из Боровка, у нас свой склад! – продавец ткнул пальцем себе за спину. Он показывал в сторону леса!
– Давайте арахис, – согласился Митек и сунул в окошко деньги.
Обертку с печенья он сорвал зубами и, пока продавец отсчитывал сдачу, проглотил полпачки. Потом отошел в сторону, сел на сброшенный рюкзак и начал есть не спеша.
От площадки с киоском к лесу вела наезженная колея. Блинков-младший присмотрелся, и сердце у него забилось так громко, что, казалось, вот-вот услышит продавец в киоске. Отпечатки шин! Те самые, которые он искал: с рисунком «елочкой» и к тому же двойные! Их оставили задние скаты маленького грузовичка, «Уазика» или «Газели». Обе марки подходят, чтобы вывезти пушку с болота!
Теперь он жевал печенье, как бумагу, не чувствуя вкуса. «Еда от Синеносова»… Опять этот Разгильдяй!
Пропала пушка, исчез Ник-Ник, и начатые им раскопки на болоте продолжили новые люди. Они в оранжевых касках. В те же дни такие же оранжевые каски были кому-то проданы из синеносовского магазина. Причем кто продал-то? Сам хозяин, господин купец первой гильдии. ИЛИ НЕ ПРОДАЛ, А ВЗЯЛ ДЛЯ СЕБЯ?
Второй подозрительный момент: Синеносов угощает Дудакова и расспрашивает о Виталии Романовиче. Дудаков ему – мол, чепуха. А Синеносов упорно возвращает его к той же теме: «Так что натворил этот Шпагин?». В то же самое время «этот Шпагин» пытается исподтишка вытянуть из продавца, кто и кому продал каски. А потом по рассеянности роняет в снег купленные в магазине шурупы и не замечает потери. Волновался! Может быть, Виталий Романович тоже подозревает Разгильдяя?
Наконец, третье: болотные копатели идут к лесу, колея в камышах ведет к лесу, и в этом же лесу синеносовский склад и грузовичок. Это, пожалуй, не одно, а целых два совпадения!
Четыре косвенные улики набираются против Синеносова. Каждую из них можно было бы объяснить случайностью, но все вместе они превращаются в обвинение!
Митек запил печенье холодной пепси, встал, надел рюкзак и пошел по колее, проложенной грузовичком. Что там за склад в лесу?
Шагов через триста лес раздался. На поляне, окруженный кустарником и высокой оградой из стальных заостренных пик, стоял особняк. Трехэтажный, краснокирпичный, он казался вырезанным из глянцевого журнала и наклеенным на черно-белый зимний пейзаж. Проложенная грузовичком колея сворачивала к воротам. Туда же, к воротам, со стороны болот вела вторая колея, только слабее накатанная и припорошенная снегом. Ну да, ей три-четыре дня.
Вот вам и особнячок: и продуктовый склад, и убежище болотных копателей, и дом (или только загородная дача) господина купца первой гильдии!
Над воротами горел маленький прожектор. В его свете было видно, что свежий снег в колее притоптан. Блинков-младший нагнулся и разглядел следы, много следов! Они перекрывали друг друга и вели в обе стороны: и к особняку, и к болоту. Одна пара была приметная: подошва в мелкий рубчик, раза в полтора больше, чем обычные мужские следы. Скорее всего, их оставили «луноходы» или валенки с галошами.
Митек прошел по колее метров пять. Ведущие к болоту следы Мелкого Рубчика нигде не были затоптаны. Он ушел на раскопки и вернется, как только увидит затопленную яму. Может быть, он уже рядом и смотрит из лесной тьмы!
Оглянувшись, Блинков-младший понял, что свалял дурака: оставленная им лыжня так и бросалась в глаза. Лыжи он снял и пошел назад, забрасывая снегом дырочки от палок и затаптывая лыжню. На следы ботинок среди следов ботинок никто не обратит внимания…
Прожектор бил в лицо. Разрезая кусты пополам, на снегу лежала четкая граница света и тьмы. Блинков-младший торопился уйти с освещенного места – мало ли кто в особняке посмотрит в окно. До спасительной темноты оставалось два шага, как вдруг луч прожектора скользнул дальше. Словно кто-то специально освещал ему путь!
Прикрыв глаза перчаткой, он сквозь пальцы посмотрел на прожектор. Человека рядом не было и быть не могло – на столбе-то. Зато имелось кое-что похуже: телекамера! Блинков-младший встал на лыжи и не оборачиваясь дунул назад к поселку. Знает он эти штучки! Сам, бывало, сидел со знакомым охранником в комнатке, именуемой «Контроль за периметром». Такой там, братцы, контроль, что каждую прохожую собаку снимают на видео!
Луч прожектора вел его, пока не потерялся в ветвях. Блинков-младший свернул и побежал среди елок, огибая особняк по широкой дуге.
Не повезло. Обычно когда попадешь под объектив, это еще не значит, что тебя заметил охранник. Может быть, он в этот момент смотрит «картинки» с других телекамер. Но раз прожектор (и с ним камера) поворачивался, значит, охранник следил за подозрительным лыжником. Теперь кассету с фильмом «Сыщик у логова преступников» не пустят, как обычно, на другие записи, а сохранят…
«Ну и что? – успокоил себя Блинков-младший. – В Боровке меня никто не знает, кроме Виталия Романовича. Подумаешь, покрутился какой-то мальчишка у ворот». В этот момент ему хотелось быть совсем крохотным мальчишкой. Сопливым таким.
Участок у купца первой гильдии был здоровенный. Блинков-младший в хорошем темпе бежал минут пятнадцать, поглядывая на мелькавший за деревьями особняк. Прожекторы на столбах ограды попадались через каждые сорок шагов. Их неподвижно скрещенные на снегу лучи время от времени оживали и шарили по кустам. Было ясно, что Митькино бегство не успокоило охрану.
Обогнув особняк, он свернул вправо, к болотам, и еще долго видел промельки света за спиной. Теперь прожекторы помогали: раз светят в затылок, значит, не сбился с направления. А лес редел! Еще пять минут хода – и в путанице ветвей мелькнула низкая луна.
Блинков-младший вышел на болота.
Огни Боровка светились всего-то километрах в двух, впереди и чуть справа – лишнее подтверждение тому, что Митек шел по пути болотных копателей. Если повернуть обратно, церковь окажется точнехонько за левым ухом.
На болотах гулял ветер. Из-за быстрых туч то краешком, то целиком показывалась луна, и тогда становилось так светло, что Блинков-младший различал стрелки часов: половина десятого. Наверняка Мелкий Рубчик возвращается в особняк, если уже не вернулся, разминувшись с ним в лесу. Митек зашел за куст и достал из рюкзака сделанный папой маскхалат. Простыня с веревочными тесемками была большая и налезла поверх рюкзака. Теперь он был уверен, что если наткнется на болотных копателей, то увидит их первым.
Болото шло под уклон к реке. Въехав на кустистый пригорок, Блинков-младший разглядел впереди сотворенную им лужищу. Ну и здоровенная! С футбольное поле. Выдавленную из болота жижу схватило ледком, и ветер гонял по нему маленькие снежные смерчи. Придется объезжать, и лучше справа, держась края леса, чтобы спрятаться в случае опасности. Блинков-младший уже поднял палки, чтобы оттолкнуться и съехать с пригорка…
…и вдруг увидел болотных копателей!
Их было четверо. Ну да, он давно подозревал, что третью каску из синеносовского магазина взяли не про запас. А четвертая – каска Ник-Ника – вполне могла оказаться у преступников вместе с его лопатой… Или сам Ник-Ник в своей каске сейчас шел среди тех четверых.
Блинков-младший затаился в кустах. Болотные копатели приближались. Они шли краем леса; минутой позже Митек столкнулся бы с ними нос к носу!
– Почему, почему… Я тебе как рыбак скажу. Бывает, лед висит над рекой: пробьешь лунку, а до воды сантиметров десять. А бывает наоборот: река лед взломает и пойдет по верху. Потом, конечно, застынет. А почему – Бог его знает.
– Так то на реке, там течение, – заспорил другой голос.
– Зато из болота газы выходят. Увеличилось давление, вот стенки и продавило. Паш, ты как считаешь?
– Я считаю, надо просить у Носика прибавку за риск, – практично заметил Паша. – Может, яму за секунду затопило. А если бы я там был в это время?
– Да, из болота не выплывешь, – авторитетно подтвердил рыбак. – Надо просить прибавку, только всем вместе. Сан Иваныч, пойдешь с нами?
Луна как назло скрылась в облаках. Блинков-младший пытался узнать среди болотных копателей Ник-Ника. Паша и Сан Иваныч, понятно, исключаются. Рыбак – тоже: он пузатый, а Ник-Ник на фотокарточке худой. Остается последний, тот, который спорил с рыбаком. По фигуре подходит, а голос высокий, молодой. Хотя и у стариков бывают высокие голоса.
– А Сан Иванычу все по фигу, – сказал Молодой Голос. – Вот спросите его, что мы выкапываем.
– Звяки, – ответил Сан Иваныч. – Я знаю, что за каждый первый звяк мне платят сто долларов, а если буду копать дальше, то не заплатят. Вот я и не лезу дальше. И прибавки просить сам не пойду и вам не советую. Не наглейте, мужики. В охране мы месяц работаем за двести долларов, а тут можно за неделю столько срубить.
В охране! Блинков-младший перевел дух. За минуту он узнал не меньше, чем за весь прошедший день! И тут Молодой Голос – последний, кто мог оказаться Ник-Ником, – сделал ему еще один подарок.
– Три ямы, и в каждой звякало, – вслух подумал он. – И как только Носик угадывает, где копать?
Охранники удалялись; если кто-то и ответил Молодому Голосу, то Блинков-младший не расслышал. Но и один вопрос говорил о многом!
Во-первых, Молодой Голос не мог быть Ник-Ником. Пропавший кладоискатель безо всякого Носика прекрасно знал, где копать.
Во-вторых, ям с кладами было не две, а три. Из одной Ник-Ник достал пушку, вторую затопило, а что с третьей? То ли ее тоже залило разлившейся жижей, то ли клад из нее выкопали раньше.
В-третьих, теперь окончательно ясно, что Ник-Ник похищен. Среди болотных копателей его нет. Места, где спрятаны клады, показывает опять же не Ник-Ник, а Носик (и он же платит за работу). То есть ничто не говорит о том, что Ник-Ник добровольно подарил или продал тайну кладов. А раз не добровольно, то его заставили. Пытали?
И, наконец, главное: «НОСИК» – ЭТО СИНЕНОСОВ! А кто же еще, если его охрана в его касках идет с раскопок в его особняк!
Блинков-младший сильно оттолкнулся палками, съехал с пригорка и побежал к мерцавшим в ночи огням города. Морозный ветер бил в лицо и надувал самодельный маскхалат из простынки. Непонятый, оскорбленный, изгнанный самым родным человеком, сыщик возвращался, чтобы ему помочь.
Получается, что Боровок-то рядом. Другое дело, что дороги к нему нет, как сказал Иванов, поэтому болотные копатели ходили пешком. Но однажды, дня три-четыре назад, им пришлось найти вездеход или трактор, чтобы по мерзлому болоту вывезти с раскопа пушку Ник-Ника. Вот как появилась колея в камышах, вот куда она ведет: в один из этих дворов.
Ближайшие дома Блинков-младший уже рассмотрел: машин или гаражей во дворах не было. Он спустился с платформы и встал на лыжи. Чего проще – прокатиться по единственной улице поселка, заглядывая за заборы.
За пять минут он пробежал поселок из конца в конец, не встретив ни одной живой души, кроме собак. Машин в поселке было много, но ему не попалось ни одной, на которой можно вывезти пушку. Кое-где они просто стояли во дворах: «Жигули», «Москвичи» или неновые иномарки с низкой посадкой – по бездорожью на таких не проедешь. Чаще машины прятались в гаражах; тогда Блинков-младший рассматривал следы в снегу. Он искал отпечатки широких вездеходовских шин с рисунком «елочкой», а попадались только узенькие – от малолитражек.
Версия «Болотные копатели живут в поселке» зашаталась. Вездехода здесь нет; с другой стороны, машин полно и, значит, есть автомобильная дорога. Болотные копатели могли приезжать издалека… Блинков-младший повернул назад. Накатанная машинами колея привела его к железнодорожному переезду, которого он раньше не заметил, потому что сходил с другого конца платформы. За переездом колея уходила в темноту. Что там вдали, какие города и деревни?… Выходит, он знал не место, в которое вывезли пушку, а только направление.
Надежды рухнули. До сих пор каждое расследование Блинкова-младшего заканчивалось победой. Но рано или поздно даже лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы должен был проиграть. Работы без неудач просто не бывает…
Блинков-младший готов был вернуться в Москву. Его задержала только сыщицкая добросовестность. Машина с пушкой должна была проехать через лес, а там ветер не заметает следы, как на болоте. Значит, можно их найти и проследить путь машины. Девяносто девять шансов против одного, что след приведет к накатанной дороге и потеряется. Тогда можно будет со спокойной душой сказать себе: «Я сделал все, что мог».
Чуть в стороне от переезда, на расчищенном от снега асфальтовом пятачке, стоял киоск. Витрина сияла, как новогодняя елка. Блинков-младший представил себе, сколько там всякой вкусноты, и рванул, не чувствуя рюкзака за плечами.
Он так спешил, что подлетел к киоску, шлепая по асфальту не снятыми лыжами. Пересчитал Иркины деньги – три сотни! – и постучался в окошко:
– Печенья, орешков, пепси… – Он задрал голову, выбирая на витрине, чего бы еще взять, и наткнулся взглядом на вывеску:
Еда от Синеносова
– Каких орешков? – спросил продавец.
Митьке было уже безразлично. Теперь вся версия с пушкой готова была лопнуть! А вдруг колею в камышах оставил грузовик, возивший в киоск продукты из синеносовского магазина?
– Откуда у вас продукты? – спросил он.
– Придирчивый какой! – по-своему понял его продавец. – Ну, был у нас арахис недожаренный, его в булочки пустили. А это хорошая партия.
– Из магазина в Боровке? – не отставал Блинков-младший.
– Да говорю, это совсем другая партия! Не из Боровка, у нас свой склад! – продавец ткнул пальцем себе за спину. Он показывал в сторону леса!
– Давайте арахис, – согласился Митек и сунул в окошко деньги.
Обертку с печенья он сорвал зубами и, пока продавец отсчитывал сдачу, проглотил полпачки. Потом отошел в сторону, сел на сброшенный рюкзак и начал есть не спеша.
От площадки с киоском к лесу вела наезженная колея. Блинков-младший присмотрелся, и сердце у него забилось так громко, что, казалось, вот-вот услышит продавец в киоске. Отпечатки шин! Те самые, которые он искал: с рисунком «елочкой» и к тому же двойные! Их оставили задние скаты маленького грузовичка, «Уазика» или «Газели». Обе марки подходят, чтобы вывезти пушку с болота!
Теперь он жевал печенье, как бумагу, не чувствуя вкуса. «Еда от Синеносова»… Опять этот Разгильдяй!
Пропала пушка, исчез Ник-Ник, и начатые им раскопки на болоте продолжили новые люди. Они в оранжевых касках. В те же дни такие же оранжевые каски были кому-то проданы из синеносовского магазина. Причем кто продал-то? Сам хозяин, господин купец первой гильдии. ИЛИ НЕ ПРОДАЛ, А ВЗЯЛ ДЛЯ СЕБЯ?
Второй подозрительный момент: Синеносов угощает Дудакова и расспрашивает о Виталии Романовиче. Дудаков ему – мол, чепуха. А Синеносов упорно возвращает его к той же теме: «Так что натворил этот Шпагин?». В то же самое время «этот Шпагин» пытается исподтишка вытянуть из продавца, кто и кому продал каски. А потом по рассеянности роняет в снег купленные в магазине шурупы и не замечает потери. Волновался! Может быть, Виталий Романович тоже подозревает Разгильдяя?
Наконец, третье: болотные копатели идут к лесу, колея в камышах ведет к лесу, и в этом же лесу синеносовский склад и грузовичок. Это, пожалуй, не одно, а целых два совпадения!
Четыре косвенные улики набираются против Синеносова. Каждую из них можно было бы объяснить случайностью, но все вместе они превращаются в обвинение!
Митек запил печенье холодной пепси, встал, надел рюкзак и пошел по колее, проложенной грузовичком. Что там за склад в лесу?
Шагов через триста лес раздался. На поляне, окруженный кустарником и высокой оградой из стальных заостренных пик, стоял особняк. Трехэтажный, краснокирпичный, он казался вырезанным из глянцевого журнала и наклеенным на черно-белый зимний пейзаж. Проложенная грузовичком колея сворачивала к воротам. Туда же, к воротам, со стороны болот вела вторая колея, только слабее накатанная и припорошенная снегом. Ну да, ей три-четыре дня.
Вот вам и особнячок: и продуктовый склад, и убежище болотных копателей, и дом (или только загородная дача) господина купца первой гильдии!
Над воротами горел маленький прожектор. В его свете было видно, что свежий снег в колее притоптан. Блинков-младший нагнулся и разглядел следы, много следов! Они перекрывали друг друга и вели в обе стороны: и к особняку, и к болоту. Одна пара была приметная: подошва в мелкий рубчик, раза в полтора больше, чем обычные мужские следы. Скорее всего, их оставили «луноходы» или валенки с галошами.
Митек прошел по колее метров пять. Ведущие к болоту следы Мелкого Рубчика нигде не были затоптаны. Он ушел на раскопки и вернется, как только увидит затопленную яму. Может быть, он уже рядом и смотрит из лесной тьмы!
Оглянувшись, Блинков-младший понял, что свалял дурака: оставленная им лыжня так и бросалась в глаза. Лыжи он снял и пошел назад, забрасывая снегом дырочки от палок и затаптывая лыжню. На следы ботинок среди следов ботинок никто не обратит внимания…
Прожектор бил в лицо. Разрезая кусты пополам, на снегу лежала четкая граница света и тьмы. Блинков-младший торопился уйти с освещенного места – мало ли кто в особняке посмотрит в окно. До спасительной темноты оставалось два шага, как вдруг луч прожектора скользнул дальше. Словно кто-то специально освещал ему путь!
Прикрыв глаза перчаткой, он сквозь пальцы посмотрел на прожектор. Человека рядом не было и быть не могло – на столбе-то. Зато имелось кое-что похуже: телекамера! Блинков-младший встал на лыжи и не оборачиваясь дунул назад к поселку. Знает он эти штучки! Сам, бывало, сидел со знакомым охранником в комнатке, именуемой «Контроль за периметром». Такой там, братцы, контроль, что каждую прохожую собаку снимают на видео!
Луч прожектора вел его, пока не потерялся в ветвях. Блинков-младший свернул и побежал среди елок, огибая особняк по широкой дуге.
Не повезло. Обычно когда попадешь под объектив, это еще не значит, что тебя заметил охранник. Может быть, он в этот момент смотрит «картинки» с других телекамер. Но раз прожектор (и с ним камера) поворачивался, значит, охранник следил за подозрительным лыжником. Теперь кассету с фильмом «Сыщик у логова преступников» не пустят, как обычно, на другие записи, а сохранят…
«Ну и что? – успокоил себя Блинков-младший. – В Боровке меня никто не знает, кроме Виталия Романовича. Подумаешь, покрутился какой-то мальчишка у ворот». В этот момент ему хотелось быть совсем крохотным мальчишкой. Сопливым таким.
Участок у купца первой гильдии был здоровенный. Блинков-младший в хорошем темпе бежал минут пятнадцать, поглядывая на мелькавший за деревьями особняк. Прожекторы на столбах ограды попадались через каждые сорок шагов. Их неподвижно скрещенные на снегу лучи время от времени оживали и шарили по кустам. Было ясно, что Митькино бегство не успокоило охрану.
Обогнув особняк, он свернул вправо, к болотам, и еще долго видел промельки света за спиной. Теперь прожекторы помогали: раз светят в затылок, значит, не сбился с направления. А лес редел! Еще пять минут хода – и в путанице ветвей мелькнула низкая луна.
Блинков-младший вышел на болота.
Огни Боровка светились всего-то километрах в двух, впереди и чуть справа – лишнее подтверждение тому, что Митек шел по пути болотных копателей. Если повернуть обратно, церковь окажется точнехонько за левым ухом.
На болотах гулял ветер. Из-за быстрых туч то краешком, то целиком показывалась луна, и тогда становилось так светло, что Блинков-младший различал стрелки часов: половина десятого. Наверняка Мелкий Рубчик возвращается в особняк, если уже не вернулся, разминувшись с ним в лесу. Митек зашел за куст и достал из рюкзака сделанный папой маскхалат. Простыня с веревочными тесемками была большая и налезла поверх рюкзака. Теперь он был уверен, что если наткнется на болотных копателей, то увидит их первым.
Болото шло под уклон к реке. Въехав на кустистый пригорок, Блинков-младший разглядел впереди сотворенную им лужищу. Ну и здоровенная! С футбольное поле. Выдавленную из болота жижу схватило ледком, и ветер гонял по нему маленькие снежные смерчи. Придется объезжать, и лучше справа, держась края леса, чтобы спрятаться в случае опасности. Блинков-младший уже поднял палки, чтобы оттолкнуться и съехать с пригорка…
…и вдруг увидел болотных копателей!
Их было четверо. Ну да, он давно подозревал, что третью каску из синеносовского магазина взяли не про запас. А четвертая – каска Ник-Ника – вполне могла оказаться у преступников вместе с его лопатой… Или сам Ник-Ник в своей каске сейчас шел среди тех четверых.
Блинков-младший затаился в кустах. Болотные копатели приближались. Они шли краем леса; минутой позже Митек столкнулся бы с ними нос к носу!
– Почему, почему… Я тебе как рыбак скажу. Бывает, лед висит над рекой: пробьешь лунку, а до воды сантиметров десять. А бывает наоборот: река лед взломает и пойдет по верху. Потом, конечно, застынет. А почему – Бог его знает.
– Так то на реке, там течение, – заспорил другой голос.
– Зато из болота газы выходят. Увеличилось давление, вот стенки и продавило. Паш, ты как считаешь?
– Я считаю, надо просить у Носика прибавку за риск, – практично заметил Паша. – Может, яму за секунду затопило. А если бы я там был в это время?
– Да, из болота не выплывешь, – авторитетно подтвердил рыбак. – Надо просить прибавку, только всем вместе. Сан Иваныч, пойдешь с нами?
Луна как назло скрылась в облаках. Блинков-младший пытался узнать среди болотных копателей Ник-Ника. Паша и Сан Иваныч, понятно, исключаются. Рыбак – тоже: он пузатый, а Ник-Ник на фотокарточке худой. Остается последний, тот, который спорил с рыбаком. По фигуре подходит, а голос высокий, молодой. Хотя и у стариков бывают высокие голоса.
– А Сан Иванычу все по фигу, – сказал Молодой Голос. – Вот спросите его, что мы выкапываем.
– Звяки, – ответил Сан Иваныч. – Я знаю, что за каждый первый звяк мне платят сто долларов, а если буду копать дальше, то не заплатят. Вот я и не лезу дальше. И прибавки просить сам не пойду и вам не советую. Не наглейте, мужики. В охране мы месяц работаем за двести долларов, а тут можно за неделю столько срубить.
В охране! Блинков-младший перевел дух. За минуту он узнал не меньше, чем за весь прошедший день! И тут Молодой Голос – последний, кто мог оказаться Ник-Ником, – сделал ему еще один подарок.
– Три ямы, и в каждой звякало, – вслух подумал он. – И как только Носик угадывает, где копать?
Охранники удалялись; если кто-то и ответил Молодому Голосу, то Блинков-младший не расслышал. Но и один вопрос говорил о многом!
Во-первых, Молодой Голос не мог быть Ник-Ником. Пропавший кладоискатель безо всякого Носика прекрасно знал, где копать.
Во-вторых, ям с кладами было не две, а три. Из одной Ник-Ник достал пушку, вторую затопило, а что с третьей? То ли ее тоже залило разлившейся жижей, то ли клад из нее выкопали раньше.
В-третьих, теперь окончательно ясно, что Ник-Ник похищен. Среди болотных копателей его нет. Места, где спрятаны клады, показывает опять же не Ник-Ник, а Носик (и он же платит за работу). То есть ничто не говорит о том, что Ник-Ник добровольно подарил или продал тайну кладов. А раз не добровольно, то его заставили. Пытали?
И, наконец, главное: «НОСИК» – ЭТО СИНЕНОСОВ! А кто же еще, если его охрана в его касках идет с раскопок в его особняк!
Блинков-младший сильно оттолкнулся палками, съехал с пригорка и побежал к мерцавшим в ночи огням города. Морозный ветер бил в лицо и надувал самодельный маскхалат из простынки. Непонятый, оскорбленный, изгнанный самым родным человеком, сыщик возвращался, чтобы ему помочь.
Глава XVII
Погоня или…?
Огни Боровка приближались медленней, чем хотелось бы. Напрямик до них оставалось километра полтора, но Блинкову-младшему приходилось огибать разлившееся болото. По кустам, по камышам и кочкам да еще в темноте не разбежишься. Он двигался не быстрее пешехода, объезжая густые заросли и проламываясь сквозь жидкие.
Кочек попадалось все меньше; камыши стали редеть, и, наконец, Блинков-младший выехал на речной лед. Боровок был в сотне шагов, но – вверх по обрыву, остановившему французскую армию. Обрыв Митек сегодня уже штурмовал, только без рюкзака и днем. Повторять этот опыт сейчас он бы не стал ни за какие коврижки. Оставалось идти вдоль реки, в обход, а это еще полтора километра.
По ровному заснеженному льду можно было бежать. Блинков-младший в хорошем темпе домчался до моста и, ставя лыжи «лесенкой», взошел по невысокому скату на дорогу.
Отсюда начинался подъем в город – пологий и длинный «тягун». На таких даже автомобильные моторы перегреваются. А поскольку Митек одолевал «тягун» на лыжах, с рюкзаком за плечами, то пар от него повалил, как от вареной картошки. Дойдя до вершины, он уселся в снег и начал развязывать веревочные тесемки маскхалата. Пальцы дрожали и путались в узлах. От усталости в голове было пусто. Он смотрел на церковь и тупо думал: «Церковь». Смотрел на мост и думал: «Мост». Потом взглянул на болото и подумал: «Фары»…
ФАРЫ!!! Ночью! На болоте, куда и днем-то никто не сунется, потому что и опасно, и незачем!
Силуэт машины терялся на фоне темного леса. Блинков-младший видел только два скачущих по снегу пятна света. Машина повторяла его путь! Сейчас свернет на реку… Точно, свернула!
Погоня это или случайное совпадение? Теперь, на присыпанном снегом льду, он ясно разглядел блестящую жучиную спинку машины. «Газель», фургон. Значит, задние колеса сдвоенные – те самые, которые наследили у особняка купца первой гильдии! Нелишним будет вспомнить, что час назад у того же особняка снимался видеофильм под названием «Подозрительный тип у ворот». Спрашивается: что теперь делать этому подозрительному типу? Отвечается: надо делать ноги!
Блинков-младший помчался изо всех сил! Наполовину развязанный маскхалат полоскался и трещал на ветру. Если «Газель» сумеет въехать с речного льда на хорошую дорогу, она в два счета догонит лыжника!
Рев мотора слышался уже за спиной: точно, на берег карабкается, дрянь такая! Блинков-младший замолотил ногами и руками с палками, как будто не на лыжах бежал, а выплывал из водоворота. Воздуха не хватало, сердце колотилось у горла.
Дорога вывела его на площадь у синеносовского магазина. Снег здесь был утоптан до глянцевой корки – хорошо, следов не останется. Влево от площади расходились окраинные улицы Боровка. Не улицы – ловушки: сплошные заборы по обе стороны, ни свернуть, ни скрыться. Справа на сотни метров тянулась стена древнего лабаза. Единственным местом, где хоть как-нибудь мог спрятаться человек, было дощатое крыльцо магазина.
Блинков-младший обернулся. Свет фар еще невидимой машины скользил по подъему и таял в небе. Он забежал за крыльцо и рухнул в сугроб, широко раскинув ноги с не снятыми лыжами. Не прошло и секунды, как свет лизнул стену, сполз ниже и упал на затоптанный грязный снег. Фургон ехал прямо к магазину!
Проверяя свою маскировку, Блинков-младший огляделся… И обмер. Посреди тени от крыльца торчал горб – его рюкзак, попавший в луч света. Мало того, на освещенное место предательски высунулся носок лыжи. Балбес! В детском саду прячутся лучше!
Свет становился ярче. Ревел мотор, и казалось, что фургон вот-вот наедет на лыжу. Шевелиться было нельзя, это любой жук знает и при опасности прикидывается дохлым. Пока ты неподвижен, белый горб рюкзака под маскхалатом и кончик лыжи привлекают не больше внимания, чем снег и мусор. Но если «снег» и «мусор» начнут прятаться, люди в «Газели», конечно, заинтересуются таким редким явлением природы.
Блинков-младший лежал, вжавшись щекой в забросанный окурками снег. Как только машина остановится, надо вскакивать и бежать в развалины – там ни один вездеход не пройдет. Главное, не позволить страху командовать, не сорваться с места, пока не поймешь окончательно, что раскрыт…
Сдвоенное пятно света подрожало на снегу и вдруг скользнуло в сторону. Звук мотора стал удаляться. Высунувшись из-за крыльца, Блинков-младший увидел, что «Газель» свернула на улицу, где жил Виталий Романович!
От прошедшего страха еще ныло в животе. Похоже, за ним и не думали гнаться. Совпадение: и он, и преступники двигались к дому Виталия Романовича и выбрали одну дорогу… А может, и не преступники, и не к дому, и не Виталия Романовича. Скажем, водитель едет на бензоколонку или домой ночевать. Но это ничего не меняет. Все равно «Газель» синеносовская, а Синеносов под подозрением, значит, отпускать его машину без проверки нельзя!
Блинков-младший вскочил и побежал за фургоном. Окраинные домики Боровка слепо глядели погасшими окнами. Редкой цепочкой светились уличные фонари. «Газель» мелькала далеко впереди, то выезжая на освещенный пятачок снега, то пропадая во тьме. Лампочка над задним номером у нее не горела. Ох, не к теще на блины едет синеносовский водитель!
И вдруг фургон исчез. Въехал в темноту, а под следующим фонарем не появился. Ни отсвета фар на снегу, ни вспышки тормозных огней… Блинков-младший всматривался в темноту, пока не заслезились глаза. Сморгнул и сразу потерял место, где остановился фургон. Дом Виталия Романовича он тоже не видел, но это было не важно. Если преступники наглые, то подъехали к самым воротам, если осторожные, то встали в стороне. ГЛАВНОЕ, ОНИ ПРЕСТУПНИКИ, и в этом уже нет никаких сомнений. Потому что ни один нормальный водитель не бросит машину в полной темноте, когда можно остановиться под фонарем. Он боится угонщиков, хулиганов и наезда другой машины.
Блинков-младший поймал себя на том, что торчит посреди улицы, заметный, как муха на сахаре, и отбежал в темноту. Надо подойти поближе, но как? Фонари не обойдешь. Маскхалат не поможет, а только вызовет лишние подозрения. Он снял маскхалат и комом затолкал в рюкзак. Прикинуться случайным прохожим? Глупо. Если преступники узнают его по видеозаписи, то схватят, если не узнают, то затаятся… Может, зайти к дому Виталия Романовича сзади, с огорода? С Полининого. Она так и объясняла: «Мой дом за Витальроманычевым, выйдешь с его огорода и попадешь на мой»… А улица ее – соседняя, Рыбацкая. Нет, Рыбачья Слободка. «Дом с зеленой крышей, где бабка Филимоновна живет». Ну и адресок дала рыжая! Весны, что ли, ждать, когда снег с крыш стает?
Пришлось вернуться к магазину и бежать обратно уже по Рыбачьей Слободке. Спросить про бабку Филимоновну было некого, и оставалось только смотреть поверх крыш. Дом у Виталия Романовича был приметный: в два этажа да еще с мансардой. Блинков-младший заметил его издалека, но вовсе не был уверен, что по соседству нет другого похожего.
Он подошел к забору (хотелось надеяться, что Полининому). Окна в доме не светились – к лучшему: не надо тратить время на объяснения. Покосившаяся калитка закрывалась на веревочное кольцо. Стоило ее тронуть, как петли пронзительно взвизгнули. После этого уже не было смысла красться. Блинков-младший настежь распахнул калитку, пулей пролетел через двор, пригнувшись, юркнул под окнами и забежал за сарай. Если кто и проснулся от шума, то пока он встал с постели, пока посмотрел во двор, там уже никого не было.
Кочек попадалось все меньше; камыши стали редеть, и, наконец, Блинков-младший выехал на речной лед. Боровок был в сотне шагов, но – вверх по обрыву, остановившему французскую армию. Обрыв Митек сегодня уже штурмовал, только без рюкзака и днем. Повторять этот опыт сейчас он бы не стал ни за какие коврижки. Оставалось идти вдоль реки, в обход, а это еще полтора километра.
По ровному заснеженному льду можно было бежать. Блинков-младший в хорошем темпе домчался до моста и, ставя лыжи «лесенкой», взошел по невысокому скату на дорогу.
Отсюда начинался подъем в город – пологий и длинный «тягун». На таких даже автомобильные моторы перегреваются. А поскольку Митек одолевал «тягун» на лыжах, с рюкзаком за плечами, то пар от него повалил, как от вареной картошки. Дойдя до вершины, он уселся в снег и начал развязывать веревочные тесемки маскхалата. Пальцы дрожали и путались в узлах. От усталости в голове было пусто. Он смотрел на церковь и тупо думал: «Церковь». Смотрел на мост и думал: «Мост». Потом взглянул на болото и подумал: «Фары»…
ФАРЫ!!! Ночью! На болоте, куда и днем-то никто не сунется, потому что и опасно, и незачем!
Силуэт машины терялся на фоне темного леса. Блинков-младший видел только два скачущих по снегу пятна света. Машина повторяла его путь! Сейчас свернет на реку… Точно, свернула!
Погоня это или случайное совпадение? Теперь, на присыпанном снегом льду, он ясно разглядел блестящую жучиную спинку машины. «Газель», фургон. Значит, задние колеса сдвоенные – те самые, которые наследили у особняка купца первой гильдии! Нелишним будет вспомнить, что час назад у того же особняка снимался видеофильм под названием «Подозрительный тип у ворот». Спрашивается: что теперь делать этому подозрительному типу? Отвечается: надо делать ноги!
Блинков-младший помчался изо всех сил! Наполовину развязанный маскхалат полоскался и трещал на ветру. Если «Газель» сумеет въехать с речного льда на хорошую дорогу, она в два счета догонит лыжника!
Рев мотора слышался уже за спиной: точно, на берег карабкается, дрянь такая! Блинков-младший замолотил ногами и руками с палками, как будто не на лыжах бежал, а выплывал из водоворота. Воздуха не хватало, сердце колотилось у горла.
Дорога вывела его на площадь у синеносовского магазина. Снег здесь был утоптан до глянцевой корки – хорошо, следов не останется. Влево от площади расходились окраинные улицы Боровка. Не улицы – ловушки: сплошные заборы по обе стороны, ни свернуть, ни скрыться. Справа на сотни метров тянулась стена древнего лабаза. Единственным местом, где хоть как-нибудь мог спрятаться человек, было дощатое крыльцо магазина.
Блинков-младший обернулся. Свет фар еще невидимой машины скользил по подъему и таял в небе. Он забежал за крыльцо и рухнул в сугроб, широко раскинув ноги с не снятыми лыжами. Не прошло и секунды, как свет лизнул стену, сполз ниже и упал на затоптанный грязный снег. Фургон ехал прямо к магазину!
Проверяя свою маскировку, Блинков-младший огляделся… И обмер. Посреди тени от крыльца торчал горб – его рюкзак, попавший в луч света. Мало того, на освещенное место предательски высунулся носок лыжи. Балбес! В детском саду прячутся лучше!
Свет становился ярче. Ревел мотор, и казалось, что фургон вот-вот наедет на лыжу. Шевелиться было нельзя, это любой жук знает и при опасности прикидывается дохлым. Пока ты неподвижен, белый горб рюкзака под маскхалатом и кончик лыжи привлекают не больше внимания, чем снег и мусор. Но если «снег» и «мусор» начнут прятаться, люди в «Газели», конечно, заинтересуются таким редким явлением природы.
Блинков-младший лежал, вжавшись щекой в забросанный окурками снег. Как только машина остановится, надо вскакивать и бежать в развалины – там ни один вездеход не пройдет. Главное, не позволить страху командовать, не сорваться с места, пока не поймешь окончательно, что раскрыт…
Сдвоенное пятно света подрожало на снегу и вдруг скользнуло в сторону. Звук мотора стал удаляться. Высунувшись из-за крыльца, Блинков-младший увидел, что «Газель» свернула на улицу, где жил Виталий Романович!
От прошедшего страха еще ныло в животе. Похоже, за ним и не думали гнаться. Совпадение: и он, и преступники двигались к дому Виталия Романовича и выбрали одну дорогу… А может, и не преступники, и не к дому, и не Виталия Романовича. Скажем, водитель едет на бензоколонку или домой ночевать. Но это ничего не меняет. Все равно «Газель» синеносовская, а Синеносов под подозрением, значит, отпускать его машину без проверки нельзя!
Блинков-младший вскочил и побежал за фургоном. Окраинные домики Боровка слепо глядели погасшими окнами. Редкой цепочкой светились уличные фонари. «Газель» мелькала далеко впереди, то выезжая на освещенный пятачок снега, то пропадая во тьме. Лампочка над задним номером у нее не горела. Ох, не к теще на блины едет синеносовский водитель!
И вдруг фургон исчез. Въехал в темноту, а под следующим фонарем не появился. Ни отсвета фар на снегу, ни вспышки тормозных огней… Блинков-младший всматривался в темноту, пока не заслезились глаза. Сморгнул и сразу потерял место, где остановился фургон. Дом Виталия Романовича он тоже не видел, но это было не важно. Если преступники наглые, то подъехали к самым воротам, если осторожные, то встали в стороне. ГЛАВНОЕ, ОНИ ПРЕСТУПНИКИ, и в этом уже нет никаких сомнений. Потому что ни один нормальный водитель не бросит машину в полной темноте, когда можно остановиться под фонарем. Он боится угонщиков, хулиганов и наезда другой машины.
Блинков-младший поймал себя на том, что торчит посреди улицы, заметный, как муха на сахаре, и отбежал в темноту. Надо подойти поближе, но как? Фонари не обойдешь. Маскхалат не поможет, а только вызовет лишние подозрения. Он снял маскхалат и комом затолкал в рюкзак. Прикинуться случайным прохожим? Глупо. Если преступники узнают его по видеозаписи, то схватят, если не узнают, то затаятся… Может, зайти к дому Виталия Романовича сзади, с огорода? С Полининого. Она так и объясняла: «Мой дом за Витальроманычевым, выйдешь с его огорода и попадешь на мой»… А улица ее – соседняя, Рыбацкая. Нет, Рыбачья Слободка. «Дом с зеленой крышей, где бабка Филимоновна живет». Ну и адресок дала рыжая! Весны, что ли, ждать, когда снег с крыш стает?
Пришлось вернуться к магазину и бежать обратно уже по Рыбачьей Слободке. Спросить про бабку Филимоновну было некого, и оставалось только смотреть поверх крыш. Дом у Виталия Романовича был приметный: в два этажа да еще с мансардой. Блинков-младший заметил его издалека, но вовсе не был уверен, что по соседству нет другого похожего.
Он подошел к забору (хотелось надеяться, что Полининому). Окна в доме не светились – к лучшему: не надо тратить время на объяснения. Покосившаяся калитка закрывалась на веревочное кольцо. Стоило ее тронуть, как петли пронзительно взвизгнули. После этого уже не было смысла красться. Блинков-младший настежь распахнул калитку, пулей пролетел через двор, пригнувшись, юркнул под окнами и забежал за сарай. Если кто и проснулся от шума, то пока он встал с постели, пока посмотрел во двор, там уже никого не было.