– На шесть килограммов.
– А я на восемь. И у меня есть идея. Давай поспорим, что через три месяца я буду весить 96, а ты – 82. Через три месяца, 22 апреля, в день рождения вождя мирового пролетариата мы с тобой встаем на весы. Если кто-то из нас не достигнет этой цели – платит десять тысяч долларов. Если оба добьемся цели – пожмем друг другу руки.
Спор дисциплинирует, потому что расставаться с денежными знаками не хочется. Это было радикальное решение.
После 22 апреля мы решили проверять вес каждый месяц, чтобы не возникло синдрома немецкой клиники. Мы договорились, что спор продолжается. Условие – сохранение достигнутого веса. В противном случае проигравший платит. Более того, каждый из нас должен был еще и подтягиваться определенное количество раз: я – 22, он – 15. Возникло своеобразное двоеборье. Диеты ведь в таких делах недостаточно, необходимо поддерживать хорошую спортивную форму.
Двоеборье длилось ровно год. Марат проиграл.
В принципе, можно заниматься любым спортом, главное – двигаться. Подходит все, в том числе ходьба. Мой опыт показывает: если ходишь спокойно, со скоростью пять-шесть километров в час, то ходить надо полтора часа. Умники даже сосчитали количество шагов – семь тысяч. За полтора часа организм перестраивается, ускоряется обмен веществ и снижается вес. Но свободного времени не хватает, а по Москве особо и не находишься. Лучше ходить в спортивный клуб или заниматься дома.
Идеальный тренажер – эллиптический, потому что он не бьет по спине. Людям за сорок опасно бегать по дорожке или по асфальту. Эллиптический тренажер бережет суставы и спину. Заниматься на нем необходимо минимум 35 минут. Дело в том, что сжигание жира начинает после 23-й минуты физической нагрузки.
Заниматься необходимо практически каждый день. На худой конец – пять раз в неделю. Это даже важнее силовой нагрузки. При помощи штанги или подтягивания похудеть невозможно.
Если брать силовую нагрузку, то лучше заниматься со своим весом: подтягиваться или отжиматься. Причем надо отжиматься следующим образом: отжались максимальное число раз, от этой вершины взяли две трети и дальше ежедневно отжимаетесь столько же. Отжиматься надо обязательно утром, неважно – до завтрака или после. Отжимание приводит в жизнь верхнюю часть организма: сразу оживают мышцы плеч, спины и груди. Как говорил генерал Лебедь: «Упал – отжался!» Правильно говорил.
Очень важно подтягиваться. Хорошо делать упражнения на пресс. Тренажерные залы для силовой нагрузки не обязательны. Дома я делаю много других упражнений, но все это, так сказать, косметика, тюнинг.
Я никогда не занимаюсь силовой нагрузкой более 30 минут. Никогда!
А вот аэробной могу заниматься больше. Говорят, что эти нагрузки надо разделять. Я делаю и то, и другое. Сначала силовую, а потом бегу. Почему? Во время силовой тренировки разогреваются мышцы, они становятся больше, температура повышается. Потом, когда делаешь аэробную, быстрее потеешь и быстрее из тела выходит всякая дрянь.
Время тренировки не важно. Можно заниматься и в первой половине дня, и во второй. Конечно, чем позднее – тем хуже, потому что человек устает. Мой опыт показывает, что идеально заниматься днем, когда организм еще не устал, но уже работает. Но не у всех днем есть время для спорта. Когда мои сотрудники отпрашивались днем в спортзал, для меня это была уважительная причина, чтобы их отпустить.
Кроме того, должны быть любимые виды спорта. Я очень люблю виндсерфинг. Сейчас освоил кайтсерфинг. Вроде бы ты стоишь на доске и только держишься за парус. На самом деле – это большая силовая нагрузка. Кроме того, при этом возникает невероятный эмоциональный подъем, выбрасывается столько адреналина, что если ты катаешься несколько часов, то находишься в очень хорошей форме: и мышечный тонус повышенный, и состояние сердца нормальное.
Я начал кататься еще во времена СССР. Я тогда занимался физикой, и среди нас было модно увлекаться «несоветскими» видами спорта. К ним относились горные лыжи, теннис и виндсерфинг. Доску впервые увидел на пляже в Сочи. Страшно допотопное сооружение по нынешним временам: деревянная и длинная доска. К ней крепилась алюминиевая мачта, матерчатый парус, огромные шверт и плавник – выглядела она как яхта без бортиков. В первый же день, когда я встал на серфинг, за мной увязалась стая дельфинов. Они играли с доской, как будто это был их друг, что произвело на меня сильное впечатление. Дальше я понял простую вещь: виндсерфинг – это когда все силы природы с тобой борются. Вода может быть холодной, ветер – порывистым, солнце может быть испепеляющим. Ощущение, что ты один и все зависит только от тебя, мне близко и понятно. Это индивидуальный спорт независимых и свободных людей. Видимо, я как раз к этой категории и отношусь.
Второе рождение меня как серфера состоялось в XXI веке. У меня появилась современная матчасть, и я освоил большие волны на Маврикии. Волны с трехэтажный дом. Современному виндсерфингу меня учил Миша Ершов. Сейчас с ним активно занимается Прохоров. Потом было много райдеров, у которых я набирался опыта, среди них – Сева Шульгин. Недавно я стал вице-президентом Федерации винд – и кайтсерфинга. Кайт появился в 1996 году. Этот снаряд гораздо более зрелищный, чем виндсерфинг: парашют, стропы, доска, как сноуборд, можно в трех измерениях двигаться. Я его увидел впервые в районе Гибралтара. Там очень сильный ветер с Атлантики дует. Казалось, что ребята катались в абсолютно неуправляемом режиме. Потом выяснилось, что кайтсерфинг – это самый опасный спорт на свете. Число погибших на тысячу катающихся – самое большое из всех видов спорта вообще, включая экстремальные. Смерть может наступить от выброса на берег, удара о скалы, о линию электропередач…
В прошлом году я познакомился с Ильей Винокуровым, известным кайтером, и он показал мне технику катания. 15–20 часов я хлебал соленую воду, падал совершенно диким образом, ударялся, ходил весь в синяках, но через 20 часов я поехал. И это было такое счастье и кайф, которые невозможно описать словами.
На Сайпане со мной произошел уникальный случай. Стояла очень хорошая погода, устойчивый ветер, где-то 10 м/с, и я пошел на кайте с одного острова на другой. И вдруг в течение буквально нескольких минут все потемнело, и впереди показался черный столб воды, который двигался в мою сторону. Это был торнадо. Если смотреть издалека, кажется, что торнадо – это очень узкий смерч, а вокруг все как обычно, но на деле это страшный вихрь, в эпицентре которого поднимается вода. В общем, я попал туда, и меня подняло. Я вспомнил маму, папу, всех… Вспомнил видеозаписи, на которых люди засасываются смерчем, дома взлетают. Что-то подсказало не отстегивать парашют, и это оказалось спасением. Резко, словно пробку из шампанского, меня выбросило из эпицентра. Я, естественно, упал, но на воду, поэтому без особых травм. Это было сильное испытание… и закончилось оно не сразу, потому что доску унесло в океан, а я зацепился за рифы и провел два часа в ожидании спасателей. Когда вернулся, мне мулат из племени чиморра, кричит немедленно убираться с берега, поскольку идет цунами. Я сгоряча решил, что это уже какое-то издевательство, и послал его разными словами. Прихожу в гостиницу, включаю телевизор, а там по всем каналам: Warning! Tsunami! Так вот течение, которое у меня доску унесло, возникло из-за землетрясения, которое было на Хоккайдо.
Мне заняться кайтом порекомендовал Виталий Кличко. Я говорю: «У тебя же спина больная, как ты ездишь?» Но он считает, что кайт – единственный вид спорта, который способствует восстановлению спины, потому что парашют все время растягивает позвоночник. Честно говоря, я сначала не поверил, но когда стал заниматься, почувствовал, что, по крайней мере, нижняя часть позвоночника действительно разгружается, и кайт более эффективен, чем плавание.
При плавании у тебя спина просто расслаблена, а с кайтом она еще и разгружена сильно. Так что Виталий сыграл определенную роль в этом деле.
Зимой можно кататься на лыжах или коньках. Играть в теннис. Вот с футболом – проблемы. Я не умею играть в футбол. Стыдно признаться, но во время игры в футбол я теряю координацию, потому что не могу смотреть вниз и еще куда-то бежать. Все человечество играет в футбол, но мне этот вид спорта не подходит. Зимой очень хороши лыжи. Катание на лыжах эмоционально очень заряжает. Да и люди собираются интересные. И какие истории случаются…
Как-то Потанин, Путин и я поехали в Австрию, в Сент-Антон кататься на горных лыжах. Путин только что стал президентом России. В Австрии тогда проходил Кубок мира по горнолыжному спорту, и мы хотели посмотреть, как все устроено, чтобы попытаться организовать нечто подобное в России.
Арендовали в горах небольшое шале, окруженное австрийским спецназом, дивизией горных стрелков «Эдельвейс».
Путин сказал: «Давайте размещайтесь, и пойдемте ужинать».
Мы спускаемся вниз, и тут я вижу длинноногих девушек – человек десять. Мы с Потаниным в шоке проходим мимо. Оказывается, девушек привез известный «промоутер» Петя Листерман.
Я спрашиваю:
– Петя, что это?
– Ну, вы же тоже мужики, в конце концов. Доходчиво так сказал.
Спускается Путин, молча проходит мимо девушек, которые все на голову выше президента, подходит ко мне и спрашивает:
– Ты зачем их сюда привез?
– Почему вы решили, что это я?
– А кто же, кроме тебя, мог такое придумать?
Петя Листерман в этот момент испарился, просто растаял в воздухе.
Решили ночью покататься на лыжах, людей нет, трасса свободная. Гора оказалась довольно крутой и длинной, но трасса освещена. Охранники российского президента тогда еще катались плохо и только мешали всем. Получилось, что должны охранять президента, но как это сделать, не знали – падали, как мухи. Австрийские стрелки, наоборот, летали как птицы. Короче, российских телохранителей пришлось убрать, на трассе остались только австрийские спецназовцы. Но случилось горе: Владимир Владимирович упал. Путин летел кубарем метров сто, потому что склон был очень крутой. Мы замерли. Наконец он остановился и лежит на снегу, руки – в разные стороны… Мы с Потаниным подъезжаем, а летающие бойцы «Эдельвейса» метрах в двадцати взяли нас в кольцо. Вижу – все нормально.
– Владимир Владимирович, вы, когда долбанулись, о Родине думали? – спрашиваю, глядя на Путина.
Потанин говорит:
– А я, Владимир Владимирович, вообще ничего не видел. – и, показывая на меня – Кто этот человек, Владимир Владимирович? Я его не знаю!
Посмеялись, отдохнули и поехали дальше. С нами еще губернатор Краснодарского края Ткачев приезжал. Уже тогда Красную поляну в Сочи решили развивать как горнолыжный курорт, вот он и приехал. В первый день вышел в шикарном горнолыжном костюме, ботинки – мечта слаломиста. Глядя на эту красоту, я решил, что он супермега горнолыжник. И тут на подъемнике он мне шепчет: «Ты знаешь, я ведь кататься не умею». Поднялись на вершину, Ткачев мнется. Путин ему: «Ты чего стоишь?»
– Владимир Владимирович, у меня тут проблемы такие… Я даже не знаю, чего дальше делать, – краснеет Ткачев.
– Как хочешь, так вниз и спускайся, – послал его Путин на верную погибель. Ничего, выжил и теперь всех чиновников Кубани ставит на горные лыжи.
Полноценное занятие спортом занимает час – полтора в день. Каждый человек обязан найти время, чтобы посвятить его себе самому, своему здоровью. Не надо оправдывать лень.
А еще надо высыпаться! Один доктор сказал, что спать надо хотя бы потому, что во время сна люди не едят. Вторая причина для сна: если ты не выспался, у тебя нет сил жить. Без сна человек разбит, рассеян, у него плохо работает голова, ухудшается память. Кстати, если вы не выспались, то лучше не заниматься спортом и поменьше есть. Если появилась возможность наверстать упущенное время сна, пусть даже днем, используйте любую возможность.
У каждого человека индивидуальная норма сна, для меня это семь – восемь часов. Например, Слава Ростропович спал четыре часа, ему хватало. Есть люди, которые спят восемь часов. Женщинам, как правило, надо девять или десять часов для сна.
Помню, мы работали в правительстве на износ, практически не спали, считая, что спасаем страну от финансового краха. И что? Траектория кризиса оказалась неотвратимой. Стоило ли так убиваться? Это только кажется, что за счет сна мы экономим время, но, не выспавшись, мы медленнее соображаем, становимся раздражительными, брюзжим, ругаемся со всеми…
И еще. Надо как можно меньше злиться и как можно меньше завидовать. Злоба и зависть приводят к быстрому старению. Отрицательные эмоции испепеляют людей.
Петр Аркадьевич Столыпин, знаменитый премьер-министр царской России, в свое время говорил: «Мы строим Россию для бодрых и трезвых, а не для пьяных и ленивых. Прошло сто лет, призыв сохраняет актуальность. Мы должны быть бодрыми и трезвыми, а не пьяными и ленивыми. В здоровом теле – здоровый дух. Я не верю, что импотенты, немощные, обрюзгшие мужчины и женщины способны на какие-то великие свершения. И я не считаю, что если человек следит за собой, то это нарциссизм. Каждый должен быть уверенным в себе и бодрым.
В конце концов, живем один раз и хочется прожить дольше. Для нормальной и полноценной жизни необходимы всего-то сила воли и стимул. Главное – любить жизнь, и тогда все получится!
XIII
Послесловие товарища
Друзья настоятельно рекомендовали Немцову назвать книгу «Политика без бл. ства». Просто, понятно и соответствует букве и духу его жизни и политической карьеры. Жаль, что он решил маскироваться под солидного и остепенившегося деятеля. Единицы к 50-летнему юбилею сохраняют способность не оглядываться по сторонам и вести себя непосредственно. Тем более нет таких среди российских чиновников и политиков. Немцов – редкий экземпляр.
Борис Ефимович Немцов, безусловно, яркий и умный политик. По образованию он физик, а физика хорошо структурирует мысль и одновременно делает ее образной.
Немцов, конечно, злоупотребляет симпатиями избирателей и часто пренебрегает общественным мнением, отстаивая собственные взгляды. Но притворяться и подстраиваться под кого-то ему просто лень.
Борис Немцов – искренний человек. Типичному российскому политику эта черта не свойственна и даже противопоказана. Искренние политики в России не выживают. Едва ли не единственное исключение – Немцов – только подтверждает это печальное правило. Традиционно политика замешана на лицемерии, российская политика лицемерна насквозь. Это лицемерие особого рода. Оно замешано на крови, на генетическом страхе потерять свободу, дело всей жизни и саму жизнь только лишь за одно неосторожно сказанное слово. Немцов пытается эту вековую травму российской действительности исправить. Он не стесняется обсуждать собственные ошибки и провалы в карьере.
Немцов – смелый человек. Он не безрассудный боец, не хулиган и не революционер-бомбист. Самодостаточный и довольно самоуверенный, он любит комфорт и беззаботное веселье. Ему есть что терять, но он находит в себе силы критиковать власть, когда остальные сильные, умные и богатые тихонько помалкивают. Он остается частью истеблишмента, частью элиты, не превращается в маргинала, но идет против нынешней власти и демонстрирует, что можно оставаться в России успешным и без лизоблюдства. Однако ум, искренность и смелость – это не исчерпывающие для политика черты. Этих положительных качеств недостаточно для политика в современной России.
Немцов слишком рано взобрался на вершину политической пирамиды – самый молодой российский губернатор, самый молодой министр и первый вице-премьер правительства, любимчик первого президента страны. Он очень рано ставил действительно масштабные задачи и обладал огромными полномочиями. Масштаб задач кружил тогда голову, поэтому сейчас рутина и серость российской действительности Немцова угнетают.
Главный недостаток Немцова состоит в том, что он не одержим властью. Он не держался за власть любой ценой при Борисе Ельцине, из-за тактических разногласий с президентом ушел из правительства, уступил место ретроградам и консерваторам. Позже он понадеялся на зрелость российских избирателей, и в результате в российском парламенте образца 2003–2007 годов не было демократов и фракции СПС. Его добровольная отставка с поста руководителя «Союза правых сил» в 2004 году – благородный, но неэффективный поступок. Немцов очень долго сомневался, стоит ли вообще возвращаться в большую политику. И это печально, потому что в российской политике так мало умных, честный и смелых…
Павел Шеремет, журналист
– А я на восемь. И у меня есть идея. Давай поспорим, что через три месяца я буду весить 96, а ты – 82. Через три месяца, 22 апреля, в день рождения вождя мирового пролетариата мы с тобой встаем на весы. Если кто-то из нас не достигнет этой цели – платит десять тысяч долларов. Если оба добьемся цели – пожмем друг другу руки.
Спор дисциплинирует, потому что расставаться с денежными знаками не хочется. Это было радикальное решение.
После 22 апреля мы решили проверять вес каждый месяц, чтобы не возникло синдрома немецкой клиники. Мы договорились, что спор продолжается. Условие – сохранение достигнутого веса. В противном случае проигравший платит. Более того, каждый из нас должен был еще и подтягиваться определенное количество раз: я – 22, он – 15. Возникло своеобразное двоеборье. Диеты ведь в таких делах недостаточно, необходимо поддерживать хорошую спортивную форму.
Двоеборье длилось ровно год. Марат проиграл.
В принципе, можно заниматься любым спортом, главное – двигаться. Подходит все, в том числе ходьба. Мой опыт показывает: если ходишь спокойно, со скоростью пять-шесть километров в час, то ходить надо полтора часа. Умники даже сосчитали количество шагов – семь тысяч. За полтора часа организм перестраивается, ускоряется обмен веществ и снижается вес. Но свободного времени не хватает, а по Москве особо и не находишься. Лучше ходить в спортивный клуб или заниматься дома.
Идеальный тренажер – эллиптический, потому что он не бьет по спине. Людям за сорок опасно бегать по дорожке или по асфальту. Эллиптический тренажер бережет суставы и спину. Заниматься на нем необходимо минимум 35 минут. Дело в том, что сжигание жира начинает после 23-й минуты физической нагрузки.
Заниматься необходимо практически каждый день. На худой конец – пять раз в неделю. Это даже важнее силовой нагрузки. При помощи штанги или подтягивания похудеть невозможно.
Если брать силовую нагрузку, то лучше заниматься со своим весом: подтягиваться или отжиматься. Причем надо отжиматься следующим образом: отжались максимальное число раз, от этой вершины взяли две трети и дальше ежедневно отжимаетесь столько же. Отжиматься надо обязательно утром, неважно – до завтрака или после. Отжимание приводит в жизнь верхнюю часть организма: сразу оживают мышцы плеч, спины и груди. Как говорил генерал Лебедь: «Упал – отжался!» Правильно говорил.
Очень важно подтягиваться. Хорошо делать упражнения на пресс. Тренажерные залы для силовой нагрузки не обязательны. Дома я делаю много других упражнений, но все это, так сказать, косметика, тюнинг.
Я никогда не занимаюсь силовой нагрузкой более 30 минут. Никогда!
А вот аэробной могу заниматься больше. Говорят, что эти нагрузки надо разделять. Я делаю и то, и другое. Сначала силовую, а потом бегу. Почему? Во время силовой тренировки разогреваются мышцы, они становятся больше, температура повышается. Потом, когда делаешь аэробную, быстрее потеешь и быстрее из тела выходит всякая дрянь.
Время тренировки не важно. Можно заниматься и в первой половине дня, и во второй. Конечно, чем позднее – тем хуже, потому что человек устает. Мой опыт показывает, что идеально заниматься днем, когда организм еще не устал, но уже работает. Но не у всех днем есть время для спорта. Когда мои сотрудники отпрашивались днем в спортзал, для меня это была уважительная причина, чтобы их отпустить.
Кроме того, должны быть любимые виды спорта. Я очень люблю виндсерфинг. Сейчас освоил кайтсерфинг. Вроде бы ты стоишь на доске и только держишься за парус. На самом деле – это большая силовая нагрузка. Кроме того, при этом возникает невероятный эмоциональный подъем, выбрасывается столько адреналина, что если ты катаешься несколько часов, то находишься в очень хорошей форме: и мышечный тонус повышенный, и состояние сердца нормальное.
Я начал кататься еще во времена СССР. Я тогда занимался физикой, и среди нас было модно увлекаться «несоветскими» видами спорта. К ним относились горные лыжи, теннис и виндсерфинг. Доску впервые увидел на пляже в Сочи. Страшно допотопное сооружение по нынешним временам: деревянная и длинная доска. К ней крепилась алюминиевая мачта, матерчатый парус, огромные шверт и плавник – выглядела она как яхта без бортиков. В первый же день, когда я встал на серфинг, за мной увязалась стая дельфинов. Они играли с доской, как будто это был их друг, что произвело на меня сильное впечатление. Дальше я понял простую вещь: виндсерфинг – это когда все силы природы с тобой борются. Вода может быть холодной, ветер – порывистым, солнце может быть испепеляющим. Ощущение, что ты один и все зависит только от тебя, мне близко и понятно. Это индивидуальный спорт независимых и свободных людей. Видимо, я как раз к этой категории и отношусь.
Второе рождение меня как серфера состоялось в XXI веке. У меня появилась современная матчасть, и я освоил большие волны на Маврикии. Волны с трехэтажный дом. Современному виндсерфингу меня учил Миша Ершов. Сейчас с ним активно занимается Прохоров. Потом было много райдеров, у которых я набирался опыта, среди них – Сева Шульгин. Недавно я стал вице-президентом Федерации винд – и кайтсерфинга. Кайт появился в 1996 году. Этот снаряд гораздо более зрелищный, чем виндсерфинг: парашют, стропы, доска, как сноуборд, можно в трех измерениях двигаться. Я его увидел впервые в районе Гибралтара. Там очень сильный ветер с Атлантики дует. Казалось, что ребята катались в абсолютно неуправляемом режиме. Потом выяснилось, что кайтсерфинг – это самый опасный спорт на свете. Число погибших на тысячу катающихся – самое большое из всех видов спорта вообще, включая экстремальные. Смерть может наступить от выброса на берег, удара о скалы, о линию электропередач…
В прошлом году я познакомился с Ильей Винокуровым, известным кайтером, и он показал мне технику катания. 15–20 часов я хлебал соленую воду, падал совершенно диким образом, ударялся, ходил весь в синяках, но через 20 часов я поехал. И это было такое счастье и кайф, которые невозможно описать словами.
На Сайпане со мной произошел уникальный случай. Стояла очень хорошая погода, устойчивый ветер, где-то 10 м/с, и я пошел на кайте с одного острова на другой. И вдруг в течение буквально нескольких минут все потемнело, и впереди показался черный столб воды, который двигался в мою сторону. Это был торнадо. Если смотреть издалека, кажется, что торнадо – это очень узкий смерч, а вокруг все как обычно, но на деле это страшный вихрь, в эпицентре которого поднимается вода. В общем, я попал туда, и меня подняло. Я вспомнил маму, папу, всех… Вспомнил видеозаписи, на которых люди засасываются смерчем, дома взлетают. Что-то подсказало не отстегивать парашют, и это оказалось спасением. Резко, словно пробку из шампанского, меня выбросило из эпицентра. Я, естественно, упал, но на воду, поэтому без особых травм. Это было сильное испытание… и закончилось оно не сразу, потому что доску унесло в океан, а я зацепился за рифы и провел два часа в ожидании спасателей. Когда вернулся, мне мулат из племени чиморра, кричит немедленно убираться с берега, поскольку идет цунами. Я сгоряча решил, что это уже какое-то издевательство, и послал его разными словами. Прихожу в гостиницу, включаю телевизор, а там по всем каналам: Warning! Tsunami! Так вот течение, которое у меня доску унесло, возникло из-за землетрясения, которое было на Хоккайдо.
Мне заняться кайтом порекомендовал Виталий Кличко. Я говорю: «У тебя же спина больная, как ты ездишь?» Но он считает, что кайт – единственный вид спорта, который способствует восстановлению спины, потому что парашют все время растягивает позвоночник. Честно говоря, я сначала не поверил, но когда стал заниматься, почувствовал, что, по крайней мере, нижняя часть позвоночника действительно разгружается, и кайт более эффективен, чем плавание.
При плавании у тебя спина просто расслаблена, а с кайтом она еще и разгружена сильно. Так что Виталий сыграл определенную роль в этом деле.
Зимой можно кататься на лыжах или коньках. Играть в теннис. Вот с футболом – проблемы. Я не умею играть в футбол. Стыдно признаться, но во время игры в футбол я теряю координацию, потому что не могу смотреть вниз и еще куда-то бежать. Все человечество играет в футбол, но мне этот вид спорта не подходит. Зимой очень хороши лыжи. Катание на лыжах эмоционально очень заряжает. Да и люди собираются интересные. И какие истории случаются…
Как-то Потанин, Путин и я поехали в Австрию, в Сент-Антон кататься на горных лыжах. Путин только что стал президентом России. В Австрии тогда проходил Кубок мира по горнолыжному спорту, и мы хотели посмотреть, как все устроено, чтобы попытаться организовать нечто подобное в России.
Арендовали в горах небольшое шале, окруженное австрийским спецназом, дивизией горных стрелков «Эдельвейс».
Путин сказал: «Давайте размещайтесь, и пойдемте ужинать».
Мы спускаемся вниз, и тут я вижу длинноногих девушек – человек десять. Мы с Потаниным в шоке проходим мимо. Оказывается, девушек привез известный «промоутер» Петя Листерман.
Я спрашиваю:
– Петя, что это?
– Ну, вы же тоже мужики, в конце концов. Доходчиво так сказал.
Спускается Путин, молча проходит мимо девушек, которые все на голову выше президента, подходит ко мне и спрашивает:
– Ты зачем их сюда привез?
– Почему вы решили, что это я?
– А кто же, кроме тебя, мог такое придумать?
Петя Листерман в этот момент испарился, просто растаял в воздухе.
Решили ночью покататься на лыжах, людей нет, трасса свободная. Гора оказалась довольно крутой и длинной, но трасса освещена. Охранники российского президента тогда еще катались плохо и только мешали всем. Получилось, что должны охранять президента, но как это сделать, не знали – падали, как мухи. Австрийские стрелки, наоборот, летали как птицы. Короче, российских телохранителей пришлось убрать, на трассе остались только австрийские спецназовцы. Но случилось горе: Владимир Владимирович упал. Путин летел кубарем метров сто, потому что склон был очень крутой. Мы замерли. Наконец он остановился и лежит на снегу, руки – в разные стороны… Мы с Потаниным подъезжаем, а летающие бойцы «Эдельвейса» метрах в двадцати взяли нас в кольцо. Вижу – все нормально.
– Владимир Владимирович, вы, когда долбанулись, о Родине думали? – спрашиваю, глядя на Путина.
Потанин говорит:
– А я, Владимир Владимирович, вообще ничего не видел. – и, показывая на меня – Кто этот человек, Владимир Владимирович? Я его не знаю!
Посмеялись, отдохнули и поехали дальше. С нами еще губернатор Краснодарского края Ткачев приезжал. Уже тогда Красную поляну в Сочи решили развивать как горнолыжный курорт, вот он и приехал. В первый день вышел в шикарном горнолыжном костюме, ботинки – мечта слаломиста. Глядя на эту красоту, я решил, что он супермега горнолыжник. И тут на подъемнике он мне шепчет: «Ты знаешь, я ведь кататься не умею». Поднялись на вершину, Ткачев мнется. Путин ему: «Ты чего стоишь?»
– Владимир Владимирович, у меня тут проблемы такие… Я даже не знаю, чего дальше делать, – краснеет Ткачев.
– Как хочешь, так вниз и спускайся, – послал его Путин на верную погибель. Ничего, выжил и теперь всех чиновников Кубани ставит на горные лыжи.
Полноценное занятие спортом занимает час – полтора в день. Каждый человек обязан найти время, чтобы посвятить его себе самому, своему здоровью. Не надо оправдывать лень.
А еще надо высыпаться! Один доктор сказал, что спать надо хотя бы потому, что во время сна люди не едят. Вторая причина для сна: если ты не выспался, у тебя нет сил жить. Без сна человек разбит, рассеян, у него плохо работает голова, ухудшается память. Кстати, если вы не выспались, то лучше не заниматься спортом и поменьше есть. Если появилась возможность наверстать упущенное время сна, пусть даже днем, используйте любую возможность.
У каждого человека индивидуальная норма сна, для меня это семь – восемь часов. Например, Слава Ростропович спал четыре часа, ему хватало. Есть люди, которые спят восемь часов. Женщинам, как правило, надо девять или десять часов для сна.
Помню, мы работали в правительстве на износ, практически не спали, считая, что спасаем страну от финансового краха. И что? Траектория кризиса оказалась неотвратимой. Стоило ли так убиваться? Это только кажется, что за счет сна мы экономим время, но, не выспавшись, мы медленнее соображаем, становимся раздражительными, брюзжим, ругаемся со всеми…
И еще. Надо как можно меньше злиться и как можно меньше завидовать. Злоба и зависть приводят к быстрому старению. Отрицательные эмоции испепеляют людей.
Петр Аркадьевич Столыпин, знаменитый премьер-министр царской России, в свое время говорил: «Мы строим Россию для бодрых и трезвых, а не для пьяных и ленивых. Прошло сто лет, призыв сохраняет актуальность. Мы должны быть бодрыми и трезвыми, а не пьяными и ленивыми. В здоровом теле – здоровый дух. Я не верю, что импотенты, немощные, обрюзгшие мужчины и женщины способны на какие-то великие свершения. И я не считаю, что если человек следит за собой, то это нарциссизм. Каждый должен быть уверенным в себе и бодрым.
В конце концов, живем один раз и хочется прожить дольше. Для нормальной и полноценной жизни необходимы всего-то сила воли и стимул. Главное – любить жизнь, и тогда все получится!
XIII
Вертикаль жестокости или вертикаль милосердия?
Четыреста лет крепостного права и триста лет татаро-монгольского ига сформировали в России рабско-хамское общество. Вся история нашей страны к человеколюбию не располагала. Многие наши великие писатели на это обращали внимание. Пушкин в свой жестокий век восславил свободу и милость к падшим призывал. Толстой в «Хаджимурате» поражался жестокости офицеров, разглядывавших отрезанные головы врагов. И, наконец, Бердяев заметил, что «рабство порождает жестокость». Великие русские писатели и мыслители всегда понимали, что народ у нас послушный, но одновременно склонный к саморазрушению и бунтам.
Жестоких властителей Россия боготворит и складывает легенды об Иване Грозном, Петре Великом, Ленине, Сталине. О милосердных властителях, например об Александре II – легенд не складывают.
Современная история России дает огромное количество примеров как бытовой жестокости, так и жестокости власти. Достаточно вспомнить, как президент Путин отвечал в «Шоу Ларри Кинга» на вопрос ведущего «Что там у вас случилось с подводной лодкой?» Путин ответил с улыбочкой: «Она утонула». Это был жестокий ответ. Второй пример – Норд-Ост. Потом случился Беслан. Никто не опроверг депутата Савельева, который будучи членом комиссии по Беслану, утверждает, что по школе, где находились захваченные в заложники дети, федеральные войска стреляли из танков и гранатометов. Эти выстрелы вызвали обрушение крыши и пожар, в котором погибло большинство детей. Если цель была уничтожить террористов, то приказ стрелять по школе из танков и гранатометов надо считать целесообразным. Но это жестокий приказ.
Когда убили Анну Политковскую, президент Путин сказал, что своими статьями Анна наносила меньший ущерб государству, чем своей смертью. Когда искалечили Андрея Сычева, министр обороны, один из возможных преемников президента Сергей Иванов, сказал, что «ничего страшного не произошло, иначе бы я знал». Таких примеров можно привести множество.
Совершенно понятно, почему российский народ любит теперешних своих властителей – они соответствуют традиции. Надо только подумать, может ли жестокая страна быть великой, успешной и счастливой. Я думаю, что нет. Жестокий властитель, когда формирует бюджет страны и встает перед выбором, построить ли ему ракеты «Булава» или увеличить пенсии тридцати восьми миллионам пенсионеров, обязательно выбирает «Булаву». И когда есть выбор, направить ли ракеты на Европу или озаботиться судьбой десяти миллионов инвалидов, жестокий властитель выбирает ракеты. Поэтому не удивительно, что в стране с 400 миллиардами долларов в резервах Центрального Банка и 130 миллиардами в Стабилизационном фонде двадцать миллионов граждан живут ниже черты бедности. На самом деле государственный бюджет отражает склонность граждан страны к агрессии или к гуманизму. И если посмотреть наш бюджет, выяснится, что мы агрессивны.
Жестокость пронизывает общество сверху донизу. Крупные бизнесмены в борьбе за прибыли натравливают на конкурентов прокуратуру и налоговые органы, не задумываясь о том, как будет жить разоренный конкурент, когда не только лишится бизнеса, но и окажется фигурантом сфабрикованного уголовного дела. В этой жестокой практике тон тоже задает власть. Михаил Ходорковский должен выйти в 2011 году. Его хотят добить, возбуждая против него все новые и новые дела. Зачем? Если он виноват, то у него уже отобрали бизнес и уже отобрали свободу на восемь лет. Зачем его добивать?
Не менее жестоко обращаются и с Михаилом Гуцериевым. У него не просто отобрали компанию. Его еще и объявили в розыск на следующий день после того, как у него погиб сын, очень славный и талантливый парень. Зачем? У человека сын погиб, оставьте его в покое.
Власть ведет себя по отношению к бизнесу как конкурент. Не как арбитр, устанавливающий правила и следящий за их соблюдением, а как игрок, причем игрок с замашками рэкетира. Захватывает компании, использует суды и прокуратуру для личного обогащения. В этих условиях заниматься бизнесом не просто опасно, а руки опускаются.
Это касается не только крупного бизнеса. На каждого Ходорковского есть свой Путин. На федеральном уровне Путин отбирает бизнес у Ходорковского. А в маленьком селе глава сельской администрации отбирает бизнес у владельца сельскохозяйственного кооператива.
Стоит ли удивляться, что и внутри себя бизнес устроен жестоко. Сколько вы думаете, получает страховки семья рабочего погибшего на производстве? 48 тысяч 900 рублей! Разве можно так оценивать человеческую жизнь? Если работающая женщина беременеет, ее сразу стараются уволить. Ей платят несколько тысяч рублей и пошла вон. Точно так же относятся и к людям в возрасте. Если смотреть правде в глаза, то в нашей стране женщинам, особенно одиноким, нельзя рожать, и никому нельзя стареть, если не хочешь умереть с голода.
В любой цивилизованной стране мира регулированием этих проблем занимаются независимые профсоюзы. В России профсоюзы входят в состав партии власти. И даже если вы захотите создать профсоюз на своем предприятии, если даже больше половины работников предприятия будут состоять в этом профсоюзе, работодатель по закону имеет право не заключать трехсторонний договор с вами и профсоюзом, а навязывать вам официальный и подчиняющийся власти профсоюз.
В большинстве случаев жестокость, которую постоянно проявляют россияне друг к другу, можно объяснить. Но объяснения получаются позорные. Тысячи бойцов ОМОН разгоняют митинги, состоящие из пары сотен безоружных людей, потому что власть до смерти боится даже призрака оранжевой революции. Городские власти не защищают инвесторов от произвола застройщиков, потому что повязаны с застройщиками круговой порукой. Детям и старикам не хватает лекарств, потому что половина средств, выделенных на лекарства, оседают в карманах медицинских чиновников. Для инвалидов не строят лифты и пандусы, просто потому что жизнь тяжелая и про инвалидов забыли.
Несколько лет назад ко мне на прием приходила девушка, представляющая организацию бывших наркоманов, которые стараются помочь друг другу избавиться от своей пагубной зависимости. В организацию входят несколько десятков молодых людей. И я был потрясен, когда узнал, что все, буквально все члены организации, и мальчики, и девочки, были изнасилованы в детстве отчимами или учителями. Вспомните, как часто в последнее время вы слышите об изнасилованных детях, пропавших детях, убитых детях. Не правда ли, все чаще и чаще? Статистика домашнего насилия в российских семьях удручающая. Каждый день, в каждой четвертой российской семье бьют женщину или ребенка.
Вообще бытовая жестокость стала для нас обыденным делом. Вы же не удивитесь, если увидите, как на улице один человек грязно ругает другого. Но вы удивитесь, если увидите, как прохожие склоняются к человеку, которому на улице стало плохо.
У нас жестокое кино, жестокое телевидение. Мы объясняем себе собственную жестокость и трусливую свою терпимость к жестокости других тем, что, дескать, мир вокруг нас жесток. Это позорное объяснение. Если мир жесток, надо попытаться его изменить, попытаться сделать жизнь вокруг хоть немного человечнее.
Дело не в том, какой кандидат победит на выборах: левый или правый, чекист, юрист или хозяйственник. Дело в том, чтобы очеловечить власть и общество, сделать их хоть чуть-чуть менее жестокой.
Как это ни банально звучит, начинать придется с себя. Давным-давно, когда я еще был губернатором в Нижнем Новгороде, мы начали там программу помощи одаренным детям. Тогда я считал эту программу хорошей, но неважной, теперь я считаю ее очень важной и продолжаю на собственные средства. Не потому даже, что одаренные дети превратятся в великих ученых и великих музыкантов, а потому что дети, их родители и те, кто им помогает, научаются относиться друг к другу по-человечески.
В конце концов, вот мы просто идем по улице и видим человека, которому стало плохо с сердцем. Вот человек упал на тротуаре, и если мы не подойдем к нему, заведомо считая его пьяницей или наркоманом, то мы не можем упрекать власть в жестокости и не можем требовать от власти, чтобы она гуманно относилась к своему народу.
Гуманизация России может стать хорошей национальной идеей, значительно лучшей национальной идеей, чем восстановление нашего былого ракетного величия. Национальные идеи типа возрождения великой России или создания многополярного мира плохи тем, что непонятно, как в эту национальную идею вписаться простому человеку. Понятно, что должен делать Путин для великой России и многополярного мира: газ перекрывать, ракеты перенаправлять. А простой человек для величия России что должен делать? Не понятно.
Если же мы пытаемся сделать свою страну человечнее, то понятно, чем именно должен заняться каждый человек ради этой великой цели. Государственные чиновники должны перестать заниматься бизнесом, не вмешиваться в дела судов, не мешать, хотя бы не мешать общественный организациям отстаивать права потребителей и чистоту воды в реках.
Губернаторы должны бороться за федерализм. Это сделает страну более демократичной и гуманной. Я встречался в Санкт-Петербурге с бабушкой-блокадницей. Она жаловалась, что три года ходит по кабинетам, не может доказать, что она блокадница, и соответственно, не получает причитающихся ей льгот и бесплатных лекарств. Я говорил этой бабушке, что губернатор Петербурга Валентина Матвиенко не выбрана блокадниками, а назначена Путиным. Поэтому губернатору не нужно нравится блокадникам, а нужно нравиться Путину.
В ельцинские времена налоги между регионами и центром делились пополам. Сейчас 70 % налогов уходит в Москву, и только 30 % остается в регионах. Отмена федерализма привела к тому, что регионы стали жить и развиваться втрое хуже, чем Москва. Региональные власти должны за восстановление федерализма бороться, потому что жестоко считать людей, живущих в провинции, людьми второго сорта.
Олигархи должны платить налоги, не давать взяток, не создавать неестественных монополий, не уводить деньги за границу, не банкротить искусственно предприятия, выгоняя на улицу тысячи людей. Я не думаю, что можно требовать от олигархов социальной ответственности бизнеса. Я понимаю, что от волкодава требовать помощи бедным бессмысленно, можно требовать, чтобы он не мародерствовал и не вел себя как шакал.
Журналисты должны говорить правду. Отмена цензуры ударила бы в первую очередь по наиболее зарвавшимся чиновникам. Очевидно, что при Путине взяток брать стали больше и наглее именно потому, что введена цензура, и назвать чиновника вором – это теперь считается экстремизм.
Простые рабочие и служащие должны войти в независимые профсоюзы, чтобы бороться за свои права и права своих товарищей.
Женщины должны прийти во власть. Это сделает власть менее жестокой. Я уверен, что если бы операцией по освобождению заложников в Беслане командовала женщина, она не смогла бы отдать приказ стрелять по детям из танков и гранатометов.
Любой человек, идущий по улице, и увидевший, как кому-то стало плохо, должен подойти и помочь. И мы не просто поможем человеку. Мы еще и получим право требовать милосердия от власти, если будем милосердны сами.
Одним словом, в деле гуманизации России каждому найдется место. Что касается лично меня, то я совсем уж было отошел от активной политической жизни, занялся виндсерфингом, детьми, друзьями и прочими приятными вещами. Но моя страна так жестока, что я решил, что должен вернуться и сделать хоть что-то, чтобы страна стала человечнее.
Жестоких властителей Россия боготворит и складывает легенды об Иване Грозном, Петре Великом, Ленине, Сталине. О милосердных властителях, например об Александре II – легенд не складывают.
Современная история России дает огромное количество примеров как бытовой жестокости, так и жестокости власти. Достаточно вспомнить, как президент Путин отвечал в «Шоу Ларри Кинга» на вопрос ведущего «Что там у вас случилось с подводной лодкой?» Путин ответил с улыбочкой: «Она утонула». Это был жестокий ответ. Второй пример – Норд-Ост. Потом случился Беслан. Никто не опроверг депутата Савельева, который будучи членом комиссии по Беслану, утверждает, что по школе, где находились захваченные в заложники дети, федеральные войска стреляли из танков и гранатометов. Эти выстрелы вызвали обрушение крыши и пожар, в котором погибло большинство детей. Если цель была уничтожить террористов, то приказ стрелять по школе из танков и гранатометов надо считать целесообразным. Но это жестокий приказ.
Когда убили Анну Политковскую, президент Путин сказал, что своими статьями Анна наносила меньший ущерб государству, чем своей смертью. Когда искалечили Андрея Сычева, министр обороны, один из возможных преемников президента Сергей Иванов, сказал, что «ничего страшного не произошло, иначе бы я знал». Таких примеров можно привести множество.
Совершенно понятно, почему российский народ любит теперешних своих властителей – они соответствуют традиции. Надо только подумать, может ли жестокая страна быть великой, успешной и счастливой. Я думаю, что нет. Жестокий властитель, когда формирует бюджет страны и встает перед выбором, построить ли ему ракеты «Булава» или увеличить пенсии тридцати восьми миллионам пенсионеров, обязательно выбирает «Булаву». И когда есть выбор, направить ли ракеты на Европу или озаботиться судьбой десяти миллионов инвалидов, жестокий властитель выбирает ракеты. Поэтому не удивительно, что в стране с 400 миллиардами долларов в резервах Центрального Банка и 130 миллиардами в Стабилизационном фонде двадцать миллионов граждан живут ниже черты бедности. На самом деле государственный бюджет отражает склонность граждан страны к агрессии или к гуманизму. И если посмотреть наш бюджет, выяснится, что мы агрессивны.
Жестокость пронизывает общество сверху донизу. Крупные бизнесмены в борьбе за прибыли натравливают на конкурентов прокуратуру и налоговые органы, не задумываясь о том, как будет жить разоренный конкурент, когда не только лишится бизнеса, но и окажется фигурантом сфабрикованного уголовного дела. В этой жестокой практике тон тоже задает власть. Михаил Ходорковский должен выйти в 2011 году. Его хотят добить, возбуждая против него все новые и новые дела. Зачем? Если он виноват, то у него уже отобрали бизнес и уже отобрали свободу на восемь лет. Зачем его добивать?
Не менее жестоко обращаются и с Михаилом Гуцериевым. У него не просто отобрали компанию. Его еще и объявили в розыск на следующий день после того, как у него погиб сын, очень славный и талантливый парень. Зачем? У человека сын погиб, оставьте его в покое.
Власть ведет себя по отношению к бизнесу как конкурент. Не как арбитр, устанавливающий правила и следящий за их соблюдением, а как игрок, причем игрок с замашками рэкетира. Захватывает компании, использует суды и прокуратуру для личного обогащения. В этих условиях заниматься бизнесом не просто опасно, а руки опускаются.
Это касается не только крупного бизнеса. На каждого Ходорковского есть свой Путин. На федеральном уровне Путин отбирает бизнес у Ходорковского. А в маленьком селе глава сельской администрации отбирает бизнес у владельца сельскохозяйственного кооператива.
Стоит ли удивляться, что и внутри себя бизнес устроен жестоко. Сколько вы думаете, получает страховки семья рабочего погибшего на производстве? 48 тысяч 900 рублей! Разве можно так оценивать человеческую жизнь? Если работающая женщина беременеет, ее сразу стараются уволить. Ей платят несколько тысяч рублей и пошла вон. Точно так же относятся и к людям в возрасте. Если смотреть правде в глаза, то в нашей стране женщинам, особенно одиноким, нельзя рожать, и никому нельзя стареть, если не хочешь умереть с голода.
В любой цивилизованной стране мира регулированием этих проблем занимаются независимые профсоюзы. В России профсоюзы входят в состав партии власти. И даже если вы захотите создать профсоюз на своем предприятии, если даже больше половины работников предприятия будут состоять в этом профсоюзе, работодатель по закону имеет право не заключать трехсторонний договор с вами и профсоюзом, а навязывать вам официальный и подчиняющийся власти профсоюз.
В большинстве случаев жестокость, которую постоянно проявляют россияне друг к другу, можно объяснить. Но объяснения получаются позорные. Тысячи бойцов ОМОН разгоняют митинги, состоящие из пары сотен безоружных людей, потому что власть до смерти боится даже призрака оранжевой революции. Городские власти не защищают инвесторов от произвола застройщиков, потому что повязаны с застройщиками круговой порукой. Детям и старикам не хватает лекарств, потому что половина средств, выделенных на лекарства, оседают в карманах медицинских чиновников. Для инвалидов не строят лифты и пандусы, просто потому что жизнь тяжелая и про инвалидов забыли.
Несколько лет назад ко мне на прием приходила девушка, представляющая организацию бывших наркоманов, которые стараются помочь друг другу избавиться от своей пагубной зависимости. В организацию входят несколько десятков молодых людей. И я был потрясен, когда узнал, что все, буквально все члены организации, и мальчики, и девочки, были изнасилованы в детстве отчимами или учителями. Вспомните, как часто в последнее время вы слышите об изнасилованных детях, пропавших детях, убитых детях. Не правда ли, все чаще и чаще? Статистика домашнего насилия в российских семьях удручающая. Каждый день, в каждой четвертой российской семье бьют женщину или ребенка.
Вообще бытовая жестокость стала для нас обыденным делом. Вы же не удивитесь, если увидите, как на улице один человек грязно ругает другого. Но вы удивитесь, если увидите, как прохожие склоняются к человеку, которому на улице стало плохо.
У нас жестокое кино, жестокое телевидение. Мы объясняем себе собственную жестокость и трусливую свою терпимость к жестокости других тем, что, дескать, мир вокруг нас жесток. Это позорное объяснение. Если мир жесток, надо попытаться его изменить, попытаться сделать жизнь вокруг хоть немного человечнее.
Дело не в том, какой кандидат победит на выборах: левый или правый, чекист, юрист или хозяйственник. Дело в том, чтобы очеловечить власть и общество, сделать их хоть чуть-чуть менее жестокой.
Как это ни банально звучит, начинать придется с себя. Давным-давно, когда я еще был губернатором в Нижнем Новгороде, мы начали там программу помощи одаренным детям. Тогда я считал эту программу хорошей, но неважной, теперь я считаю ее очень важной и продолжаю на собственные средства. Не потому даже, что одаренные дети превратятся в великих ученых и великих музыкантов, а потому что дети, их родители и те, кто им помогает, научаются относиться друг к другу по-человечески.
В конце концов, вот мы просто идем по улице и видим человека, которому стало плохо с сердцем. Вот человек упал на тротуаре, и если мы не подойдем к нему, заведомо считая его пьяницей или наркоманом, то мы не можем упрекать власть в жестокости и не можем требовать от власти, чтобы она гуманно относилась к своему народу.
Гуманизация России может стать хорошей национальной идеей, значительно лучшей национальной идеей, чем восстановление нашего былого ракетного величия. Национальные идеи типа возрождения великой России или создания многополярного мира плохи тем, что непонятно, как в эту национальную идею вписаться простому человеку. Понятно, что должен делать Путин для великой России и многополярного мира: газ перекрывать, ракеты перенаправлять. А простой человек для величия России что должен делать? Не понятно.
Если же мы пытаемся сделать свою страну человечнее, то понятно, чем именно должен заняться каждый человек ради этой великой цели. Государственные чиновники должны перестать заниматься бизнесом, не вмешиваться в дела судов, не мешать, хотя бы не мешать общественный организациям отстаивать права потребителей и чистоту воды в реках.
Губернаторы должны бороться за федерализм. Это сделает страну более демократичной и гуманной. Я встречался в Санкт-Петербурге с бабушкой-блокадницей. Она жаловалась, что три года ходит по кабинетам, не может доказать, что она блокадница, и соответственно, не получает причитающихся ей льгот и бесплатных лекарств. Я говорил этой бабушке, что губернатор Петербурга Валентина Матвиенко не выбрана блокадниками, а назначена Путиным. Поэтому губернатору не нужно нравится блокадникам, а нужно нравиться Путину.
В ельцинские времена налоги между регионами и центром делились пополам. Сейчас 70 % налогов уходит в Москву, и только 30 % остается в регионах. Отмена федерализма привела к тому, что регионы стали жить и развиваться втрое хуже, чем Москва. Региональные власти должны за восстановление федерализма бороться, потому что жестоко считать людей, живущих в провинции, людьми второго сорта.
Олигархи должны платить налоги, не давать взяток, не создавать неестественных монополий, не уводить деньги за границу, не банкротить искусственно предприятия, выгоняя на улицу тысячи людей. Я не думаю, что можно требовать от олигархов социальной ответственности бизнеса. Я понимаю, что от волкодава требовать помощи бедным бессмысленно, можно требовать, чтобы он не мародерствовал и не вел себя как шакал.
Журналисты должны говорить правду. Отмена цензуры ударила бы в первую очередь по наиболее зарвавшимся чиновникам. Очевидно, что при Путине взяток брать стали больше и наглее именно потому, что введена цензура, и назвать чиновника вором – это теперь считается экстремизм.
Простые рабочие и служащие должны войти в независимые профсоюзы, чтобы бороться за свои права и права своих товарищей.
Женщины должны прийти во власть. Это сделает власть менее жестокой. Я уверен, что если бы операцией по освобождению заложников в Беслане командовала женщина, она не смогла бы отдать приказ стрелять по детям из танков и гранатометов.
Любой человек, идущий по улице, и увидевший, как кому-то стало плохо, должен подойти и помочь. И мы не просто поможем человеку. Мы еще и получим право требовать милосердия от власти, если будем милосердны сами.
Одним словом, в деле гуманизации России каждому найдется место. Что касается лично меня, то я совсем уж было отошел от активной политической жизни, занялся виндсерфингом, детьми, друзьями и прочими приятными вещами. Но моя страна так жестока, что я решил, что должен вернуться и сделать хоть что-то, чтобы страна стала человечнее.
Послесловие товарища
Борис Ефимович Немцов, безусловно, яркий и умный политик. По образованию он физик, а физика хорошо структурирует мысль и одновременно делает ее образной.
Немцов, конечно, злоупотребляет симпатиями избирателей и часто пренебрегает общественным мнением, отстаивая собственные взгляды. Но притворяться и подстраиваться под кого-то ему просто лень.
Борис Немцов – искренний человек. Типичному российскому политику эта черта не свойственна и даже противопоказана. Искренние политики в России не выживают. Едва ли не единственное исключение – Немцов – только подтверждает это печальное правило. Традиционно политика замешана на лицемерии, российская политика лицемерна насквозь. Это лицемерие особого рода. Оно замешано на крови, на генетическом страхе потерять свободу, дело всей жизни и саму жизнь только лишь за одно неосторожно сказанное слово. Немцов пытается эту вековую травму российской действительности исправить. Он не стесняется обсуждать собственные ошибки и провалы в карьере.
Немцов – смелый человек. Он не безрассудный боец, не хулиган и не революционер-бомбист. Самодостаточный и довольно самоуверенный, он любит комфорт и беззаботное веселье. Ему есть что терять, но он находит в себе силы критиковать власть, когда остальные сильные, умные и богатые тихонько помалкивают. Он остается частью истеблишмента, частью элиты, не превращается в маргинала, но идет против нынешней власти и демонстрирует, что можно оставаться в России успешным и без лизоблюдства. Однако ум, искренность и смелость – это не исчерпывающие для политика черты. Этих положительных качеств недостаточно для политика в современной России.
Немцов слишком рано взобрался на вершину политической пирамиды – самый молодой российский губернатор, самый молодой министр и первый вице-премьер правительства, любимчик первого президента страны. Он очень рано ставил действительно масштабные задачи и обладал огромными полномочиями. Масштаб задач кружил тогда голову, поэтому сейчас рутина и серость российской действительности Немцова угнетают.
Главный недостаток Немцова состоит в том, что он не одержим властью. Он не держался за власть любой ценой при Борисе Ельцине, из-за тактических разногласий с президентом ушел из правительства, уступил место ретроградам и консерваторам. Позже он понадеялся на зрелость российских избирателей, и в результате в российском парламенте образца 2003–2007 годов не было демократов и фракции СПС. Его добровольная отставка с поста руководителя «Союза правых сил» в 2004 году – благородный, но неэффективный поступок. Немцов очень долго сомневался, стоит ли вообще возвращаться в большую политику. И это печально, потому что в российской политике так мало умных, честный и смелых…
Павел Шеремет, журналист