Страница:
Виталий Колдунов, офицер запаса
У меня с телевизором не сложились отношения буквально с первых дней в нашей семье. Во-первых, я вообще был против этого чертова ящика в квартире. Во-вторых, купила его жена, и я уже увидел его и не обрадовался, но стерпел. В-третьих, как-то был дома один, включил его, а он поработал минут десять нормально, потом вдруг зарябил, замелькал… Я подошел и, «как учили», грохнул до нему кулаком. Он вообще отключился. Я его в сердцах матом угостил, выключил. Пришла жена. Я ей ничего не сказал. Она включила его – заработал! Прекрасно заработал! И при ней даже не мигнул ни разу. Только она вышла на кухню – отключился. Я к жене, говорю: «Купила хлам – не работает». Вернулись в гостиную, жена ему говорит: «Ну что, мой хороший, что с тобой?» Щелкнула, включила, заработал. И вот так он себя ведет уже десять лет: меня терпеть не может и не скрывает этого, а жену мою – любит и при ней работает, как новый, сволочь.
Сергей Логвиненко, водитель автобуса
Не знаю, как «вообще», но у меня в частности был случай, который не выходит из памяти по сей день, хотя минуло уже более четверти века. Я тогда служил летчиком первого класса, офицером. К нам в часть пришли новые машины «МиГ-16». Серийно испытанные, проверенные, но для нас – новые, поэтому мой вылет на нем был как бы испытательным. Взлетел нормально, поманеврировал на малых высотах, на средних, вышел на близкую к пределу – все хорошо. Стал маневрировать, и – раз! Двигатель заглох. Запускаю – молчит. Второй раз молчит. Третий – молчит! Мне уже командует руководитель полета: покинуть машину. А мне жалко: новенькая, первый вылет; я – ас и на глазах у всего полка грохну такую прелесть? Запускаю в четвертый раз, все – падает. Мне катапультироваться – раз плюнуть. И тут я ей говорю: «Ну, голубушка, ну дава-ай! Я – спасусь, а ты-то, такая красивая, новенькая, сильная, тебе же летать и летать, чего ж гибнуть-то зря?! Ну, да-ва-ай! Спасемся вместе». И уже на свой страх и риск запускаю двигатель в последний раз. И – заработал! Вывел я новенький «МиГ» из падения, выровнял, плавненько так посадил его… Вылез – мокрый, силы – на нуле, сознание – как во сне, а душа – поет! Потом писал, рассказывал, объяснял все, кроме того, как «уговорил» машину завестись, как убедил ее в том, что она хорошая и ей долгая жизнь суждена. И никому я ее уже не отдал, так на ней весь ее «жизненный путь» и пролетал, зная, что она меня тогда поняла, что мы с нею подружились навсегда.
Иван Задорожный, полковник в отставке
Я – мотогонщик, приходится гонять самые разные машины, привыкнуть к ним или узнать характер, приноровиться к нему или подчинить, как живого коня, порой не успеваешь. Но что я всегда успеваю, так это «огладить» своего железного коня и тихонько (чтобы другие моего голоса не слышали) уговорить его, как-то задобрить, что ли. Ну что говорю?
Похлопываю, поглаживаю, ощупываю и шепчу: «Привет, дружище, давай знакомиться; нам с тобой такое предстоит. Ты уж помоги мне, давай вместе сделаем это нелегкое дело. Я буду к тебе внимателен и заботлив, а ты уж не подведи меня…» Вот что-то такое и бормочу. Понимает ли? Ну совершенно точно я этого утверждать не могу, но втайне верю, что понимает. Раньше, когда я этого не делал, случалось всякое, и высоких результатов я не добивался, а стал разговаривать – результаты сразу выросли и происшествий стало меньше. Вот и думайте, как хотите, а я знаю, – меня моя машина понимает и помогает.
Валентин Васильев, мастер спорта
Я живу на двенадцатом этаже, но с первого на свой один никогда не езжу; если есть попутчики все в порядке, еду. Один – никогда. Дело в том, что наш лифт мне мстит. Мы въехали в этот дом, когда мне было 12 лет, и я в лифте шкодил: на стенках писал, стопорил двери, выламывал микрофоны, сжигал кнопки вызова и даже иногда мочился в кабине. И вот однажды вошел в лифт, двери закрылись, а с места лифт не двинулся и не открылся. Меня из кабины шесть часов специалисты вызволяли и не могли понять, в чем причина, что заело. Вытащили. Но я тогда еще не понял «намека», и на следующее утро поехал со своего этажа на первый. Застрял между двенадцатым и одиннадцатым опять на четыре часа. Вызволили меня опять, и после этого полгода вообще в лифт не совался. Вошел с попутчиками, они на восьмом этаже вышли, я поехал дальше и опять застрял между одиннадцатым и двенадцатым. Все, после этого случая я уже понял, что лифт мне мстит за все мои мальчишеские проделки над ним. Вот уже четыре года я домой и из дому хожу только пешком, опасаясь, что лифт меня еще не забыл и обязательно накажет, окажись я в кабине один.
А. Н., Москва
Надо мной, может, кто и посмеется, а все же скажу: вот закручиваю осенью банки с огурцами, кабачками, морковью, помидорами (я много закручиваю, на две семьи) и всякий раз каждую баночку прямо в голос уговариваю: «Ну ты моя хорошая, ты ж моя красивая, ты ж моя новенькая, держись, не кисни, не открывайся, не взрывайся, до самой весны стой…» Ласково так, беспрерывно и уговариваю, как молитву читаю. Если кто чем отвлечет, перестаю уговаривать-упрашивать, хоть все снова начинай – обязательно откроется, я такую банку – неуговоренную, поближе ставлю и в первую очередь открываю, раньше всех других. Уговоренные – держатся до весны, ничто в них не закисает, а те, что неуговоренные – обязательно хлопнут, я это уже сколько раз замечала. Понимают они просьбу или нет, не знаю, а вот факт могу подтвердить.
Анна Федотова, домохозяйка
Ой, знаете, компьютеры – такая норовистая штука… Когда у нас в сберкассе установили первую машину, она была покладистая, терпеливая, сговорчивая. Но – «устарела», поставили новую марку. Но этот попался какой-то зануда. Лето, душновато всем, а он выдает на экран: «Мне жарко. Отдых пять минут»… А тут пенсионеры в очереди жужжат. Ждем. Нервничаем. Включился. Через пару часов – то же самое. Жарко ему! Мы стали вслух переговариваться, возмущаться, так он стал «потеть» уже через час, то есть стал нам назло отдыхать. Мы уже – в бешенстве. Тогда этот мерзавец заявляет: «Профилактика – 2 часа!» Благо, уже минут за сорок до закрытия Сбербанка. Ну все операции прекратили, народ кое-как успокоили. А заведующей заявили: мы с этим типом работать не будем, меняй его. Сменили, у этого – нормальный характер, мы с ним дружим.
Элла Воскобойникоеа, контролер Сбербанка
НЕИЗВЕСТНОЕ СВЕЧЕНИЕ СМЕСТИЛО ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ
СТРАННОЕ МЕСТО
ВСТРЕЧИ С НЕПОНЯТНЫМИ ШАРАМИ
СЕМЕЙНОЕ ПРОКЛЯТИЕ
ОЖИВШИЙ ПОРТРЕТ
У меня с телевизором не сложились отношения буквально с первых дней в нашей семье. Во-первых, я вообще был против этого чертова ящика в квартире. Во-вторых, купила его жена, и я уже увидел его и не обрадовался, но стерпел. В-третьих, как-то был дома один, включил его, а он поработал минут десять нормально, потом вдруг зарябил, замелькал… Я подошел и, «как учили», грохнул до нему кулаком. Он вообще отключился. Я его в сердцах матом угостил, выключил. Пришла жена. Я ей ничего не сказал. Она включила его – заработал! Прекрасно заработал! И при ней даже не мигнул ни разу. Только она вышла на кухню – отключился. Я к жене, говорю: «Купила хлам – не работает». Вернулись в гостиную, жена ему говорит: «Ну что, мой хороший, что с тобой?» Щелкнула, включила, заработал. И вот так он себя ведет уже десять лет: меня терпеть не может и не скрывает этого, а жену мою – любит и при ней работает, как новый, сволочь.
Сергей Логвиненко, водитель автобуса
Не знаю, как «вообще», но у меня в частности был случай, который не выходит из памяти по сей день, хотя минуло уже более четверти века. Я тогда служил летчиком первого класса, офицером. К нам в часть пришли новые машины «МиГ-16». Серийно испытанные, проверенные, но для нас – новые, поэтому мой вылет на нем был как бы испытательным. Взлетел нормально, поманеврировал на малых высотах, на средних, вышел на близкую к пределу – все хорошо. Стал маневрировать, и – раз! Двигатель заглох. Запускаю – молчит. Второй раз молчит. Третий – молчит! Мне уже командует руководитель полета: покинуть машину. А мне жалко: новенькая, первый вылет; я – ас и на глазах у всего полка грохну такую прелесть? Запускаю в четвертый раз, все – падает. Мне катапультироваться – раз плюнуть. И тут я ей говорю: «Ну, голубушка, ну дава-ай! Я – спасусь, а ты-то, такая красивая, новенькая, сильная, тебе же летать и летать, чего ж гибнуть-то зря?! Ну, да-ва-ай! Спасемся вместе». И уже на свой страх и риск запускаю двигатель в последний раз. И – заработал! Вывел я новенький «МиГ» из падения, выровнял, плавненько так посадил его… Вылез – мокрый, силы – на нуле, сознание – как во сне, а душа – поет! Потом писал, рассказывал, объяснял все, кроме того, как «уговорил» машину завестись, как убедил ее в том, что она хорошая и ей долгая жизнь суждена. И никому я ее уже не отдал, так на ней весь ее «жизненный путь» и пролетал, зная, что она меня тогда поняла, что мы с нею подружились навсегда.
Иван Задорожный, полковник в отставке
Я – мотогонщик, приходится гонять самые разные машины, привыкнуть к ним или узнать характер, приноровиться к нему или подчинить, как живого коня, порой не успеваешь. Но что я всегда успеваю, так это «огладить» своего железного коня и тихонько (чтобы другие моего голоса не слышали) уговорить его, как-то задобрить, что ли. Ну что говорю?
Похлопываю, поглаживаю, ощупываю и шепчу: «Привет, дружище, давай знакомиться; нам с тобой такое предстоит. Ты уж помоги мне, давай вместе сделаем это нелегкое дело. Я буду к тебе внимателен и заботлив, а ты уж не подведи меня…» Вот что-то такое и бормочу. Понимает ли? Ну совершенно точно я этого утверждать не могу, но втайне верю, что понимает. Раньше, когда я этого не делал, случалось всякое, и высоких результатов я не добивался, а стал разговаривать – результаты сразу выросли и происшествий стало меньше. Вот и думайте, как хотите, а я знаю, – меня моя машина понимает и помогает.
Валентин Васильев, мастер спорта
Я живу на двенадцатом этаже, но с первого на свой один никогда не езжу; если есть попутчики все в порядке, еду. Один – никогда. Дело в том, что наш лифт мне мстит. Мы въехали в этот дом, когда мне было 12 лет, и я в лифте шкодил: на стенках писал, стопорил двери, выламывал микрофоны, сжигал кнопки вызова и даже иногда мочился в кабине. И вот однажды вошел в лифт, двери закрылись, а с места лифт не двинулся и не открылся. Меня из кабины шесть часов специалисты вызволяли и не могли понять, в чем причина, что заело. Вытащили. Но я тогда еще не понял «намека», и на следующее утро поехал со своего этажа на первый. Застрял между двенадцатым и одиннадцатым опять на четыре часа. Вызволили меня опять, и после этого полгода вообще в лифт не совался. Вошел с попутчиками, они на восьмом этаже вышли, я поехал дальше и опять застрял между одиннадцатым и двенадцатым. Все, после этого случая я уже понял, что лифт мне мстит за все мои мальчишеские проделки над ним. Вот уже четыре года я домой и из дому хожу только пешком, опасаясь, что лифт меня еще не забыл и обязательно накажет, окажись я в кабине один.
А. Н., Москва
Надо мной, может, кто и посмеется, а все же скажу: вот закручиваю осенью банки с огурцами, кабачками, морковью, помидорами (я много закручиваю, на две семьи) и всякий раз каждую баночку прямо в голос уговариваю: «Ну ты моя хорошая, ты ж моя красивая, ты ж моя новенькая, держись, не кисни, не открывайся, не взрывайся, до самой весны стой…» Ласково так, беспрерывно и уговариваю, как молитву читаю. Если кто чем отвлечет, перестаю уговаривать-упрашивать, хоть все снова начинай – обязательно откроется, я такую банку – неуговоренную, поближе ставлю и в первую очередь открываю, раньше всех других. Уговоренные – держатся до весны, ничто в них не закисает, а те, что неуговоренные – обязательно хлопнут, я это уже сколько раз замечала. Понимают они просьбу или нет, не знаю, а вот факт могу подтвердить.
Анна Федотова, домохозяйка
Ой, знаете, компьютеры – такая норовистая штука… Когда у нас в сберкассе установили первую машину, она была покладистая, терпеливая, сговорчивая. Но – «устарела», поставили новую марку. Но этот попался какой-то зануда. Лето, душновато всем, а он выдает на экран: «Мне жарко. Отдых пять минут»… А тут пенсионеры в очереди жужжат. Ждем. Нервничаем. Включился. Через пару часов – то же самое. Жарко ему! Мы стали вслух переговариваться, возмущаться, так он стал «потеть» уже через час, то есть стал нам назло отдыхать. Мы уже – в бешенстве. Тогда этот мерзавец заявляет: «Профилактика – 2 часа!» Благо, уже минут за сорок до закрытия Сбербанка. Ну все операции прекратили, народ кое-как успокоили. А заведующей заявили: мы с этим типом работать не будем, меняй его. Сменили, у этого – нормальный характер, мы с ним дружим.
Элла Воскобойникоеа, контролер Сбербанка
НЕИЗВЕСТНОЕ СВЕЧЕНИЕ СМЕСТИЛО ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ
Июльским вечером, когда ушедшее за линию степного горизонта солнце оставило на память дню восхитительное огненное зарево, геологи принимали в своем полевом лагере Челкар-Его-Кора геофизиков, прилетевших на видавшем виды «Ан-2». Пилоты привезли из Ташауза самые сладкие и нежные во всей Средней Азии дыни, геофизики – два ящика превосходного сухого вина, а нашей поварихе удалось приготовить чудесный плов и шашлыки из мяса джейрана, подстреленного накануне.
Попивая вино, мы сидели у костра, рассказывая друг другу о всяких таинственных случаях в пустыне. Говорили и о странных огнях, которые кое-кому из нас посчастливилось видеть, а потом вспомнили о пилоте почтового самолета Сургутанове, который до войны служил в актюбинском авиаподразделении. Этого парня отличала удивительная тяга ко всему необычному. То он вознамерится ехать в отпуск, чтобы отслеживать пути миграции исчезающих туранских тигров, то придумывает необычную схему охлаждения двигателя для своего самолета. Но больше всего он интересовался природой странных зеленовато-синих огней, которые время от времени появлялись в Казахстане.
Как-то, подлетая к руслу реки Тобол, он увидел с небольшой высоты несколько зеленоватых светящихся шариков, плавно следовавших вдоль берега. В это время стрелка компаса стала крутиться как бешеная, но уже через минуту успокоилась. А вскоре показались посадочные огни кустанайского аэропорта. В др/гой раз, в районе поселка Тургай, Сургутанов заметил светящийся зеленоватый шар над казахским югильником. Пилот скептически относился к местным преданиям, объяснявшим это явление выходом из могил чьей-то души в виде светящегося облачка. Его интересовала научная суть явления.
В 30-х годах Сургутанову пришлось перевозить почту из Кустаная в Актюбинск. Накануне полета прошла гроза. Внезапно самолет сильно качнуло, но пилот успел заметить не только место, над которым летел, но и таинственный зеленоватый шар, стоявший невысоко над землей без движения. Самолет летел на высоте трехсот метров, и Сургутанов хотел, снизившись, сделать круг, чтобы рассмотреть непонятный предмет, судя по всему, шаровую молнию. Однако шар неожиданно стал рассыпаться на небольшие голубые шарики. В то же самое время в самолете вышел из строя радиопередатчик, а стрелка компаса, покружив, успокоилась. После этого случая Сургутанов решил возможно быстрее раскрыть тайну шара и однажды в свои выходные отправился на стареньком велосипеде туда, где видел распавшийся загадочный шар, прихватив с собой обычный и авиационный компасы.
Прибыв на место, летчик стал приводить в порядок переднее колесо велосипеда, стараясь выправить «восьмерку», и вдруг обнаружил, что гаечный ключ с трудом отдирается от земли. Достав из рюкзака компасы, исследователь был потрясен еще больше, поскольку стрелки обоих застыли на одном месте. Летчик догадался, что прямо под его ногами находится гигантская магнитная аномалия, к которой и притянуло виденный им шар. Сургутанов в течение дня ездил там, отмечая места с сильным и слабым магнитным напряжением, после чего подал заявку в геологическое управление о «находке». Проверка показала, что в районе Кустамая на большой глубине действительно залегают огромные массы железных руд. Это фантастическое по запасам месторождение назвали Соколовско-Сарбайским, а летчик, открывший его, получил Государственную премию и медаль первооткрывателя.
В Казахстане произошел еще один странный случай, связанный с таинственным зеленоватым свечением. Геологи расположились лагерем в станице Семиозерное. Неподалеку находился Аманакарагайский лес, куда они ездили за грибами. Этот зеленый массив из вековых сосен тянется на десятки километров, но ширина его почему-то составляет не более 200-300 метров.
Однажды пятеро геологов отправились в лес на своем грузовике. Отъехав километров на 30-40 от поселка, они разбрелись в поисках грибов и ягод, а машину оставили на проселочной дороге. Вечером все вернулись к грузовику, но тут выяснилось, что недостает практикантки Леночки. Все попытки отыскать ее ни к чему не привели. Тогда они решили вернуться на базу, чтобы оттуда начать планомерные поиски исчезнувшей. Ко всеобщему удивлению и радости, девушка оказалась дома, но выглядела совершенно больной. Она рассказала, что уже возвращалась к машине, как вдруг заметила над вершинами сосен зеленоватый свет. Судя по рассказу Леночки, этот свет походил на огни святого Эльма, иногда наблюдаемые моряками над верхушками мачт во время сильной грозы. Но в тот день грозы не было, который день стояла 35-градусная жара. Какая-то непреодолимая сила повлекла Лену к осветившимся соснам, и в тот же миг она потеряла сознание. Когда девушка очнулась, было совсем темно и ей показалось, что неподалеку прогуливаются какие-то люди. Лена боялась пошевелиться, а потом снова впала в забытье. Наконец, она пришла в себя. Загадочные люди и свечение над деревьями исчезли. Девушка вышла на лесную опушку и обнаружила, что находится неподалеку от Семиозерного, до которого было 30 километров. Как такое случилось? Конечно, Лену могла подвезти попутная машина, но шофер геологов все время находился на дороге и не видел ни одной попутки… Геологи, посовещавшись, связали этот феномен со смещением пространства и времени под влиянием странного свечения. Объяснить природу этого явления не удавалось пока что никому.
Юрий Метелев
Попивая вино, мы сидели у костра, рассказывая друг другу о всяких таинственных случаях в пустыне. Говорили и о странных огнях, которые кое-кому из нас посчастливилось видеть, а потом вспомнили о пилоте почтового самолета Сургутанове, который до войны служил в актюбинском авиаподразделении. Этого парня отличала удивительная тяга ко всему необычному. То он вознамерится ехать в отпуск, чтобы отслеживать пути миграции исчезающих туранских тигров, то придумывает необычную схему охлаждения двигателя для своего самолета. Но больше всего он интересовался природой странных зеленовато-синих огней, которые время от времени появлялись в Казахстане.
Как-то, подлетая к руслу реки Тобол, он увидел с небольшой высоты несколько зеленоватых светящихся шариков, плавно следовавших вдоль берега. В это время стрелка компаса стала крутиться как бешеная, но уже через минуту успокоилась. А вскоре показались посадочные огни кустанайского аэропорта. В др/гой раз, в районе поселка Тургай, Сургутанов заметил светящийся зеленоватый шар над казахским югильником. Пилот скептически относился к местным преданиям, объяснявшим это явление выходом из могил чьей-то души в виде светящегося облачка. Его интересовала научная суть явления.
В 30-х годах Сургутанову пришлось перевозить почту из Кустаная в Актюбинск. Накануне полета прошла гроза. Внезапно самолет сильно качнуло, но пилот успел заметить не только место, над которым летел, но и таинственный зеленоватый шар, стоявший невысоко над землей без движения. Самолет летел на высоте трехсот метров, и Сургутанов хотел, снизившись, сделать круг, чтобы рассмотреть непонятный предмет, судя по всему, шаровую молнию. Однако шар неожиданно стал рассыпаться на небольшие голубые шарики. В то же самое время в самолете вышел из строя радиопередатчик, а стрелка компаса, покружив, успокоилась. После этого случая Сургутанов решил возможно быстрее раскрыть тайну шара и однажды в свои выходные отправился на стареньком велосипеде туда, где видел распавшийся загадочный шар, прихватив с собой обычный и авиационный компасы.
Прибыв на место, летчик стал приводить в порядок переднее колесо велосипеда, стараясь выправить «восьмерку», и вдруг обнаружил, что гаечный ключ с трудом отдирается от земли. Достав из рюкзака компасы, исследователь был потрясен еще больше, поскольку стрелки обоих застыли на одном месте. Летчик догадался, что прямо под его ногами находится гигантская магнитная аномалия, к которой и притянуло виденный им шар. Сургутанов в течение дня ездил там, отмечая места с сильным и слабым магнитным напряжением, после чего подал заявку в геологическое управление о «находке». Проверка показала, что в районе Кустамая на большой глубине действительно залегают огромные массы железных руд. Это фантастическое по запасам месторождение назвали Соколовско-Сарбайским, а летчик, открывший его, получил Государственную премию и медаль первооткрывателя.
В Казахстане произошел еще один странный случай, связанный с таинственным зеленоватым свечением. Геологи расположились лагерем в станице Семиозерное. Неподалеку находился Аманакарагайский лес, куда они ездили за грибами. Этот зеленый массив из вековых сосен тянется на десятки километров, но ширина его почему-то составляет не более 200-300 метров.
Однажды пятеро геологов отправились в лес на своем грузовике. Отъехав километров на 30-40 от поселка, они разбрелись в поисках грибов и ягод, а машину оставили на проселочной дороге. Вечером все вернулись к грузовику, но тут выяснилось, что недостает практикантки Леночки. Все попытки отыскать ее ни к чему не привели. Тогда они решили вернуться на базу, чтобы оттуда начать планомерные поиски исчезнувшей. Ко всеобщему удивлению и радости, девушка оказалась дома, но выглядела совершенно больной. Она рассказала, что уже возвращалась к машине, как вдруг заметила над вершинами сосен зеленоватый свет. Судя по рассказу Леночки, этот свет походил на огни святого Эльма, иногда наблюдаемые моряками над верхушками мачт во время сильной грозы. Но в тот день грозы не было, который день стояла 35-градусная жара. Какая-то непреодолимая сила повлекла Лену к осветившимся соснам, и в тот же миг она потеряла сознание. Когда девушка очнулась, было совсем темно и ей показалось, что неподалеку прогуливаются какие-то люди. Лена боялась пошевелиться, а потом снова впала в забытье. Наконец, она пришла в себя. Загадочные люди и свечение над деревьями исчезли. Девушка вышла на лесную опушку и обнаружила, что находится неподалеку от Семиозерного, до которого было 30 километров. Как такое случилось? Конечно, Лену могла подвезти попутная машина, но шофер геологов все время находился на дороге и не видел ни одной попутки… Геологи, посовещавшись, связали этот феномен со смещением пространства и времени под влиянием странного свечения. Объяснить природу этого явления не удавалось пока что никому.
Юрий Метелев
СТРАННОЕ МЕСТО
У нас в лесу, неподалеку от дачного поселка, есть одно удивительное место. Обычно после дождя я надеваю плащ, резиновые сапоги и иду за грибами. Так сколько раз замечал: кругом еще тучи ходят, лес мокрый, трава мокрая, а в этом месте и деревья, и трава всегда сухие, словно дождь сюда вообще не попадает. Кстати, и просто по утрам – везде роса на траве, а здесь – сухо. Но и трава, и цветы, и деревья с кустами растут здесь превосходно, то есть воды им тем не менее вполне хватает. И грибы, если попадаются, то всегда крепкие, без единой червоточинки.
Как-то я специально пошел в это место во время, ну буквально, проливного дождя. И что же вы думаете? Над этим местом небо если и не совсем чистое, то лишь слегка подернуто совсем светлыми облачками. Даже косые струи дождя на это место не попадают, их как будто что-то отводит в сторону. Что бы это могло быть?
Сергей Воронин, Москва
Как-то я специально пошел в это место во время, ну буквально, проливного дождя. И что же вы думаете? Над этим местом небо если и не совсем чистое, то лишь слегка подернуто совсем светлыми облачками. Даже косые струи дождя на это место не попадают, их как будто что-то отводит в сторону. Что бы это могло быть?
Сергей Воронин, Москва
ВСТРЕЧИ С НЕПОНЯТНЫМИ ШАРАМИ
В 1986 году я в качестве инженера-маркшейдера обслуживал горные разработки на карьере мраморовидного гипса-ангидрида, используемого как облицовочный материал. Запасы камня истощились, и начальство поручило мне руководить разведывательными работами на окраине районного центра Ходоров Львовской области.
Выделили мне огромный бульдозер «Камацу», с помощью которого требовалось вскрыть укрывающие месторождение грунты. Сверхмощный бульдозер довольно быстро справился со своей задачей и обнажил темно-серые залежи гипса. Качество его несколько разочаровало. Обнаруженные пласты были рыхлы, неоднородны, слоисты, невзрачной расцветки. Надеясь увидеть в нижних горизонтах материал получше, я попросил бульдозериста взломать «клювом» бульдозера верхние слои камня. Огромные плиты гипсового сланца с пушечным грохотдм были оторваны и сброшены в обрыв… И обнажилась интереснейшая картина: вся толща месторождения оказалась нашпигованной, как изюм в булке, странными белоснежными шарами, состоящими из того же ангидрида, но великолепного качества! Шары правильной формы и различного размера – от футбольного мяча до полутораметровых. Они были внедрены в слоистый гипс беспорядочно на расстоянии один-три метра друг от друга. После нашего грубого вторжения некоторые шарики выскочили из своих «луз» и покатились по наклонной плоскости, как в бильярде, с громким цоканьем выбивая из углублений своих «собратьев».
Я с интересом стал рассматривать эти образования. Шары почти идеально круглой формы имели «пупырчатую» поверхность и, несомненно, являлись окаменел остями каких-то морских животных или водорослей (возможно, гигантских морских ежей).
Я выковырнул три шара поменьше и привез их домой с намерением использовать чистейший, полупрозрачный гипс для домашних поделок. Но^рука не поднялась на эту природную красоту, и шары до сих пор лежат нетронутыми. Один из них я сфотографировал.
Надо же было так случиться, что я еще раз встретился с шарами, но уже совсем другими.
Дело было в ущелье Ала-Арча, близ столицы Киргизии. Тогда у меня сорвалась интересная поездка на Памир, и, чтобы как-то умерить досаду, я решил в одиночку сходить в Ала-Арчу. Это известное для жителей тогдашнего города Фрунзе (ныне Бишкека) ущелье, где находится знаменитый постоянно действующий лагерь альпинистов.
Через шлагбаум пропускали только «своих», поэтому мне, «дикому», пришлось пробираться наверх в обход, через хребет. Перегруженный амуницией, на четвертый день похода я оказался у границы снега, наслаждаясь видами и одиночеством, фотографируя высокогорные пейзажи.
И вдруг… вижу слева странный светящийся шар огромных размеров (метра три-четыре в диаметре), представляющий упорядоченную «конструкцию» из множества огней. Цветовая тональность – преимущественно сине-зеленая. Главенствующий цвет нейтральный, белый. Шар не издавал никакого звука. А огни, играя и переливаясь, медленно плыли по ходу моего движения, но вращения шара не наблюдалось.
К счастью, у меня в спальнике лежал фотоаппарат, и я, быстро сбросив мешок, достал его. После того как сфотографировал, замер, боясь, что видение исчезнет.
Шар с остановками передвигался слева направо вверх по склону. Но что самое интересное, от него временами отделялись тускнеющие огоньки и столбом с ускорением взмывали, колеблясь, вверх!
К сожалению, пока я готовился к следующему снимку, объект уплыл вправо и вверх. Я догнал его и «щелкнул» еще раз в момент наибольшей светимости.
Мой объект (или субъект?) проплыл по воздуху повыше, затем, описав дугу, пересек направление моего подъема и стал распадаться, мутнеть, «худеть», улетучиваясь отдельными огоньками вверх. Я еще раз нажал на кнопку фотоаппарата, запечатлев момент исчезновения шара в заключительной фазе. Когда поднял голову от видоискателя, ничего уже не было. Расхотелось идти на ледник: что увижу я там необычного? Быстро вниз – проявить пленку, удостовериться самому и всем все рассказать!
Удивительно, но чем ниже я спускался, тем менее хотелось оповещать об увиденном весь мир…
Александр Супрун, Львов
Выделили мне огромный бульдозер «Камацу», с помощью которого требовалось вскрыть укрывающие месторождение грунты. Сверхмощный бульдозер довольно быстро справился со своей задачей и обнажил темно-серые залежи гипса. Качество его несколько разочаровало. Обнаруженные пласты были рыхлы, неоднородны, слоисты, невзрачной расцветки. Надеясь увидеть в нижних горизонтах материал получше, я попросил бульдозериста взломать «клювом» бульдозера верхние слои камня. Огромные плиты гипсового сланца с пушечным грохотдм были оторваны и сброшены в обрыв… И обнажилась интереснейшая картина: вся толща месторождения оказалась нашпигованной, как изюм в булке, странными белоснежными шарами, состоящими из того же ангидрида, но великолепного качества! Шары правильной формы и различного размера – от футбольного мяча до полутораметровых. Они были внедрены в слоистый гипс беспорядочно на расстоянии один-три метра друг от друга. После нашего грубого вторжения некоторые шарики выскочили из своих «луз» и покатились по наклонной плоскости, как в бильярде, с громким цоканьем выбивая из углублений своих «собратьев».
Я с интересом стал рассматривать эти образования. Шары почти идеально круглой формы имели «пупырчатую» поверхность и, несомненно, являлись окаменел остями каких-то морских животных или водорослей (возможно, гигантских морских ежей).
Я выковырнул три шара поменьше и привез их домой с намерением использовать чистейший, полупрозрачный гипс для домашних поделок. Но^рука не поднялась на эту природную красоту, и шары до сих пор лежат нетронутыми. Один из них я сфотографировал.
Надо же было так случиться, что я еще раз встретился с шарами, но уже совсем другими.
Дело было в ущелье Ала-Арча, близ столицы Киргизии. Тогда у меня сорвалась интересная поездка на Памир, и, чтобы как-то умерить досаду, я решил в одиночку сходить в Ала-Арчу. Это известное для жителей тогдашнего города Фрунзе (ныне Бишкека) ущелье, где находится знаменитый постоянно действующий лагерь альпинистов.
Через шлагбаум пропускали только «своих», поэтому мне, «дикому», пришлось пробираться наверх в обход, через хребет. Перегруженный амуницией, на четвертый день похода я оказался у границы снега, наслаждаясь видами и одиночеством, фотографируя высокогорные пейзажи.
И вдруг… вижу слева странный светящийся шар огромных размеров (метра три-четыре в диаметре), представляющий упорядоченную «конструкцию» из множества огней. Цветовая тональность – преимущественно сине-зеленая. Главенствующий цвет нейтральный, белый. Шар не издавал никакого звука. А огни, играя и переливаясь, медленно плыли по ходу моего движения, но вращения шара не наблюдалось.
К счастью, у меня в спальнике лежал фотоаппарат, и я, быстро сбросив мешок, достал его. После того как сфотографировал, замер, боясь, что видение исчезнет.
Шар с остановками передвигался слева направо вверх по склону. Но что самое интересное, от него временами отделялись тускнеющие огоньки и столбом с ускорением взмывали, колеблясь, вверх!
К сожалению, пока я готовился к следующему снимку, объект уплыл вправо и вверх. Я догнал его и «щелкнул» еще раз в момент наибольшей светимости.
Мой объект (или субъект?) проплыл по воздуху повыше, затем, описав дугу, пересек направление моего подъема и стал распадаться, мутнеть, «худеть», улетучиваясь отдельными огоньками вверх. Я еще раз нажал на кнопку фотоаппарата, запечатлев момент исчезновения шара в заключительной фазе. Когда поднял голову от видоискателя, ничего уже не было. Расхотелось идти на ледник: что увижу я там необычного? Быстро вниз – проявить пленку, удостовериться самому и всем все рассказать!
Удивительно, но чем ниже я спускался, тем менее хотелось оповещать об увиденном весь мир…
Александр Супрун, Львов
СЕМЕЙНОЕ ПРОКЛЯТИЕ
Вышла замуж я рано. Матери не было, отец погиб. Встретила мальчика – такого же зеленого, как и сама. И стали жить. Правда, он у себя дома, а я у себя. Его родители ничего не знали, пока я не забеременела. Тут-то все и началось. Не могу объяснить, почему его матери я не понравилась. Наверное, оттого, что была бедная и без родителей, хотя он тоже не из богатых. Его мать мне сразу заявила: «Я тебе жить с ним не дам!»
Так вот. Роды были очень тяжелые, муж в это время находился на практике, и меня из роддома взяла его мать. В их доме я просто таяла – ничего не ела, а если съем, сразу назад выворачивало. Ничего у меня не болело, но с каждым днем становилось все хуже и хуже. Лежу я однажды вечером и слышу, будто кто-то заходит в мою комнату – тихо-тихо. И что-то тяжелое ложится на меня. Я лежала с закрытыми глазами и подумала, что вернулся муж, и говорю ему: «Мне нельзя быть с тобой, у меня нет никаких сил». А он давит все сильнее и сильнее. Я открываю глаза и вижу: лежит на мне мужчина, весь заросший волосами, – просто копия моего свекра. Испугалась я страшно и давай читать «Отче наш». Мужчина отпустил меня немножко и засмеялся. Да так громко: по всей комнате, словно горох, рассыпалось его «ха, ха, ха». Тогда я закричала. Прибежала свекровь, я ей все рассказала. Она мне говорит, что это не первый случай. У нее стояли на квартире студенты, и их тоже душил домовой.
Через два дня приехал мой муж. Я слышала, как свекровь говорит ему: «Вези ее к ней на квартиру. Все равно умрет, ничего не ест, только продукты переводит». Муж одел меня и потихоньку с другом повел домой. Когда я открыла свою комнату, перешагнула через порог, мне показалось, будто что-то чужое, тяжелое вышло из меня. Тут же я полезла в свой стол, схватила кусок сухого хлеба – больше там ничего не было – и жадно съела. У меня было чувство, словно я не ела сто лет.
Сменила квартиру и стала поправляться. Но жизнь с мужем никак не налаживалась. Вскоре мы разошлись, как свекрови и хотелось.
Много лет спустя я жила уже с других мужем мой первый разбился на мотоцикле «Ява». Через несколько месяцев отец его упал с крыльца и умер от инсульта. Не прошло и года, как зарезали моего сына. Он жил отдельно от меня и собирался жениться. Было ему 25 лет. До сих пор так и неизвестно, кто и за что его убил. Знаю только: он курил анашу. Когда пришло время поминать сыночка на 40-й день, утром умерла свекровь. Словом, весь род их вымер. Говорят, что в городе Кисловодске жили родственники свекра, но и тех тоже словно выкосило. Не знаю, рок это или что…
Сейчас я хожу на могилы к ним – все четверо лежат рядом. Вся молодость моя пошла наперекосяк. Думаю, из-за свекрови, потому что свекор всегда называл ее ведьмой.
Нина Суворова, пенсионерка, Ставрополь
Так вот. Роды были очень тяжелые, муж в это время находился на практике, и меня из роддома взяла его мать. В их доме я просто таяла – ничего не ела, а если съем, сразу назад выворачивало. Ничего у меня не болело, но с каждым днем становилось все хуже и хуже. Лежу я однажды вечером и слышу, будто кто-то заходит в мою комнату – тихо-тихо. И что-то тяжелое ложится на меня. Я лежала с закрытыми глазами и подумала, что вернулся муж, и говорю ему: «Мне нельзя быть с тобой, у меня нет никаких сил». А он давит все сильнее и сильнее. Я открываю глаза и вижу: лежит на мне мужчина, весь заросший волосами, – просто копия моего свекра. Испугалась я страшно и давай читать «Отче наш». Мужчина отпустил меня немножко и засмеялся. Да так громко: по всей комнате, словно горох, рассыпалось его «ха, ха, ха». Тогда я закричала. Прибежала свекровь, я ей все рассказала. Она мне говорит, что это не первый случай. У нее стояли на квартире студенты, и их тоже душил домовой.
Через два дня приехал мой муж. Я слышала, как свекровь говорит ему: «Вези ее к ней на квартиру. Все равно умрет, ничего не ест, только продукты переводит». Муж одел меня и потихоньку с другом повел домой. Когда я открыла свою комнату, перешагнула через порог, мне показалось, будто что-то чужое, тяжелое вышло из меня. Тут же я полезла в свой стол, схватила кусок сухого хлеба – больше там ничего не было – и жадно съела. У меня было чувство, словно я не ела сто лет.
Сменила квартиру и стала поправляться. Но жизнь с мужем никак не налаживалась. Вскоре мы разошлись, как свекрови и хотелось.
Много лет спустя я жила уже с других мужем мой первый разбился на мотоцикле «Ява». Через несколько месяцев отец его упал с крыльца и умер от инсульта. Не прошло и года, как зарезали моего сына. Он жил отдельно от меня и собирался жениться. Было ему 25 лет. До сих пор так и неизвестно, кто и за что его убил. Знаю только: он курил анашу. Когда пришло время поминать сыночка на 40-й день, утром умерла свекровь. Словом, весь род их вымер. Говорят, что в городе Кисловодске жили родственники свекра, но и тех тоже словно выкосило. Не знаю, рок это или что…
Сейчас я хожу на могилы к ним – все четверо лежат рядом. Вся молодость моя пошла наперекосяк. Думаю, из-за свекрови, потому что свекор всегда называл ее ведьмой.
Нина Суворова, пенсионерка, Ставрополь
ОЖИВШИЙ ПОРТРЕТ
Данная история произошла в Лесосибирске в ночь на 25 октября 1996 года. (Я хорошо запомнил эту дату.) За каждое написанное здесь слово я отвечаю (как говорит моя дочь) сердцем матери.
Так получилось, что в Лесосибирске я был проездом. Необходимо было перекантоваться одну ночь и ехать дальше, в Красноярск. Как водится в таких случаях, мы с другом вечерком двинули в ресторан. После его закрытия приковыляли к нему домой. Но жена товарища явно не посещала школы благородных девиц. Открыв нам дверь, она взяла моего товарища и собственного мужа за грудки и рывком дернула через порог. С гостем, то бишь со мной, эта змея поступила еще благородней. Со словами: «За…ли уже эти друзья!» выбросила мне под ноги дорожную сумку и захлопнула перед носом дверь.
На улице было холодно и до одури противно. Пошел дождь со снегом. Потянул северный ветер. Укрывшись под колпаком автобусной остановки, я бросил под голову сумку и улегся на лавку. Вокзал в Лесосибирске на ночь закрывается. А знакомых в этом городе у меня больше не было.
Часы показывали половину второго ночи, когда на противоположной стороне улицы замаячила фигура одинокого прохожего. Парень шел к остановке. Приблизившись, он спросил: «Комбинатовский автобус с рабочими уже прошел?» – «Вообще никакого не было». – «А ты почему здесь?» – «Ночевать негде». – «Пойдем со мной, я тебя устрою. Замерзнешь же».
Честно говоря, я даже не удивился. Мир не без добрых людей. По дороге разговорились. Мой новый знакомый поведал свою грустную историю: «…Жена у меня умерла. Похоронил три недели назад. Сейчас живу у брата. Понимаешь, не могу обитать в квартире, где мы с ней жили. Все вещи напоминают о ней. Каждая мелочь связана с ней. И кажется, что она где-то рядом… Но тебе-то все равно. Ты ведь с ней не жил. Там и переночуешь!»
Квартира была однокомнатной, оыа мне приглянулась с первого взгляда. Везде – магнитофоны, магнитолы, вертушка, кассеты, диски…
Единственное, что меня смутило, так это портрет. В торце комнаты, напротив окна, на стене висела большая фотография женщины в черной рамке.
Под портретом на тумбочке стояла стопка водки, накрытая куском хлеба. Судя по фото, женщине было лет тридцать. «Красивая. Когда такие умирают, наверное, действительно жалко», – отметил я про себя. Потом поставил на магнитофон кассету и завалился в кресло.
Но что-то меня тяготило, не давало расслабиться и отдаться музыке. Я испытывал какой-то внутренний дискомфорт. Но что же? Оглядевшись по сторонам, я понял. Женщина была сфотографирована под таким ракурсом, что, в какой бы точке комнаты ты ни находился, она смотрела на тебя. По натуре я человек совсем не сентиментальный и где-то даже циничный. Поэтому спокойно отношусь к мертвым и всяким там потусторонним мирам. Сняв портрет со стены недрогнувшей рукою, я отнес его на кухню и поставил на пол, повернув фотографией к стене.
Я уже засыпал, когда сквозь обволакивающую дремоту вдруг услышал шаги, медленные и шаркающие по полу. Так обычно ходят в домашних тапочках, когда задники скользят по линолеуму. Шаги доносились из кухни. Потом они начали приближаться. И тут я вдруг увидел себя как бы со стороны, взглядом постороннего человека, наблюдающего из угла комнаты, где я спал. Сквозь какой-то мерцающий полумрак отчетливо прорисовывалась комната – магнитофон, разбросанные кассеты, зеркало, телевизор – все на своих местах. И диван, где, отвернувшись к стене лицом, лежал какой-то парень. То есть я, Игорь Левин. Тем временем шаги приближались. Наконец в проеме двери показалась фигура в черном плаще. На лицо был наброшен капюшон, разобрать, кто это – мужчина или женщина, было невозможно. Человек в черном медленно зашел в комнату и на минуту остановился, как бы осматривая ее. Затем все так же медленно двинулся к дивану. Подойдя к спящему, он наклонился над ним…
В этот момент сон (если это был сон) улетучился. Я по-прежнему лежал с закрытыми глазами, но уже в совершенно здравом смысле. Лежал и раздумывал: «Надо же, приснится же такая ерунда!» Открывать глаза не хотелось. Вдруг мое лицо обдала волна холодного воздуха. Нет, это было не дыхание. Это был именно какой-то леденящий холод.
Дремоту как рукой сняло. В момент нахлынуло чувство страха. Ощущая, как мое тело деревенеет и сковывает от панического ужаса, понимая, что через какие-то секунды я уже ничего не смогу с собой поделать, собрав всю силу воли? я открыл глаза и резко повернул голову вверх. В полуметре от себя я увидел лицо умершей женщины! Наклонившись, она смотрела на меня! Сквозь окно в комнату падали блики уличных фонарей, и я отчетливо видел ее мертвенно-бледный лик, дугообразные брови, тонкий нос, резко очерченные губы. Не отрываясь, мы смотрели друг на друга секунд десять. Затем женщина распрямилась, отступила на шаг от дивана и растворилась в полумраке комнаты.
Весь покрытый холодным липким потом, с бьющимся сердцем, я рывком вскочил с дивана и, судорожно шаря по стене, стал искать кнопку выключателя. Зажегся свет. В комнате никого не было. Ту же самую операцию со светом я мгновенно проделал в коридоре, кухне, ванной и туалете. Нигде никого! Все еще не уняв дрожь и стараясь убедить себя, что никого не было, я почему-то начал проверять шкафы и тумбочки. Платяной шкаф в комнате – никого, кухонные тумбы – никого, шкаф для верхней одежды в коридоре… На пластмассовых плечиках висел черный женский плащ с капюшоном. Хотя я точно помнил, что не открывал этот шкаф после прихода в квартиру. А значит, не мог видеть этого плаща вообще. «Может, просто совпадение, – стараясь успокоиться, все еще убеждал я себя. – Ну подумаешь, приснилась в плаще, и в шкафу плащ. Ничего страшного. Бывает».
Так получилось, что в Лесосибирске я был проездом. Необходимо было перекантоваться одну ночь и ехать дальше, в Красноярск. Как водится в таких случаях, мы с другом вечерком двинули в ресторан. После его закрытия приковыляли к нему домой. Но жена товарища явно не посещала школы благородных девиц. Открыв нам дверь, она взяла моего товарища и собственного мужа за грудки и рывком дернула через порог. С гостем, то бишь со мной, эта змея поступила еще благородней. Со словами: «За…ли уже эти друзья!» выбросила мне под ноги дорожную сумку и захлопнула перед носом дверь.
На улице было холодно и до одури противно. Пошел дождь со снегом. Потянул северный ветер. Укрывшись под колпаком автобусной остановки, я бросил под голову сумку и улегся на лавку. Вокзал в Лесосибирске на ночь закрывается. А знакомых в этом городе у меня больше не было.
Часы показывали половину второго ночи, когда на противоположной стороне улицы замаячила фигура одинокого прохожего. Парень шел к остановке. Приблизившись, он спросил: «Комбинатовский автобус с рабочими уже прошел?» – «Вообще никакого не было». – «А ты почему здесь?» – «Ночевать негде». – «Пойдем со мной, я тебя устрою. Замерзнешь же».
Честно говоря, я даже не удивился. Мир не без добрых людей. По дороге разговорились. Мой новый знакомый поведал свою грустную историю: «…Жена у меня умерла. Похоронил три недели назад. Сейчас живу у брата. Понимаешь, не могу обитать в квартире, где мы с ней жили. Все вещи напоминают о ней. Каждая мелочь связана с ней. И кажется, что она где-то рядом… Но тебе-то все равно. Ты ведь с ней не жил. Там и переночуешь!»
Квартира была однокомнатной, оыа мне приглянулась с первого взгляда. Везде – магнитофоны, магнитолы, вертушка, кассеты, диски…
Единственное, что меня смутило, так это портрет. В торце комнаты, напротив окна, на стене висела большая фотография женщины в черной рамке.
Под портретом на тумбочке стояла стопка водки, накрытая куском хлеба. Судя по фото, женщине было лет тридцать. «Красивая. Когда такие умирают, наверное, действительно жалко», – отметил я про себя. Потом поставил на магнитофон кассету и завалился в кресло.
Но что-то меня тяготило, не давало расслабиться и отдаться музыке. Я испытывал какой-то внутренний дискомфорт. Но что же? Оглядевшись по сторонам, я понял. Женщина была сфотографирована под таким ракурсом, что, в какой бы точке комнаты ты ни находился, она смотрела на тебя. По натуре я человек совсем не сентиментальный и где-то даже циничный. Поэтому спокойно отношусь к мертвым и всяким там потусторонним мирам. Сняв портрет со стены недрогнувшей рукою, я отнес его на кухню и поставил на пол, повернув фотографией к стене.
Я уже засыпал, когда сквозь обволакивающую дремоту вдруг услышал шаги, медленные и шаркающие по полу. Так обычно ходят в домашних тапочках, когда задники скользят по линолеуму. Шаги доносились из кухни. Потом они начали приближаться. И тут я вдруг увидел себя как бы со стороны, взглядом постороннего человека, наблюдающего из угла комнаты, где я спал. Сквозь какой-то мерцающий полумрак отчетливо прорисовывалась комната – магнитофон, разбросанные кассеты, зеркало, телевизор – все на своих местах. И диван, где, отвернувшись к стене лицом, лежал какой-то парень. То есть я, Игорь Левин. Тем временем шаги приближались. Наконец в проеме двери показалась фигура в черном плаще. На лицо был наброшен капюшон, разобрать, кто это – мужчина или женщина, было невозможно. Человек в черном медленно зашел в комнату и на минуту остановился, как бы осматривая ее. Затем все так же медленно двинулся к дивану. Подойдя к спящему, он наклонился над ним…
В этот момент сон (если это был сон) улетучился. Я по-прежнему лежал с закрытыми глазами, но уже в совершенно здравом смысле. Лежал и раздумывал: «Надо же, приснится же такая ерунда!» Открывать глаза не хотелось. Вдруг мое лицо обдала волна холодного воздуха. Нет, это было не дыхание. Это был именно какой-то леденящий холод.
Дремоту как рукой сняло. В момент нахлынуло чувство страха. Ощущая, как мое тело деревенеет и сковывает от панического ужаса, понимая, что через какие-то секунды я уже ничего не смогу с собой поделать, собрав всю силу воли? я открыл глаза и резко повернул голову вверх. В полуметре от себя я увидел лицо умершей женщины! Наклонившись, она смотрела на меня! Сквозь окно в комнату падали блики уличных фонарей, и я отчетливо видел ее мертвенно-бледный лик, дугообразные брови, тонкий нос, резко очерченные губы. Не отрываясь, мы смотрели друг на друга секунд десять. Затем женщина распрямилась, отступила на шаг от дивана и растворилась в полумраке комнаты.
Весь покрытый холодным липким потом, с бьющимся сердцем, я рывком вскочил с дивана и, судорожно шаря по стене, стал искать кнопку выключателя. Зажегся свет. В комнате никого не было. Ту же самую операцию со светом я мгновенно проделал в коридоре, кухне, ванной и туалете. Нигде никого! Все еще не уняв дрожь и стараясь убедить себя, что никого не было, я почему-то начал проверять шкафы и тумбочки. Платяной шкаф в комнате – никого, кухонные тумбы – никого, шкаф для верхней одежды в коридоре… На пластмассовых плечиках висел черный женский плащ с капюшоном. Хотя я точно помнил, что не открывал этот шкаф после прихода в квартиру. А значит, не мог видеть этого плаща вообще. «Может, просто совпадение, – стараясь успокоиться, все еще убеждал я себя. – Ну подумаешь, приснилась в плаще, и в шкафу плащ. Ничего страшного. Бывает».