Нергина Светлана. По закону перелетных птиц

   Риндольф снова напрягся. Куда она клонит?
   – В таком случае что же вы соизволите принять в качестве оплаты?
   Ристания словно бы задумалась. В третий раз наполнила бокал водой. Графин почти опустел, только на самом донышке уныло бултыхалась оставшаяся жидкость.
   – Мне не нужна оплата, – наконец кивнула ведьма. – Но мне нужны подобающие условия работы.
   – То есть?
   – Во-первых, прекратите искать несчастную дисцитию. Вопросы о ней здорово действуют мне на нервы. Железных же нервов ни медицина, ни магия пока не придумала, так что приходится обходиться теми, что есть.
   – А если это она… – начал было советник, однако осекся под тяжелым взглядом Ристании.
   – Вот если – тогда и посмотрим, – отрезала она. – Во-вторых, мне нужен неограниченный доступ к библиотеке и бумагам короля. В-третьих, комната во дворце.
   – Разумеется, домна, – без возражений согласился советник. Это было еще вполне терпимо. – Это все, чего вы хотели пожелать?
   – Пожалуй, да, – помедлив, кивнула та. – Хотя вот еще: скорее в порядке дружеского совета. Держите от меня подальше Леагра. Целее будет.
   – Леагр?
   – Дворец, – мрачно поправила Ристания. – А то мало ли что…
   Советник расхохотался. Вот теперь он узнавал ту ведьму, с которой скоротал ночь под одним плащом.
   – Конечно, домна, как скажете… Эй, Гарид!

ГЛАВА 3

   Один из коридорных мальчишек вздрогнул и стремглав бросился в зал. Лерга мгновенно присела так, чтобы из окна ее не было видно, и остальных потянула за собой. Хотя что-то подсказывало дисцитии, что она безнадежно опоздала.
   – Проводи домну в лучшую гостевую комнату, – строго приказал показавшемуся на пороге мальчишке советник. – И выполни все ее пожелания.
   – Конечно, – чуть ли не в пояс поклонился перепуганный коридорный. – Прошу за мной, госпожа.
   Ристания поднялась с кресла, легко кивнула советнику на прощание и уже почти поравнялась с дверями, когда ее снова окликнул Риндольф:
   – А какая вторая причина?
   Чародейка усмехнулась:
   – Жесткие меры – вещь хорошая и порой оправданная, правильная и необходимая с общегосударственной точки зрения. Беда в другом – совести ведь общегосударственную точку зрения не навяжешь. А вы пока еще не настолько очерствели, чтобы идти по трупам. Особенно – трупам с подозрительно знакомыми чертами лица.
   Советник опустил глаза и промолчал.
 
   Говорят, что вещи обычно перенимают характер их хозяина.
   Лерга, обладавшая далеко не милым и ангельским нравом, это уже давно познала на собственной шкуре и в принципе была полностью согласна с народной мудростью.
   Библиотечные книги ее на дух не переносили, так и норовя порваться в переплете, растерять ветхие летучие страницы или попасть под фужер, из которого расплескали вино, – словом, делали все возможное, чтобы ни они сами, ни их соседки по полкам в руки дисцитии больше не попали. Учитывая, что библиотекарем был назначен старый, почти выживший из ума маг, который некогда преподавал в Обители, а сейчас просто уволить его было жалко, то опасность оказаться в «черном списке» была очень даже велика: объяснить что-либо этому субъекту было необычайно трудно. Если же книгам не удавалось провернуть ни одну из вышеперечисленных подлостей, то они изо всех сил старались хотя бы скрыть от Лерги половину проклятых абзацев, дабы она потом еще неделю под порчей ходила, гадая, откуда оная взялась.
   Аналогичным же образом вели себя свитки, особенно свитки со сделанным домашним заданием. Они категорически отказывались по утрам вылезать из ящиков на свет божий, дабы служить вещественным доказательством хотя бы честных попыток что-либо выполнить. Без них же магистры почему-то не горели желанием верить дисцитии.
   Ничуть не лучше вело себя вроде бы не так давно надетое зеленое льняное платье. Оно Лергу вообще «обожало». Особенно «обожало» ее нервы, трепетно коллекционируя всевозможные способы их вытрепывания. Платье путалось между ногами, не давая бежать, оно сминалось, оно цеплялось за все, что можно, и даже за половину того, за что и теоретически-то, с точки зрения Лерги, зацепиться нельзя! Но она в данном случае, увы, была самым что ни на есть непосредственным практиком, поэтому расплесканные по заднему двору два ведра холодной воды из колодца пришлось списать на рванувший ее за юбку резной подлокотник деревянной скамейки.
   Правда, раньше дисцития искренне считала, что она одна страдает от чрезмерной похожести ее вещей на нее саму. Оказалось, это свойство универсально.
   Если Леагр был, мягко говоря, не слишком-то приятным типом, не располагающим к дальнейшему приятному общению, то и его пес, без дела шляющийся по дворцу, оказался ничуть не более милым и приветливым.
   – Реп, видстань! – отмахнулась от мохнатой зверюги, лезущей прямо под локоть, занятая кухарка. Борщ уже вскипел, а вот картошка для него мало того что не была порезана – и почищена-то всего наполовину. Лерга виновато потупилась.
   – Ниче-ниче, – махнула рукой старуха, – у всех поначалу не больно-то хорошо да споро выходит. Приноровисся.
   Собака, осознав своей шишковатой башкой, что от видавшей виды кухарки ей ничего не добиться, подошла к дисцитии и положила морду ей на колени. Лерга замерла, боясь шелохнуться. Еще вчера она бы оттолкнула омерзительно воняющую тварь силовой волной, и та навек бы зареклась приставать к магам. Сегодня же приходилось сидеть и молча смотреть, как нити слюны пачкают тебе юбку, стараясь поменьше вдыхать выдыхаемое псом.
   – Ты Репа-то не боись, – посоветовала кухарка, торопливо дочищая картошку и отмывая ее в принесенной Лергой воде. – Он, зараза этакая, будто бы чуит, кто его боятися, тех и джгацит! Кусаит в смысле.
   – И часто? – сквозь зубы процедила Лерга.
   – Бувае, – неопределенно отмахнулась старуха, и Лерга поняла, что часто. Оптимизма это не добавляло.
   – Эй, ты, – обратилась она к собаке, – зачем ты пришел? Еды у меня нет. Уйди, пожалуйста.
   Пес внимательно выслушал, приподняв одно ухо, но не усвоил, наоборот, дослушав, только удовлетворенно вздохнул и, словно проникнувшись доверием, закрыл глаза. Да и вообще, кажется, решил чуток вздремнуть…
   – Теть Стань, я вам огурцы принес, – бойко заорал кто-то с порога и не глядя ступил в кухню, подняв кадушку с солеными огурцами на уровень лица. – А-а-ай! Что за зараза?!
   – Да трать же тарарать! – яростно взвыла Лерга, подскакивая на месте.
   Пес, которому отдавили хвост, разумеется, не стал разбираться в причинах и следствиях – попросту мстительно цапнул ближайшую ногу. Кто оказался ближайшим, можно не пояснять…
   – Какого ляда он тут сидит? – накинулся на Лергу вошедший парень лет девятнадцати.
   – Какого черта ты под ноги не смотришь?! – зашипела в ответ дисцития.
   Парень оценил ситуацию и попятился: разъяренная ведьма, даже если она еще недоучка, да и вообще колдовать ей нельзя, все же впечатление производит неизгладимое. Особенно на неподготовленные умы. Кухонного служаку подготовить было как-то некому…
   – Да ладно-ладно, – увещевал он, осторожно, по стеночке обходя Лергу и вручая-таки кадушку кухарке. – Он тебя не укусил?
   – Ага, как же, – огрызнулась Лерга, снова присаживаясь, и, плюнув на приличия, задрала подол, чтобы оценить понесенный из-за собачьего произвола ущерб. Очевидно, для помощницы кухарки это было не слишком серьезное нарушение этикета – во всяком случае, никто не удивился.
   Выглядел укус… не блестяще. Для дисцитии, привыкшей приносить с тренировок по фехтованию сквозные раны, конечно, ерунда, но беда в том, что колдовать-то ей теперь было нельзя. Лерга вдруг, к своему ужасу, обнаружила, что понятия не имеет, как в подобных случаях должна поступать обычная, не обремененная колдовскими способностями девушка.
   – Сейчас йод с бинтами принесу, – виновато буркнул парень, исчезая в дверях.
   Лерга тщательно осмотрела синеватый венчик зубов, парные сочащиеся кровью ранки от клыков и несколько озаботившую ее припухлость.
   – Надеюсь, эта сволочь хотя бы не бешеная? – с тяжелым вздохом спросила она.
   – Не знаю, – засомневалась кухарка. Но, подумав, просияла: – Да нет, Реп много кого кусал, но никто Леагру не сказал, что он бешеный.
   – Отсутствие жалоб на качество амулетов левитации еще не говорит об их безупречности, – процедила дисцития.
   Кухарка ее, кажется, не поняла.
   Зато вернувшийся с бинтом и йодом парень развел такую бурную деятельность вокруг укушенной, что через четверть часа та взвыла и посоветовала ему сгинуть самостоятельно, пока она не решила помочь. Без эффектного жеста, зажигающего огненный шар в ладони, фраза, конечно, теряла привычный шик, но уверенности, с которой она произносилась, хватило на то, чтобы парень отскочил на два шага, предоставив Лерге свободу действий.
   Она терпеливо размотала полсажени старательно, но совершенно неумело накрученных на ее ногу бинтов и потребовала йод.
   – Вот, возьми, – торопливо сунул ей пузырек парень. – Только осторожнее, он щиплется.
   Лерга одарила его таким тяжеленным взглядом, что желание покровительственно давать дурацкие советы из парня повыветрилось.
   Йод и вправду щипался. Не как «слезы единорога», но все же. Лерга, закусив нижнюю губу, торопливо обрисовала им кольца вокруг сочащихся уже не кровью, а просто какой-то красноватой субстанцией ранок и вернула парню. Был ли прок перебинтовывать ногу, она не знала, но определиться помогло платье: мало того что подол в крови изгваздаешь, так еще и то касающаяся, то отлетающая от кожи ткань явно скорейшему заживлению не способствует.
   – Спасибо, – мрачно обронила она, возвращая и добрую половину притащенных бинтов.
   Поднялась, сделала шаг и с шипением села обратно.
   – Отличн-н-но… Теперь я еще и хромаю…
   – Я помогу! – вызвался все тот же олух, подскакивая к ней и предлагая руку.
   Лерга тяжело вздохнула – ну что с такого возьмешь?! – и приняла. Все лучше, чем за стенку держаться…
   Можно было бы, конечно, найти Ристанию и попросить ее поколдовать, но какое-то шестое чувство подсказало Лерге, что чародейке сейчас не до нее: по сплетням, исправно прилетавшим в кухню с заглянувшими слугами, у ведьмы началось горячее время. Каждый участник Совета Десяти, а потом и каждый рыцарь, кавалер, дама и девица, облившие ее презрением поутру, теперь считали своим пренеприятнейшим, но неизбежным долгом зайти и извиниться, заверяя в своем расположении и обвиняя во всем ложные слухи, безусловно, не имеющие под собой никаких оснований.
   Зачем чародейка всех их принимала и вела церемонные десятиминутные разговоры – боги ее знают. Лерга бы послала их всех куда подальше. Но у Ристании, как всегда, и на это имелись свои соображения.
   – Как тебя хоть зовут-то? – со вздохом спросила Лерга, мужественно проглотив рвущееся следом «олух царя небесного».
   – Венька, – бросил тот. И, подумав, солидно исправился: – Вений.
   Дисцития медленно мерила шагами довольно просторную кухню, пытаясь «расходить» больную ногу. Судя по ощущениям, от лишних движений кровь начала сочиться еще сильнее. Но с другой стороны, не соблюдать же теперь постельный режим из-за какого-то паршивого укуса! Лерга представила, как бы на нее посмотрели однокурсники в Обители, – и содрогнулась.
   – А почему его хоть Репом-то кличут? – обреченно вздохнула она, с удивлением отметив, что неотесанная речь кухарки привязчива, как учуявшая мед пчела.
   – Да башка у него здоровенная да бесформенная какая-то, – тут же отозвался Вений. – Вот и привязалось само собой. Маг его поначалу-то как-то иначе назвал, так и кликать пытался, а этот дурень привык, что его на кухне Реп да Реп – вот никак по-другому и не отзывался. Ух, как маг на нас разозлился тогда, кому ж это охота, чтоб у тебя собака с таким именем была! Несолидно даже.
   Лерга мрачно отметила, что репу она никогда не любила. И собачье ее воплощение явно не заставит дисцитию изменить свое мнение.
   Разве что в худшую сторону.
 
   Разумеется, работать от зари и до заката никто слуг во дворце не заставлял. А они сами тем более не отличались нездоровым трудоголизмом, решив в качестве траура по почти что безвременно почившему монарху устроить себе внеочередной отпуск и не надрываться почем зря.
   К Лерге же, как особо пострадавшей от собачьего произвола, тем паче отношение было особым, и надрываться ей не приходилось: почти весь день дисцития просидела за столом в кухне, заедая остывший чай плюшками и слушая местные сплетни.
   Правда, уходить раньше сумерек из кухни было не принято, так что пришлось засидеться до самого вечера и только потом, болезненно прихрамывая, отправиться на поиски Ристании. Настойчиво предлагавшего свою помощь Вения Лерга, не выдержав, в конце концов отправила в места пусть и не столь отдаленные, но тот все равно понял и временно обиделся.
   «Ну и черт с ним! – решительно тряхнула головой дисцития, прихлопывая робко вякавшую на задворках сознания совесть. – Нечего где попало с кадушками шляться и под ноги не смотреть!»
   В комнате, услужливо показанной знакомым коридорным, Ристании не оказалось. Очевидно, визиты утреннего «комитета по встрече» подошли к концу, и чародейка куда-то ушла. Вот только куда?
   Перебрав в уме с пяток вариантов, Лерга остановилась на библиотеке: наметив цель, Ристания не любила отвлекаться на частности, так что вряд ли стала бы тратить время и силы на какой-нибудь очередной прием или бал. Да и какие балы, если в Митьессе несчастье – король при смерти?..
   Как и следовало ожидать, местоположение библиотеки начисто вылетело у дисцитии из головы, сменившись настойчивым топографическим кретинизмом. В обычное время она бы, не смутившись, просто отправилась прощупывать все двери подряд магией, но сейчас волшба была под запретом, так что приходилось действовать топорным методом – открывать дверь, заглядывать и со смущенным: «Ох, простите, я ошиблась», – закрывать снова.
   Причем порой Лерге случалось напарываться на столь интимные сцены, что к смущению добавлялся еще и румянец от подбородка до бровей. Как ужаленная, выскочив в коридор, она еще долго не могла перевести дыхание и кляла себя за бесцеремонность. Хотя, с другой стороны, что они, дверь не могли сначала запереть, что ли? Впрочем, самих участников увлекательного действа вторжение служанки ни в малой степени не тревожило, а порой даже и не заставляло на миг оторваться от своего интересного занятия. Кое-кто еще и за соком на кухню посылал.
   Нога окончательно разнылась, повязка, кажется, насквозь пропиталась кровью. Сменить бы, да только где и как? «Эх, рано я Веньку отправила!» – тоскливо подумала дисцития, с машинальным извинением прикрывая очередную дверь, едва заглянув внутрь.
   – Прошу прощения, ошиблась…
   – Уверена? – донеслось в ответ скептическое.
   Лерга вскинула глаза на усмехнувшуюся женщину, забравшуюся в прикаминное кресло с ногами. На столе слева от нее стопками громоздились книги и свитки.
   – О боги, я и не заметила, что наконец-то нашла библиотеку! – устало рассмеялась дисцития, с трудом переступая порог.
   Ристания подозрительно нахмурилась, присмотревшись к ее хромающей походке.
   – Что с ногой?
   – Ничего хорошего. – Лерга мрачно плюхнулась в кресло и с непередаваемым наслаждением распрямила ноги. Даже войди сюда сейчас карательный отряд под предводительством Леагра и пожелай он препроводить ее в пыточные застенки – ему пришлось бы здорово потрудиться, чтобы заставить дисцитию встать.
   Ристания, с одного взгляда определив, что Лерге не до разговоров, настаивать не стала. Просто подошла и без особых церемоний отбросила ей на колени длинный подол. Осторожно ощупала холодными подушечками пальцев припухшую кожу и неопределенно хмыкнула.
   – Совсем плохо? – умирающим голосом простонала Лерга.
   – Жить будешь, – отрезала чародейка. – Плохо, но недолго.
   – Не смешно.
   Зазвенели флакончики, в воздухе остро запахло травами и настойками.
   – Что это? – подозрительно потянула носом Лерга. – Ой!
   – Терпи, – сурово предупредила Ристания.
   Впрочем, дисцития, в будущем маг-воин, в подобных предупреждениях не нуждалась. Куда проще, сцепив зубы, потерпеть десять секунд, чем еще трое суток хромать, проклиная ноющую ногу. Лерга скривилась, но мужественно промолчала.
   Обработав ранку так и оставшимся неопознанным раствором, Ристания выудила из неразлучной сумки эластичный бинт и ловко перемотала Лерге ногу. Та осторожно согнула-разогнула колено. Вроде ничего, даже опухоль спала чуть-чуть… Дисцития слегка улыбнулась, градус настроения поднялся на десятую ближе к пригодной для жизни температуре.
   – Ну как там?
   Ристания аккуратно убирала в сумку настойки, не забывая проверить тщательно завинченные крышечки.
   – Завтра плясать не пойдешь, но вот через седмицу – все может быть… Как работа?
   Лерга тяжело вздохнула:
   – Смотря какой нужен вариант.
   – А их несколько? – вскинула брови чародейка.
   – Два. Честный и цензурный.
   – Хм… Смешай их как-нибудь.
   Лерга помолчала, подбирая слова. Пламя негромко, уютно потрескивало в камине.
   – Ну… Выглядит это примерно так: кухарка целый день сплетничает со всеми подряд, в перерывах между сплетнями порой умудряясь что-нибудь бросить в котел. Полюбовавшись на то, как это все готовится, я понимаю, почему все местные фрейлины сидят на строжайшей диете. Знание хотя бы половины «закулисья» лишит аппетита на всю оставшуюся жизнь.
   – О чем хоть сплетничают? Это ведь тоже полезный источник информации. Хоть и не всегда достоверный, но в общем и целом… Ничто из ниоткуда не берется.
   – Ну-ну, – с сомнением протянула Лерга. – Ценной информации я почерпнула много! В частности, сколько золота королева-мать тратит на гламарию, какие фрейлины слишком часто захаживают по ночам в королевскую опочивальню, чтобы сменить лучину, и что Марьянка-дура, разменяв шестой десяток, спускает все жалованье на зелья: омолодиться хочет.
   – Лучший способ борьбы со старостью – это смерть, – веско заметила Ристания. – Что-нибудь еще? Столь же животрепещущее?
   – Еще меня искусала эта чертова собака и весь день доставал придурок-разнорабочий, из-за которого все и случилось, – угрюмо закончила перечень неприятностей Лерга.
   – Разнорабочий? – Ристания тонко улыбнулась возмущению дисцитии. – Хоть симпатичный?
   – Не знаю, наверное, – мрачно буркнула та.
   – Так чего же ты возмущаешься?
   – Да потому что дурак дураком, двух слов связать не может! Только «бе» да «ме». Как из-за угла мешком ударенный!
   Чародейка искренне и звонко рассмеялась. Лерга обиделась еще больше.
   – Ну а чего же ты хотела, долена? – усилием воли изгоняя остатки клокочущего в груди смеха, спросила Ристания. – Если бы при дворе повысилось искусство вести беседу, то резко понизилась бы рождаемость!
   – Ну а я-то тут при чем?
   – Как это – при чем? Новое лицо. Молодая, симпатичная, неглупая… Таких здесь не пропускают.
   – Ну-ну, осталось сказать, что этот тип и собаку на меня специально натравил! – недовольно поморщилась Лерга. – Для привлечения внимания, так сказать…
   – Все может быть, все может быть… – задумчиво покачала головой чародейка. – Впрочем, мы увлеклись, а еще одной бессонной ночи мои нервы не выдержат. Так что за работу.
   Уж чего-чего, а работы хватало. Проявив несказанные душевные качества, Ристания даже пожалела Лергу и сама принесла ей стопку книг, сложив их горкой возле кресла. Дисцития с сомнением приподняла одну за корешок. Переворошила всю пачку. Никакой логике в подборе жанров и направлений не было: от прошловековой беллетристики до научных трактатов в изложении и поныне здравствующего домна Растора.
   – А что мы ищем?
   Ристания неопределенно пожала плечами:
   – Найдем – узнаем.
   Нечего сказать, вдохновляющее начало работы…
   За несколько часов чародейки успели перерыть с полсотни свитков, книг, фолиантов и растрепанных справочников, но ничего хоть мало-мальски ценного для себя не отыскали. О том, как привести человека в чувство, они и сами знали. А про реанимацию при полуживом-полумертвом состоянии в книгах ни слова не говорилось.
   Камин успел прогореть, зашедшая пару раз служанка кое-как смахнула с корешков пыль и по просьбе Ристании принесла дров и две чашки чая. Чай остыл, а работа так и не сдвинулась с мертвой точки.
   – Что за идиотизм, – уныло глядя в одну точку, простонала Лерга, – третью книгу листаю, а начало везде одно… Да и половина текста словно списана подчистую! А между тем авторы вроде бы разные, да и заглавия…
   – А кто первый украл – тот и автор, – небрежно махнула рукой Ристания. – Текстологический закон, или как там его…
   – Текстологический закон? – недоуменно повторила дисцития. – Это что, официальная легализация плагиата?!
   – Нет, – устало улыбнулась чародейка. – Скорее научное понятие… Звучит примерно так: если в двух и более текстах есть совпадающие элементы и есть отличия, то у этих текстов был общий первоисточник.
   – Ни черта не поняла, – поморщилась Лерга.
   – Ну… смотри: в Митьессе, насколько я знаю, господствуют три примерно равноправных диалекта – так?
   – Так.
   – При этом около трех четвертей лексики у них совпадает, так что для понимания вполне достаточно знать какой-то один, правильно?
   – Ну.
   – А почему они похожи?
   – Так это даже детям известно, – фыркнула Лерга. – До войны Семи Королевств здесь был единый прамитьесский, как его сейчас называют, язык. Потом мы одно время проигрывали, королевство поделили на три части, доставшиеся разным противникам, и с полвека Митьесса жила раздробленно. А потом снова собралась, но три провинции, как выяснилось, говорят на несколько разных языках. А переучиваться, разумеется, никто не пожелал – вот и мучаемся до сих пор.
   – С текстами примерно так же, – кивнула Ристания, с неподдельным интересом выслушав экскурс в историю. – Представь, что был некий «пратекст», который не сохранился, вот с него-то по кусочкам и списывали эти халтурщики, чьи имена теперь гордо красуются на обложках.
   – А зачем?
   – А затем, что упор на приличный авторитет еще никому не повредил, – отрезала ведьма, залпом допивая чай и со вздохом открывая следующий фолиант.
   Лерге ничего не оставалось, кроме как последовать ее примеру.
   Случалось напарываться и на интересные вещи, как, например, личные письма его высочества Люмена к своему венценосному брату. Тонкое, точно сбалансированное сочетание традиционно возвышенного слога и безукоризненного следования законам искусства письма, талантливо приправленное вкраплениями уместной и ловко завуалированной лести, заставило уважительно хмыкнуть даже Ристанию, до сих пор весьма скептически относившуюся к художественной ценности просматриваемой ими макулатуры.
   – Правду говорят, что в письмах умного человека отражается характер тех, кому они адресованы, – задумчиво протянула ведьма.
   – А Люмен – умный человек? – заинтересовалась Лерга. Вот о ком, о ком, а о принце по Обители ходили самые туманные слухи, особенно в последнее время. Не то он предателем подкупленным оказался, не то дурачком умалишенным…
   – Да, – уверенно кивнула Ристания.
   – А его величество? – осторожно продолжила дисцития.
   Чародейка усмехнулась:
   – Не берусь судить однозначно, но на меня Регис производит впечатления человека, для которого ахиллесовой пятой стала именно голова. Увы.
   Лерга хихикнула.
   Ристания тряхнула длинными волосами, отгоняя прочь ненужные мысли, и опустила глаза на свиток у себя в руке. Зацепилась взглядом за строчку, вторую… С интересом пробежала глазами самое начало и решительно углубилась в непонятный документ, сбросив с коленей все остальные, чтобы не мешали.
   – Что-то достойное внимания? – лениво спросила Лерга, тоскливо косясь на глубокую темноту, плещущуюся за окном.
   – Может быть, – рассеянно отмахнулась ведьма, не отрываясь от меленько исписанных строчек.
   Лерга, не дождавшись более подробных объяснений и позорно проиграв здоровому любопытству, с кряхтеньем вылезла из кресла и зашла чародейке в тыл, через плечо заглядывая в свиток.
   И удивленно присвистнула, тут же забыв про ноющую ногу.
 
   «Уганда…
   Странное имя.
   И странная женщина. Именно женщина – не девушка, она и не пытается притворяться невинной милашкой в отличие от всех остальных фрейлин. Ей это не надо – зачем? Ей не нужно притворное кокетство, чтобы привлечь внимание, не нужно девичье хихиканье и тщательно разыгранное смущение. Ей хватит и одного вдумчивого взгляда, чтобы словно приворожить любого, кто посмеет на него ответить…
   – Простите, ваше величество, можно спросить?
   Церемонный реверанс, послушно опущенные ресницы. Темно-синее платье атласными волнами спускается к едва видимым носкам туфель на низком каблуке, серебристый палантин прикрывает открытые плечи и глубокое декольте. Совершенно зря. Обычно фрейлины, входя ко мне, наоборот, открывают свои прелести настолько, насколько это прощается приличиями.
   – Да, долена.
   Отрываюсь от нудной «Истории Семи Королевств» – как будто библиотекарь не мог чего-нибудь поинтереснее посоветовать! – и поощрительно улыбаюсь. Скучно. Так почему бы не развлечься вечером?