Оставшись в одиночестве, Лева стоит над Невой на фоне Медного всадника, и ему кажется, что, описав мертвую петлю опыта, захватив длинным и тяжелым неводом много пустой воды, он вернулся в исходную точку. Вот он и стоит в этой точке и чувствует, что устал
Александр Валентинович Вампилов 1937-1972
Старший сын – Комедия (1968)
Утиная охота – Пьеса (1970)
Венедикт Васильевич Ерофеев 1938-1990
Москва – Петушки и пр.
Саша Соколов р. 1943
Школа для дураков
Александр Валентинович Вампилов 1937-1972
Старший сын – Комедия (1968)
Двое молодых людей – студент-медик Бусыгин и торговый агент Семен, по прозвищу Сильва, – приударили за незнакомыми девушками. Проводив тех до дома, но не встретив дальнейшего гостеприимства, на которое рассчитывали, они обнаруживают, что опоздали на электричку. Время позднее, на улице холодно, и они вынуждены искать крова в чужом районе. Молодые люди сами едва знакомы, но несчастье сближает. Оба они – парни с юмором, в них много задора и игры, они не падают духом и готовы воспользоваться любой возможностью, чтобы согреться.
Они стучатся в дом одинокой тридцатилетней женщины Макарской, только что прогнавшей влюбленного в нее десятиклассника Васеньку, но она отшивает и их. Вскоре не знающие куда деться парни видят, как ее окликает пожилой мужчина из соседнего дома, назвавшийся Андреем Григорьевичем Сарафановым. Они думают, что это свидание, и решают воспользоваться удобным случаем, чтобы в отсутствие Сарафанова побывать у него и немного согреться. Дома они застают расстроенного Васеньку, сына Сарафанова, который переживает свою любовную неудачу. Бусыгин делает вид, что давно знает его отца. Васенька держится очень настороженно, а Бусыгин пытается его усовестить, говоря, что все люди братья и надо доверять друг другу. Это наводит хитроумного Сильву на мысль, что Бусыгин хочет разыграть парнишку, представившись сыном Сарафанова, сводным братом Васеньки. Вдохновленный этой идеей, он тут же подыгрывает приятелю, и ошарашенный Бусыгин, который вовсе не имел этого в виду, является Васеньке как его неведомый старший брат, решивший наконец разыскать отца. Сильва не прочь развить успех и склоняет Васеньку отметить событие – найти в домашних закромах что-нибудь из спиртного и выпить по случаю обретения брата.
Пока они празднуют на кухне, неожиданно появляется Сарафанов, ходивший к Макарской просить за сына, сохнущего от любви. Захмелевший Васенька огорошивает его сногсшибательной новостью. Растерявшийся Сарафанов поначалу не верит, но, вспомнив прошлое, все-таки допускает такую возможность – тогда только закончилась война, он же «был солдат, а не вегетарианец». Так что его сыну мог бы быть двадцать один год, а его мать звали... ее звали Галиной. Эти подробности слышит выглядывающий из кухни Бусыгин. Теперь он более уверен в себе при встрече с мнимым отцом. Сарафанов же, расспрашивая новоявленного сына, все больше и больше уверяется в том, что перед ним действительно его отпрыск, искренне любящий отца. А Сарафанову сейчас как раз очень нужна такая любовь: младший сын влюбился и норовит отбиться от рук, дочь выходит замуж и собирается на Сахалин. Сам же он ушел из симфонического оркестра и играет на танцах и на похоронах, что самолюбиво скрывает от детей, которые тем не менее в курсе и только делают вид, что ничего не знают. Бусыгин хорошо играет свою роль, так что даже взрослая дочь Сарафанова Нина, поначалу встретившая братца очень недоверчиво, готова поверить.
Ночь Сарафанов и Бусыгин проводят в доверительной беседе. Сарафанов рассказывает ему всю свою жизнь, открывает душу: жена оставила его, потому что ей казалось, что он слишком долго вечерами играет на кларнете. Но Сарафанов горд собой: он не позволил себе раствориться в суете, он сочиняет музыку.
Утром Бусыгин и Сильва делают попытку незаметно ускользнуть, но сталкиваются с Сарафановым. Узнав об их отъезде, он обескуражен и расстроен, он дарит Бусыгину на память серебряную табакерку, так как, по его словам, в их семье она всегда принадлежала старшему сыну. Растроганный самозванец объявляет о своем решении задержаться на день. Он помогает Нине прибрать в квартире. Между ним и Ниной устанавливаются странные отношения. Вроде бы они брат и сестра, но их взаимный интерес и симпатия друг к другу явно не укладываются в родственные рамки. Бусыгин расспрашивает Нину о женихе, невольно отпуская ревнивые колкости в его адрес, так что между ними происходит нечто вроде размолвки. Чуть позже Нина
также ревниво будет реагировать на интерес Бусыгина к Макарской. Помимо этого, они постоянно обращаются к разговору о Сарафанове. Бусыгин упрекает Нину за то, что она собирается оставить отца одного. Беспокоит их также и брат Васенька, который то и дело предпринимает попытки сбежать из дома, считая, что никому здесь не нужен.
Между тем Васенька, ободренный неожиданным вниманием Макарской, согласившейся пойти с ним в кино (после разговора с Сара-фановым), оживает и теперь уже не собирается никуда уезжать. Однако радость его длится недолго. У Макарской на десять часов назначено свидание с приглянувшимся ей Сильвой. Узнав, что Васенька купил билет на то же время, она отказывается идти, а на Васенькино наивное упорство возмущенно признается, что ее неожиданной добротой парнишка обязан своему папе. В отчаянии Васенька собирает рюкзак, а чуткий Бусыгин, только что намеревавшийся отбыть, снова вынужден остаться.
Вечером появляется с двумя бутылками шампанского жених Нины летчик Кудимов. Он простой и открытый парень, беззлобный и все воспринимающий чересчур прямолинейно, чем даже гордится. Бусыгин и Сильва то и дело подшучивают над ним, на что он только добродушно улыбается и предлагает выпить, чтобы не терять время. У него его в обрез, он, курсант, не хочет опаздывать, потому что дал себе слово никогда не опаздывать, а собственное слово для него закон. Вскоре появляются Сарафанов и Нина. Вся компания пьет за знакомство. Кудимов неожиданно начинает вспоминать, где же он видел Сарафанова, хотя Бусыгин и Нина пытаются помешать ему, убеждая, что нигде он не мог его видеть или видел в филармонии. Тем не менее летчик с присущей ему принципиальностью упорствует и в конце концов вспоминает: он видел Сарафанова на похоронах. Сарафанов с горечью вынужден в этом признаться.
Бусыгин успокаивает его: людям нужна музыка и когда они веселятся, и когда тоскуют. В это время Васенька с рюкзаком, несмотря на попытки остановить его, покидает родной дом. Жених Нины, несмотря на ее уговоры, тоже рвется прочь, боясь опоздать в казарму. Когда он уходит, Нина упрекает ехидного братца, что тот дурно обошелся с ее женихом. В конце концов Бусыгин не выдерживает и признается, что вовсе не брат он Нине. Больше того – он, кажется, влюблен в нее. А между тем обиженный Сарафанов собирает чемодан, чтобы ехать вместе со старшим сыном. Неожиданно вбегает с испуганно-торжественным видом Васенька, а вслед за ним Сильва в полусгоревшей одежде, с испачканным сажей лицом в сопровождении Макарской. Оказывается, Васенька подпалил ее квартиру. Возмущенный Сильва требует брюки и, прежде чем уйти, в дверях мстительно сообщает, что Бусыгин вовсе не сарафановский сын. На всех это производит большое впечатление, однако Сарафанов твердо заявляет, что не верит. Он не хочет ничего знать: Бусыгин его сын, и притом любимый. Он предлагает Бусыгину переехать из общежития к ним, хотя это встречает возражение Нины. Бусыгин успокаивает его: он будет их навещать. И тут же обнаруживает, что снова опоздал на электричку.
Они стучатся в дом одинокой тридцатилетней женщины Макарской, только что прогнавшей влюбленного в нее десятиклассника Васеньку, но она отшивает и их. Вскоре не знающие куда деться парни видят, как ее окликает пожилой мужчина из соседнего дома, назвавшийся Андреем Григорьевичем Сарафановым. Они думают, что это свидание, и решают воспользоваться удобным случаем, чтобы в отсутствие Сарафанова побывать у него и немного согреться. Дома они застают расстроенного Васеньку, сына Сарафанова, который переживает свою любовную неудачу. Бусыгин делает вид, что давно знает его отца. Васенька держится очень настороженно, а Бусыгин пытается его усовестить, говоря, что все люди братья и надо доверять друг другу. Это наводит хитроумного Сильву на мысль, что Бусыгин хочет разыграть парнишку, представившись сыном Сарафанова, сводным братом Васеньки. Вдохновленный этой идеей, он тут же подыгрывает приятелю, и ошарашенный Бусыгин, который вовсе не имел этого в виду, является Васеньке как его неведомый старший брат, решивший наконец разыскать отца. Сильва не прочь развить успех и склоняет Васеньку отметить событие – найти в домашних закромах что-нибудь из спиртного и выпить по случаю обретения брата.
Пока они празднуют на кухне, неожиданно появляется Сарафанов, ходивший к Макарской просить за сына, сохнущего от любви. Захмелевший Васенька огорошивает его сногсшибательной новостью. Растерявшийся Сарафанов поначалу не верит, но, вспомнив прошлое, все-таки допускает такую возможность – тогда только закончилась война, он же «был солдат, а не вегетарианец». Так что его сыну мог бы быть двадцать один год, а его мать звали... ее звали Галиной. Эти подробности слышит выглядывающий из кухни Бусыгин. Теперь он более уверен в себе при встрече с мнимым отцом. Сарафанов же, расспрашивая новоявленного сына, все больше и больше уверяется в том, что перед ним действительно его отпрыск, искренне любящий отца. А Сарафанову сейчас как раз очень нужна такая любовь: младший сын влюбился и норовит отбиться от рук, дочь выходит замуж и собирается на Сахалин. Сам же он ушел из симфонического оркестра и играет на танцах и на похоронах, что самолюбиво скрывает от детей, которые тем не менее в курсе и только делают вид, что ничего не знают. Бусыгин хорошо играет свою роль, так что даже взрослая дочь Сарафанова Нина, поначалу встретившая братца очень недоверчиво, готова поверить.
Ночь Сарафанов и Бусыгин проводят в доверительной беседе. Сарафанов рассказывает ему всю свою жизнь, открывает душу: жена оставила его, потому что ей казалось, что он слишком долго вечерами играет на кларнете. Но Сарафанов горд собой: он не позволил себе раствориться в суете, он сочиняет музыку.
Утром Бусыгин и Сильва делают попытку незаметно ускользнуть, но сталкиваются с Сарафановым. Узнав об их отъезде, он обескуражен и расстроен, он дарит Бусыгину на память серебряную табакерку, так как, по его словам, в их семье она всегда принадлежала старшему сыну. Растроганный самозванец объявляет о своем решении задержаться на день. Он помогает Нине прибрать в квартире. Между ним и Ниной устанавливаются странные отношения. Вроде бы они брат и сестра, но их взаимный интерес и симпатия друг к другу явно не укладываются в родственные рамки. Бусыгин расспрашивает Нину о женихе, невольно отпуская ревнивые колкости в его адрес, так что между ними происходит нечто вроде размолвки. Чуть позже Нина
также ревниво будет реагировать на интерес Бусыгина к Макарской. Помимо этого, они постоянно обращаются к разговору о Сарафанове. Бусыгин упрекает Нину за то, что она собирается оставить отца одного. Беспокоит их также и брат Васенька, который то и дело предпринимает попытки сбежать из дома, считая, что никому здесь не нужен.
Между тем Васенька, ободренный неожиданным вниманием Макарской, согласившейся пойти с ним в кино (после разговора с Сара-фановым), оживает и теперь уже не собирается никуда уезжать. Однако радость его длится недолго. У Макарской на десять часов назначено свидание с приглянувшимся ей Сильвой. Узнав, что Васенька купил билет на то же время, она отказывается идти, а на Васенькино наивное упорство возмущенно признается, что ее неожиданной добротой парнишка обязан своему папе. В отчаянии Васенька собирает рюкзак, а чуткий Бусыгин, только что намеревавшийся отбыть, снова вынужден остаться.
Вечером появляется с двумя бутылками шампанского жених Нины летчик Кудимов. Он простой и открытый парень, беззлобный и все воспринимающий чересчур прямолинейно, чем даже гордится. Бусыгин и Сильва то и дело подшучивают над ним, на что он только добродушно улыбается и предлагает выпить, чтобы не терять время. У него его в обрез, он, курсант, не хочет опаздывать, потому что дал себе слово никогда не опаздывать, а собственное слово для него закон. Вскоре появляются Сарафанов и Нина. Вся компания пьет за знакомство. Кудимов неожиданно начинает вспоминать, где же он видел Сарафанова, хотя Бусыгин и Нина пытаются помешать ему, убеждая, что нигде он не мог его видеть или видел в филармонии. Тем не менее летчик с присущей ему принципиальностью упорствует и в конце концов вспоминает: он видел Сарафанова на похоронах. Сарафанов с горечью вынужден в этом признаться.
Бусыгин успокаивает его: людям нужна музыка и когда они веселятся, и когда тоскуют. В это время Васенька с рюкзаком, несмотря на попытки остановить его, покидает родной дом. Жених Нины, несмотря на ее уговоры, тоже рвется прочь, боясь опоздать в казарму. Когда он уходит, Нина упрекает ехидного братца, что тот дурно обошелся с ее женихом. В конце концов Бусыгин не выдерживает и признается, что вовсе не брат он Нине. Больше того – он, кажется, влюблен в нее. А между тем обиженный Сарафанов собирает чемодан, чтобы ехать вместе со старшим сыном. Неожиданно вбегает с испуганно-торжественным видом Васенька, а вслед за ним Сильва в полусгоревшей одежде, с испачканным сажей лицом в сопровождении Макарской. Оказывается, Васенька подпалил ее квартиру. Возмущенный Сильва требует брюки и, прежде чем уйти, в дверях мстительно сообщает, что Бусыгин вовсе не сарафановский сын. На всех это производит большое впечатление, однако Сарафанов твердо заявляет, что не верит. Он не хочет ничего знать: Бусыгин его сын, и притом любимый. Он предлагает Бусыгину переехать из общежития к ним, хотя это встречает возражение Нины. Бусыгин успокаивает его: он будет их навещать. И тут же обнаруживает, что снова опоздал на электричку.
Утиная охота – Пьеса (1970)
Действие происходит в провинциальном городе. Виктора Александровича Зилова будит телефонный звонок. С трудом просыпаясь, он берет трубку, но там молчание. Он медленно встает, трогая себя за челюсть, открывает окно, на улице идет дождь. Зилов пьет пиво и с бутылкой в руках начинает физзарядку. Снова телефонный звонок и снова молчание. Теперь Зилов звонит сам. Он разговаривает с официантом Димой, с которым они вместе собирались на охоту, и чрезвычайно удивлен, что Дима его спрашивает, поедет ли он. Зилова интересуют подробности вчерашнего скандала, который он учинил в кафе, но о котором сам помнит весьма смутно. Особенно его волнует, кто же вчера съездил ему по физиономии.
Едва он кладет трубку, как в дверь раздается стук. Входит мальчик с большим траурным венком, на котором написано: «Незабвенному безвременно сгоревшему на работе Зилову Виктору Александровичу от безутешных друзей». Зилов раздосадован столь мрачной шуткой. Он садится на тахту и начинает представлять себе, как бы все могло быть, если бы он действительно умер. Потом перед его глазами проходит жизнь последних дней.
Воспоминание первое. В кафе «Незабудка», излюбленном месте времяпрепровождения Зилова, он с приятелем Саяпиным встречается во время обеденного перерыва с начальником по работе Кушаком, чтобы отметить большое событие – он получил новую квартиру. Неожиданно появляется его любовница Вера, Зилов просит Веру не афишировать их отношения, усаживает всех за стол, и официант Дима приносит заказанное вино и шашлыки. Зилов напоминает Кушаку, что на вечер назначено празднование новоселья, и тот, несколько кокетничая, соглашается. Вынужден Зилов пригласить и Веру, которой этого очень хочется. Начальнику, только что проводившему законную супругу на юг, он представляет ее как одноклассницу, и Вера своим весьма раскованным поведением внушает Кушаку определенные надежды.
Вечером друзья Зилова собираются к нему на новоселье. В ожидании гостей Галина, жена Зилова, мечтает, чтобы между ней и мужем все стало как в самом начале, когда они любили друг друга. Среди принесенных подарков – предметы охотничьего снаряжения: нож, патронташ и несколько деревянных птиц, используемых на утиной охоте для подсадки. Утиная охота – самая большая страсть Зилова (кроме женщин), хотя пока ему не удалось до сих пор убить ни одной утки. Как говорит Галина, главное для него – сборы да разговоры. Но Зилов не обращает внимания на насмешки.
Воспоминание второе. На работе Зилов с Саяпиным должны срочно подготовить информацию о модернизации производства, поточном методе и т. п. Зилов предлагает представить как уже осуществленный проект модернизации на фарфоровом заводе. Они долго бросают монету, делать – не делать. И хотя Саяпин опасается разоблачения, тем не менее они готовят эту «липу». Здесь же Зилов читает письмо от старика отца, живущего в другом городе, с которым он не виделся четыре года. Тот пишет, что болен, и зовет повидаться, но Зилов относится к этому равнодушно. Он не верит отцу, да и времени у него все равно нет, так как в отпуск он собирается на утиную охоту. Пропустить ее он не может и не хочет. Неожиданно в их комнате появляется незнакомая девушка Ирина, спутавшая их контору с редакцией газеты. Зилов разыгрывает ее, представляясь сотрудником газеты, пока его шутку не разоблачает вошедший начальник. У Зилова завязывается с Ириной роман.
Воспоминание третье. Зилов возвращается под утро домой. Галина не спит. Он сетует на обилие работы, на то, что его так неожиданно послали в командировку. Но жена прямо говорит, что не верит ему, потому что вчера вечером соседка видела его в городе. Зилов пытается протестовать, обвиняя жену в чрезмерной подозрительности, однако на нее это не действует. Она долго терпела и больше не хочет выносить зиловского вранья. Она сообщает ему, что была у врача и сделала аборт. Зилов изображает возмущение: почему она не посоветовалась с ним?! Он пытается как-то смягчить ее, вспоминая один из вечеров шесть лет назад, когда они впервые стали близки. Галина сначала протестует, но затем постепенно поддается очарованию воспоминания – до момента, когда Зилов не может припомнить каких-то очень важных для нее слов. В конце концов она опускается на стул и плачет.
Воспоминание следующее. Под конец рабочего дня в комнате Зилова и Саяпина появляется разгневанный Кушак и требует от них объяснения по поводу брошюры с информацией о реконструкции на фарфоровом заводе. Выгораживая Саяпина, который должен вот-вот получить квартиру, Зилов берет на себя всю ответственность. Только внезапно появившейся жене Саяпина удается погасить бурю, уведя простодушного Кушака на футбол. В этот момент Зилову приходит телеграмма о смерти отца. Он решает срочно лететь, чтобы успеть на похороны. Галина хочет ехать вместе с ним, но он отказывается. Перед отъездом он заходит в «Незабудку», чтобы выпить. Кроме того, здесь у него назначено свидание с Ириной. Свидетельницей их встречи случайно становится Галина, которая принесла Зилову плащ и портфель для поездки. Зилов вынужден признаться Ирине, что он женат. Он заказывает ужин, откладывая отлет на завтра.
Воспоминание следующее. Галина собирается к родственникам в другой город. Как только она уходит, он звонит Ирине и зовет ее к себе. Неожиданно возвращается Галина и сообщает, что уезжает навсегда. Зилов обескуражен, он пытается задержать ее, но Галина запирает его на ключ. Оказавшись в западне, Зилов пускает в ход все свое красноречие, пытаясь убедить жену, что она по-прежнему дорога ему, и даже обещая взять на охоту. Но слышит его объяснение вовсе не Галина, а появившаяся Ирина, которая воспринимает все сказанное Зиловым как относящееся именно к ней.
Воспоминание последнее. В ожидании друзей, приглашенных по случаю предстоящего отпуска и утиной охоты, Зилов выпивает в «Незабудке». К моменту, когда друзья собираются, он уже довольно сильно пьян и начинает говорить им гадости. С каждой минутой он расходится все больше, его несет, и в конце концов все, включая Ирину, которую он также незаслуженно оскорбляет, уходят. Оставшись в одиночестве, Зилов называет официанта Диму лакеем, и тот бьет его по лицу. Зилов падает под стол и «отключается». Через некоторое время возвращаются Кузаков и Саяпин, поднимают Зилова и отводят его домой.
Припомнив все, Зилов и в самом деле вдруг загорается мыслью покончить жизнь самоубийством. Он уже не играет. Он пишет записку, заряжает ружье, разувается и большим пальцем ноги нащупывает курок. В этот момент раздается телефонный звонок. Затем незаметно появляются Саяпин и Кузаков, которые видят приготовления Зилова, набрасываются на него и отнимают ружье. Зилов гонит их. Он кричит, что никому не верит, но они отказываются оставить его одного. В конце концов Зилову удается их выдворить, он ходит с ружьем по комнате, потом бросается на постель и то ли смеется, то ли рыдает. Через две минуты он встает и набирает номер телефона Димы. Он готов ехать на охоту.
Едва он кладет трубку, как в дверь раздается стук. Входит мальчик с большим траурным венком, на котором написано: «Незабвенному безвременно сгоревшему на работе Зилову Виктору Александровичу от безутешных друзей». Зилов раздосадован столь мрачной шуткой. Он садится на тахту и начинает представлять себе, как бы все могло быть, если бы он действительно умер. Потом перед его глазами проходит жизнь последних дней.
Воспоминание первое. В кафе «Незабудка», излюбленном месте времяпрепровождения Зилова, он с приятелем Саяпиным встречается во время обеденного перерыва с начальником по работе Кушаком, чтобы отметить большое событие – он получил новую квартиру. Неожиданно появляется его любовница Вера, Зилов просит Веру не афишировать их отношения, усаживает всех за стол, и официант Дима приносит заказанное вино и шашлыки. Зилов напоминает Кушаку, что на вечер назначено празднование новоселья, и тот, несколько кокетничая, соглашается. Вынужден Зилов пригласить и Веру, которой этого очень хочется. Начальнику, только что проводившему законную супругу на юг, он представляет ее как одноклассницу, и Вера своим весьма раскованным поведением внушает Кушаку определенные надежды.
Вечером друзья Зилова собираются к нему на новоселье. В ожидании гостей Галина, жена Зилова, мечтает, чтобы между ней и мужем все стало как в самом начале, когда они любили друг друга. Среди принесенных подарков – предметы охотничьего снаряжения: нож, патронташ и несколько деревянных птиц, используемых на утиной охоте для подсадки. Утиная охота – самая большая страсть Зилова (кроме женщин), хотя пока ему не удалось до сих пор убить ни одной утки. Как говорит Галина, главное для него – сборы да разговоры. Но Зилов не обращает внимания на насмешки.
Воспоминание второе. На работе Зилов с Саяпиным должны срочно подготовить информацию о модернизации производства, поточном методе и т. п. Зилов предлагает представить как уже осуществленный проект модернизации на фарфоровом заводе. Они долго бросают монету, делать – не делать. И хотя Саяпин опасается разоблачения, тем не менее они готовят эту «липу». Здесь же Зилов читает письмо от старика отца, живущего в другом городе, с которым он не виделся четыре года. Тот пишет, что болен, и зовет повидаться, но Зилов относится к этому равнодушно. Он не верит отцу, да и времени у него все равно нет, так как в отпуск он собирается на утиную охоту. Пропустить ее он не может и не хочет. Неожиданно в их комнате появляется незнакомая девушка Ирина, спутавшая их контору с редакцией газеты. Зилов разыгрывает ее, представляясь сотрудником газеты, пока его шутку не разоблачает вошедший начальник. У Зилова завязывается с Ириной роман.
Воспоминание третье. Зилов возвращается под утро домой. Галина не спит. Он сетует на обилие работы, на то, что его так неожиданно послали в командировку. Но жена прямо говорит, что не верит ему, потому что вчера вечером соседка видела его в городе. Зилов пытается протестовать, обвиняя жену в чрезмерной подозрительности, однако на нее это не действует. Она долго терпела и больше не хочет выносить зиловского вранья. Она сообщает ему, что была у врача и сделала аборт. Зилов изображает возмущение: почему она не посоветовалась с ним?! Он пытается как-то смягчить ее, вспоминая один из вечеров шесть лет назад, когда они впервые стали близки. Галина сначала протестует, но затем постепенно поддается очарованию воспоминания – до момента, когда Зилов не может припомнить каких-то очень важных для нее слов. В конце концов она опускается на стул и плачет.
Воспоминание следующее. Под конец рабочего дня в комнате Зилова и Саяпина появляется разгневанный Кушак и требует от них объяснения по поводу брошюры с информацией о реконструкции на фарфоровом заводе. Выгораживая Саяпина, который должен вот-вот получить квартиру, Зилов берет на себя всю ответственность. Только внезапно появившейся жене Саяпина удается погасить бурю, уведя простодушного Кушака на футбол. В этот момент Зилову приходит телеграмма о смерти отца. Он решает срочно лететь, чтобы успеть на похороны. Галина хочет ехать вместе с ним, но он отказывается. Перед отъездом он заходит в «Незабудку», чтобы выпить. Кроме того, здесь у него назначено свидание с Ириной. Свидетельницей их встречи случайно становится Галина, которая принесла Зилову плащ и портфель для поездки. Зилов вынужден признаться Ирине, что он женат. Он заказывает ужин, откладывая отлет на завтра.
Воспоминание следующее. Галина собирается к родственникам в другой город. Как только она уходит, он звонит Ирине и зовет ее к себе. Неожиданно возвращается Галина и сообщает, что уезжает навсегда. Зилов обескуражен, он пытается задержать ее, но Галина запирает его на ключ. Оказавшись в западне, Зилов пускает в ход все свое красноречие, пытаясь убедить жену, что она по-прежнему дорога ему, и даже обещая взять на охоту. Но слышит его объяснение вовсе не Галина, а появившаяся Ирина, которая воспринимает все сказанное Зиловым как относящееся именно к ней.
Воспоминание последнее. В ожидании друзей, приглашенных по случаю предстоящего отпуска и утиной охоты, Зилов выпивает в «Незабудке». К моменту, когда друзья собираются, он уже довольно сильно пьян и начинает говорить им гадости. С каждой минутой он расходится все больше, его несет, и в конце концов все, включая Ирину, которую он также незаслуженно оскорбляет, уходят. Оставшись в одиночестве, Зилов называет официанта Диму лакеем, и тот бьет его по лицу. Зилов падает под стол и «отключается». Через некоторое время возвращаются Кузаков и Саяпин, поднимают Зилова и отводят его домой.
Припомнив все, Зилов и в самом деле вдруг загорается мыслью покончить жизнь самоубийством. Он уже не играет. Он пишет записку, заряжает ружье, разувается и большим пальцем ноги нащупывает курок. В этот момент раздается телефонный звонок. Затем незаметно появляются Саяпин и Кузаков, которые видят приготовления Зилова, набрасываются на него и отнимают ружье. Зилов гонит их. Он кричит, что никому не верит, но они отказываются оставить его одного. В конце концов Зилову удается их выдворить, он ходит с ружьем по комнате, потом бросается на постель и то ли смеется, то ли рыдает. Через две минуты он встает и набирает номер телефона Димы. Он готов ехать на охоту.
Венедикт Васильевич Ерофеев 1938-1990
Москва – Петушки и пр.
Поэма в прозе (1969)
Веничка Ерофеев едет из Москвы в подмосковный районный центр под названием Петушки. Там живет зазноба героя, восхитительная и неповторимая, к которой он ездит по пятницам, купив кулек конфет «Васильки» в качестве гостинца.
Веничка Ерофеев уже начал свое странствие. Накануне он принял стакан зубровки, а потом – на Каляевской – другой стакан, только уже не зубровки, а кориандровой, за этим последовали еще две кружки жигулевского пива и из горлышка – альб-де-десерт. «Вы, конечно, спросите: а дальше, Веничка, а дальше, что ты пил?» Герой не замедлит с ответом, правда, с некоторым трудом восстанавливая последовательность своих действий: на улице Чехова два стакана охотничьей. А потом он пошел в Центр, чтобы хоть раз на Кремль посмотреть, хотя знал, что все равно попадет на Курский вокзал. Но он и на Курский не попал, а попал в некий неведомый подъезд, из которого вышел – с мутной тяжестью в сердце, – когда рассвело. С патетическим надрывом он вопрошает: чего же больше в этой ноше – паралича или тошноты? «О, эфемерность! О, самое бессильное и позорное время в жизни моего народа – время от рассвета до открытия магазинов!» Веничка, как он сам говорит, не идет, а влечется, преодолевая похмельную тошноту, на Курский вокзал, откуда отправляется электричка в желанные Петушки. На вокзале он заходит в ресторан, и душа его содрогается в отчаянии, когда вышибала сообщает, что спиртного нет. Ею душа жаждет самую малость – всего-то восемьсот граммов хереса. А его за эту самую жажду – при всем его похмельном малодушии и кротости – под белы руки подхватывают и выталкивают на воздух, а следом и чемоданчик с гостинцами («О звериный оскал бытия!»). Пройдут еще два «смертных» часа до отправления, которые Веничка предпочитает обойти молчанием, и вот он уже на некотором подъеме: чемоданчик его приобрел некоторую увесистость. В нем – две бутылки кубанской, две четвертинки российской и розовое крепкое. И еще два бутерброда, потому что первую дозу Веничка без закуски не может. Это потом вплоть до девятой он уже спокойно без нее обходится, а вот после девятой опять нужен бутерброд. Веничка откровенно делится с читателем тончайшими нюансами своего способа жизни, то бишь пития, плевал он на иронию воображаемых собеседников, в число которых попадают то Бог, то ангелы, то люди. Больше всего в его душе, по его признанию, «скорби» и «страха» и еще немоты, каждый день с утра его сердце источает этот настой и купается в нем до вечера. И как же, зная, что «мировая скорбь» вовсе не фикция, не пить кубанскую?
Так вот, осмотрев свои сокровища, Веничка затомился. Разве это ему нужно? Разве по этому тоскует его душа? Нет, не это ему нужно, но – желанно. Он берет четвертинку и бутерброд, выходит в тамбур и выпускает наконец погулять свой истомившийся в заключении дух. Он выпивает, пока электричка проходит отрезки пути между станциями Серп и Молот – Карачарово, затем Карачарово – Чухлинка и т. д. Он уже способен воспринимать впечатления бытия, он способен вспоминать разные истории своей жизни, раскрывая перед читателем свою тонкую и трепетную душу.
Одна из этих, полных черного юмора историй – как Веничку скинули с бригадирства. Производственный процесс работяг состоял из игры в сику, питья вермута и разматывания кабеля. Веничка процесс упростил: кабель вообще перестали трогать, день играли в сику, день пили вермут или одеколон «Свежесть». Но сгубило его другое. Романтик в душе, Веничка, заботясь о подчиненных, ввел индивидуальные графики и ежемесячную отчетность: кто сколько выпил, что и отражал в диаграммах. Они-то и попали случайно вместе с очередными соцобязательствами бригады в управление.
С тех пор Веничка, скатившись с общественной лестницы, на которую теперь плюет, загулял. Он ждет не дождется Петушков, где на перроне рыжие ресницы, опущенные ниц, и колыхание форм, и коса от затылка до попы, а за Петушками – младенец, самый пухлый и самый кроткий из всех младенцев, знающий букву «ю» и ждущий за это от Венички орехов. Царица небесная, как далеко еще до Петушков! Разве ж можно так просто это вытерпеть? Веничка выходит в тамбур и там пьет кубанскую прямо из горлышка, без бутерброда, запрокинув голову, как пианист. Выпив же, он продолжает мысленную беседу то с небесами, на которых волнуются, что он опять не доедет, то с младенцем, без которого чувствует себя одиноким.
Нет, Веничка не жалуется. Прожив на свете тридцать лет, он считает, что жизнь прекрасна, и, проезжая разные станции, делится обретенной за не столь уж долгий срок мудростью: то занимается исследованием пьяной икоты в ее математическом аспекте, то развертывает перед читателем рецепты восхитительных коктейлей, состоящих из спиртного, разных видов парфюмерии и политуры. Постепенно, все более и более набираясь, он разговаривается с попутчиками, блещет философским складом ума и эрудицией. Затем Веничка рассказывает очередную байку контролеру Семенычу, берущему штрафы за безбилетный проезд граммами спиртного и большому охотнику до разного рода альковных историй, «Шахразада» Веничка – единственный безбилетник, кому удалось ни разу не поднести Семенычу, каждый раз заслушивающемуся его рассказами.
Так продолжается до тех пор, пока Веничке вдруг не начинают грезиться революция в отдельно взятом «Петушинском» районе, пленумы, избрание его, Венички, в президенты, потом отречение от власти и обиженное возвращение в Петушки, которых он никак не может найти. Веничка вроде приходит в себя, но и пассажиры чему-то грязно ухмыляются, на него глядя, то обращаются к нему: «товарищ лейтенант», то вообще непотребно: «сестрица». А за окном тьма, хотя вроде бы должно быть утро и светло. И поезд идет скорее всего не в Петушки, а почему-то в Москву.
Выходит Веничка, к своему искреннему изумлению, и впрямь в Москве, где на перроне сразу подвергается нападению четверых молодчиков. Они бьют его, он пытается убежать. Начинается преследование. И вот он – Кремль, который он так мечтал увидеть, вот она – брусчатка Красной площади, вот памятник Минину и Пожарскому, мимо которого пробегает спасающийся от преследователей герой. И все трагически кончается в неведомом подъезде, где бедного Веничку настигают те четверо и вонзают ему шило в самое горло...
Веничка Ерофеев уже начал свое странствие. Накануне он принял стакан зубровки, а потом – на Каляевской – другой стакан, только уже не зубровки, а кориандровой, за этим последовали еще две кружки жигулевского пива и из горлышка – альб-де-десерт. «Вы, конечно, спросите: а дальше, Веничка, а дальше, что ты пил?» Герой не замедлит с ответом, правда, с некоторым трудом восстанавливая последовательность своих действий: на улице Чехова два стакана охотничьей. А потом он пошел в Центр, чтобы хоть раз на Кремль посмотреть, хотя знал, что все равно попадет на Курский вокзал. Но он и на Курский не попал, а попал в некий неведомый подъезд, из которого вышел – с мутной тяжестью в сердце, – когда рассвело. С патетическим надрывом он вопрошает: чего же больше в этой ноше – паралича или тошноты? «О, эфемерность! О, самое бессильное и позорное время в жизни моего народа – время от рассвета до открытия магазинов!» Веничка, как он сам говорит, не идет, а влечется, преодолевая похмельную тошноту, на Курский вокзал, откуда отправляется электричка в желанные Петушки. На вокзале он заходит в ресторан, и душа его содрогается в отчаянии, когда вышибала сообщает, что спиртного нет. Ею душа жаждет самую малость – всего-то восемьсот граммов хереса. А его за эту самую жажду – при всем его похмельном малодушии и кротости – под белы руки подхватывают и выталкивают на воздух, а следом и чемоданчик с гостинцами («О звериный оскал бытия!»). Пройдут еще два «смертных» часа до отправления, которые Веничка предпочитает обойти молчанием, и вот он уже на некотором подъеме: чемоданчик его приобрел некоторую увесистость. В нем – две бутылки кубанской, две четвертинки российской и розовое крепкое. И еще два бутерброда, потому что первую дозу Веничка без закуски не может. Это потом вплоть до девятой он уже спокойно без нее обходится, а вот после девятой опять нужен бутерброд. Веничка откровенно делится с читателем тончайшими нюансами своего способа жизни, то бишь пития, плевал он на иронию воображаемых собеседников, в число которых попадают то Бог, то ангелы, то люди. Больше всего в его душе, по его признанию, «скорби» и «страха» и еще немоты, каждый день с утра его сердце источает этот настой и купается в нем до вечера. И как же, зная, что «мировая скорбь» вовсе не фикция, не пить кубанскую?
Так вот, осмотрев свои сокровища, Веничка затомился. Разве это ему нужно? Разве по этому тоскует его душа? Нет, не это ему нужно, но – желанно. Он берет четвертинку и бутерброд, выходит в тамбур и выпускает наконец погулять свой истомившийся в заключении дух. Он выпивает, пока электричка проходит отрезки пути между станциями Серп и Молот – Карачарово, затем Карачарово – Чухлинка и т. д. Он уже способен воспринимать впечатления бытия, он способен вспоминать разные истории своей жизни, раскрывая перед читателем свою тонкую и трепетную душу.
Одна из этих, полных черного юмора историй – как Веничку скинули с бригадирства. Производственный процесс работяг состоял из игры в сику, питья вермута и разматывания кабеля. Веничка процесс упростил: кабель вообще перестали трогать, день играли в сику, день пили вермут или одеколон «Свежесть». Но сгубило его другое. Романтик в душе, Веничка, заботясь о подчиненных, ввел индивидуальные графики и ежемесячную отчетность: кто сколько выпил, что и отражал в диаграммах. Они-то и попали случайно вместе с очередными соцобязательствами бригады в управление.
С тех пор Веничка, скатившись с общественной лестницы, на которую теперь плюет, загулял. Он ждет не дождется Петушков, где на перроне рыжие ресницы, опущенные ниц, и колыхание форм, и коса от затылка до попы, а за Петушками – младенец, самый пухлый и самый кроткий из всех младенцев, знающий букву «ю» и ждущий за это от Венички орехов. Царица небесная, как далеко еще до Петушков! Разве ж можно так просто это вытерпеть? Веничка выходит в тамбур и там пьет кубанскую прямо из горлышка, без бутерброда, запрокинув голову, как пианист. Выпив же, он продолжает мысленную беседу то с небесами, на которых волнуются, что он опять не доедет, то с младенцем, без которого чувствует себя одиноким.
Нет, Веничка не жалуется. Прожив на свете тридцать лет, он считает, что жизнь прекрасна, и, проезжая разные станции, делится обретенной за не столь уж долгий срок мудростью: то занимается исследованием пьяной икоты в ее математическом аспекте, то развертывает перед читателем рецепты восхитительных коктейлей, состоящих из спиртного, разных видов парфюмерии и политуры. Постепенно, все более и более набираясь, он разговаривается с попутчиками, блещет философским складом ума и эрудицией. Затем Веничка рассказывает очередную байку контролеру Семенычу, берущему штрафы за безбилетный проезд граммами спиртного и большому охотнику до разного рода альковных историй, «Шахразада» Веничка – единственный безбилетник, кому удалось ни разу не поднести Семенычу, каждый раз заслушивающемуся его рассказами.
Так продолжается до тех пор, пока Веничке вдруг не начинают грезиться революция в отдельно взятом «Петушинском» районе, пленумы, избрание его, Венички, в президенты, потом отречение от власти и обиженное возвращение в Петушки, которых он никак не может найти. Веничка вроде приходит в себя, но и пассажиры чему-то грязно ухмыляются, на него глядя, то обращаются к нему: «товарищ лейтенант», то вообще непотребно: «сестрица». А за окном тьма, хотя вроде бы должно быть утро и светло. И поезд идет скорее всего не в Петушки, а почему-то в Москву.
Выходит Веничка, к своему искреннему изумлению, и впрямь в Москве, где на перроне сразу подвергается нападению четверых молодчиков. Они бьют его, он пытается убежать. Начинается преследование. И вот он – Кремль, который он так мечтал увидеть, вот она – брусчатка Красной площади, вот памятник Минину и Пожарскому, мимо которого пробегает спасающийся от преследователей герой. И все трагически кончается в неведомом подъезде, где бедного Веничку настигают те четверо и вонзают ему шило в самое горло...
Саша Соколов р. 1943
Школа для дураков
Повесть (1976)
Герой учится в специальной школе для слабоумных детей. Но его болезнь отличается от того состояния, в котором пребывает большинство его одноклассников. В отличие от них, он не вешает кошек на пожарной лестнице, не ведет себя глупо и дико, не плюет никому в лицо на больших переменках и не мочится в карман. Герой обладает, по словам учительницы литературы по прозвищу Водокачка, избирательной памятью: он запоминает только то, что поражает его воображение, и поэтому живет так, как хочет сам, а не так, как хотят от него другие. Его представления о реальности и реальность как таковая постоянно смешиваются, переливаются друг в друга.
Герой считает, что его болезнь – наследственная, доставшаяся ему от покойной бабушки. Та часто теряла память, когда смотрела на что-нибудь красивое. Герой подолгу живет на даче вместе с родителями, и красота природы окружает его постоянно. Лечащий врач, доктор Заузе, даже советует ему не ездить за город, чтобы не обострять болезнь, но герой не может жить без красоты.
Самое тяжелое проявление его болезни – раздвоение личности, постоянный диалог с «другим собой». Он чувствует относительность времени, не может разложить жизнь на «вчера», «сегодня», «завтра» – как и вообще не может разлагать жизнь на элементы, уничтожать ее, анализируя. Иногда он чувствует свое полное растворение в окружающем, и доктор Заузе объясняет, что это тоже проявление его болезни.
Директор спецшколы Перилло вводит унизительную «тапочную систему»: каждый ученик должен приносить тапочки в мешке, на котором крупными буквами должно быть указано, что он учится в школе для слабоумных. А любимый учитель героя, географ Павел Петрович Норвегов, чаще всего ходит вовсе без обуви – во всяком случае, на даче, где он живет неподалеку от героя. Норвегова сковывает солидная, привычная для нормальных людей одежда. Когда он стоит босиком на платформе электрички, кажется, что он парит над щербатыми досками и плевками разных достоинств.
Герой хочет стать таким же честным, как Норвегов – «Павел, он же Савл». Норвегов называет его молодым другом, учеником и товарищем, рассказывает о Насылающем ветер и смеется над книгой какого-то советского классика, которую дал герою его отец-прокурор. Вместо этой Норвегов дает ему другую книгу, и герой сразу запоминает слова из нее: «И нам то любо – Христа ради, нашего света, пострадать». Норвегов говорит, что во всем: в горьких ли кладезях народной мудрости, в сладких ли речениях и речах, в прахе отверженных и в страхе приближенных, в скитальческих сумах и в иудиных суммах, в войне и мире, в мареве и в мураве, в стыде и страданиях, во тьме и свете, в ненависти и жалости, в жизни и вне ее – во всем этом что-то есть, может быть, немного, но есть. Отец-прокурор приходит в бешенство от этой дурацкой галиматьи.
Герой влюблен в тридцатилетнюю учительницу ботаники Вету Акатову. Ее отец, академик Акатов, когда-то был арестован за чуждые идеи в биологии, потом отпущен после долгих издевательств и теперь тоже живет в дачной местности. Герой мечтает о том, как закончит школу, быстро выучится на инженера и женится на Вете, и в то же время осознает неосуществимость этих мечтаний. Вета, как и вообще женщина, остается для него загадкой. От Норвегова он знает, что отношения с женщиной – что-то совсем другое, чем говорят о них циничные надписи в школьном туалете.
Директор, подстрекаемый завучем Шейной Трахтенберг-Тинберген, увольняет Норвегова с работы за крамолу. Герой пытается протестовать, но Перилло грозит отправить его в лечебницу. Во время последнего своего урока, прощаясь с учениками, Норвегов говорит о том, что не боится увольнения, но ему мучительно больно расстаться с ними, девочками и мальчиками грандиозной эпохи инженерно-литературных потуг, с Теми Кто Пришли и уйдут, унеся с собою великое право судить, не будучи судимыми. Вместо завещания он рассказывает им историю о Плотнике в пустыне. Этот плотник очень хотел работать – строить дом, лодку, карусели или качели. Но в пустыне не было ни гвоздей, ни досок. Однажды в пустыню пришли люди, которые пообещали плотнику и гвозди, и доски, если он поможет им вбить гвозди в руки распинаемого на кресте. Плотник долго колебался, но все-таки согласился, потому что он очень хотел получить все необходимое для любимой работы, чтобы не умереть от безделья. Получив обещанное, плотник много и с удовольствием работал. Распятый, умирающий человек однажды позвал его и рассказал, что и сам был плотником, и тоже согласился вбить несколько гвоздей в руки распинаемого... «Неужели ты до сих пор не понял, что между нами нет никакой разницы, что ты и я – это один и тот же человек, разве ты не понял, что на кресте, который ты сотворил во имя своего высокого плотницкого мастерства, распяли тебя самого и, когда тебя распинали, ты сам забивал гвозди».
Вскоре Норвегов умирает. В гроб его кладут в купленной в складчину неудобной, солидной одежде. ,
Герой заканчивает школу и вынужден окунуться в жизнь, где толпы умников рвутся к власти, женщинам, машинам, инженерным дипломам. Он рассказывает о том, что точил карандаши в прокуратуре у отца, потом был дворником в Министерстве Тревог, потом – учеником в мастерской Леонардо во рву Миланской крепости. Однажды Леонардо спросил, каким должно быть лицо на женском портрете, и герой ответил: это должно быть лицо Веты Акатовой. Потом он работал контролером, кондуктором, сцепщиком, перевозчиком на реке... И всюду он чувствовал себя смелым правдолюбцем, наследником Савла.
Автору приходится прервать героя: у него кончилась бумага. «Весело болтая и пересчитывая карманную мелочь, хлопая друг друга по плечу и насвистывая дурацкие песенки, мы выходим на тысяченогую улицу и чудесным образом превращаемся в прохожих».
Герой считает, что его болезнь – наследственная, доставшаяся ему от покойной бабушки. Та часто теряла память, когда смотрела на что-нибудь красивое. Герой подолгу живет на даче вместе с родителями, и красота природы окружает его постоянно. Лечащий врач, доктор Заузе, даже советует ему не ездить за город, чтобы не обострять болезнь, но герой не может жить без красоты.
Самое тяжелое проявление его болезни – раздвоение личности, постоянный диалог с «другим собой». Он чувствует относительность времени, не может разложить жизнь на «вчера», «сегодня», «завтра» – как и вообще не может разлагать жизнь на элементы, уничтожать ее, анализируя. Иногда он чувствует свое полное растворение в окружающем, и доктор Заузе объясняет, что это тоже проявление его болезни.
Директор спецшколы Перилло вводит унизительную «тапочную систему»: каждый ученик должен приносить тапочки в мешке, на котором крупными буквами должно быть указано, что он учится в школе для слабоумных. А любимый учитель героя, географ Павел Петрович Норвегов, чаще всего ходит вовсе без обуви – во всяком случае, на даче, где он живет неподалеку от героя. Норвегова сковывает солидная, привычная для нормальных людей одежда. Когда он стоит босиком на платформе электрички, кажется, что он парит над щербатыми досками и плевками разных достоинств.
Герой хочет стать таким же честным, как Норвегов – «Павел, он же Савл». Норвегов называет его молодым другом, учеником и товарищем, рассказывает о Насылающем ветер и смеется над книгой какого-то советского классика, которую дал герою его отец-прокурор. Вместо этой Норвегов дает ему другую книгу, и герой сразу запоминает слова из нее: «И нам то любо – Христа ради, нашего света, пострадать». Норвегов говорит, что во всем: в горьких ли кладезях народной мудрости, в сладких ли речениях и речах, в прахе отверженных и в страхе приближенных, в скитальческих сумах и в иудиных суммах, в войне и мире, в мареве и в мураве, в стыде и страданиях, во тьме и свете, в ненависти и жалости, в жизни и вне ее – во всем этом что-то есть, может быть, немного, но есть. Отец-прокурор приходит в бешенство от этой дурацкой галиматьи.
Герой влюблен в тридцатилетнюю учительницу ботаники Вету Акатову. Ее отец, академик Акатов, когда-то был арестован за чуждые идеи в биологии, потом отпущен после долгих издевательств и теперь тоже живет в дачной местности. Герой мечтает о том, как закончит школу, быстро выучится на инженера и женится на Вете, и в то же время осознает неосуществимость этих мечтаний. Вета, как и вообще женщина, остается для него загадкой. От Норвегова он знает, что отношения с женщиной – что-то совсем другое, чем говорят о них циничные надписи в школьном туалете.
Директор, подстрекаемый завучем Шейной Трахтенберг-Тинберген, увольняет Норвегова с работы за крамолу. Герой пытается протестовать, но Перилло грозит отправить его в лечебницу. Во время последнего своего урока, прощаясь с учениками, Норвегов говорит о том, что не боится увольнения, но ему мучительно больно расстаться с ними, девочками и мальчиками грандиозной эпохи инженерно-литературных потуг, с Теми Кто Пришли и уйдут, унеся с собою великое право судить, не будучи судимыми. Вместо завещания он рассказывает им историю о Плотнике в пустыне. Этот плотник очень хотел работать – строить дом, лодку, карусели или качели. Но в пустыне не было ни гвоздей, ни досок. Однажды в пустыню пришли люди, которые пообещали плотнику и гвозди, и доски, если он поможет им вбить гвозди в руки распинаемого на кресте. Плотник долго колебался, но все-таки согласился, потому что он очень хотел получить все необходимое для любимой работы, чтобы не умереть от безделья. Получив обещанное, плотник много и с удовольствием работал. Распятый, умирающий человек однажды позвал его и рассказал, что и сам был плотником, и тоже согласился вбить несколько гвоздей в руки распинаемого... «Неужели ты до сих пор не понял, что между нами нет никакой разницы, что ты и я – это один и тот же человек, разве ты не понял, что на кресте, который ты сотворил во имя своего высокого плотницкого мастерства, распяли тебя самого и, когда тебя распинали, ты сам забивал гвозди».
Вскоре Норвегов умирает. В гроб его кладут в купленной в складчину неудобной, солидной одежде. ,
Герой заканчивает школу и вынужден окунуться в жизнь, где толпы умников рвутся к власти, женщинам, машинам, инженерным дипломам. Он рассказывает о том, что точил карандаши в прокуратуре у отца, потом был дворником в Министерстве Тревог, потом – учеником в мастерской Леонардо во рву Миланской крепости. Однажды Леонардо спросил, каким должно быть лицо на женском портрете, и герой ответил: это должно быть лицо Веты Акатовой. Потом он работал контролером, кондуктором, сцепщиком, перевозчиком на реке... И всюду он чувствовал себя смелым правдолюбцем, наследником Савла.
Автору приходится прервать героя: у него кончилась бумага. «Весело болтая и пересчитывая карманную мелочь, хлопая друг друга по плечу и насвистывая дурацкие песенки, мы выходим на тысяченогую улицу и чудесным образом превращаемся в прохожих».