Незнанский Фридрих Евсеевич. Дорогие девушки

Фридрих Евсеевич Незнанский
Дорогие девушки

ПРОЛОГ

   «Сегодня ночью мне в голову пришла забавная мысль. Индуисты верят в переселение душ. Так? Так. Получается, что тысячелетиями на свете живут практически одни и те же люди, но в разных обличиях. „Пускай живешь ты дворником — родишься вновь прорабом. А после из прораба и до министра дорастешь“. Примерно так. Но ведь население земли растет! Что при неизменном количестве душ выглядит странновато. Количество душ неизменно, а количество тел с каждым годом увеличивается. Дураку понятно, что душ на всех не хватит.
   Но ведь мы живем, плодимся и неплохо размножаемся. Напрашиваются два вывода. Либо половина жителей земли живет без душ. Что в принципе объясняет все безобразия, которые творятся на земном шаре. Либо кто-то там наверху вынужден резать каждую душу на куски, как именинный торт, чтобы каждому досталось хотя бы по кусочку. Это тоже многое объясняет.
   В любом случае, ситуация с душами довольно поганая. А значит, Царства Божьего на земле нам не видать как собственных ушей. Да ладно царство. Самое обидное, что такие псы, как я, никогда не останутся без работы. Более того — чем мельче будут душонки, тем больше у нас будет работы.
   За ужином поделился этой мыслью с Ириной. Объяснял долго, путано, сбиваясь с мысли. В общем, очень долго объяснял. Пару раз приложился к стакану, чтобы перевести дух и поднабраться сил. Ирина слушала молча, но при этом смотрела на меня как на полного идиота. А потом притащила из книжного шкафа книжонку какого-то поэта из современных. Раскрыла и ткнула пальцем в строки. Вот в эти вот:

 
«Но ведь растет народонаселенье.
Твои индусы, брат, не замечают?
Вот наши души — новые творенья?
Иль это прежние, дробясь, мельчают?»
 

   Всего четыре строки. А я пыхтел десять минут, чтобы объяснить. До чего все-таки удивительная вещь эта поэзия. Каждое слово стоит двадцати.
   Не знаю почему, но мне стало обидно. Вероятно, это из-за того, что за ужином я принял грамм триста водки, а после водки я всегда становлюсь болтливым, обидчивым и сентиментальным.
   С Ириной у нас по-прежнему швах. Как две половинки одного куска. Только один из них свежий, ароматный, смазанный бутербродным маслом, а второй — засохший, черствый, грязный, несъедобный. Который из этих двух кусков я? Ответ очевиден.
   Вообще, забавный у нас с ней был разговор.
   — Ир, — говорю, — может, сходим куда-нибудь? Развеемся.
   — Куда? — спрашивает, а сама смотрит так холодно, не глаза, а две замерзшие лужицы.
   — В кино, — отвечаю. — Мы с тобой сто лет не были в кино.
   — Турецкий, но ты ведь на самом деле этого не хочешь.
   — Может быть, — отвечаю. — А может быть, хочу.
   — Если и хочешь, то не со мной.
   — А с кем?
   — С кем-нибудь другим. Помоложе да поярче меня и другого пола.
   Хотел возразить, а потом махнул рукой. Что тут скажешь? «Может, да. А может, нет». Хорош ответ.
   — Ладно, — говорю. — Тогда ты, наверно, не будешь возражать, если я проведу остаток вечера в баре?
   — Что ты, — говорит, — милый. В последнее время бар тебе — дом родной. Разве я могу лишить человека дома?
   — Не можешь, — отвечаю с кривой ухмылкой.
   Она пожимает плечами:
   — Тогда к чему эти вопросы? Иди куда хочешь.
   Встала, собрала тарелки, бросила их в раковину и ушла в спальню. Вот и поговорили.
   Ладно, я не в обиде. Бар так бар. Но на душе осадочек. И эти дурацкие вопросы в голове… Все время крутится — «Что же с нами, черт возьми, происходит? И когда это началось? И что такое „это“?
   Кстати… вернее, совсем некстати, но… сегодня вечером позвонил Плетнев. Говорит, утром в «Глорию» заедет какая-то барышня. Барышня «жутко волнительная». Позвонила и раскудахталась в трубку: «Подруга пропала! Убили, зарезали, утопили! Жуть! Кошмар!» В чем там суть я так и не понял. Не до того было. Вообще, надо завязывать с «Глорией». Надо, Саня, надо. Чувствую себя детсадовским полицейским. Скоро буду подряжаться на поиски детских подгузников.
   Частный детектив, специалист по поиску украденных подгузников Александр Турецкий! Звучит неплохо. Может быть, даже прославлюсь на этом поприще, и мою физиономию напечатают на обложке журнала «Работница». Чем не слава?»
   Александр Борисович усмехнулся, пару секунд помедлил, потом закрыл тетрадь, бросил ее в верхний ящик стола и запер его на ключ.
   Рука потянулась за сигаретами, однако пачка была пуста. «Черт!» — сказал Александр Борисович, смял пачку в кулаке и яростно швырнул ее в урну для бумаг.
   На кухне Турецкий долго рылся в шкафах, затем пошарил на антресолях, однако сигарет нигде не нашел. На улицу идти не хотелось. Александр Борисович потихоньку прошел в спальню и прислушался к дыханию жены. Ему показалось, что дышит она неровно, прерывисто.
   — Ир, — тихо позвал Турецкий.
   Ответа не последовало.
   — Ир, ты не спишь?
   — Сплю, — ответила жена.
   — Слушай, ты не видела мои сигареты? Целый блок где-то оставался.
   Ирина протянула руку и включила лампу. Сонно поморгала, привыкая к свету, затем посмотрела на часы.
   — Турецкий, ты разбудил меня в два часа ночи, чтобы спросить про сигареты? — спросила она с металлом в голосе. — У тебя совесть есть?
   — Если бы не было, я бы дождался четырех часов утра, — ответил Александр Борисович, стараясь сохранить «хорошую мину при плохой игре».
   — Что ж, ты всегда был эгоистом. Твои сигареты на балконе. В красной тумбочке. Это все?
   — Слушай, Ир, чего мы все время ссоримся, а?
   — Посмотри на часы и поймешь.
   — Да я не про сейчас говорю. Я вообще.
   — Насчет «вообще» спросишь в другой раз. Когда будешь чуточку потрезвее. Спокойной ночи, гражданин начальник.
   — И вам того же.
   Ирина выключила лампу, и Турецкий вышел из спальни. Настроение было окончательно испорчено.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЛЮБОВЬ

1

   — Не знаю, Марина, мне кажется, что ты сильно преувеличиваешь. — Хрупкая, коротко стриженная и очень ухоженная брюнетка отпила из бокала глоток коктейля и облизнула губы быстрым красным язычком. — Все не так уж и плохо.
   — А я и не говорю, что плохо, — пожала плечами ее собеседница, стройная, смазливая блондинка, из тех, про кого обычно говорят «ноги от ушей» и «девяносто-шестьдесят на девяносто». — Просто мне все надоело, понимаешь? Год идет за годом, а в жизни ничего нового.
   Брюнетку звали Люда Шилова, она была владелицей фитнес-клуба и пары салонов красоты на севере столицы. Блондинку — Марина Соловьева. Она нигде не работала, жила на то, что оставил ей при разводе бывший супруг (и, судя по ухоженному виду, очень даже неплохо жила), и обожала экстремальные виды отдыха.
   Вот уже десять минут Марина рассказывала Люде о том, какой пресной стала ее жизнь, пытаясь вызвать в подруге сочувствие и получить от нее моральную поддержку. Однако Люда не готова была поддержать подругу. Самой-то ей скучать было некогда, салоны и фитнес-клуб отнимали слишком много времени.
   Люда была убеждена, что для Марининой хандры люди давным-давно придумали определение, и звучало оно так: «Девка с жиру бесится».
   Марина закурила, а Люда посмотрела на ее тонкое, томное, капризное лицо и сказала:
   — Тебе нужно сменить обстановку. Съезди куда-нибудь, развейся.
   — Куда? — насмешливо прищурив зеленые глаза, поинтересовалась Марина.
   Люда пожала плечами:
   — Ну, не знаю. Если надоел юг, смотайся на север. В тундру, на Аляску. Покатайся на оленьих упряжках, поешь строганину, поохотся на белых медведей.
   Марина усмехнулась.
   — Ага. И потрахайся с моржами, так что ли?
   — Почему обязательно с моржами. Там ведь есть эти… как их… чукчи. Или эскимосы. Наверняка среди них есть настоящие самцы. Они ведь живут как первобытные люди — все добывают своими руками.
   Марина хрипло засмеялась.
   — Хороший совет, ничего не скажешь. Может, мне еще в угольную шахту спуститься? Там тоже самцов хоть отбавляй. Все здоровые, черные и с отбойными молотками наперевес!
   Тут рассмеялась и Люда.
   — А вообще тебе нужен хороший роман.
   — У меня недавно был роман.
   — У тебя была постель, — возразила Люда. — А я говорю про настоящий роман. С цветами, стихами, влюбленностью и ревностью.
   Марина удивленно-насмешливо уставилась на Люду.
   — Подруга, мне тридцать один год, — сказала она. — Какая к черту влюбленность?
   Люда нахмурила лоб и кивнула:
   — Да, ты права. В нашем возрасте влюбиться трудно. Практически невозможно. Но, с другой стороны, можно поиграть в любовь. Вообразить, что все это по-настоящему. Найти мужика посимпатичнее, с бицепсами и мозгами и…
   — Где ты такого найдешь?
   — Ну, иногда встречаются.
   — Где? В голливудских фильмах?
   Люда отхлебнула коктейль, почмокала губами и сказала:
   — Знаешь что: тебе нужен мужик, который бы не знал, что у тебя полно денег. Кто-нибудь совсем посторонний, не из нашей тусовки.
   Марина выпустила изо рта тонкую струйку дыма и дернула уголком губ.
   — Где ж я такого возьму?
   — Над этим нужно подумать. Я бы предложила тебе кого-нибудь из своих знакомых, но ты же мой «контингент» знаешь. Либо козлы, либо женатики.
   — Женатика не хочу, — поморщилась Марина. — Я этого добра нахлебалась.
   — А я тебе и не предлагаю. Я просто размышляю вслух. — Люда допила коктейль, взяла со стола сигареты и откинулась на спинку стула.
   Закуривая, она наморщила лоб, усиленно соображая, где же найти подруге «совсем постороннего» мужика. Однако ответ нашла сама Марина.
   — Знаю! — сказала она вдруг. — Знаю, где такого найти!
   — И где? — с любопытством спросила Люда.
   — В Интернете!
   — Ты с ума сошла. Женщины нашего круга в Интернете не знакомятся.
   — Я тебе про то и говорю. Как ты правильно заметила — это «совсем другая тусовка».
   В глазах Люды читалось сомнение.
   — Ну, не знаю, — медленно проговорила она. — Как-то все это странно.
   — А заниматься сексом с незнакомцем в туалете самолета — это, по-твоему, не странно?
   Люда дернула плечом.
   — Это было всего раз, — весело ответила она. — И потом, мне в голову ударило шампанское, а он был такой красавчик. Я бы никогда не поступила так снова.
   — Ой ли? — насмешливо прищурилась Марина.
   — Конечно, нет. Я стала старше и умней.
   — А тот грузин из автосалона?
   — Какой грузин?… А, ты про того. Ну, это была случайность. Я не собиралась с ним спать. Все как-то само собой получилось. — Люда стряхнула с сигареты пепел и улыбнулась приятным воспоминаниям. — А он был хорош. Настоящий горячий кавказец. Нечасто найдется мужчина, который сможет меня совершенно вымотать за ночь. А ему это удалось.
   Глядя на довольную физиономию подруги, Марина рассмеялась.
   — И после всех этих «случайностей» ты говоришь, что знакомство по Интернету — это странно? — со смехом сказала она.
   Люда, однако, не совсем избавилась от скепсиса. Она лениво пожала плечами и сказала:
   — Что ж, подруга, поступай как знаешь. В конце концов, это твоя жизнь. Да и потом, никогда ведь не знаешь, где встретишь свою судьбу. Может, найдешь себе по переписке молодого арабского шейха, и он увезет тебя отсюда куда-нибудь на Луну. Но ведь ты и на Луне не успокоишься, вот в чем проблема. Кстати, тут недалеко есть Интернет-кафе. Если хочешь, зайдем. Там подают неплохое мороженое.

2

   — Да нет же, не сюда! Сразу видно, что среди твоих мужчин не было президента компьютерной фирмы. — Люда забрала у Марины «мышку», навела курсор на нужную ссылку и легонько щелкнула.
   На экране появился маленький забавный купидончик с луком и стрелами в руках.
   — Вот, теперь смотри, — комментировала свои действия Люда. — Если хочешь найти себе заграничного мужа, жмешь на левую кнопку…
   — А если нашего, доморощенного? — спросила Марина, с любопытством глядя на экран монитора.
   — Тогда — на правую.
   — Жми на правую!
   Люда щелкнула правой кнопкой мыши, и на экране появилась галерея цветных фотографий.
   — Ого! — улыбнулась Марина. — Сколько красавцев, жаждущих надеть на шею хомут! И откуда только они берутся. Среди наших с тобой знакомых таких днем с огнем не сыщешь.
   — Просто мы общаемся не с теми мужчинами, — сказала Люда.
   Девушки принялись разглядывать фотографии.
   — Вот этот вроде ничего, — сказала Люда, наведя курсор на светловолосого, румяного мужчину. — Прямо кровь с молоком.
   — Ага. Настоящий деревенский пахарь. Я, конечно, жажду разнообразия, но не настолько. Тем более ему всего двадцать восемь. Совсем ребенок, мне с ним и поговорить-то будет не о чем.
   — Зато в постели должен быть горяч. Ну а рядом с ним? Вот этот — с боксерским носом. По-моему, ничего.
   Марина, прищурившись, посмотрела на фотографию.
   — Да ты что, у него же рожа уголовника! Меня с ним ни в один приличный ночной клуб не пустят.
   — У человека с такой физиономией должен быть свой ночной клуб, — насмешливо заметила Люда. — Ладно, не хочешь, как хочешь. Смотри сама.
   Марина еще раз окинула взглядом галерею фотографий и наморщила нос.
   — А это все? — спросила она.
   — Те, что с фотками, да. Тут еще без фотографий есть. Рубрика «Свидание вслепую». Хочешь посмотреть?
   — Давай.
   Люда внимательно посмотрела на подругу, покачала головой и открыла следующую страницу.
   — Ну вот. Смотри, — сказала она, брюзгливо скривив губу. — Наверняка тут собрались одни уроды, которым даже физиономию показать стыдно.
   — Ну, может быть, они просто стеснительные, — предположила Марина. — Не хотят, чтобы их коллеги по работе увидели, или еще что-нибудь.
   — Боятся, что их засмеют?
   — Угу.
   — Ну, значит, не просто уроды, а к тому же еще и закомплексованные извращенцы.
   — Всю жизнь мечтала познакомиться с извращенцем, — пошутила Марина. — Может, он научит меня паре-тройке экзотических штучек.
   — Ага, напялит на член носок и будет бегать с тобой по квартире с граблями, — усмехнулась Люда. — Или захочет, чтобы ты в момент оргазма надела противогаз. Кстати, с противогазом я уже пробовала — ничего особенного.
   — А с граблями? — со смехом спросила Марина.
   — До граблей дело еще не дошло!
   Девушки переглянулись и засмеялись.
   — Ой, подруга, уморишь ты меня, — сказала Люда, аккуратно смахивая пальцем слезы с накрашенных век. — Ну, что? Нашла что-нибудь интересное?
   — Ага. Вот этот — под номером семь. Описание мне нравится.
   — Ну-ка, дай прочту.
   И Люда прочла вслух.
   …
    «Дорогие девушки! Рад, что вы читаете мою анкету. Раз это так, значит, для меня не все потеряно;)
    Прежде всего опишу себя. Высокий, как семафор, широкоплечий, как коромысло, с умом Ботвинника и внешностью Жана Габена. Живу на свете тридцать три года, и до сих пор не надоело. Люблю жизнь, поэзию, кино, вино и красивых девушек. Но своей избраннице верен — практически однолюб. Обручальные кольца меня не пугают. Цены в ювелирных магазинах — тоже. Готов познакомиться с высокой блондинкой, обладающей бюстом седьмого размера (Шутка! Согласен и на второй). Безвредных привычек не имею, вредные — тщательно скрываю. Холост, морально и психически устойчив, истинный ариец. Зовут Родион, коротко — Родя».
   Люда закончила читать и повернулась к Марине.
   — Слушай, не хочу показаться дурой, но кто такой Ботвинник?
   — По-моему, какой-то спортсмен, — ответила Марина.
   — Значит, этот Родя умен, как спортсмен? Довольно самокритично, тебе не кажется?
   — Зато у парня есть чувство юмора.
   — Было бы чувство юмора, он бы еще длину пениса указал. Ведь про номер груди написать не забыл. Кстати, у тебя какой?
   — Полторашка, — со вздохом ответила Марина.
   — Ну и нормально, — весело сказала Люда. — Мужики любят, когда грудь умещается в ладони. У меня вон единичка, но еще ни один не жаловался. Тэк-с… Насчет Ботвинника я выяснила. А Жан Габен кто такой?
   — Актер.
   — Красивый?
   — Маленький, толстый, седой и страшный.
   Люда посмотрела на подругу с сомнением:
   — Что, серьезно?
   — Угу. Но зато у него есть харизма, а для мужиков это главное.
   — Сколько сантиметров?
   Марина прыснула.
   — Да ну тебя!
   — Напиши ему — меньше пятнадцати не предлагать!
   — В диаметре?
   Девушки снова расхохотались. На этот раз Люде пришлось промокнуть глаза уголком носового платка.
   — У меня с тобой вся тушь потечет, — пожаловалась она. — Кстати, мне больше всего понравилось начало письма. «Дорогие девушки!» Самонадеянный мужик. Как будто ко всем девушкам земного шара обращается!
   — Не ко всем, а к «дорогим», — скаламбурила Марина.
   — А мы с тобой какие — «дорогие»?
   — Ему не по карману, это точно!
   Подруги снова засмеялись.
   — Кто там у тебя еще? — поинтересовалась Люда. — Случайно, нет мужика с мозгами Путина, лицом Касьянова и миллиардами Абрамовича?
   — Увы. Сплошные «Жан Габены».
   — И все с харизмой? — поинтересовалась Люда и едва сдержалась, чтобы снова не рассмеяться.
   — А вот есть один! — сказала вдруг Марина, щурясь на экран. — Слушай. «Сильный, страстный, харизматичный. Размер харизмы назову при встрече. Недоверчивым — предъявлю. Неудовлетворенным — предъявлю вторично. Зовут — Павел Козлов».
   Люда поморщилась.
   — Ну, это полный придурок.
   — И не говори. И фамилия соответствующая. Верни наверх! Хочу еще раз прочесть анкету Родиона.
   — Пожалуйста.
   Люда крутанула колесико «мышки».
   Марина, близоруко сощурив голубые глаза, еще раз прочла анкету.
   — А что — мне нравится, — резюмировала она. — Парень с чувством юмора и вроде не пошляк, а это главное.
   — Напишешь ему? — поинтересовалась Люда.
   — А можно?
   — Ну, ты совсем темная. Конечно! У тебя есть электронный адрес?
   Марина покачала головой:
   — Нет. Никогда ничего не понимала в этих штуках.
   — Главное, чтобы в других «штуках» разбиралась, — сострила Люда. — Ладно, адрес мы тебе сейчас сделаем. Это минутное дело.
   Люда бодро защелкала по клавишам компьютера, и вскоре адрес был готов.
   — Ну вот, — сказала она. — Можешь написать ему письмо.
   — Давай ты сама, — предложила Марина. — Я с компьютером на «вы». Пока настучу текст, два часа пройдет.
   — Ох, подруга, эксплуатируешь ты меня.
   — А ты мне предъяви счет.
   — Обязательно предъявлю. Ты передо мной в неоплатном долгу. Ладно, давай состряпаем письмецо. — Людины пальцы снова зависли над клавиатурой. Она повернулась к Марине и вопросительно на нее посмотрела: — С чего начнем?
   — Ну… напиши… Здравствуй, далекий, незнакомый друг.
   — Далекий… незнакомый… — Пальцы Люды забегали по клавишам.
   — Пишет тебе высокая блондинка с интеллектом Софьи Ковалевской и внешностью Шарлиз Терон…
   Люда насмешливо вскинула черную бровь:
   — Думаешь, этот валенок знает, кто такая Шарлиз Терон?
   — Если не знает, наведет справки. Не отвлекайся. Пиши дальше. Я прочла твое письмо и поняла — ты тот, кого я ждала долгих двадцать пять лет.
   — Тебе же тридцать один, — напомнила Люда.
   Марина пожала плечами:
   — Ну, значит, я жду его с шести лет. Пиши… В поэзии мой Бог — Тютчев.
   — Ты не перебарщиваешь?
   — Ничего, сойдет. Ты давай пиши. Друг мой, с тех пор, как я прочла твое объявление, я каждый вечер засыпаю в своей постели с томиков Тютчева в руках и с мыслями о тебе. Ты мне снишься каждую ночь. Фигура семафора, плечи коромыслом — это мой идеал мужчины. Если мое письмо заинтересовало тебя — ответь мне. Буду ждать ответа, как соловей лета. Написала?
   — Угу, почти, — кивнула Люда, бегая пальцами по клавиатуре.
   — А в конце прибавь постскриптум…
   — Пэ-эс… Готово. Что написать?
   — Напиши: «Кстати, зовут меня Марина. А что касается груди — она наличествует и входит в комплектацию».
   Люда фыркнула.
   — Прямо инструкция по применению!
   — Припиши еще один постскриптум. М-м… — Марина задумчиво сдвинула брови, взгляд у нее при этом был лукавый. — Напиши так: «Люблю бриллианты в любом виде, но особенно красиво они смотрятся на моей шее».
   — Вот это молодец! — похвалила Люда. — Пусть знает, с кем имеет дело… Все, готово. Можно отправлять?
   Марина кивнула:
   — Давай!
   Люда щелкнула мышкой по кнопке «отправить» и торжественно произнесла:
   — Готово! Теперь жди ответа.
   — Думаешь, клюнет?
   — Если не дурак, то да. А если не клюнет, значит, он дурак и на фиг тебе не нужен. Логично?
   — Вполне.
   Люда откинулась на спинку кресла, помассировала пальцы и насмешливо произнесла:
   — Теперь ты просто обязана угостить меня чашечкой крепкого кофе и рюмкой «хеннеси-икс-о». Как знать — возможно, я только что устроила твою судьбу.

3

   …
    «Здравствуйте, Марина!
    Спасибо за письмо. Оно обеспечило мне полторы минуты здорового смеха, что, как известно, продлевает жизнь на три секунды. Так вот, этими тремя секундами жизни я обязан вам! То, что вы любите Тютчева, — замечательно. А Шарлиз Терон — вообще моя любимая актриса. Хотелось бы сказать, что Софья Ковалевская — мой любимый математик, но, увы, я не силен в математике. Во всем остальном мы с вами сходимся на сто процентов.
    P.S. Имя Марина бесподобно. То же касается и наличия груди. Не люблю, когда в комплекте чего-либо не хватает.
    P.P.S. Уверен, что бриллианты отлично смотрятся на вашей шейке. Возможно, у вас будет шанс продемонстрировать мне это, а у меня — оценить, так ли это на самом деле.
    Искренне Ваш
    Родион (Не Раскольников;)»
   — Ну как тебе? — повернулась Марина к подруге.
   Люда улыбнулась.
   — Ничего. По крайней мере, не дурак. И приписка про бриллианты мне понравилась. Правда, она какая-то двусмысленная. То ли он обещает тебе их подарить. А то ли хочет полюбоваться на твои «исконные» брюлики.
   — Двусмысленность говорит о том, что «котелок» у него варит хорошо, — заметила Марина. — Тупые люди всегда однозначны.
   — Ого! — Люда взглянула на подругу с удивлением. — Тебе бы афоризмы для учебников психологии сочинять.
   Марина слегка смутилась.
   — Да брось ты. Лучше давай писать ответ.
   — Отве-ет? — протянула Люда. — Ты что, решила вступить с ним в переписку? Я думала это у тебя просто так — шутка дня.
   — Я тоже так думала. А теперь мне интересно. Давай, пиши… Родион…
   — Подожди, не части… Так, теперь диктуй.
   — Родион, — повторила Марина, — ваше письмо внушило мне уверенность в том, что вы не дурак и не зануда. Думаю, при встрече «у вас будет шанс продемонстрировать мне это, а у меня — оценить, так ли это на самом деле».
   Люда тряхнула темной челкой и хихикнула.
   — Здорово ты его… Это все?
   Марина покачала головой:
   — Нет. Напиши ему мой телефон.
   Люда удивленно посмотрела на Марину.
   — Ты что, подруга, сдурела? Пусть он сам тебе оставляет. А вдруг это какой-нибудь маньяк? Начнет терроризировать тебя звонками, выяснит по номеру, как тебя зовут. Проблем не оберешься!
   — Не нагнетай, — возразила Марина. — Я могу за себя постоять. Это во-первых.
   — А во-вторых?
   — А во-вторых, я хотела приключение, и я его получу.
   — Знаю я таких искательниц приключений… — Люда вздохнула. — Надеюсь, этот тип не задушит тебя подушкой в первую же ночь и не подсыпет тебе в «Маргариту» клофелина. Впрочем, если он так сделает, я ему буду только благодарна.
   — Это почему же?
   — На земле будет меньше одной дурочкой, позорящей женский род.

* * *

   Через десять минут после того, как Люда отправила письмо, у Марины в сумочке запиликал телефон.
   — Незнакомый номер, — заговорщицки прошептала Марина подруге, глядя на дисплей телефона. Она включила громкую связь, приложила трубку к уху и деловито произнесла:
   — Я вас слушаю.
   — Добрый день! — поприветствовал ее мужской голос. — Могу я поговорить с Мариной?
   — А кто ее спрашивает?
   — Ее заочный друг по имени Родион.
   — Тот, который «не Раскольников»?
   — Именно так. Марина, если это вы, то у вас очень красивый голос.
   Марина подмигнула Люде и сказала нарочито хриплым, «эротичным», голосом:
   — Мужчина, вы дозвонились в службу «Секс по телефону». Если хотите поговорить, вы должны оплатить разговор. Знаете нашу таксу?
   — Вообще-то я…
   — Сорок рублей минута. Вы готовы заплатить?
   — Вполне.
   — Сколько времени будете заказывать?
   — Если повезет — всю жизнь.
   Марина перевела дух и посмотрела на Люду. Та сделала круглые глаза и покачала головой, как бы говоря — «вот это да!» Марина улыбнулась и проговорила в трубку, на этот раз без тени насмешки:
   — Родион, это Марина. Простите, что я вас разыграла.
   — Ничего. Мне даже понравилось. Марина, мы можем с вами встретиться?
   — Когда?
   — Сегодня. Через час, максимум — через два. Потом мне нужно будет уехать на пару дней в командировку. Не хочу откладывать наше знакомство в долгий ящик.
   — К чему такая спешка?
   — Не терпится увидеть «полную комплектацию» и посмотреть, как смотрятся бриллианты на вашей шее, — шутливо ответил Родион. — Причина уважительная?
   — Вполне. Что ж… думаю, мы можем сегодня встретиться.
   Люда вновь вытаращила глаза и покрутила пальцем у виска. Однако Марина от нее отмахнулась.
   — В таком случае, — бодро проговорил Родион, — позвольте пригласить вас в ресторан. Вы любите морскую кухню?
   — Кушать люблю, а так нет, — пошутила Марина.
   — Значит, устрицы и лобстеры не вызывают у вас антипатии?
   — Что вы, Родион, они мне глубоко симпатичны.