Незнанский Фридрих Евсеевич. Свиданий не будет

   Работа в адвокатуре не располагает к разгулу эротических эмоций. Роскошная на вид клиентка, войдя, может, отверзнув уста, рассказать такое и так, что захочется не то что получить причитающийся тебе гонорар за консультацию, но дать гонорар ей, чтобы ушла и не появлялась на глаза не только ему, но и тем людям, с которыми она собирается судиться. В погасших глазах другой посетительницы вдруг мелькнет призрак прежней, счастливой ее жизни, тех дней, когда она любила и была любима, до того дня, когда все разрушило Дело. Дело, с которым она теперь пришла к адвокату.
   В неписаной классификации женщин-посетительниц, которая за время работы сложилась у Гордеева, вошедшая девушка должна была занять высокое место. Она была так хороша, что было непонятно, почему ее никто не сопровождает. Причиной тому могла быть только серьезность и щепетильность дела, с которым она пришла. Но хороша она была не за счет ухищрений, которые позволяет применить современная мода и косметология, а природной красотой и статью. Конечно, Гордеев давно заметил: приходящим в консультацию мало дела до своего внешнего вида, но все-таки нередко появлялись игруньи и игроки, раскручивающие, пытающиеся раскрутить свои сценарии, в которых отводили достаточно серьезное место адвокату, причем, как правило, совсем не то, на которое предназначал себя он.
   Здесь история оказалась проще, но простоты, уводящей в бездны, из которых не выбраться живым.
   Девушка назвалась Лидой Андреевой. Родилась и выросла она далеко от столицы, уже за Уралом, в довольно большом городе Булавинске. Три года назад, после окончания школы, приехала поступать в Московский университет, но не прошла по конкурсу. Но сейчас тот, кто хочет учиться, без образования не останется. Были бы деньги. Вместе с отцом, известным в Булавинске адвокатом, Лида отправилась по разным вузам. Выбрали наконец исторический факультет Нового гуманитарного университета, где Лида и стала учиться. Конечно, это учение было платным, рассказывала Гордееву Лида, и отцу пришлось больше работать, браться даже за такие дела, от которых раньше отказывался.
   Но это предыстория. Еще полмесяца назад, еще вчера все было, казалось, если не прекрасно, то вполне хорошо. Да, именно полмесяца назад Лида виделась с мамой, которая через Москву ехала на отдых в санаторий. Встреча была короткой, из аэропорта в аэропорт, но мама была спокойной, дела у отца шли успешно, без особых проблем - иначе она бы не отправилась подлечить почки на воды. Правда, после того как уехала мама и Лида переговорила с отцом, он больше не звонил ей, хотя прежде делал это не реже двух-трех раз в неделю. Тогда Лида стала звонить отцу домой сама, но телефон не отвечал. Дозвонилась одному из отцовских приятелей, тот сказал, что накануне говорил с отцом по телефону и тому вроде бы в связи с делом, которое он вел, приходилось куда-то выезжать по области. "А области там у нас, - вздохнула Лида, - вы, наверное, помните какие, даже если не бывали: одна равняется четырем Франциям, другая - трем Германиям, да и в нашу пол-Европы влезет запросто. Но все же ведь можно позвонить и из командировки, верно?" Так, в нарастающей тревоге, шли дни. Уже в волнении звонила из санатория мама. Лида кое-как успокоила ее, а сама уже была готова мчаться в Булавинск. Останавливало только то, что еще не все экзамены летней сессии были сданы.
   Но вот вчера, рассказывала Лида, на квартире, которую для нее снимал отец, раздался телефонный звонок. Звонил ее бывший одноклассник, школьный приятель Володя Иноземцев. Попросив ее не волноваться, он тут же сказал, что ее отец попал в тюрьму. Было не очень хорошо слышно, но Лида в конце концов поняла, что отец, конечно, не совсем в тюрьме, но действительно арестован и посажен в следственный изолятор. О предъявленных ему обвинениях Иноземцев ничего точно не знал, но в таких городах, как Булавинск, и слухи, и правда расходятся быстро.
   Как считал Иноземцев, подлинной причиной ареста Бориса Алексеевича Андреева было его участие в деле одного из журналистов местного телевидения, которого некоторое время назад арестовали по обвинению в сбыте наркотиков. Андреев взялся защищать его и вскоре стал находить факты, которые утвердили его в мысли: дело сфальсифицировано. Так говорили Иноземцеву люди, которым можно доверять. Но по городу уже несколько дней расходилась молва: Андреева арестовали потому, что он, желая спасти клиента, то есть журналиста, якобы попытался дать взятку председателю городского суда Каблукову.
   - И знаете, - рассказывала Лида Гордееву, - то, что Каблуков, мягко говоря, не шарахается от барашков в бумажке, в городе не было большим секретом. Ну не было у него репутации неподкупного Робеспьера. Интересно другое. Хотя я не верю, что мой отец пойдет на дачу взятки, я готова ради разбора этой истории предположить такое. Ну, допустим, только мысленно допустим, что мой отец решил стать посредником в передаче взятки, деньги для которой собрали родственники этого злополучного журналиста. Если давать взятку, то наверняка, правда?
   - Ну правда, - согласился Гордеев.
   - Но взяточник (а я именно от отца знаю, что Каблуков - взяточник) взятку не принимает.
   - Мало дал, - сказал Гордеев и, увидев в глазах девушки засверкавшие молнии, поспешно добавил: - Я помню, мы только проигрываем предполагаемую ситуацию.
   - Вы, Юрий Петрович, тоже адвокат, - сказала Лида, - я хотела бы положиться на вас как на коллегу моего отца, которого я не только люблю, но которому верю: он честный профессионал. Адвокаты, как врачи, знают много такого, о чем не говорится в компаниях или с экрана телевизора. И вы, думаю, понимаете: адвокат лишь тогда передаст взятку должностному лицу, когда она будет принята. Такую взятку, которая будет принята.
   - Согласен, - сказал Гордеев, удивившись зрелости рассуждений этой совсем еще юной девушки.
   - Да, я уверена в этом, ведь отец - предполагаем - шел не к какому-то неизвестному судье, а к своему старому знакомому. И поверьте, не к врагу.
   - И что же делает этот "не враг"?
   - Иноземцев сказал мне, что, узнав о готовящемся преступлении, Каблуков связался с прокурором...
   - Погодите, погодите, Лида, - остановил рассказ Гордеев. - Что значит: "готовящееся преступление"?
   - К сожалению, я лишь пересказываю вам то, что узнала от Иноземцева. А он сам не многое знает. Кроме того непреложного факта, что папа в следственном изоляторе.
   - Да... Ну и что делает честный судья, связавшись с прокурором?
   - Они обращаются к начальнику милиции...
   - И он?
   - ...и он, узнав о готовящемся преступлении, дает команду арестовать моего отца.
   - Каким образом? На основании чего? Они взяли его с поличным?
   - Я не могу этого представить.
   - Но тогда, Лидочка, получается, что ваш соученик рассказал вам какой-то сюжет, под стать таким, что гнездятся в чернушных детективах в ярких обложках, наводнивших наши прилавки. Я понимаю, у этих горе-писателей иссякла фантазия, да и желание оглянуться на более добросовестных детективщиков, но все же в жизни истории развиваются более складно. Как можно уважаемого, известного в городе человека, опытнейшего юриста, члена областной коллегии адвокатов арестовать по подозрению в намерении дать взятку? В наши-то дни!.. Если это все так, как вы рассказываете, то вам не ко мне надо было приходить, а в редакцию какой-нибудь газеты - в "Известия", в "Независимую"... Впрочем, если вы согласны, я готов пойти с вами к журналистам, помочь разобраться...
   - Вы знаете, - сказала Лида, - во-первых, я договорилась, что сдам последние экзамены досрочно и смогу через неделю улететь в Булавинск. Во-вторых, сейчас мне просто нечем оплачивать ваши услуги. За эту консультацию я смогу рассчитаться, но, если вы возьметесь за защиту моего отца на следствии, то есть разберетесь во всем, гонорар за участие в следствии, а возможно, и в суде сможет впоследствии выплатить вам только он. Если выберется... - Как она ни сдерживалась, губы ее задрожали. - Если он выберется из этой проклятой тюряги, в которую его упек Каблуков со своими дружками.
   Гордеев, как мог, успокоил ее. Он сказал, что считает попросту своим корпоративным долгом поддержать коллегу в тяжелой ситуации.
   - Помогите, помогите нам. - Лида схватила Гордеева за руку. - Отцу нужен именно столичный адвокат, хотя в Булавинске и в области у него много коллег-приятелей. Но ведь провинция - это особое пространство, в ней все связаны. Друзья отца вам, конечно, помогут, но любому местному адвокату будет труднее защищать отца, чем вам.
   - Даже такому молодому, как я? - усмехнулся Гордеев.
   Она не обратила на эти слова внимания.
   - Вы сразу посоветовали обратиться в газеты, в "Известия". У вас здесь Генеральная прокуратура, Верховный суд, Президент... А у нас... Володя рассказал: подсунули этому тележурналисту несколько пакетиков с кокаином в сумку - и все, он - преступник, распространитель наркотиков!..
   В этом месте рассказа о встрече с дочерью арестованного адвоката Турецкий прервал Гордеева:
   - Погоди, погоди. Я вижу, вы, Юрочка, про эти пакетики вспомнили не случайно.
   - Конечно, не случайно. Лида упомянула, рассказывая, что журналиста арестовали в аэропорту, когда он собрался лететь в Москву. Пакетики нашли при досмотре, когда он уже шел на посадку.
   - Замаскированные под молоко?
   - Этого я не знаю. Но после сегодняшних дел почти уверен в этом. Под молоко, под соль, под перец - что там еще дают к обеду в воздухе?
   - Горчицу.
   - Ну нет, думаю, не под горчицу, хотя, Александр Борисович, хотел бы я узнать некоторые подробности упаковки кокаина в городе Булавинске!
   - Придется узнать. Теперь никуда не денешься. Кстати, а где девушка?
   - Обещала звонить мне сегодня вечером или завтра утром. После того как сдаст последний экзамен.
   - До чего вы с ней тогда договорились?
   - Просила меня вылететь с ней в Булавинск, разобраться на месте. А у меня, скажу честно, неожиданно после затишья выдалась сумасшедшая неделя. Мотался в Тверь, там вокруг людей из Универсалбанка немало сюжетов закрутилось, потом на даче у мамы потолки качаться стали...
   - Главное, чтобы крыша не поехала!
   - Если так пойдет, как сегодня утром, - запросто! Словом, хотя, Александр Борисыч, скажу честно, и понравилась мне девушка, ничем за эту неделю я ей помочь не смог, и мне она, судя по автоответчику, тоже не звонила... Но посудите сами, чтобы отправляться в Сибирь, надо здесь как-то дела привести в порядок.
   - Да, ехать придется. И узел какой тугой вам подсовывается: суд, прокуратура, милиция, адвокатура, да еще и наркотики с воздушной символикой. Это уже в двух шагах от ФСБ получается.
   - Прямо как в романе.
   - А вы не шутите, Юрий Петрович. Вернемся к пакетику. Что предполагаете?
   - Пока предполагаю. А что, если было примерно так: Булавинск - крупный промышленный центр, хотя город не областной. Рядом алюминиевые заводы, миллиардные доходы. Журналистам из провинции просто так наркотики не подбрасывают. Видных адвокатов за намерения дать взятку должностному лицу даже в провинции сейчас не арестовывают. Думаю, этот безымянный пока для нас журналист занимался чем-то большим, нежели критика какой-то торгово-полууголовной группировки, которая снабжает Булавинск, скажем, куриными окорочками и фальсифицированным коньяком "Белый аист", делая навар на разнице цен и подкупе санитарных врачей, закрывающих глаза на качество, условия перевозки и хранения.
   - Пожалуй.
   - Ну и Андреев, вникнув в его дело, оказался опасным свидетелем. Настолько опасным, что они, понимаете, пока неясные "они", стали пасти и его дочь. Так что, когда Лида пришла к нам в консультацию, у нее кто-то висел на хвосте...
   - Так, так, хотя, Юрочка, что за выражение "у нее на хвосте"! Ваша Лида, надеюсь, не ведьма, коей хвост присвоен от природы...
   - Александр Борисович, вы думаете, что все это мои домыслы? Но как объяснить пакетик?!
   - Нет, нет, Юрочка, все очень серьезно! Я просто хочу, пошучивая, окончательно освободить наше воображение от пут. Помните, кто-то из великих физиков говорил: эта гипотеза недостаточно безумна, чтобы быть истинной? А мы чем хуже этих ядерщиков и лазерщиков?!
   - Тогда я доскажу. Дело в том, что Лида была последней в очереди, клиентов на приеме больше не было, и я, чтобы хоть как-то ее успокоить и поддержать в одиночестве... - Взгляд Гордеева натолкнулся на понимающую улыбку Турецкого, но он не сбился в интонации и продолжил: - ...я пригласил ее посидеть где-нибудь поблизости, выпить кофе, хотя я кофе, вы знаете, не очень люблю... Ну вот, посидели в летнем кафе близ Таганской площади. Она действительно пила кофе, я выпил бутылку пива... Говорили о том о сем, я старался отвлечь ее от истории с отцом, спрашивал о ее учебе, об истории, как ее сейчас изучают в университетах, тем более в таких коммерческих, как тот, где она учится... Кафе небольшое, несколько столиков... Кто-то приходил, кто-то уходил, парни какие-то сидели за соседним столиком, я был к ним спиной... Впрочем, пасти можно и из машины...
   - Значит, предполагаете, что "они" стали пасти и вас тоже?
   - А что "им" остается делать? Узнать мой адрес - дело техники. Пробраться в квартиру для профессионалов, несмотря на мою двойную дверь с, как меня уверяли, надежнейшими итальянскими замками (во второе определение верю), - раз, ну, два раза плюнуть. Положили пакетик - это вроде как "черная метка" из "Острова сокровищ" - предупредили, мол, не суйся в это дело, парень.
   - Что-то замысловато.
   - Да потому и замысловато, что дело это ба-а-альшими деньгами пахнет. Наркотики защитникам борцов за реабилитацию жертв сталинских репрессий сегодня уже подкладывать не будут. Они мне загодя сигнал дали: одного за наркоту посадили и тебя, будет нужда, посадим. Правда, немного не учли того, что в конфетницу, которая на виду стоит, я редко заглядываю. Для гостей держу. И сегодня, в общем, случайно его нашел - вдруг чайку с ириской захотелось, как в детстве.
   - А гостей, значит, случайных за это время не было? И кстати, вы уверены, что этот пакетик - единственный в вашей квартире?
   - Гостей случайных не было, а полностью в том, что пакетик был один, конечно, не совсем уверен.
   - То-то и оно! Как вы знаете, по закону этот пакетик должен быть передан в местные правоохранительные органы. Кроме того, без возбуждения следственного дела никакие экспертизы не проводятся! А дело это подследственно местной прокуратуре и милиции. Так что извините, Юрочка, но как "важняк" я должен буду переадресовать его вниз, так как это не дело...
   - Шутите? - печально спросил Гордеев.
   - Отнюдь. Просто стремлюсь остаться в правовом поле, - подмигнул Турецкий. - А пакетик этот будет не худо передать мне с небольшим сопроводительным письмом. Берите бумагу и пишите - я продиктую.
   - Думаете, надо? - переспросил Гордеев, принеся из комнаты несколько листков бумаги. А ручка лежала здесь же - на столе.
   - А что делать? Надо подстраховаться. Когда бывший и. о. генерального прокурора оказывается за решеткой, молодого адвоката отправить в камеру по соседству не составит никакого труда. А разбираться в том, на каком основании вы получили возможность ознакомиться с библиотечными фондами следственного изолятора, мне будет сложнее, если вы покинете эту уютную холостяцкую квартирку. Так что пишите, Юра, пишите.
   - Пишу.
   - На мое имя: "Старшему следователю по особо важным делам Генпрокуратуры РФ Турецкому А. Б. от члена Московской городской коллегии адвокатов Гордеева Ю. П. Заявление". Написали? Теперь коротко, без подробностей: "Сообщаю, что сегодня утром в вазе для конфет я обнаружил пакетик, происхождение которого и обстоятельства его попадания в мою квартиру мне неизвестны. Так как у меня есть основания подозревать, что в этом пакетике находится наркотик, прошу Вас ("Вас" - с большой буквы, помните это правило бюрократической орфографии, Юрочка?) возбудить уголовное дело по данному факту и провести соответствующие экспертизы и другие необходимые следственные действия. Обнаруженный пакетик прилагается". - Так, хорошо. Прибавьте еще: "Не исключаю, что в моей квартире могут находиться и другие не принадлежащие мне предметы, подложенные с целью моей компрометации, в том числе и наркотики. В случае их обнаружения прошу считать это заявление одновременно и просьбой о моей правовой защите от провокаций неизвестных преступников". Вот теперь все. Подпись. Число.
   Турецкий взял заявление, завернул злосчастный пакетик в другой лист:
   - Перестрахуемся. Возбудим дело и передадим его в МУР, Грязнову. Пусть проведут экспертизу по наркотику, а там посмотрим. А вы, дорогой мой, информируйте меня, без уныния и лени, обо всех новостях. А пока подумайте все же над тем, как это, - Турецкий похлопал себя по карману куртки, где лежали гордеевские "презенты", - оказалось в вашей квартире. Если, конечно, в замок не влезали чем-то нехорошим.
   - Конечно, подумаю. Уже думаю.
   - Ну, побежал. К сожалению, неотложные дела, не могу непосредственно помочь вам в вашем дедуктивном дискурсе. - Турецкий направился в прихожую, но вдруг обернулся: - А в Булавинск все же поедете?
   - Хороший вопрос. Хотя, мне кажется, вы знаете ответ. Я ведь любитель острых ощущений. Появись в Булавинске, жизнь у меня будет там не скучная. То есть если я отказываюсь от защиты Андреева, значит, предупреждение принято и пакетика с меня было довольно. А если нет - зачем марафет зазря разбрасывать? Найдут для приезжего что-нибудь поинтереснее.
   - Знаешь, Юра, - Турецкий перешел на "ты", что свидетельствовало о его переходе к особой доверительности. - Я ведь тоже любитель острых ощущений. И мне тоже хочется поехать в Булавинск.
   - Поедете еще, - вздохнул Гордеев. - Если я не справлюсь. Но людям, которые воровски влезли в мою квартиру, со мной придется несладко. Хотя бы они сожрали всю вот эту конфетницу.
   Глава 3. О ПРОФИЛАКТИКЕ ПОРАЖЕНИЯ ЭЛЕКТРОТОКОМ
   Чем больше уделять внимания совпадениям, тем чаще они происходят.
   В. Набоков. Занятой человек
   После того как ушел Турецкий, Гордеев налил себе еще чаю и стал рисовать на чистом листе бумаги незамысловатую схему.
   Ключи. Их у него было три комплекта. Один - всегда с собой, второй - у старшей сестры, третий...
   Но надо выяснить со вторым. Он взялся за телефон, набрал рабочий номер отдела НИИ, где работала - или, как она любила говорить, прозябала сестра.
   - Пожалуйста, Валентину Петровну... Вава, это Юра. Прости, ты на прошлой неделе меня не навещала?.. Ну когда я в Тверь ездил... Совсем-совсем?
   - Так дети на даче, зачем же?.. - сказала на том конце трубки Валентина Петровна, и Юрий Петрович сразу понял то, что она не договорила, поскольку в комнате с ней были еще сослуживцы. - Зачем же я поеду к тебе, объясняла ему сестра, - если и дома у меня никого нет.
   Любимая и единственная сестра Гордеева не коллекционировала мужчин. Но как-то так получилось, что в свои совсем еще молодые годы она была матерью трех детей, рожденных в законных браках от трех разных мужей. В эти месяцы у нее развивался бурный роман с кандидатом на участие в четвертом бракосочетании Валентины, или попросту Вавы, как с детства звали ее все, включая и получающих отставку мужей. Задержка в оформлении отношений была лишь в том, что новый избранник Вавы, в отличие от своих предшественников холостых-неженатых, был с первой женой в фактическом разводе и в настоящее время предпринимал усилия по превращению этого фактического развода в юридический.
   - И подруг твоих у меня в эти дни не было? - на всякий случай спросил Гордеев, хотя в этом был уверен после двухгодичной давности случая, когда Вава еще пребывала в третьем браке. Устраивая судьбу своей приятельницы, Вава стала давать ей ключи от квартиры брата, когда тот был в отъезде. И однажды приятельница оказалась в гостях у отсутствующего Гордеева с третьим мужем Вавы...
   Юрий Петрович хмыкнул и попрощался с сестрой, оставив ее в некотором недоумении.
   Теперь надо было разобраться с третьим комплектом ключей. Его Гордеев оставлял домкому... или как эта должность у них там называлась? Домовым хозяйством у них заведовала еще не старая, крепкая женщина с командным голосом, Анна Савельевна. Всю жизнь проработала она завхозом в детском саду и вот, выйдя несколько лет назад на пенсию, неожиданно обрела особое уважение у жильцов дома, в котором жила много лет. Поистине слово "хозяйство" стало главным в ее судьбе, и она немало сделала для того, чтобы провести сквозь штормы перестроечных и постперестроечных лет родную обитель целой и невредимой, да еще с ремонтами и с надежными домофонами.
   Ключи Анне Савельевне Гордеев стал вручать с недавних пор и по собственной воле. Сделал выводы после происшествия в соседнем подъезде, когда в квартире отсутствовавших жильцов прорвало трубу горячей воды, и, пока удалось наводнение прекратить, накануне роскошно отремонтированная квартира этажом ниже была возвращена в свое первоначальное - до ремонта состояние, если не хуже.
   Гордеев посмотрел на часы - он знал, что Анна Савельевна в рабочее время была точна в своем расписании, как кремлевские куранты. Можно идти.
   Юрий Петрович запер квартиру и отправился в служебку, которая находилась в полуподвале дома.
   Анна Савельевна действительно была там - и, так удачно, одна. Возилась с какими-то ведомостями.
   - Что не на даче, Анна Савельевна? - спросил домоуправительницу Гордеев после приветствия.
   - Да как же, Юрий Петрович, на дачу, когда с послезавтра воду горячую отключают на профилактику? Надо людям напомнить, чтоб проверили, а то как бы опять потопов не приключилось. А на даче бываю... У меня ж у сына "Жигули", - сказала она с гордостью. - А вы что, опять уезжаете? Да я догляжу за вашей квартирой, догляжу. И ключи-то вы у меня с прошлого раза еще не забрали.
   - Нет, я чуть позже уеду, через несколько дней. Просто спросить хочу: на той неделе, когда я в Твери был, никто ко мне не приезжал? Может, искал меня. Вот приятель один должен был мне несколько книжек завезти.
   - Нет, Юрий Петрович, никто. Если б книжки или вещь какую, я бы взяла для вас.
   - Хорошо-о, - протянул Гордеев. - Хотя, знаете, если он мне эти книжки не привез, то уж и не привезет долго. В Аргентину уехал. В командировку. На три года.
   - А книжки-то ваши были? - сочувственно спросила хозяйственница.
   - Нет, это новые книжки, наши, юридические, он просто обещал мне купить... Не было, наверное... Ну да это теперь не проблема. - Гордеев махнул рукой. - Куплю сам. А вообще-то, Анна Савельевна, больше мне никто никаких посылок и пакетов привозить не должен. Так что вы ни от кого ничего для меня не принимайте.
   Управительница вопросительно посмотрела на господина адвоката.
   - Ничего страшного, - объяснил Гордеев. - Вы же меня знаете не первый год, Анна Савельевна. Просто некоторые мои клиенты иной раз хотят меня отблагодарить чересчур щедро. Подарки всякие присылают, а поскольку я не люблю всяких таких частных подношений, пытаются сделать это через добрых людей, вот таких, как вы, например...
   - Понимаю, - кивнула домоуправительница. - Так им и посоветую - с вами лично договариваться.
   - Только так, - кивнул Гордеев. - Ну, ключи пусть у вас остаются, а я, когда поеду в командировку, вас предупрежу. Присмотрите, если что. Ну и сестру вы мою, Валентину, тоже знаете, так что при необходимости ей звоните, телефон знаете.
   - Знаю, - кивнула Анна Савельевна и, уже распрощавшись с Гордеевым, который шагнул к выходу, вдруг окликнула его:
   - Юрий Петрович! Мы тут заговорились, но сказать надо: я ведь в квартире вашей была!
   Гордееву пришлось сделать усилие, чтобы, резко обернувшись, не выкрикнуть:
   - Когда?
   Но он взял себя в руки и произнес рассеянным тоном:
   - Наверное, опять кто-то водопад между этажами устроить пытался?
   - Да нет же! Свет погас! Аккурат как вы в Тверь уехали, к вечеру. В вашем подъезде как раз и погас. Мы звонить в "Мосэнерго", а уж вечер, я же и говорю. Да и жильцы бегать ко мне начали. Но приехали быстро...
   - Удивительно! В наше время! Вечером! Когда "скорую помощь" по часу ждут...
   - Да, наверное, кто-то из жильцов дозвонился. Я-то не смогла. А ребята какие предупредительные - быстро все исправили, свет зажгли, а потом еще заставили меня квартиры проверить, где жильцы в отсутствии, все ли там в порядке после того, как свет отключился, а затем вновь зажегся. Говорят: холодильники такие есть, что, если напряжение в сети скачет, отключается, загореться могут, задымить.
   - Это верно. Хотя у меня холодильник надежный вроде. "Розенлев". Финский. Хороший. И новый к тому же.
   - Так-то оно так, однако и импортные горят. Вот недавно мы с сыном на дачу ехали, а на Профсоюзной, напротив Палеонтологического музея, магазин холодильников горел. Импортных!
   - Ну, это поджог, наверное. Хотя Бог с ними, с холодильниками! У меня-то все в порядке в квартире было?
   - Вы не думайте, Юрий Петрович, я не одна ходила. Шпильфера Зенона Абелевича с собой взяла и соседа его, Баулина Володю, он инженер.
   Очевидно, председатель домового комитета ветеранов, бодрый старик Шпильфер с массивной наградной колодкой, которую он носил даже на летней тенниске, и неудачник по жизни, инженер оборонки Баулин были для Анны Савельевны самой надежной силой для противостояния предполагаемым авантюристам или более серьезным преступникам.
   - А у меня, как надеюсь, все было в порядке?
   - Конечно, слава Богу. Вы не думайте, Володю я на лестнице оставляла, Зенон Абелевич с электриками ходил, смотрел, как они выключателями щелкают, и я рядом.