Страница:
великодушнымсамопринуждением: с мрачной осмотрительностью прохожу я через мир, в течение целых тысячелетий представляющий собою сумасшедший дом, называется ли этот мир «христианством», «христианской верой» или «христианской церковью», – я остерегаюсь делать человечество ответственным за его душевные болезни. Но чувство моё возмущается, отвращается, как только я вступаю в новейшее время, в наше время. Наше время есть время
знания... Что некогда было только болезненным, теперь сделалось неприличным – неприлично теперь быть христианином.
Вот тут-то и начинается моё отвращение.– Я осматриваюсь вокруг: не осталось более ни одного слова из того, что некогда называлось «истина», нам просто невмоготу уже одно только выговаривание жрецом слова «истина». Даже при самом скромном притязании на честность,
должнотеперь признать, что теолог, жрец, папа, с каждым положением, которое он высказывает, не только заблуждается, но
лжёт; что он уже не волен лгать по «невинности», по «незнанию». Жрец знает так же хорошо, как и всякий, что нет никакого «Бога», никакого «грешника», никакого «Спасителя», – что «свободная воля», «нравственный миропорядок»
есть ложь: серьёзность, глубокое самопреодоление духа никому более не
позволяет незнать этого...
Всепонятия церкви опознаны за то, что они есть, т. е. за самую злостную фабрикацию фальшивых монет, какая только возможна, с целью
обесценитьприроду, естественные ценности; сам жрец признан таковым, каков он есть, т. е. опаснейшим родом паразита, настоящим ядовитым пауком жизни... Мы знаем, наша
совестьзнает теперь,
каковавообще цена тех зловещих изобретений жрецов и церкви,
для чего служилиэти изобретения, при помощи которых человечество достигло того состояния саморастления, вид которого внушает отвращение: понятия «по ту сторону», «Страшный суд», «бессмертие души», сама «душа» – это орудия пытки, это системы жестокостей, при помощи которых жрец сделался господином и остался таковым... Каждый это знает;
и, несмотря на это, всё остаётся по-старому. Куда девались остатки чувства приличия, уважения самих себя, когда даже наши государственные люди, в других отношениях очень беззастенчивые люди и фактически насквозь антихристиане, ещё и теперь называют себя христианами и идут к причастию? Юный государь во главе полков, являясь в своём великолепии выражением эгоизма и высокомерия своего народа, признаёт без всякого стыда себя христианином!.. Но тогда
кого жеотрицает христианство?
чтоназывает оно «миром»? Солдата, судью, патриота, всё, что защищается, что держится за свою честь, что ищет своей выгоды, что имеет
гордость... Всякая практика каждого момента, всякий инстинкт, всякая оценка, переходящая в
дело, – всё это теперь антихристианское: каким
выродком фальшивостидолжен быть современный человек, если он, несмотря на это,
не стыдитсяещё называться христианином!..
39
40
41
42
43
44
45
46
39
– Я возвращаюсь, я рассказываю
истиннуюисторию христианства. – Уже слово «христианство» есть недоразумение, – в сущности был только один христианин, и он умер на кресте
[56]. «Евангелие»
умерлона кресте. То, что с этого мгновения называется «Евангелием», было уже противоположностью
егожизни: "
дурнаявесть", Dysangelium. До бессмыслицы лживо в «вере» видеть примету христианина, хотя бы то была вера в спасение через Христа; христианской может быть только христианская
практика, т.е. такая жизнь, какою
жилтот, кто умер на кресте... Ещё теперь возможна
такаяжизнь, для
известныхлюдей даже необходима: истинное, первоначальное христианство возможно во все времена.
Неверить, но делать, а прежде всего многого
неделать, иное
бытие... Состояния сознания, когда веришь или считаешь что-нибудь за истинное, – каждый психолог знает это, – такие состояния совершенно незначительны и пятистепенны по сравнению с ценностью инстинктов: строго говоря, всё понятие духовной причинности ложно. Сводить христианское настроение лишь к признанию истины, к голому состоянию сознания – значит отрицать христианство.
На самом деле вовсе не было христиан.«Христианин», то, что в течение двух тысячелетий называется христианином, есть психологическое самонедоразумение. Если смотреть прямее, то в нём господствовали,
вопрекивсякой вере,
толькоинстинкты – и
что за инстинкты! – «Вера» была во все времена, как у Лютера, только мантией, предлогом, завесой, за которой инстинкты разыгрывали свою игру, – благоразумная
слепотаотносительно господства
известныхинстинктов. «Вера» – я уже называл её собственно христианским
благоразумием, – всегда
говорилио «вере»,
действовали жепо инстинкту... В мире представлений христианина нет ничего, что хотя бы только касалось действительности: напротив, в корне христианства мы признали единственным деятельным элементом инстинктивную ненависть
ковсякой действительности. Что из этого следует? То, что здесь in psychologicis заблуждение является радикальным, т. е. значимым по существу, т. е. самой субстанцией. Удалим
однопонятие, поставим на место его одну-единственную реальность, и всё христианство низвергается в ничто! – Если смотреть с высоты, то это самый странный из всех фактов: эта религия, не только обусловленная заблуждениями, но и до гениальности изобретательная во вредных, отравляющих жизнь и сердце заблуждениях, эта религия остаётся
зрелищем для богов, для тех божеств, которые вместе с тем и философы и с которыми я, например, встречался в знаменитых диалогах на Наксосе
[57]. В то мгновение, когда отступает от них
отвращение(и от нас
также!), они проникаются благодарностью за зрелище христианина: жалкая, маленькая звезда, называемая Землёй, быть может, только ради
этогокурьёзного случая заслуживает божественного взгляда, божественного участия... Не будем же низко ценить христианина; христианин, фальшивый
до невинности, высоко поднимается над обезьяной; по отношению к христианину знаменитая теория происхождения – только учтивость...
40
– Судьба Евангелия была решена смертью, оно было распято на «кресте». Только смерть, эта неожиданная позорная смерть, только крест, который вообще предназначался лишь для canaille
[58], – только этот ужаснейший парадокс поставил учеников перед настоящей загадкой:
«кто это был? что это было?»Потрясённое и до глубины оскорблённое чувство, подозрение, что такая смерть может быть
опровержениемих дела, страшный вопросительный знак «почему именно так?» – такое состояние слишком понятно. Здесь всё
должнобыло быть необходимо, всё должно было иметь смысл, разум, высший разум; любовь ученика не признаёт случайности. Теперь только разверзлась пропасть: "
ктоего убил?
ктобыл его естественным врагом?" – этот вопрос блеснул, как молния. Ответ:
господствующееиудейство, его высшее сословие. С этого мгновенья почувствовали в себе возмущение
противпорядка, вслед за тем поняли и Иисуса, как
возмущение против порядка. До сих пор в его образе
недоставалоэтой черты – воинственной, отрицающей словом и делом; даже более, в нём было обратное этому. Очевидно, маленькая община именно
непоняла главного, символического в таком способе смерти, свободу, превосходство
надвсяким чувством ressentiment: признак того, как мало вообще они его понимали! Сам Иисус ничего не мог пожелать в своей смерти, как только открыто дать сильнейший опыт,
доказательствосвоего учения. Но его ученики были далеки от того, чтобы
проститьэту смерть, – что было бы в высшей степени по-евангельски, – или
отдать себятакой же смерти с нежным и мягким спокойствием души... Всплыло наверх как раз в высшей степени неевангельское чувство, чувство
мести. Сделалось невозможным, чтобы дело окончилось с этой смертью: явилась нужда в «возмездии», в «суде» (и, однако, что может быть более неевангельским, чем «возмездие», «наказание», «суд»!). Ещё раз явилось на переднем плане популярное ожидание Мессии; исторический момент был уловлен; «Царство Божье» наступит, чтобы судить его врагов... Но этим всё сделалось непонятным: «Царство Божье» как заключительный акт, как обещание! Евангелие было именно бытие, исполнение,
действительностьэтого Царствия. Именно такая смерть
былакак раз «Царством Божьим». Теперь только включили в тип учителя всё презрение и горечь к фарисеям и теологам и этим
сделалииз него фарисея и теолога. С другой стороны, необузданное прославление этих совершенно выскочивших из колеи душ не выдерживало более того евангельского утверждения равенства всех как детей Божьих, которому учил Иисус; местью их было неумеренно
поднятьИисуса, отделить его от себя: совершенно так, как некогда иудеи из мести к своим врагам отделились от своего Бога и подняли его на высоту.
ОдинБог и
одинСын Божий: оба порождения ressentiment...
41
– И вот теперь всплыла абсурдная проблема: "как
могБог допустить это!" На это повреждённый разум маленькой общины дал такой же поистине ужасный по своей абсурдности ответ: Бог отдал своего Сына для искупления грехов, как
жертву. Так разом покончили с Евангелием!
Очистительная жертва, и притом в самой отвратительной, в самой варварской форме, жертва
невиннымза грехи виновных! Какое страшное язычество! Иисус уничтожил даже самое понятие «вины», он совершенно отрицал пропасть между Богом и человеком, он
жизнью своейпредставил это единство Бога и человека как
своё«благовестие»... А
некак преимущество! – С этого времени шаг за шагом в тип Спасителя внедряется учение о Суде и Втором Пришествии, учение о смерти как жертвенной смерти, учение о
Воскресении, с которым из Евангелия фокуснически изымается всё понятие «блаженства», единственная его реальность, в пользу состояния
послесмерти!.. Павел со всей наглостью раввина, которая так ему присуща, дал этому пониманию, этому распутству мысли, такое логическое выражение: "
еслиХристос не воскрес, то вера наша тщетна"
[59]. – И разом из Евангелия вышло самое презренное из всех неисполнимых обещаний, –
бесстыдноеучение о личном бессмертии... Павел учил о нём даже как о
награде!..
42
Теперь уже видно, чему положила конец смерть на кресте: новому, самобытному стремлению к буддистскому спокойствию, к действительному, а
нетолько обещанному
счастью на земле. Ибо – как я уже указывал – основным различием между обеими религиями-decadence остаётся то, что буддизм не обещает, но исполняет, христианство же обещает всё, но
не исполняет ничего. – За «благой вестью» последовала по пятам весть
самая скверная: весть Павла. В Павле воплотился тип, противоположный «благовестнику», гений в ненависти, в видениях ненависти, в неумолимой логике ненависти.
Чеготолько не принёс этот dysangelist в жертву своей ненависти! Прежде всего Спасителя: он распял его на
своёмкресте. Жизнь, пример, учение, смерть, смысл и право всего Евангелия – ничего более не осталось, когда этот фальшивомонетчик путём ненависти постиг, в чём единственно он нуждается.
Нев реальности,
нев исторической истине!.. И ещё раз жреческий инстинкт иудея учинил то же великое преступление над историей, – он просто вычеркнул вчера, позавчера христианства, он
изобрёл историю первого христианства. Даже более: он ещё раз извратил историю Израиля, чтобы представить её как предварительную историю для
своегодела; все пророки говорили о
его«Спасителе»... Церковь извратила позже даже историю человечества, обратив её в предысторию христианства... Тип Спасителя, учение, практика, смерть, смысл смерти, даже то, что было после смерти, – ничто не осталось неприкосновенным, ничто не осталось даже напоминающим действительность. Павел просто переложил центр тяжести всего того бытия
заэто бытие – в
ложьо «воскресшем» Иисусе. В сущности, ему не нужна была жизнь Спасителя – ему нужна была смерть на кресте
икое-что ещё... Поистине, было бы явной niaiserie со стороны психолога доверять Павлу, родиной которого была столица стоического просвещения
[60], когда он выдавал за
доказательствопосмертной жизни Спасителя галлюцинацию, или доверять хотя бы даже его рассказу, что он имел эту галлюцинацию: Павел хотел цели,
следовательно, он хотел и средства... Во что не верил он сам, в то верили те идиоты, среди которых он сеял
своёучение. –
Егопотребностью была
власть; при помощи Павла ещё раз жрец захотел добиться власти, – ему нужны были только понятия, учения, символы, которыми тиранизируют массы, образуют стада.
Чтоединственно заимствовал позже Магомет у христианства? Изобретение Павла, его средство к жреческой тирании, к образованию стада: веру в бессмертие, т. е.
учение о «Суде»...
43
Когда жизненный центр тяжести переносят из жизни в «потустороннее» – в
ничто, то тем самым вообще лишают жизнь центра тяжести. Великая ложь о личном бессмертии разрушает всякий разум, всякую естественность в инстинктах; всё, что есть в инстинктах благодетельного, что способствует жизни, ручается за будущее, – возбуждает теперь недоверие. Жить
так, чтобы не было более
смыслажить, –
этостановится теперь «смыслом» жизни... К чему дух общественности, к чему ещё благодарность за происхождение и предков, к чему работать вместе, к чему доверять, к чему способствовать общему благу и иметь его в виду?.. Всё это «соблазны», всё это отклонения от «истинного пути» – "
единоеесть на потребу"... Чтобы каждый, как «бессмертная душа», был равен каждому, чтобы в совокупности всего живущего «спасение»
каждойотдельной единицы смело претендовать на вечность, чтобы маленькие святоши и на три четверти чокнутые смели воображать, что ради них постоянно
нарушаютсязаконы природы, такое беззастенчивое возведение всякого рода эгоизма в бесконечное, в
бесстыдное, надо клеймить презрением в полной мере. И однако же, христианство обязано своей
победойименно
этомужалкому тщеславию отдельной личности, – как раз этим самым оно обратило к себе всех неудачников, настроенных враждебно к жизни, потерпевших крушение, все отребья и отбросы человечества. «Спасение души» по-немецки: "мир вращается вокруг
меня"... Яд учения "
равныеправа для всех" христианство посеяло самым основательным образом. Из самых тайных уголков дурных инстинктов христианство создало смертельную вражду ко всякому чувству благоговения и почтительного расстояния между человеком и человеком, которое является
предусловиемдля всякого повышения и роста культуры, – из ressentiment масс оно выковало
главное орудиепротив
нас, против всего благородного, радостного, великодушного на земле, против нашего счастья на земле... «Бессмертие», признаваемое за каждым Петром и Павлом, было до сего времени величайшим и злостнейшим посягательством на
аристократиючеловечества... –
Ине будем низко ценить то роковое влияние, которое от христианства пробралось в политику! Никто теперь не имеет более мужества заявлять об особых правах, о правах господства, о чувстве почтения к себе, к другому, нет более
пафоса дистанции... Наша политика
болеетэтим недостатком мужества! – Аристократизм настроения ложью о равенстве душ погребён окончательно; и если вера в «право большинства» делает революции и
будет их делать, то нельзя сомневаться в том, что это – христианство,
христианскиесуждения ценности, которые каждая революция только переводит в кровь и преступление! Христианство есть восстание всего по-земле-пресмыкающегося против того, что над ней
возвышается: Евангелие «низших»
унижает...
44
– Евангелия неоценимы, как свидетельства уже неудержимой коррупции
внутрипервых общин. То, что позже Павел с логическим цинизмом раввина довёл до конца, было лишь процессом распада, начавшегося со смертью Спасителя. – При чтении этих Евангелий нужно быть как можно более осторожным: за каждым словом встречается затруднение. Я признаюсь, – и меня поддержат – что именно этим они доставляют психологу первостепенное удовольствие, – как
противоположностьвсякой наивной испорченности, как утончённость par excellence, – как виртуозность в психологической испорченности. Евангелия ручаются сами за себя. Библия вообще стоит вне сравнения. Чтобы не потеряться здесь совершенно, прежде всего нужно помнить, что ты среди евреев. Игра в «святое», достигшая здесь такой гениальности, какой не достигала она нигде в другом месте – ни в книгах, ни среди людей, – жульничество в словах и жестах, как
искусство, – это не есть случайность какой-нибудь единичной одарённости, какой-нибудь исключительной натуры. Это принадлежность
расы. В христианстве, как искусстве свято лгать, всё иудейство, вся наистрожайшая многовековая иудейская выучка и техника доходят до крайних пределов мастерства. Христианин, этот ultima ratio
[61]лжи, есть иудей во второй, даже
третьей степени... Основная воля, направляемая только на то, чтобы обращаться с такими понятиями, символами, телодвижениями, которые доказываются из практики жреца, инстинктивное уклонение от всякой
другойпрактики, от перспектив всякого иного рода оценок и полезностей – это не только традиция, это
наследственность: лишь как наследственное действует оно, как природа. Все человечество, даже лучшие умы лучших времен (исключая одного, который, может быть, единственный – не человек) позволяли себя обманывать. Евангелие читали как
книгу невинности... ни малейшего указания на то, с каким мастерством ведётся здесь игра. – Конечно, если бы мы
виделиих, даже хотя бы мимоходом, всех этих удивительных лицемеров и фокусников-святых, то с ними было бы покончено – и именно потому, что я не читаю ни одного слова без того, чтобы не видеть жестов,
я и покончил с ними... Я не выношу по отношению к ним известного способа смотреть снизу вверх. – К счастью, книги для большинства есть только
литература. Нельзя позволять вводить себя в заблуждение: «не судите!» – говорят они, но сами посылают в ад всё, что стоит у них на пути. Препоручая суд Богу, они судят сами; прославляя Бога, они прославляют самих себя;
требуятех добродетелей, которые как раз им свойственны, – даже более, которые им необходимы, чтобы вообще не пойти ко дну, – они придают себе величественный вид борьбы за добродетель, борьбы за господство добродетели. "Мы живём, мы умираем, мы жертвуем собою
за благо" («Истина», «Свет», «Царство Божье»); в действительности же они делают то, чего не могут не делать. Сидя в углу, ёжась, как крот, живя в тени, как призрак, – они создают себе из этого
обязанность: по обязанности жизнь их является смирением, как смирение она есть лишнее доказательство благочестия... Ах, этот смиренный, целомудренный, мягкосердый род лжи! – «За нас должна свидетельствовать сама добродетель»... Читайте Евангелия, как книги соблазна при посредстве
морали: эти маленькие люди конфискуют мораль, – они знают, как нужно обращаться с моралью! Люди всего лучше
водятся за нос моралью!– реальность заключается в том, что здесь самое сознательное
самомнение избранниковразыгрывает скромность: себя, «общину», «добрых и справедливых» раз навсегда поставили на одну сторону, на сторону «истины», а всё остальное, «мир», – на другую...
Этобыл самый роковой род мании величия, какой когда-либо до сих пор существовал на земле: маленькие выродки святош и лжецов стали употреблять понятия «Бог», «истина», «свет», «дух», «любовь», «мудрость», «жизнь» как синонимы самих себя, чтобы этим отграничить от себя «мир»; маленькие евреи в суперлативе, зрелые для любого сумасшедшего дома, перевернули все ценности сообразно
самим себе, как будто «христианин» был смыслом, солью, мерой, а также
последним судомвсего остального... Вся дальнейшая судьба предопределилась тем, что в мире уже существовал родственный по расе вид мании величия, –
иудейский: коль скоро разверзлась пропасть между иудеем и иудейским христианином, последнему не оставалось никакого иного выбора, как ту же процедуру самоподдержания, которую внушал иудейский инстинкт, обратить
противсамих иудеев в то время, как иудеи обращали её до сих пор только против всего
неиудейского. Христианин есть тот же еврей, только
«более свободного»исповедания.
45
– Я дам несколько примеров того, что засело в голову этих маленьких людей, что
вложили они в устасвоему учителю: это настоящее признание «прекрасных душ». -
«И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу» (Марк 6, 11). – Как это по-евангельски!..
«А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море» (Марк 9, 42). – Как это по-евангельски!..
«И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает» (Марк 9, 47) [62]. – Не глаз только здесь подразумевается...
«И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Марк 9, 1). – Хорошо солгал, лев [63].
"Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо..." ( Примечание психолога.Христианская мораль опровергается этим «ибо»: опровергать её «основы» – это по-христиански) (Марк 8, 34). -
"Не судите, да не судимы будете. Какою мерою мерите, такою и вамбудут мерить" (Матф. 7, 1). – Какое понятие о справедливости, о «праведном судии!..»
"Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и мытари?" (Матф. 5, 46). – Принцип «христианской любви»: она хочет быть в конце концов хорошо оплаченной...
«А если не будете прощать людям согрешений их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Матф. 6, 15). – Очень компрометирует вышеназванного «Отца»...
«Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам» (Матф. 6, 33). – Всё это: т. е. пища, одежда, все насущные потребности жизни. Заблуждение, скромно выражаясь... Незадолго перед этим Бог является портным, по крайней мере в известных случаях...
"Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибовелика вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их" (Лука 6, 23). – Бесстыдноеотродье! Они сравнивают себя уже с пророками!..
"Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живёт в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а этот храм – вы" (Павел 1 к Коринф. 3, 16). – Для подобного нет достаточной меры презрения...
"Разве не знаете, что святые будут судить мир? Если же вамибудет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела?" (Павел 1 к Коринф. 6, 2) [64]. К сожалению, не только речь сумасшедшего... Этот ужасный лжецпродолжает: "разве не знаете, что мыбудем судить ангелов, не тем ли более дела житейские!.."
"Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих... не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных. Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом" (Павел I к Коринф. 1, 20 и далее). – Чтобы понятьэто место – перворазрядное свидетельство для психологии всякой морали чандалы, нужно прочесть первое рассмотрение моей «Генеалогии морали»: там впервые выведена на свет противоположность аристократическойморали и морали чандалы, родившейся из ressentiment и бессильной мести. Павел был величайшим из всех апостолов мести...
«И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу» (Марк 6, 11). – Как это по-евангельски!..
«А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море» (Марк 9, 42). – Как это по-евангельски!..
«И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает» (Марк 9, 47) [62]. – Не глаз только здесь подразумевается...
«И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Марк 9, 1). – Хорошо солгал, лев [63].
"Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо..." ( Примечание психолога.Христианская мораль опровергается этим «ибо»: опровергать её «основы» – это по-христиански) (Марк 8, 34). -
"Не судите, да не судимы будете. Какою мерою мерите, такою и вамбудут мерить" (Матф. 7, 1). – Какое понятие о справедливости, о «праведном судии!..»
"Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и мытари?" (Матф. 5, 46). – Принцип «христианской любви»: она хочет быть в конце концов хорошо оплаченной...
«А если не будете прощать людям согрешений их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Матф. 6, 15). – Очень компрометирует вышеназванного «Отца»...
«Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам» (Матф. 6, 33). – Всё это: т. е. пища, одежда, все насущные потребности жизни. Заблуждение, скромно выражаясь... Незадолго перед этим Бог является портным, по крайней мере в известных случаях...
"Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибовелика вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их" (Лука 6, 23). – Бесстыдноеотродье! Они сравнивают себя уже с пророками!..
"Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живёт в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а этот храм – вы" (Павел 1 к Коринф. 3, 16). – Для подобного нет достаточной меры презрения...
"Разве не знаете, что святые будут судить мир? Если же вамибудет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела?" (Павел 1 к Коринф. 6, 2) [64]. К сожалению, не только речь сумасшедшего... Этот ужасный лжецпродолжает: "разве не знаете, что мыбудем судить ангелов, не тем ли более дела житейские!.."
"Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих... не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных. Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом" (Павел I к Коринф. 1, 20 и далее). – Чтобы понятьэто место – перворазрядное свидетельство для психологии всякой морали чандалы, нужно прочесть первое рассмотрение моей «Генеалогии морали»: там впервые выведена на свет противоположность аристократическойморали и морали чандалы, родившейся из ressentiment и бессильной мести. Павел был величайшим из всех апостолов мести...
46
–
Что из этого следует?То, что хорошо делают, если надевают перчатки при чтении Нового Завета. Близость такой массы нечистоплотности почти вынуждает к этому. Мы так же мало желали бы общения с «первыми христианами», как и с польскими евреями, – не потому, чтобы мы имели что-нибудь против них: те и другие нехорошо пахнут. – Напрасно высматривал я в Новом Завете хотя бы одну симпатичную черту: там нет ничего, что можно бы было назвать свободным, добрым, откровенным, честным. Человечность не сделала здесь ещё и своего первого шага, – недостает инстинктов
чистоплотности... В Новом Завете только
дурныеинстинкты, и даже нет мужества к этим дурным инстинктам. Сплошная трусость, сплошное закрывание глаз и самообман. Всякая книга кажется чистоплотной, если её читать вслед за Новым Заветом; так, например, непосредственно после Павла я читал с восхищением того прелестного, задорного насмешника Петрония