Юрий Никитин
Артания
К читателю
От древних авторов дошли сведения, что задолго до возникновения Киевской Руси на тех же просторах существовали могучие государства: Куявия, Славия, Артания. Это почти все, что известно. Т.е. простор для пишущего!
Нас собралась могучая кучка, каждый пишет в цикл «Троецарствие» по роману, где минимальный объем должен быть не меньше чем 200 тысяч слов. К примеру, в данном романе их 207 тысяч. Это вдвое больше, чем в привычных нам хардкорах.
Надеюсь, вы получите от этих толстячков удовольствие! Напоминаю адрес нашей могучей кучки:
http://nikitin.wm.ru/
А также знаменитой Корчмы:
http://nikitin.wm.ru/ cgi/ forum/ read.pl?forum=nikitin
Искренне,
ЮРИЙ НИКИТИН
Часть I
Глава 1
Встречный ветер старался раздуть ноздри и вывернуть веки, вышибал слезу из глаз. Весеннее, но уже по-летнему яростное солнце обжигает голые плечи. Привыкшим к простору глазам артанина больно, когда в бескрайней степи хоть на грани земли и неба узрят жилище соседа. А здесь как вызов: далеко впереди высокие темные горы со снежными пиками преграждают победный бег зеленой и вольной Степи! Она ударилась о каменную стену, застонала и распростерлась покорно у подножия…
Придон стиснул челюсти так, что заломило в висках. На этих неприступных горах – черные башни колдунов. Без их мерзкой мощи та подлая страна, Куявия, уже лежала бы под копытами их быстрых коней!
Слева под грохот копыт начала выдвигаться потная сопящая морда. Ветер срывает пену с губ, конь старшего брата храпит, вытягивается в струнку. Даже в глазах коня та страсть, что владеет артанскими воинами: достичь края мира, напиться воды из самого дальнего моря!
Придон приподнял голову от конской гривы. Копыта звонко стучат, горяча кровь. Дикая Степь – пристанище удальцов! Это немалая часть Артании, граничит с Куявией, но сейчас пустует. Не из-за страха перед Куявией: за здешние владения спорят могучие племена артанских князей Номингов, Артенов и Улегвичей. Никто не скажет, сколько народу сложило головы, никто не сочтет, сколько битв, сражений или просто жарких схваток оросило здесь землю кровью молодых и горячих сынов Артании.
Земля так и осталась ничейной, ибо могучие племена, потеряв многих героев, молчаливо условились о перемирии, а то, пока истребляют друг друга, другие богатеют в набегах на богатый Вантит, дерутся за право избрать на трон Артании своего человека. Конечно, если по этим землям попытается пройти караван без охраны, то быть ему добычей: в степи всегда рыщут охотники разбогатеть быстро. Если где-то из высокой травы взметнулось воронье и злобно каркает, то явно отогнали волки и степные лисы от убитых…
Убитыми, правда, чаще оказывались не караванщики, а охотники за чужим добром. Все караваны идут с охраной, но, правда, иногда охраны недостаточно, и тогда удальцы возвращаются с богатой добычей, приводят домой повозки, доверху нагруженные товарами. Приводят пленников, и сразу же новые охотники, распаленные их хвастовством, вскакивают на коней и мчатся искать удачи.
Вся эта Степь – огромное ристалище, где только один закон… И многие удальцы, ощутив в сердцах отвагу, а в руках крепость, отправляются в эти дикие места проверить свое умение, добиться победы над противниками, вернуться с добычей и заслужить славу настоящего бывалого воина. Здесь, по слухам, встречаются удальцы-славы, даже куявские искатели приключений попадаются – бывают и в той стране изнеженных трусов смельчаки…
Придон несся, снова зарывшись лицом в конскую гриву, иначе могучий кулак встречного ветра смахнет с конской спины, словно глупого овода, пытающегося сесть на потные плечи. Мир заполнен горячим встречным ветром. Солнечные лучи жгут голые плечи и спину, воздух как будто только что из кузнечного горна, а конь – не конь вовсе, а раскаленная глыба камня, что несется по гремящей степи, брошенная рукой великана.
Из груди, переполненной щенячьим восторгом, вырвался ликующий вопль. Ноздри жадно задрожали, в сухой накаленной печи, именуемой Степью, почудился новый запах… Впереди появилась и начала вырастать темно-зеленая полоска. Издали донесся крик:
– Реку не переходить!..
Скилл мчался в сотне шагов справа. Он пригнулся, чуть привстав на стременах, лицо прятал от ветра за конской гривой. Встретив взгляд младшего брата, прокричал:
– За рекой – их земли!
Темно-зеленое быстро превращалось в деревья. Пахнуло свежестью. Отяжелевшая от сырости пыль осела, знойный воздух стал прозрачнее.
Придон придержал коня, но тот, весь в мыле и с безумными глазами, яростно храпел, порывался в бешеный бег, пока не разорвется сердце: настоящий артанский конь с душой воина.
Конь Скилла первым взлетел на берег. Мгновение плечистая фигура старшего брата грозно темнела на пронзительно синем небе. Придон уловил короткий взмах руки, и Скилл исчез по ту сторону берегового холма.
За спиной загремели тяжелые конские копыта. Земля затряслась, пахнуло животным теплом, ароматом кожи, пота и смазанных маслом поясных ремней. Сбоку вдвинулась в поле зрения массивная серая гора: на чудовищно огромном коне, что и на коня уже не похож, – Аснерд, старый воевода. На разгоряченного Придона повеяло еще большим жаром, воевода что накаленный в пламени костра камень, на котором пекут лепешки.
Придон с неудовольствием покосился на этого няньку, приставленного еще отцом. Вообще-то воевода похож на всех воевод, каких Придон встречал по всей Артании: массивный, плотный, жилистый, прокаленный солнцем и огрубевший на морозе и под ветрами. По возрасту ему в отцы, даже в деды, но, не в пример другим воеводам, на коня вспрыгивает еще как молодой удалец, хотя в бою голову не теряет, потому за последние десять лет ни единой царапины, однако все еще старается начать битву первым, а выйти из нее последним. Но опять же, без молодой ярости, а, как он говорит: «для примера молодым».
Его цепкие настороженные глаза сразу прощупали Придона, метнули в спину Скилла, словно острое копье, такой же отточенный взгляд. Придону он всегда казался вросшим в старые кожаные латы, которые не снимает, хотя это вовсе не латы, а широкая, продубленная зноем, ветрами и битвами могучая грудь, такая же бугристая спина и плоский, в тугих валиках, живот. Складками кожи выглядит даже широкий наборной пояс, где справа два ножа, а слева – боевой топор, тоже будто часть его могучего тела.
Сейчас на коричневом от солнца лице блеснули светло-серые глаза. Вообще надбровные дуги Аснерда толстые и тяжелые, брови на них мохнатые, и потому глаза сверкнули настолько ярко, свирепо и с такой силой, что Придон пошатнулся, взгляд с силой выброшенного вперед кулака толкнул в грудь.
– Вот она, – проревел Аснерд, словно огромный сытый медведь, – проклятая Куявия!..
– На том берегу красиво, – возразил Придон.
Возразил не потому, что пестроту считал в самом деле красивой, а чтобы хоть в чем-то возразить наставнику.
– Чем? – медленно удивился Аснерд.
– Как будто радугу изломали на мелкие кусочки!
Воевода морщился, скептически хмыкал, нижняя челюсть угрожающе выдвинулась. Узкий шрам на чисто выбритом подбородке побагровел и вздулся, как сытая пиявка. В своей угрожающе повелительной позе: огромные кулаки уперты в бока, губы плотно сжаты, взгляд суров, – он и без того страшен, а со своим оседланным чудовищем он казался уже не человеком на буйволоподобном коне, а осадной башней или тараном для выбивания ворот крепости.
Подъехал четвертый – верховный волхв всей Артании Вяземайт. Его конь, в отличие от легких и стремительных коней Придона и Скилла, не так скор на бег, зато обладает удивительным умением бежать ровно и без устали целые сутки, даже если в седельный мешок напихать тяжелые камни.
Невысокий Вяземайт, однако, не только выглядит, но и на самом деле крепок, как гранитная скала. На нем, как всегда казалось Придону, точно так же, как и на Аснерде, плотно сидит обтягивающий тело старый вытертый кожаный панцирь, что на самом деле не панцирь, а его огрубевшая кожа, а вот штаны действительно кожаные, ветхие, башмаки вот-вот развалятся, зато пояс почти новый, на поясе короткий меч в новеньких, расшитых бисером ножнах.
Седые волосы волхва почти достигают плеч, закрывая уши. Придон никогда не видел его ушей. Поговаривали, что у Вяземайта нет их вовсе, другие клялись, что уши есть, но только в шерсти, как у волка, и такие же заостренные кверху. В отличие от младших волхвов, лицо Вяземайта – верховного волхва чисто выбрито, на голом подбородке белеет глубокий шрам, ибо не всегда верховный волхв был волхвом, не всегда.
Вяземайт коротко взглянул на Аснерда, тот кивнул, и оба пустили коней к холодной воде. Придон с высокого берега все еще жадно смотрел на тот берег. Река широкая, весной и осенью по ней идут корабли, но в жаркое время вода сильно падает, конница перейдет вброд, и на той стороне куявы удваивают сторожевые посты и стягивают к кордону большие отряды.
Издали донесся дробный стук копыт. Справа и слева к ним неслось по всаднику. Братья Олекса и Тур, сыновья Аснерда, могучие и немногословные воины. Аснерд в пути рассылал их далеко в стороны, чтобы все видеть и замечать, но сейчас впереди проклятая Куявия, дальше всем шестерым пора держаться вместе.
Придон смотрел на широкую мелководную реку, на далекий берег, в сердце заползало острое разочарование. Даже вода на той половине реки должна быть другой, не говоря уже о береге, ведь там проклятая Куявия, страна подлых колдунов! Но пока что все такое же, даже на том дальнем берегу у воды такие же седые ветлы, могучие яворы, а берег покрыт зеленой травой, которую не отличишь от этой, настоящей артанской травы!
– Нас не обманешь, – процедил он с ненавистью. – Это подлая страна мрака, мерзости и бесчестных людей! И все здесь – обман.
Конь, наскучив стоять на прокаленном пригорке, когда рядом прохладная вода, сам пошел вниз, остановился не раньше, чем по брюхо в воде. Вблизи Скилл спрыгнул нарочито шумно, подняв тучу брызг. Оба, он и его конь, бок о бок жадно пили чистую холодную воду, потом Скилл поливал храпящего друга и тер щеткой. Вода вокруг сразу помутнела. Аснерд расседлал своего великана, седло тяжело бухнуло в воду. В прозрачной воде от упавшего с неба чуда потянулись восхитительные мутно-желтые струи, явно пахучие, рыбья мелочь жадно устремилась к находке, но только самые отважные мальки смело тыкались мордочками и хватали мягкими губами крупинки соли конского и человеческого пота.
Придон жадно и разочарованно рассматривал дальний берег. На залитом оранжевым солнцем песке отчетливо видны фигурки людей в красных одеждах, голубых, желтых, зеленых. Тоже всматриваются сюда, там множество пеших воинов с копьями в руках, немало всадников. У тех и других блестят металлические доспехи, но в движениях нет достоинства, суетятся…
Вяземайт бросил короткий взгляд на ту сторону.
– Разряженные куры! – прорычал он с ненавистью. – Эх, ударить бы… Вшестером всех бы смели!
– Нельзя, – ответил Скилл с сожалением. – Это встречающие.
– А мы сами без глаз, что ли? Не отыщем в Куябу дорогу?
Скилл улыбнулся.
– Не хотят терять людей.
– А потеряют?
– А ты как думаешь?
Вяземайт хмыкнул.
– Ну, если таких орлов, как наш неистовый Придон, пустить добираться самим…
Коней вывели на берег, вытерли. Под мокрыми телами на траве образовались лужи, воздух уплотнился, поднимаясь плотным паром. Придон все рассматривал далекие пестрые фигурки, на всех слишком много одежды, а цвета такие, будто на том берегу в самом деле изломанная радуга…
Скилл сказал значительно:
– Помните, за оружие не браться! Даже ножи да пребудут в ножнах, будто туда пакостный Вяземайт налил вишневого клея.
– Вождь, – обратился к нему почтительно Аснерд, даже слишком почтительно, – а как же хлеба отрезать, мяса, рыбы?
Скилл нахмурился.
– Не знаю. Смотрите, как делают местные. Разве не знаете, что обнаженного оружия куявы страшатся?
Мужчины переглянулись: только нечистые силы пугаются железа. Аснерд засмеялся, он уже седлал своего чудовищного коня.
Скилл усмехнулся.
– Я поеду первым, – сообщил он. – Если в реке чудища, о мою шкуру обломают зубы.
– Лучше я, – вызвался Вяземайт. – Я быстрее увижу, где можно по отмели.
– Нет, я, – предложил Олекса. – Мои стрелы догонят и в воде любого зверя!
Придон подавил вздох острой зависти. Скилла, его старшего брата, мать готовила к подвигам, тайком от отца закаляла еще в колыбельке. Теперь в нем сердце ребенка, сила дракона, а кожа прочнее драконьей чешуи. Ни единого шрамика, в то время как он, Придон, носит эти белые отметины на всем теле, даже на лице. Отец застал мать, когда она, искупав годовалого Скилла в молоке кобылицы, держала вниз головой над огнем. Отец едва не сошел с ума от страха, отстранил мать, которая даже ему не раскрывала все свои тайны, от детей и больше не разрешал их воспитывать, из-за чего Скилл так и остался смертным…
Вяземайту тоже можно завидовать: ведет род от старых водяных богов, его конь может пронестись по любой глубокой реке или озеру, лишь слегка замочив копыта. А сам Вяземайт, как бы ни был изранен, залечивает любые раны, стоит добраться до реки или озера. Олекса – лучший стрелок в Артании, его стрелы направляет, как говорят, влюбленная в него богиня ветра. Аснерд ведет свой род от горных великанов, в нем их сила, у Тура глаза орла и уши волка, и только он, Придон, владеет лишь той малостью, что боги определили человеку!
Кони в охотку вошли в воду. Конь Придона порывался пойти вскачь, поднимая тучи брызг, Придон успокаивал, а у самого сердце трепыхалось и кровь шумела в ушах.
– Где же башни магов? – спросил он шепотом, словно на куявском берегу могли услышать.
– Там, – ответил Скилл, – в глубине.
– В горах, – добавил Аснерд.
– Если не врут про их мощь, я бы поставил прямо на берегу!
Аснерд смолчал в затруднении, он тоже так бы сделал, а Вяземайт пояснил злорадно:
– Башни черпают магию только в горах. Там еще остались источники нечистой силы. А где все честно, там куявы стоят дешевле скорлупок яиц, которые едят.
– Едят скорлупки? – не понял Тур.
Аснерд отмахнулся с великолепным добродушием.
– Это ж куявы! Какую только гадость не жрут, аки свиньи.
– Так они и есть свиньи.
Сердце Придона бухало часто и мощно. Снизу от реки холод, сверху жаркое солнце, блестящие волны отшвыривают лучи, те припекают еще и снизу, из-под конского брюха. Волосы снова мокрые, то ли от брызг, то ли ветер не успевает слизывать пот.
Иногда дно поднималось, кони шли по щиколотку, стараясь поднять серебристые крылья брызг, снова проваливались по брюхо. Скилл соскользнул с седла, поплыл рядом с конем, Олекса и Тур сошли с коней от берега, только Аснерд восседал такой же неподвижный, тяжелый. Волны обтекали его опасливо, потом долго не могли успокоиться, уходили клином к берегу, а он равнодушно пересекал глубокое место, наконец его конь, как гора во время отлива, начал медленно вырастать из воды.
На том берегу, постепенно приближаясь, толпились и галдели, теряя достоинство, люди. Мужчинами бы их Придон не назвал, мужчины не надевают столько одежд в такой зной, да и не галдят, как болтливые женщины…
От берега пугливо убегает вдаль дорога, очень далеко видна каменная стена, там сторожевая башня, а возле нее собрались, как овцы, каменные дома. Придон жилища из камня видел только в Арсе, стольном граде Артании, дворцы из мрамора и гранита существуют вовсе не для жилья, жить надо в шатрах…
Вместе с удивлением ощутил и презрение, и даже жалость к людям, вынужденным жить в норах из камней, не видя днем синевы неба, а ночью – великолепия звезд! Как хорошо, что он – артанин.
Разбрызгивая воду, все шестеро коней выбрались на берег. Люди в пестрых одеждах опасливо отступили, вперед выдвинулись воины с копьями. Доспехи металлические, из блестящей меди, у некоторых даже бронзовые, цельнокованые, а на головах настоящие шлемы. Придон ощутил острый укол зависти.
С бронзовых щитов злобно скалили зубатые пасти разъяренные драконы. А их командир, немолодой ветеран с хмурым, страшно обожженным и потому безбровым лицом, в драконах с головы до ног: драконы на шлеме, драконы на груди панциря, даже рукоять меча в виде изогнутой шеи дракона.
На гребне шлема присел перед прыжком крохотный, но очень искусно сделанный дракон с поднятым гребнем.
Придон сказал негромко Аснерду:
– Какие шлемы! Даже с ремнями… А ремни под подбородком зачем?
– Чтоб челюсти поддерживать, – буркнул Аснерд. – Иначе слюни выползают, доспехи ржавеют. Да и самим скользко.
Вяземайт возразил:
– Это чтобы шлемы с головы не срывало, когда артан видят! Ведь волосы-то сразу дыбом…
Олекса и Тур нагло захохотали. В сторонке от стражи на низкорослом коне сидел мужчина в халате и с головой, повязанной бабьим платком. Остальные всадники исчезли, словно их сдуло ветром, а этот сидит и смотрит на артан выпученными глазами.
– Кто такие? – вскричал командир стражи тонким голосом.
Скилл медленно пустил коня вперед. Его правая рука медленно поднималась в приветствии. Ладонь широка, в твердых желтых мозолях, толстых, как конское копыто, настоящая рука воина. По лицам куявов Придон уловил с тайной гордостью, что их устрашил этот жест, ибо во всей страшной красоте видны могучие мышцы вождя артан.
– Мы приехали торговать, – ответил Скилл надменно. – Нас пригласил ваш тцар. И если ты, жаба косоротая, не сойдешь с дороги, пеняй на себя!
Он не оглядывался, но чувствовал, как все пятеро артан за его спиной опустили руки на рукояти боевых топоров. Солнце играет на бронзовых телах, высвечивая и оттеняя их мощь, а суровые и надменные лица, что и так словно из камня, наверняка стали еще злее.
Командир стражников поспешно отступил, лицо стало цвета сырого мяса, вскрикнул:
– Да знаю, знаю!.. Я только спросил!
Скилл, не меняя надменного лица, проехал мимо. Придон сделал такое же лицо, напряг мышцы. Солнце сверкает на могучих плечах его брата, чистая кожа блестит силой и здоровьем. Он чувствовал, как огненные капли проникают и в его плоть, отчего и без того горячая кровь вскипает, как олово на жаровне.
Всадник, который с бабьим платком на голове, наконец тронул коня, тот пугливо пошел рядом с грозными артанами. Всадник сказал торопливо:
– Мне поручили проводить вас до Куябы, нашего стольного града!
Скилл бросил в полнейшем безразличии:
– Провожай. Только под ногами не путайся.
Аснерд буркнул:
– Затопчем.
Всадник коротко вздохнул.
– Если бы я!.. А так, придется… Эй, Вихрян!
Он небрежным кивком подозвал командира стражников. Тот подошел без угодливой поспешности, не старый по годам, но уже бывалый воин, иных и не посылают на кордоны. Серые глаза цвета холодной стали пронзительно ярко взглянули с безбрового лица.
– Вихрян, – велел всадник с бабьим платком, – проводишь этих… артан до самого стольного града! Следи, чтобы им не чинили помех, но посматривай, чтобы и они не своевольничали. Если что…
Скилл посмотрел насмешливо.
– Если что?
Всадник сказал Вихряну:
– Если что… скажешь об этом тем, кто встретит их в Куябе.
Он подал коня назад, Вихряну подвели тучную коротконогую лошадь. Артане с молчаливым презрением смотрели, как он сунул ступню в стремя и взобрался в седло с натугой, кряхтя и хватаясь за луку.
Этот Вихрян в разговоры не вступал, пришпоренный конь пошел бодрым галопом, и почти весь остаток дня видели только его спину. Он держался впереди за сотню шагов, время от времени оглядывался, словно в самом деле мог бы обогнать их на своем коротконогом толстом коне, больше похожем на брюхатую корову.
Башня и каменные дома вырастали, приближались. На высокой каменной стене можно было различить зубцы для стрелков из луков, закопченные жаровни, груды камней. Дорога повела к воротам. Массивная башня высилась только с одной стороны ворот, но Придон всей кожей ощутил, как от нее веет недоброй мощью. Над воротами широкий козырек, острые глаза Придона издали заметили сложенные горкой камни, закопченные бочки, оттуда будут лить кипящую смолу на головы и плечи осаждающих.
Наверху в башнях заблистало оружие, показались мужские лица. Из пристроек, которые при осаде будут сожжены, не артанами, так самими же куявами, торопливо выбежали воины с нелепыми копьями. Провожатый что-то крикнул, воины разбежались, послышался скрип, ворота медленно поднялись.
Придон заметил, как обменялись насмешливыми улыбками Аснерд и Вяземайт. В самом деле, подумал он пристыженно, чего я устрашился? Каменных стен? Как будто нельзя объехать эту маленькую крепость по окрестным полям и с окровавленным куявской кровью топором двигаться на столицу!
Крепостица уплыла, даже ускакала за спину, впереди простор, но усталые кони перешли на рысь. Лошадь их провожатого вообще едва тащилась, он постоянно понукал, она мотала головой, со всем соглашалась, но скорости не прибавляла.
Скилл поравнялся с ним, на своем горячем тонконогом жеребце он высился над куявом почти на две головы.
– Ты кто?
Воин поколебался с ответом, взгляд уперся в горизонт, горы маячат вдали, но не приближаются, так что колдуны с ответом не помогут, а дорога ведет параллельно горному хребту.
– Берич Вихрян, – сказал он неохотно. – Десятник сторожевого поста.
– Берич? – удивился Скилл. Аснерд и Вяземайт тоже посмотрели на куява, подъехали ближе. – А что ты всего лишь десятник?
– Я разжалован в песиглавцы, – процедил куяв.
– Ого! – сказал Скилл. – За что?
– Дал в рыло знатному беру.
– За что?
– Приставал к моей невесте.
– Ого, – повторил Скилл уже с уважением, – да за это надо не только в рожу!
Куяв усмехнулся, в глазах блеснуло злое веселье.
– Так и вышло. И хотя были свидетели, что он первым… но у меня нет такой знатной родни, таких земель и таких богатств. Словом, он остался в Куябе, хоть и калека, а меня… меня вот сюда.
С другой стороны подъехал Аснерд, прогудел добродушно:
– Не горюй!.. Зато дышишь свежим воздухом у реки, а не смрадом в их вонючих тесных городах. Ловишь рыбу и ешь, а не покупаешь тухлую на базаре. А когда начнется война, первым скрестишь меч с нашими удальцами!
Вихрян покосился, не издевается ли артанин, вздохнул, уже знает странное для куявов убеждение, что самое интересное для мужчин – скрестить оружие с равными себе по силе. А еще лучше – найти такого мордоворота, чтобы, всем на страх, задраться с ним, дабы взрастить себе славу на зависть соседям.
Глава 2
От кордонной речки ехали, мчались, а кое-где и едва ползли шагом. Ночевали на постоялых дворах, их полно на перекрестках дорог. Придон все дивился: в этой проклятой стране колдунов и подлых людей такие же стада скота, такие же гуси прут на озеро, а их мерзкие пастухи щелкают кнутами так, что не отличишь от щелканья кнута артанина.
Вдоль дороги ровной стеной вздымаются ухоженные деревья, словно нарочито посаженные так, что закрывают поля от взглядов проезжающих. Придон загляделся на красивую, как игрушечную, елочку, но Тур, перехватив взгляд, тут же проворчал наставительно:
– Тупое дерево! Не может отличить зимы от лета!
Придон не нашелся что сказать, но услышал Вяземайт, возразил:
– Зато красивое.
Тур раскрыл рот.
– Э-э… чем?
– Верное, как артане. Никогда не изменяет богам весны и лета. Гордо носит свой зеленый наряд, когда все остальные струсили, покорно разделись… Ее ненавидят за то, что осмелилась бросить вызов, не покориться. Я люблю ее! Она – частичка моей гордой непокоренной родины. Елочка, соловьи, водопады, прекрасные цветы… намного прекраснее тех красавиц, с которыми их сравнивают!
Аснерд прорычал:
– Ты прав, хоть и сменил топор на жезл! Ель в самом деле частица нашей гордой родины. И везде, где растет, наша земля. По праву! Подлые куявы лишь временно захватили эти земли и укрепились на них с помощью подлой магии и черных колдунов!
Вяземайт кивнул, но глаза неотрывно следили за Скиллом, что с проводником вырвались далеко вперед. Далеко на горизонте заблистала дивная искра. Проводник оглядывался, его руки взлетали к небу, как крылья мельницы, а Придон с замиранием сердца всматривался в то, что издали выглядит осколком слюды.
– Куяба? – спросил он с жадностью.
– Красиво? – поинтересовался Аснерд.
– Очень!
– Это Белая Вежа, – сообщил Аснерд с усмешкой, – заурядная каменюка. Ничего особенного. Человек сто воинов за ее стенами. Таких в Куявии сотни. Если не тысячи. А Куяба… о, ты еще раскроешь пасть так, что стая ворон влетит.
Придон привставал в стременах, крепость проплывает далеко от их дороги, немыслимо огромная, даже более огромная, чем понял сразу, ибо из веж белая только одна, ее и заметил сразу в ярком солнечном свете, а остальные башни и толстые стены сложены из темных и серых камней. Все это поросло зеленым мхом, и на фоне зеленой долины крепость теряется так, что можно с разбегу удариться мордой.
– Таких в Куявии много?
– Много, – вздохнул Аснерд. – Этот трусливый народ не понимает таких красивых мужских забав, как удалые походы, сражения, набеги!.. А страшатся их так, что… сам видишь, как отгораживаются.
Вяземайт добавил наставительно:
– Куявы – ленивый народ. Им хоть горы ворочать, лишь бы лежа…
Еще несколько дней земля гремела под копытами, встречный ветер охлаждал разгоряченные лица. Однажды Аснерд крякнул довольно, его толстая, как бревно, рука повелительно указала вперед.
Сердце Придона учащенно забилось. Далеко-далеко на самом горизонте появился нещадный блеск, словно там поднималось второе солнце.