Николаев Андрей. Русский экзорцист

   — Вон там она обычно загорает, — Рец показал на группу деревьев метрах в пятидесяти от моста. — Завтра, если погода будет нормальная, должна прийти. Работать лучше вечером, часов в шесть. Народу поменьше — оно спокойней.
   — Фотография есть? — подал голос Аслан.
   — Есть, на, смотри.
   — О-о, красивая девочка. Безотказная?
   — Лучше не проверяй, — оборвал игривый тон Рец. — С ней может быть парень.
   — Крутой? — забеспокоился Казбек.
   — Вряд ли, — подумав, ответил Рец. — Слишком молод, хотя… В общем, разберетесь.
   — С ним что делать?
   — А что хотите. Будет выступать… Сами знаете.
   — Зубами рвать буду, — оскалился Казбек.
   — Приятного аппетита, — усмехнулся Рец. — Сотовый есть?
   — Вот, — Аслан достал телефон.
   — Давай сюда. Сделаете дело — позвоните, скажу, куда отвезти. Там же и деньги передам. Чтобы без фокусов! Вы теперь кровью замазаны, не забывайте.
   — Кровь не простят, — тоскливо сказал Аслан.
   — Молодец, соображаешь. Садись за руль, брат, — Рец хлопнул Казбека по плечу, — подбросьте меня, я машину возле вашего дома оставил.

Глава 9

   К казино подъехали ближе к вечеру, когда серьезные игроки еще отдыхали от ночных страстей. Витек, слегка поддатый, решительно устремился по ступенькам к главному входу. Волохов чуть замешкался, расплачиваясь за такси.
   Здоровенный парень в черном костюме преградил Витьку дорогу.
   — Прошу прощения, — пробасил он вежливо, — у нас в казино dress-control.
   — Чего, — Витек приподнял бровь, — чего у тебя дрес…, дрис…?
   — Господа приходят в костюмах, дамы в вечерних платьях, — терпеливо пояснил парень.
   — А я чего, в трусах, что ли пришел?
   — Господа приходят… — снова завел охранник.
   — Да мне насрать, какие господа приходят, — обозлился Витек, — я, может, страдаю, что последний рупь пролетарию просадить негде?
   Охранник потерял терпение, тем более что прохожие стали останавливаться, интересуясь, чем закончится перебранка. А скандалы начальством не приветствовались. Наклонившись вперед, он, вежливо улыбаясь, шепнул в ухо скандалисту:
   — Пошел в жопу, задрыга.
   Витек, не тратя слов, схватил его за лацканы пиджака и попытался боднуть в лицо.
   Охранник оттолкнул от себя «пролетарские» руки, развернул Витька лицом к зрителям и дал такого пинка, что страдалец, соколом порхнув над ступенями, приземлился только на тротуаре. Он грянулся оземь всем телом сразу, успев лишь подложить ладони под небритую опухшую физиономию. Волохов, взывая к чувству сострадания, простер руки к народу.
   — Что же это, господа-товарищи? Ужель не можно теперь и отдохнуть-то по-человечески?
   Витек, стоя на карачках, мотал головой и плачущим голосом просил окружающих:
   — Пустите меня! Не держите меня! Я порву его, как обезьяна газету!
   Окружающие не держали его по причине гомерического хохота, согнувшего их в три погибели.
   Волохов отвел пострадавшего в ближайший двор, купил бутылку пива и велел ждать.
   Магазины одежды должны были еще работать. Поймав частника, Волохов через пять минут был у магазина мужской одежды. А через двадцать, купив без примерки два черных костюма, ботинки, рубашки и галстуки в тон, вернулся во двор, где оставил Витька. Переодевшись прямо во дворе и сложив одежду в пакеты, они вернулись к игорному клубу.
   — Ботинки жмут, — пожаловался Витек.
   — Потерпишь, — сварливо ответил Волохов.
   Охранник стоял другой и пропустил их беспрепятственно. Волохов взял десяток жетонов и они прошли в зал.
   Витек, на удивление, повел себя, как завсегдатай: покровительственно кивнул крупье, приподняв бровь, проследил за сдачей в «Блэк Джек». Наконец остановился возле рулетки и, потянувшись к уху Волохова, чтобы якобы сделать замечание по игре, тихо сказал:
   — Сейчас стол прошли, где в «Очко» режутся. Лицом к нам сидит парень, глаз дергается. Это брат Толяна. Телка рядом — Мария, вдова Толяна, а мужик сзади — советник или вроде того. По сути, он все решает.
   — Понял, — кивнул Волохов. — На вот, сыграй пока.
   Он дал Витьку несколько жетонов, показал на свободное место рядом с сильно декольтированной изможденной дамой и отошел к карточному столу.
   Несколько минут он молча наблюдал за игрой. Казино выигрывало. Парень за столом играл нервно, будто хотел забыться в игре. Женщина рядом курила, роняя пепел на пол и лениво поглядывая по сторонам. Стоявший позади них смуглый мужчина в затемненных очках несколько раз нагибался и, судя по всему, пытался повлиять на результат. Парень советов не слушал. Глаз у него и вправду дергался. Проиграв в очередной раз, он вполголоса выругался. Мужчина посмотрел на Волохова и, как бы извиняясь улыбнулся. Павел повел головой и слегка кивнул. Мужчина прикрыл глаза, снова наклонился к игроку, что-то сказал и, не глядя на Волохова, направился к бару.
   Они оказались на соседних табуретах, мужчина заказал «Текилу», Волохов кофе. Бармен подал заказ и отошел в сторону.
   — Мне показалось, что у вас есть ко мне разговор, — тихо сказал мужчина. — Я прав?
   — Да, разговор есть. — Волохов помешал ложечкой кофе, отложил ее на блюдце и, отхлебнув, одобрительно кивнул. — Я, право, в затруднении. Не знаю, с чего начать.
   — Я не буду оригинален и предложу начать с начала.
   — Хорошо, я вижу, вы предпочитаете ясность. Меня зовут Павел Волохов.
   — Сергей Владимирович Брусницкий, можно просто Сергей.
   — Очень приятно. Итак: мне известно, что ваш э-э… бизнес понес большую утрату. Мои интересы в данном случае проходят рядом с вашими. Не пересекаясь, а именно рядом. Параллельно, так сказать, и не исключено, что мы могли бы стать полезными друг другу.
   — В чем заключаются ваши интересы?
   — Во время визита к вам был убит священник церкви Всех Святых отец Василий. В тот же день вы спрашивали о нем в церкви. Меня интересует исключительно это убийство. Могу я узнать, чем вызваны ваши расспросы?
   — Полагаю, что можете.
   Медленно, тщательно подбирая слова, Брусницкий рассказал Волохову о визите священника. Павел хмурился все больше.
   — Мы повторно вызывали бальзамировщика, но тот был просто ошеломлен случившимся. По его словам, состав, который он ввел в тело, проверен и используется очень давно. Ошибиться он не мог. Поверьте мне на слово, он очень старался. Тем не менее, к его повторному визиту тело было в таком состоянии, что… — Сергей Владимирович покачал головой и залпом допил «Текилу», забыв про соль и лимон. — Он взял пробы. Бальзамирующей жидкости не было и в помине. Тело было накачано кислотой, ускорившей разложение. Ткани тела расползались от малейшего сотрясения при переноске гроба. Это был просто студень, полурастаявший студень. Я думал, что никогда не избавлюсь от этого кошмарного запаха.
   — И каким же образом кислота…
   — Не знаю, — Брусницкий раздраженно махнул рукой, подзывая бармена. — Не знаю! Олег, — он мотнул головой в сторону игрового стола, — этого бедолагу чуть не убил. Но я чувствую, что он ни при чем.
   От рулеточного стола к бару проследовала изможденная декольтированная дама и взяла два двойных «Чивас Ригал». Волохов с некоторым беспокойством увидел, что, вернувшись к столу, она поставила бокалы рядом с Витьком, и тот залпом выпил один из них.
   — Кстати, после ухода священника я нашел наперстный крест. Похоже, священник сам снял его — цепь была не порвана, — добавил Брусницкий.
   Волохов нахмурился.
   — А вы уверены, что к вам приходил священник?
   — Если у него нет брата-близнеца, — Брусницкий пожал плечами, — но, похоже, что нет. Священника убили сразу после того, как он вышел от нас. Это похоже на отработку заказа одноразовым киллером. Сначала он работает с клиентом или делает какое-либо дело, а потом кто-то работает с ним.
   — Не думаю, что здесь такой вариант, — задумчиво сказал Волохов. Он перевернул чашку вверх донышком и поставил ее на блюдце. — Мне кажется, что к вам приходил уже другой человек. Двойник отца Василия, а убийство совершено до, а не после визита. Я ищу убийц священника. Если хотите, буду держать вас в курсе дела.
   — Очень хочу, — Брусницкий насыпал щепотку соли между большим и указательным пальцем, поднял рюмку. — Я подозреваю, что между убийством и тем, что случилось с телом нашего м-м… руководителя, есть связь, — он выпил, слизнул соль и слегка передернулся. — Я попрошу вас вот о чем, Павел. Если мои подозрения материализуются, мы непременно хотели бы принять участие в э-э-э… финальной стадии расследования. Полагаю, помощь вам понадобится.
   — Вполне возможно, — согласился Волохов. — Я могу позвонить вам — может быть, вы что-то вспомните?
   — Да, конечно. Вот моя визитка, — Брусницкий протянул карточку, — но ничего существенного я не забыл. Мария, жена, вернее, вдова Анатолия, бормотала что-то, насчет того, что священник вроде и не священник, глаз у него черный и ее он домогался. Но она под дозой была, что с нее возьмешь.
   — Глаз черный, — заинтересовался Волохов.
   — Ну да, черный глаз, говорит, у него, а меня, мол, облизал. Но я думаю, что у нее были галлюцинации. Хотя как священник уходил, мы не видели. Поминали уж очень интенсивно, сморило нас.
   — Вот как, ну что ж, спасибо за информацию. Я свяжусь с вами, если выяснится что-то новое, — Волохов пожал собеседнику руку и направился к игровым столам.
   Брусницкий поглядел ему вслед, затем поднял перевернутую чашку и внимательно рассмотрел потеки кофейной гущи.
   — Берегите ваших женщин, молодой человек, — пробормотал он Волохову в спину.
   Павел услышал разговор на повышенных тонах за рулеточным столом и ускорил шаги, предчувствуя неприятности.
   — Я ебаный в рот!!! — рявкнул Витек и так саданул ладонью по столу, что крупье выронил шарик.
   — Да что вы, — заинтересовалась декольтированная дама, — как насчет обмена опытом?
   — Он должен был здесь остановиться, — не обращая внимания на соседку, продолжал орать Витек, тыча пальцем в ячейку с номером двадцать. — Это ты здесь, пидор мокрожопый, таким приемчикам научился, или от рождения козел со справкой? Каждая, понимаешь, сука норовит у пролетария последний рубль…
   Крупье, слегка отступая от стола и часто помаргивая, бормотал что-то вежливое. Пожилой господин с профессорской бородкой одобрительно кивал каждому энергичному выражению недовольства. Он явно жалел, что не на чем записать каскад метафор и аллегорий, сыпавшихся из раздосадованного Витька.
   — Так, партнер, ты чего буянишь? — спросил Волохов, подходя к столу.
   — Да вот этот гондон…
   — Все, понял, — Волохов ухватил Витька за воротник и рывком поднял со стула. — Ну-ка, пойдем, проветримся.
   — Паша, ну еще партию, а?
   — Пойдем, прожигатель жизни.
   — Молодой человек, — встряла худосочная дама, — телефончик не оставите?
   — Нам пока не провели, — буркнул Витек, исподлобья глядя на крупье. — Ай вил бек!!!
   — О-о, ты еще и по-английски говоришь, — подивился Волохов.
   — Кино видел и плакат с Терминатором у меня дома висел, — пояснил пытавшийся вывернуться Витек.
   — Of course, welcome, — пробормотал крупье.
   — Чего он лопочет?
   — Ждем, говорит, с нетерпением. Заглядывайте почаще, — пояснил Волохов.
   На выходе он забрал пакеты с одеждой и, опасаясь, как бы Витек не стал заводить разборки с охранником, взял его под руку. Улица была пустынна, лишь несколько автомобилей, были припаркованы возле казино. Витек с сожалением оглянулся.
   — Надо бы сюда почаще заходить. Систему эту я понял, — он покрутил в воздухе пальцами, изображая рулеточное колесо.
   — Эх, Витя, эту систему со дня ее изобретения еще никто не понял. Поехали домой.
   Ночь шла наубыль, небо между крышами из темного, подсвеченного рекламой и уличным освещением, становилось тускло-серым, словно старая школьная доска. Звезды пропадали, как ненужные формулы, стертые тряпкой уборщицы.
   — А может, прогуляемся? — неожиданно предложил Витек, — сто лет в центре не был.
   — Давай, — согласился Волохов.
   Пешком они дошли до Маяковки. Витек снял пиджак и забросил его на плечо. Не сговариваясь, влезли в один из первых троллейбусов. Сонный водитель не спешил, но на безлюдных остановках даже не притормаживал.
   Поливочные машины смывали пыль и мелкий мусор в водостоки.
   Возле метро «Аэропорт» Волохов попросил водителя остановиться.
   — Ну, что, Паша, хорошо бы это, того… — подмигнул Витек, — и закусить!
   — Что, с утра пораньше водку пьянствовать? Нет уж, уволь, — огорчил его Волохов, — но закусить можем.
   В ночном магазинчике он купил еды. Угрюмая продавщица оживилась, увидев покупателей в вечерних костюмах.
   — Ну, хоть лосьона «Огуречного» давай возьмем, — не отставал Витек.
   — Парфюмерия еще не работает. Слава богу.
   Витек с тоской оглядел ряд бутылок.
   — А вот шампанского, мальчики, — предложила продавщица, показывая на коробку с двумя бокалами и бутылкой сомнительного напитка.
   — Вот это можно, — согласился Волохов, — поскольку мы с тобой сегодня были заняты исключительно получением удовольствия, то…
   — Я был занят получением пинка под зад и еще и заплатил за это, — буркнул Витек.
   — … то закончим разгульную ночь шампанским.
   В тихом зеленом дворике открыли бутылку. Витек от бокала отказался. Глотнули, заели шоколадкой и пошли дальше.
   — Эх, не по мне эта газировка, — бубнил Витек, в очередной раз поднося бутылку ко рту.
   Шампанское, не желая попадать внутрь его страждущей натуры, пузырилось и текло по небритому подбородку и жилистой шее за крахмальный воротник рубашки.
   — На вас не угодишь, друг мой, — произнес Волохов, делая глоток из бокала. — Уже и шампанское не доставляет вам удовольствия.
   — Просил ведь: достань «Огуречного» или «Розовой воды», — угрюмо бормотал Витек.
   — О, — не слушая его, воскликнул Волохов, — вот человек, тоже несомненно занятый получением удовольствия. Посмотри, с каким энтузиазмом она это делает!
   Краснощекая толстая тетка с сумками и пакетами в руках стояла в садике возле пятиэтажки и, не обращая внимания на ранний час, голосила на всю округу, обращаясь к окну на четвертом этаже.
   — Верка! Вер!! Верка, мать твою!!!
   — Тройное воздействие на слуховые рецепторы упомянутой Веры, я думаю, будет более продуктивным, — заметил Павел, прихлебывая шампанское.
   — Чего?
   — Помочь, говорю, надо — перевел Волохов.
   — А-а, это можно.
   Когда тетка в очередной раз открыла рот, собираясь позвать тугую на ухо подругу, «соавторы» заорали что было сил:
   — Верка, мать твою!
   Тетка шарахнулась в сторону, роняя пакеты.
   — Нажрутся с утра.
   Волохов проводил удалявшуюся рысью тетку удивленным взглядом.
   — Опять не угодили…
   Все-таки Витек уговорил его купить водки — иначе, мол, после стольких переживаний, никак не заснуть. Махнув стакан, он раскинулся на траве и скоро захрапел. Волохов, проклиная бюрократию, сходил на почту и целый час строчил отчет, исписав несколько листов бумаги. Бросив отчет в почтовый ящик, он вернулся на полянку, улегся под куст и заснул, надеясь проспать до вечера.
   Телефон разбудил его через два часа.
   — Волохов, нам надо встретиться, — не здороваясь, сказал Александр Ярославович.
   Голос его был сух и неприятен.
   — А подождать нельзя? — сварливо спросил Волохов.
   — Нет. Жду на Манеже, у памятника Жукову, — коротко сказал, будто скомандовал Александр Ярославович и дал отбой.
   Волохов выругался. Тень, в которой он заснул, переместилась, и солнце здорово напекло голову. Витек дрых без задних ног.
   На метро Волохов приехал на Охотный ряд и вышел к Манежу. Духота давила и изматывала. На небе не было ни облачка и народу на площади возле торгового центра, несмотря на дающие призрачную прохладу фонтаны, было немного. Возле памятника маршалу Павел увидел высокую фигуру Александра Ярославовича. На этот раз тот был в форменной рубашке с коротким рукавом и в фуражке с высокой тульей. Придирчиво рассматривая скульптуру, он заходил с разных сторон, то приближаясь, то отходя от нее. В заложенных за спину руках он держал тонкую кожаную папку с затейливым тиснением и изящным замком благородного металла.
   Поприветствовав подошедшего Волохова небрежным кивком, полковник указал на скульптуру.
   — Странное ощущение, будто что-то не так. А что именно — не пойму, — озадаченно сказал он.
   — Вы меня вызвали, чтобы оценить достоинства современного искусства?
   — Нет, здесь я уж как-нибудь сам разберусь, — ядовито сказал Александр Ярославович. — Я пригласил вас оценить достоинства произведения другого жанра. Эпистолярного, с позволения сказать. Пойдемте-ка, присядем.
   — Надо же, как все просто, — пробормотал Волохов, следуя за полковником к фонтанам манежа, — стоило вас рассердить, и вы стали обращаться ко мне на «вы».
   — Будьте любезны присесть, — Александр Ярославович указал на скамейку возле полусферической карты мира.
   Волохов устроился на жестком сиденье, забросил руки на спинку скамьи и с вежливым ожиданием уставился на собеселника. Он уже догадался, о чем пойдет речь. Некоторое время полковник стоял перед ним, покачиваясь с пятки на носок и с плохо скрываемым раздражением разглядывал небрежно развалившегося Волохова.
   — Вы не догадываетесь, милейший, о чем пойдет речь? — с сарказмом спросил он. — Почему я вынужден просить вас пожаловать на встречу?
   Павел улыбнулся широкой радостной улыбкой дебила, получившего леденец, и удивленно всплеснул руками.
   — Александр Ярославович, дорогой вы мой! Если какие-то неприятности, так я со всей душой помогу! Вы ж мне как отец! Ну, как приемный отец, — поправился он, увидев, что полковника передернуло.
   — Ты мне уже помог, — рявкнул Александр Ярославович, выхватывая из-за спины папку и тыча ею в нос Волохова. — Это что? Что это, я тебя спрашиваю?
   Волохов подался вперед, внимательно разглядывая папку.
   — Это папка для бумаг, — сказал он наконец с облегчением человека, решившего трудную задачу.
   Александр Ярославович как-то сник, покачал головой, будто иного и не ожидал, и уселся рядом с Волоховым. Сняв фуражку, он бросил ее рядом на скамью и, открыв замок, достал из папки бумаги. Павел узнал свой доклад и подавил смешок.
   — Узнаешь? Узнаешь, — констатировал полковник, покосившись на него. — Я не успел сам прочитать и передал наверх. Мне вернули эти бумаги и посоветовали научить сотрудников писать доклады. Причем посоветовали в таких выражениях, что…
   — Не может быть. Я постарался сгладить наиболее острые…
   — Ты сгладил. Так сгладил, что непонятно, о чем речь, а то, что понять можно, не вызывает, мягко говоря, уверенности в успехе операции. Как это вот понимать, — полковник перелистнул несколько страниц, — ага, вот: « … и сказал прислужнику, шарик бросающему, что работая в этом храме греха, порока и разврата, и помогая Маммоне уловить в сети свои неокрепшие души людские, губит он душу собственную. И уличил он прислужника в содомии богомерзкой, ибо порок сей на челе его столь ясно отпечатан, что не узреть знак тот может только не пожелавший увидеть!» — конец цитаты, — с горечью сказал полковник. — Это отчет, я тебя спрашиваю? Это выдержки из «Жития и страдания первых христиан в языческом Риме», а не отчет.
   — А что я должен был написать? Как Витек сказал крупье, что он пидор мокрожопый…
   — Как, как? — неожиданно ухмыльнулся Александр Ярославович.
   — Именно так. Он и еще много чего сказал. Но давайте по порядку. Я нашел схрон.
   Волохов достал из пластикового пакета сверток и подал его Александру Ярославовичу. Спрятав отчет Волохова в папку, Александр Ярославович развернул шуршащий целлофан и вынул свернутый кусок кожи. Он потер его пальцами, поднес к лицу, затем аккуратно сложил по сгибам, на которых кожа побелела и потрескалась.
   — Похоже, здесь была книга, а?
   — Очень похоже, — подтвердил Волохов.
   — Если учесть то, что ты узнал в казино, можно с уверенностью сказать: он нашел себе тело, он разыскал книгу и он начал действовать.
   — Что в этой книге?
   — Точных сведений нет. Есть несколько рукописей, якобы написанных самим дьяволом или с его слов. Судя по всему, здесь, — Александр Ярославович указал на кусок кожи, — лежала привезенная в Россию инкунабула. Хуже всего, если в свертке был православный вариант «Книги мертвых», так называемый «Чернослов», но последние упоминания о нем датированы одиннадцатым веком.
   — Тексты книг есть?
   — О «Чернослове» сведений нет. Есть пересказ нескольких глав рукописи, виденной одним из мастеров, помогавших итальянским архитекторам и есть пророчество юродивого. Высказал он его в шестнадцатом веке в одном из Новгородских монастырей. Через два дня его нашли на дороге убитым. Тело было буквально растерзано, но явно не зверем. Не съедено было тело, а именно растерзано. Настоятель по горячим следам записал пророчество. Вот послушай.
   Александр Ярославович откашлялся и заговорил нараспев:
   — В лето жаркое, когда смрад и грех овладеют телами и душами неокрепшими. В лето бури очистительной, после пекла адского пришедшей. Изберет демон деву красную, злыми зельями и муками смертными он сломает ее веру слабую, подготовит тело к зачатию мерзкому, ясный разум подменит ей виденьями бесовскими и окружит ее чрево знаками дьявольскими. После над телом девы той прочтет заклинанья богомерзкие и зачнет с ней врага рода человеческого. А врага он зачнет злым семенем, из людей, одержимых пороками, собранным. Пороками, присущими веку нынешнему, прошлым и грядущим столетиям, но расцветшими цветами репейными в год лета жаркого.
   — Почти прямое предупреждение, — пробормотал Волохов. — Какие-нибудь меры церковью принимались?
   Александр Ярославович невесело хмыкнул.
   — Понимаешь, ли, Павел, на Руси странное отношение к прорицателям. Особенно если пророчат что-то неприятное. Когда пророчество сбывалось, говорили — накаркал! Во всем остальном мире ты — провидец! Ты предвидел, предупредил и спас! Почет тебе и уважение. А у нас ты — кликуша! Ты накликал беду. Кол тебе осиновый! Юродивого просто изгнали из монастыря. В тех местах уже был один официально признанный блаженный. Посчитали, что одного достаточно. Убогого изгнали из монастыря, а через сутки нашли растерзанное тело.
   Волохов встал со скамейки, подошел к фонтану, омывавшему карту планеты. Казалось, арктическая шапка льдов, истекая потоками воды, пытается смыть островки земли в океан. Павел зачерпнул воды и намочил лицо и голову. Вода была теплой.
   — Я попробую обобщить наши сведения. Отец Василий получает письмо и начинает изучать труды средневековых теологов по демонологии. Можно ли предположить, что в письме тоже содержалось предупреждение? Я думаю можно. Какого рода могло быть предупреждение, если отец Василий считался знатоком по изгнанию бесов? Ответ очевиден: кто-то, возможно из окружения высшего католического духовенства, предупреждает, что готовится проникновение демона на территорию православной конфессии. Полагаю, это согласуется и с вашей теорией.
   Стоя вполоборота к собеседнику и глядя себе под ноги, Волохов негромко делился своими заключениями. Александр Ярославович, задумчиво поглаживая русую бородку, одобрительно кивал.
   — В последнее время из-за агрессивной политики сторонников ислама католичество утрачивает свои позиции в мире. Для них теперь возможна даже договоренность с дьяволом. Что-то вроде: ты оставляешь нас в покое, а мы закроем глаза на то, что ты будешь делать восточнее Польши. Нет, пожалуй, Западную Украину они тоже в обиду не дадут. И он пришел к нам… А здесь ему простор и раздолье.
   — Ну, это ты загнул, Волохов, — не удержался Александр Ярославович, — договор Папы с дьяволом! Ты думай, что говоришь! Хотя, конечно, ситуация у них патовая.
   — Вот и я о том же. Но возможен и другой вариант. На западе технология изгнания дьявола отработана настолько, что проникновение еще одного и даже нескольких демонов большой проблемы для католической церкви не создаст. Другое дело — провести инфильтрацию Инфильтрация — просачивание(воен.терм.) демона на территорию православных конфессий и дождаться, когда наша церковь признает свое бессилие. Так накалить обстановку, что паства разуверится в действенности православных догматов, и с блеском провести обряд Экзорцизма.
   — Хм, а вот это возможно.
   — А вы не смогли бы там, — Волохов поднял палец, — объяснить ситуацию?
   — Эх, Павел, — вздохнул Александр Ярославович, — я, конечно, вхож во все двери, но Ему и так больно от разобщенности рода человеческого. Будем решать сами. И на меня, кстати, не очень рассчитывай. У нас мораторий на вмешательство в земные дела. Если уж совсем худо станет — испрошу для тебя помощи. Но только в крайнем случае.
   Александр Ярославович поднялся со скамейки, сунул папку под мышку.
   — В общем так, Павел. Все это надо еще раз обдумать. Это все теории. Единственно в чем мы можем быть уверены, — это в том, что демон уже здесь. Наша задача найти его, не дожидаясь, пока он осуществит задуманное. Найти и … — он сделал энергичный жест, рассекая воздух ребром ладони.