Николаев Андрей. Русский экзорцист

   — А впрочем, мне нравится, — подытожил Рец и вышел из квартиры.
   Дмитрий ждал его, стоя возле джипа. Солнце слепило глаза, и Рец подал ему темные очки. Машина выехала со двора. Дима с интересом стал смотреть в окно. Оказывается, весна уже прошла, и на московских улицах царил летний зной. В воздухе висела голубоватая дымка, выбрасываемая бесчисленными автомобилями. Люди, смотревшие на него из переполненной консервной банки автобуса, казалось, ненавидели все вокруг. И это летнее пекло, и спрессованное пространство автобуса, заполненное потными телами, и его, с жалостью глядевшего на них. Даже дети, изнуренные жарой на улицах, играли будто по привычке, а не от избытка нерастраченной энергии.
   Старики, собирающие бутылки, нищие, роющиеся в гниющих отходах, спящие на высохшей траве скверов бомжи…
   И над всем царило раскаленное обесцвеченное небо.
   — Как страшно они живут…
   Рец взглянул на него. Черные глаза его, казалось, были полны скорби.
   — Ты можешь изменить мир. Только не отступай.
   Они подъехали почти к дверям ресторанчика. Жара обожгла их, но тотчас сменилась уютной прохладой, отгороженной от зноя массивной дверью и темными стеклами заведения. Они присели за столик в углу. Есть не хотелось. Рец заказал кружку пива себе, чай Дмитрию и закурил в ожидании.
   — Она здесь, она придет? — Дима нетерпеливо оглядывался.
   — Она здесь, мне кажется, ты узнаешь ее. Я навещал ее, но меня она не знает. И пусть. Ты станешь ее вселенной.
   За соседним столиком с хрустом поглощали пиццу. Возле салат-бара кто-то ковырялся в тарелке, вылавливая маринованные грибы. Девушки разносили заказанные блюда, но ее не было.
   Внезапно Рец положил ему руку на плечо, и он увидел.
   Он сразу узнал ее тонкую фигурку, русые волосы, заколоты в пушистый хвост, ее чуть курносый носик и смешливые зеленые глаза. Она принесла заказ на соседний столик, и Дима потянулся к ней, но Рец удержал его.
   — Девушка, про нас, кажется, забыли, — сказал он.
   Она улыбнулась и Дима сразу вспомнил, как она, нагая, шла к нему по мягкой траве и на лице ее была такая же чуть смущенная улыбка.
   — Подождите немного, сейчас я постараюсь помочь, — она тряхнула головкой и исчезла.
   — Да, — пробормотал Дима, — это она. Я скажу ей, что…
   — Нет, мой дорогой, — Рец покачал головой, — она не готова, или ты забыл? Но я обещаю, скоро ты начнешь ее преображение.
   Он поднялся из-за стола.
   — А теперь пойдем. Пусть она пока забудет о нас.

Глава 8

   После путешествия по московским подземельям Волохов вернулся в парк утром. Витька не было. Хотелось спать, и Волохов прилег в тени дерева. Сон был тяжелый, неприятный. Ему казалось, что он ползет в старом канализационном коллекторе. В боковых проходах греются какие-то люди с землистыми лицами. Они одеты в лохмотья, подпоясанные серыми кушаками. Одежда их провоняла потом, вокруг кишат насекомые. Проползая мимо, Волохов задерживал дыхание, но все равно запах немытого тела преследовал его. Неужто от меня, подумал сквозь сон Волохов, перевернулся на другой бок и приоткрыл глаза. Возле него сидел Витек. На земле рядом с ним стоял флакон «Шиповника» с отвинченной крышкой. Витек терзал батон хлеба, ломая его на крупные куски. Увидев, что Волохов проснулся, он подмигнул и приподнял флакон.
   — Будешь?
   — Нет, спасибо. Чего-то голова побаливает.
   — Ну, это к деньгам, — рассудил Витек и припал к пузырьку.
   Молодецки крякнув, он занюхал настойку куском хлеба, откусил и с набитым ртом принялся докладывать.
   — Значит так, Павел, сегодня они в ресторан поедут, в «Прагу», а вечером в казино двинут. Расслабляться, значит.
   — Угу, — Павел потер виски, прогоняя остатки сна, — ну, и нам, стало быть, в казино надо. Очень мне нужны, понимаешь, друг Виктор, эти люди.
   — Чего не понять, — кивнул Витек, — только меня в метро через раз пускают, а ты в казино хочешь привести.
   Волохов критически оглядел его и согласился, что вид действительно крайне непрезентабельный. Прямо сказать: омерзительное зрелище!
   — Это, друг Павел, не грязь, это защитный слой от всех напастей нашей электронной цивилизации, — пояснил Витек, вольготно раскидываясь на траве. — В наш век общего заражения экосферы продуктами необдуманной деятельности…
   — Дело поправимое, — перебил Волохов нравоучения, — поехали, друг Виктор.
   — Куда это?
   — Поехали, поехали. Вода все смоет. Кроме грехов.
   Платформа электрички была рядом. Павел взял билеты, несмотря на протесты Витька. Народу на платформе не было — работяги еще не поехали с работы, а пенсионеры уже давно перебрались в свои курятники на шести сотках. Витек не ездил в электричках с прошлого года, с грибного сезона. Тогда они с Люськой почти каждый день ездили по грибы на Истру.
   Подошла полупустая электричка. Павел присел у окна, а Витек пробежался по вагону в поисках пустых бутылок. Ничего не найдя, устроился рядом, обдавав Волохова запахом немытого тела и недавно выпитого «Шиповника». Когда проехали «Ленинградскую» Павел увидел в окно электрички пруд, и они сошли в «Покровско-Стрешнево». Купили с лотка на платформе кусок мыла и флакон шампуня. Витек принялся ворчать на неумеренные траты, но Волохов сказал, что чистота — залог здоровья, а на здоровье экономить нельзя. Они перешли железнодорожную линию и оказались возле Глебовских прудов. Подбадривая Витька скорым наливом, Волохов загнал его в воду и заставил смыть весь «защитный слой». Через пару часов после мытья и посещения Щукинского рынка Витек прищурясь разглядывал себя в зеркале бывшего «Военторга». Оттуда на него смотрел слегка утомленный, с благородной сединой на висках владелец двух-трех продуктовых палаток. Во всяком случае, именно так Витек представлял себе удачливого бизнесмена. В турецкой джинсе и вьетнамских кроссовках. Он провел рукой по щетине и оглянулся на Волохова.
   — Сейчас так модно, — успокоил его Павел. — Ну, время пока есть. Как насчет закусить?
   — М-м-м… — снисходительно промычал «бизнесмен», — почему бы и нет?
 
   — А если она не захочет?
   — Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Надо только помочь ей реализовать желание, вытащить его из подсознания, помочь отбросить сомнения. Поверь, — Рец взъерошил волосы на голове Димки, — я умею убеждать. Отдыхай и ни о чем не беспокойся.
   — Да, я знаю. Но ты не убеждаешь. Нет! Ты открываешь истину.
   — Можно и так сказать, — усмехнулся Рец. — Ляг, отдохни.
   Димка перетянул руку резиновым жгутом, похлопал по венам. Вены были исколоты, словно по руке прошлись перфоратором. Мелкие кровоизлияния превратили сгибы локтей в сплошной синяк.
   — Я не попаду, — смущенно сказал он, — поможешь?
   Рец взял шприц, нашел возле запястья чистый участок кожи, уверенно ввел иглу, взял контроль. Поршень пошел вниз. Дима откинулся назад, Рец поддержал его за плечи и, положив на водяной матрац, прикрыл простыней.
   На лице парнишки блуждала рассеянная улыбка.
   Рец скривил губы. Ты — мое существо, с заданными свойствами, подумал он. Моя машина, зомби. Ты сделаешь все, что я прикажу, я лишь облеку приказ в форму откровения, высшего знания, и ты проглотишь все, что я скормлю тебе. Ты подготовишь мне мою мадонну и уйдешь. Ты все равно долго не протянешь. Так осенью умирает однолетнее растение, отдав пыльцу и удобрив почву. Так умирает клетка организма, выполнившая свою функцию. Ты — мой первый опыт. Девчонка — второй. Ошибиться я не имею права!
   Рец достал сотовый телефон и набрал номер. Долго никто не брал трубку, наконец гортанный голос, характерно ошибаясь в ударениях, резко спросил:
   — Да? Что хочешь?
   — Здравствуй, дорогой, — вкрадчиво сказал Рец, — как здоровье твое?
   — Тебе какое дело, а? Говори, что надо, — занят я.
   В трубке слышались визгливый женский смех и громкая музыка.
   — Похоже, ты не узнал меня, — огорчился Рец, — а ведь братом называл.
   — Кто это?
   — Встречу на Цветном, возле цирка, помнишь?
   На другом конце провода долго молчали, потом музыка и смех стихли, словно кто-то выключил магнитофонную запись.
   — А-а, — преувеличенно обрадовался говоривший, — здравствуй, брат. Богатым будешь! Совсем скоро купаться в деньгах станешь — не узнал я тебя. Мы тебя помним, ждем, когда позвонишь. Жалко больше не встретить достойного человека.
   — Вот и я о том же, — согласился Рец. — Дело есть к тебе, брат. Дело несложное, совсем простое дело. Хорошо заплачу, не обижу. Как, согласен?
   — Надо бы встретиться, — вкрадчиво сказал гортанный голос, — детально обговорить. Ошибок не будет — ты будешь доволен и мы рады. Да?
   Рец скривил губы. Никак вы не уйметесь, подумал он.
   — Очень хорошо, — сказал он, — ошибок быть не должно, дорогой. А встретиться и вправду надо — разговор не телефонный. Куда мне подъехать?
   — Прямо к нам приезжай, — поспешно сказали в трубке. Слишком поспешно. — Как дорогого гостя встретим. Все будет: разговор будет, девочки будут. Посидим, как братья. Отдохнем, а?
   — Очень хорошо. Говори адрес.
   Записав адрес, Рец коротко попрощался. Вот неугомонный народ, пожал он плечами. Учить вас еще и учить.
   Свернув с Волгоградского проспекта, Рец припарковал машину на Есенинском бульваре. Выключив двигатель, он посидел, поглядывая в зеркальце заднего вида. Полуденное солнце плавило асфальт, выжигало последние соки из поникших лип и тополей на бульваре. Возле бочки с квасом замерла изнемогающая от зноя очередь.
   Нужный дом оказался панельной девятиэтажкой. Через затемненные стекла Рец оглядел двор. На траве возле чахлых кустиков обедали водкой и вареной колбасой грузчики из соседнего магазина. Неподалеку от них крутилась неопрятная старуха, дожидающаяся пустых бутылок. Возле подъезда стоял знакомый «БМВ».
   Рец прикрыл глаза. Кожа на лице пришла в движение, волной проходя от лба к подбородку. Разгладились резкие морщины возле губ, разрослись брови. С легким шуршанием пробились на подбородке волосы, преображая аккуратную эспаньолку в широкую подстриженную полуседую бороду. Посмотрев в зеркало, Рец удовлетворенно хмыкнул, провел ладонями по округлившемуся лицу, поправил воротник застегнутой под горло темной рубашки и открыл дверцу.
   Прокаленный воздух словно горячей массажной салфеткой охватил лицо. Рец пискнул брелком сигнализации, огляделся и степенно пошел к подъезду. Нужная квартира находилась на шестом этаже. Полуоткрытая дверь с оторванным кодовым замком скрипнула ржавыми петлями, пропуская его в пропахшую мочой полутьму заплеванного подъезда. Он вызвал лифт и, отыскав среди оплавленных кнопок цифру «шесть», вдавил ее.
   — Звонят, слышишь, Аслан!
   — Сядь, не дергайся. Давайте, парни.
   Двое здоровяков, поигрывая накачанными бицепсами под тонкими майками, подошли к двери. Один из них, невысокого роста крепыш со сломанным носом, заглянул в глазок.
   — Аслан, там дед какой-то, — сказал он.
   — Значит сам не приехал, шестерку послал. Тащите его сюда.
   Звонивший вновь протянул руку к звонку, и в этот момент дверь резко открылась. Коротышка, не тратя лишних слов, врезал ему под вздох литым кулаком, ухватил за воротник пиджака и вбросил в прихожую. Второй здоровяк остановил его ударом ладони в голову, подхватил обмякшее тело под мышки и, втащив в комнату, уронил на пол, к ногам Аслана. Коротышка выглянул на лестничную площадку и аккуратно прикрыл дверь. Все происходящее заняло не более десяти секунд.
   Аслан носком ботинка поддел голову лежавшего на паласе пожилого мужчины.
   — Плесни-ка на него, Казбек, — сказал он слегка осипшим голосом, брезгливо поморщившись.
   Казбек открыл бутылку минеральной воды, стоящую на журнальном столике, и вылил ее на голову мужчины. Тот охнул, заворочался и попытался приподняться на подгибающихся руках.
   — Лежать, — скомандовал Аслан, придавив голову мужчины подошвой модельного ботинка, — ну, что скажешь?
   — За что, люди… я только… кхм…, — мужчина закашлялся и скосил глаза, пытаясь разглядеть говорившего, — мне передать вам велели…
   — Кто? — рявкнул Казбек, дико вращая глазами, — говори, сука! На куски порежу!
   — Не надо, брат, — Аслан поднял руку, — не горячись. Видишь, человек ни при чем. Ты не бойся, не тронем. Говори, что знаешь, и все будет в порядке.
   Он убрал ботинок с лица мужчины и кивнул боевикам, замершим у двери.
   Коротышка подошел к лежащему и, схватив за воротник пиджака, рывком поднял на ноги. Затрещала материя. Второй подставил стул, и мужчина упал на него, все еще держась за живот. Аслан налил в стакан остатки минеральной и подал ему.
   — Не спеши, выпей, отдышись.
   Зубы мужчины стучали по стеклу, вода лилась по подбородку, по морщинистой шее, затекая под застегнутый ворот рубашки.
   — Как зовут тебя? — участливо спросил Аслан.
   — Ва… Василий.
   — Ну, Василий, отдохнул? Теперь давай расскажи нам: кто тебя прислал, зачем, где этот человек сейчас?
   — Говори, падла…
   Аслан сделал успокаивающий жест.
   — Спокойно, брат. Василий, Казбек очень горяч. Не испытывай его терпения.
   — Не по-божески так-то встречать человека, — мужчина вытер ладонью лицо и оглянулся на стоящих за спиной здоровяков. Он все еще кривился от боли, но было видно, что страха не испытывает.
   — Не тебя ждали, извини, дорогой. Так что ты хотел?
   — Мост из Щукина в Строгино знаете? Просили передать, что будут ждать вас возле этого моста со стороны Строгино.
   Казбек и Аслан переглянулись.
   — Когда ждать будут?
   — Через два часа.
   — Он что, стрелку нам забивает?
   — Сказал: поговорить надо. Работу предложить хочет.
   — Раз так — едем. На месте все решим. Ты, дорогой, с нами поедешь, — сказал, вставая, Аслан.
   — Нет, так не договаривались. Мне только его слова передать велено — и все.
   Коротышка взял его под руку и рванул со стула.
   — В одной машине поедем — не будем пугать нашего друга раньше времени, — Аслан надел наплечную кобуру, подтянул ремни, — Казбек, ты за руль, этот, — он кивнул на мужчину, — с вами сзади. И чтобы не пискнул.
   — Через центр не поедем — сейчас пробки везде. По кольцевой быстрее будет. Ух, только бы пришел… Смерть звать будет, — оскалился Казбек, проверяя «Макаров».
   — Иди проверь двор, — скомандовал Аслан, — а вы берите этого. Все, поехали.
   Казбек подогнал машину к подъезду, перегородив проезжую часть двора. Грузчики из магазина, отобедав, вернулись к работе. Лишь один дремал на траве под кустом, раскинув руки. Аслан открыл заднюю дверцу. Первым уселся коротышка. Следом втолкнули гостя, второй здоровяк уселся рядом с ним.
   Сигналя, машина выскочила на Волгоградку. Проезжающие машины шарахнулись в стороны. Казбек ухмыльнулся.
   — Не любят, когда подрезают, а?
   — Ты давай поспокойней. Не хватало, чтобы гаишник остановил.
   — А-а, полтинник в зубы и все в порядке.
   — Время терять не хочется, — пояснил Аслан.
   Мужчина, стиснутый плечистыми боевиками, вздохнул и опустил голову.
   — Убивать его будете? — спросил он тихо.
   — Должок за ним, — Аслан достал портсигар, выбрал сигарету, прикурил. В салоне резко запахло «планом». — Обидел он нас. Сильно обидел. Человека хорошего убил. Такое не прощают. А ты не бойся, Василий, — он обернулся, — если ты ни при чем, мы отпустим.
   — Ага, — подтвердил Казбек, — совсем отпустим.
   На кольцевой автодороге Казбек перестроился в левый ряд и прибавил скорость. Перед Профсоюзной улицей кольцо ремонтировали, и он, непрерывно сигналя и то и дело высовываясь из окна, протискивался вперед.
   — Не успели построить, уже ремонт! Куда прешь, урод, не видишь — я еду!
   Потасканный «москвич» резко взял вправо и ткнулся бампером в колесо трейлера. Его отбросило и развернуло поперек дороги. Сразу вокруг засигналили, загудели, послышался скрежет тормозов.
   — Вот так ездить надо, — похвалился Казбек, оглядываясь на созданную аварию.
   — Спокойней, говорю тебе. Успеваем.
   Встречный ветер выдувал из салона запах травки. Аслан выбросил окурок и откинулся затылком на подголовник.
   — Слышь, Василий, а кто он тебе? Ну, человек этот, который тебя прислал.
   — Просто знакомый. Прихожанин. Попросил доброе дело сделать.
   — Ха, доброе дело? А ты кто? Почему сказал «прихожанин»?
   — Священник я, — тихо ответил мужчина.
   — Поп! Э-э, какие друзья у тебя… Впредь умней будь — знай, с кем дружбу водить.
   Мужчина промолчал.
   — А главное, — добавил Казбек, — молись, поп, чтобы все успешно было. Хорошо молись, глядишь, и поможет.
   Справа и слева тянулись однотипные многоэтажки. Москва давно перешагнула кольцевую автодорогу, некогда обозначавшую границу города. Внешняя часть трассы была забита, автомобили двигались сплошным потоком, но на внутренней было относительно свободно. Прижимаясь к свежепокрашенным разделителям, «БМВ» летел, изредка переходя в правый ряд, чтобы обогнать попутные машины. Казбек ругался не переставая.
   Проскочили выезд на Можайское шоссе. Перед Рублево по сторонам дороги замелькал лес. Березы и ели стояли скорчившиеся, пожелтевшие, задыхаясь выхлопными газами. Только в глубине лес набирал краски свежей зелени, манившей прохладой. Раскаленный воздух поднимался над асфальтом, и идущие впереди автомобили казались призрачными, размытыми, словно рисунок на мокром стекле.
   Священник заворочался и тут же получил локтем по ребрам от коротышки.
   — Сиди спокойно, — не глядя, процедил тот.
   — По нужде бы сходить.
   — Потерпишь.
   — Не могу я — цистит.
   Коротышка брезгливо посмотрел на него.
   — Делай в штаны, не стесняйся.
   — Срам-то какой. Не позорьте, люди добрые.
   — Языком все вылижешь, — рявкнул Казбек.
   — Ладно, притормози, — разрешил Аслан, — вонь будет на всю машину.
   «БМВ» покатился вправо, подрезая попутные автомобили.
   — Спасибо, люди добрые, — в голосе священника послышалась издевка.
   Казбек глянул в зеркальце заднего вида, и у него перехватило дыхание: фигура священника потеряла четкость, стала размытой, словно некачественная фотография. Полупрозрачная мгла окутывала его меняющийся на глазах облик: таяла полуседая борода, резкие морщины бороздили лицо, на глаза из-под век падала черная пленка. Взвизгнул коротышка, пытаясь оттолкнуть от себя возникающее существо, второй боевик в панике рвался из машины, толкая плечом закрытую дверцу. Словно поднимающийся из отверстой могилы смрад и мрак окутали салон. Казбек ударил по тормозам. «БМВ», наполовину въехавший на присыпанную песком обочину, закрутило. Охнул Аслан, пытаясь ухватиться за приборную доску. Зацепившись колесами за кусок чистого асфальта, машина резко остановилась. Казбек, ударившись грудью о рулевое колесо, отлетел назад, влип в сиденье и тут же почувствовал, как тугой жгут, ледяной и скользкий, словно щупальцы медузы, охватывает горло. Глаза полезли из орбит, посиневшими губами он попытался глотнуть воздух и, услышав хрип с соседнего сиденья, скосил глаза. Аслан, судорожно разевая рот, рвал пальцами охватившее шею черное шевелящееся щупальце. В голове ударил набат, кровь застучала в висках, застилая глаза багровым туманом… А за стеклами издевательски светило солнце, проносились автомобили, не обращая внимания на криво замерший на обочине «БМВ». Совсем рядом шумел лес…
   Давление внезапно исчезло. Они сидели, с всхлипом хватая кислород широко открытыми ртами, будто выброшенные на берег глубоководные рыбы.
   — Вы меня очень обидели, парни, — произнес хриплый низкий голос. — Я даже не знаю, стоит ли с вами связываться. Доверие! Доверие кончается, истекает, как время, а восполнить его вы не желаете.
   — Ты не поп, — прохрипел Аслан.
   — Нет, я не священник. Я — торговец черным деревом Себастьян Перейра, — оскалился Рец. — Шутка.
   — Прости… прости, брат, — прохрипел Аслан, — не хотели обидеть, поверь…
   Рец подался вперед, обхватил сидевших впереди за плечи и, поглядывая то на одного, то на другого, зашептал хрипло и тихо:
   — Поверить? А ну как опять обманете, а? Ведь третий раз не прощу!
   — Нет, нет, уважаемый. Хлебом клянусь…
   — Да? Хлебом? Надо понимать — сильная клятва. Ну, что ж, проверим. Вылезайте.
   Рец вытолкнул из машины привалившегося к нему коротышку, выбрался сам и, ухватив боевика за поясной ремень, оттащил в траву.
   — Поднимайте их, — сказал он, — ведите в лес.
   Казбек с тоской посмотрел на летящие мимо автомобили, помог выбраться второму боевику и, забросив его мускулистую руку себе на плечо, повел к лесу. Ноги боевика заплетались, он очумело мотал головой, по подбородку текла слюна. Рядом Аслан вел коротышку. Рец не спеша шел следом.
   — Дальше, дальше, — командовал он, — здесь тихо, прохладно. Здесь им будет хорошо.
   Они углубились в лес метров на пятьдесят, когда Рец велел остановиться.
   — Отпустите их. Оружие заберите.
   Боевики осели на землю. Коротышка подполз к березе и привалился к ней щекой.
   — Что дальше, уважаемый? — спросил, чуть задыхаясь, Аслан.
   — Кончайте их.
   — …
   — Ну! Что непонятно?
   — Я не могу…, нельзя…
   — Или вы, или они, — Рец повернулся к ним спиной и сунул руки в карманы, — мне четверо ни к чему, парни. Как вы думаете, они вас пощадят?
   Рука коротышки поползла к ботинку. Приподняв джинсы, он вынул из ремней на голени стилет, напрягся и с гортанным криком прямо с земли прыгнул Рецу на спину.
   Аслан мог поклясться, что Рец не обернулся. Просто затылок его, словно вывернувшись наизнанку, превратился в бледное лицо с кривящимися губами, и вот он уже стоит лицом к нападающему. Выброшенный с невероятной скоростью кулак ударил коротышку в грудь. Боевик сложился, как сломанный пополам прутик, и рухнул на землю. Стилет взлетел, кувыркаясь и сверкая в солнечном луче, и воткнулся в мох.
   — Я повторять не буду, — Рец снова отвернулся, зевнул со скукой.
   Он слышал, как сопя и всхлипывая Казбек потянул из кобуры пистолет. Рец нагнулся, вытащил стилет из мха и подал его Аслану ручкой вперед.
   — Этого — ножом, — он кивнул на коротышку.
   Боевик лежал, уткнувшись лицом в землю. Он глухо стонал, опавшие листья шевелились от дыхания. Казбек наклонился к нему и прижал ствол «Макарова» к затылку. Губы его тряслись, пот стекал по лицу, собираясь каплями на носу и бровях.
   — Ну! — крикнул Рец.
   Казбек зажмурился, отвернувшись. Глухо ударил выстрел. Девятимиллиметровая пуля вдребезги разнесла череп. Затылок раскрылся, как чудовищный цветок. Осколки костей разлетелись, словно отвратительные бело-розовые бабочки. Брызнуло красным и серым. Тело задергалось, заскребло пальцами землю. Казбек шагнул в сторону и упал на колени. Изо рта хлынула рвота.
   — Теперь ты, — сказал Рец.
   Аслан подошел к коротышке, склонился, приставил острие стилета под грудную кость, и резко нажал, наваливаясь всем телом. Коротышка забился, пытаясь схватить его за руки. С резким выдохом Аслан вонзил острие ему в грудь по самую рукоять и отпрянул. Боевик свернулся клубком, затем выгнулся, опираясь о землю пятками и затылком. Забил ногами, сгребая в кучу листья и хвою, и замер, уставившись в закрытое кронами деревьев небо остановившимися глазами.
   — Вот и все, господа! — воскликнул Рец, — а вы боялись.
   Казбек, стоя на четвереньках, давился желчью. Аслан трясущимися пальцами ловил в портсигаре сигарету.
   — Ножик прибери, уважаемый, — сказал Рец и зашагал к машине.
   — Я жить не буду, — рыдающим голосом выкрикнул Казбек, вскакивая на ноги и воздевая кулаки.
   — Неужели? — Рец обернулся и внимательно посмотрел на него.
   — М-м… буду, но плохо, — поправился тот, отводя глаза.
   — А-а, это пожалуйста. Сколько угодно.
   Присев на капот, Рец вынул флягу из кармана пиджака и с удовольствием глотнул из нее.
   — Похоронить надо, — буркнул подошедший Казбек.
   Рец взглянул на него. На бледно-зеленом лице кавказца резче проступила черная щетина, глаза были мутные.
   — На, глотни, брат, — Рец протянул ему флягу.
   Казбек сделал несколько крупных глотков, вытер рот тыльной стороной ладони.
   — Потом похороните, — сказал Рец, — если уж так приспичило. Садитесь назад, я поведу.
   Машину он вел быстро, но аккуратно, не нарушая правила дорожного движения. В салоне висело молчание. Рец включил радио, поискал музыку.
   »…закружило голову хмельную.
   Ах, какая женщина, какая женщина,
   Мне б такую!» — изливался какой-то озабоченный страдалец.
   — Кстати, о женщинах, — пробормотал Рец, — мне надо, чтобы вы э-э…, попросили о свидании со мной одну девушку.
   — Это как? — спросил Казбек.
   Аслан притушил в пепельнице очередной окурок.
   — Сколько?
   — Треть того, что вы получили в прошлый раз, — ответил Рец.
   Казбек крякнул.
   — У нее что, п…а золотая?
   — Нет, — усмехнулся Рец, — и даже не позолоченная. Но уж очень эта коза мне приглянулась. Учтите, парни, девочка мне нужна чистая, без повреждений. Попробуйте уговорить по-хорошему.
   — А если упрямиться станет?
   — Ну, постращайте слегка, но в меру!
   Возле поста ГАИ свернули в Строгино, поплутали между новостроек по пыльным улицам и, вдоль Строгинской поймы выехали к мосту. Рец, не сбавляя скорость, перемахнул на другую сторону, проехал вдоль Шестой больницы, развернулся и возвратился на мост. Возле спуска к реке он остановил машину. Все вышли. Тушинский аэродром был отсюда как на ладони. Над полем, отрабатывая пилотаж, крутились спортивные самолеты. Вода в реке казалась сверху чистой и прозрачной. Возле берега плавали кувшинки и пластиковые бутылки. Выводок уток кормился в зарослях длинной травы.