Страница:
Он потерял трон в 1462 году и, свергнутый боярами, провел 20 лет в венгерской крепости. Затем его освободили, чтобы он принял участие в борьбе против османов, а после Дракула снова завладел валахским троном. И была последняя схватка с турецкой армией недалеко от Бухареста. Источники описывают его смерть по-разному. Одни утверждают, что его убили предатели-бояре. Другие говорят, что он переоделся турком и скрылся, но план не удался: его спутники по ошибке зарезали Дракулу, и голова его долго красовалась в Стамбуле, насаженная на кол. Так повелел султан Мехмед II.
Останки валашского господаря покоятся в монастыре Снагов, в двух десятках километров от Бухареста. Это одно из памятных исторических мест Румынии.
К концу XV века монастырь слыл одной из трех наиболее крупных обителей в стране. Вскоре после смерти Дракулы обрушилась церковь Благовещения. В XVII веке монастырь пережил новую пору расцвета, превратившись в признанный на юго-востоке Европы центр просвещения. В монастырских кельях был установлен один из первых в стране печатных станков Антима Ивиряну, издателя румынского перевода Евангелия. Затем монастырь приспособили под тюрьму, а к середине XIX века он опустел, и древние строения мало-помалу пришли в негодность.
Вот что писал в 1862 году румынский писатель Александру Одобеску в новелле «Несколько часов в Снагове»:
«Выщербленные плиты находятся в разных частях храма, но кто может сказать, над чьим прахом они воздвигнуты? Только одна, самая большая, что лежит напротив царских врат у алтаря, хранит в себе легенду. Рассказывают, что это надгробная плита одного жестокого и своевольного господаря Цепеша, который в Снагове устроил нечто вроде камеры пыток, откуда осужденного, которого терзали огнем и железом, выбрасывали потом с помощью метательного орудия в озеро. …Митрополит Филарет якобы приказал стесать буквы с камня на могиле презренного правителя, который создал такую ужасную машину, и положить этот камень на вечное попрание или ради спасения несчастной души под ноги священнику, когда тот выходит со святыми дарами».
В 30-х годах нашего столетия румынские историки Дину Росетти и Георге Флореску, производившие в Снагове археологические раскопки, нашли подтверждение того, что в одном из захоронений находятся останки Влада Цепеша. Впрочем, в трудах более поздних румынских историков это открытие не то чтобы подвергается сомнению, но как-то не считается бесспорным.
…Судьба таки свела их. Дракула покоится в Снагове после завершения земных дел в могиле за монастырской стеной, а Николае Чаушеску любил бывать здесь, совсем рядом, в своем дворце, предаваясь отдыху в перерывах между земными делами. Вечерами пелена сумерек разом накрывает озеро Снагов, стоящий на острове монастырь и бывшую загородную резиденцию теперь уже казненного и тайно похороненного диктатора.
Раньше по озеру ходили прогулочные катера, принимали туристов лодочные станции. Но «любимый руководитель» спустя несколько лет после прихода к власти решил максимально обезопасить себя и запретил всякое движение.
Зимой студеное озеро быстро замерзает. И по прозрачному льду, кажется, можно в один присест, оттолкнувшись от берега, докатиться, доскользить до острова, где спит Дракула. А можно и не докатиться — как повезет… Рассказывают, что и гонцам, которые приносили Дракуле то хорошие, то плохие вести, тоже везло по-разному: даже сообщившему о победе порой готовили еловый кол на случай, если господарь находился не в лучшем настроении. Что же говорить о тех, кто приносил дурные известия…
От укреплений бывшего монастыря остались только камни. У церкви безлюдно и тихо. Хотя заметно, что кто-то присматривает за печальным местом. Это старец Емилиан Поенару, ежедневно воздавая благодарение Господу, уже лет десять молится здесь.
Вот и дверь в храм. Еле различима на стенах потемневшая роспись. На полу перед алтарем — каменная плита — ни имени, ни дат, ни слов о подвигах и свершениях. Как и повелел Филарет, каждый, кто подходит к алтарю, становится ногой на эту плиту…
Может, похоронен Дракула на острове для того, чтобы не под силу было ему преодолевать ночами водное пространство и тревожить людскую память?..
Катастрофическое землетрясение 1977 года сильно повредило церковь и колокольню, разрушило главный купол. Но плиту и того, кто под ней, не разбудило содрогание земли. Несколько лет назад купол был воссоздан. Хочет старец Поенару организовать здесь музей Влада Цепеша, да никак не найдет себе компаньона, никто подолгу не задерживается на острове. Словно витает над ним проклятие.
Румыны любят мистификации. Каким бы трагичным и кровопролитным ни был грандиозный спектакль, разыгранный на улицах революционного Бухареста в последние дни декабря 1989 года, жертвы и потери не могут заслонить кульминации того безумного действа — расстрела четы Чаушеску в одном из военных гарнизонов в городе Тырговиште (том самом). Лишь спустя много недель по телевидению показали кадры тайного обряда захоронения на одном из неназванных кладбищ. Естественно, однако, что за хорошую мзду бухарестские кладбищенские смотрители открыли тайну журналистам и стали проводить одну экскурсию за другой к двум захоронениям, расположенным шагах в 30 друг от друга и отмеченным, как и все свежие могилы, железными крестами с табличками. Вот только на табличках начертаны выдуманные имена.
Прошло время, кресты убрали и новых не установили. И остались две могилы безымянными — и страшными: ведь не просто же так опускали гробы чьи-то руки — по ТВ показывали только руки — в железобетонные ямы. Те же руки накрыли могилы тяжелыми плитами, а потом насыпали сверху по холмику.
Да только не убоялись этих могил бухарестские старушки, все разведали и понесли сюда букеты цветов. А вскоре, по мере того как обещания новых правителей не оправдывались, потянулись сюда и люди возрастом помоложе. Тоже с цветами. И со свечами.
Слаб человек и зло вчерашнее сегодня добром вспоминает. А может быть, обыкновенный христианский обычай влечет их сюда. И еще — скрытое, не оглашаемое вслух желание искупить грех скорого и потому кажущегося сегодня сомнительным суда над властителем, которому столько лет поклонялись в слепоте и раболепии.
Трепещут на ветру, поскрипывая стволами, кладбищенские осины. Будет из чего кол срубить.
ДРЕВНИЕ СТРАХИ
ИСТОРИЯ АРНОЛЬДА ПАОЛЕ
Останки валашского господаря покоятся в монастыре Снагов, в двух десятках километров от Бухареста. Это одно из памятных исторических мест Румынии.
К концу XV века монастырь слыл одной из трех наиболее крупных обителей в стране. Вскоре после смерти Дракулы обрушилась церковь Благовещения. В XVII веке монастырь пережил новую пору расцвета, превратившись в признанный на юго-востоке Европы центр просвещения. В монастырских кельях был установлен один из первых в стране печатных станков Антима Ивиряну, издателя румынского перевода Евангелия. Затем монастырь приспособили под тюрьму, а к середине XIX века он опустел, и древние строения мало-помалу пришли в негодность.
Вот что писал в 1862 году румынский писатель Александру Одобеску в новелле «Несколько часов в Снагове»:
«Выщербленные плиты находятся в разных частях храма, но кто может сказать, над чьим прахом они воздвигнуты? Только одна, самая большая, что лежит напротив царских врат у алтаря, хранит в себе легенду. Рассказывают, что это надгробная плита одного жестокого и своевольного господаря Цепеша, который в Снагове устроил нечто вроде камеры пыток, откуда осужденного, которого терзали огнем и железом, выбрасывали потом с помощью метательного орудия в озеро. …Митрополит Филарет якобы приказал стесать буквы с камня на могиле презренного правителя, который создал такую ужасную машину, и положить этот камень на вечное попрание или ради спасения несчастной души под ноги священнику, когда тот выходит со святыми дарами».
В 30-х годах нашего столетия румынские историки Дину Росетти и Георге Флореску, производившие в Снагове археологические раскопки, нашли подтверждение того, что в одном из захоронений находятся останки Влада Цепеша. Впрочем, в трудах более поздних румынских историков это открытие не то чтобы подвергается сомнению, но как-то не считается бесспорным.
…Судьба таки свела их. Дракула покоится в Снагове после завершения земных дел в могиле за монастырской стеной, а Николае Чаушеску любил бывать здесь, совсем рядом, в своем дворце, предаваясь отдыху в перерывах между земными делами. Вечерами пелена сумерек разом накрывает озеро Снагов, стоящий на острове монастырь и бывшую загородную резиденцию теперь уже казненного и тайно похороненного диктатора.
Раньше по озеру ходили прогулочные катера, принимали туристов лодочные станции. Но «любимый руководитель» спустя несколько лет после прихода к власти решил максимально обезопасить себя и запретил всякое движение.
Зимой студеное озеро быстро замерзает. И по прозрачному льду, кажется, можно в один присест, оттолкнувшись от берега, докатиться, доскользить до острова, где спит Дракула. А можно и не докатиться — как повезет… Рассказывают, что и гонцам, которые приносили Дракуле то хорошие, то плохие вести, тоже везло по-разному: даже сообщившему о победе порой готовили еловый кол на случай, если господарь находился не в лучшем настроении. Что же говорить о тех, кто приносил дурные известия…
От укреплений бывшего монастыря остались только камни. У церкви безлюдно и тихо. Хотя заметно, что кто-то присматривает за печальным местом. Это старец Емилиан Поенару, ежедневно воздавая благодарение Господу, уже лет десять молится здесь.
Вот и дверь в храм. Еле различима на стенах потемневшая роспись. На полу перед алтарем — каменная плита — ни имени, ни дат, ни слов о подвигах и свершениях. Как и повелел Филарет, каждый, кто подходит к алтарю, становится ногой на эту плиту…
Может, похоронен Дракула на острове для того, чтобы не под силу было ему преодолевать ночами водное пространство и тревожить людскую память?..
Катастрофическое землетрясение 1977 года сильно повредило церковь и колокольню, разрушило главный купол. Но плиту и того, кто под ней, не разбудило содрогание земли. Несколько лет назад купол был воссоздан. Хочет старец Поенару организовать здесь музей Влада Цепеша, да никак не найдет себе компаньона, никто подолгу не задерживается на острове. Словно витает над ним проклятие.
Румыны любят мистификации. Каким бы трагичным и кровопролитным ни был грандиозный спектакль, разыгранный на улицах революционного Бухареста в последние дни декабря 1989 года, жертвы и потери не могут заслонить кульминации того безумного действа — расстрела четы Чаушеску в одном из военных гарнизонов в городе Тырговиште (том самом). Лишь спустя много недель по телевидению показали кадры тайного обряда захоронения на одном из неназванных кладбищ. Естественно, однако, что за хорошую мзду бухарестские кладбищенские смотрители открыли тайну журналистам и стали проводить одну экскурсию за другой к двум захоронениям, расположенным шагах в 30 друг от друга и отмеченным, как и все свежие могилы, железными крестами с табличками. Вот только на табличках начертаны выдуманные имена.
Прошло время, кресты убрали и новых не установили. И остались две могилы безымянными — и страшными: ведь не просто же так опускали гробы чьи-то руки — по ТВ показывали только руки — в железобетонные ямы. Те же руки накрыли могилы тяжелыми плитами, а потом насыпали сверху по холмику.
Да только не убоялись этих могил бухарестские старушки, все разведали и понесли сюда букеты цветов. А вскоре, по мере того как обещания новых правителей не оправдывались, потянулись сюда и люди возрастом помоложе. Тоже с цветами. И со свечами.
Слаб человек и зло вчерашнее сегодня добром вспоминает. А может быть, обыкновенный христианский обычай влечет их сюда. И еще — скрытое, не оглашаемое вслух желание искупить грех скорого и потому кажущегося сегодня сомнительным суда над властителем, которому столько лет поклонялись в слепоте и раболепии.
Трепещут на ветру, поскрипывая стволами, кладбищенские осины. Будет из чего кол срубить.
ДРЕВНИЕ СТРАХИ
Сербский крестьянин Петер Плогоевиц умер в 1725 году и был погребен в родной деревне Кизилова. Чуть менее двух месяцев спустя другие девять крестьян — молодые и старые — скончались в течение недели. На смертном одре все они заявили, что Плогоевиц являлся к ним во сне, ложился на них и высасывал из них кровь. То есть он, вместо того чтобы мирно лежать в могиле, превратился в вампира. Его вдова только подлила масла в огонь, поведав соседям в доверительной беседе, что ее покойный муж являлся к ней за сапогами. А позже она вообще сбежала из Кизиловы жить в другую деревню.
В те времена эта часть Сербии находилась под австрийским имперским правлением. Чиновники-бюрократы наводнили сербские земли, создавая видимость напряженной работы. Один из таких «деятелей» был направлен в Кизилову, чтобы присутствовать на вскрытии могилы Плогоевца и засвидетельствовать таинственные превращения.
Имперскому инспектору Градискского района совсем не хотелось заниматься эксгумацией, но жители были непреклонны. Они заявили, что, если им не позволят обследовать злосчастное тело, они бросят деревню прежде, чем злой дух уничтожит их всех. Так что бюрократу в компании со священником пришлось участвовать во вскрытии могилы Плогоевица и засвидетельствовать следующее: «Тело, за исключением носа, частично провалившегося, абсолютно свежее. Волосы и борода, а также ногти, старые из коих обломились, продолжают расти; старая кожа отслоилась, а новая появилась под ней. Не без удивления обнаружил я кровь на его рту, которую, по наблюдениям, он высасывал из убиенных граждан…»
Эти детали, свидетельствовавшие о том, что тело не подверглось тлению, «доказывали», что оно принадлежит вампиру. Подгоняемые страхом, крестьяне быстрехонько вырезали деревянный кол и вогнали Плогоевицу прямо в сердце, при этом из груди его, ушей и рта полилась свежая кровь. Тело было сожжено, а пепел развеян.
Плогоевицу довелось жить в эпоху, когда в Восточной Европе вовсю гуляли легенды и мифы о вампирах. В XVII — XVIII веках здесь повсеместно верили в то, что покойники обретают бессмертные души и нападают на живых и лишить их жизни можно было только определенными методами. Но представления об этих жутких созданиях и их кошмарной страсти к крови были далеко не едины в разных уголках Европы.
Это началось задолго до эпохи, когда жил Плогое-виц, и продолжалось очень долго. Даже в 1912 году один венгерский фермер был убежден, что умерший 14-летний мальчик посещает его по ночам. Если верить сообщению английской «Дейли телеграф», перепуганный крестьянин с друзьями выкопал тело несчастного, положил ему в рот три дольки чеснока и три камешка, а затем пригвоздил колом к земле, воткнув его прямо в сердце. А полиции заявили, что совершили этот жуткий обет, чтобы навсегда прекратить ночные визиты.
Страхи эти живут и сегодня, ютясь на задворках подсознания. Вот почему вампиры так часто появляются на страницах современных книг и в фильмах. В них живет неизбывный эротический элемент, они приходят под покровом ночи, вгрызаются в шеи жертв, парализованных страхом и желанием…
Но, невзирая на образ графа Дракулы, порожденный богатым воображением романиста Брэма Стокера и ставший моделью для многих кинорежиссеров, увлекающихся темой вампиризма, далеко не все вампиры встают из гробов и превращаются в летучих мышей, чтобы перелетать с места на место. (Вероятно, форма летучей мыши — изобретение самого Стокера. До него, согласно фольклору, вампиры обращались в каких угодно животных, но только не в летучих мышей!) Были и живые люди, которые считали себя вампирами (и даже сегодня отождествляют с ними) и которые мучили и убивали безвинных жертв, справляя свою кровавую тризну. Во всяком случае, в любой форме вампиризм владел умами на протяжении столетий.
С древнейших времен человек сохранял веру в то, что его душа не умирает после физической смерти и в некоторых случаях оказывается достаточно могущественной для того, чтёбы вновь оживить тело. Поэтому древние люди прилагали все усилия к тому, чтобы после похорон тело не вышло из могилы и душа умершего, став привидением, не причиняла зла живым. Чтобы задобрить мертвых, закапывали вместе с ними еду, питье и все необходимое для спокойной жизни на том свете. Но страх перед тем, что жажда свежей крови заставит тело все же преодолеть все преграды и появиться в нашем мире, не отпускал людей никогда. И именно этот страх породил легенды и «были» о вампирах и им подобных существах.
Среди самых ранних образов — вавилонский Эдимму. Мятущаяся душа, не знавшая покоя, Эдимму скитался по свету в поисках жертв и сосал из их жил кровь. Боялись вавилоняне и демона Лилиту (Лилит у древних иудеев). Легенды сохранили предание, что Лилит являлась первой женой Адама, но была изгнана из райского сада, отказавшись повиноваться мужу. Она стала демоном, сосущим кровь у детей. Лилит вызывала эротические сны у мужчин, повергая их тем самым в ужас, ибо сновидения сопровождались непроизвольным семяизвержением, что рассматривалось как великий грех.
По мере того как христианство распространялось по Европе, множились и рассказы о вампирах. Книга «Молот ведьм», впервые опубликованная в Германии в 1481 году, описывает процедуры выявления и наказания вампиров и иных паранормальных существ. Вампиров безжалостно выкапывали и обезглавливали. Такие истории полнили фольклор народов всего мира на протяжении столетий. Но сообщения о вампирах, какими мы представляем их сегодня, похоже, впервые появились в XVI веке в славянских регионах Восточной Европы, там, где сегодня располагаются Венгрия и Румыния. В 1526 году турецкий султан Сулейман Великолепный нанес поражение в битве при Мохаче венгерскому королю Лайошу. Венгрия была поделена на три части: одной правили сами турки, другая досталась Габсбургам, а третья, независимая Трансильвания, управлялась мелкими удельными князьками. Именно в этих забытых Богом и отдаленных от проторенных путей областях и расцвели буйным цветом предрассудки, связанные с вампиризмом.
Трансильвания — земля, где то и дело полыхали кровопролитные войны и знать возводила на пологих склонах Карпат свои мрачные замки, — всегда считалась достаточно таинственным местом. Поросшие лесом горные местности населяли глубоко религиозные крестьяне, которые свято верили, что душа может отлетать от тела еще при жизни и путешествовать по миру как птица или любое другое животное. В «Дракуле» Стокер наглядно описывает такую ситуацию: «Среди населения Трансильвании четко выделяются четыре народности: саксы на юге и смешанные с ними валахи (румыны), которые являются потомками даков; мадьяры на западе и шекели на западе и севере. Я где-то читал, что самые глубокие предрассудки рождаются в предгорьях Карпат, как в центре воображаемого водоворота».
Жизнь в центре такого водоворота была сущим адом для трансильванских крестьян, целиком зависящих от урожаев со своих земельных наделов. Эпидемии, зарождавшиеся здесь, с быстротой курьерского поезда распространялись по округе и опустошали целые города и провинции. Эти страшные события еще больше усиливали веру в вампиров, на которых часто возлагали ответственность за любую смерть.
Беспомощные перед лицом эпидемий, жители закапывали покойников немедленно после смерти, к сожалению, нередко до того, как человек умер и пребывал в состоянии каталепсии, при которой дыхание может прерываться. Несчастные жертвы просыпались в могилах и пытались выбраться наружу. Позднее грабители или обычные жители, встревоженные мыслями о том, что похороненными могут оказаться вампиры, выкапывали их и с ужасом обнаруживали скрюченные тела тех, кто безуспешно пытался выбраться из могильного плена.
Зная уровень образования людей того времени, нетрудно предположить, какой ужас охватывал их, когда они вскрывали захоронение и видели кровь под ногтями или во рту трупа, разинутом в последнем крике. И конечно же приходили к выводу, что обнаружен очередной вампир. А уж если гроб открывали, как говорится, вовремя, когда тело еще подавало признаки жизни, все показатели вампиризма были налицо, и кол, воткнутый в грудь, клал конец мучениям несчастного.
Считалось, что полнокровный человек может быстрее оказаться жертвой вампира и сам стать таковым, ибо укус влечет за собой превращение в оборотня (как в случаях с бешеными собаками), но в европейском фольклоре сохранились предания, что некоторые люди проявляли большую склонность к вампиризму, чем другие. К тем, кто жил на дне общества, всегда относились с подозрением, и именно их подозревали в возвращении на божий свет из могилы. Еще подозревали рыжих, родившихся в «сорочке» младенцев, появившихся на свет на рождество и вообще всех родившихся при необычных обстоятельствах или с теми или иными физическими изъянами, например с заячьей губой, деформацией черепа или конечностей. В Греции, где люди в основном темноглазые, те, кто с голубыми глазами, считаются вампирами. Первыми кандидатами на возрождение в качестве кровососов были самоубийцы, так как их отлучила от себя церковь.
Греческая ортодоксальная церковь распространяла поверье, что тело того, кто отлучен от церкви, не разлагается после смерти до тех пор, пока ему не будет даровано отпущение грехов (в противовес римской католической церкви, чья Доктрина утверждала, что не подвержены гниению только освященные тела).
Древние греки верили, что ламия, обладающая дьявольскими замашками, имела и черты вампира. Да нас дошло именно такое ее изображение — пресмыкающееся с женским лицом
Вера греков в вампиров — их называли вриколкас — была так сильна, что в XIX веке тела усопших выкапывали через три года, чтобы удостовериться, что они обратились в прах. Греки верили, что вриколкас на самом деле не духи умерших, а дьявольские духи, поселяющиеся в теле, когда душа отлетает от него. Традиционная вера в вриколкас настолько сильна, в частности, на острове Санторин, где вулканическая пыль сохраняет тела не тронутыми тлением, что у греков возникла даже поговорка «послать вампира на Санторин».
Древние греки хоронили покойников с оболом (греческая монета) во рту. Она не позволяла будто бы войти через рот злым духам. А в XIX веке греки сходным образом препятствовали проникновению вриколкас, закрепляя к устам умершего восковой крест.
Венгры и румыны хоронили покойников с серпами у шеи: если труп захочет подняться из могилы, он сам срежет себе голову. Некоторые наиболее рьяные добавляли еще и серп у сердца — специально для тех личностей, которые при жизни не были женаты и поэтому подвергались риску превратиться в стригоев, то есть в вампиров. Финны, например, связывали руки и ноги трупов или же втыкали в могилы колья, чтобы пришпилить тело к земле.
Иногда с вампирами пытались бороться поистине детскими способами. В Восточной Европе вывешивали на окнах и дверях ветви крушины и боярышника — последний считался кустарником, которым был украшен венец Иисуса, — вампир напорется на его колючки и не пойдет дальше. Зерна проса, по преданию, также должны были отвлечь внимание восставшего из гроба вампира: он бросится собирать их возле могилы и забудет о том, кого он наметил себе в жертву.
Хотя считалось, что дыхание вампира зловонно, принято было думать, что сами они не выносят сильных запахов, например чесночного, и в могилы часто клали головки чеснока, вешали вязки его на шеи умерших. И, как прочие злые духи, вампиры всегда боялись серебряных изделий и изображений креста, которые вешали на дверях и воротах, для того чтобы не могли проникнуть в дом бессмертные души. Люди спали, положив под подушки острые предметы, доходило даже до того, что, боясь ночных визитов, раскладывали человеческие фекалии на своей одежде и даже клали себе на грудь.
Если по какой-либо причине трупы были неверно похоронены или амулеты оказывались бесполезными, живые искали виновных — тех, кто, преодолев барьер смерти, вернулся назад, — и убивали их. В некоторых культах сохранялась стойкая вера в том, что лошадь не переступит могилу вампира. Для этой процедуры обычно подбирали одноцветную лошадь, черную или белую, а управлял ею юный девственник.
В Сербии могилами вампира считались любые провалившиеся от старости захоронения. Охотники за вампирами эксгумировали многие трупы и обследовали их на предмет принадлежности покойников к вампирам — по тому, насколько они разложились. Независимо от метода обнаружения, средства уничтожения вампиров были весьма разнообразными и включали не только осиновый кол, но и сожжение, обезглавливание, а то и сочетание всех трех способов. В странах Восточной Европы в старину вскрывали могилу подозреваемого в вампиризме, набивали ее соломой, протыкали тело колом, а потом все поджигали. Часто от трупа отделяли голову, используя для этого лопату могильщика. Голову затем помещали у ног покойника или возле таза и для надежности отгораживали от остального тела земляным валиком. Болгары и сербы помещали возле пупка ветки боярышника и обривали все тело, за исключением головы. Кроме того, разрезали подошвы ног и клали ноготь позади головы.
Когда кол пронзал тело вампира, свидетели часто отмечали некие звуки, чаще всего хрипы, а также излияния темной крови. Звуки возникали обычно из-за того, что выходил остававшийся в легких воздух, но это воспринималось иначе: значит, считалось, тело живо и оно принадлежит вампиру! Раздутое тело в гробу и следы крови во рту и в носу сегодня считаются обычными признаками разложения примерно через месяц после смерти — как раз именно в этот период большинство трупов подвергалось эксгумации с целью выявления вампиров.
Вера в оживших мертвецов оказалась настолько стойкой и настолько глубоко укоренились в сознании людей ужасные предания, что образованнейшие умы стали записывать конкретные рассказы на эти темы. Так, Карл-Фердинанд де Шару написал книгу «Магия постхума», которая вышла в Чехии в 1706 году. Де Шару исследовал вопрос вампиризма с точки зрения юриста и предлагал законные средства борьбы с таинственными существами. Он пришел к выводу, что закон не препятствует сожжению трупов.
В книгу, в частности, вошла история о наиболее продолжительном случае вампиризма у человека, который был пастухом в сельской местности близ города Калама в Богемии. Он являлся после смерти многим односельчанам, и все они умирали через восемь дней после его посещения. Потеряв терпение, жители выкопали его тело и пришпилили к земле колом. Пастух же, пишет де Шару, только посмеивался над тщетными усилиями несчастных и благодарил их за палку, которой он теперь станет отмахиваться от собак. В ту же ночь вампир освободился от кола и явился еще большему числу людей, что повлекло за собой новые смерти. Тогда жители отдали тело палачу, который положил его в телегу — чтобы вывезти из города и сжечь. По дороге труп гримасничал и кривлялся, размахивал руками и ногами — словом, вел себя как живой человек. Когда новый кол воткнули ему в грудь, раздался громкий крик, и из раны полилась алая кровь. И только после того, как тело было сожжено, а пепел развеян, жители стали жить спокойно.
В те времена эта часть Сербии находилась под австрийским имперским правлением. Чиновники-бюрократы наводнили сербские земли, создавая видимость напряженной работы. Один из таких «деятелей» был направлен в Кизилову, чтобы присутствовать на вскрытии могилы Плогоевца и засвидетельствовать таинственные превращения.
Имперскому инспектору Градискского района совсем не хотелось заниматься эксгумацией, но жители были непреклонны. Они заявили, что, если им не позволят обследовать злосчастное тело, они бросят деревню прежде, чем злой дух уничтожит их всех. Так что бюрократу в компании со священником пришлось участвовать во вскрытии могилы Плогоевица и засвидетельствовать следующее: «Тело, за исключением носа, частично провалившегося, абсолютно свежее. Волосы и борода, а также ногти, старые из коих обломились, продолжают расти; старая кожа отслоилась, а новая появилась под ней. Не без удивления обнаружил я кровь на его рту, которую, по наблюдениям, он высасывал из убиенных граждан…»
Эти детали, свидетельствовавшие о том, что тело не подверглось тлению, «доказывали», что оно принадлежит вампиру. Подгоняемые страхом, крестьяне быстрехонько вырезали деревянный кол и вогнали Плогоевицу прямо в сердце, при этом из груди его, ушей и рта полилась свежая кровь. Тело было сожжено, а пепел развеян.
Плогоевицу довелось жить в эпоху, когда в Восточной Европе вовсю гуляли легенды и мифы о вампирах. В XVII — XVIII веках здесь повсеместно верили в то, что покойники обретают бессмертные души и нападают на живых и лишить их жизни можно было только определенными методами. Но представления об этих жутких созданиях и их кошмарной страсти к крови были далеко не едины в разных уголках Европы.
Это началось задолго до эпохи, когда жил Плогое-виц, и продолжалось очень долго. Даже в 1912 году один венгерский фермер был убежден, что умерший 14-летний мальчик посещает его по ночам. Если верить сообщению английской «Дейли телеграф», перепуганный крестьянин с друзьями выкопал тело несчастного, положил ему в рот три дольки чеснока и три камешка, а затем пригвоздил колом к земле, воткнув его прямо в сердце. А полиции заявили, что совершили этот жуткий обет, чтобы навсегда прекратить ночные визиты.
Страхи эти живут и сегодня, ютясь на задворках подсознания. Вот почему вампиры так часто появляются на страницах современных книг и в фильмах. В них живет неизбывный эротический элемент, они приходят под покровом ночи, вгрызаются в шеи жертв, парализованных страхом и желанием…
Но, невзирая на образ графа Дракулы, порожденный богатым воображением романиста Брэма Стокера и ставший моделью для многих кинорежиссеров, увлекающихся темой вампиризма, далеко не все вампиры встают из гробов и превращаются в летучих мышей, чтобы перелетать с места на место. (Вероятно, форма летучей мыши — изобретение самого Стокера. До него, согласно фольклору, вампиры обращались в каких угодно животных, но только не в летучих мышей!) Были и живые люди, которые считали себя вампирами (и даже сегодня отождествляют с ними) и которые мучили и убивали безвинных жертв, справляя свою кровавую тризну. Во всяком случае, в любой форме вампиризм владел умами на протяжении столетий.
С древнейших времен человек сохранял веру в то, что его душа не умирает после физической смерти и в некоторых случаях оказывается достаточно могущественной для того, чтёбы вновь оживить тело. Поэтому древние люди прилагали все усилия к тому, чтобы после похорон тело не вышло из могилы и душа умершего, став привидением, не причиняла зла живым. Чтобы задобрить мертвых, закапывали вместе с ними еду, питье и все необходимое для спокойной жизни на том свете. Но страх перед тем, что жажда свежей крови заставит тело все же преодолеть все преграды и появиться в нашем мире, не отпускал людей никогда. И именно этот страх породил легенды и «были» о вампирах и им подобных существах.
Среди самых ранних образов — вавилонский Эдимму. Мятущаяся душа, не знавшая покоя, Эдимму скитался по свету в поисках жертв и сосал из их жил кровь. Боялись вавилоняне и демона Лилиту (Лилит у древних иудеев). Легенды сохранили предание, что Лилит являлась первой женой Адама, но была изгнана из райского сада, отказавшись повиноваться мужу. Она стала демоном, сосущим кровь у детей. Лилит вызывала эротические сны у мужчин, повергая их тем самым в ужас, ибо сновидения сопровождались непроизвольным семяизвержением, что рассматривалось как великий грех.
По мере того как христианство распространялось по Европе, множились и рассказы о вампирах. Книга «Молот ведьм», впервые опубликованная в Германии в 1481 году, описывает процедуры выявления и наказания вампиров и иных паранормальных существ. Вампиров безжалостно выкапывали и обезглавливали. Такие истории полнили фольклор народов всего мира на протяжении столетий. Но сообщения о вампирах, какими мы представляем их сегодня, похоже, впервые появились в XVI веке в славянских регионах Восточной Европы, там, где сегодня располагаются Венгрия и Румыния. В 1526 году турецкий султан Сулейман Великолепный нанес поражение в битве при Мохаче венгерскому королю Лайошу. Венгрия была поделена на три части: одной правили сами турки, другая досталась Габсбургам, а третья, независимая Трансильвания, управлялась мелкими удельными князьками. Именно в этих забытых Богом и отдаленных от проторенных путей областях и расцвели буйным цветом предрассудки, связанные с вампиризмом.
Трансильвания — земля, где то и дело полыхали кровопролитные войны и знать возводила на пологих склонах Карпат свои мрачные замки, — всегда считалась достаточно таинственным местом. Поросшие лесом горные местности населяли глубоко религиозные крестьяне, которые свято верили, что душа может отлетать от тела еще при жизни и путешествовать по миру как птица или любое другое животное. В «Дракуле» Стокер наглядно описывает такую ситуацию: «Среди населения Трансильвании четко выделяются четыре народности: саксы на юге и смешанные с ними валахи (румыны), которые являются потомками даков; мадьяры на западе и шекели на западе и севере. Я где-то читал, что самые глубокие предрассудки рождаются в предгорьях Карпат, как в центре воображаемого водоворота».
Жизнь в центре такого водоворота была сущим адом для трансильванских крестьян, целиком зависящих от урожаев со своих земельных наделов. Эпидемии, зарождавшиеся здесь, с быстротой курьерского поезда распространялись по округе и опустошали целые города и провинции. Эти страшные события еще больше усиливали веру в вампиров, на которых часто возлагали ответственность за любую смерть.
Беспомощные перед лицом эпидемий, жители закапывали покойников немедленно после смерти, к сожалению, нередко до того, как человек умер и пребывал в состоянии каталепсии, при которой дыхание может прерываться. Несчастные жертвы просыпались в могилах и пытались выбраться наружу. Позднее грабители или обычные жители, встревоженные мыслями о том, что похороненными могут оказаться вампиры, выкапывали их и с ужасом обнаруживали скрюченные тела тех, кто безуспешно пытался выбраться из могильного плена.
Зная уровень образования людей того времени, нетрудно предположить, какой ужас охватывал их, когда они вскрывали захоронение и видели кровь под ногтями или во рту трупа, разинутом в последнем крике. И конечно же приходили к выводу, что обнаружен очередной вампир. А уж если гроб открывали, как говорится, вовремя, когда тело еще подавало признаки жизни, все показатели вампиризма были налицо, и кол, воткнутый в грудь, клал конец мучениям несчастного.
Считалось, что полнокровный человек может быстрее оказаться жертвой вампира и сам стать таковым, ибо укус влечет за собой превращение в оборотня (как в случаях с бешеными собаками), но в европейском фольклоре сохранились предания, что некоторые люди проявляли большую склонность к вампиризму, чем другие. К тем, кто жил на дне общества, всегда относились с подозрением, и именно их подозревали в возвращении на божий свет из могилы. Еще подозревали рыжих, родившихся в «сорочке» младенцев, появившихся на свет на рождество и вообще всех родившихся при необычных обстоятельствах или с теми или иными физическими изъянами, например с заячьей губой, деформацией черепа или конечностей. В Греции, где люди в основном темноглазые, те, кто с голубыми глазами, считаются вампирами. Первыми кандидатами на возрождение в качестве кровососов были самоубийцы, так как их отлучила от себя церковь.
Греческая ортодоксальная церковь распространяла поверье, что тело того, кто отлучен от церкви, не разлагается после смерти до тех пор, пока ему не будет даровано отпущение грехов (в противовес римской католической церкви, чья Доктрина утверждала, что не подвержены гниению только освященные тела).
Вера греков в вампиров — их называли вриколкас — была так сильна, что в XIX веке тела усопших выкапывали через три года, чтобы удостовериться, что они обратились в прах. Греки верили, что вриколкас на самом деле не духи умерших, а дьявольские духи, поселяющиеся в теле, когда душа отлетает от него. Традиционная вера в вриколкас настолько сильна, в частности, на острове Санторин, где вулканическая пыль сохраняет тела не тронутыми тлением, что у греков возникла даже поговорка «послать вампира на Санторин».
Древние греки хоронили покойников с оболом (греческая монета) во рту. Она не позволяла будто бы войти через рот злым духам. А в XIX веке греки сходным образом препятствовали проникновению вриколкас, закрепляя к устам умершего восковой крест.
Венгры и румыны хоронили покойников с серпами у шеи: если труп захочет подняться из могилы, он сам срежет себе голову. Некоторые наиболее рьяные добавляли еще и серп у сердца — специально для тех личностей, которые при жизни не были женаты и поэтому подвергались риску превратиться в стригоев, то есть в вампиров. Финны, например, связывали руки и ноги трупов или же втыкали в могилы колья, чтобы пришпилить тело к земле.
Вампир за работой
Иногда с вампирами пытались бороться поистине детскими способами. В Восточной Европе вывешивали на окнах и дверях ветви крушины и боярышника — последний считался кустарником, которым был украшен венец Иисуса, — вампир напорется на его колючки и не пойдет дальше. Зерна проса, по преданию, также должны были отвлечь внимание восставшего из гроба вампира: он бросится собирать их возле могилы и забудет о том, кого он наметил себе в жертву.
Хотя считалось, что дыхание вампира зловонно, принято было думать, что сами они не выносят сильных запахов, например чесночного, и в могилы часто клали головки чеснока, вешали вязки его на шеи умерших. И, как прочие злые духи, вампиры всегда боялись серебряных изделий и изображений креста, которые вешали на дверях и воротах, для того чтобы не могли проникнуть в дом бессмертные души. Люди спали, положив под подушки острые предметы, доходило даже до того, что, боясь ночных визитов, раскладывали человеческие фекалии на своей одежде и даже клали себе на грудь.
Если по какой-либо причине трупы были неверно похоронены или амулеты оказывались бесполезными, живые искали виновных — тех, кто, преодолев барьер смерти, вернулся назад, — и убивали их. В некоторых культах сохранялась стойкая вера в том, что лошадь не переступит могилу вампира. Для этой процедуры обычно подбирали одноцветную лошадь, черную или белую, а управлял ею юный девственник.
В Сербии могилами вампира считались любые провалившиеся от старости захоронения. Охотники за вампирами эксгумировали многие трупы и обследовали их на предмет принадлежности покойников к вампирам — по тому, насколько они разложились. Независимо от метода обнаружения, средства уничтожения вампиров были весьма разнообразными и включали не только осиновый кол, но и сожжение, обезглавливание, а то и сочетание всех трех способов. В странах Восточной Европы в старину вскрывали могилу подозреваемого в вампиризме, набивали ее соломой, протыкали тело колом, а потом все поджигали. Часто от трупа отделяли голову, используя для этого лопату могильщика. Голову затем помещали у ног покойника или возле таза и для надежности отгораживали от остального тела земляным валиком. Болгары и сербы помещали возле пупка ветки боярышника и обривали все тело, за исключением головы. Кроме того, разрезали подошвы ног и клали ноготь позади головы.
Когда кол пронзал тело вампира, свидетели часто отмечали некие звуки, чаще всего хрипы, а также излияния темной крови. Звуки возникали обычно из-за того, что выходил остававшийся в легких воздух, но это воспринималось иначе: значит, считалось, тело живо и оно принадлежит вампиру! Раздутое тело в гробу и следы крови во рту и в носу сегодня считаются обычными признаками разложения примерно через месяц после смерти — как раз именно в этот период большинство трупов подвергалось эксгумации с целью выявления вампиров.
Вера в оживших мертвецов оказалась настолько стойкой и настолько глубоко укоренились в сознании людей ужасные предания, что образованнейшие умы стали записывать конкретные рассказы на эти темы. Так, Карл-Фердинанд де Шару написал книгу «Магия постхума», которая вышла в Чехии в 1706 году. Де Шару исследовал вопрос вампиризма с точки зрения юриста и предлагал законные средства борьбы с таинственными существами. Он пришел к выводу, что закон не препятствует сожжению трупов.
В книгу, в частности, вошла история о наиболее продолжительном случае вампиризма у человека, который был пастухом в сельской местности близ города Калама в Богемии. Он являлся после смерти многим односельчанам, и все они умирали через восемь дней после его посещения. Потеряв терпение, жители выкопали его тело и пришпилили к земле колом. Пастух же, пишет де Шару, только посмеивался над тщетными усилиями несчастных и благодарил их за палку, которой он теперь станет отмахиваться от собак. В ту же ночь вампир освободился от кола и явился еще большему числу людей, что повлекло за собой новые смерти. Тогда жители отдали тело палачу, который положил его в телегу — чтобы вывезти из города и сжечь. По дороге труп гримасничал и кривлялся, размахивал руками и ногами — словом, вел себя как живой человек. Когда новый кол воткнули ему в грудь, раздался громкий крик, и из раны полилась алая кровь. И только после того, как тело было сожжено, а пепел развеян, жители стали жить спокойно.
ИСТОРИЯ АРНОЛЬДА ПАОЛЕ
Один из самых известных случаев вампиризма в XVIII веке связан с Арнольдом Паоле, жившим на территории теперешней Югославии (тогда эта земля входила в состав империи Габсбургов). На этот счет сохранился документ, который был подписан австрийской имперской комиссией, состоявшей из трех военных хирургов и двух офицеров.
Паоле был молодым человеком, вернувшимся в родную деревню Медуэгна под Белградом весной 1727 года после отбытия военной службы. Он осел на земле, купил участок, обзавелся хозяйством, строил планы женитьбы на красивой девушке Нине, дочери богатого соседа.
Паоле всегда был в сердечных отношениях с соседями, и они не могли не видеть, что с парнем творится что-то неладное. Нина тоже чувствовала, что он чем-то озабочен, и однажды прямо спросила его о причине. Паоле признался, что его преследует мысль о преждевременной смерти. А началось все еще во время военной службы в Греции. Там его навестила бессмертная сущность, он нашел ее могилу и попытался изгнать дьявола из тела, но неудачно. Вот по этой-то причине он отказался от военной службы и вернулся в деревню таким молодым.
Какое-то время, казалось, Паоле ничего не беспокоило. Но как-то во время сенокоса он упал со стога, поранился и вскоре умер. Спустя месяц пошли слухи, что Паоле бродит по ночам. Люди жаловались, что он преследует их, и многие действительно вскоре умерли. Значит, ему не удалось избежать проклятия вампиризма. Через два с половиной месяца жители решили выкопать тело.
Вместе с группой односельчан на кладбище отправились два офицера, присланных из Белграда, где власти заинтересовались таинственным случаем, а также уже упомянутые военные хирурги, мальчик-барабанщик, который нес их инструменты, и старый могильщик с помощниками. Сняв крышку с гроба, они увидели, как было потом написано в официальном отчете, что «тело повернуто набок, челюсти широко раскрыты, а синие губы смочены свежей кровью, которая стекает тонкой струйкой с уголков рта». Далее в отчете читаем: «Бесстрашный могильщик схватил тело и положил его прямо. Скоро стало ясно, что перед нами — вампир. Выглядел он почти как живой… В тот момент, когда могильщик дотронулся до тела, внешняя кожа отслоилась и под ней оказалась новая и новые ногти…» Людей охватил страх, барабанщик упал в обморок. На покойника начали сыпать чеснок, тело его проткнули колом, «при этом труп издал ужасный крик и хлынула карминного цвета кровь». После этого откопали трупы четырех человек, причиной смерти которых, как считали, был Паоле. Их тоже проткнули кольями, чтобы не дать им вернуться в мир живых. А потом останки всех пятерых сожгли и прах закопали в освященной земле.
На какое-то время принятые меры помогли. Сообщения о вампирах в деревне перестали поступать. Но вот опять умерли несколько человек, и снова поползли слухи, подобные прежним. Власти назначили комиссию, которой было поручено вскрыть могилы недавно умерших и провести медицинское освидетельствование трупов. В документах комиссии, датированных 1732 годом, можно обнаружить описание весьма любопытных фактов: прекрасно сохранились тела женщин и детей, умерших за месяцы до эксгумации, тогда как тела других, отошедших в мир иной одновременно с первыми, почти полностью разложились. Члены комиссии проткнули кольями все подозрительные трупы, обезглавили и сожгли их. На этот раз случаи вампиризма действительно прекратились.
Паоле был молодым человеком, вернувшимся в родную деревню Медуэгна под Белградом весной 1727 года после отбытия военной службы. Он осел на земле, купил участок, обзавелся хозяйством, строил планы женитьбы на красивой девушке Нине, дочери богатого соседа.
Паоле всегда был в сердечных отношениях с соседями, и они не могли не видеть, что с парнем творится что-то неладное. Нина тоже чувствовала, что он чем-то озабочен, и однажды прямо спросила его о причине. Паоле признался, что его преследует мысль о преждевременной смерти. А началось все еще во время военной службы в Греции. Там его навестила бессмертная сущность, он нашел ее могилу и попытался изгнать дьявола из тела, но неудачно. Вот по этой-то причине он отказался от военной службы и вернулся в деревню таким молодым.
Какое-то время, казалось, Паоле ничего не беспокоило. Но как-то во время сенокоса он упал со стога, поранился и вскоре умер. Спустя месяц пошли слухи, что Паоле бродит по ночам. Люди жаловались, что он преследует их, и многие действительно вскоре умерли. Значит, ему не удалось избежать проклятия вампиризма. Через два с половиной месяца жители решили выкопать тело.
Вместе с группой односельчан на кладбище отправились два офицера, присланных из Белграда, где власти заинтересовались таинственным случаем, а также уже упомянутые военные хирурги, мальчик-барабанщик, который нес их инструменты, и старый могильщик с помощниками. Сняв крышку с гроба, они увидели, как было потом написано в официальном отчете, что «тело повернуто набок, челюсти широко раскрыты, а синие губы смочены свежей кровью, которая стекает тонкой струйкой с уголков рта». Далее в отчете читаем: «Бесстрашный могильщик схватил тело и положил его прямо. Скоро стало ясно, что перед нами — вампир. Выглядел он почти как живой… В тот момент, когда могильщик дотронулся до тела, внешняя кожа отслоилась и под ней оказалась новая и новые ногти…» Людей охватил страх, барабанщик упал в обморок. На покойника начали сыпать чеснок, тело его проткнули колом, «при этом труп издал ужасный крик и хлынула карминного цвета кровь». После этого откопали трупы четырех человек, причиной смерти которых, как считали, был Паоле. Их тоже проткнули кольями, чтобы не дать им вернуться в мир живых. А потом останки всех пятерых сожгли и прах закопали в освященной земле.
На какое-то время принятые меры помогли. Сообщения о вампирах в деревне перестали поступать. Но вот опять умерли несколько человек, и снова поползли слухи, подобные прежним. Власти назначили комиссию, которой было поручено вскрыть могилы недавно умерших и провести медицинское освидетельствование трупов. В документах комиссии, датированных 1732 годом, можно обнаружить описание весьма любопытных фактов: прекрасно сохранились тела женщин и детей, умерших за месяцы до эксгумации, тогда как тела других, отошедших в мир иной одновременно с первыми, почти полностью разложились. Члены комиссии проткнули кольями все подозрительные трупы, обезглавили и сожгли их. На этот раз случаи вампиризма действительно прекратились.