Николай Леонов. Гуляла смерть в фате венчальной (сборник)

   – Светлана Николаевна, вам точно больше нечего добавить? – Лев испытующе посмотрел на горничную. – Давайте будем откровенны до конца. Мы взрослые люди, и нам нет нужды играть в кошки-мышки. Верно? Тогда такой вопрос: каковы были личные взаимоотношения между вами и Виктором Евгеньевичем?
   – Вы меня в чем-то подозреваете? – с широко раскрытыми глазами уточнила та.
   – Нет, в смерти Лещева мы вас не подозреваем, – голос Гурова звучал твердо, но доброжелательно. – Однако чтобы раскрыть его убийство, нам нужно знать абсолютно все. Поверьте, тут нет праздного любопытства. За годы работы мы столько повидали всякого, что нас уже ничем не впечатлишь и не удивишь.
   – Если вас смущает мое присутствие, то я могу выйти, – сдержанно нарушил свое молчание Стас.
   Но та молча отрицательно качнула головой.
   – Хорошо, я расскажу все, раз уж это так нужно, – глядя в пол, заговорила Светлана. – Да, с Виктором Евгеньевичем у нас в беседке намечалась встреча. Он когда еще только приехал, то сразу же стал уделять мне особое внимание. Когда я приносила ему чай, он всегда уговаривал меня составить ему компанию… Но это было просто общение. Человек он был глубоко порядочный, вел себя всегда очень достойно. Ему было уже под семьдесят, когда большинство мужчин смотрятся обычными старичками. Но он выглядел лет на двадцать моложе – столько в нем было энергии, жизнелюбия, задора. Он ходил-то легко и пружинисто – не угнаться.
   – Его интерес к вам для других обитателей дома, надо понимать, особого секрета не представлял? – уточнил Крячко.
   – Как раз наоборот! Виктор Евгеньевич на людях со мной всегда был предельно корректен – видимо, опасался, как ему думалось, меня скомпрометировать. – Светлана прерывисто вздохнула. – Я чувствовала, что очень ему нравлюсь, но его тяготило осознание того, что он по годам вдвое старше.
   – А вам он нравился? – спросил Гуров с оттенком доверительности в голосе.
   – Такой человек не мог не понравиться… – на лице женщины промелькнула горькая улыбка. – Здесь он нравился всем. Ну а у меня, что, в общем-то, дело естественное, не могло не появиться отклика в душе на его отношение ко мне, на его внимание.
   Как рассказала далее Светлана, года три назад она развелась с мужем. Они прожили около десяти лет, но счастья не нажили, хотя достаток в доме был, и неплохой. Причиной всех бед, по словам Светланы, стало то, что ее муж еще в отрочестве перенес венерическую болезнь, из-за чего оказался бесплодным. Об этом она узнала много позже после того, как стала его женой.
   Подвыпив, тот частенько шпынял свою «половину», обвиняя ее, будто это она виновата в том, что у них никого нет. И, лишь случайно узнав правду, во время одной из ссор в ответ на язвительное замечание мужа: «Связался я на свою голову с тобой, яловкой хреновой!», она, не выдержав, выпалила в ответ: «Сам ты мерин! Это не я в тринадцать лет подцепила триппер от случайной пьяной бабы за углом! Лечиться надо было вовремя, чтобы теперь меня ни за что поедом есть!..»
   Совсем осатанев, муж избил ее и, собрав вещи, ушел к матери. Вскоре, не без его усилий, она потеряла работу. Бывший муженек, пользуясь тем, что они работали в одной организации, сумел устроить хитрую подставу с пропажей документов, из-за чего Светлана получила «волчий билет» – на офисную работу ее больше нигде не принимали. Лишь случайно, благодаря знакомству с поваром Золотилова, ей удалось устроиться сюда.
   К появлению в доме Эллы Марфинской прислуга отнеслась с тревогой – все были наслышаны о ее капризном, вздорном характере. Эдакая сволочная «черная пантера номер два». Но на деле избранница Золотилова оказалась существенно лучше, нежели ее расписывали в желтой прессе. Ну а когда за несколько дней до свадьбы откуда-то из Сибири приехал Виктор Евгеньевич, то она и вовсе поменялась. Все сразу же отметили, что в присутствии отца «звезда подиума» стала, что называется, шелковой.
   Хотя Лещев и ограничивался в общении со Светланой одними лишь комплиментами и беседами за чаем, она чувствовала, что тот хочет сказать ей нечто чрезвычайно важное. И это вчера было сказано.
   Когда после венчания в церкви новобрачные и гости прибыли на свадебный пир, Виктор Евгеньевич разыскал Светлану и, сообщив о том, что завтра уже уезжает домой, добавил, что не может уехать, не решив главного для себя вопроса. По его словам, некоторое время назад он овдовел и считал свою жизнь конченой. Но вот теперь, увидев ее, он понял, что крупно ошибался, что жизнь продолжается и ее продолжение теперь он видит только в Светлане. Он уговорил ее встретиться вечером в беседке – в доме было слишком много любопытных глаз, и Светлана не была уверена, что Элла сможет ее правильно понять, если до той вдруг дойдет, что ее отец увлекся женщиной, вдвое моложе себя, да еще из их домовой прислуги.
   Придя к назначенному времени в беседку, Светлана несколько минут ждала Виктора Евгеньевича, но в какой-то миг ее внезапно охватило непонятное беспокойство. Какая-то сила буквально вытолкнула ее наружу, и она, движимая неведомым инстинктом, почти побежала по дорожке, сама не понимая, что с ней происходит. Увидев распростертое тело, она сразу же поняла: это он!
   Краем глаза Светлана успела заметить женский силуэт, воровато мелькнувший метрах в тридцати от нее. Неизвестная особа в длинном платье метнулась в аллею каштанов и словно растворилась в темноте. Но в тот миг Светлана и не подумала о преследовании – ее переполнило отчаяние. Она вдруг поняла, сколь дорог стал для нее за прошедшие дни этот жизнерадостный, добрый, умный мужчина.
   – Какая же я была дура! – поспешно смахнув набежавшие слезы, прошептала она с горькой досадой. – Все чего-то боялась – рассердить хозяев, потерять работу… Старалась выдерживать с Виктором дистанцию – вдруг заметят, вдруг донесут… Да лучше бы плюнула на все и… Может быть, он бы и жив остался! Может быть, у нас с ним что-то и получилось бы. А теперь… Второго такого – уж точно – больше не встречу.
   – Идемте, покажете на месте, где вы видели ту загадочную особу, – сочувственно глядя на нее, предложил Гуров.
   – Считаешь, что это могла быть сообщница убийцы? – утвердительно спросил Стас.
   – Почти уверен, – кивнул тот.
   Они вышли из дому и снова направились в парк. По пути, вновь оказавшись рядом с автостоянкой, опера увидели, что Юрий сидит на своем месте, слушая по радио прямую трансляцию футбольного матча.
   – А вот и наш Юра! – резюмировал Лев, кивнув в его сторону.
   – Ну и как там успехи на корте? – приостановившись, с хитрой усмешкой поинтересовался Станислав.
   – А-а-а… Я на корте не был. Это… – шофер отчего-то вдруг явил конфузливое смущение. – Джулия Валентиновна попросила посмотреть ее «Бентли» – что-то там дребезжало в моторе.
   – Что-то дребезжало в моторе «Бентли»?.. – Крячко недоверчиво прищурился.
   Юрий закашлялся и, порозовев, поспешно кивнул.
   – Ну да, – подтвердил он только что сказанное, стараясь придать своему голосу убедительность, – дребезжало. Ну, я посмотрел и, насколько смог, определил, что немного дурит система подачи топлива. Ну а что уж конкретно – это надо разбираться на стенде. Станислав Васильевич, я что-то сделал не так? Ну, я же не уехал за пределы этой территории. Ну, если я был нужен – позвонили бы… Гм…
   – Да успокойся ты! Чего так разволновался? – рассмеялся Крячко. – А где она сейчас, Джулия Валентиновна? Ей бы тоже надо задать несколько вопросов.
   – Она только что куда-то уехала, – Юрий пожал плечами. – Но сказала, что если господа сыщики захотят с ней пообщаться, то смогут найти ее вот по этому телефону.
   Он достал из нагрудного кармана визитку и протянул Стасу. Гуров, оглянувшись, негромко отметил:
   – Предусмотрительная особа… Ты созвонишься? Ну, давай, займись. Я тогда возьму на себя Валентина и Эллу.
   Втроем они прошли к уже хорошо знакомой лужайке. Оглядевшись, Светлана остановилась на дорожке метрах в десяти от куртины туй.
   – Я была здесь, когда увидела лежащего вон там Виктора Евгеньевича. А женщину увидела вон у тех каштанов.
   Светлана указала рукой на прогал между зарослями туи и кипариса, через который на некотором отдалении виднелась череда древесных стволов, образующих аллею. Гуров не спеша зашагал в сторону каштанов, по пути внимательно осматривая аккуратно подстриженную траву газонов. Дойдя до аллеи, он столь же неспешно прошелся по ней и, сняв с ветки одного из деревьев то ли нитку, то ли волос, уложил свою находку в пластиковый пакетик. Вернувшись назад, он показал пакетик Стасу.
   – Чей-то волос. Возможно, той женщины. Судя по следам, это особа имеет рост не менее метра семидесяти пяти, – задумчиво сообщил он, – явно крепкого телосложения. Масса тела – между семьюдесятью и восемьюдесятью килограммами. Скорее всего, она грубоватой, широкой в кости конституции.
   Светлана вслушивалась в его слова с искренним изумлением, словно присутствовала при явлении какого-то чуда. В отличие от нее, Крячко, сохраняя профессиональную невозмутимость – это ли диво? – деловито поинтересовался:
   – Считаешь, что она активная участница убийства с заранее взятой на себя ролью?
   – Уверен в этом, – Лев кивнул. – Можно предположить, что она постоянно следила за перемещениями Лещева, например сообщая об этом киллеру по мини-рации. А место и момент убийства, скорее всего, они согласовали во время его продвижения к беседке. Сценарий какой тут может быть? Как только Лещев оказался в тени, она, подойдя к нему, окликнула его. И чуть он отвлекся, киллер подскочил и нанес свой удар. Но это если считать, что их и в самом деле было двое.
   Стас многозначительно вскинул палец:
   – Все же ты теперь согласен с тем, что выбор жертвы был не случайным и Лещева наметили заранее?
   – Допускаю и это, но не более чем пятьдесят на пятьдесят, – Гуров пожал плечами. – Пока что мы не знаем слишком многого. Вот что я подумал. Нам нужен подробный план парка, с четко проставленными расстояниями между всеми его объектами. В доме, скорее всего, чего-то похожего не имеется? – Он вопросительно посмотрел на Светлану.
   – По-моему, нет… – подумав, ответила та. – Во всяком случае, никаких планов я нигде ни разу не замечала.
   – Ладно… – Лев махнул рукой. – Уточню у Золотилова. Если и в самом деле такого плана нет, то пришлю Жаворонкова – он за пару часов лазерной «рулеткой» все тут вымеряет.
   Неуверенно откашлявшись, Светлана с некоторой робостью в голосе поинтересовалась:
   – Лев Иванович, а вот как вы смогли определить рост и вес той женщины? Это вот как экстрасенсы по телику?
   Опера негромко рассмеялись.
   – Нет, экстрасенсорики тут никакой… – без намека на иронию, даже с оттенком доброжелательности, пояснил Гуров. – Это методы еще времен царя Гороха. Смотрели же сериал про Холмса и Ватсона? Ну вот и у них то же самое. Главное тут – найти следы. Это самое сложное. А уж потом по длине шага и глубине отпечатка ступни рост и вес определить проще простого.
   Когда они возвращались к дому, им навстречу попался куда-то спешащий Штыряк. Увидев их, он одернул форменную рубашку и бодрым тоном сообщил:
   – Валентин Алексеевич и Элла Викторовна прибыли, ждут вас у себя.
   Крячко, покосившись в сторону Льва, неожиданно предложил:
   – Слушай, а может, я с Андреем Петровичем пройду по наружному периметру стены? С собакой прошли – это хорошо. Но и собственным глазом увидеть, что там да как, – тоже не лишне. Один-то справишься?
   Гуров утвердительно кивнул:
   – Да, давай так… Мысль, кстати, дельная. Ты с Джулией-то созвониться не забудь.
   – Помню-помню! – Стас похлопал себя по карману, где лежал сотовый, и они со Штыряком направились к воротам, о чем-то разговаривая на ходу.
   Светлана проводила Льва в знакомую ему гостиную, где уже находились Золотилов и Элла Марфинская. Элла была в траурном черном платье. Она выглядела усталой и немного потерянной. Хозяин дома также, соблюдая траур, сидел в отменном черном костюме.
   Поздоровавшись, Гуров сел в свободное кресло и, еще раз выразив соболезнования, предложил обсудить вопрос о том, кто и почему мог быть заинтересован в смерти Виктора Лещева.

Глава 3

   В главк приятели вернулись ближе к трем. И почти прямо с порога управления их направили к Орлову. Дежурный, увидев их в дверях (как мог догадаться Лев, бедолаге последние несколько часов пришлось не отрываясь следить за входом), поспешной скороговоркой известил:
   – Лев Иванович и Станислав Васильевич! Вас срочно к начальнику!
   Недоуменно переглянувшись (что там опять за прибабахи?!), опера зашагали в сторону генеральского кабинета.
   – Чую, опять откуда-то на нас наезды пошли, типа ни хрена они не работают, сачкуют и волынят… – убежденно заявил Стас авторитетным тоном.
   – Да, что-то там непонятное… – согласился Гуров. – Что-то странное и мутное.
   Проходя через приемную мимо Верочки, приятели сразу же обратили внимание на то, какова была ее реакция на их появление. Обычно, если намечалась крупная головомойка и выволочка, она смотрела на них с сожалением и сочувствием. Но на сей раз ее реакция оказалась никакой. К их удивлению, та на них вообще никак не отреагировала, меланхолично подшивая бумаги в скоросшиватель и, прижав плечом к уху трубку, что-то попутно обсуждала с одной из своих балаболок-подруг. Это означало, что каких-то гадостей на сей раз не ожидается. Оперов это удивило еще больше.
   Пожав плечами, Лев толкнул дверь и кивнул Стасу – пошли. Увидев входящих в кабинет Гурова и Крячко, Орлов широким жестом указал им на кресла и чуть рассеянно, явно думая о чем-то другом, поинтересовался:
   – Как у вас там?
   – Да как бы относительно ничего… – с некоторым удивлением глядя на отчего-то излишне задумчивого генерала и опускаясь в кресло, неспешно ответил Лев. – Следует понимать, в пожарном порядке ты нас вызвал только для того, чтобы спросить именно это?
   Из солидарности с ним Стас вместо комментария лишь иронично хохотнул. Однако Петр на его «ха-ха» какого-либо внимания не обратил. Протерев кулаками глаза, покрасневшие от хронического недосыпания, он потряс головой и со вздохом поморщился:
   – Нет, мужики… Дело тут несколько иное. По телефону я вас выдергивать не стал, поскольку – мало ли чем могли быть заняты в тот момент? Ну а сейчас, раз уж освободились, давайте обсудим вот какой вопрос. Лева, ты помнишь, мы на днях говорили о розыске ценностей Эрмитажа? Так вот, поступила новая информация о том, что на подпольном аукционе в Париже будет выставлено около десятка предметов, которые нужно вернуть в Россию. Сейчас я собираюсь подписать приказ о командировке двух сотрудников, которые бы занялись этим вопросом. Ну, вот я и подумал – а как вы на это посмотрите?
   Гуров недоуменно хмыкнул:
   – Да нормально смотрим. Подписывай. Пусть едут.
   – Лева, ты под Кузю-«пинжачка» давай не коси! – Из генеральских очей при этих словах вылетел целый рой сердитых искр. – Прекрасно же понимаешь, о чем идет речь. Сами-то что думаете – поедете или нет?
   Ошарашенно переглянувшись, Лев и Станислав почти хором спросили:
   – В Пари-иж?!!
   – Ну да… – Орлов пожал плечами. – В Париж, а не в какую-нибудь Вверхпопойлежаевку. Что тут особенного? Чего вы так переполошились? Нужно срочно решить вопрос с возвращением нашего культурного достояния. Что тут непонятного?
   – М-да-а-а-а… Если бы прошел чемпионат между нашим главком и похожими конторами в других странах по части скоростной смены заданий своим сотрудникам, ты бы стал безусловным лидером, – смеясь, резюмировал Гуров.
   – Петр Николаевич, а не ты ли сегодня утром, можно сказать, заставил меня без пяти минут раскрытое дело передать другому? Не запамятовал? А теперь – снова «ку-ку»? Опять бросай только что начатое и берись за другое! – Крячко с саркастичным возмущением развел руками. – Ты же утром трындел про мировую шумиху и эти… Как их? Индексы РТС и ММВБ. Типа они падают. Что, отчего-то возбудившись, индексы уже опять встают?
   Характерным жестом он поднял перед собой согнутую правую руку со сжатым кулаком. Недовольно поморщившись, Орлов хмуро буркнул:
   – Ой, хватит острить не по делу! Думаете, это моя персональная прихоть? Знаете, какая с утра стояла истерика всемирного масштаба по поводу Золотилова?! Хоть святых выноси! А к обеду – вы не поверите! – все об этом уже и думать забыли. Тут, понимаешь, сегодняшней вечерней порой – ну, когда у нас было утро, а в Америке вечер – у побережья Калифорнии пропал без вести мультимиллионер, который надумал понырять с аквалангом. Какой-то Рональд Хастлинг. Незадолго до заката пошел на погружение, ну и все – ни его, ни инструктора, ни двух охранников. Так что шумиха теперь уже не о нас. Меня уже и из министерства негласно уведомили – отбой, ребята. Можете не суетиться.
   – Охренеть! Вот что значит эпоха информационных технологий! – Стас от души рассмеялся. – Кто-то где-то чихнул, а с другого конца света ему здоровья желают.
   – Да уж, и в самом деле – охренеть… – Лев покачал головой. – Теперь все понятно. Шумиха утихла, и ты тут же нашел нам еще более значимое дело. Но, знаешь, Петро, мне в Париж ехать что-то не хочется. Уж лучше я доработаю дело об убийстве Лещева. Тем более, говорят, мужик был очень хороший. Кстати, фамилия знакомая. Был у меня еще в восьмидесятых один Лещев, которого обвиняли в умышленном убийстве замглавы Мосгорисполкома.
   – По-моему, что-то связанное с пьяной ссорой? – явив отменную память, Орлов внес уточнение.
   – Ну, наподобие, – кивнул Гуров. – Его уже начали под «вышку» подпихивать. Но мне удалось доказать отсутствие умысла, и он получил только срок. Такая вот история…
   Стас, чуть зевнув, демонстративно потянулся и «с понтами» уведомил:
   – А я принципиально не соглашаюсь менять шило на мыло. Как говорится в одном анекдоте: умерла так умерла! Никаких Парижей. Не променяю на Версаль свое любимое, родное Подмосковье.
   С постным видом пожав плечами, Орлов почесал затылок.
   – Ладно уж, копайте дальше в Подмосковье… – с нотками обиды обронил он. – Я думал, как вам лучше! Не хотите – не надо. Направлю Сомова и Матвеева. Мужики перспективные – хваткие и энергичные. Сомов по-французски говорит, Матвеев – по-английски… Хорошо! С этим определились. Ну, тогда уж рассказывайте, что там у вас по Лещеву.
   – Я – на первое? – Гуров хитро улыбнулся. – Добро! Держись, Стас, ты – на десерт… Так вот, созвонился я с лабораторией, и вот что им удалось выяснить. Заточка, которой был убит Лещев, не зэковского изготовления.
   – Ну да?! – Петра услышанное несколько озадачило. – А чьего же?
   – Одно время в сувенирных магазинах была мода торговать изделиями «а-ля зона». Это сувенирные финки с наборными рукоятями, цепи с крестами, перстни и браслеты того же фасона, что делают себе заключенные, ну и тому подобное. В том числе и якобы зоновские заточки. Но изготавливали их в обычном сувенирном цехе. Ну, есть у некоторых состоятельных людей жгучее желание иметь что-нибудь эдакое, крутяцки-брутальное. Так вот, эта заточка кем-то была куплена еще год назад – не позже. И вот почему. Мода на них быстро кончилась, и их потом уже не выпускали.
   – Занятно… – сцепив меж собой пальцы, с интересом обронил Орлов. – То есть надо понимать так, что эту заточку специально для убийства Лещева не приобретали? Выходит, ее и использовали для того, чтобы создать впечатление, будто преступление совершил какой-нибудь рецидивист? Хм… Это говорит о многом.
   Далее Гуров рассказал о разговоре с горничной Золотилова и найденных им в парке следах, которые были оставлены некой подозрительной особой.
   – …Мне думается, та женщина имеет самое прямое отношение к убийству, – отметил он. – Попробуем ее вычислить. Хотя, скорее всего, сделать это будет очень непросто. Почему так думаю? Ну, я же сам там был весь вечер и что-то не припомню описанной мне мадам. Значит, она обо мне знала и поэтому усиленно хоронилась за чужими спинами.
   Рассказал он и о разговоре с Валентином и Эллой Золотиловыми. Супруги уверяли, что явных врагов не имеют оба. Однако Лев напомнил главе семьи о том, что тот подозревал в неких неблаговидных замыслах бывшего жениха Эллы. И супругам пришлось несколько разоткровенничаться, раскрыв кое-какие личные секреты.
   Элла Марфинская, урожденная Лещева, выросла в якутском городе Мирный. Закончив школу с серебряной медалью и с багажом нескольких призов за победы на городских и региональных конкурсах красоты, она сумела поступить в МГУ. Одновременно Элла занималась в школе-студии, где готовили будущих фотомоделей. Где-то уже на третьем курсе она стала встречаться с известным продюсером Гариком Марфинским, и через год они поженились. В прошлом году, когда Элла заканчивала вуз, их брак распался. Гарик отчего-то стал дико ревновать жену, устраивать скандалы, и она подала на развод. Муж был категорически против этого, однако суд согласился с доводами Эллы и брак расторг.
   Тем же прошлым летом Эллу пригласило на работу одно из западных фотомодельных агентств. Поселившись в Брюсселе, она случайно познакомилась с сотрудником российского посольства в Бельгии. Это был бурный роман, который на самом пике оборвала встреча Эллы с Золотиловым. Девушка приехала в Канны на очередную фотосессию, и там, на пляже, произошла их встреча.
   Когда об этом узнал Игорь Уланцев – так зовут дипломата, – он был в шоке. Элла сама позвонила ему и сказала, что они расстаются. Но Игорь не захотел смириться с ее потерей и объявил, что «ляжет костьми», но не допустит, чтобы Элла стала женой другого. Он несколько раз ей звонил, стараясь уговорить вернуться. Он даже пытался ее найти, чтобы встретиться лично. Когда однажды Игорь попытался прорваться к дому Золотилова, где в это время находилась Элла, его остановили охранники, и он набросился на них с кулаками, явив неплохую технику ведения рукопашного боя. Его напор был столь мощным, что двое здоровенных лбов с хорошей физической подготовкой были вынуждены поспешно спрятаться за ворота и вызвать подкрепление.
   Однако в ходе разговора всплыл и такой момент, как недавнее появление на горизонте бывшего мужа Эллы, о чем и сам Золотилов услышал впервые. Элла не хотела давать Валентину повода к подозрениям и ревности и поэтому не стала рассказывать о встрече с Марфинским, которая состоялась около месяца назад. Она и сама не могла понять, произошло это и в самом деле случайно или тот ее выследил и обставил подстроенное свидание как случайную встречу.
   Случилось так, что Элла встретила свою подругу по университету, которая уже год как вышла замуж за начинающего, но подающего большие надежды режиссера. Они договорились встретиться у нее дома. Элла поехала к ней на следующий же день. Когда они сидели, пили кофе, обсуждая последнюю работу ее мужа (нашумевший в некоторых кругах фильм «Неутолимая жажда желаний»), в дверь неожиданно кто-то позвонил. Подруга пошла открыть дверь и, к удивлению Эллы, вернулась с Гариком. Тот пришел с цветами и бутылкой шампанского, как будто заранее знал, что Элла находится именно там.
   Изобразив радостное удивление, Марфинский начал уговаривать Эллу вернуться к нему. Последнее время его дела пошли в гору, и он в деньгах, можно сказать, купался. Но Элла, понимая, в сколь двусмысленном положении оказалась, нашла способ его обмануть и убежать. Когда она уже была на лестнице, экс-муж, разозленный ее уловкой, выбежал следом и заорал вслед, что она трижды пожалеет о том, что не захотела его понять.
   – Та-а-к… – протянул Петр, глядя в потолок. – Выходит, у нас есть двое, кто мог бы стать заказчиком или даже исполнителем убийства. Но… Что-то тут не очень вяжется. Вероятная причастность и Марфинского, и этого дипломата Игоря смотрится как-то уж слишком… м-м-м… театрально, что ли? Они что, и в самом деле способны на злодеяние? Что об этом думает сама Элла?
   Лев чуть пожал плечами:
   – Сильно сомневается, хотя, по ее словам, Марфинский последнее время подсел на кокаин. А в состоянии наркотической одури человек способен на многое, даже на то, на что в норме решиться никогда не смог бы. Что касается Игоря – то тут я уверен, что он совершенно ни при чем. Ну, а если по большому счету, то их обоих я всерьез и не рассматриваю как реальных кандидатов в подозреваемые. Это кто-то другой. И упирается это все не в личные дела, а в деньги. Только в очень большие деньги!
   – Слышь, Лев, пока не забыл, – повернувшись к Гурову, вполголоса поинтересовался Крячко, – а про что эта киношка… Как ее там? Ну, про эти самые неутолимые желания?
   Хлопнув по столу руками, Орлов демонстративно громко язвительно рассмеялся.
   – Вот кого бы это и не заинтересовало, да только не Стаса! Этот – чуть тема с постельным душком – сразу схватывает ее на лету! – констатировал он.
   – А тебе, хочешь сказать, неинтересно? – столь же язвительно в ответ хохотнул тот.
   Лев поморщился и поднял руку, давая понять, что не считает завязавшуюся дискуссию конструктивной и достойной их компании.
   – Сэры и сеньоры! – сказал он с укором в голосе. – Давайте без пикировки. Хорошо? Вышеназванный фильм я не видел, но Элла в нескольких словах о нем рассказала. Это, как задумал его автор, некая «эротическая комедия с элементами сюрреализма». Рассказывается в фильме об озабоченной училке с педофильскими замашками, совращающей все и вся. Как я понимаю – типичный образчик тупого столичного быдляка, который мнит себя новатором в киноискусстве. Как сказала Элла, на экране делают только три вещи: заголяются, матерятся и трахаются.