Страница:
Требовали лошадей с братией…
Как вздумает „товарищ“ ехать – требует из монастыря лошадь, которых заездили ужасно и едва двигаются, а одна третьи сутки лежит. Дела в хозяйстве у монастыря остановились, хлеба остается немного, а подвоза нет. Придется братии разбегаться куда-либо, а более всего боюсь за святыню…
Как быть, Владыка?
Прошу и жду указаний свыше и от вас. Но крепко надеюсь на Владычицу…»
Архимандрита Антония отвели в Успенский собор и в его присутствии приступили к изъятию церковных ценностей.
В тот день была изъята семикилограммовая золотая, украшенная драгоценными камнями и бриллиантами лампада, которую преподнес иконе в 1803 году граф Николай Павлович Шереметев, а также трехпудовые серебряные решетки и 50-килограммовый серебряный подсвечник.
Все это запечатали и увезли делить в уездный финотдел…
Казалось, гроза миновала, но 18 марта из Череповца прибыла новая комиссия. Объявлено было, что решено снять ризу с Чудотворной Старорусской иконы и облачение с главного престола. Сделать это приказали самому архимандриту Антонию.
Архимандрит Антоний ответил, что снятие ризы с Чудотворной иконы будет оскорблением и его религиозного чувства, и религиозного чувства массы верующих. Поэтому физически и морально он не может сам сделать это и не может заставить других.
– Это контрреволюция! – закричал на него председатель комиссии.
Архимандрит Антоний спокойно возразил, что это дело не политическое, а дело веры, и контрреволюции здесь нет, а есть защита веры, религиозных убеждений…
Другие верующие, присутствовавшие в соборе, поддержали настоятеля, заявив, что ими послано заявление в Москву М.И. Калинину с просьбой оставить ризы на иконах.
Просьба была уважена, и разорение иконы решили отложить.
Архимандрита Антония ночью вызвали в ГПУ и там долго убеждали его не препятствовать изъятию ценностей. Архимандрит ответил, что «против вещей не нужных не буду возражать, а за главное – буду». С него взяли подписку о неразглашении состоявшейся беседы и выпустили, а на следующую ночь вызвали снова.
И снова уговаривали его оказать содействие в разорение Иконы, и снова отказался архимандрит. Его грозили не выпустить из ГПУ. Архимандрит ответил: «Что угодно делайте, а я таким был, есть и буду». Но его снова выпустили под подписку молчать.
И так и прошли два отпущенных дня.
Эта почти апокалипсическая картина разорения иконы, почитаемой охранительницей рубежей России…
Падает без чувств, не в силах зреть это надругательство, настоятель…
Еще страшнее последнее послание архимандрита Антония митрополиту Арсению.
Кажется, святитель Тихон предугадывал предстоящие настоятелю Тихвинского монастыря испытания и спешил укрепить его.
А испытания не заставили себя ждать.
11 сентября 1924 года в монастырь прибыла группа обновленцев во главе со священником Леонидом Борисовым. Верующие попытались воспротивиться захвату обновленцами церкви «Крылечко», но были разогнаны силами Тихвинского гарнизона.
Епископ Антоний вместе с оставшейся братией был арестован…
3
4
5
6
Как вздумает „товарищ“ ехать – требует из монастыря лошадь, которых заездили ужасно и едва двигаются, а одна третьи сутки лежит. Дела в хозяйстве у монастыря остановились, хлеба остается немного, а подвоза нет. Придется братии разбегаться куда-либо, а более всего боюсь за святыню…
Как быть, Владыка?
Прошу и жду указаний свыше и от вас. Но крепко надеюсь на Владычицу…»
«26 февраля 1919 года.
Наша жизнь ужасная и неутешная: помимо всех стеснений, лишений грядет смертоносный голод. Дело, кажется, клонится к тому, что всю братию лишат всякого довольствия и помещения…
Здешние комиссары настаивают, чтобы монастыри уничтожить и образовать приходы. Граждане, изнуренные голодом, на все соглашаются и безразличны, поддержки никакой не ожидается.
Скорблю за святую обитель и не знаю, почему я еще жив при таких условиях и при своей болезни…»
«14 ноября 1919 года.
Сидим все без огня; для церквей свечей нет и вина не достать, а где найду вино, отбирают. Прекращается жертва, а и покаяния нет. Грустно за Православие у нас… Братия моя работает, но унывает и малодушничает…»
«26 ноября 1920 года.
Вчера вечером 25 ноября совершилось что-то такое ужасное!
Прибыли двое из советских: один пашковец, а другой толстовец.
Провели беседу в своем духе. Говорили о коммуне, о ее целесообразности. Предлагали высказываться по содержанию их беседы.
Потом объявили послушникам и рабочим: „Теперь вы всему здесь хозяева, выбирайте комитет из своей среды“.
И вот выбранными оказались: трое рабочих, иеродиакон Николай и один послушник.
Велели им все принять и хозяйничать по указанию их…»
«21 марта 1921 года.Как явствует из письма архимандрита Антония, 15 марта неожиданно в обитель прибыли вооруженные солдаты, и заблокировали все входы и выходы из монастыря.
Простите, Владыка!
За грехи наши совершилось ужасное! Риза с Чудотворной Тихвинской иконы Б.М. сегодня 21 марта, увезена…»
Архимандрита Антония отвели в Успенский собор и в его присутствии приступили к изъятию церковных ценностей.
В тот день была изъята семикилограммовая золотая, украшенная драгоценными камнями и бриллиантами лампада, которую преподнес иконе в 1803 году граф Николай Павлович Шереметев, а также трехпудовые серебряные решетки и 50-килограммовый серебряный подсвечник.
Все это запечатали и увезли делить в уездный финотдел…
Казалось, гроза миновала, но 18 марта из Череповца прибыла новая комиссия. Объявлено было, что решено снять ризу с Чудотворной Старорусской иконы и облачение с главного престола. Сделать это приказали самому архимандриту Антонию.
Архимандрит Антоний ответил, что снятие ризы с Чудотворной иконы будет оскорблением и его религиозного чувства, и религиозного чувства массы верующих. Поэтому физически и морально он не может сам сделать это и не может заставить других.
– Это контрреволюция! – закричал на него председатель комиссии.
Архимандрит Антоний спокойно возразил, что это дело не политическое, а дело веры, и контрреволюции здесь нет, а есть защита веры, религиозных убеждений…
Другие верующие, присутствовавшие в соборе, поддержали настоятеля, заявив, что ими послано заявление в Москву М.И. Калинину с просьбой оставить ризы на иконах.
Просьба была уважена, и разорение иконы решили отложить.
Архимандрита Антония ночью вызвали в ГПУ и там долго убеждали его не препятствовать изъятию ценностей. Архимандрит ответил, что «против вещей не нужных не буду возражать, а за главное – буду». С него взяли подписку о неразглашении состоявшейся беседы и выпустили, а на следующую ночь вызвали снова.
И снова уговаривали его оказать содействие в разорение Иконы, и снова отказался архимандрит. Его грозили не выпустить из ГПУ. Архимандрит ответил: «Что угодно делайте, а я таким был, есть и буду». Но его снова выпустили под подписку молчать.
И так и прошли два отпущенных дня.
«В воскресенье пришел от Калинина отказ, – пишет митрополиту Арсению архимандрит Антоний. – И вот сегодня 21 марта в 1 час дня открыли заседание при вводе войска и удалении сторонних из обители, заслушали отказ, заслушали протесты верующих с постановлением предать суду всех подписавшихся и принудили представителей верующих и ризничного снять ризу.Страшно читать это письмо.
Пошло с болезнью, скорбью и слезами: отслужили молебен, сняли и выдали ризу. Мое здоровье не позволило дальше зреть, и я не знаю, что было. Придя в себя, я написал несогласие и просил приложить к делу… Едва ли где происходит то, что здесь. Не знаю, смогу ли я дальше существовать?
Прости, дорогой Владыка, прости и благослови!
Грешный архимандрит Антоний.
21 марта, полночь».
Эта почти апокалипсическая картина разорения иконы, почитаемой охранительницей рубежей России…
Падает без чувств, не в силах зреть это надругательство, настоятель…
Еще страшнее последнее послание архимандрита Антония митрополиту Арсению.
«26 марта 1922 года.Завершая рассказ о мужественном стоянии последнего настоятеля перед закрытием Большого Тихвинского монастыря, скажем, что на следующий год он был хиротонисан святейшим патриархом Тихоном в сан епископа.
Дорогой Владыка!
Десять дней прожил в осадном положении с плачевным для нас результатом: вооруженные при входах и внутри, а в братской трапезе – пулеметная рота.
Взяли облачение с главного престола, ризы с Тихвинской Чудотворной иконы, со Старорусской, св. Тихона, еще с двух икон Тихвинской иконы Божией Матери и одно громадное сияние с ангелами, 3 скиптра, 3 чаши, все дорогие архимандритские кресты и панагии, много кадильных лампадок. Всего золота более 1 пуда 15 фунтов, а серебра до 25 пудов.
Ризу со святого престола и Старорусской иконы мяли ногами.
Едва ли где подобное было?
Переживаем все болезненно»…
Кажется, святитель Тихон предугадывал предстоящие настоятелю Тихвинского монастыря испытания и спешил укрепить его.
А испытания не заставили себя ждать.
11 сентября 1924 года в монастырь прибыла группа обновленцев во главе со священником Леонидом Борисовым. Верующие попытались воспротивиться захвату обновленцами церкви «Крылечко», но были разогнаны силами Тихвинского гарнизона.
Епископ Антоний вместе с оставшейся братией был арестован…
3
Но нет, не закончилась история Тихвинской иконы Божией Матери и когда в страшных и мрачных годах, в зареве кровавых пожаров революции и Гражданской войны обрывается наполненная ликующим небесным светом летопись Тихвинского монастыря…
Передо мной тетрадные листки, написанные рукою бывшего инока Тихвинского монастыря, отца Варлаама, который в миру был Владимиром Костромским, студентом Литературного института имени А.М. Горького.
В 1997 году, уезжая в Сербию, отец Варлаам оставил мне свою летопись… Горестны и печальны события, изложенные здесь. Черною тьмою затягивает обитель…
1918 год. В южных братских кельях и Больничных кельях устроены пошивочная мастерская и красноармейский госпиталь. Начинается планомерное вытеснение монахов.
1922 год. Изъятие церковных ценностей. Из Успенского собора увезен оклад Тихвинской Чудотворной иконы, золотые и серебряные лампады, паникадила, подсвечники…
«Закончилось изъятие церковных ценностей в Большом монастыре! – радостно сообщала газета „Красное знамя“. – Изъято для помощи голодающим 37 фунтов золота, около 25 пудов серебра, 10 тысяч драгоценных камней».
1923 год. Местные большевистские вожди объявили Тихвин центром атеистической пропаганды.
1923 год. 11 ноября. В Москве святейший патриарх Тихон провел епископскую Хиротонию архимандрита Антония. Владыка Антоний стал первым настоятелем Тихвинской обители в архиерейском сане.
1924 год. 2 сентября. Административный отдел губисполкома опечатал церковь «Крылечко» и известил епископа Антония о роспуске православной общины при монастыре.
1924 год. 11 сентября. В монастырь прибыла группа обновленцев во главе со священником Леонидом Борисовым. Верующие попытались воспротивиться захвату обновленцами церкви «Крылечко», но были разогнаны силами Тихвинского гарнизона.
1925 год. 19 июня. Особое совещание при коллегии ОГПУ рассмотрело Тихвинское дело и вынесло постановление о заключении всех его участников на три года в концлагерь. Епископ Антоний ввиду пошатнувшегося здоровья отправлен в ссылку в деревню Перёдки Боровичского уезда Новгородской губернии.
1926 год. Закрыт Успенский собор.
1928 год. Тихвинский монастырь занят военным гарнизоном.
В роддоме на территории монастыря родился Александр Гордеев, которому суждено будет стать первым игуменом возрожденного Свято-Успенского Тихвинского мужского монастыря…
1930 год. В ходе коллективизации Успенский собор начали использовать как пересылочную тюрьму. Здесь томились тогда тысячи раскулаченных крестьян, ожидая отправки в лагеря и на поселения.
1935 год. Успенский собор превращен в военный склад…
1936 год. Полностью уничтожено монастырское кладбище, расположенное вокруг собора. Там, кроме иноков и настоятелей монастыря, были похоронены принц Иоанн Антонович Ульрих, князь Иван Иванович Шуйский, князь Симеон Прозоровский, русский историк Я.И. Бередников, исследователь старины И.П. Мордвинов.
1941 год. Осень. Немцы разместили в монастыре военный госпиталь.
1941 год. Зима. Освобождение Тихвина. При отступлении немцы взорвали и подожгли три церкви и пять корпусов монастыря. Во дворе монастыря осталось немецкое кладбище – ряды крестов с надетыми на них касками.
Вот такие даты…
Странно, но из этой летописи как-то выпадает сама Тихвинская Чудотворная икона Божией Матери.
Николай Петровский в статье «Долгий плен Тихвинской Богородицы» утверждает, что «в 30-е годы Тихвинская икона все еще находилась в Успенском соборе, но, естественно, уже без золотого оклада. Сам образ не реквизировали лишь потому, что для Гохрана в то время иконы не представляли „особой материальной ценности“».
Аргументация эта не очень-то и убеждает.
Хотя Гохран и сыграл весьма неприглядную роль в разграблении Русской Православной Церкви, но специалисты там были все-таки достаточно квалифицированными и не понимать, что Тихвинская икона Божией Матери как раз и представляет «особую материальную ценность», они не могли.
Но даже если и согласиться с автором статьи, то все равно непонятно, как могла уцелеть икона в Успенском соборе, если там вначале размещалась тюрьма для ожидающих отправки на поселения раскулаченных крестьян, а затем – военный склад?
Несколько более определенно Тихвинская икона возникает в 1937 году в деле тихвинских обновленцев [11]:
Подтверждает этот факт и немецкая версия.
По сведениям штаба «Рейхсляйтер Розенберг», в ноябре 1941 года солдаты вермахта во время боя вынесли Тихвинскую икону из горевшей церкви Вознесения Богородицы…
И хотя невероятным представляется, что икона, представляющая огромную, в том числе и материальную, ценность могла ынаходиться практически без присмотра, но утверждения эти состыкуются, как мы увидим дальше, с известными перемещениями иконы во время Великой Отечественной войны, и значит, нам нужно не отвергать их, а попытаться объяснить…
Да, даже принимая во внимание военную неразбериху, многое тут выглядит совершенно невероятным…
Но ведь невероятно с точки зрения здравого смысла и предание о лампаде, которая теплилась перед иконой, когда раскрыли замурованный тайник после шестидесяти лет иконоборческой ереси!
Но невероятно и само явление «небошественной» иконы над Ладогой!
И что из того, что не можем мы найти логического объяснения тому, как именно стала Чудотворная икона Тихвинской Божией Матери невидимой в годы атеистического лихолетья?
Гораздо важнее другое…
Мы должны понять, что это невероятное исчезновение иконы от глаз богоборцев и есть очередное явленное нам Тихвинской иконой Божией Матери чудо.
И это очередное чудотворение еще раз подтверждает, что в Успенском соборе Тихвинского монастыря находилась перед революцией именно та самая икона, которая неведомо как исчезла в XIV веке из Константинополя…
Передо мной тетрадные листки, написанные рукою бывшего инока Тихвинского монастыря, отца Варлаама, который в миру был Владимиром Костромским, студентом Литературного института имени А.М. Горького.
В 1997 году, уезжая в Сербию, отец Варлаам оставил мне свою летопись… Горестны и печальны события, изложенные здесь. Черною тьмою затягивает обитель…
1918 год. В южных братских кельях и Больничных кельях устроены пошивочная мастерская и красноармейский госпиталь. Начинается планомерное вытеснение монахов.
1922 год. Изъятие церковных ценностей. Из Успенского собора увезен оклад Тихвинской Чудотворной иконы, золотые и серебряные лампады, паникадила, подсвечники…
«Закончилось изъятие церковных ценностей в Большом монастыре! – радостно сообщала газета „Красное знамя“. – Изъято для помощи голодающим 37 фунтов золота, около 25 пудов серебра, 10 тысяч драгоценных камней».
1923 год. Местные большевистские вожди объявили Тихвин центром атеистической пропаганды.
1923 год. 11 ноября. В Москве святейший патриарх Тихон провел епископскую Хиротонию архимандрита Антония. Владыка Антоний стал первым настоятелем Тихвинской обители в архиерейском сане.
1924 год. 2 сентября. Административный отдел губисполкома опечатал церковь «Крылечко» и известил епископа Антония о роспуске православной общины при монастыре.
1924 год. 11 сентября. В монастырь прибыла группа обновленцев во главе со священником Леонидом Борисовым. Верующие попытались воспротивиться захвату обновленцами церкви «Крылечко», но были разогнаны силами Тихвинского гарнизона.
1925 год. 19 июня. Особое совещание при коллегии ОГПУ рассмотрело Тихвинское дело и вынесло постановление о заключении всех его участников на три года в концлагерь. Епископ Антоний ввиду пошатнувшегося здоровья отправлен в ссылку в деревню Перёдки Боровичского уезда Новгородской губернии.
1926 год. Закрыт Успенский собор.
1928 год. Тихвинский монастырь занят военным гарнизоном.
В роддоме на территории монастыря родился Александр Гордеев, которому суждено будет стать первым игуменом возрожденного Свято-Успенского Тихвинского мужского монастыря…
1930 год. В ходе коллективизации Успенский собор начали использовать как пересылочную тюрьму. Здесь томились тогда тысячи раскулаченных крестьян, ожидая отправки в лагеря и на поселения.
1935 год. Успенский собор превращен в военный склад…
1936 год. Полностью уничтожено монастырское кладбище, расположенное вокруг собора. Там, кроме иноков и настоятелей монастыря, были похоронены принц Иоанн Антонович Ульрих, князь Иван Иванович Шуйский, князь Симеон Прозоровский, русский историк Я.И. Бередников, исследователь старины И.П. Мордвинов.
1941 год. Осень. Немцы разместили в монастыре военный госпиталь.
1941 год. Зима. Освобождение Тихвина. При отступлении немцы взорвали и подожгли три церкви и пять корпусов монастыря. Во дворе монастыря осталось немецкое кладбище – ряды крестов с надетыми на них касками.
Вот такие даты…
Странно, но из этой летописи как-то выпадает сама Тихвинская Чудотворная икона Божией Матери.
Николай Петровский в статье «Долгий плен Тихвинской Богородицы» утверждает, что «в 30-е годы Тихвинская икона все еще находилась в Успенском соборе, но, естественно, уже без золотого оклада. Сам образ не реквизировали лишь потому, что для Гохрана в то время иконы не представляли „особой материальной ценности“».
Аргументация эта не очень-то и убеждает.
Хотя Гохран и сыграл весьма неприглядную роль в разграблении Русской Православной Церкви, но специалисты там были все-таки достаточно квалифицированными и не понимать, что Тихвинская икона Божией Матери как раз и представляет «особую материальную ценность», они не могли.
Но даже если и согласиться с автором статьи, то все равно непонятно, как могла уцелеть икона в Успенском соборе, если там вначале размещалась тюрьма для ожидающих отправки на поселения раскулаченных крестьян, а затем – военный склад?
Несколько более определенно Тихвинская икона возникает в 1937 году в деле тихвинских обновленцев [11]:
«Наличие в обновленческой церкви „Большой монастырь“ так называемой „Тихвинской“, чудотворной иконы божьей матери, привлекавшей верующих распространенной духовенством легенде о „чудесных исцелениях“, дало возможность духовенству сконцентрировать в данной церкви верующих из различных приходов, расположенных в Тихвинском районе и развернуть в их среде работу по вербовке антисоветского элемента в контрреволюционную группу» [12].Похоже, что обновленческой церковью «Большой монастырь» чекисты называли церковь Вознесения Богородицы, и значит, Тихвинская икона в Вознесенскую церковь и была перенесена.
Подтверждает этот факт и немецкая версия.
По сведениям штаба «Рейхсляйтер Розенберг», в ноябре 1941 года солдаты вермахта во время боя вынесли Тихвинскую икону из горевшей церкви Вознесения Богородицы…
И хотя невероятным представляется, что икона, представляющая огромную, в том числе и материальную, ценность могла ынаходиться практически без присмотра, но утверждения эти состыкуются, как мы увидим дальше, с известными перемещениями иконы во время Великой Отечественной войны, и значит, нам нужно не отвергать их, а попытаться объяснить…
Да, даже принимая во внимание военную неразбериху, многое тут выглядит совершенно невероятным…
Но ведь невероятно с точки зрения здравого смысла и предание о лампаде, которая теплилась перед иконой, когда раскрыли замурованный тайник после шестидесяти лет иконоборческой ереси!
Но невероятно и само явление «небошественной» иконы над Ладогой!
И что из того, что не можем мы найти логического объяснения тому, как именно стала Чудотворная икона Тихвинской Божией Матери невидимой в годы атеистического лихолетья?
Гораздо важнее другое…
Мы должны понять, что это невероятное исчезновение иконы от глаз богоборцев и есть очередное явленное нам Тихвинской иконой Божией Матери чудо.
И это очередное чудотворение еще раз подтверждает, что в Успенском соборе Тихвинского монастыря находилась перед революцией именно та самая икона, которая неведомо как исчезла в XIV веке из Константинополя…
4
Часть Пути Чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери в годы войны можно проследить по документам штаба «Рейхсляйтер Розенберг», а также по воспоминаниям участников Псковской Православной миссии.
Согласно немецким свидетельствам, эксперты оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг», занимавшиеся изъятием историко-культурных ценностей на оккупированных территориях, обнаружили икону в Тихвине среди трофеев.
Впрочем, для «пропагандного употребления» была сочинена тогда красивая легенда о спасении иконы из горящей церкви солдатами германской армии.
«Была еще одна новость, – вспоминает протоиерей Георгий Тайлов. – Когда немцы ворвались в Тихвин, то там в монастыре, как музейный экспонат, хранилась чудотворная икона Тихвинской Божией Матери. Как мне рассказывали, во время боя храм загорелся, но один немецкий солдат, заметивший большую старинную икону, схватил ее и вынес из огня. Спасая икону, он был ранен и отправлен в Двинск (Даугавпилс) на лечение» [13].
Икону немцы привезли в Псков.
Как свидетельствовал протопресвитер К. Зайц, «по настоянию немцев и СД» 1 января 1942 года был устроен крестный ход «по поводу прибытия в Псков Чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери»
Но, как известно, уже 9 декабря 1941 года соединения 4-й армии К.А. Мерецкова, прорвав западнее Тихвина немецкую оборону, вынудили гитлеровцев отойти за Волхов и взяли город.
Если икона была спасена при пожаре церкви Вознесения Богородицы, то не совсем понятно, где находилась она в течение целого месяца после того, как немцев выбили из Тихвина…
Не очень понятно и другое… Передали немцы икону представителям Псковской Православной миссии или нет?
Наверное, здесь необходимо подробнее рассказать, что такое была Псковская Православная миссия…
Миссия эта действовала в годы Великой Отечественной войны на оккупированной немецкими войсками территории северо-западных епархий России.
Инициатором ее создания был митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский), возглавлявший в начале 1941 года все епархии Православной Церкви в Прибалтике. Отметим сразу, что в условиях немецкой оккупации он пытался сохранить каноническое единство Прибалтийских епархий с Русской Православной Церковью.
Основу Псковской миссии, организованной митрополитом Сергием, составили русские священники из Рижской, а также Нарвской епархии, стремившиеся возродить церковное служение там, «где годами не звучало Слово Божие, не совершались богослужения, где народ молился лишь „про себя“, „сокровенно“».
Миссия развернула свою деятельность от Пскова до Ленинграда и включала кроме Пскова, ставшего административным центром миссии, Остров, Порхов, Опочку, Гдов, Лугу и Гатчину.
Положение миссионеров было двойственным как в духовном, так и в политическом смысле.
С одной стороны, они горели столь свойственным эмигрантам того времени стремлением духовно просветить заблудший русский народ, а с другой, как справедливо отмечает журнал «Санкт Петербургские епархиальные ведомости», «миссионеры, ожидавшие встретить в России пустыню в религиозном отношении, увидели там напряженную духовную жизнь, о которой не могли и предполагать за рубежом…»
Политически же, с одной стороны, формально миссия находилась как бы под властью московского церковного начальства, с другой стороны, в действительности контролировалась немецкими оккупационными властями.
В результате миссионерам приходилось опасаться и немцев, и партизан. Впрочем, как и их непосредственному руководителю – митрополиту Сергию.
Напомним, что митрополит был убит 28 апреля 1944 года по дороге из Вильнюса в Каунас. Немцы обвинили в преступлении партизан, однако современные исследователи полагают, что убийство было совершено гестаповцами.
Увы…
Судьба экзарха митрополита Сергия стала судьбой многих миссионеров… И, конечно же, это тоже следует помнить, когда мы оцениваем их церковную, приходскую деятельность.
Ну а вообще восстановление храмов, возобновление церковных служб, несомненно, было благодеянием по отношению к населению, многим это помогло пережить тяжелейшие годы немецкой оккупации.
Поразительно, но Троицкий кафедральный собор в Пскове, хотя богослужения там и совершались ежедневно, всегда был переполнен. А в крестном ходе, совершенном на Богоявление в январе 1942 года, участвовала почти половина жителей города…
Пропагандистский эффект передачи иконы православному народу несколько подпортила проповедь протоиерея Георгия Бенигсена. Отец Георгий говорил о подвиге святого Александра Невского, освободившего Псков от немецких захватчиков.
Может быть, именно поэтому немцы так и не оставили икону в Троицком кафедральном соборе, а унесли назад в комендатуру. А может быть, они и вообще не собирались расставаться с такой ценностью.
«В действительности гитлеровцы и не думали возвращать похищенную святыню, – пишет Николай Петровский. – По сути, она находилась под арестом. Якобы в целях безопасности икона по-прежнему хранилась в военной комендатуре, в запертом стеклянном ящике. Только по воскресеньям в 9 часов утра ее доставляли на службу в Троицкий собор, а в 6 вечера конвоировали на прежнее место».
2 марта 1944 года, когда стало ясно, что освобождение Пскова вопрос недель, сотрудник штаба «Рейхсляйтер Розенберг» оберштурмфюрер Цвибель перевез икону в Ригу.
Согласно немецким свидетельствам, эксперты оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг», занимавшиеся изъятием историко-культурных ценностей на оккупированных территориях, обнаружили икону в Тихвине среди трофеев.
Впрочем, для «пропагандного употребления» была сочинена тогда красивая легенда о спасении иконы из горящей церкви солдатами германской армии.
«Была еще одна новость, – вспоминает протоиерей Георгий Тайлов. – Когда немцы ворвались в Тихвин, то там в монастыре, как музейный экспонат, хранилась чудотворная икона Тихвинской Божией Матери. Как мне рассказывали, во время боя храм загорелся, но один немецкий солдат, заметивший большую старинную икону, схватил ее и вынес из огня. Спасая икону, он был ранен и отправлен в Двинск (Даугавпилс) на лечение» [13].
Икону немцы привезли в Псков.
Как свидетельствовал протопресвитер К. Зайц, «по настоянию немцев и СД» 1 января 1942 года был устроен крестный ход «по поводу прибытия в Псков Чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери»
Но, как известно, уже 9 декабря 1941 года соединения 4-й армии К.А. Мерецкова, прорвав западнее Тихвина немецкую оборону, вынудили гитлеровцев отойти за Волхов и взяли город.
Если икона была спасена при пожаре церкви Вознесения Богородицы, то не совсем понятно, где находилась она в течение целого месяца после того, как немцев выбили из Тихвина…
Не очень понятно и другое… Передали немцы икону представителям Псковской Православной миссии или нет?
Наверное, здесь необходимо подробнее рассказать, что такое была Псковская Православная миссия…
Миссия эта действовала в годы Великой Отечественной войны на оккупированной немецкими войсками территории северо-западных епархий России.
Инициатором ее создания был митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский), возглавлявший в начале 1941 года все епархии Православной Церкви в Прибалтике. Отметим сразу, что в условиях немецкой оккупации он пытался сохранить каноническое единство Прибалтийских епархий с Русской Православной Церковью.
Основу Псковской миссии, организованной митрополитом Сергием, составили русские священники из Рижской, а также Нарвской епархии, стремившиеся возродить церковное служение там, «где годами не звучало Слово Божие, не совершались богослужения, где народ молился лишь „про себя“, „сокровенно“».
Миссия развернула свою деятельность от Пскова до Ленинграда и включала кроме Пскова, ставшего административным центром миссии, Остров, Порхов, Опочку, Гдов, Лугу и Гатчину.
Положение миссионеров было двойственным как в духовном, так и в политическом смысле.
С одной стороны, они горели столь свойственным эмигрантам того времени стремлением духовно просветить заблудший русский народ, а с другой, как справедливо отмечает журнал «Санкт Петербургские епархиальные ведомости», «миссионеры, ожидавшие встретить в России пустыню в религиозном отношении, увидели там напряженную духовную жизнь, о которой не могли и предполагать за рубежом…»
Политически же, с одной стороны, формально миссия находилась как бы под властью московского церковного начальства, с другой стороны, в действительности контролировалась немецкими оккупационными властями.
В результате миссионерам приходилось опасаться и немцев, и партизан. Впрочем, как и их непосредственному руководителю – митрополиту Сергию.
Напомним, что митрополит был убит 28 апреля 1944 года по дороге из Вильнюса в Каунас. Немцы обвинили в преступлении партизан, однако современные исследователи полагают, что убийство было совершено гестаповцами.
Увы…
Судьба экзарха митрополита Сергия стала судьбой многих миссионеров… И, конечно же, это тоже следует помнить, когда мы оцениваем их церковную, приходскую деятельность.
Ну а вообще восстановление храмов, возобновление церковных служб, несомненно, было благодеянием по отношению к населению, многим это помогло пережить тяжелейшие годы немецкой оккупации.
Поразительно, но Троицкий кафедральный собор в Пскове, хотя богослужения там и совершались ежедневно, всегда был переполнен. А в крестном ходе, совершенном на Богоявление в январе 1942 года, участвовала почти половина жителей города…
Пропагандистский эффект передачи иконы православному народу несколько подпортила проповедь протоиерея Георгия Бенигсена. Отец Георгий говорил о подвиге святого Александра Невского, освободившего Псков от немецких захватчиков.
Может быть, именно поэтому немцы так и не оставили икону в Троицком кафедральном соборе, а унесли назад в комендатуру. А может быть, они и вообще не собирались расставаться с такой ценностью.
«В действительности гитлеровцы и не думали возвращать похищенную святыню, – пишет Николай Петровский. – По сути, она находилась под арестом. Якобы в целях безопасности икона по-прежнему хранилась в военной комендатуре, в запертом стеклянном ящике. Только по воскресеньям в 9 часов утра ее доставляли на службу в Троицкий собор, а в 6 вечера конвоировали на прежнее место».
2 марта 1944 года, когда стало ясно, что освобождение Пскова вопрос недель, сотрудник штаба «Рейхсляйтер Розенберг» оберштурмфюрер Цвибель перевез икону в Ригу.
5
Считается, что в Риге икона была передана на попечение епископа Рижского Иоанна (Гарклавса), который вначале поместил ее в Нижней церкви Успения кафедрального собора, а потом, когда в октябре 1944 года советские войска подошли к Риге, вывез ее через Данциг в Германию.
Однако, как рассказывает нынешний настоятель Тихвинского монастыря отец Евфимий (Шашорин), неоднократно беседовавший с приемным сыном владыки Иоанна, протоиереем Сергием Гарклавсом, в этом изложении фактов содержатся существенные неточности.
Во-первых, немцы и в Риге сохранили для иконы установленный еще в Пскове режим. Утром икону привозили на время богослужения в Собор, а вечером увозили. И только потом, в сумятице предстоящего отступления, произошла заминка, и икона оказалась у владыки Иоанна.
Во-вторых, покидая Ригу, епископ Иоанн первоначально не собирался увозить Тихвинскую икону Божией Матери [14].
По его поручению Николай Веглас отвез икону игуменье Евгении в Свято-Троице-Сергиев монастырь, с просьбой, когда закончится война, вернуть ее в Тихвинскую обитель.
Подтверждают эту версию и воспоминания архимандрита Кирилла (Начиса), опубликованные в «Санкт-Петербургских епархиальных ведомостях».
«В конце лета, когда фронт подошел к Риге, – пишет архимандрит Кирилл (Начис), – в Либаву приехал епископ Рижский Иоанн (Гарклавс) с матерью и приемным сыном Сергеем. Владыка Иоанн был родом из Курляндии, где родился в латышской семье. Прежде он служил священником здесь, на своей родине, в приходах Тапси и Дундага. Он не был женат, детей у него не было. Его приемный сын Сергей, мальчик 16-ти лет, приехавший с Владыкой, был в годы войны взят им на воспитание, очевидно из числа беженцев, потерявших своих родителей… Одновременно с прибытием Владыки в Либаву была привезена чудотворная Тихвинская икона Божией Матери. Примечательно, что в город икону доставил не архиерей, а немецкий представитель Герингер, курировавший церковные дела. Икону поместили в Троицком соборе, где все дни ее пребывания в Либаве (один-два дня) и совершались службы при большом стечении молящихся».
Разночтения в воспоминаниях архимандрита Кирилла (Начиса) и протоиерея Сергия Гарклавса (один утверждает, что в Либаву Чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери привез немецкий представитель Герингер, другой называет Николая Вегласа, сказавшего, что матушка Евгения боится, что она не сможет выполнить благословение владыки, поскольку советские войска разорят монастырь) объясняются степенью информированности архимандрита Кирилла (Начиса) и приемного сына Иоанна Гарклавса, и именно своей разноречивостью и убеждают нас в своей непридуманности.
Итак, эти воспоминания сходятся в самом существенном моменте для нас – икону из Риги вывез не епископ Иоанн. И не он принял решение, что икона должна покинуть Россию.
Однако то, что ему не удалось оставить икону в Риге, епископ Иоанн расценил как указание свыше, противиться которому он не имеет права.
– И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? – словами Евангелия сказал он, увидев икону, с которой, как ему казалось, он навсегда расстался в Риге.
С этого момента владыка Иоанн уже не расставался с Тихвинской иконой Божией Матери.
Его приемный сын, будущий протоиерей Сергий Гарклавс, пронес на своих плечах Тихвинскую икону Божией Матери по дорогам Германии и Австрии…
Поскольку иподиакону Сергию и назначено будет на долгие годы превратиться в хранителя Тихвинской иконы Божией Матери, расскажем о нем подробнее.
Сергей Кожевников вырос в городе Вентспилс.
Родители его были верующими людьми, прихожанами храма, в котором служил тогда Иоанн Гарклавс.
Уже тогда, в Вентспилсе, Сергей прислуживал отцу Иоанну в алтаре.
Когда в 1943 году Иоанн Гарклавс был рукоположен в епископа Рижского [15] и назначен на Рижскую кафедру, родители Сергея попросили владыку устроить мальчика в русскую школу в Риге. Владыка не только пообещал помочь со школой, но и предложил Сергею поселиться у него в доме.
В сентябре 1944 года, когда советские войска подошли к Риге, иподиакон Сергий уже не представлял себе жизни без Церкви, без владыки Иоанна, ставшего для него подлинным духовным отцом…
Поразительно, выстраиваешь немудреную биографию иподиакона Сергия и видишь, как из случайностей и совпадений проступают стройные очертания Божьего Промысла.
Именно русскому мальчику Сергею Кожевникову и было назначено пронести на своих плечах по дорогам войны одну из самых главных святынь Русской Православной Церкви – Тихвинскую икону Божией Матери, а потом на далекой чужбине сохранить ее для России…
«Помню, как в Либаве в октябре 1944 года немцы погрузили нас на пароход, – вспоминал потом протоиерей Сергий Гарклавс. – А рано утром перед отплытием советские аэропланы начали бомбардировку этого судна. На пароходе находилось более двух тысяч человек. У нас была одна защита – Богородица. Стоя на коленях, мы молились, прося Матерь Божью скрыть наше судно покровом ее небесным. И никто не пострадал!»
День Победы над фашистской Германией епископ Иоанн и его приемный сын встретили в Судетах, в чешском городе Яблонец, а в середине августа 1945 года перешли в американскую зону оккупации.
Здесь владыка Иоанн посещал лагеря перемещенных лиц и проводил там молебны перед иконой Тихвинской Богоматери. Сохранилась фотография [16] крестного хода с Тихвинской иконой Божией Матери, состоявшегося в лагере беженцев «Фишбек» в 1947 году.
Однако, как рассказывает нынешний настоятель Тихвинского монастыря отец Евфимий (Шашорин), неоднократно беседовавший с приемным сыном владыки Иоанна, протоиереем Сергием Гарклавсом, в этом изложении фактов содержатся существенные неточности.
Во-первых, немцы и в Риге сохранили для иконы установленный еще в Пскове режим. Утром икону привозили на время богослужения в Собор, а вечером увозили. И только потом, в сумятице предстоящего отступления, произошла заминка, и икона оказалась у владыки Иоанна.
Во-вторых, покидая Ригу, епископ Иоанн первоначально не собирался увозить Тихвинскую икону Божией Матери [14].
По его поручению Николай Веглас отвез икону игуменье Евгении в Свято-Троице-Сергиев монастырь, с просьбой, когда закончится война, вернуть ее в Тихвинскую обитель.
Подтверждают эту версию и воспоминания архимандрита Кирилла (Начиса), опубликованные в «Санкт-Петербургских епархиальных ведомостях».
«В конце лета, когда фронт подошел к Риге, – пишет архимандрит Кирилл (Начис), – в Либаву приехал епископ Рижский Иоанн (Гарклавс) с матерью и приемным сыном Сергеем. Владыка Иоанн был родом из Курляндии, где родился в латышской семье. Прежде он служил священником здесь, на своей родине, в приходах Тапси и Дундага. Он не был женат, детей у него не было. Его приемный сын Сергей, мальчик 16-ти лет, приехавший с Владыкой, был в годы войны взят им на воспитание, очевидно из числа беженцев, потерявших своих родителей… Одновременно с прибытием Владыки в Либаву была привезена чудотворная Тихвинская икона Божией Матери. Примечательно, что в город икону доставил не архиерей, а немецкий представитель Герингер, курировавший церковные дела. Икону поместили в Троицком соборе, где все дни ее пребывания в Либаве (один-два дня) и совершались службы при большом стечении молящихся».
Разночтения в воспоминаниях архимандрита Кирилла (Начиса) и протоиерея Сергия Гарклавса (один утверждает, что в Либаву Чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери привез немецкий представитель Герингер, другой называет Николая Вегласа, сказавшего, что матушка Евгения боится, что она не сможет выполнить благословение владыки, поскольку советские войска разорят монастырь) объясняются степенью информированности архимандрита Кирилла (Начиса) и приемного сына Иоанна Гарклавса, и именно своей разноречивостью и убеждают нас в своей непридуманности.
Итак, эти воспоминания сходятся в самом существенном моменте для нас – икону из Риги вывез не епископ Иоанн. И не он принял решение, что икона должна покинуть Россию.
Однако то, что ему не удалось оставить икону в Риге, епископ Иоанн расценил как указание свыше, противиться которому он не имеет права.
– И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне? – словами Евангелия сказал он, увидев икону, с которой, как ему казалось, он навсегда расстался в Риге.
С этого момента владыка Иоанн уже не расставался с Тихвинской иконой Божией Матери.
Его приемный сын, будущий протоиерей Сергий Гарклавс, пронес на своих плечах Тихвинскую икону Божией Матери по дорогам Германии и Австрии…
Поскольку иподиакону Сергию и назначено будет на долгие годы превратиться в хранителя Тихвинской иконы Божией Матери, расскажем о нем подробнее.
Сергей Кожевников вырос в городе Вентспилс.
Родители его были верующими людьми, прихожанами храма, в котором служил тогда Иоанн Гарклавс.
Уже тогда, в Вентспилсе, Сергей прислуживал отцу Иоанну в алтаре.
Когда в 1943 году Иоанн Гарклавс был рукоположен в епископа Рижского [15] и назначен на Рижскую кафедру, родители Сергея попросили владыку устроить мальчика в русскую школу в Риге. Владыка не только пообещал помочь со школой, но и предложил Сергею поселиться у него в доме.
В сентябре 1944 года, когда советские войска подошли к Риге, иподиакон Сергий уже не представлял себе жизни без Церкви, без владыки Иоанна, ставшего для него подлинным духовным отцом…
Поразительно, выстраиваешь немудреную биографию иподиакона Сергия и видишь, как из случайностей и совпадений проступают стройные очертания Божьего Промысла.
Именно русскому мальчику Сергею Кожевникову и было назначено пронести на своих плечах по дорогам войны одну из самых главных святынь Русской Православной Церкви – Тихвинскую икону Божией Матери, а потом на далекой чужбине сохранить ее для России…
«Помню, как в Либаве в октябре 1944 года немцы погрузили нас на пароход, – вспоминал потом протоиерей Сергий Гарклавс. – А рано утром перед отплытием советские аэропланы начали бомбардировку этого судна. На пароходе находилось более двух тысяч человек. У нас была одна защита – Богородица. Стоя на коленях, мы молились, прося Матерь Божью скрыть наше судно покровом ее небесным. И никто не пострадал!»
День Победы над фашистской Германией епископ Иоанн и его приемный сын встретили в Судетах, в чешском городе Яблонец, а в середине августа 1945 года перешли в американскую зону оккупации.
Здесь владыка Иоанн посещал лагеря перемещенных лиц и проводил там молебны перед иконой Тихвинской Богоматери. Сохранилась фотография [16] крестного хода с Тихвинской иконой Божией Матери, состоявшегося в лагере беженцев «Фишбек» в 1947 году.
6
Говоря о послевоенной судьбе иконы, нельзя обойти материалы правительственной переписки конца 40-х годов, касающейся Тихвинской иконы.
Как видно из писем Председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Георгия Карпова в Совет министров СССР, попытки вернуть в Советский Союз ТБМ (так именовалась в официальной советской переписке икона Тихвинской Божией Матери) предпринимались.
Как видно из писем Председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Георгия Карпова в Совет министров СССР, попытки вернуть в Советский Союз ТБМ (так именовалась в официальной советской переписке икона Тихвинской Божией Матери) предпринимались.