«Катастрофа с линейным кораблем «Новороссийск» свидетельствует о неблагополучии с боеготовностью Черноморского флота, а также о серьезных недостатках в подготовке руководящих кадров Военно – Морского Флота, и в первую очередь Черноморского флота…
Главнокомандующий Военно – Морским Флотом Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов Н. Г. неудовлетворительно руководил флотами, неправильно оценивал роль флота в будущей войне, допустил ошибки во взглядах и в разработке направлений строительства и развития флота и упустил подготовку руководящих кадров…».
Вскоре, согласно постановлению Совета Министров СССР «О гибели линейного корабля «Новороссийск» Черноморского флота», товарищ Кузнецов Н. Г. был снят с занимаемой должности. Однако Жукову этого показалось недостаточно, из более поздних воспоминаний бывшего Главнокомандующего Военно – Морским Флотом:
«15 февраля 1956 г. я был вызван бывшим министром обороны и в течение 5–7 минут, в исключительно грубой форме, мне было объявлено решение, снизить меня в воинском звании (до вице – адмирала) и уволить из армии без права на восстановление…
Набросал черновики воспоминаний «за всю свою драматическую жизнь» и подсчитал, сколько раз был контр – адмиралом (2), вице – адмиралом (3), адмиралом (2) и Адмиралом Флота (2), сейчас отрабатываю период «доиспанский)…».
В 1974 г. вице – адмирал Н. Г. Кузнецов умер. Только в 1988 г. этот честный и принципиальный военачальник был восстановлен в звании Адмирала Флота Советского Союза (посмертно). Вот чем обошлось Николаю Герасимовичу Кузнецову своевременное приведение в полную боевую готовность нашего Военно – Морского флота 22 июня 1941 г.
Более достойно, по сравнению с другими сухопутными военачальниками, свои обязанности выполнили руководители Одесского военного округа. Авиация военного округа была своевременно рассредоточена по оперативным аэродромам, поэтому ее потери в первый день войны составили всего 10 самолетов.
В данном случае существенное влияние на ход событий в Одесском военном округе оказало тесное взаимодействие руководства округа с командованием Черноморского флота, а также сравнительно слабая активность противника в первый день войны на этом участке советско – германского фронта.
Глава 6. Преимущества немцев
Главнокомандующий Военно – Морским Флотом Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов Н. Г. неудовлетворительно руководил флотами, неправильно оценивал роль флота в будущей войне, допустил ошибки во взглядах и в разработке направлений строительства и развития флота и упустил подготовку руководящих кадров…».
Вскоре, согласно постановлению Совета Министров СССР «О гибели линейного корабля «Новороссийск» Черноморского флота», товарищ Кузнецов Н. Г. был снят с занимаемой должности. Однако Жукову этого показалось недостаточно, из более поздних воспоминаний бывшего Главнокомандующего Военно – Морским Флотом:
«15 февраля 1956 г. я был вызван бывшим министром обороны и в течение 5–7 минут, в исключительно грубой форме, мне было объявлено решение, снизить меня в воинском звании (до вице – адмирала) и уволить из армии без права на восстановление…
Набросал черновики воспоминаний «за всю свою драматическую жизнь» и подсчитал, сколько раз был контр – адмиралом (2), вице – адмиралом (3), адмиралом (2) и Адмиралом Флота (2), сейчас отрабатываю период «доиспанский)…».
В 1974 г. вице – адмирал Н. Г. Кузнецов умер. Только в 1988 г. этот честный и принципиальный военачальник был восстановлен в звании Адмирала Флота Советского Союза (посмертно). Вот чем обошлось Николаю Герасимовичу Кузнецову своевременное приведение в полную боевую готовность нашего Военно – Морского флота 22 июня 1941 г.
Более достойно, по сравнению с другими сухопутными военачальниками, свои обязанности выполнили руководители Одесского военного округа. Авиация военного округа была своевременно рассредоточена по оперативным аэродромам, поэтому ее потери в первый день войны составили всего 10 самолетов.
В данном случае существенное влияние на ход событий в Одесском военном округе оказало тесное взаимодействие руководства округа с командованием Черноморского флота, а также сравнительно слабая активность противника в первый день войны на этом участке советско – германского фронта.
Глава 6. Преимущества немцев
Что касается значительного преимуществ немцев в живой силе и технике, особенно в новых танках и самолетах, то здесь до последнего времени многие исследователи и мемуаристы, мягко говоря, лукавили. Уличить их преднамеренной лжи, или непреднамеренных ошибках было практически невозможно, ввиду засекреченности данных о численности наших войск и их потерях на начальных этапах войны с фашистами.
Хотя, казалось, все основания для обладания абсолютного превосходства в боевой технике над Советским Союзом у Гитлера были.
К началу войны фашистская Германия полностью перевела свою экономику на рельсы военного производства. Её промышленный потенциал превосходил советский: по численности станочного парка – в 2,5 раза, по количеству работников, занятых в машиностроении, – почти 1,5 раза. Германия, только в границах 1937 г., добывала в 2,5 раза больше угля, чем СССР. Немцы превосходили нашу страну по производству электроэнергии, стали, алюминия, магния, цемента, локомотивов.
Большое значение для военной промышленности фашистской Германии имел контроль над ресурсами ее сателлитов: в Румынии – нефть, в Венгрии – нефть, бокситы, в Финляндии – лес, никель. Огромное количество необходимого для войны сырья поступало из формально нейтральной Швеции (сталь, высококачественная железная руда, целлюлоза), из Испании и Португалии (вольфрам).
За счет эксплуатации ресурсов оккупированных европейских стран, а также ресурсов европейских союзников Германия после прихода Гитлера к власти расширила мощности по добыче железной руды более чем в 7 раз, выплавки стали – в 2,2 раза, алюминия – в 1,7 раза. В 1941 г. к выполнению вермахта заказов было привлечено около 5 тыс. крупных западноевропейских предприятий.
Материальное обеспечение агрессии осуществлялось также за счет военных трофеев, в число которых к началу 1941 г. входили вооружения и запасы 92 французских, 30 чехословацких, 22 бельгийских, 18 голландских, 12 английских, 6 норвежских дивизий. Только во Франции было захвачено 3 тыс. самолетов и около 5 тыс. танков и огромное количество единиц автомобильного транспорта.
Однако это еще не все, как уже было сказано выше, в 1941–1942 гг. гитлеровская Германия оккупировала территорию Советского Союза, где проживало до войны 80 миллионов человек, добывались 64 % угля, выплавлялись 71 % чугуна и 50 % стали, 60 % алюминия, собиралось 38 % валовой продукции зерна и вырабатывалось 84 % сахара, находилось около половины поголовья скота.
И тем не менее, при всем этом, благодаря социалистическому общественному строю, заблаговременной и продуманной подготовке страны к войне, невиданной концентрации всех ресурсов Советский Союз всегда, даже в самые трудные первые дни и месяцы войны, имел более многочисленную, беспредельно преданную советской власти и лучше технически оснащенную армию, по сравнению с гитлеровской Германией.
Что же касается якобы существенного преимущества немцев в живой силе, если исключить, может быть, первые несколько недель боевых действий, а тем более, если считать не только действующие армии, но и все вооруженные силы противостоящих государств, то, по большому счету, такого преимущества у немцев никогда и не было. Хотя уже потому, что Советский Союз превосходил фашистскую Германию по людским ресурсам более чем в два с половиной раза. Население собственно Германии составляло 70 млн, а вместе с Австрией – 76 млн человек. Население Советского Союза накануне войны составляло около 194 млн человек. Общепринято, что любое государство может длительно вести войну, без существенного ущерба для собственной экономики, только при условии, что число мобилизованных в армию составит не более 10 процентов от ее общего числа жителей.
Тогда Вооруженные Силы Советского Союза состояли из Красной Армии, Военно – Морского Флота, пограничных и внутренних войск. К 22 июня 1941 г. численность Красной Армии и Военно – Морского Флота составляла 5,37 млн военнослужащих. Однако уже к 1 июля (то есть, в течение 8 первых дней войны) в Вооруженные Силы СССР было мобилизовано еще 5,3 млн человек. Кроме того, вскоре после начала войны в действующую армию влились 24 ополченских дивизии, более 2 млн человек.
Всего в сухопутных войсках Красной Армии на начало войны было 303 дивизии, в том числе 61 танковая и 31 моторизованная. Кроме того, на довольствии в Наркомате обороны находилось 74,945 тыс. военнослужащих и военных строителей, проходивших службу в формированиях гражданских ведомств. В пограничных и внутренних войсках насчитывалось 337 тыс. человек.
Что касается нашего главного противника, то к началу войны в вооруженных силах Германии насчитывалось всего 214 дивизий, в том числе 21 танковая и 14 моторизованных, всего около 7,3 млн человек. Из них: в сухопутных войсках и армии резерва немцев было около 5 млн человек, в ВВС – 1680 тысяч, в ВМС – 404 тысячи, в войсках СС – 150 тысяч человек. Как уже было показано выше, в части наращивания численности своих вооруженных сил, мобилизационные возможности у Германии были в несколько раз ниже, чем у Советского Союза.
Указанные данные об общем потенциале противников в начале войны не подлежат сомнению, однако, что касается численности действующих армий, противостоявших друг другу 22 июня 1941 г. и позже, то на этот вопрос до настоящего времени невозможно точно ответить, поэтому и в нашей книге по этому вопросу встречаются разночтения. И не столько потому, что эти данные еще до сих пор во многом остаются большой военной тайной, сколько вследствие разных способов подсчета численности действующих армий.
Под действующей армией и флотом понимается часть вооруженных сил государств, используемая во время войны непосредственно для ведения военных действий.
Кроме того, в нашей стране в период Великой Отечественной войны, согласно постановлению Совета Народных Комиссаров СССР, к составу действующей армии были отнесены: полевые управления фронтов и органы управления флотов, руководившие подготовкой и ведением операций; объединения, соединения, части (корабли), тыловые и другие части и учреждения, входившие в состав этих фронтов и флотов во время выполнения ими задач в пределах тыловой границы действующего фронта или операционной зоны флота, в том числе на берегу, на удалении до 100 км от уреза воды.
Войска ПВО, соединения и части дальней авиации и другие войска, не входившие в состав действующих фронтов, к действующим армии и флоту относились только в период их непосредственного участия в боевых действиях и выполнения задач боевого обеспечения, в пределах тыловых границ действующих фронтов.
Боевой состав и численность нашей действующей армии постоянно менялись в зависимости от масштабов оперативно – стратегических задач и интенсивности боевых действий.
Так, в начале войны численность личного состава светских Вооруженных Сил действующих фронтов составляла немногим более 3 млн человек, а к концу, например, 1944 г. она возросла до 6,7 млн человек.
Армия вторжения агрессора состояла из 190 дивизий (3,375 млн чел.), но в первом ударе по нашей стране участвовали только 99 немецких (из них 14 танковых и 10 моторизованных) и 10 румынских дивизии, 9 румынских и 4 венгерские бригады. Эти соединения насчитывали более 1900 тыс. человек только боевых войск, около 2600 танков, не менее 33 тыс. орудий и минометов и 1900 самолетов.
Состав немецких танковых групп:
4–я «Север» 1, 6, 8 танковые дивизии (свыше 600 танков)
3–я «Центр» 7, 12, 20 танковые дивизии (свыше 600 танков)
2–я «Центр» 3, 4, 17, 18 танковые дивизии (свыше 800 танков)
1–я «Юг» две танковые дивизии (до 600 танков).
С советской стороны в течение 22 июня в сражение смогли вступить только 83 дивизии, насчитывающие вместе с частями усиления около 900 тыс. человек, до 1 тыс. танков, около 17 тыс. орудий и минометов и 1330 самолетов (по данным: Великая Отечественная война [1941–1945]. Краткий науч. – попул. очерк. Изд. 2–е, доп. Под ред. Чл. – кор. АН СССР ген. – лейт. П. А. Жилина. М.:, Политиздат, 1973. 542 с.).
Обычно теоретики военного дела считают, что для безусловного успеха в наступлении необходимо трехкратное преимущество над противником. Такого преимущества в личном составе у немцев в целом никогда не было, и не могло быть. Однако это не значит, что на отдельных участках фронта немцы не могли иметь многократный перевес сил, но это уже следствие не общего многократного превосходства вермахта над Красной Армией, а результат умелого маневра имеющимися силами и средствами гитлеровских генералов.
Кроме указанного источника, статистические данные о количестве боевой техники, находившейся на 22 июня 1941 г. в Вооруженных Силах СССР и у Германии, а также её сателлитов автор данной книги принимал из справочника: «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование»/ В. М. Андроников, П. Д. Буриков, В. В. Гуркин, А. И. Круглов, Е. И. Родионов, М. В. Филимошин. Под общей редакцией Г. Ф. Кривошеева (М.: Воениздат, 1993, 415 с.). Как указано в этом справочнике, при подготовке этого научного исследования использованы документальные материалы военного ведомства и ряда архивных учреждений бывшего СССР: Генерального штаба Вооруженных Сил, Центрального партийного архива Института марксизма – ленинизма при ЦК КПСС, Центрального государственного архива Октябрьской революции, Центрального архива Министерства обороны, Центрального государственного архива Советской Армии, Центрального государственного архива Военно – Морского Флота и Центрального военно – морского архива.
Ценность данного источника следует из того, что в советское время статистические данные о потерях личного состава и боевой техники советских вооруженных сил хранились под грифом «Секретно». Данное исследование впервые знакомит читателей с указанными обобщенными материалами, начиная с Гражданской войны и заканчивая войной в Афганистане. Здесь же публикуются цифровые данные по родам войск, стратегическим операциям, битвам, фронтам, отдельным армиям, характеризуются потери офицерского состава. Сделан анализ численного состава пропавших без вести и оказавшихся в плену военнослужащих.
Мы еще не раз будем обращаться именно к этим статистическим исследованиям. По нашему убеждению, эти исследования наиболее полно и объективно отражают соотношение сил и потерь личного состава и боевой техники Советских Вооруженных Сил и Германии в Великой Отечественной войне, а также в других войнах, боевых действиях и военных конфликтах за период с 1918 по 1989 гг.
С учетом изложенного становится понятным, почему многочисленные советские и иностранные исследователи, даже на уровне бывших министров обороны СССР Жукова Г. К. и Соколова С. Л., на один из главнейших вопросов истории Великой Отечественной войны: какие же по численности личного состава и боевой техники вооруженные силы Германии и СССР противостояли друг другу 22 июня 1941 г., отвечали по – разному.
Так, например, Г. К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» утверждал, что «всего в западных приграничных округах и флотах насчитывалось 2,9 миллиона человек.(149 дивизий и 1 отдельная стрелковая бригада)».
В книге «Вторая мировая война. Итоги и уроки», изданной под редакцией также Министра обороны С. Л. Соколова утверждается, что советские войска западных приграничных военных округов насчитывали 2680 тысяч солдат и офицеров (с учетом личного состава флота, пограничных частей и внутренних войск – около 3 млн человек), 37,5 тысяч орудий и минометов, 1475 танков КВ и Т-34, 1540 самолетов новых типов, «а также значительное количество танков и самолетов устаревших конструкций» Однако, что означает это «значительное количество», авторы этой книги, как и авторы всех других исследований того времени, не указывали.
Что касается боевых возможностей противника, то авторы этой книги утверждают, что: «Группировка фашистской Германии насчитывала 5,5 млн солдат и офицеров, более 47 тыс. орудий и минометов, около 4,3 тысячи танков и штурмовых орудий и до 5 тысяч боевых самолетов.
По немецким данным численность на 22.06,41 г. действующей против СССР сухопутной армии Германии составляла 3,8 млн человек, то есть – значительно меньше 5,5 миллионов.
Для нападения на Советский Союз Гитлер выделил около 70 % соединений вермахта: 156 дивизий, в том числе 17 танковых и 14 моторизованных, а также 3 бригады. Для авиационного обеспечения похода на нашу страну из имевшихся в Германии 5 воздушных флотов было выделено 3 (полностью) и один (частично).
Удивительно, прошло уже более 70 лет со дня начала Великой Отечественной войны, а мы до сих пор не можем разобраться – и это при наличии всех архивов – в том, что же представляли собой наши войска, встретившие немецкую армию 22 июня 1941 г., особенно в части боевой техники, находившейся в действующей армии. Разные источники – разные статистические данные, о соотношении сил противников, особенно в начале войны.
Таблица 3
Боевая техника, находившаяся на 22 июня 1941 г. в Вооруженных Силах СССР и у Германии, а также ее союзников (тыс. шт.)
1 ВО – внутренние военные округа.
2 Из них в армиях союзников Германии (Финляндии, Венгрии, Румынии) состояло 262 танка, 5,2 тыс. орудий и минометов, 978 боевых самолетов.
3 В том числе в Италии, Финляндии, Венгрии, Румынии 0,8 тыс. танков, 24,1 тыс. орудий и минометов, 3,7 тыс. боевых самолетов. Кроме того, в фашистской Германии и в армиях ее союзников находилось большое количество трофейной техники – Франции, Бельгии, Польши и других государств.
4 Из этого числа нуждалось в капитальном ремонте 29 %, в среднем ремонте 44 %, полностью боеготовых танков было 3,8 тыс. единиц.
5 В скобках указано количество исправных советских танков и соотношение по ним.
6 В знаменателе указано количество советских орудий и минометов без 50–мм минометов и соотношение по ним. Данные по германской армии приведены без 50–мм минометов.
Только издание в 1993 г. упомянутого выше исследования «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах…», позволило установить (хотя, конечно, и не до конца), что же значили многократно переписываемые из книг в книги слова: «а также значительное количество танков и самолетов устаревших конструкций». Только в 1993 г., наконец, это «значительное количество» выразилось в конкретных цифрах.
Как оказалось, всего в Красной Армии на 22 июня было 22 тыс. танков, 76,5 тыс. орудий и минометов (без 50–мм минометов), 20 тыс. боевых самолетов.
При этом в начале войны значительная часть указанных вооружений советских Вооруженных Сил находилась в объединениях и соединениях внутренних военных округов, в резерве Ставки ВГК, а также на Дальнем Востоке, в Средней Азии и Закавказье.
Сведения о соотношении вооруженных сил СССР и Германии на 22 июня 1941 г. приведены в табл. 3.
И все же, при всем уважении к авторам приведенных статистических данных, трудно себе представить, чтобы во времена И. В. Сталина в советских танковых войсках действующей армии из 14,2 тыс. танков было полностью боеготовых только 3,8 тыс. Получается, что сталинские танковые дивизии на границе представляли собой хранилища металлолома. При существующих в те времена порядках за одну ржавую лопату можно было легко стать «врагом народа» и надолго оказаться на нарах. Скорее всего, практически все танки были боеготовые, но значительная часть из имеющейся техники имела незначительный остаточный ресурс, то есть – эта часть техники имела к началу войны еще работающие, но уже достаточно сильно изношенные двигатели. Их невозможно было списать, но и вести сколько-нибудь продолжительные боевые действия было невозможно.
Понятно, что и этот многолетний труд большого коллектива весьма квалифицированных военных историков под руководством генерал – полковника Г. Ф. Кривошеева не может претендовать на истину в конечной инстанции. В условиях реальных боевых действий статистические данные, особенно в части, касающейся Красной Армии в первый год войны, а для немецкой – в последний год войны, отличались тем, что информация о реальных потерях часто не доходила до вышестоящих штабов и терялась навсегда. Поэтому советским историкам, авторам упомянутых выше «Статистических исследований…», ничего не оставалось, как восполнять недостающие статистические данные расчетами, которые, в принципе, не могут отличаться высокой точностью.
Кроме того, следует учитывать, что сами донесения, о потерях своих и противника, попадали в вышестоящие штабы, а, в конечном счете – в архивы, которыми современные историки пользуются, не всегда точными, в силу объективных и субъективных причин. Понятно, что у многих командиров и начальников было стремление показать себя в лучшем свете: доложить вышестоящему начальнику желаемое, вместо действительного. Вместе с тем упреки некоторых современных историков, в преднамеренном и существенном искажении реального положения войск на фронтах Великой Отечественной войны, сильно преувеличены.
Конечно, в те годы, когда готовили донесения о результатах боевых действий, меньше всего думали о проблемах современных историков, их трудностях, связанных с правильным освещением и усвоением уроков Великой Победы. Но также очевидно, что во время войны в достоверных статистических данных остро нуждался, прежде всего, весь высший командный состав наших Вооруженных Сил, включая их Верховного Главнокомандующего – И. В. Сталина. Без таких данных успешно руководить нашими Вооруженными Силами было невозможно.
Кстати, как будет показано ниже, самые серьезные ошибки в Великой Отечественной войне были допущены в самом ее начале, когда постоянно терялась связь высшего командования с войсками, и реальное положение на фронтах, в том числе данные о собственных потерях, мягко говоря, не соответствовали действительности.
Такое положение было недопустимо, и оно исправлялось самыми решительными, подчас, как нам сейчас представляется, неоправданно жестокими мерами. В частности, именно это было одной из главных причин, а, скорее всего, – самой главной причиной трагедии, закончившейся расстрелом командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова и его заместителей
Поэтому командиры, любители преднамеренно уменьшить собственные потери и преувеличить потери противника, чтобы получить незаслуженную награду, очередное воинское звание или более высокую должность, могли наскочить на очень крупную неприятность. Тогда не то, что ныне: сгорел огромный склад боеприпасов, нанесен ущерб стране на миллиард рублей, а виноватых нет, а если найдут, то это, как правило, на уровне рядового солдата. Это, мол, он, злодей, не там курил. Других виновников нет. Что это за система, когда от действия одного необученного солдата пол – армии страны в один момент оказалась небоеспособной, без боеприпасов?
И. В. Сталин был не тот руководитель, который позволял своим подчиненным «вешать ему лапшу на уши». Он многое прощал подчиненным, но только не преднамеренную ложь. Это был тот принцип, которому И. В. Сталин он неизменно придерживался до конца своей жизни.
Верховный Главнокомандующий, конечно, предвидел возможность искажений в боевых донесениях некоторыми командирами. В целях недопущения подобного, И. В. Сталиным был установлен многоуровневый контроль достоверности получаемой информации о положении на фронтах. Во – первых, боевые донесения готовились и подписывались не только командующими фронтами, но и членами Военных советов фронтов. Во – вторых, контроль над их действиями, в том числе донесениями командиров и начальников различных уровней, включая и указанных, постоянно велся со стороны представителей НКВД. Поэтому элементы «художественного творчества» в боевых донесениях, если практически полностью и не исключались, то, по крайней мере, они были редкими и незначительными.
О требованиях И. В. Сталина к достоверности статистических материалов, поступающих с фронтов Великой Отечественной войны, свидетельствует эпизод, описанный в книге «Генеральный штаб в годы войны» генералом С. М. Штеменко, бывшим в то время начальником оперативного управления Генштаба Красной Армии:
«Как-то в одном из итоговых донесений за день, полученных с Воронежского фронта, было написано, что в результате успешной контратаки наших войск захвачено 100 орудий противника. Это донесение было принято по телеграфу начальником направления, перепечатано на машинке, заверено и, как положено, сразу представлено в Ставку. Утром И. В. Сталин по телефону спросил меня:
– Захвачены ли вместе с орудиями снаряды?
Я не знал. Он сказал:
– Поинтересуйтесь и доложите.
Срочно связался с начальником штаба фронта. Он тоже не знал и обещал немедленно выяснить. Часа через два Верховный Главнокомандующий позвонил и добавил:
– Если есть снаряды, то можно из захваченных фронтом орудий сформировать чуть ни двадцать батарей. Так или нет?
Подтверждаю, что так. А он спрашивает:
– Не удалось выяснить, сколько снарядов?
– Пока нет, – отвечаю.
Он бросил трубку, ясно, чувствую, недовольный.
Опять связался с начальником штаба фронта. На этот раз от него узнаю, что захвачено не 100, а всего 10 орудий, из них 6 разбитых только 4 исправных; кто донес, и почему так произошло – штаб разбирается.
Скандал был налицо. До вечера звонка не было, а при очередном докладе в Кремле Верховный Главнокомандующий сам напомнил об этих злосчастных орудиях. Как и предполагали, была буря: нам пришлось выслушать в свой адрес и по поводу штабов вообще много разных весьма выразительных слов о безответственности и халатности в работе, ротозействе, головотяпстве, отсутствии контроля… В конце концов, А. И. Антонову было приказано лично дело расследовать и о виновных в искажении фактов доложить.
Выяснилось, что в донесении Военного совета фронта было написано 10 орудий, а когда передавали по аппарату Бодо, то телеграфисты цифру исказили и передали 100. Алексей Иннокентьевич доложил об этом и сказал, что приняты строгие меры контроля, с целью не допустить впредь таких ошибок. Виновных не назвал.
Сталин посопел трубкой, прошелся вдоль стола с картами и сказал:
– Девчонок с телеграфа надо, конечно, предупредить, чтобы были внимательней… Но что с них возьмешь: они в содержании телеграмм не разбираются. А вот оператор, который принимал донесение, обязан был проверить подлинность цифры. Это же не две пушки, и ни каждый день мы захватываем сразу такое количество орудий, а, пожалуй, первый раз с начала войны…
Он долго еще говорил на эту тему, а затем спросил:
– А кто принимал донесение из операторов?
Я ответил, что у аппарата был сам начальник направления.
– Вот его и снять! Назначить на менее ответственную работу, и не в Генштабе…».
Вот так во время войны относились к точности боевых донесений вышестоящему командованию. Можно сказать, что в данном случае начальнику направления, принимавшему донесение, повезло; он сравнительно легко отделался за свою невнимательность.
Хотя, казалось, все основания для обладания абсолютного превосходства в боевой технике над Советским Союзом у Гитлера были.
К началу войны фашистская Германия полностью перевела свою экономику на рельсы военного производства. Её промышленный потенциал превосходил советский: по численности станочного парка – в 2,5 раза, по количеству работников, занятых в машиностроении, – почти 1,5 раза. Германия, только в границах 1937 г., добывала в 2,5 раза больше угля, чем СССР. Немцы превосходили нашу страну по производству электроэнергии, стали, алюминия, магния, цемента, локомотивов.
Большое значение для военной промышленности фашистской Германии имел контроль над ресурсами ее сателлитов: в Румынии – нефть, в Венгрии – нефть, бокситы, в Финляндии – лес, никель. Огромное количество необходимого для войны сырья поступало из формально нейтральной Швеции (сталь, высококачественная железная руда, целлюлоза), из Испании и Португалии (вольфрам).
За счет эксплуатации ресурсов оккупированных европейских стран, а также ресурсов европейских союзников Германия после прихода Гитлера к власти расширила мощности по добыче железной руды более чем в 7 раз, выплавки стали – в 2,2 раза, алюминия – в 1,7 раза. В 1941 г. к выполнению вермахта заказов было привлечено около 5 тыс. крупных западноевропейских предприятий.
Материальное обеспечение агрессии осуществлялось также за счет военных трофеев, в число которых к началу 1941 г. входили вооружения и запасы 92 французских, 30 чехословацких, 22 бельгийских, 18 голландских, 12 английских, 6 норвежских дивизий. Только во Франции было захвачено 3 тыс. самолетов и около 5 тыс. танков и огромное количество единиц автомобильного транспорта.
Однако это еще не все, как уже было сказано выше, в 1941–1942 гг. гитлеровская Германия оккупировала территорию Советского Союза, где проживало до войны 80 миллионов человек, добывались 64 % угля, выплавлялись 71 % чугуна и 50 % стали, 60 % алюминия, собиралось 38 % валовой продукции зерна и вырабатывалось 84 % сахара, находилось около половины поголовья скота.
И тем не менее, при всем этом, благодаря социалистическому общественному строю, заблаговременной и продуманной подготовке страны к войне, невиданной концентрации всех ресурсов Советский Союз всегда, даже в самые трудные первые дни и месяцы войны, имел более многочисленную, беспредельно преданную советской власти и лучше технически оснащенную армию, по сравнению с гитлеровской Германией.
Что же касается якобы существенного преимущества немцев в живой силе, если исключить, может быть, первые несколько недель боевых действий, а тем более, если считать не только действующие армии, но и все вооруженные силы противостоящих государств, то, по большому счету, такого преимущества у немцев никогда и не было. Хотя уже потому, что Советский Союз превосходил фашистскую Германию по людским ресурсам более чем в два с половиной раза. Население собственно Германии составляло 70 млн, а вместе с Австрией – 76 млн человек. Население Советского Союза накануне войны составляло около 194 млн человек. Общепринято, что любое государство может длительно вести войну, без существенного ущерба для собственной экономики, только при условии, что число мобилизованных в армию составит не более 10 процентов от ее общего числа жителей.
Тогда Вооруженные Силы Советского Союза состояли из Красной Армии, Военно – Морского Флота, пограничных и внутренних войск. К 22 июня 1941 г. численность Красной Армии и Военно – Морского Флота составляла 5,37 млн военнослужащих. Однако уже к 1 июля (то есть, в течение 8 первых дней войны) в Вооруженные Силы СССР было мобилизовано еще 5,3 млн человек. Кроме того, вскоре после начала войны в действующую армию влились 24 ополченских дивизии, более 2 млн человек.
Всего в сухопутных войсках Красной Армии на начало войны было 303 дивизии, в том числе 61 танковая и 31 моторизованная. Кроме того, на довольствии в Наркомате обороны находилось 74,945 тыс. военнослужащих и военных строителей, проходивших службу в формированиях гражданских ведомств. В пограничных и внутренних войсках насчитывалось 337 тыс. человек.
Что касается нашего главного противника, то к началу войны в вооруженных силах Германии насчитывалось всего 214 дивизий, в том числе 21 танковая и 14 моторизованных, всего около 7,3 млн человек. Из них: в сухопутных войсках и армии резерва немцев было около 5 млн человек, в ВВС – 1680 тысяч, в ВМС – 404 тысячи, в войсках СС – 150 тысяч человек. Как уже было показано выше, в части наращивания численности своих вооруженных сил, мобилизационные возможности у Германии были в несколько раз ниже, чем у Советского Союза.
Указанные данные об общем потенциале противников в начале войны не подлежат сомнению, однако, что касается численности действующих армий, противостоявших друг другу 22 июня 1941 г. и позже, то на этот вопрос до настоящего времени невозможно точно ответить, поэтому и в нашей книге по этому вопросу встречаются разночтения. И не столько потому, что эти данные еще до сих пор во многом остаются большой военной тайной, сколько вследствие разных способов подсчета численности действующих армий.
Под действующей армией и флотом понимается часть вооруженных сил государств, используемая во время войны непосредственно для ведения военных действий.
Кроме того, в нашей стране в период Великой Отечественной войны, согласно постановлению Совета Народных Комиссаров СССР, к составу действующей армии были отнесены: полевые управления фронтов и органы управления флотов, руководившие подготовкой и ведением операций; объединения, соединения, части (корабли), тыловые и другие части и учреждения, входившие в состав этих фронтов и флотов во время выполнения ими задач в пределах тыловой границы действующего фронта или операционной зоны флота, в том числе на берегу, на удалении до 100 км от уреза воды.
Войска ПВО, соединения и части дальней авиации и другие войска, не входившие в состав действующих фронтов, к действующим армии и флоту относились только в период их непосредственного участия в боевых действиях и выполнения задач боевого обеспечения, в пределах тыловых границ действующих фронтов.
Боевой состав и численность нашей действующей армии постоянно менялись в зависимости от масштабов оперативно – стратегических задач и интенсивности боевых действий.
Так, в начале войны численность личного состава светских Вооруженных Сил действующих фронтов составляла немногим более 3 млн человек, а к концу, например, 1944 г. она возросла до 6,7 млн человек.
Армия вторжения агрессора состояла из 190 дивизий (3,375 млн чел.), но в первом ударе по нашей стране участвовали только 99 немецких (из них 14 танковых и 10 моторизованных) и 10 румынских дивизии, 9 румынских и 4 венгерские бригады. Эти соединения насчитывали более 1900 тыс. человек только боевых войск, около 2600 танков, не менее 33 тыс. орудий и минометов и 1900 самолетов.
Состав немецких танковых групп:
4–я «Север» 1, 6, 8 танковые дивизии (свыше 600 танков)
3–я «Центр» 7, 12, 20 танковые дивизии (свыше 600 танков)
2–я «Центр» 3, 4, 17, 18 танковые дивизии (свыше 800 танков)
1–я «Юг» две танковые дивизии (до 600 танков).
С советской стороны в течение 22 июня в сражение смогли вступить только 83 дивизии, насчитывающие вместе с частями усиления около 900 тыс. человек, до 1 тыс. танков, около 17 тыс. орудий и минометов и 1330 самолетов (по данным: Великая Отечественная война [1941–1945]. Краткий науч. – попул. очерк. Изд. 2–е, доп. Под ред. Чл. – кор. АН СССР ген. – лейт. П. А. Жилина. М.:, Политиздат, 1973. 542 с.).
Обычно теоретики военного дела считают, что для безусловного успеха в наступлении необходимо трехкратное преимущество над противником. Такого преимущества в личном составе у немцев в целом никогда не было, и не могло быть. Однако это не значит, что на отдельных участках фронта немцы не могли иметь многократный перевес сил, но это уже следствие не общего многократного превосходства вермахта над Красной Армией, а результат умелого маневра имеющимися силами и средствами гитлеровских генералов.
Кроме указанного источника, статистические данные о количестве боевой техники, находившейся на 22 июня 1941 г. в Вооруженных Силах СССР и у Германии, а также её сателлитов автор данной книги принимал из справочника: «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование»/ В. М. Андроников, П. Д. Буриков, В. В. Гуркин, А. И. Круглов, Е. И. Родионов, М. В. Филимошин. Под общей редакцией Г. Ф. Кривошеева (М.: Воениздат, 1993, 415 с.). Как указано в этом справочнике, при подготовке этого научного исследования использованы документальные материалы военного ведомства и ряда архивных учреждений бывшего СССР: Генерального штаба Вооруженных Сил, Центрального партийного архива Института марксизма – ленинизма при ЦК КПСС, Центрального государственного архива Октябрьской революции, Центрального архива Министерства обороны, Центрального государственного архива Советской Армии, Центрального государственного архива Военно – Морского Флота и Центрального военно – морского архива.
Ценность данного источника следует из того, что в советское время статистические данные о потерях личного состава и боевой техники советских вооруженных сил хранились под грифом «Секретно». Данное исследование впервые знакомит читателей с указанными обобщенными материалами, начиная с Гражданской войны и заканчивая войной в Афганистане. Здесь же публикуются цифровые данные по родам войск, стратегическим операциям, битвам, фронтам, отдельным армиям, характеризуются потери офицерского состава. Сделан анализ численного состава пропавших без вести и оказавшихся в плену военнослужащих.
Мы еще не раз будем обращаться именно к этим статистическим исследованиям. По нашему убеждению, эти исследования наиболее полно и объективно отражают соотношение сил и потерь личного состава и боевой техники Советских Вооруженных Сил и Германии в Великой Отечественной войне, а также в других войнах, боевых действиях и военных конфликтах за период с 1918 по 1989 гг.
С учетом изложенного становится понятным, почему многочисленные советские и иностранные исследователи, даже на уровне бывших министров обороны СССР Жукова Г. К. и Соколова С. Л., на один из главнейших вопросов истории Великой Отечественной войны: какие же по численности личного состава и боевой техники вооруженные силы Германии и СССР противостояли друг другу 22 июня 1941 г., отвечали по – разному.
Так, например, Г. К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» утверждал, что «всего в западных приграничных округах и флотах насчитывалось 2,9 миллиона человек.(149 дивизий и 1 отдельная стрелковая бригада)».
В книге «Вторая мировая война. Итоги и уроки», изданной под редакцией также Министра обороны С. Л. Соколова утверждается, что советские войска западных приграничных военных округов насчитывали 2680 тысяч солдат и офицеров (с учетом личного состава флота, пограничных частей и внутренних войск – около 3 млн человек), 37,5 тысяч орудий и минометов, 1475 танков КВ и Т-34, 1540 самолетов новых типов, «а также значительное количество танков и самолетов устаревших конструкций» Однако, что означает это «значительное количество», авторы этой книги, как и авторы всех других исследований того времени, не указывали.
Что касается боевых возможностей противника, то авторы этой книги утверждают, что: «Группировка фашистской Германии насчитывала 5,5 млн солдат и офицеров, более 47 тыс. орудий и минометов, около 4,3 тысячи танков и штурмовых орудий и до 5 тысяч боевых самолетов.
По немецким данным численность на 22.06,41 г. действующей против СССР сухопутной армии Германии составляла 3,8 млн человек, то есть – значительно меньше 5,5 миллионов.
Для нападения на Советский Союз Гитлер выделил около 70 % соединений вермахта: 156 дивизий, в том числе 17 танковых и 14 моторизованных, а также 3 бригады. Для авиационного обеспечения похода на нашу страну из имевшихся в Германии 5 воздушных флотов было выделено 3 (полностью) и один (частично).
Удивительно, прошло уже более 70 лет со дня начала Великой Отечественной войны, а мы до сих пор не можем разобраться – и это при наличии всех архивов – в том, что же представляли собой наши войска, встретившие немецкую армию 22 июня 1941 г., особенно в части боевой техники, находившейся в действующей армии. Разные источники – разные статистические данные, о соотношении сил противников, особенно в начале войны.
Таблица 3
Боевая техника, находившаяся на 22 июня 1941 г. в Вооруженных Силах СССР и у Германии, а также ее союзников (тыс. шт.)
1 ВО – внутренние военные округа.
2 Из них в армиях союзников Германии (Финляндии, Венгрии, Румынии) состояло 262 танка, 5,2 тыс. орудий и минометов, 978 боевых самолетов.
3 В том числе в Италии, Финляндии, Венгрии, Румынии 0,8 тыс. танков, 24,1 тыс. орудий и минометов, 3,7 тыс. боевых самолетов. Кроме того, в фашистской Германии и в армиях ее союзников находилось большое количество трофейной техники – Франции, Бельгии, Польши и других государств.
4 Из этого числа нуждалось в капитальном ремонте 29 %, в среднем ремонте 44 %, полностью боеготовых танков было 3,8 тыс. единиц.
5 В скобках указано количество исправных советских танков и соотношение по ним.
6 В знаменателе указано количество советских орудий и минометов без 50–мм минометов и соотношение по ним. Данные по германской армии приведены без 50–мм минометов.
Только издание в 1993 г. упомянутого выше исследования «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах…», позволило установить (хотя, конечно, и не до конца), что же значили многократно переписываемые из книг в книги слова: «а также значительное количество танков и самолетов устаревших конструкций». Только в 1993 г., наконец, это «значительное количество» выразилось в конкретных цифрах.
Как оказалось, всего в Красной Армии на 22 июня было 22 тыс. танков, 76,5 тыс. орудий и минометов (без 50–мм минометов), 20 тыс. боевых самолетов.
При этом в начале войны значительная часть указанных вооружений советских Вооруженных Сил находилась в объединениях и соединениях внутренних военных округов, в резерве Ставки ВГК, а также на Дальнем Востоке, в Средней Азии и Закавказье.
Сведения о соотношении вооруженных сил СССР и Германии на 22 июня 1941 г. приведены в табл. 3.
И все же, при всем уважении к авторам приведенных статистических данных, трудно себе представить, чтобы во времена И. В. Сталина в советских танковых войсках действующей армии из 14,2 тыс. танков было полностью боеготовых только 3,8 тыс. Получается, что сталинские танковые дивизии на границе представляли собой хранилища металлолома. При существующих в те времена порядках за одну ржавую лопату можно было легко стать «врагом народа» и надолго оказаться на нарах. Скорее всего, практически все танки были боеготовые, но значительная часть из имеющейся техники имела незначительный остаточный ресурс, то есть – эта часть техники имела к началу войны еще работающие, но уже достаточно сильно изношенные двигатели. Их невозможно было списать, но и вести сколько-нибудь продолжительные боевые действия было невозможно.
Понятно, что и этот многолетний труд большого коллектива весьма квалифицированных военных историков под руководством генерал – полковника Г. Ф. Кривошеева не может претендовать на истину в конечной инстанции. В условиях реальных боевых действий статистические данные, особенно в части, касающейся Красной Армии в первый год войны, а для немецкой – в последний год войны, отличались тем, что информация о реальных потерях часто не доходила до вышестоящих штабов и терялась навсегда. Поэтому советским историкам, авторам упомянутых выше «Статистических исследований…», ничего не оставалось, как восполнять недостающие статистические данные расчетами, которые, в принципе, не могут отличаться высокой точностью.
Кроме того, следует учитывать, что сами донесения, о потерях своих и противника, попадали в вышестоящие штабы, а, в конечном счете – в архивы, которыми современные историки пользуются, не всегда точными, в силу объективных и субъективных причин. Понятно, что у многих командиров и начальников было стремление показать себя в лучшем свете: доложить вышестоящему начальнику желаемое, вместо действительного. Вместе с тем упреки некоторых современных историков, в преднамеренном и существенном искажении реального положения войск на фронтах Великой Отечественной войны, сильно преувеличены.
Конечно, в те годы, когда готовили донесения о результатах боевых действий, меньше всего думали о проблемах современных историков, их трудностях, связанных с правильным освещением и усвоением уроков Великой Победы. Но также очевидно, что во время войны в достоверных статистических данных остро нуждался, прежде всего, весь высший командный состав наших Вооруженных Сил, включая их Верховного Главнокомандующего – И. В. Сталина. Без таких данных успешно руководить нашими Вооруженными Силами было невозможно.
Кстати, как будет показано ниже, самые серьезные ошибки в Великой Отечественной войне были допущены в самом ее начале, когда постоянно терялась связь высшего командования с войсками, и реальное положение на фронтах, в том числе данные о собственных потерях, мягко говоря, не соответствовали действительности.
Такое положение было недопустимо, и оно исправлялось самыми решительными, подчас, как нам сейчас представляется, неоправданно жестокими мерами. В частности, именно это было одной из главных причин, а, скорее всего, – самой главной причиной трагедии, закончившейся расстрелом командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова и его заместителей
Поэтому командиры, любители преднамеренно уменьшить собственные потери и преувеличить потери противника, чтобы получить незаслуженную награду, очередное воинское звание или более высокую должность, могли наскочить на очень крупную неприятность. Тогда не то, что ныне: сгорел огромный склад боеприпасов, нанесен ущерб стране на миллиард рублей, а виноватых нет, а если найдут, то это, как правило, на уровне рядового солдата. Это, мол, он, злодей, не там курил. Других виновников нет. Что это за система, когда от действия одного необученного солдата пол – армии страны в один момент оказалась небоеспособной, без боеприпасов?
И. В. Сталин был не тот руководитель, который позволял своим подчиненным «вешать ему лапшу на уши». Он многое прощал подчиненным, но только не преднамеренную ложь. Это был тот принцип, которому И. В. Сталин он неизменно придерживался до конца своей жизни.
Верховный Главнокомандующий, конечно, предвидел возможность искажений в боевых донесениях некоторыми командирами. В целях недопущения подобного, И. В. Сталиным был установлен многоуровневый контроль достоверности получаемой информации о положении на фронтах. Во – первых, боевые донесения готовились и подписывались не только командующими фронтами, но и членами Военных советов фронтов. Во – вторых, контроль над их действиями, в том числе донесениями командиров и начальников различных уровней, включая и указанных, постоянно велся со стороны представителей НКВД. Поэтому элементы «художественного творчества» в боевых донесениях, если практически полностью и не исключались, то, по крайней мере, они были редкими и незначительными.
О требованиях И. В. Сталина к достоверности статистических материалов, поступающих с фронтов Великой Отечественной войны, свидетельствует эпизод, описанный в книге «Генеральный штаб в годы войны» генералом С. М. Штеменко, бывшим в то время начальником оперативного управления Генштаба Красной Армии:
«Как-то в одном из итоговых донесений за день, полученных с Воронежского фронта, было написано, что в результате успешной контратаки наших войск захвачено 100 орудий противника. Это донесение было принято по телеграфу начальником направления, перепечатано на машинке, заверено и, как положено, сразу представлено в Ставку. Утром И. В. Сталин по телефону спросил меня:
– Захвачены ли вместе с орудиями снаряды?
Я не знал. Он сказал:
– Поинтересуйтесь и доложите.
Срочно связался с начальником штаба фронта. Он тоже не знал и обещал немедленно выяснить. Часа через два Верховный Главнокомандующий позвонил и добавил:
– Если есть снаряды, то можно из захваченных фронтом орудий сформировать чуть ни двадцать батарей. Так или нет?
Подтверждаю, что так. А он спрашивает:
– Не удалось выяснить, сколько снарядов?
– Пока нет, – отвечаю.
Он бросил трубку, ясно, чувствую, недовольный.
Опять связался с начальником штаба фронта. На этот раз от него узнаю, что захвачено не 100, а всего 10 орудий, из них 6 разбитых только 4 исправных; кто донес, и почему так произошло – штаб разбирается.
Скандал был налицо. До вечера звонка не было, а при очередном докладе в Кремле Верховный Главнокомандующий сам напомнил об этих злосчастных орудиях. Как и предполагали, была буря: нам пришлось выслушать в свой адрес и по поводу штабов вообще много разных весьма выразительных слов о безответственности и халатности в работе, ротозействе, головотяпстве, отсутствии контроля… В конце концов, А. И. Антонову было приказано лично дело расследовать и о виновных в искажении фактов доложить.
Выяснилось, что в донесении Военного совета фронта было написано 10 орудий, а когда передавали по аппарату Бодо, то телеграфисты цифру исказили и передали 100. Алексей Иннокентьевич доложил об этом и сказал, что приняты строгие меры контроля, с целью не допустить впредь таких ошибок. Виновных не назвал.
Сталин посопел трубкой, прошелся вдоль стола с картами и сказал:
– Девчонок с телеграфа надо, конечно, предупредить, чтобы были внимательней… Но что с них возьмешь: они в содержании телеграмм не разбираются. А вот оператор, который принимал донесение, обязан был проверить подлинность цифры. Это же не две пушки, и ни каждый день мы захватываем сразу такое количество орудий, а, пожалуй, первый раз с начала войны…
Он долго еще говорил на эту тему, а затем спросил:
– А кто принимал донесение из операторов?
Я ответил, что у аппарата был сам начальник направления.
– Вот его и снять! Назначить на менее ответственную работу, и не в Генштабе…».
Вот так во время войны относились к точности боевых донесений вышестоящему командованию. Можно сказать, что в данном случае начальнику направления, принимавшему донесение, повезло; он сравнительно легко отделался за свою невнимательность.