Страница:
– Понятно, – сглотнув, выдавил из себя Круглов и развернулся. – Пошли дальше.
И они пошли дальше. Еще Круглову однажды слышался детский плач где-то сбоку в кустах, но, видя, что братцы продолжают невозмутимо шествовать, расслабился. Его индикаторы на нечисть не реагировали.
Как-то незаметно братцы, оказавшиеся оба впереди него, затеяли спор, какой птице принадлежит тот или иной свист да щебет. Они так рьяно отстаивали свои точки зрения, что их разногласие грозило перерасти в потасовку. По совету Иосифа Круглов решил раз и навсегда оградить себя от подобных неурядиц.
– Стой! – скомандовал прапорщик, братья выполнили сразу две команды, остановились и синхронно развернулись кругом, чем заработали себе дополнительные баллы перед Алексеем. – Значит, так, орнитологи, – поднял указательный палец Круглов. – Если вы не угомонитесь, вернетесь в монастырь с предписанием на епитимью. По лесу, тем более по такому гиблому, как ваш, двигаться молча и осмотрительно, без моей команды рта не раскрывать. Ясно?
Братья убедительно закивали.
– Хорошо. На время совместных действий, надеюсь, недолгих, обращайтесь ко мне – Командир. – Он сжал кулак и, сунув его под нос поочередно обоим, дополнил: – Любое нарушение дисциплины, и я вас предам такой анафеме, от которой вам здорово не поздоровится.
Закончив нотацию, Круглов вновь развел братьев.
– Ты идешь в головном дозоре, – отправил одного вперед, – а ты в арьергарде. – Увидев, как вытянулось в недоумении лицо второго, сплюнул: – Тьфу ты, короче, идешь сзади, контролируешь тылы. Все, пошли.
Дальнейший их путь проходил в полной, если не считать звуков леса, тишине. В сумерках уже подошли к пункту назначения. Окруженная многовековыми елями вырубка была огорожена символичным покошенным плетнем, отгораживавшим вросший в землю сруб с покрытой лубом крышей. Из печной трубы взвивался к верхушкам деревьев зеленый дымок. Внутри кто-то покашлял и, заворчав, открыл двери.
– Ну где вы там бродите? – Выглянувший старик в балахоне с надетым на голову капюшоном, вглядываясь в сумрак, прищурился в их сторону. – Давай сюда.
Братья Лычко, ступая в ногу, приблизились к старцу и отвесили поклон до земли.
– Здравствуй, дед Лаврентий! От отца Иосифа поклон тебе, – дружно поприветствовали близнецы хозяина Лубянки и представили своего спутника: – Геолог-воин. Тот самый.
– Здравия желаю! – вышел вперед Круглов.
– Так-так-так! – засуетился старец. – Так вот ты какой, человек из недр земных. Сбылось мое пророчество, изрыгнула тебя Мать-Земля, – запрыгал он вокруг прапорщика. – Вижу, есть, есть в тебе знание тайн, землей данное, Геолог-воин. Спаситель ты наш.
Братья радостно улыбались, что не ошибся настоятель в пришельце.
– Да что же это я! – спохватился Лаврентий. – Проходите в дом, милости просим.
В доме у колдуна, как и положено его профессии, бурлило варево в котле, соединенном трубками с мензурками да колбами разными. Пахло медикаментами и кошками. В углу на столе лежали большая книга в красном переплете, несколько пергаментных свитков и стояла чернильница с гусиным пером. Судя по порядку, генеральная уборка со времен постройки жилья не производилась. На печи, вдыхая пары, прорывавшиеся из-под плотно прикрытого котла, дремала белая (!) кошка, которая даже не подняла голову на скрип и топот гостей. Братьям было указано на лавку около стены, а Геолог-воину на место в центре избушки. Старец взял со стола измерительную ленту и закружил вокруг гостя.
– Так, – бубнил он себе под нос, отходя к столу и делая пометки у себя в книге, – косая сажень, угу, пудовые, угу, пол-аршина, – записывал очередную заметку старец, продолжая изучение индивида. Круглов хотел было оскорбиться, что его как вымирающий вид заносят в Красную книгу, да решил до поры до времени не горячиться, может, действительно так надо.
Опосля биометрических измерений Геологу-Алексею было предложено хоть и скрипучее, но почетное место в кресле. Осмотревшись, Круглов усмехнулся и кивнул на самогоноаппарат, как он мысленно назвал котел с навесным оборудованием:
– От правоохранительных органов в лесу скрываетесь?
– Да! – по-своему расшифровал кудесник вопрос, а может, и понял, о чем речь. – И от дураков, что в миру житья не дают, и от скверных инквизиторов ушел я в леса. За такой-то зельевар по головушке, поди, не погладят, ежели вообще ее не снесут, а он мне необходим. Я зелья в нем варю волшебные.
Старик подставил пустую колбу под конец змеевика, потом, поглядев сквозь наполнившийся сосуд на лучину, удовлетворенно зацокал:
– Как слеза Горгоны… Мне секрет зелья ясновидного давным-давно знахарь Менделей открыл, – похвастал Лаврентий. – Эх и умный мужик был.
– А он его, случайно, не во сне узнал? – пытался сассоциировать услышанное с чем-то из средней школы Алексей.
– Нет, но тепло. Про вещий сон слыхал? – похвалил за попытку угадать старик. – Отведав зелья, можно в такой сон погрузиться, что многое, от взора сокрытое, ясно узреть можно. Ну, естественно, не всем подряд, – поправился старец, покосившись на заинтересовавшихся их беседой братьев, – а избранным.
– Понятно, – подвел итог прапорщик. – Таким образом, после принятия зелья ты и вышел на меня, так?
– Ну-у, – заюлил краснокнижник. – В общих чертах – да. Видел я витязя в шкуре то ли тигровой, то ли зебровой из недр земных…
– Стоп-стоп, про недра я уже слышал, тут ты где-то прав, – перебил вещателя «витязь». – Ты ответь, меня конкретно видел или нет?
– Как сказать, одежа на тебе бесовская… – «Фу-ты ну-ты, и этот туда же», – огорчился Круглов, оглядывая камуфляж. А старец продолжал чистосердечное признание: – Хотя тоже полосатая. Похожая на ту, которую я во сне увидел. А вот лицо смутно видел. Зато точно видел: тот витязь – не нашего леса ягода. Вот и ты сам согласен, что из-под земли к нам явился, и за версту видно – не от мира сего ты, витязь. Выходит, тебя я и видел.
– Ладно, проехали, – согласился с доводами ясновидца прапорщик. – Теперь выкладывай проблемные вопросы.
– А беда у нас одна, Геолог-воин, – запечалился слегка Лаврентий. – С которой ни колдунам, ни богатырям нашим справиться не по силам. С недавних пор пожаловали в наш край гробокопы, преставившийся народ по погостам вырывают и в пещеру Горыниной горы уволакивают. Видел я их во снах своих вещих, в латах железных все, словно лыцари с захода. Гробокопы чертовы. А от скрежета их мурашки по коже бегут. Нечистая, одним словом. – Старец тряхнул бороденкой. – А зачем они туда мертвецов носят, не знаю, не видел во сне, сколько ни пил зелья, хоть лопни, не видно. Видно, заклятие на горе. Может, мясом их питаются, может, еще что.
– Возможно, привиделось такое, оттого что с зельем переборщил? – подбросил версию Алексей.
– Ежели бы… – вздохнул старик. – Глянь на Пантелеймона, – указал старец на лежавшего кота. – Ведь черный как уголь был, а встретился случайно в лесу с гробокопами, так не то что поседел, постарел бедолага, и такую чушь порой несет, страшно слушать.
Лаврентий подошел к коту и ласково погладил того по загривку.
– И что характерно, – вдруг продолжил кот, подняв голову, – эти субъекты, как таковые, не являются элементами живой природы. Их нельзя отнести к какому-либо классу фауны и флоры. Также они не являются ни одним из известных современной науке видов нечисти. Это не вампиры, не упыри, не оборотни, не орки, не гоблины, не скинхеды, впрочем, скины – это просто подвид гоблинов. Короче говоря, я бы квалифицировал их как биомеханические субстанции с дистанционным программированием, – подвел итог кот и, вспомнив о них, вздрогнул: – О, этот скрежет, этот скрежет… он до сих пор преследует меня, брр.
Круглов, поначалу удивившийся говорящему по-человечьи коту, все-таки перекрыл свое же удивление многократно, услышав, о чем говорит четвероногое.
– Я же говорил, – покрутил пальцем у виска старец так, чтобы его движения не заметил альбинос.
Дружный храп братьев Лычко заставил их отвлечься от такой содержательной беседы.
– Да уж, утро вечера мудренее, – проворчал старец. – Завтра договорим, зачем пожаловал.
Старец выпил мензурку с волшебным зельем и, взобравшись на печь, тут же захрапел, перекрывая на две октавы богатырско-монашеский дуэт. Кот полизал лапку и, пристроившись под боком у хозяина, посмотрел на Круглова.
– У нас это нормально, – пояснил кот человеку, кивнув на спящего Лаврентия. – Этикетом старик не владеет, но экстрасенс неслабый. Он и меня говорить научил, и заклятия знает, но возраст преклонный дает себя знать. Склероз у него. Ну, споки-ноки.
Кот перевернулся на спину, заложил лапки за голову и… захрапел.
От такой какофонии Круглову совсем расхотелось спать. Решив выйти на свежий воздух, он подошел к двери и попытался ее открыть. Дверь не поддалась. Не обнаружив каких-либо запоров, Алексей еще раз толкнул дверь и, убедившись в ее неприступности, отстал. Ясно-понятно – заговор на дверях, не войти, не выйти. Подойдя к столу, он попытался почитать книгу, но буквы выглядели несколько иначе, чем те, которые он знал, поэтому из этой затеи тоже ничего не вышло. В конце концов его скучающий взгляд остановился на мензурке, куда капало волшебное зелье из зельевара…
В эту ночь ему снились такие кошмары, какие он в период полового созревания не видел. В огромном чане с мутной булькающей жидкостью плавали голые разнополые тела, в подавляющем большинстве безжизненные, которые медленно покрывались противной ржавой коркой и при столкновении издавали такой мерзкий скрежет, что хотелось закрыть уши. Но он не мог, так как тоже кружил в котле, его руки были покрыты стальными пластинами и не повиновались его желаниям. Он захлебывался, вода затекала в рот, в нос, он не мог дышать. С огромным усилием он выбросил руки вверх, чтобы выгрести к поверхности. Раздались хлопок, затем глухой стук и причитания, перемежающиеся с тихой руганью.
Открыв глаза, Круглов быстро определился с местом нахождения. Он лежал на залитой солнцем Лубянке, рядом с ним с одной стороны лежала опрокинутая чарка с зельем, которым его отпаивали, а с другой стороны лежал старец, над которым суетились братья Лычко. Скрещенные на груди руки старца встревожили Круглова – дурным знаком показалось, но грудь кудесника вздымалась ровно и с завидным постоянством.
– Командир, пошто ты деда Лаврентия так? – с укором обратился к нему Архип (или Антип, в суете ведь не разберешь, кто есть кто). – Он тебя отпаивал, а ты его в лоб кулаком.
Круглов понял, почему он чуть во сне не захлебнулся, и с тревогой воззрился на старца.
– Он не виноват, – заступился сидевший неподалеку ученый кот. – Это безусловные рефлексы, так сказать, инстинкт самосохранения.
– Ага! – подтвердил гипотезу кота Алексей. – Дурной сон приснился.
– Дак кто тебя просил зелье пить, – прошептал старец, еще не открывая глаз, – ведь мог бы окочуриться.
– Чисто из экспериментальных соображений, – пояснил кот. – Он посчитал себя избранным.
Братья Лычко, придерживая за руки, посадили Лаврентия на ступени.
– И что тебе снилось, крейсер «Аврора»? – ухмыльнулся кот, иронично разглядывая Круглова.
– Да ерунда какая-то! – огорченно отмахнулся прапорщик, ему было неудобно перед колдуном за рукоприкладство. – Трупы, трупы, трупы, котел ваш с зельем, скрежет, от которого ты, Пантелеймон, поседел. Наслушался ваших сказок, вот и снилась чертовщина всякая.
Кот и краснокнижник понимающе переглянулись.
– Во-от! Вот что внутри горы от глаз моих сокрыто, – выпучив глаза, произнес Лаврентий. – Черные дела творятся в пещерах. Нечто страшное готовится в недрах Горыниной горы.
– По всей видимости, – перевел кот слова старика на понятный одному и непонятный троим другим язык, – там находится лаборатория, где и производятся, как их здесь называют, гробокопы. Но это пока они гробокопы, а после могут быть усовершенствованы и в робокопы, и в робомены, и даже в терминаторы.
Старец за спиной у Пантелеймона вновь покрутил пальцем у виска, мол, не обращайте внимания. Братья Лычко, пропустившие вечером рассказ кота о встрече с чудовищами, так и вовсе зависли от обилия информации. Алексей же сделал для себя собственные выводы.
– Обстановка вырисовывается непростая, – подытожил он общие умозаключения. – Некто или нечто, возможно, обладающее знаниями вашей магии и нашей, да нет, ни фига, даже не нашей, а технологией будущего, как я уже сказал, даже не нашего, готовит, если не соврало ваше зелье, армию биороботов.
– Точнее будет сказать – некророботов, – подсказал ученый дальше некуда кот.
– Не суть, – отмахнулся Круглов, – какие бы ни были его цели, это чревато страшными последствиями. Если я попал к вам по воле случая (кот и старец вновь понимающе переглянулись), то вполне возможно, этот некто умеет целенаправленно перемещаться по мирам. Нам надо его остановить.
– Браво! – захлопал передними лапками кот. – Ты очень мудр для воина и (кот многозначительно посмотрел на вздувшуюся шишку на лбу у старца) очень воинствен для мудреца.
Польщенный похвалой ученого кота Алексей взбодрился, окончательно забыв про инцидент со старцем.
– Надо идти на разведку, – тут же предложил он, садясь (образно выражаясь) на своего конька.
– Не спеши, путь неблизкий, – остановил разведчика Лаврентий. – Отзавтракаем, а там видно будет. Я вас сейчас дроченой попотчую.
– Я не голоден! – на всякий случай отказался от неизвестного кушанья Алексей, но позже, увидев приготовленные кудесником аппетитно пахнущие лепешки из яиц, замешенные на молоке с тертой картошкой, плюнул на название еды и поспешил присоединиться к остальным.
Во время завтрака все молчали, слышалось только чавканье братьев и задумчивое сопение старца. Кот, вернувшийся на печку, вяло помахивая хвостом, буравил пристальным взглядом затылок последнего.
– Чего тебе от меня надо? – не разворачиваясь, поинтересовался колдун, глядя в тарелку. Алексей даже не понял поначалу, с кем это Лаврентий беседует, думал, от нокаута «поехал» тот немного.
– Пантелеймон, дай поесть спокойно, – пролил свет старец.
Кот вздохнул и, перевернувшись на спину, стал лизать свое белоснежное брюхо. Братья, решившие для себя продолжать путь с Геолог-воином, предложили тому свои услуги. Алексей на этот раз не стал отказываться, знал, что проводники из числа местного населения, да еще с кое-какими навыками рукопашного боя, ему понадобятся, а с этими и контакт уже налажен, и с субординацией разобрались.
Выйдя на двор, Лаврентий Лубянский довел до разведотряда дополнительную информацию:
– Я тоже ночь не зря продрыхал. Еще видел одного, кто не от мира сего, то ли гном, то ли карлик и тоже в шкуре…
– Однобокие у тебя видения, – перебил его Алексей, – ты лучше дорогу объясни, а на месте разберемся и с гномом и со шкурой.
– Один путь к горе лежит – через лес до болота гнилого, а там по Рублевке напрямик.
Давший себе слово не удивляться ничему, Алексей его не сдержал:
– Какой такой Рублевке?
– Тракт или, как называли его полоненные на Чудацком озере лыцари, прокладывавшие его, – штрассе, единственный путь через болота да леса непроходимые, – ответил старец и провел краткий экскурс в историю: – Давно его проложили. В былые времена частенько к нам гости непрошеные наведывались, с восхода татарцы прискакивали, мзду клянчили. Собирались дружинники и дружно отвешивали тем такой мзды – уползали татарцы несолоно хлебнувши. А с захода лыцари, в доспехи заковатые, наезжали. Эти просто пошуметь. И шумели сообща уже с нашими ратниками: грохот от пустых шеломов лыцарских, по кочкам прыгавших, долго в ушах дружинников звенел. Один воевода так и вымолвил, когда звенеть в ухе перестало: «Кто с мечом к нам пожалует, тому этот меч в место одно запихнем, острый, чай, поместится». И чтобы не испробовать на себе угрозу, полоненные лыцари за доставленное беспокойство и подрядились соединить своими силами град княжий с пограничьем земли нашей, чтобы в объезд долгий не ездить. А там, где большая дорога, всегда есть чем поживиться. Бандитов с тех пор на нем всяких уйма развелось. Все, кто через него едет, обираются ими без зазрения, за рубль человека зарубят. Посылали кремлевские дружину для наведения порядка. Там такая рубка была, страх да и только. Разбежались разбойники по вертепам, да все одно нет покоя на дороге путникам. Вот и прилипло тракту прозвище Рублевка, или Рублевка-штрассе.
– Одним словом, бандитский райончик, – вставил слово кот, – то еще местечко.
– Как одолеете Рублевку, – продолжил старец, – выйдете к переправе через Угрюм-реку, а там и до Горыниной горы рукой подать. Ее издалека видно, дымок курится из ее вершинки.
– Пойдем мы. – Наслушавшийся старца Алексей спешил поскорее двинуться в разведку. – Не поминайте лихом.
Братья Лычко отвесили поклон Лаврентию, и троица пошла прочь с Лубянки. Смотревший им вслед кот почесал за ухом и как бы между прочим произнес:
– Скряга.
– Ты о чем? – сделал вид, что не понял намека, старец.
– Дал бы им в путь что-нибудь из своих диковин. Все равно их в сундуке мотыльки почикают. Жадина.
– Да ты знаешь, сколько я лет потратил, собирая их, и так вот отдать? А вдруг он не тот, за кого себя выдает? – сопротивлялся Лаврентий.
– Тот. Ты же сам все нахимичил. И воин-богатырь тебе, и умен не по годам – сочетание редкое, как ты предвидел. Короче, не скупердяйничай.
– А-а, ну вас! – в сердцах бросил старец и побежал за разведчиками.
– Стой! Стой! – Запыхавшийся старец догнал троицу. – Ху-х! – оперся руками о колени, переводя дух. – Геолог-воин, путь и впрямь неблизкий. И хоть ты Не От Мира Сего, но и тебе понадобится мой подарок в дорогу. Обождите здесь, возвращаться плохая примета, – сказал и исчез в кустах.
Возвратившись, он протянул Круглову поношенный пыльный треух:
– Держи. Это шапка-невидимка, вещь лазутчику необходимая. Надень-ка.
Прапорщик с сомнением осмотрел подарок и кое-как натянул шапку на голову:
– Видно меня?
– Ага.
– А я ни фига в ней не вижу, – сказал Алексей, снимая треух.
– Видать, от времени заговор слегка развеяло, вот и чудачит шапка. – Лаврентий тоже примерил треух, убедившись в отсутствии должного, волшебного эффекта. – Погодь, у меня еще есть.
– Еще шапка, дед Лаврентий? – спросил Архип.
– Нет. Моментом принесу.
Старец опять поковылял в избушку и вернулся со свернутой тряпкой.
– Вот скатерть-самобранка! Свежая еда на вашем столе! – расхвалил он тряпку. – Брось на землю и загадай, чего откушать желаешь, сей миг устроит.
– Гуся в яблоках! – недоверчиво вымолвил Круглов и швырнул скатерть оземь.
– А ху-ху не хо-хо, – донеслось из скатерки, а затем полилась такая ругань, какой никто, включая долгожителя Лаврентия, отродясь не слыхивал. – Ишь, что захотели, гондурасы, гондольеры, гугеноты, гуся вам? Да идите на хрен…
– Ой! Стыдобища какая! – Обескураженный колдун поспешил свернуть скатерть.
– И впрямь «самобранка», – развеселился Круглов очередному подарку.
– Обождите! – Старец убежал, сгорая от стыда за «свежую еду», и в третий раз приволок клубок веревки.
– На. Клубок волшебный, заговор сильный на нем, не подведет. Куда вздумается идти, брось его о землю, только не так сильно, как скатерть, он туда и покатится, а вы и пойдете по веревке куда надо. Плутать не будете.
Лаврентий попрощался и ушел поскорее, вдруг и это не сработает.
Прапорщик не мудрствуя лукаво решил клубком сразу и воспользоваться, дабы дело быстрее двигалось. Загадав, как на Рублевку выйти покороче, бросил клубок на землю.
Не обманул краснокнижник, клубок подпрыгнул и, словно шустрый ежик, покатился по траве, убегая вперед. Путники пошли по разматывавшейся на траве веревке.
Глава 4
И они пошли дальше. Еще Круглову однажды слышался детский плач где-то сбоку в кустах, но, видя, что братцы продолжают невозмутимо шествовать, расслабился. Его индикаторы на нечисть не реагировали.
Как-то незаметно братцы, оказавшиеся оба впереди него, затеяли спор, какой птице принадлежит тот или иной свист да щебет. Они так рьяно отстаивали свои точки зрения, что их разногласие грозило перерасти в потасовку. По совету Иосифа Круглов решил раз и навсегда оградить себя от подобных неурядиц.
– Стой! – скомандовал прапорщик, братья выполнили сразу две команды, остановились и синхронно развернулись кругом, чем заработали себе дополнительные баллы перед Алексеем. – Значит, так, орнитологи, – поднял указательный палец Круглов. – Если вы не угомонитесь, вернетесь в монастырь с предписанием на епитимью. По лесу, тем более по такому гиблому, как ваш, двигаться молча и осмотрительно, без моей команды рта не раскрывать. Ясно?
Братья убедительно закивали.
– Хорошо. На время совместных действий, надеюсь, недолгих, обращайтесь ко мне – Командир. – Он сжал кулак и, сунув его под нос поочередно обоим, дополнил: – Любое нарушение дисциплины, и я вас предам такой анафеме, от которой вам здорово не поздоровится.
Закончив нотацию, Круглов вновь развел братьев.
– Ты идешь в головном дозоре, – отправил одного вперед, – а ты в арьергарде. – Увидев, как вытянулось в недоумении лицо второго, сплюнул: – Тьфу ты, короче, идешь сзади, контролируешь тылы. Все, пошли.
Дальнейший их путь проходил в полной, если не считать звуков леса, тишине. В сумерках уже подошли к пункту назначения. Окруженная многовековыми елями вырубка была огорожена символичным покошенным плетнем, отгораживавшим вросший в землю сруб с покрытой лубом крышей. Из печной трубы взвивался к верхушкам деревьев зеленый дымок. Внутри кто-то покашлял и, заворчав, открыл двери.
– Ну где вы там бродите? – Выглянувший старик в балахоне с надетым на голову капюшоном, вглядываясь в сумрак, прищурился в их сторону. – Давай сюда.
Братья Лычко, ступая в ногу, приблизились к старцу и отвесили поклон до земли.
– Здравствуй, дед Лаврентий! От отца Иосифа поклон тебе, – дружно поприветствовали близнецы хозяина Лубянки и представили своего спутника: – Геолог-воин. Тот самый.
– Здравия желаю! – вышел вперед Круглов.
– Так-так-так! – засуетился старец. – Так вот ты какой, человек из недр земных. Сбылось мое пророчество, изрыгнула тебя Мать-Земля, – запрыгал он вокруг прапорщика. – Вижу, есть, есть в тебе знание тайн, землей данное, Геолог-воин. Спаситель ты наш.
Братья радостно улыбались, что не ошибся настоятель в пришельце.
– Да что же это я! – спохватился Лаврентий. – Проходите в дом, милости просим.
В доме у колдуна, как и положено его профессии, бурлило варево в котле, соединенном трубками с мензурками да колбами разными. Пахло медикаментами и кошками. В углу на столе лежали большая книга в красном переплете, несколько пергаментных свитков и стояла чернильница с гусиным пером. Судя по порядку, генеральная уборка со времен постройки жилья не производилась. На печи, вдыхая пары, прорывавшиеся из-под плотно прикрытого котла, дремала белая (!) кошка, которая даже не подняла голову на скрип и топот гостей. Братьям было указано на лавку около стены, а Геолог-воину на место в центре избушки. Старец взял со стола измерительную ленту и закружил вокруг гостя.
– Так, – бубнил он себе под нос, отходя к столу и делая пометки у себя в книге, – косая сажень, угу, пудовые, угу, пол-аршина, – записывал очередную заметку старец, продолжая изучение индивида. Круглов хотел было оскорбиться, что его как вымирающий вид заносят в Красную книгу, да решил до поры до времени не горячиться, может, действительно так надо.
Опосля биометрических измерений Геологу-Алексею было предложено хоть и скрипучее, но почетное место в кресле. Осмотревшись, Круглов усмехнулся и кивнул на самогоноаппарат, как он мысленно назвал котел с навесным оборудованием:
– От правоохранительных органов в лесу скрываетесь?
– Да! – по-своему расшифровал кудесник вопрос, а может, и понял, о чем речь. – И от дураков, что в миру житья не дают, и от скверных инквизиторов ушел я в леса. За такой-то зельевар по головушке, поди, не погладят, ежели вообще ее не снесут, а он мне необходим. Я зелья в нем варю волшебные.
Старик подставил пустую колбу под конец змеевика, потом, поглядев сквозь наполнившийся сосуд на лучину, удовлетворенно зацокал:
– Как слеза Горгоны… Мне секрет зелья ясновидного давным-давно знахарь Менделей открыл, – похвастал Лаврентий. – Эх и умный мужик был.
– А он его, случайно, не во сне узнал? – пытался сассоциировать услышанное с чем-то из средней школы Алексей.
– Нет, но тепло. Про вещий сон слыхал? – похвалил за попытку угадать старик. – Отведав зелья, можно в такой сон погрузиться, что многое, от взора сокрытое, ясно узреть можно. Ну, естественно, не всем подряд, – поправился старец, покосившись на заинтересовавшихся их беседой братьев, – а избранным.
– Понятно, – подвел итог прапорщик. – Таким образом, после принятия зелья ты и вышел на меня, так?
– Ну-у, – заюлил краснокнижник. – В общих чертах – да. Видел я витязя в шкуре то ли тигровой, то ли зебровой из недр земных…
– Стоп-стоп, про недра я уже слышал, тут ты где-то прав, – перебил вещателя «витязь». – Ты ответь, меня конкретно видел или нет?
– Как сказать, одежа на тебе бесовская… – «Фу-ты ну-ты, и этот туда же», – огорчился Круглов, оглядывая камуфляж. А старец продолжал чистосердечное признание: – Хотя тоже полосатая. Похожая на ту, которую я во сне увидел. А вот лицо смутно видел. Зато точно видел: тот витязь – не нашего леса ягода. Вот и ты сам согласен, что из-под земли к нам явился, и за версту видно – не от мира сего ты, витязь. Выходит, тебя я и видел.
– Ладно, проехали, – согласился с доводами ясновидца прапорщик. – Теперь выкладывай проблемные вопросы.
– А беда у нас одна, Геолог-воин, – запечалился слегка Лаврентий. – С которой ни колдунам, ни богатырям нашим справиться не по силам. С недавних пор пожаловали в наш край гробокопы, преставившийся народ по погостам вырывают и в пещеру Горыниной горы уволакивают. Видел я их во снах своих вещих, в латах железных все, словно лыцари с захода. Гробокопы чертовы. А от скрежета их мурашки по коже бегут. Нечистая, одним словом. – Старец тряхнул бороденкой. – А зачем они туда мертвецов носят, не знаю, не видел во сне, сколько ни пил зелья, хоть лопни, не видно. Видно, заклятие на горе. Может, мясом их питаются, может, еще что.
– Возможно, привиделось такое, оттого что с зельем переборщил? – подбросил версию Алексей.
– Ежели бы… – вздохнул старик. – Глянь на Пантелеймона, – указал старец на лежавшего кота. – Ведь черный как уголь был, а встретился случайно в лесу с гробокопами, так не то что поседел, постарел бедолага, и такую чушь порой несет, страшно слушать.
Лаврентий подошел к коту и ласково погладил того по загривку.
– И что характерно, – вдруг продолжил кот, подняв голову, – эти субъекты, как таковые, не являются элементами живой природы. Их нельзя отнести к какому-либо классу фауны и флоры. Также они не являются ни одним из известных современной науке видов нечисти. Это не вампиры, не упыри, не оборотни, не орки, не гоблины, не скинхеды, впрочем, скины – это просто подвид гоблинов. Короче говоря, я бы квалифицировал их как биомеханические субстанции с дистанционным программированием, – подвел итог кот и, вспомнив о них, вздрогнул: – О, этот скрежет, этот скрежет… он до сих пор преследует меня, брр.
Круглов, поначалу удивившийся говорящему по-человечьи коту, все-таки перекрыл свое же удивление многократно, услышав, о чем говорит четвероногое.
– Я же говорил, – покрутил пальцем у виска старец так, чтобы его движения не заметил альбинос.
Дружный храп братьев Лычко заставил их отвлечься от такой содержательной беседы.
– Да уж, утро вечера мудренее, – проворчал старец. – Завтра договорим, зачем пожаловал.
Старец выпил мензурку с волшебным зельем и, взобравшись на печь, тут же захрапел, перекрывая на две октавы богатырско-монашеский дуэт. Кот полизал лапку и, пристроившись под боком у хозяина, посмотрел на Круглова.
– У нас это нормально, – пояснил кот человеку, кивнув на спящего Лаврентия. – Этикетом старик не владеет, но экстрасенс неслабый. Он и меня говорить научил, и заклятия знает, но возраст преклонный дает себя знать. Склероз у него. Ну, споки-ноки.
Кот перевернулся на спину, заложил лапки за голову и… захрапел.
От такой какофонии Круглову совсем расхотелось спать. Решив выйти на свежий воздух, он подошел к двери и попытался ее открыть. Дверь не поддалась. Не обнаружив каких-либо запоров, Алексей еще раз толкнул дверь и, убедившись в ее неприступности, отстал. Ясно-понятно – заговор на дверях, не войти, не выйти. Подойдя к столу, он попытался почитать книгу, но буквы выглядели несколько иначе, чем те, которые он знал, поэтому из этой затеи тоже ничего не вышло. В конце концов его скучающий взгляд остановился на мензурке, куда капало волшебное зелье из зельевара…
В эту ночь ему снились такие кошмары, какие он в период полового созревания не видел. В огромном чане с мутной булькающей жидкостью плавали голые разнополые тела, в подавляющем большинстве безжизненные, которые медленно покрывались противной ржавой коркой и при столкновении издавали такой мерзкий скрежет, что хотелось закрыть уши. Но он не мог, так как тоже кружил в котле, его руки были покрыты стальными пластинами и не повиновались его желаниям. Он захлебывался, вода затекала в рот, в нос, он не мог дышать. С огромным усилием он выбросил руки вверх, чтобы выгрести к поверхности. Раздались хлопок, затем глухой стук и причитания, перемежающиеся с тихой руганью.
Открыв глаза, Круглов быстро определился с местом нахождения. Он лежал на залитой солнцем Лубянке, рядом с ним с одной стороны лежала опрокинутая чарка с зельем, которым его отпаивали, а с другой стороны лежал старец, над которым суетились братья Лычко. Скрещенные на груди руки старца встревожили Круглова – дурным знаком показалось, но грудь кудесника вздымалась ровно и с завидным постоянством.
– Командир, пошто ты деда Лаврентия так? – с укором обратился к нему Архип (или Антип, в суете ведь не разберешь, кто есть кто). – Он тебя отпаивал, а ты его в лоб кулаком.
Круглов понял, почему он чуть во сне не захлебнулся, и с тревогой воззрился на старца.
– Он не виноват, – заступился сидевший неподалеку ученый кот. – Это безусловные рефлексы, так сказать, инстинкт самосохранения.
– Ага! – подтвердил гипотезу кота Алексей. – Дурной сон приснился.
– Дак кто тебя просил зелье пить, – прошептал старец, еще не открывая глаз, – ведь мог бы окочуриться.
– Чисто из экспериментальных соображений, – пояснил кот. – Он посчитал себя избранным.
Братья Лычко, придерживая за руки, посадили Лаврентия на ступени.
– И что тебе снилось, крейсер «Аврора»? – ухмыльнулся кот, иронично разглядывая Круглова.
– Да ерунда какая-то! – огорченно отмахнулся прапорщик, ему было неудобно перед колдуном за рукоприкладство. – Трупы, трупы, трупы, котел ваш с зельем, скрежет, от которого ты, Пантелеймон, поседел. Наслушался ваших сказок, вот и снилась чертовщина всякая.
Кот и краснокнижник понимающе переглянулись.
– Во-от! Вот что внутри горы от глаз моих сокрыто, – выпучив глаза, произнес Лаврентий. – Черные дела творятся в пещерах. Нечто страшное готовится в недрах Горыниной горы.
– По всей видимости, – перевел кот слова старика на понятный одному и непонятный троим другим язык, – там находится лаборатория, где и производятся, как их здесь называют, гробокопы. Но это пока они гробокопы, а после могут быть усовершенствованы и в робокопы, и в робомены, и даже в терминаторы.
Старец за спиной у Пантелеймона вновь покрутил пальцем у виска, мол, не обращайте внимания. Братья Лычко, пропустившие вечером рассказ кота о встрече с чудовищами, так и вовсе зависли от обилия информации. Алексей же сделал для себя собственные выводы.
– Обстановка вырисовывается непростая, – подытожил он общие умозаключения. – Некто или нечто, возможно, обладающее знаниями вашей магии и нашей, да нет, ни фига, даже не нашей, а технологией будущего, как я уже сказал, даже не нашего, готовит, если не соврало ваше зелье, армию биороботов.
– Точнее будет сказать – некророботов, – подсказал ученый дальше некуда кот.
– Не суть, – отмахнулся Круглов, – какие бы ни были его цели, это чревато страшными последствиями. Если я попал к вам по воле случая (кот и старец вновь понимающе переглянулись), то вполне возможно, этот некто умеет целенаправленно перемещаться по мирам. Нам надо его остановить.
– Браво! – захлопал передними лапками кот. – Ты очень мудр для воина и (кот многозначительно посмотрел на вздувшуюся шишку на лбу у старца) очень воинствен для мудреца.
Польщенный похвалой ученого кота Алексей взбодрился, окончательно забыв про инцидент со старцем.
– Надо идти на разведку, – тут же предложил он, садясь (образно выражаясь) на своего конька.
– Не спеши, путь неблизкий, – остановил разведчика Лаврентий. – Отзавтракаем, а там видно будет. Я вас сейчас дроченой попотчую.
– Я не голоден! – на всякий случай отказался от неизвестного кушанья Алексей, но позже, увидев приготовленные кудесником аппетитно пахнущие лепешки из яиц, замешенные на молоке с тертой картошкой, плюнул на название еды и поспешил присоединиться к остальным.
Во время завтрака все молчали, слышалось только чавканье братьев и задумчивое сопение старца. Кот, вернувшийся на печку, вяло помахивая хвостом, буравил пристальным взглядом затылок последнего.
– Чего тебе от меня надо? – не разворачиваясь, поинтересовался колдун, глядя в тарелку. Алексей даже не понял поначалу, с кем это Лаврентий беседует, думал, от нокаута «поехал» тот немного.
– Пантелеймон, дай поесть спокойно, – пролил свет старец.
Кот вздохнул и, перевернувшись на спину, стал лизать свое белоснежное брюхо. Братья, решившие для себя продолжать путь с Геолог-воином, предложили тому свои услуги. Алексей на этот раз не стал отказываться, знал, что проводники из числа местного населения, да еще с кое-какими навыками рукопашного боя, ему понадобятся, а с этими и контакт уже налажен, и с субординацией разобрались.
Выйдя на двор, Лаврентий Лубянский довел до разведотряда дополнительную информацию:
– Я тоже ночь не зря продрыхал. Еще видел одного, кто не от мира сего, то ли гном, то ли карлик и тоже в шкуре…
– Однобокие у тебя видения, – перебил его Алексей, – ты лучше дорогу объясни, а на месте разберемся и с гномом и со шкурой.
– Один путь к горе лежит – через лес до болота гнилого, а там по Рублевке напрямик.
Давший себе слово не удивляться ничему, Алексей его не сдержал:
– Какой такой Рублевке?
– Тракт или, как называли его полоненные на Чудацком озере лыцари, прокладывавшие его, – штрассе, единственный путь через болота да леса непроходимые, – ответил старец и провел краткий экскурс в историю: – Давно его проложили. В былые времена частенько к нам гости непрошеные наведывались, с восхода татарцы прискакивали, мзду клянчили. Собирались дружинники и дружно отвешивали тем такой мзды – уползали татарцы несолоно хлебнувши. А с захода лыцари, в доспехи заковатые, наезжали. Эти просто пошуметь. И шумели сообща уже с нашими ратниками: грохот от пустых шеломов лыцарских, по кочкам прыгавших, долго в ушах дружинников звенел. Один воевода так и вымолвил, когда звенеть в ухе перестало: «Кто с мечом к нам пожалует, тому этот меч в место одно запихнем, острый, чай, поместится». И чтобы не испробовать на себе угрозу, полоненные лыцари за доставленное беспокойство и подрядились соединить своими силами град княжий с пограничьем земли нашей, чтобы в объезд долгий не ездить. А там, где большая дорога, всегда есть чем поживиться. Бандитов с тех пор на нем всяких уйма развелось. Все, кто через него едет, обираются ими без зазрения, за рубль человека зарубят. Посылали кремлевские дружину для наведения порядка. Там такая рубка была, страх да и только. Разбежались разбойники по вертепам, да все одно нет покоя на дороге путникам. Вот и прилипло тракту прозвище Рублевка, или Рублевка-штрассе.
– Одним словом, бандитский райончик, – вставил слово кот, – то еще местечко.
– Как одолеете Рублевку, – продолжил старец, – выйдете к переправе через Угрюм-реку, а там и до Горыниной горы рукой подать. Ее издалека видно, дымок курится из ее вершинки.
– Пойдем мы. – Наслушавшийся старца Алексей спешил поскорее двинуться в разведку. – Не поминайте лихом.
Братья Лычко отвесили поклон Лаврентию, и троица пошла прочь с Лубянки. Смотревший им вслед кот почесал за ухом и как бы между прочим произнес:
– Скряга.
– Ты о чем? – сделал вид, что не понял намека, старец.
– Дал бы им в путь что-нибудь из своих диковин. Все равно их в сундуке мотыльки почикают. Жадина.
– Да ты знаешь, сколько я лет потратил, собирая их, и так вот отдать? А вдруг он не тот, за кого себя выдает? – сопротивлялся Лаврентий.
– Тот. Ты же сам все нахимичил. И воин-богатырь тебе, и умен не по годам – сочетание редкое, как ты предвидел. Короче, не скупердяйничай.
– А-а, ну вас! – в сердцах бросил старец и побежал за разведчиками.
– Стой! Стой! – Запыхавшийся старец догнал троицу. – Ху-х! – оперся руками о колени, переводя дух. – Геолог-воин, путь и впрямь неблизкий. И хоть ты Не От Мира Сего, но и тебе понадобится мой подарок в дорогу. Обождите здесь, возвращаться плохая примета, – сказал и исчез в кустах.
Возвратившись, он протянул Круглову поношенный пыльный треух:
– Держи. Это шапка-невидимка, вещь лазутчику необходимая. Надень-ка.
Прапорщик с сомнением осмотрел подарок и кое-как натянул шапку на голову:
– Видно меня?
– Ага.
– А я ни фига в ней не вижу, – сказал Алексей, снимая треух.
– Видать, от времени заговор слегка развеяло, вот и чудачит шапка. – Лаврентий тоже примерил треух, убедившись в отсутствии должного, волшебного эффекта. – Погодь, у меня еще есть.
– Еще шапка, дед Лаврентий? – спросил Архип.
– Нет. Моментом принесу.
Старец опять поковылял в избушку и вернулся со свернутой тряпкой.
– Вот скатерть-самобранка! Свежая еда на вашем столе! – расхвалил он тряпку. – Брось на землю и загадай, чего откушать желаешь, сей миг устроит.
– Гуся в яблоках! – недоверчиво вымолвил Круглов и швырнул скатерть оземь.
– А ху-ху не хо-хо, – донеслось из скатерки, а затем полилась такая ругань, какой никто, включая долгожителя Лаврентия, отродясь не слыхивал. – Ишь, что захотели, гондурасы, гондольеры, гугеноты, гуся вам? Да идите на хрен…
– Ой! Стыдобища какая! – Обескураженный колдун поспешил свернуть скатерть.
– И впрямь «самобранка», – развеселился Круглов очередному подарку.
– Обождите! – Старец убежал, сгорая от стыда за «свежую еду», и в третий раз приволок клубок веревки.
– На. Клубок волшебный, заговор сильный на нем, не подведет. Куда вздумается идти, брось его о землю, только не так сильно, как скатерть, он туда и покатится, а вы и пойдете по веревке куда надо. Плутать не будете.
Лаврентий попрощался и ушел поскорее, вдруг и это не сработает.
Прапорщик не мудрствуя лукаво решил клубком сразу и воспользоваться, дабы дело быстрее двигалось. Загадав, как на Рублевку выйти покороче, бросил клубок на землю.
Не обманул краснокнижник, клубок подпрыгнул и, словно шустрый ежик, покатился по траве, убегая вперед. Путники пошли по разматывавшейся на траве веревке.
Глава 4
Жалость зла – спасешь и…
Клубка хватило шагов на триста, и он… кончился.
Его конец путники обнаружили у подножия огромного, с человечий рост, валуна, от которого в четыре стороны расходились заросшие травой едва заметные тропинки. На камне были накорябаны древние письмена.
– Слыхал я про такие камни указующие, – молвил Архип, – Антип, читай.
– «Здесь был Илья», – прочел тот надпись.
– Нет, следующее читай.
– «Муромским поклон», «Соловей – покойник»…
– Следующее. Ты читай те, что напротив тропинок написаны.
Антип встал напротив дорожки, уходившей в ту сторону, откуда они пришли за клубком.
– «Гадаю, предвижу, снимаю порчу, сглаз», – прочел он буквы, выбитые на камне чьей-то старческой рукой.
– Колдун-то подрабатывает на досуге, – ухмыльнулся Круглов.
Обойдя немного камень, Антип встал напротив следующей тропинки и нашел очередную надпись:
– «Коли тебе одиноко, витязь, следуй сюда, прелестные русалки окунут тебя в мир грез и неги».
– Командир, пойдем посмотрим, – предложил Архип, – говорят, русалки поют дивно.
– Ага, конечно, сейчас все бросим и пойдем за голыми ластоногими девками подглядывать, – понял Алексей истинное юношеское влечение к певуньям. – Они тебя так окунут. После наших клофелинщиц хоть какой-то шанс остается. Вы вон уже слюнки пускаете, а там и вовсе контроль потеряете, утопят они вас как щенят.
– Так мы на их чары не поддадимся, – пытались сопротивляться братья, – мы же заговоренные. Поглядим и дальше двинем.
– И это мне говорят монахи, – пристыдил их Круглов.
– Одним глазком, а-а, – еще на что-то надеялись монахи.
– Читай следующий указатель, – приказал непреклонный прапорщик, сматывая веревку обратно в клубок.
– «Ступы, метлы – сущие гроши, возможность обмена на душу. Богатырям просьба не беспокоить», – прочитал Антип перечеркнутую богатырским мечом надпись напротив самой заросшей тропки и дочитал выбитое сверху тем же мечом – «ЗАКРЫТО».
«Не камень, путь указующий, а доска объявлений, – веселясь, подумал Круглов, – если так дальше пойдет, то следующая надпись укажет путь туда, где можно приобрести царство стоимостью в полконя за квадратный аршин или что-то в этом роде». Но все оказалось гораздо проще.
– «Рублевка-штрассе. 10 верст», – прочитал Антип и дочитал уже надпись, выбитую гораздо ниже этой, как будто царапали лежа: – «Не ходи туда, бога…» А что за «бога», например «богатырь» или, что вообще маловероятно, «богатым будешь», – это осталось тайной. Недописали. Может, спешил кто, а может, буквы забыл. Что гадать – идти надо.
Тройка разведчиков двинулась в сторону Рублевки. За их спинами остался камень с надписями колдунов и удалых богатырей, на котором вдруг зеленым огнем засветилась надпись «Рублевка-штрассе. 10 верст», и красным предупреждающим вспыхнуло: «Не ходи туда, бога ради», проявилось-таки недописанное слово, видно, неплохо досталось неизвестному писцу, но этого путники уже не видели и со спокойной душой шли навстречу неизвестности.
Пока шли к Рублевке, Круглов думал о противнике. В этом мире, полном магии и простоты, некроботы, как окрестил их не в меру ученый кот, являли собой из ряда вон выходящее событие. Его познаний хватило предположить, что скрежет, издаваемый данными существами, скорее просто психотропное оружие. Ультразвук на грани слышимого диапазона должен внушать ужас тем, кто столкнется с ними, что, кстати, и произошло с Пантелеймоном, который от перенесенного стресса не только поседел, но и стал неплохо соображать. Если бы некроботы были неуязвимы, то по большому счету они бы не нуждались в звуковом отпугивателе. А раз так, то необходимо просто отловить одного и посмотреть внимательно, где у него тумблер или кнопка, неважно. Хотя важнее все же добыть информацию об их создателе и его целях. В принципе за этим он и отправился на эту, как ее там, Кудыкину, что ли, гору.
– Кстати, как гора называется? – озвучил он свои мысли.
– Горынина гора! – ответили хором братцы, хотя шли один впереди и один сзади, а Архип добавил: – Это старое название, а нынче величают ее – Останкино.
– Ишь ты! А что же не Кудыкина или там не Лысая?
– В прошлые года гнездился на ней дракон по прозвищу Горыня, – пояснил шедший в арьергарде Антип. – Мы сами его не застали, но старики сказывали, будто хороший дракон был, хлопот людям не создавал. Летал себе на здоровье, людям на радость. Считался, как сказал Пантелеймон, редким шпинатом… иль спинатом.
– Экспонатом, – машинально поправил Алексей рассказчика.
– Угу, – согласился тот. – Он даже в красную книгу старца Лаврентия был им занесен, а колдун абы кем в ней листы не марает. Но однажды появились драконьеры, охотники на редких эксоп… эско… э-э, редких драконов, в общем. И бились они с Горыней долго, пока наконец голову бедолаге не отсекли.
– А как же две другие головы? – спросил Круглов, точно зная, сколько у драконов должно быть голов.
– Да что ты, Командир? – усмехнулся богатырь в рясе. – Взрослый, а в сказки веришь. Это в детстве мамка нам такие сказки сказывала. Где же это видано – животина с тремя головами! – И затрясся в смехе.
– В жизни такого не бывает! Ха-ха! – Шедший впереди братец тоже развеселился.
– Как не бывает, я по телику двухголовую черепаху видел! – пытался доказать обратное прапорщик, но только больше развеселил братьев. Поняв, что слова «эволюция», «плохая экология» и «генная мутация» доведут его горе-собеседников до истерики, он решил прекратить спор.
Его конец путники обнаружили у подножия огромного, с человечий рост, валуна, от которого в четыре стороны расходились заросшие травой едва заметные тропинки. На камне были накорябаны древние письмена.
– Слыхал я про такие камни указующие, – молвил Архип, – Антип, читай.
– «Здесь был Илья», – прочел тот надпись.
– Нет, следующее читай.
– «Муромским поклон», «Соловей – покойник»…
– Следующее. Ты читай те, что напротив тропинок написаны.
Антип встал напротив дорожки, уходившей в ту сторону, откуда они пришли за клубком.
– «Гадаю, предвижу, снимаю порчу, сглаз», – прочел он буквы, выбитые на камне чьей-то старческой рукой.
– Колдун-то подрабатывает на досуге, – ухмыльнулся Круглов.
Обойдя немного камень, Антип встал напротив следующей тропинки и нашел очередную надпись:
– «Коли тебе одиноко, витязь, следуй сюда, прелестные русалки окунут тебя в мир грез и неги».
– Командир, пойдем посмотрим, – предложил Архип, – говорят, русалки поют дивно.
– Ага, конечно, сейчас все бросим и пойдем за голыми ластоногими девками подглядывать, – понял Алексей истинное юношеское влечение к певуньям. – Они тебя так окунут. После наших клофелинщиц хоть какой-то шанс остается. Вы вон уже слюнки пускаете, а там и вовсе контроль потеряете, утопят они вас как щенят.
– Так мы на их чары не поддадимся, – пытались сопротивляться братья, – мы же заговоренные. Поглядим и дальше двинем.
– И это мне говорят монахи, – пристыдил их Круглов.
– Одним глазком, а-а, – еще на что-то надеялись монахи.
– Читай следующий указатель, – приказал непреклонный прапорщик, сматывая веревку обратно в клубок.
– «Ступы, метлы – сущие гроши, возможность обмена на душу. Богатырям просьба не беспокоить», – прочитал Антип перечеркнутую богатырским мечом надпись напротив самой заросшей тропки и дочитал выбитое сверху тем же мечом – «ЗАКРЫТО».
«Не камень, путь указующий, а доска объявлений, – веселясь, подумал Круглов, – если так дальше пойдет, то следующая надпись укажет путь туда, где можно приобрести царство стоимостью в полконя за квадратный аршин или что-то в этом роде». Но все оказалось гораздо проще.
– «Рублевка-штрассе. 10 верст», – прочитал Антип и дочитал уже надпись, выбитую гораздо ниже этой, как будто царапали лежа: – «Не ходи туда, бога…» А что за «бога», например «богатырь» или, что вообще маловероятно, «богатым будешь», – это осталось тайной. Недописали. Может, спешил кто, а может, буквы забыл. Что гадать – идти надо.
Тройка разведчиков двинулась в сторону Рублевки. За их спинами остался камень с надписями колдунов и удалых богатырей, на котором вдруг зеленым огнем засветилась надпись «Рублевка-штрассе. 10 верст», и красным предупреждающим вспыхнуло: «Не ходи туда, бога ради», проявилось-таки недописанное слово, видно, неплохо досталось неизвестному писцу, но этого путники уже не видели и со спокойной душой шли навстречу неизвестности.
Пока шли к Рублевке, Круглов думал о противнике. В этом мире, полном магии и простоты, некроботы, как окрестил их не в меру ученый кот, являли собой из ряда вон выходящее событие. Его познаний хватило предположить, что скрежет, издаваемый данными существами, скорее просто психотропное оружие. Ультразвук на грани слышимого диапазона должен внушать ужас тем, кто столкнется с ними, что, кстати, и произошло с Пантелеймоном, который от перенесенного стресса не только поседел, но и стал неплохо соображать. Если бы некроботы были неуязвимы, то по большому счету они бы не нуждались в звуковом отпугивателе. А раз так, то необходимо просто отловить одного и посмотреть внимательно, где у него тумблер или кнопка, неважно. Хотя важнее все же добыть информацию об их создателе и его целях. В принципе за этим он и отправился на эту, как ее там, Кудыкину, что ли, гору.
– Кстати, как гора называется? – озвучил он свои мысли.
– Горынина гора! – ответили хором братцы, хотя шли один впереди и один сзади, а Архип добавил: – Это старое название, а нынче величают ее – Останкино.
– Ишь ты! А что же не Кудыкина или там не Лысая?
– В прошлые года гнездился на ней дракон по прозвищу Горыня, – пояснил шедший в арьергарде Антип. – Мы сами его не застали, но старики сказывали, будто хороший дракон был, хлопот людям не создавал. Летал себе на здоровье, людям на радость. Считался, как сказал Пантелеймон, редким шпинатом… иль спинатом.
– Экспонатом, – машинально поправил Алексей рассказчика.
– Угу, – согласился тот. – Он даже в красную книгу старца Лаврентия был им занесен, а колдун абы кем в ней листы не марает. Но однажды появились драконьеры, охотники на редких эксоп… эско… э-э, редких драконов, в общем. И бились они с Горыней долго, пока наконец голову бедолаге не отсекли.
– А как же две другие головы? – спросил Круглов, точно зная, сколько у драконов должно быть голов.
– Да что ты, Командир? – усмехнулся богатырь в рясе. – Взрослый, а в сказки веришь. Это в детстве мамка нам такие сказки сказывала. Где же это видано – животина с тремя головами! – И затрясся в смехе.
– В жизни такого не бывает! Ха-ха! – Шедший впереди братец тоже развеселился.
– Как не бывает, я по телику двухголовую черепаху видел! – пытался доказать обратное прапорщик, но только больше развеселил братьев. Поняв, что слова «эволюция», «плохая экология» и «генная мутация» доведут его горе-собеседников до истерики, он решил прекратить спор.