Страница:
И этот верхний лист в то загадочное утро почему-то слегка порозовел. А на втором листе стопки, который располагался под верхним, были розоватые кругляшки, протянувшиеся ровной строчкой. Словно бумагу сверху чем-то «засветили», и этот таинственный свет сделал верхний лист полностью розовым, а второй лист был засвечен сквозь дырочки первого, образовав на нем ту самую строчку розовых круглых пятнышек.
История 18
История 19
История 20
История 21
История 22
История 18
My sister
Чего далеко ходить за историями, если в моей собственной семье есть свой паранормальщик. Моя сестра Ирка видит вещие сны. Не очень часто, но бывает. Вот несколько примеров.
Было это давно, еще когда Ирка была замужем, и ее муж Мишка собирался покупать машину. «Пока не куплю машину, к вам на дачу не приеду – буду машину выбирать», – сказал он. Ирка со своим сыном Антоном жила тогда на даче, поскольку было лето и сияло солнышко.
И вот наступают первые выходные после его отъезда. Ирка видит сон. Во сне она беседует с мужем. «Ну что, купил машину?» – спрашивает она. «Нет», – отвечает Мишка. Значит, не приедет, понимает Ирка наутро. И он не приезжает.
Проходит неделя, и за первыми выходными самым естественным образом наступает черед вторых. Ирке хочется, чтобы муж приехал. Но она знает, что он не приедет, пока не купит машину. В пятницу она ложится спать и опять видит тот же сон – беседа с мужем. «Купил?» – спрашивает она Мишку. «Нет, – отвечает тот. – Не купил». И она понимает: и в эти выходные не приедет.
Перед третьими выходными ситуация повторяется. «Ну что, – опять спрашивает во сне Ирка мужа. – Купил машину?» «Купил», – отвечает он. И, представьте себе, на следующий день приезжает на машине цвета «серый асфальт»!..
Еще одну проскопию моя сестра наблюдала незадолго до того, как в небе над Баденским озером самолет Башкирских авиалиний столкнулся в небе с немецким «боингом». Помните эту историю? Тогда погибло очень много детей, а несчастный отец Калоев, решив, что в смерти его семьи виновен швейцарский диспетчер, зарезал его ножиком, оставив сиротами троих детей и увеличив таким образом счет жертв трагедии.
Так вот, незадолго до этой страшной катастрофы, сестрица моя видела следующий сон. Ночью она летит в самолете. Все спят, и только ей не спится. Ирка посматривает в иллюминатор, тревожно ворочается, потом вызывает стюардессу и напрямую спрашивает у нее: «У нас на борту все в порядке?» «Да, – отвечает стюардесса. – Вам лучше уснуть, все в полном порядке». Но вместо того чтобы успокоиться, сестра моя во сне оказывается почему-то взволнованной еще больше и с чувством говорит стюардессе следующую фразу: «Нет-нет, теперь уже не в порядке!» На этих словах она проснулась и, вполне возможно, даже произнесла их вслух.
А вскоре и катастрофа подоспела...
Бывают у Ирки ночные предвидения и по мелочам. Например, такой вот сон. Она едет с сыном Антоном в метро. Ехать им еще далеко, но вдруг на одной из станций Антон, увлеченный потоком выходящих людей, выходит из вагона. Ирка теряет сына в метро. Пугается и просыпается.
На следующий день ситуация повторяется в реальности. Они едут в метро. Ирка сидит, читает книгу, Антон стоит рядом с ней у двери вагона. Проехали они уже немало, но ехать им еще далеко. И вдруг на очередной станции Ирка вспоминает свой сон, поднимает голову от книги и видит, как Антон... выходит из вагона вместе с толпой. Она успевает схватить его за капюшон и втащить обратно.
– Ты куда это направился?
– Ой, не знаю. Мне почему-то показалось, что мы сейчас выходим.
Еще один пример. У меня в отделе работал один алкоголик – Кирилл Коликов. И вот как-то он пропал. Не вышел на работу, исчез из дома. Неделю человека нет. Звоним по моргам, по больницам, по милициям – мало ли что с пьяницей может произойти. И вдруг в один из дней Ирка говорит:
– А Коликов твой не объявился? А то я его во сне живым видела.
Именно в тот день Коликов и объявился.
Подобные вещи происходят с Иркой периодически. Причем это странное свойство – видеть вещие сны – передалось и ее сыну Антону.
...Как-то отдыхали мы всем кагалом на Кипре – я, моя жена Галка, мой сын Артем, моя сестра Ирка (к тому времени уже разведенная) и Антон. Взяли машину на несколько дней и рассекали туда-сюда по острову, неприятно поражаясь высоким ценам у греков и радуясь низким ценам на турецкой стороне. И вот в ночь перед очередным нашим путешествием Антон видит сон, как он вязнет в зыбучих песках.
А на следующий день мы заехали на машинке нашей на соляное озеро. И забуксовали! Что такое соляное озеро? Оно представляет из себя ровную, как стол, плоскость. Кажется – сухая глина, такыр на поверхности. Однако первое впечатление обманчиво: сухим является только верхний тонкий слой глины. А под ним – глина сырая. Пока едешь – едешь, остановился – пропал, тронуться уже невозможно: содрав сухую верхнюю корочку, колеса крутятся на одном месте в сыром глинистом слое. Машинку-то мы, конечно, вытолкали, она легонькая, тут главное с места стронуть, а дальше сама пойдет. Но сон.
Конечно, это были не зыбучие пески, а соляное озеро. И тонул не Антон – просто завязла машина. Однако, по утверждениям Ирки, «тик в тик» сон обычно не сбывается, в реальности всегда есть какие-то мелкие расхождения с сюжетом сна.
– Антон, а тебе не страшно было тонуть в зыбучем песке? – спросил я его. – Это же кошмар!
– Нет, не страшно. Я же во сне знаю, что я сплю. Поэтому не страшно. Всегда с интересом смотрю.
Кстати, этот маленький хитрый Антон делает удивительную терморегуляцию собственного тела. Если ему нужно не идти в школу, он берет градусник и за десять минут измерения повышает у себя температуру:
– Я просто представляю себе свое тело синим, а подмышки – красными. Просто сгоняю все тепло с тела в подмышки! И делается 37 с лишним градусов.
И Ирка разрешает ему не идти в школу. Не знаю, почему, но в последнее время «сеансы» проскопии стали случаться с Иркой не только во сне, но и наяву. В виде неких мимолетных видений, странных мыслей. Впрочем, возможно, это связано с целым комплексом «расшатывающих» организм обстоятельств. Ирка полетела в Лондон и шастала там целыми днями по экскурсиям, возвращаясь в номер только ночевать. Смена часовых поясов, климата, еды, воды, усталость – возможно, это сказалось.
Идет она к Тауэру мимо Темзы. И вдруг ей... ну не то чтобы мерещится, а, скажем так, представляется, что мимо нее справа скоро пробежит ребенок. А когда Ирка бросает взгляд на Темзу, почему-то думает, что там сегодня кто-то утонет. Она даже спросила своего спутника из местных, часто ли в Темзе тонут люди. «Нет, конечно», – удивленно ответил он. Действительно, часто ли в Москве-реке, в городской черте тонут люди? Темза такая же коричневая и грязная, как Москва, так же заключена в гранитные берега. Не купаются там люди.
И в этот момент мимо Ирки справа пробегает ребенок. «Неужто кто-то действительно утонет?» – думает она. А на выходе из музея Ирка со спутником видят такую картину: набережная огорожена полицейскими ленточками, и из воды извлекают труп.
На следующий день нелегкая занесла Ирку в небольшой английский городок милях в сорока от Лондона. Подъезжая к нему, она почему-то подумала, что одним из первых встреченных ею здесь будет инвалид на каталке. И точно – мимо провезли инвалида на каталке.
А вот сам я никаких вещих снов не вижу, хотя мы и родственники с Иркой. Зато моя жена видит! Только у нее «вещесть» снов какая-то односторонняя. Она предсказывает только болезни близких родственников. Галкой давно замечено: если она во сне ест пирожное – кто-то в семье заболеет. Исключений из этого правила пока не было. Срабатывает железно.
Любопытно, что некоторые люди видят вещие сны часто, а другие – всего раз в жизни. Моя коллега Лена Мулярова – спецкор журнала «Ваш Досуг» – видела вещий сон один раз в жизни. Было так. Лена готовилась к какому-то экзамену в вузе, а накануне ей приснился следующий сон: студенты пришли на экзамен, а экзаменатора нет. Нет и нет, нет и нет. А через какое-то время приходит паренек из деканата и говорит, что у экзаменатора случился сердечный приступ и он умер.
На следующий день Мулярова, как ни в чем не бывало, пришла на экзамен. И что вы думаете? Студенты пришли, а экзаменатора нет! Через сорок минут пришел кто-то из деканата и сообщил, что накануне у профессора случился приступ и он в больнице. Не умер, правда.
Было это давно, еще когда Ирка была замужем, и ее муж Мишка собирался покупать машину. «Пока не куплю машину, к вам на дачу не приеду – буду машину выбирать», – сказал он. Ирка со своим сыном Антоном жила тогда на даче, поскольку было лето и сияло солнышко.
И вот наступают первые выходные после его отъезда. Ирка видит сон. Во сне она беседует с мужем. «Ну что, купил машину?» – спрашивает она. «Нет», – отвечает Мишка. Значит, не приедет, понимает Ирка наутро. И он не приезжает.
Проходит неделя, и за первыми выходными самым естественным образом наступает черед вторых. Ирке хочется, чтобы муж приехал. Но она знает, что он не приедет, пока не купит машину. В пятницу она ложится спать и опять видит тот же сон – беседа с мужем. «Купил?» – спрашивает она Мишку. «Нет, – отвечает тот. – Не купил». И она понимает: и в эти выходные не приедет.
Перед третьими выходными ситуация повторяется. «Ну что, – опять спрашивает во сне Ирка мужа. – Купил машину?» «Купил», – отвечает он. И, представьте себе, на следующий день приезжает на машине цвета «серый асфальт»!..
Еще одну проскопию моя сестра наблюдала незадолго до того, как в небе над Баденским озером самолет Башкирских авиалиний столкнулся в небе с немецким «боингом». Помните эту историю? Тогда погибло очень много детей, а несчастный отец Калоев, решив, что в смерти его семьи виновен швейцарский диспетчер, зарезал его ножиком, оставив сиротами троих детей и увеличив таким образом счет жертв трагедии.
Так вот, незадолго до этой страшной катастрофы, сестрица моя видела следующий сон. Ночью она летит в самолете. Все спят, и только ей не спится. Ирка посматривает в иллюминатор, тревожно ворочается, потом вызывает стюардессу и напрямую спрашивает у нее: «У нас на борту все в порядке?» «Да, – отвечает стюардесса. – Вам лучше уснуть, все в полном порядке». Но вместо того чтобы успокоиться, сестра моя во сне оказывается почему-то взволнованной еще больше и с чувством говорит стюардессе следующую фразу: «Нет-нет, теперь уже не в порядке!» На этих словах она проснулась и, вполне возможно, даже произнесла их вслух.
А вскоре и катастрофа подоспела...
Бывают у Ирки ночные предвидения и по мелочам. Например, такой вот сон. Она едет с сыном Антоном в метро. Ехать им еще далеко, но вдруг на одной из станций Антон, увлеченный потоком выходящих людей, выходит из вагона. Ирка теряет сына в метро. Пугается и просыпается.
На следующий день ситуация повторяется в реальности. Они едут в метро. Ирка сидит, читает книгу, Антон стоит рядом с ней у двери вагона. Проехали они уже немало, но ехать им еще далеко. И вдруг на очередной станции Ирка вспоминает свой сон, поднимает голову от книги и видит, как Антон... выходит из вагона вместе с толпой. Она успевает схватить его за капюшон и втащить обратно.
– Ты куда это направился?
– Ой, не знаю. Мне почему-то показалось, что мы сейчас выходим.
Еще один пример. У меня в отделе работал один алкоголик – Кирилл Коликов. И вот как-то он пропал. Не вышел на работу, исчез из дома. Неделю человека нет. Звоним по моргам, по больницам, по милициям – мало ли что с пьяницей может произойти. И вдруг в один из дней Ирка говорит:
– А Коликов твой не объявился? А то я его во сне живым видела.
Именно в тот день Коликов и объявился.
Подобные вещи происходят с Иркой периодически. Причем это странное свойство – видеть вещие сны – передалось и ее сыну Антону.
...Как-то отдыхали мы всем кагалом на Кипре – я, моя жена Галка, мой сын Артем, моя сестра Ирка (к тому времени уже разведенная) и Антон. Взяли машину на несколько дней и рассекали туда-сюда по острову, неприятно поражаясь высоким ценам у греков и радуясь низким ценам на турецкой стороне. И вот в ночь перед очередным нашим путешествием Антон видит сон, как он вязнет в зыбучих песках.
А на следующий день мы заехали на машинке нашей на соляное озеро. И забуксовали! Что такое соляное озеро? Оно представляет из себя ровную, как стол, плоскость. Кажется – сухая глина, такыр на поверхности. Однако первое впечатление обманчиво: сухим является только верхний тонкий слой глины. А под ним – глина сырая. Пока едешь – едешь, остановился – пропал, тронуться уже невозможно: содрав сухую верхнюю корочку, колеса крутятся на одном месте в сыром глинистом слое. Машинку-то мы, конечно, вытолкали, она легонькая, тут главное с места стронуть, а дальше сама пойдет. Но сон.
Конечно, это были не зыбучие пески, а соляное озеро. И тонул не Антон – просто завязла машина. Однако, по утверждениям Ирки, «тик в тик» сон обычно не сбывается, в реальности всегда есть какие-то мелкие расхождения с сюжетом сна.
– Антон, а тебе не страшно было тонуть в зыбучем песке? – спросил я его. – Это же кошмар!
– Нет, не страшно. Я же во сне знаю, что я сплю. Поэтому не страшно. Всегда с интересом смотрю.
Кстати, этот маленький хитрый Антон делает удивительную терморегуляцию собственного тела. Если ему нужно не идти в школу, он берет градусник и за десять минут измерения повышает у себя температуру:
– Я просто представляю себе свое тело синим, а подмышки – красными. Просто сгоняю все тепло с тела в подмышки! И делается 37 с лишним градусов.
И Ирка разрешает ему не идти в школу. Не знаю, почему, но в последнее время «сеансы» проскопии стали случаться с Иркой не только во сне, но и наяву. В виде неких мимолетных видений, странных мыслей. Впрочем, возможно, это связано с целым комплексом «расшатывающих» организм обстоятельств. Ирка полетела в Лондон и шастала там целыми днями по экскурсиям, возвращаясь в номер только ночевать. Смена часовых поясов, климата, еды, воды, усталость – возможно, это сказалось.
Идет она к Тауэру мимо Темзы. И вдруг ей... ну не то чтобы мерещится, а, скажем так, представляется, что мимо нее справа скоро пробежит ребенок. А когда Ирка бросает взгляд на Темзу, почему-то думает, что там сегодня кто-то утонет. Она даже спросила своего спутника из местных, часто ли в Темзе тонут люди. «Нет, конечно», – удивленно ответил он. Действительно, часто ли в Москве-реке, в городской черте тонут люди? Темза такая же коричневая и грязная, как Москва, так же заключена в гранитные берега. Не купаются там люди.
И в этот момент мимо Ирки справа пробегает ребенок. «Неужто кто-то действительно утонет?» – думает она. А на выходе из музея Ирка со спутником видят такую картину: набережная огорожена полицейскими ленточками, и из воды извлекают труп.
На следующий день нелегкая занесла Ирку в небольшой английский городок милях в сорока от Лондона. Подъезжая к нему, она почему-то подумала, что одним из первых встреченных ею здесь будет инвалид на каталке. И точно – мимо провезли инвалида на каталке.
А вот сам я никаких вещих снов не вижу, хотя мы и родственники с Иркой. Зато моя жена видит! Только у нее «вещесть» снов какая-то односторонняя. Она предсказывает только болезни близких родственников. Галкой давно замечено: если она во сне ест пирожное – кто-то в семье заболеет. Исключений из этого правила пока не было. Срабатывает железно.
Любопытно, что некоторые люди видят вещие сны часто, а другие – всего раз в жизни. Моя коллега Лена Мулярова – спецкор журнала «Ваш Досуг» – видела вещий сон один раз в жизни. Было так. Лена готовилась к какому-то экзамену в вузе, а накануне ей приснился следующий сон: студенты пришли на экзамен, а экзаменатора нет. Нет и нет, нет и нет. А через какое-то время приходит паренек из деканата и говорит, что у экзаменатора случился сердечный приступ и он умер.
На следующий день Мулярова, как ни в чем не бывало, пришла на экзамен. И что вы думаете? Студенты пришли, а экзаменатора нет! Через сорок минут пришел кто-то из деканата и сообщил, что накануне у профессора случился приступ и он в больнице. Не умер, правда.
История 19
Крестильный крестик
Имя и фамилию этого человека я знаю, но не сообщу по причинам, которые станут понятны читателю по прочтении. Зато рассказ привожу практически дословно.
– Вот ты говоришь, чудес не бывает, Санек. Бывают! Сейчас расскажу. Был у меня крестильный крестик. Очень я им дорожил. Тебе не понять, ты человек неверующий. А для верующего человека крестильный крестик – это как. Ну да, как партбилет для коммуниста. В общем, святое что-то. Нельзя его терять. Только не путай нательный и крестильный. Нательный можно купить и носить на теле. А крестильный, он один-единственный в жизни, другой такой не купишь. Крестильный – это в котором тебя крестили.
И вот, короче, случилось так, что я впервые в жизни изменил своей жене. Случилось это на берегу реки, на пляжике песчаном. Ну был грех. Изменил, значит, встаю – а крестика нет на мне! Я нагнулся, стал искать – нету! А никуда не мог пропасть, вот только что я встал с этого места. Я даже песок просеивал. Не нашел! Ну что ты будешь делать?!.. Очень я тогда расстроился. Пришлось купить в ближайшей церкви новый крестик, очень похожий, чтобы жена ни о чем не догадалась.
Теперь у меня нет крестильного креста. Бог разорвал свою связь со мной. Что значит, «почему»? Я человек венчанный. А венчанный человек дает перед Богом обет супружеской верности. Я свой обет с Богом разорвал, нарушил клятву. И он разорвал теперь со мной свои отношения, которые были установлены во время крещения.
Считаюсь ли я теперь некрещеным? Э-э. Нет, наверное, я же крестился. Ты спрашиваешь, что тогда означает выражение «Бог разорвал отношения»?.. Ну не знаю, я не теолог. Но я, в общем, так истолковал происшедшее, что Бог недоволен мной. Может быть, я неправильное слово употребил – «разорвал». Не знаю.
– Вот ты говоришь, чудес не бывает, Санек. Бывают! Сейчас расскажу. Был у меня крестильный крестик. Очень я им дорожил. Тебе не понять, ты человек неверующий. А для верующего человека крестильный крестик – это как. Ну да, как партбилет для коммуниста. В общем, святое что-то. Нельзя его терять. Только не путай нательный и крестильный. Нательный можно купить и носить на теле. А крестильный, он один-единственный в жизни, другой такой не купишь. Крестильный – это в котором тебя крестили.
И вот, короче, случилось так, что я впервые в жизни изменил своей жене. Случилось это на берегу реки, на пляжике песчаном. Ну был грех. Изменил, значит, встаю – а крестика нет на мне! Я нагнулся, стал искать – нету! А никуда не мог пропасть, вот только что я встал с этого места. Я даже песок просеивал. Не нашел! Ну что ты будешь делать?!.. Очень я тогда расстроился. Пришлось купить в ближайшей церкви новый крестик, очень похожий, чтобы жена ни о чем не догадалась.
Теперь у меня нет крестильного креста. Бог разорвал свою связь со мной. Что значит, «почему»? Я человек венчанный. А венчанный человек дает перед Богом обет супружеской верности. Я свой обет с Богом разорвал, нарушил клятву. И он разорвал теперь со мной свои отношения, которые были установлены во время крещения.
Считаюсь ли я теперь некрещеным? Э-э. Нет, наверное, я же крестился. Ты спрашиваешь, что тогда означает выражение «Бог разорвал отношения»?.. Ну не знаю, я не теолог. Но я, в общем, так истолковал происшедшее, что Бог недоволен мной. Может быть, я неправильное слово употребил – «разорвал». Не знаю.
История 20
Шашки наголо!
Эту историю Александру Бушкову рассказал один дядя. История и вправду необыкновенная. Настолько необыкновенная, что ее рассказ Бушков предваряет длинным – больше страницы – рассуждением о природе необыкновенного. О том, можно ли считать истинно необыкновенным явлением чертей, русалок, колдунов и разную прочую нечисть. Что необыкновенного в нечистой силе? Про нее рассказывают уже сотни лет! Обыкновенное дело... Что необыкновенного в летающих тарелках? Просто пришельцы с других планет прилетают к нам поглазеть, поизучать. Что необыкновенного в морских змеях и лохнесских чудищах? Это просто сохранившиеся до наших дней реликты, типа целаканта или дракона с острова Комодо.
Нет, настоящее необыкновенное должно быть действительно необыкновенно! То есть не иметь никаких объяснений. Просто вот в тупик ставит, и все! Ни на что не спишешь. «Ни тени объяснения, – как пишет Бушков: Я вам расскажу один случай, и вы, может, согласитесь...» И рассказывает.
Привожу своими словами.
Было это осенью сорок первого в нескольких десятках или даже сотнях километров на северо-восток от Москвы. В лесу. Там на тот момент располагался временный палаточный лагерь войск НКВД. Поведавший эту историю человек командовал ротой. Две-три недели они в лагере стояли. Без всякой задачи. Занимались всякой ерундой – чисткой оружия, зубрежкой уставов.
А потом все и началось. Приехал начальник с большими звездами в петлицах. Причем у рассказчика сложилось ощущение, что и звездатый начальник цели всего мероприятия не знал. А знал он только то, что положено. И положенное знание спустил вниз, проинструктировав офицеров, что им нужно делать. Еще момент: к каждому из офицеров НКВД был приставлен некий... ну, назовем его соглядатай. К каждому, повторяю, – вплоть до командира взвода. Эти проверяющие прибыли вместе со звездным начальником. И у них как раз никаких знаков различия на форме не было. Хотя одеты приставленные были в форменные кожаные плащи, бриджи, фуражки с околышем НКВД.
Параллельно к лагерю прибыли обычные армейские части. Именно не в лагерь, а к лагерю – они расположились в километре от палаток и организовали внешнее оцепление. А внутри этого армейского оцепления офицеры НКВД организовали второе, внутреннее оцепление. А рота рассказчика – третье. «Оцепление чего?» – спросите вы. А некоего пространства, опушки. Совсем пустой опушки леса.
Итак, рота рассказчика образовала третий контур оцепления, самый интересный. Роту расположили квадратом, лицом к опушке. Оружие предварительно велели сдать – все винтовки были составлены в пирамиду вдалеке от места оцепления, командиры рядом с винтовочными пирамидами сложили свои кобуры с пистолетами. Подъехал грузовик. В его кузове лежали шашки. Не дымовые. И не тротиловые. И не те, разумеется, которые «давненько не брал я в руки!....». А холодное оружие. Лежали шашки в грузовике без ножен, аккуратно связанные пучками.
Приехавшие в грузовике люди раздали солдатам и офицерам третьего оцепления эти шашки. Комроты помнит даже, что шашки были блестящие, недавно заточенные, ухоженные. На клинке, который ему достался, была даже выбита дата изготовления – 1929 год.
А дальше начался форменный дурдом. Роту, построенную в каре, проинструктировали, какое положение в нужный момент должна была занять его шашка. Каждый боец должен был по команде взять клинок в правую руку, согнутую в локте. При этом клинок должен был располагаться не вертикально, параллельно телу, а с небольшим наклоном вперед. Потренировались немного. Тренировались, потому что позиция была совершенно неуставная, хотя и немного походившая на уставную позицию «шашки подвысь».
Некоторое время оцепление просто стояло по команде «вольно». Темнело. Внезапно показались две «эмки» повышенной проходимости и пять бронеавтомобилей. Оцепление разомкнулось и пропустило машины внутрь, на опушку. В центре оцепления машины остановились и погасили фары. Некоторое время прибывшие курили – в наступившей уже темноте рассказчику это было видно по красным папиросным огонькам.
И вот, наконец, поступила команда «шашки в позицию!» Рота послушно выставила шашки вверх-вперед, как научили. После этого все и началось. Над опушкой стали вспыхивать большие зеленые огни. Они зажигались где-то вверху, медленно опускались вниз и гасли, не долетая до земли. Несмотря на то, что огни были очень яркие, они ничего не освещали – как стояла темень, так и стояла. Зажигались огни сериями – десятка полтора вдруг загорались в вышине, медленно плыли вниз и гасли над землей. Потом снова.
Когда закончилась последняя серия, раздалось несколько звонких хлопков. Затем в воздухе внезапно появились огненные полосы, дуги и восьмерки. Не зеленые, а золотистые. Они были яркими, огромными, но тоже ничего не освещали. Затем пропали и они. А им на смену...
Им на смену с земли вдруг стала подниматься вверх тонюсенькая ниточка света пронзительно синего цвета. Это был не луч фонарика или прожектора. Рассказчик, наверное, назвал бы это лазерным лучом, если бы к тому времени были изобретены лазеры. И если бы луч лазера мог «медленно ползти». Как известно, световой луч распространяется со скоростью света. Этот же луч не встал мгновенно до самого неба, он начал именно что «постепенно расти». Вытянувшись на несколько десятков метров вверх, луч остановился, и его кончик стал разбухать огромным синим шаром. Затем раздался звук гигантской лопнувшей струны, синяя светящаяся ниточка снизу втянулась в шар, после чего шар погас.
И все кончилось. Некоторое время стояла тишина, потом с центра опушки взлетела вверх обычная зеленая ракета. Роте дали команду опустить шашки. Каре раздвинулось, машины – две эмки и пять бронеавтомобилей – уехали. Бойцы побросали шашки навалом в кузов грузовика, и он также уехал.
А на следующий день был снят весь военный лагерь в лесу. Собственно, для этого непонятного действа лагерь и был здесь разбит две недели назад. А когда действо кончилось, перестал быть нужным и лагерь. Свернулись и уехали. Рассказчик больше никогда не видел своих сослуживцев, потому что всех свидетелей этой истории. нет, не расстреляли, как вы, быть может, подумали. Просто разбросали по разным частям. По человечку. Очень быстро расформировали.
С тех пор рассказчик всю жизнь мучился невозможностью хоть как-то объяснить происходившее тогда.
Нет, настоящее необыкновенное должно быть действительно необыкновенно! То есть не иметь никаких объяснений. Просто вот в тупик ставит, и все! Ни на что не спишешь. «Ни тени объяснения, – как пишет Бушков: Я вам расскажу один случай, и вы, может, согласитесь...» И рассказывает.
Привожу своими словами.
Было это осенью сорок первого в нескольких десятках или даже сотнях километров на северо-восток от Москвы. В лесу. Там на тот момент располагался временный палаточный лагерь войск НКВД. Поведавший эту историю человек командовал ротой. Две-три недели они в лагере стояли. Без всякой задачи. Занимались всякой ерундой – чисткой оружия, зубрежкой уставов.
А потом все и началось. Приехал начальник с большими звездами в петлицах. Причем у рассказчика сложилось ощущение, что и звездатый начальник цели всего мероприятия не знал. А знал он только то, что положено. И положенное знание спустил вниз, проинструктировав офицеров, что им нужно делать. Еще момент: к каждому из офицеров НКВД был приставлен некий... ну, назовем его соглядатай. К каждому, повторяю, – вплоть до командира взвода. Эти проверяющие прибыли вместе со звездным начальником. И у них как раз никаких знаков различия на форме не было. Хотя одеты приставленные были в форменные кожаные плащи, бриджи, фуражки с околышем НКВД.
Параллельно к лагерю прибыли обычные армейские части. Именно не в лагерь, а к лагерю – они расположились в километре от палаток и организовали внешнее оцепление. А внутри этого армейского оцепления офицеры НКВД организовали второе, внутреннее оцепление. А рота рассказчика – третье. «Оцепление чего?» – спросите вы. А некоего пространства, опушки. Совсем пустой опушки леса.
Итак, рота рассказчика образовала третий контур оцепления, самый интересный. Роту расположили квадратом, лицом к опушке. Оружие предварительно велели сдать – все винтовки были составлены в пирамиду вдалеке от места оцепления, командиры рядом с винтовочными пирамидами сложили свои кобуры с пистолетами. Подъехал грузовик. В его кузове лежали шашки. Не дымовые. И не тротиловые. И не те, разумеется, которые «давненько не брал я в руки!....». А холодное оружие. Лежали шашки в грузовике без ножен, аккуратно связанные пучками.
Приехавшие в грузовике люди раздали солдатам и офицерам третьего оцепления эти шашки. Комроты помнит даже, что шашки были блестящие, недавно заточенные, ухоженные. На клинке, который ему достался, была даже выбита дата изготовления – 1929 год.
А дальше начался форменный дурдом. Роту, построенную в каре, проинструктировали, какое положение в нужный момент должна была занять его шашка. Каждый боец должен был по команде взять клинок в правую руку, согнутую в локте. При этом клинок должен был располагаться не вертикально, параллельно телу, а с небольшим наклоном вперед. Потренировались немного. Тренировались, потому что позиция была совершенно неуставная, хотя и немного походившая на уставную позицию «шашки подвысь».
Некоторое время оцепление просто стояло по команде «вольно». Темнело. Внезапно показались две «эмки» повышенной проходимости и пять бронеавтомобилей. Оцепление разомкнулось и пропустило машины внутрь, на опушку. В центре оцепления машины остановились и погасили фары. Некоторое время прибывшие курили – в наступившей уже темноте рассказчику это было видно по красным папиросным огонькам.
И вот, наконец, поступила команда «шашки в позицию!» Рота послушно выставила шашки вверх-вперед, как научили. После этого все и началось. Над опушкой стали вспыхивать большие зеленые огни. Они зажигались где-то вверху, медленно опускались вниз и гасли, не долетая до земли. Несмотря на то, что огни были очень яркие, они ничего не освещали – как стояла темень, так и стояла. Зажигались огни сериями – десятка полтора вдруг загорались в вышине, медленно плыли вниз и гасли над землей. Потом снова.
Когда закончилась последняя серия, раздалось несколько звонких хлопков. Затем в воздухе внезапно появились огненные полосы, дуги и восьмерки. Не зеленые, а золотистые. Они были яркими, огромными, но тоже ничего не освещали. Затем пропали и они. А им на смену...
Им на смену с земли вдруг стала подниматься вверх тонюсенькая ниточка света пронзительно синего цвета. Это был не луч фонарика или прожектора. Рассказчик, наверное, назвал бы это лазерным лучом, если бы к тому времени были изобретены лазеры. И если бы луч лазера мог «медленно ползти». Как известно, световой луч распространяется со скоростью света. Этот же луч не встал мгновенно до самого неба, он начал именно что «постепенно расти». Вытянувшись на несколько десятков метров вверх, луч остановился, и его кончик стал разбухать огромным синим шаром. Затем раздался звук гигантской лопнувшей струны, синяя светящаяся ниточка снизу втянулась в шар, после чего шар погас.
И все кончилось. Некоторое время стояла тишина, потом с центра опушки взлетела вверх обычная зеленая ракета. Роте дали команду опустить шашки. Каре раздвинулось, машины – две эмки и пять бронеавтомобилей – уехали. Бойцы побросали шашки навалом в кузов грузовика, и он также уехал.
А на следующий день был снят весь военный лагерь в лесу. Собственно, для этого непонятного действа лагерь и был здесь разбит две недели назад. А когда действо кончилось, перестал быть нужным и лагерь. Свернулись и уехали. Рассказчик больше никогда не видел своих сослуживцев, потому что всех свидетелей этой истории. нет, не расстреляли, как вы, быть может, подумали. Просто разбросали по разным частям. По человечку. Очень быстро расформировали.
С тех пор рассказчик всю жизнь мучился невозможностью хоть как-то объяснить происходившее тогда.
История 21
Загадочный Назаров
Автор этих историй – московский журналист Дмитрий Назаров. Предоставим ему слово.
Один из самых необыкновенных случаев произошел со мной в подземном переходе. В общем-то, если так рассудить, то ничего сверхъестественного не случилось. Но уж больно большой контраст был между обычной житейской суетой и...
Короче, иду я по подземному переходу. Люди туда-сюда идут московским быстрым шагом. Цветы продают, газеты. Ларьки. Граждане что-то покупают. У стены стоят узбекские нищие, милостыню просят. Подают им мало, все куда-то бегут по своим делам. Я тоже спешу.
Вдруг вижу, старик узбек в драном халате, выцепив меня из толпы взглядом, отделяется от стены и направляется ко мне. Обычный нищий азиатский старик с акцентом и узкой бородкой. Я внутренне напрягаюсь, потому что денег давать ему не хочу, вступать в диалог тоже не испытываю желания, а тут придется останавливаться, что-то объяснять... А он подходит, встает передо мной, преградив дорогу, и тем самым протяжным, гнусавым голосом, которым они клянчат деньги, вдруг говорит:
– Как ты думаешь, можно смотреть сквозь мертвых?
Я опешил. Стою, молчу. А старик смотрит мне в глаза и говорит:
– А ты подумай над этим.
Это был потрясающий случай. Хотя, казалось бы, ну что в нем чудесного? Неожиданно, конечно, но чудес никаких. Тем не менее меня этот случай поразил больше, чем даже действительно необъяснимое. Ведь предвидение будущего – необъяснимый феномен? Такое со мной тоже было, но совершенно не удивляло.
Мне было тогда 19 лет и я, как Афанасий Никитин, отправился пешком в Индию. Ну не совсем пешком, автостопом. Встал на Каширке у МКАДа и поднял руку. Шел дождь, было туманное утро, и мне совершенно не верилось, что по Каширке можно доехать до Индии. Однако через две недели я был в Индии. Проехал через Армению, Иран, Пакистан. В Пакистане принял мусульманство – до сих пор смешно. Но это другая история.
И вот, наконец, я в Индии. Прикольно. Там есть такой городок – Пуна, южнее Бомбея. Он считается типа священным, и туда ездят просветляться и одухотворяться экзальтированные европейцы. Живут они в центре города, в приличных отелях, занимаются йогой прямо на улице. В эти кварталы местная полиция аборигенов не пускает. Грязных индийских оборванцев мудохают резиновыми дубинками, чтобы не мешали белым людям набираться вековой индийской мудрости. Но к нашей истории все это не имеет никакого отношения.
По дороге у меня, как водится, украли деньги. В общем, в Дели я оказался без гроша в кармане. И естественно, пошел в российское посольство, чтобы они отправили заблудившегося мальчика домой. А в посольстве таких, как я, – куча. Все заламывают руки, плачут, просят им помочь. И только я сижу совершенно спокойный. Не кричу, руки не заламываю, а доподлинно и твердо знаю: я улечу из Индии на самолете. Не знаю как, не знаю, откуда возьму деньги, но в душе у меня огромная спокойная уверенность: я улечу отсюда на самолете.
Повторяю: у меня не было ни гроша вообще. Даже если бы я решил ехать обратно автостопом и всю дорогу ничего не ел, это все равно было бы невозможно: у меня не было денег на визы, чтобы пересечь столько границ и стран. Но я сидел среди суетящихся и стонущих людей и твердо знал: я улечу.
Конечно, я улетел. И, конечно, посольство мне в этом никак не помогло. Познакомился с человеком, который просто так дал денег, на которые я купил билет... Самое странное в этой истории – моя потрясающая, совершенно необъяснимая уверенность, которая дала мне спокойствие. Нет, не так. Я не просто был уверен, что улечу. Я знал,что улечу.
...Гораздо более странная история приключилась со мной в селе Красные Всходы. Как я там оказался?.. Господи! Да я много в своей жизни где оказывался! Однажды, например, нелегкая занесла меня в деревню Семеновское-Лапотное. В семидесятые годы вышел областной путеводитель по окрестностям, и в нем было написано, что «село Семеновское-Лапотное знаменито на всю округу своим гонобобелем». Что такое гонобобель, я до сих пор не знаю. А в Красных Всходах я очутился потому, что там проводила свой психотренинг одна известная московская психологиня. Так сказать, в отрыве от мегаполиса. Клиенты жили в тишине, гуляли по лесу и познавали себя на занятиях.
Так вот, после очередного дня занятий лежал я в избе, которую мы сняли буквально за копейки, и смотрел на потолок, на котором прыгали отсветы икеевских фонариков. Такие купленные в магазине 1КЕА жестяные фонарики со стеклышками и дверцей – внутрь вставляется маленькая круглая свечечка, похожая на парафиновую таблетку в жестяной облатке.
Короче, лежал я, смотрел на потолок и думал. Думал не просто поток мыслей, как обычно, а вполне конкретно: что есть жизнь? Точнее, есть ли вообще что-нибудь на белом свете или это все иллюзия.
И вдруг с потолка мне ответил голос. Мужской баритон. Мне никогда раньше не отвечали голоса с потолка, поэтому я просто поразился. Нет, я не пил. Я, как ты знаешь, не пью, не курю и наркоту не принимаю.
Голос сказал:
– Ты знаешь, а на свете ничего нет.
Я был поражен не только самим голосом, но и его ответом! «Как же так? – спросил я его мысленно, – а вот же все вокруг! То, что вокруг меня – все это есть! Почему же „ничего не существует?..“
Голос ответил:
– А это все тени. Вот ты видишь пляшущие тени на стене. Но ты же не думаешь, что они есть на самом деле! Это просто тени.
И тогда я просил:
– А я? Я есть?
– И тебя нет, – ответил голос.
– Но... но когда я умру – что же тогда исчезнет, если меня нет?
Помолчав, голос ответил:
– Когда ты умрешь, твои внутренние тени сольются с внешними.
...Однако самый интересный случай, я считаю, произошел со мной недавно. Я развернулся через две сплошные. Меня, естественно, тут же остановили и, как обычно, начали долго и нудно склонять к противоправным действиям в виде дачи взятки в размере 500 рублей. А пока склоняли, зачем-то решили пробить по базе данных мою скромную личность. На всякий пожарный: а вдруг я им больше „должен“? Передали в рацию мои имя, фамилию и отчество, дату рождения и стали ждать результата, продолжая „взяткоемкий“ разговор. А дальше случилось невероятное. Рация вдруг ожила и прохрипела гаишникам информацию обо мне. Информация была столь необыкновенна, а реакция на нее столь парадоксальна, что я буду помнить это всю свою жизнь.
Рация сказала буквально следующее:
– Человек „девять четыре“...
Услышав эту фразу, гаишник изменился в лице и молча вернул мне документы.
С тех пор меня мучает вопрос – что такое „человек девять четыре“? И почему человеку Девять Четыре можно разворачиваться через две сплошные? И отчего же, если Назаров Дмитрий Николаевич 1978 года рождения – человек Девять Четыре, он так позорно беден? Может быть, потому, что человеку Девять Четыре и положено быть бедным?.. И зачем в этом мире нужен человек Девять Четыре?....»
Один из самых необыкновенных случаев произошел со мной в подземном переходе. В общем-то, если так рассудить, то ничего сверхъестественного не случилось. Но уж больно большой контраст был между обычной житейской суетой и...
Короче, иду я по подземному переходу. Люди туда-сюда идут московским быстрым шагом. Цветы продают, газеты. Ларьки. Граждане что-то покупают. У стены стоят узбекские нищие, милостыню просят. Подают им мало, все куда-то бегут по своим делам. Я тоже спешу.
Вдруг вижу, старик узбек в драном халате, выцепив меня из толпы взглядом, отделяется от стены и направляется ко мне. Обычный нищий азиатский старик с акцентом и узкой бородкой. Я внутренне напрягаюсь, потому что денег давать ему не хочу, вступать в диалог тоже не испытываю желания, а тут придется останавливаться, что-то объяснять... А он подходит, встает передо мной, преградив дорогу, и тем самым протяжным, гнусавым голосом, которым они клянчат деньги, вдруг говорит:
– Как ты думаешь, можно смотреть сквозь мертвых?
Я опешил. Стою, молчу. А старик смотрит мне в глаза и говорит:
– А ты подумай над этим.
Это был потрясающий случай. Хотя, казалось бы, ну что в нем чудесного? Неожиданно, конечно, но чудес никаких. Тем не менее меня этот случай поразил больше, чем даже действительно необъяснимое. Ведь предвидение будущего – необъяснимый феномен? Такое со мной тоже было, но совершенно не удивляло.
Мне было тогда 19 лет и я, как Афанасий Никитин, отправился пешком в Индию. Ну не совсем пешком, автостопом. Встал на Каширке у МКАДа и поднял руку. Шел дождь, было туманное утро, и мне совершенно не верилось, что по Каширке можно доехать до Индии. Однако через две недели я был в Индии. Проехал через Армению, Иран, Пакистан. В Пакистане принял мусульманство – до сих пор смешно. Но это другая история.
И вот, наконец, я в Индии. Прикольно. Там есть такой городок – Пуна, южнее Бомбея. Он считается типа священным, и туда ездят просветляться и одухотворяться экзальтированные европейцы. Живут они в центре города, в приличных отелях, занимаются йогой прямо на улице. В эти кварталы местная полиция аборигенов не пускает. Грязных индийских оборванцев мудохают резиновыми дубинками, чтобы не мешали белым людям набираться вековой индийской мудрости. Но к нашей истории все это не имеет никакого отношения.
По дороге у меня, как водится, украли деньги. В общем, в Дели я оказался без гроша в кармане. И естественно, пошел в российское посольство, чтобы они отправили заблудившегося мальчика домой. А в посольстве таких, как я, – куча. Все заламывают руки, плачут, просят им помочь. И только я сижу совершенно спокойный. Не кричу, руки не заламываю, а доподлинно и твердо знаю: я улечу из Индии на самолете. Не знаю как, не знаю, откуда возьму деньги, но в душе у меня огромная спокойная уверенность: я улечу отсюда на самолете.
Повторяю: у меня не было ни гроша вообще. Даже если бы я решил ехать обратно автостопом и всю дорогу ничего не ел, это все равно было бы невозможно: у меня не было денег на визы, чтобы пересечь столько границ и стран. Но я сидел среди суетящихся и стонущих людей и твердо знал: я улечу.
Конечно, я улетел. И, конечно, посольство мне в этом никак не помогло. Познакомился с человеком, который просто так дал денег, на которые я купил билет... Самое странное в этой истории – моя потрясающая, совершенно необъяснимая уверенность, которая дала мне спокойствие. Нет, не так. Я не просто был уверен, что улечу. Я знал,что улечу.
...Гораздо более странная история приключилась со мной в селе Красные Всходы. Как я там оказался?.. Господи! Да я много в своей жизни где оказывался! Однажды, например, нелегкая занесла меня в деревню Семеновское-Лапотное. В семидесятые годы вышел областной путеводитель по окрестностям, и в нем было написано, что «село Семеновское-Лапотное знаменито на всю округу своим гонобобелем». Что такое гонобобель, я до сих пор не знаю. А в Красных Всходах я очутился потому, что там проводила свой психотренинг одна известная московская психологиня. Так сказать, в отрыве от мегаполиса. Клиенты жили в тишине, гуляли по лесу и познавали себя на занятиях.
Так вот, после очередного дня занятий лежал я в избе, которую мы сняли буквально за копейки, и смотрел на потолок, на котором прыгали отсветы икеевских фонариков. Такие купленные в магазине 1КЕА жестяные фонарики со стеклышками и дверцей – внутрь вставляется маленькая круглая свечечка, похожая на парафиновую таблетку в жестяной облатке.
Короче, лежал я, смотрел на потолок и думал. Думал не просто поток мыслей, как обычно, а вполне конкретно: что есть жизнь? Точнее, есть ли вообще что-нибудь на белом свете или это все иллюзия.
И вдруг с потолка мне ответил голос. Мужской баритон. Мне никогда раньше не отвечали голоса с потолка, поэтому я просто поразился. Нет, я не пил. Я, как ты знаешь, не пью, не курю и наркоту не принимаю.
Голос сказал:
– Ты знаешь, а на свете ничего нет.
Я был поражен не только самим голосом, но и его ответом! «Как же так? – спросил я его мысленно, – а вот же все вокруг! То, что вокруг меня – все это есть! Почему же „ничего не существует?..“
Голос ответил:
– А это все тени. Вот ты видишь пляшущие тени на стене. Но ты же не думаешь, что они есть на самом деле! Это просто тени.
И тогда я просил:
– А я? Я есть?
– И тебя нет, – ответил голос.
– Но... но когда я умру – что же тогда исчезнет, если меня нет?
Помолчав, голос ответил:
– Когда ты умрешь, твои внутренние тени сольются с внешними.
...Однако самый интересный случай, я считаю, произошел со мной недавно. Я развернулся через две сплошные. Меня, естественно, тут же остановили и, как обычно, начали долго и нудно склонять к противоправным действиям в виде дачи взятки в размере 500 рублей. А пока склоняли, зачем-то решили пробить по базе данных мою скромную личность. На всякий пожарный: а вдруг я им больше „должен“? Передали в рацию мои имя, фамилию и отчество, дату рождения и стали ждать результата, продолжая „взяткоемкий“ разговор. А дальше случилось невероятное. Рация вдруг ожила и прохрипела гаишникам информацию обо мне. Информация была столь необыкновенна, а реакция на нее столь парадоксальна, что я буду помнить это всю свою жизнь.
Рация сказала буквально следующее:
– Человек „девять четыре“...
Услышав эту фразу, гаишник изменился в лице и молча вернул мне документы.
С тех пор меня мучает вопрос – что такое „человек девять четыре“? И почему человеку Девять Четыре можно разворачиваться через две сплошные? И отчего же, если Назаров Дмитрий Николаевич 1978 года рождения – человек Девять Четыре, он так позорно беден? Может быть, потому, что человеку Девять Четыре и положено быть бедным?.. И зачем в этом мире нужен человек Девять Четыре?....»
История 22
Рождественский парадокс
История Ильи Ильина из Москвы, записанная им собственноручно.
«Я закончил аспирантуру физического факультета МГУ, а тогда, в далеком 1992 году, я был студентом и мы – несколько одногруппников – решили съездить отдохнуть к одной из наших подруг в деревню Рождество Тверской области. Деревня расположена вблизи впадения реки Граничная в реку Шлина. Точную дату вспомнить трудно, но было это в конце августа, приблизительно 20–25 августа. Дело было вечером, часов в 10 (даже, скорее, в 11) вечера. На небе были плотные тучи, из которых целый день моросил не сильный, но постоянный дождь.
Дом, в котором мы жили, стоял прямо возле реки, но огород дома не выходил к воде, а был отгорожен (зачем-то) невысоким забором с калиткой. Я выбежал за водой и, открывая калитку, увидел боковым зрением, как что-то блеснуло слева от меня (направление юг или юго-запад). Я непроизвольно повернул голову влево, но ничего не увидел. Отступив на один шаг назад, я увидел очень яркую „звезду“, которая висела неподвижно градусах в двадцати над горизонтом. Сначала я подумал, что это Венера, но вдруг меня осенило, что небо-то затянуто тучами и идет дождь, и никаких других „звезд“ не видно. Но самое главное, что „объект“ исчезал, стоило мне сделать шаг вперед или назад! Сердце у меня забилось так, как не билось на самых ответственных экзаменах.
Я бросился звать ребят. Все мы были студентами-физиками и подошли к изучению этого явления по возможности объективно. За полтора часа „исследований“ объект не сдвинулся ни на градус, что говорило о том, что он не является астрономическим объектом, а принадлежит Земле. Высота над землей скорее всего не превышала 300–500 метров, так как облачность, по ощущениям, была низкой.
«Я закончил аспирантуру физического факультета МГУ, а тогда, в далеком 1992 году, я был студентом и мы – несколько одногруппников – решили съездить отдохнуть к одной из наших подруг в деревню Рождество Тверской области. Деревня расположена вблизи впадения реки Граничная в реку Шлина. Точную дату вспомнить трудно, но было это в конце августа, приблизительно 20–25 августа. Дело было вечером, часов в 10 (даже, скорее, в 11) вечера. На небе были плотные тучи, из которых целый день моросил не сильный, но постоянный дождь.
Дом, в котором мы жили, стоял прямо возле реки, но огород дома не выходил к воде, а был отгорожен (зачем-то) невысоким забором с калиткой. Я выбежал за водой и, открывая калитку, увидел боковым зрением, как что-то блеснуло слева от меня (направление юг или юго-запад). Я непроизвольно повернул голову влево, но ничего не увидел. Отступив на один шаг назад, я увидел очень яркую „звезду“, которая висела неподвижно градусах в двадцати над горизонтом. Сначала я подумал, что это Венера, но вдруг меня осенило, что небо-то затянуто тучами и идет дождь, и никаких других „звезд“ не видно. Но самое главное, что „объект“ исчезал, стоило мне сделать шаг вперед или назад! Сердце у меня забилось так, как не билось на самых ответственных экзаменах.
Я бросился звать ребят. Все мы были студентами-физиками и подошли к изучению этого явления по возможности объективно. За полтора часа „исследований“ объект не сдвинулся ни на градус, что говорило о том, что он не является астрономическим объектом, а принадлежит Земле. Высота над землей скорее всего не превышала 300–500 метров, так как облачность, по ощущениям, была низкой.