Страница:
Объяснять ограбление похоже на вычерпывание воды из спасательной лодки чайной ложкой, подумал он. Он не потратит много времени на этого. Он был на пути домой, когда увидел сдающий назад мясной фургон и подошел посмотреть, иначе он бы не подошел сюда. Ограбления - для детективов низшего ранга, а не для лейтенанта по расследованию убийств.
Интересно, что он здесь делал? Проклятый дурак. Надо же выйти из метро именно здесь. В поездах сравнительно безопасно, но не на этой станции. Проклятый дурак. Донован запретил себе жалеть их.
Но ему надо было предпринять действия. Все-таки это было убийство.
Свидетелей нет. Невозможно найти кого-нибудь из тех, кто проезжал в поезде. Они или откликнутся, или нет. Но была еще возможность. Здесь, на этой станции, был проход в недостроенную систему тоннелей. Там работали бригады из Тодос-Сантоса - если стоять очень тихо, то можно услышать жужжащий шум их большой тоннелепрокладочной машины, прожигающей себе путь до Сити Холлом. Может быть кто-нибудь из бригады выходил в туалет или еще за чем-нибудь. Маловероятно, но возможно. Он отметил, что нужно вызвать мастера рабочих тоннеля из Тодос-Сантоса.
Или, подумал он, я могу пойти туда сейчас и поговорить с ними. Это будет интересно. Я никогда не видел работающими эти большие машины, а хотелось бы посмотреть, и это такой же хороший случай, как любой другой.
– Сэр, - новичок-полицейский вернулся, все еще немного бледный. Он старался не смотреть на мертвеца. - Я кое-что обнаружил. Возьмите ту ручку, что была у него в кармане. - Они направились вниз по лестнице.
Жирные линии синего цвета, недавно сделанная надпись среди других, менее неприличная по сравнению с ними:
“СЧИТАЙТЕ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ”.
– Если это предсмертная записка, не похоже, что она указывает имя его убийцы, - сказал Донован. - Хотя ты прав. Она подходит к карандашу. Вероятно, он написал ее. Это еще одна причина для разговора с бригадой тоннельных рабочих из Тодос-Сантоса. Может быть они видели, как он пишет на их двери.
– Интересно, что это значит?
– Мы не можем его спросить, - ответил Донован, и забыл об этом. Или посчитал, что забыл.
Телефон экстренной связи Маклина Стивенса был присоединен к пятидесятифунтовому шнуру, подключенному к линии в гостиной. В результате этого он мог передвигаться по всему дому, не прерывая разговора. Он мог, в частности, подойти и взять чашку кофе или бутылку со спиртным из бара, что ему часто требовалось, когда он отвечал на звонки по этому телефону.
В этот раз ему требовалось и то и другое. Во время марафонского совещания по обсуждению стоимости прокладки новых линий метро Арт Боннер и Тони Рэнд познакомили Стивенса с обычаем смешивания крепкого кофе с бренди. Сейчас, слушая Боннера, он протопал босыми ногами в кухню, чтобы поставить кофе, а затем в столовую за бренди. Затем он решил не ждать кофе.
– Хорошо, Арт, я сообщу ему, - сказал Стивенс. - Черт бы его побрал. Ох, дьявол, я скажу ему. - Он поставил телефон и налил себе двойную порцию “Кристиан Бразерз”. Он выпил залпом, и в это время вошла Жанин в своей мешковатой фланелевой ночной рубашке.
Как всегда, когда ее беспокоили ночью, она выглядела одновременно раздраженной и полностью проснувшейся. - Кому ты скажешь? - спросила она.
– Члену совета Планше. Его сын был убит.
– Ох, нет. Мак, это убьет Юнис.
Стивенс кивнул.
– Да.
– Кто это сделал, один из твоих полицейских?
– Арт Боннер.
На ее лице выразилось удивление, затем потрясение, и затем оно побелело.
– Но… Что случилось с Джимми?
– Он был убит при проникновении в Тодос-Сантос. А сейчас я должен позвонить мистеру Планше.
Она подошла и на мгновение обняла его, уткнувшись лицом в его плечо. Затем она снова стала абсолютно деловой.
– Я принесу тебе кофе. И твои тапочки - тебе не следует простужаться.
Это была ее манера поведения в любом экстренном случае, а так же причина того, что Мак не мог представить жизнь без нее.
Он держал трубку, не набирая номера. Это сообщение вызовет боль. Джим Планше-старший с многих точек зрения был более могуществен, чем мэр. Мэры работают два или, самое большее, три срока, а член городского совета может переизбираться бесконечно. Это был четвертый срок Планше, и второй в качестве Президента совета.
Он заставил себя набрать номер. Прозвучало четыре сигнала вызова, и затем низкий сонный голос сказал:
– Да?
– Это Мак Стивенс.
Затем последовала продолжительная пауза. Стивенс не мог звонить без очень веской причины.
– Да, Мак, в чем дело?
– В Тодос-Сантос произошел несчастный случай, - сказал Стивенс. - Там был ваш сын. - Он замолчал на время, достаточное, чтобы осмыслить эти слова, и чтобы Планше догадался, что худшее еще не сказано. - Он мертв, мистер Планше.
– Мертв? Ты сказал мертв? Но я только что видел его за обедом… - голос стал тише, он заговорил осторожно. - Ты сказал несчастный случай. Какой несчастный случай?
– Джимми и Диана Лаудер…
– Да, я знаю ее, прелестная девушка…
– … проникли в Тодос-Сантос. Они оба были убиты охраной Тодос-Сантоса.
– Проникли? Убиты охраной? Мак, это бессмысленно! Мой сын никому бы не причинил вреда, почему охранники убили его?
– Люди из Тодос-Сантоса говорят, что они несли много сложного электронного оборудование и ящики, похожие на динамитные. Охранники решили, что это настоящее нападение со стороны ФРОМАТЕС. Снова длинная пауза.
– Я выезжаю, как только оденусь. Встречайте меня у восточного главного входа в эту коробку.
– Я бы вам не советовал этого, мистер Планше. Там нечего смотреть. Ваш сын и Диана оттуда увезены, и место, где это произошло, загрязнено.
– Как загрязнено?
– Ядовитым глазом.
– Они отравили моего сына газом? Отравили газом? - Планше кричал в ярости. Затем его голос снова стал нормальным. - Где он?
– Его забрали в лабораторию коронера.
– В морг. Боже, я не хочу - я не могу взять Юнис в морг! Что, что мне делать?
– Оставайтесь у себя, - посоветовал Мак. - Позовите каких-нибудь друзей, вашего священника. Я разберусь в этом для вас…
– Да, разберись. - Последовала новая длинная пауза. - Они убили его газом. Мак… Мак, я хочу видеть справедливость. Справедливость!
– Я полагаю, что окружной прокурор выдвинет обвинение, - сказал Шапиро. - Это почти бесспорно. А предположив это, первым шагом я считаю предварительное слушание. Окружной прокурор постарается убедить судью, что было совершено преступление, и что они должны возбудить дело об убийстве первой степени против Сандерса.
Он задумался на мгновение.
– Я обычно не выступал с защитой на предварительном слушании, но сейчас, думаю, мы должны это сделать. Мы будем защищаться тем, что преступления не было совсем, что это было оправданное действие.
– Какие шансы на победу? - спросил Боннер.
– Плохие. Судья будет под большим давлением. Есть двое мертвых. Безоружные. Безобидные дети. Были ли мы правы, применив смертельное средство? Это будет очень неприятное решение, и большинство прецедентов против нас. Мы можем выиграть, но я в этом сомневаюсь.
– Предположим, что мы выиграли, - сказал Черчворд. - Что нам делать с Сандерсом?
– Отправить его снова работать, - быстро сказал Боннер.
– Это будет дорого стоить, - сказала Черчворд. - Я думаю, ты должен это тщательно обдумать.
– Она права, - сказал Мид. - Планше не забудет это. Его сын был убит, и пока Сандерс здесь, он будет напоминать ему об этом, он будет нападать на нас.
– Он мой заместитель. Он мне нужен.
– Нам так же нужна торговля, - сказал Черчворд. - Я не имею в виду, что мы должны его выиграть, фирма “Ромулус Корпорейшен” имеет множество предприятий кроме Тодос-Сантоса. И будет ли хорошо Пресу, если мы оставим его здесь, когда вокруг будут люди, которые станут называть его убийцей каждый раз, как только представится случай? “Ромулус” - большая компания, Арт. Они могут найти хорошую должность для Преса где-нибудь еще.
– Как охотника за заключенными, пробормотал Боннер.
– Сэр? - пробормотал Шапиро.
– Это старая армейская история. Не знаю, правда ли это, но мы все верили. Если солдат, назначенный охранять заключенных, застрелит одного из них, его штрафуют на стоимость патронов, дают блок сигарет, и переводят в другой гарнизон. Вы предлагаете сделать это с Пресом. Джонни, предположим, что мы проиграем слушание?
– Тогда он будет передан штату для судебного разбирательства, - ответил Шапиро. - А мы постараемся убедить присяжных, что он действовал правильно. Я думаю, у нас довольно хорошие шансы для этого. И мы можем всегда играть в юридические игры, чтобы обвинить суд в нарушении процессуальных норм. Так же существуют апелляции, и…
– А в это время Прес будет сидеть в тюрьме.
– Ну, вероятно, он не будет отпущен под залог.
– И проведет жизнь в судебном зале, - сказал Боннер. - Хотелось бы думать, что мы можем лучше заботиться о наших людях.
– Каким образом?
Боннер пожал плечами.
– Это не все плохие новости, - сказал Шапиро.
– Что еще?
– Могу поспорить, что в течение недели кое-кто собирается обратиться с заявлением о принятии судебного запрета, чтобы заставить нас демонтировать наши защитные устройства. Чтобы мы избавились от смертельных газов. И очень вероятно, что они это сделают, Арт. У нас всегда были шаткие основания с этими вещами.
– Плотный обстрел. Полковник?
Крос выглядел унылым.
– Мы можем повысить физическую безопасность. Постараться держать вторгающихся подальше от системы в первую очередь. Но трудно сказать, что еще мы можем сделать. Газ “Ви-Экс” был гарантией на случай, если не сработают меры физической безопасности. Оказалось, что они нам нужны…
– Или мы так считали, - сказала Черчворд.
– Это то же самое, - сказал полковник Кросс. - Гхм, на этом предварительном слушании насколько много вы будете вынуждены рассказать о нашей системе?
– Очень много, - ответил Шапиро. - Я буду должен доказать, насколько трудно проникнуть в тот тоннель. Показать, что они не просто случайно зашли туда, и что у Сандерса были основательные причины быть в этом уверенным.
– Я думал об этом. Тони, мы будем должны переделать систему.
Рэнд согласно кивнул. Он уже думал об этом, и сейчас размышлял над различными идеями.
– Для этого потребуется время.
– Я могу отсрочить предварительное слушание, - сказал Шапиро. - На месяцы, если вы хотите.
– Лично я этого не хочу, - сказала Барбара Черчворд. - Как бы то ни было, эта вещь для нас финансовая катастрофа. Замедлять это дело - чревато дурными последствиями.
– А что с этим запретом? - спросил Боннер. - Как долго ты сможешь отсрочивать слушание по этому поводу?
– На неделю. Может быть на две, - ответил Шапиро. - Нет гарантий на более долгий срок.
– Не очень много, но должно хватить, - сказал Рэнд.
– Не люблю быть грубым, - сказал Фрэнк Мид, - но у меня есть вопрос: сколько все это будет стоить?
– Много, - ответил Боннер. - И я не представляю, как этого можно избежать.
– Я тоже, - сказал Мид. - Послушай, Арт, я на твоей стороне.
Конечно, подумал Тони Рэнд. Всегда поддерживаешь Боннера, как поддерживал Преса.
– Я это не из-за себя, - сказал Мид. - Это из-за Цюриха, а они прижимистые люди.
– Мы боремся за выживание, - сказал Арт Боннер. - Весь этот проект мог утонуть в бюрократических предписаниях. Это происходит с оставшейся частью страны. Итак, Барбара, ты должна быть готова жить с задержками поставок, а ты Фрэнк будь готов с улыбкой подписать несколько чеков на большие суммы, а я поговорю с Цюрихом. Челюсти Фрэнка Мида сжались, но он не сказал ничего.
– У нас нет выбора, - сказал Боннер. - Рэнду необходимо время для переделки системы защиты, и пока это не сделано, мы не можем показать суду систему, которую используем сейчас. Нам необходима отсрочка. Джонни, добудь нам это время. Столько много, сколько возможно. Тони, ты и полковник приступайте к работе.
– Может, кто-нибудь должен спросить Преса? - спросил Рэнд.
– Конечно. Мы поговорим с ним утром, - ответил Боннер. - Хорошо. Мы все знаем, что нам делать. Давайте не будем терять время.
8: ПРОЗОРЛИВОСТЬ
Томас Лунан сидел, отдыхая и улыбаясь, на круговой скамейке на аллее Санта-Моника Молл. Он поглядывал вокруг и изредка потягивал из баночки кока-колу.
Томас Лунан выглядел хорошо. Он был явно доволен собой и приятно улыбался. Прохожие обычно улыбались ему в ответ. Он был слишком хорошо одет, чтобы быть бродягой, и слишком явно бездельничал, так что от него вряд ли можно было ожидать что-то другое. Он собирался подняться через минуту или две и куда-нибудь пойти, наверное в аптеку или на другую скамейку кварталом дальше.
Все репортеры сейчас должны были быть в Тодос-Сантосе или в Сити-Холле Лос-Анджелеса. Погибло двое молодых людей, из них одна красивая девушка, другой - сын члена городского совета, оба были не вооружены и не представляли опасности. Это была сенсация года, а Томас Лунан сидел на Санта-Моника Молл!
Редактор отдела городских новостей это не поймет. Лунан тоже этого не понимал, однако он верил своим инстинктам, своему счастью, своей мойре. Толпа прохожих обтекала скамейку. Некоторые из них с трудом удерживали множество бумажных пакетов. За несколькими покупателями шли человек шесть парней и девушка студенческого возраста. В большинстве случаев на Лунана не обращали внимания. Некоторые садились на его скамейку, но обычно отказывались с ним говорить. Когда на него никто не смотрел, он иногда разговаривал сам с собой.
Лунан называл это “работой для ног”.
К нему приближалась молодая девушка…
Даже Лунан не понял, что побудило ее остановиться, но она остановилась. Она ярко выделялась в толпе расплывчатых лиц. Ее походка. Ее прическа. Стиль одежды. Странное отношение к окружающим ее людям, как к движущимся препятствиям, которых нужно избегать, или как к любопытным предметам.
Девушка из Тодос-Сантоса.
Он проворно вскочил. Прошу прощения, мисс…
Ее реакция была странной - она оглянулась на аллею, а затем посмотрела на Томаса Лунана.
– Да?
– Я репортер “Лос-Анджелес Трибюн”. Вы слышали об убийствах, произошедших прошлой ночью?
Она чуть не ушла.
– Я слышала, - бросила она. Было видно, что она рассержена.
– Что вы думаете об этом?
Она колебалась. Заговорить, зная, что ее слова могут быть потом неправильно поданы? Лунану была знакома эта реакция. Но она была молода, ей не было наверное и двадцати. Она будет говорить.
– Это были не убийства, - сказала она, на этот раз хорошо контролируя свой голос.
– Однако окружной прокурор готовится предъявить, э-э, Сандерсу обвинение в убийстве, - сказал Лунан.
– Мистер Сандерс выполнял свой долг. Лос-анджелесцы не имеют права вмешиваться в наши внутренние дела.
Он не был в этом уверен.
– Я хотел бы знать, требовала ли ситуация таких решительных действий?
– Да.
– Как вы можете быть так уверены? Я имею в виду, вы не можете много знать о том, что случилось. В утренних газетах об этом было очень мало…
– Я точно знаю, что произошло, и мне не нужно читать лос-анджелесские газеты. Мистер Боннер показал нам все сегодня утром, - она увидела, как он недоуменно нахмурился. - По телевизору. По нашему кабельному телевидению. Мистер Боннер. Генеральный директор Тодос-Сантоса. Сегодня утром он показал нам точно, где были вторгнувшиеся, и что могло произойти, если бы установили бомбы.
Ему очень не хотелось, чтобы она ушла, но он пошел на риск.
– У них не было бомбы.
– Ваши лос-анджелесские дети сделали все возможное, чтобы походить на членов ФРОМАТЕС, несущих бомбу, - сказала она. - Они не могут жаловаться, что с ними обошлись, как с саботажниками. Считайте это эволюцией в действии.
Я слышал это раньше, подумал Лунан. В отделе городских новостей. Жертва ограбления, личность человека не была установлена, написал это перед тем, как кто-то превратил его голову в желе.
– Где вы слышали эту фразу? От мистера Боннера?
Она нахмурилась, пытаясь вспомнить.
– Нет. Я не знаю, где я это слышала. Может быть, от одного из охранников, когда я выходила сегодня утром?
Плохо, что не от Боннера, подумал Лунан. Для статьи было бы лучше, если бы это сказал руководящий работник Тодос-Сантоса. “Считайте это эволюцией в действии”.
– Ну, это действительно правда, двое из них не жалуются. Я заметил, вы упомянули ФРОМАТЕС… - Микрофон Лунана выставлялся из воротника его рубашки прямо под его подбородком как булавка. Несмотря на крошечность, он заставлял некоторых людей волноваться.
Но не эту девушку.
– А кого же еще? - сказала она. - Только на прошлой неделе они сорвали концерт при помощи ос. Они пытались добавить ЛСД в нашу воду. Они гордятся тем, что делают такие вещи.
– Но они не применяли бомбы…
– Нет. Есть другая группа, которая верит в бомбы и гранаты, - ответила она. - Экологическая Армия? Кажется так. Но они все из ФРОМАТЕС. Кто еще может нас так ненавидеть?
Она могла еще рассказать о реальных и воображаемых враждебных действиях против Тодос-Сантоса. О некоторых Лунан знал. Другие он может найти в подшивках газет. И конечно она знала о происшествии в Канзас-Сити, где террористы убили двенадцать жителей арколога. Когда она остановилась передохнуть, он предложил купить ей чаю со льдом. Он начинал думать, что напал на золотую жилу.
Пусть другие репортеры откапывают факты. Ключ к этому делу - конфликт между двумя культурами. Как Тодос-Сантос стал таким параноидным? Почему они отреагировали так решительно? В их официальном заявлении в газетах говорится, что они “сожалеют о необходимости” действий Сандерса. Сожалеют, конечно, что убили двух молодых людей, но подчеркивают необходимость собственной защиты.
А это было то, что хотел Лунан. Ключ. Две культуры, настолько разные, что Лунан смог заметить девушку из Тодос-Сантоса в двигающейся толпе идущих за покупками прохожих, хотя он не понимал, как он это смог. Ей было около восемнадцати лет, и она могла провести большую часть своей жизни за вздымающимися стенами.
Он захотел почувствовать особенность Тодос-Сантоса: его жизнь, отношения, философию. “Ваши лос-анджелесские дети…” и в этом роде. Он позволил разговору отдалиться от темы убийства, продолжаться без цели. Он задавал вопросы. Умение слушать - тонкое искусство, и Лунан им владел.
Ее звали Черил Дринкуотер. Она была студенткой университета в Тодос-Сантосе, где училась на втором курсе инженерного факультета. Ее отец работал оператором-уолдо. Лунан узнал о ней много, и было не трудно подтолкнуть ее к разговору о жизни в Тодос-Сантосе.
– …и мы подпрыгивали, как только лифт трогался вниз, - говорила она. - Если постараться, можно дотронуться до потолка кабины и встать на пол до того, как вернется вес.
– Кажется, для меня это слишком быстро. Как на аттракционе “русские горы”.
Черил это удивило.
– Если их замедлить, то требуется вдвое больше времени, чтобы попасть куда-нибудь, правда? А нам нужно попадать на сто уровней.
Узкий подбородок, вздернутый нос, брюнетка с прядями обесцвеченных волос, она была мила. Не красива в смысле классической красоты, но все же привлекательна. Когда она улыбалась, Лунан хотел, чтобы здесь оказался фотограф. Может быть, позднее…
Она мало что знала о ФРОМАТЕС кроме их постоянных актов саботажа. Когда он заговорил об их роботе по сохранению экологии в незаселенных районах Америки, она засмеялась.
– Мы живем почти в закрытой экологической системе, - сказала она. - Мы знаем точно, что ваши члены ФРОМАТЕС должны изучать в колледже.
– Они не мои члены ФРОМАТЕС.
– Извините. И не мои тоже. - Она нахмурилась. - Во время моего детства ФРОМАТЕС или жители Лос-Анджелеса никогда не беспокоили нас. Да, а вы помните кино, длинный художественный мультфильм? Он назывался, э-э, кажется, “Гнездо”.
– Да. Десять лет назад?
– Ну, мои родители говорят, что его сделал ФРОМАТЕС, и с той поры начались неприятности. Я сама не помню.
Он знал об этом из другого источника, о котором не хотелось распространяться. Он сменил тему.
Когда он спросил, как ей нравится жизнь за стенами крепости, она сказала, что у стен крепости нет балконов.
– Вы можете все стать друг другу родственниками, - сказал Лунан. В вашем университете все студенты - жители Тодос-Сантоса?
– Почти все. У нас несколько студентов учатся по обмену. Некоторые из моих друзей ходят в школы, которые находятся Снаружи. Мне у нас нравится. У нас преподают настоящие инженеры-практики. И настоящие менеджеры. Мисс Черчворд преподает экономику. Мисс Рэнд читает лекции по проектированию городов.
И так далее. Она даже не могла допустить, что жизнь может предложить что-нибудь еще кроме места в Тодос-Сантосе или в каком-нибудь другом аркологе.
– За вами следят каждую минуту дня, - сказал он. Так вот почему она не застыла перед микрофоном. - Может быть, это не очень хорошо?
Она улыбнулась ему, держа второй стакан чая со льдом.
– А может у нас мало что скрывать.
Туши, черт побери.
– Ну… а свидания? Говорят, что автомобиль революционизировал свидание. Имеется в виду, что пары смогли находить уединение. Кто угодно, с тех пор, как они смогли садится в машину. Вы же сделали гигантский шаг назад, не правда ли?
– Я не знаю. Наверное, я еще не выросла.
– Но… - он чуть было не сказал “наемные охранники”, - люди из службы безопасности будут знать о всех мальчиках, которым ты назначишь свидание. Куда вы пойдете. Я думаю, они могут даже подглядывать в комнаты.
Она обдумала это, нахмурившись, а затем сказала:
– У нас нет машин, и у нас не очень много уединения. Мы трахаемся, но при этом говорим об этом своим родителям.
– Вы т-тр…
– В конце концов, они все равно об этом узнают, - быстро сказала она. - Иди и трахайся, но скажи маме и папе - вот что сказал мне мой брат Энди, когда я стала подрастать. И в школе нас учат, как избежать беременности, если ее не хочешь. Я не буду трахаться с парнем, который не нравится моим родителям, но это все равно оставляет мне большую свободу. Конечно, женитьба - более серьезная вещь. - Она заметила выражение его лица, которое было, вероятно, необычным. - Что случилось? Я сказала не то слово?
– Нет. Мы тоже его употребляем. - Это было попадание в десятку. Можно говорить о прозорливости.
В переулке пахло мочой и гниющим мусором. С одной стороны тянулась глухая деревянная стена, с другой цепная изгородь, заросшая плющом. На черной поверхности асфальта были видны белые пятна высохшей мочи. Лейтенанту отдела по расследованию убийств Доновану хотелось зажать нос пальцами, но он не осмелился. В начале переулка росла гудящая толпа черных.
– ПОЛИЦЕЙСКИЕ УБИЙЦЫ! - Голос принадлежал женщине, но был совсем не женственным.
– Скоро подъедет полиция метрополитена, - тихо сказал сержант Ортиз.
– Начальник местного отдела опасается, что не сможет их сдержать.
Донован кивнул и вернулся к телу, которое лежало скрючившись за переполненным мусорным баком. Это был молодой негр. Под густой африканской шевелюрой почти не осталось лица. И не должно было остаться после выстрела дробью четвертого номера из двадцатидюймового ствола ружья для подавления мятежей двенадцатого калибра Ремингтон Модель 870.
В груди тоже была большая дырка.
Недалеко от тела стояло около дюжины полицейских. Чуть поодаль стояли двое других, не вместе с остальными, но в то же время и не отдельно от них. Донован сделал рукой знак одному из них и отвел его на несколько шагов от остальных. Негромким голосом он сказал:
– Хорошо, Паттерсон, расскажи мне об этом еще раз.
– Есть, сэр. Мы получили звонок в девять шестнадцать сегодня утром. Хозяин дома слышал шум у задней двери. Когда мы прибыли по адресу позвонившего, мы подъехали к задней двери. В этот момент неустановленный черный мужчина выскочил в дверь и бросился бежать по переулку. Я стал преследовать его бегом, а офицер Фаррер на патрульной машине поехал к другому концу переулка.
Перед тем как выбежать в переулок я вытащил мой служебный пистолет и увидел офицера Фаррера с противобунтовым ружьем в руках на другом конце переулка. Выбежав на аллею, я услышал по крайней мере два выстрела. Выстрелы были из-за мусорного бака. Я закричал “полиция!”, и услышал еще один выстрел. Вспышка привлекла мое внимание, и я увидел вооруженного подозреваемого, который пригнулся за мусорным баком. Я прицелился в бак на уровне груди и сделал один выстрел. Когда я выстрелил, я услышал выстрел ружья моего напарника.
Подозреваемый упал из-за мусорного бака. Когда мы подошли к нему, мы обнаружили рядом с подозреваемым автоматический пистолет “Кольт-Коммандер” сорок пятого калибра. Затем мы сообщили об участии в перестрелке диспетчеру.
Интересно, что он здесь делал? Проклятый дурак. Надо же выйти из метро именно здесь. В поездах сравнительно безопасно, но не на этой станции. Проклятый дурак. Донован запретил себе жалеть их.
Но ему надо было предпринять действия. Все-таки это было убийство.
Свидетелей нет. Невозможно найти кого-нибудь из тех, кто проезжал в поезде. Они или откликнутся, или нет. Но была еще возможность. Здесь, на этой станции, был проход в недостроенную систему тоннелей. Там работали бригады из Тодос-Сантоса - если стоять очень тихо, то можно услышать жужжащий шум их большой тоннелепрокладочной машины, прожигающей себе путь до Сити Холлом. Может быть кто-нибудь из бригады выходил в туалет или еще за чем-нибудь. Маловероятно, но возможно. Он отметил, что нужно вызвать мастера рабочих тоннеля из Тодос-Сантоса.
Или, подумал он, я могу пойти туда сейчас и поговорить с ними. Это будет интересно. Я никогда не видел работающими эти большие машины, а хотелось бы посмотреть, и это такой же хороший случай, как любой другой.
– Сэр, - новичок-полицейский вернулся, все еще немного бледный. Он старался не смотреть на мертвеца. - Я кое-что обнаружил. Возьмите ту ручку, что была у него в кармане. - Они направились вниз по лестнице.
Жирные линии синего цвета, недавно сделанная надпись среди других, менее неприличная по сравнению с ними:
“СЧИТАЙТЕ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ”.
– Если это предсмертная записка, не похоже, что она указывает имя его убийцы, - сказал Донован. - Хотя ты прав. Она подходит к карандашу. Вероятно, он написал ее. Это еще одна причина для разговора с бригадой тоннельных рабочих из Тодос-Сантоса. Может быть они видели, как он пишет на их двери.
– Интересно, что это значит?
– Мы не можем его спросить, - ответил Донован, и забыл об этом. Или посчитал, что забыл.
Телефон экстренной связи Маклина Стивенса был присоединен к пятидесятифунтовому шнуру, подключенному к линии в гостиной. В результате этого он мог передвигаться по всему дому, не прерывая разговора. Он мог, в частности, подойти и взять чашку кофе или бутылку со спиртным из бара, что ему часто требовалось, когда он отвечал на звонки по этому телефону.
В этот раз ему требовалось и то и другое. Во время марафонского совещания по обсуждению стоимости прокладки новых линий метро Арт Боннер и Тони Рэнд познакомили Стивенса с обычаем смешивания крепкого кофе с бренди. Сейчас, слушая Боннера, он протопал босыми ногами в кухню, чтобы поставить кофе, а затем в столовую за бренди. Затем он решил не ждать кофе.
– Хорошо, Арт, я сообщу ему, - сказал Стивенс. - Черт бы его побрал. Ох, дьявол, я скажу ему. - Он поставил телефон и налил себе двойную порцию “Кристиан Бразерз”. Он выпил залпом, и в это время вошла Жанин в своей мешковатой фланелевой ночной рубашке.
Как всегда, когда ее беспокоили ночью, она выглядела одновременно раздраженной и полностью проснувшейся. - Кому ты скажешь? - спросила она.
– Члену совета Планше. Его сын был убит.
– Ох, нет. Мак, это убьет Юнис.
Стивенс кивнул.
– Да.
– Кто это сделал, один из твоих полицейских?
– Арт Боннер.
На ее лице выразилось удивление, затем потрясение, и затем оно побелело.
– Но… Что случилось с Джимми?
– Он был убит при проникновении в Тодос-Сантос. А сейчас я должен позвонить мистеру Планше.
Она подошла и на мгновение обняла его, уткнувшись лицом в его плечо. Затем она снова стала абсолютно деловой.
– Я принесу тебе кофе. И твои тапочки - тебе не следует простужаться.
Это была ее манера поведения в любом экстренном случае, а так же причина того, что Мак не мог представить жизнь без нее.
Он держал трубку, не набирая номера. Это сообщение вызовет боль. Джим Планше-старший с многих точек зрения был более могуществен, чем мэр. Мэры работают два или, самое большее, три срока, а член городского совета может переизбираться бесконечно. Это был четвертый срок Планше, и второй в качестве Президента совета.
Он заставил себя набрать номер. Прозвучало четыре сигнала вызова, и затем низкий сонный голос сказал:
– Да?
– Это Мак Стивенс.
Затем последовала продолжительная пауза. Стивенс не мог звонить без очень веской причины.
– Да, Мак, в чем дело?
– В Тодос-Сантос произошел несчастный случай, - сказал Стивенс. - Там был ваш сын. - Он замолчал на время, достаточное, чтобы осмыслить эти слова, и чтобы Планше догадался, что худшее еще не сказано. - Он мертв, мистер Планше.
– Мертв? Ты сказал мертв? Но я только что видел его за обедом… - голос стал тише, он заговорил осторожно. - Ты сказал несчастный случай. Какой несчастный случай?
– Джимми и Диана Лаудер…
– Да, я знаю ее, прелестная девушка…
– … проникли в Тодос-Сантос. Они оба были убиты охраной Тодос-Сантоса.
– Проникли? Убиты охраной? Мак, это бессмысленно! Мой сын никому бы не причинил вреда, почему охранники убили его?
– Люди из Тодос-Сантоса говорят, что они несли много сложного электронного оборудование и ящики, похожие на динамитные. Охранники решили, что это настоящее нападение со стороны ФРОМАТЕС. Снова длинная пауза.
– Я выезжаю, как только оденусь. Встречайте меня у восточного главного входа в эту коробку.
– Я бы вам не советовал этого, мистер Планше. Там нечего смотреть. Ваш сын и Диана оттуда увезены, и место, где это произошло, загрязнено.
– Как загрязнено?
– Ядовитым глазом.
– Они отравили моего сына газом? Отравили газом? - Планше кричал в ярости. Затем его голос снова стал нормальным. - Где он?
– Его забрали в лабораторию коронера.
– В морг. Боже, я не хочу - я не могу взять Юнис в морг! Что, что мне делать?
– Оставайтесь у себя, - посоветовал Мак. - Позовите каких-нибудь друзей, вашего священника. Я разберусь в этом для вас…
– Да, разберись. - Последовала новая длинная пауза. - Они убили его газом. Мак… Мак, я хочу видеть справедливость. Справедливость!
– Я полагаю, что окружной прокурор выдвинет обвинение, - сказал Шапиро. - Это почти бесспорно. А предположив это, первым шагом я считаю предварительное слушание. Окружной прокурор постарается убедить судью, что было совершено преступление, и что они должны возбудить дело об убийстве первой степени против Сандерса.
Он задумался на мгновение.
– Я обычно не выступал с защитой на предварительном слушании, но сейчас, думаю, мы должны это сделать. Мы будем защищаться тем, что преступления не было совсем, что это было оправданное действие.
– Какие шансы на победу? - спросил Боннер.
– Плохие. Судья будет под большим давлением. Есть двое мертвых. Безоружные. Безобидные дети. Были ли мы правы, применив смертельное средство? Это будет очень неприятное решение, и большинство прецедентов против нас. Мы можем выиграть, но я в этом сомневаюсь.
– Предположим, что мы выиграли, - сказал Черчворд. - Что нам делать с Сандерсом?
– Отправить его снова работать, - быстро сказал Боннер.
– Это будет дорого стоить, - сказала Черчворд. - Я думаю, ты должен это тщательно обдумать.
– Она права, - сказал Мид. - Планше не забудет это. Его сын был убит, и пока Сандерс здесь, он будет напоминать ему об этом, он будет нападать на нас.
– Он мой заместитель. Он мне нужен.
– Нам так же нужна торговля, - сказал Черчворд. - Я не имею в виду, что мы должны его выиграть, фирма “Ромулус Корпорейшен” имеет множество предприятий кроме Тодос-Сантоса. И будет ли хорошо Пресу, если мы оставим его здесь, когда вокруг будут люди, которые станут называть его убийцей каждый раз, как только представится случай? “Ромулус” - большая компания, Арт. Они могут найти хорошую должность для Преса где-нибудь еще.
– Как охотника за заключенными, пробормотал Боннер.
– Сэр? - пробормотал Шапиро.
– Это старая армейская история. Не знаю, правда ли это, но мы все верили. Если солдат, назначенный охранять заключенных, застрелит одного из них, его штрафуют на стоимость патронов, дают блок сигарет, и переводят в другой гарнизон. Вы предлагаете сделать это с Пресом. Джонни, предположим, что мы проиграем слушание?
– Тогда он будет передан штату для судебного разбирательства, - ответил Шапиро. - А мы постараемся убедить присяжных, что он действовал правильно. Я думаю, у нас довольно хорошие шансы для этого. И мы можем всегда играть в юридические игры, чтобы обвинить суд в нарушении процессуальных норм. Так же существуют апелляции, и…
– А в это время Прес будет сидеть в тюрьме.
– Ну, вероятно, он не будет отпущен под залог.
– И проведет жизнь в судебном зале, - сказал Боннер. - Хотелось бы думать, что мы можем лучше заботиться о наших людях.
– Каким образом?
Боннер пожал плечами.
– Это не все плохие новости, - сказал Шапиро.
– Что еще?
– Могу поспорить, что в течение недели кое-кто собирается обратиться с заявлением о принятии судебного запрета, чтобы заставить нас демонтировать наши защитные устройства. Чтобы мы избавились от смертельных газов. И очень вероятно, что они это сделают, Арт. У нас всегда были шаткие основания с этими вещами.
– Плотный обстрел. Полковник?
Крос выглядел унылым.
– Мы можем повысить физическую безопасность. Постараться держать вторгающихся подальше от системы в первую очередь. Но трудно сказать, что еще мы можем сделать. Газ “Ви-Экс” был гарантией на случай, если не сработают меры физической безопасности. Оказалось, что они нам нужны…
– Или мы так считали, - сказала Черчворд.
– Это то же самое, - сказал полковник Кросс. - Гхм, на этом предварительном слушании насколько много вы будете вынуждены рассказать о нашей системе?
– Очень много, - ответил Шапиро. - Я буду должен доказать, насколько трудно проникнуть в тот тоннель. Показать, что они не просто случайно зашли туда, и что у Сандерса были основательные причины быть в этом уверенным.
– Я думал об этом. Тони, мы будем должны переделать систему.
Рэнд согласно кивнул. Он уже думал об этом, и сейчас размышлял над различными идеями.
– Для этого потребуется время.
– Я могу отсрочить предварительное слушание, - сказал Шапиро. - На месяцы, если вы хотите.
– Лично я этого не хочу, - сказала Барбара Черчворд. - Как бы то ни было, эта вещь для нас финансовая катастрофа. Замедлять это дело - чревато дурными последствиями.
– А что с этим запретом? - спросил Боннер. - Как долго ты сможешь отсрочивать слушание по этому поводу?
– На неделю. Может быть на две, - ответил Шапиро. - Нет гарантий на более долгий срок.
– Не очень много, но должно хватить, - сказал Рэнд.
– Не люблю быть грубым, - сказал Фрэнк Мид, - но у меня есть вопрос: сколько все это будет стоить?
– Много, - ответил Боннер. - И я не представляю, как этого можно избежать.
– Я тоже, - сказал Мид. - Послушай, Арт, я на твоей стороне.
Конечно, подумал Тони Рэнд. Всегда поддерживаешь Боннера, как поддерживал Преса.
– Я это не из-за себя, - сказал Мид. - Это из-за Цюриха, а они прижимистые люди.
– Мы боремся за выживание, - сказал Арт Боннер. - Весь этот проект мог утонуть в бюрократических предписаниях. Это происходит с оставшейся частью страны. Итак, Барбара, ты должна быть готова жить с задержками поставок, а ты Фрэнк будь готов с улыбкой подписать несколько чеков на большие суммы, а я поговорю с Цюрихом. Челюсти Фрэнка Мида сжались, но он не сказал ничего.
– У нас нет выбора, - сказал Боннер. - Рэнду необходимо время для переделки системы защиты, и пока это не сделано, мы не можем показать суду систему, которую используем сейчас. Нам необходима отсрочка. Джонни, добудь нам это время. Столько много, сколько возможно. Тони, ты и полковник приступайте к работе.
– Может, кто-нибудь должен спросить Преса? - спросил Рэнд.
– Конечно. Мы поговорим с ним утром, - ответил Боннер. - Хорошо. Мы все знаем, что нам делать. Давайте не будем терять время.
8: ПРОЗОРЛИВОСТЬ
Справедливость - постоянное во времени и неизменное стремление воздавать каждому то, что он заслуживает.
Аристотель.
Томас Лунан сидел, отдыхая и улыбаясь, на круговой скамейке на аллее Санта-Моника Молл. Он поглядывал вокруг и изредка потягивал из баночки кока-колу.
Томас Лунан выглядел хорошо. Он был явно доволен собой и приятно улыбался. Прохожие обычно улыбались ему в ответ. Он был слишком хорошо одет, чтобы быть бродягой, и слишком явно бездельничал, так что от него вряд ли можно было ожидать что-то другое. Он собирался подняться через минуту или две и куда-нибудь пойти, наверное в аптеку или на другую скамейку кварталом дальше.
Все репортеры сейчас должны были быть в Тодос-Сантосе или в Сити-Холле Лос-Анджелеса. Погибло двое молодых людей, из них одна красивая девушка, другой - сын члена городского совета, оба были не вооружены и не представляли опасности. Это была сенсация года, а Томас Лунан сидел на Санта-Моника Молл!
Редактор отдела городских новостей это не поймет. Лунан тоже этого не понимал, однако он верил своим инстинктам, своему счастью, своей мойре. Толпа прохожих обтекала скамейку. Некоторые из них с трудом удерживали множество бумажных пакетов. За несколькими покупателями шли человек шесть парней и девушка студенческого возраста. В большинстве случаев на Лунана не обращали внимания. Некоторые садились на его скамейку, но обычно отказывались с ним говорить. Когда на него никто не смотрел, он иногда разговаривал сам с собой.
Лунан называл это “работой для ног”.
К нему приближалась молодая девушка…
Даже Лунан не понял, что побудило ее остановиться, но она остановилась. Она ярко выделялась в толпе расплывчатых лиц. Ее походка. Ее прическа. Стиль одежды. Странное отношение к окружающим ее людям, как к движущимся препятствиям, которых нужно избегать, или как к любопытным предметам.
Девушка из Тодос-Сантоса.
Он проворно вскочил. Прошу прощения, мисс…
Ее реакция была странной - она оглянулась на аллею, а затем посмотрела на Томаса Лунана.
– Да?
– Я репортер “Лос-Анджелес Трибюн”. Вы слышали об убийствах, произошедших прошлой ночью?
Она чуть не ушла.
– Я слышала, - бросила она. Было видно, что она рассержена.
– Что вы думаете об этом?
Она колебалась. Заговорить, зная, что ее слова могут быть потом неправильно поданы? Лунану была знакома эта реакция. Но она была молода, ей не было наверное и двадцати. Она будет говорить.
– Это были не убийства, - сказала она, на этот раз хорошо контролируя свой голос.
– Однако окружной прокурор готовится предъявить, э-э, Сандерсу обвинение в убийстве, - сказал Лунан.
– Мистер Сандерс выполнял свой долг. Лос-анджелесцы не имеют права вмешиваться в наши внутренние дела.
Он не был в этом уверен.
– Я хотел бы знать, требовала ли ситуация таких решительных действий?
– Да.
– Как вы можете быть так уверены? Я имею в виду, вы не можете много знать о том, что случилось. В утренних газетах об этом было очень мало…
– Я точно знаю, что произошло, и мне не нужно читать лос-анджелесские газеты. Мистер Боннер показал нам все сегодня утром, - она увидела, как он недоуменно нахмурился. - По телевизору. По нашему кабельному телевидению. Мистер Боннер. Генеральный директор Тодос-Сантоса. Сегодня утром он показал нам точно, где были вторгнувшиеся, и что могло произойти, если бы установили бомбы.
Ему очень не хотелось, чтобы она ушла, но он пошел на риск.
– У них не было бомбы.
– Ваши лос-анджелесские дети сделали все возможное, чтобы походить на членов ФРОМАТЕС, несущих бомбу, - сказала она. - Они не могут жаловаться, что с ними обошлись, как с саботажниками. Считайте это эволюцией в действии.
Я слышал это раньше, подумал Лунан. В отделе городских новостей. Жертва ограбления, личность человека не была установлена, написал это перед тем, как кто-то превратил его голову в желе.
– Где вы слышали эту фразу? От мистера Боннера?
Она нахмурилась, пытаясь вспомнить.
– Нет. Я не знаю, где я это слышала. Может быть, от одного из охранников, когда я выходила сегодня утром?
Плохо, что не от Боннера, подумал Лунан. Для статьи было бы лучше, если бы это сказал руководящий работник Тодос-Сантоса. “Считайте это эволюцией в действии”.
– Ну, это действительно правда, двое из них не жалуются. Я заметил, вы упомянули ФРОМАТЕС… - Микрофон Лунана выставлялся из воротника его рубашки прямо под его подбородком как булавка. Несмотря на крошечность, он заставлял некоторых людей волноваться.
Но не эту девушку.
– А кого же еще? - сказала она. - Только на прошлой неделе они сорвали концерт при помощи ос. Они пытались добавить ЛСД в нашу воду. Они гордятся тем, что делают такие вещи.
– Но они не применяли бомбы…
– Нет. Есть другая группа, которая верит в бомбы и гранаты, - ответила она. - Экологическая Армия? Кажется так. Но они все из ФРОМАТЕС. Кто еще может нас так ненавидеть?
Она могла еще рассказать о реальных и воображаемых враждебных действиях против Тодос-Сантоса. О некоторых Лунан знал. Другие он может найти в подшивках газет. И конечно она знала о происшествии в Канзас-Сити, где террористы убили двенадцать жителей арколога. Когда она остановилась передохнуть, он предложил купить ей чаю со льдом. Он начинал думать, что напал на золотую жилу.
Пусть другие репортеры откапывают факты. Ключ к этому делу - конфликт между двумя культурами. Как Тодос-Сантос стал таким параноидным? Почему они отреагировали так решительно? В их официальном заявлении в газетах говорится, что они “сожалеют о необходимости” действий Сандерса. Сожалеют, конечно, что убили двух молодых людей, но подчеркивают необходимость собственной защиты.
А это было то, что хотел Лунан. Ключ. Две культуры, настолько разные, что Лунан смог заметить девушку из Тодос-Сантоса в двигающейся толпе идущих за покупками прохожих, хотя он не понимал, как он это смог. Ей было около восемнадцати лет, и она могла провести большую часть своей жизни за вздымающимися стенами.
Он захотел почувствовать особенность Тодос-Сантоса: его жизнь, отношения, философию. “Ваши лос-анджелесские дети…” и в этом роде. Он позволил разговору отдалиться от темы убийства, продолжаться без цели. Он задавал вопросы. Умение слушать - тонкое искусство, и Лунан им владел.
Ее звали Черил Дринкуотер. Она была студенткой университета в Тодос-Сантосе, где училась на втором курсе инженерного факультета. Ее отец работал оператором-уолдо. Лунан узнал о ней много, и было не трудно подтолкнуть ее к разговору о жизни в Тодос-Сантосе.
– …и мы подпрыгивали, как только лифт трогался вниз, - говорила она. - Если постараться, можно дотронуться до потолка кабины и встать на пол до того, как вернется вес.
– Кажется, для меня это слишком быстро. Как на аттракционе “русские горы”.
Черил это удивило.
– Если их замедлить, то требуется вдвое больше времени, чтобы попасть куда-нибудь, правда? А нам нужно попадать на сто уровней.
Узкий подбородок, вздернутый нос, брюнетка с прядями обесцвеченных волос, она была мила. Не красива в смысле классической красоты, но все же привлекательна. Когда она улыбалась, Лунан хотел, чтобы здесь оказался фотограф. Может быть, позднее…
Она мало что знала о ФРОМАТЕС кроме их постоянных актов саботажа. Когда он заговорил об их роботе по сохранению экологии в незаселенных районах Америки, она засмеялась.
– Мы живем почти в закрытой экологической системе, - сказала она. - Мы знаем точно, что ваши члены ФРОМАТЕС должны изучать в колледже.
– Они не мои члены ФРОМАТЕС.
– Извините. И не мои тоже. - Она нахмурилась. - Во время моего детства ФРОМАТЕС или жители Лос-Анджелеса никогда не беспокоили нас. Да, а вы помните кино, длинный художественный мультфильм? Он назывался, э-э, кажется, “Гнездо”.
– Да. Десять лет назад?
– Ну, мои родители говорят, что его сделал ФРОМАТЕС, и с той поры начались неприятности. Я сама не помню.
Он знал об этом из другого источника, о котором не хотелось распространяться. Он сменил тему.
Когда он спросил, как ей нравится жизнь за стенами крепости, она сказала, что у стен крепости нет балконов.
– Вы можете все стать друг другу родственниками, - сказал Лунан. В вашем университете все студенты - жители Тодос-Сантоса?
– Почти все. У нас несколько студентов учатся по обмену. Некоторые из моих друзей ходят в школы, которые находятся Снаружи. Мне у нас нравится. У нас преподают настоящие инженеры-практики. И настоящие менеджеры. Мисс Черчворд преподает экономику. Мисс Рэнд читает лекции по проектированию городов.
И так далее. Она даже не могла допустить, что жизнь может предложить что-нибудь еще кроме места в Тодос-Сантосе или в каком-нибудь другом аркологе.
– За вами следят каждую минуту дня, - сказал он. Так вот почему она не застыла перед микрофоном. - Может быть, это не очень хорошо?
Она улыбнулась ему, держа второй стакан чая со льдом.
– А может у нас мало что скрывать.
Туши, черт побери.
– Ну… а свидания? Говорят, что автомобиль революционизировал свидание. Имеется в виду, что пары смогли находить уединение. Кто угодно, с тех пор, как они смогли садится в машину. Вы же сделали гигантский шаг назад, не правда ли?
– Я не знаю. Наверное, я еще не выросла.
– Но… - он чуть было не сказал “наемные охранники”, - люди из службы безопасности будут знать о всех мальчиках, которым ты назначишь свидание. Куда вы пойдете. Я думаю, они могут даже подглядывать в комнаты.
Она обдумала это, нахмурившись, а затем сказала:
– У нас нет машин, и у нас не очень много уединения. Мы трахаемся, но при этом говорим об этом своим родителям.
– Вы т-тр…
– В конце концов, они все равно об этом узнают, - быстро сказала она. - Иди и трахайся, но скажи маме и папе - вот что сказал мне мой брат Энди, когда я стала подрастать. И в школе нас учат, как избежать беременности, если ее не хочешь. Я не буду трахаться с парнем, который не нравится моим родителям, но это все равно оставляет мне большую свободу. Конечно, женитьба - более серьезная вещь. - Она заметила выражение его лица, которое было, вероятно, необычным. - Что случилось? Я сказала не то слово?
– Нет. Мы тоже его употребляем. - Это было попадание в десятку. Можно говорить о прозорливости.
В переулке пахло мочой и гниющим мусором. С одной стороны тянулась глухая деревянная стена, с другой цепная изгородь, заросшая плющом. На черной поверхности асфальта были видны белые пятна высохшей мочи. Лейтенанту отдела по расследованию убийств Доновану хотелось зажать нос пальцами, но он не осмелился. В начале переулка росла гудящая толпа черных.
– ПОЛИЦЕЙСКИЕ УБИЙЦЫ! - Голос принадлежал женщине, но был совсем не женственным.
– Скоро подъедет полиция метрополитена, - тихо сказал сержант Ортиз.
– Начальник местного отдела опасается, что не сможет их сдержать.
Донован кивнул и вернулся к телу, которое лежало скрючившись за переполненным мусорным баком. Это был молодой негр. Под густой африканской шевелюрой почти не осталось лица. И не должно было остаться после выстрела дробью четвертого номера из двадцатидюймового ствола ружья для подавления мятежей двенадцатого калибра Ремингтон Модель 870.
В груди тоже была большая дырка.
Недалеко от тела стояло около дюжины полицейских. Чуть поодаль стояли двое других, не вместе с остальными, но в то же время и не отдельно от них. Донован сделал рукой знак одному из них и отвел его на несколько шагов от остальных. Негромким голосом он сказал:
– Хорошо, Паттерсон, расскажи мне об этом еще раз.
– Есть, сэр. Мы получили звонок в девять шестнадцать сегодня утром. Хозяин дома слышал шум у задней двери. Когда мы прибыли по адресу позвонившего, мы подъехали к задней двери. В этот момент неустановленный черный мужчина выскочил в дверь и бросился бежать по переулку. Я стал преследовать его бегом, а офицер Фаррер на патрульной машине поехал к другому концу переулка.
Перед тем как выбежать в переулок я вытащил мой служебный пистолет и увидел офицера Фаррера с противобунтовым ружьем в руках на другом конце переулка. Выбежав на аллею, я услышал по крайней мере два выстрела. Выстрелы были из-за мусорного бака. Я закричал “полиция!”, и услышал еще один выстрел. Вспышка привлекла мое внимание, и я увидел вооруженного подозреваемого, который пригнулся за мусорным баком. Я прицелился в бак на уровне груди и сделал один выстрел. Когда я выстрелил, я услышал выстрел ружья моего напарника.
Подозреваемый упал из-за мусорного бака. Когда мы подошли к нему, мы обнаружили рядом с подозреваемым автоматический пистолет “Кольт-Коммандер” сорок пятого калибра. Затем мы сообщили об участии в перестрелке диспетчеру.