Нивен Ларри. Мир Кольцо

   Право на очередного ребенка можно было купить. За миллион. А почему бы и нет? Умение зарабатывать деньги тоже было весьма ценно и часто определяло способность данной особи к выживанию. Кроме того, это в зародыше ликвидировало любые попытки перепродажи.
   Если кто-то не использовал Первого Права, он мог сражаться на арене. Победитель получал сразу Второе и Третье Право, побежденный терял Первое и свою жизнь. Тем самым счет сходился.
   — Я видел эти бои в ваших развлекательных программах, — сказал кзин. — Я думал, это в шутку.
   — Нет. Все это было всерьез, — ответил Луис. Тила захохотала.
   — А лотерея?
   — Сейчас скажу и об этом. При всей гамме средств, замедляющих процесс старения, каждый год умирает людей больше, чем рождается…
   Каждый год Совет Людей суммировал количество смертей и эмигрантов, с одной стороны, и количество рождений и иммигрантов, с другой — отнимал один результат от другого и получал, тем самым, количество свободных рождений, которые становились предметом и главным призом Новогодней Лотереи Жизни.
   Принять в ней участие мог каждый. При удачном раскладе можно было получить право на десять или даже на двадцать детей — конечно, если это можно назвать удачей. Из участия в Лотерее не исключали даже отсиживающих свои сроки преступников.
   — У меня было четверо детей, — сказал Луис, — из них один — благодаря Лотерее. Вы встретили бы троих из них, если бы явились на двенадцать часов раньше.
   — Это очень странно и сложно, — заметил кзин. — Когда наша популяция становится слишком велика…
   — …вы атакуете ближайшую людскую планету.
   — Вовсе нет, Луис. Мы сражаемся между собой. Чем больше вокруг народу, тем легче кого-то оскорбить или быть оскорбленным самому. Проблема решается сама собой. Мы никогда даже близко не подходили к такой перенаселенности, как на вашей планете!
   — Кажется, я начинаю понимать, — сказала Тила Браун. — Мои родители выиграли в Лотерею. — Она нервно рассмеялась. — Если бы не это, меня бы не было на свете. Когда я думаю об этом, то мне кажется, что мой дед…
   — Все твои предки до шестого колена рождались благодаря выигрышам в Лотерею.
   — Правда? А я и не знала!
   — В этом нет ни малейшего сомнения, — заверил ее Несс.
   — Я не получил ответа на свой вопрос, — напомнил Луис. — Что это значит для нас.
   — Те-Которые-Правят в нашем флоте решили, что люди размножаются для того, чтобы наследовать счастье.
   — Что?
   Тила Браун заинтересованно подалась вперед. Несомненно, она впервые видела перед собой безумного кукольника.
   — Подумай о Лотерее, Луис. Подумай об эволюции. Семьсот лет люди размножаются по простому арифметическому закону: два Права на человека, двое детей на пару. Тот и другой могут получить Третье Право или потерять даже Первое, но подавляющее большинство людей все же имеет двух детей. А потом Право меняется. Уже двести лет от десяти до тринадцати процентов людей рождается на основании разрешения, полученного по Лотерее. Что решает, кто выживет и произведет потомство? Только счастливый случай. А Тила Браун — наследница поколений счастливчиков…

3. ТИЛА БРАУН

   Тила изнемогала от хохота.
   — Успокойся, — сказал Луис Ву. — Можно унаследовать густые брови, но не счастье!
   — Но можно ведь унаследовать способности к телепатии.
   — Это не одно и то же. Телепатия — это реальная психическая сила. Центр ее расположен в правом полушарии мозга, и точно известно, как он работает. Правда, у большинства людей он еще не действует.
   — Когда-то и телепатию считали сверхъестественной. А теперь ты утверждаешь, что счастье сверхъестественно.
   — Счастье — это счастье. — Положение было действительно смешным, именно таким, как его воспринимала Тила. Однако Луис знал такое, о чем она даже не подозревала: кукольник говорил правду. — Все это вопрос случая. Изменяется какой-то микроскопический фактор и — бах! — ты выходишь из игры, как динозавры когда-то. Или десять раз подряд выбрасываешь шестерку и…
   — Есть люди, которые могут воздействовать на это.
   — Согласен, это неудачный пример. Речь идет о…
   — Именно, — прогудел кзин. При желании он мог голосом потрясать стены. — Дело в том, что мы согласимся на любого, кого выберет кукольник. Это твой корабль, Несс. Так где же четвертый член экипажа?
   — Минутку! — Тила вскочила с места. Серебряная сеть сверкала на ее голубой коже, а огненные волосы развевались в струе воздуха из кондиционера. — Все это просто смешно. Я никуда не полечу. Зачем мне вообще куда-то лететь?
   — Выбери кого-нибудь другого, Несс. Наверняка у тебя множество подходящих кандидатов.
   — Вовсе не множество, Луис. В нашем списке несколько тысяч фамилий, большинство с точными адресами или кодами частных трансферных кабин. Предки каждого из этих людей по крайней мере пять поколений подряд рождаются благодаря выигрышам в Лотерею.
   — Так в чем же дело?
   Несс начал прохаживаться по комнате.
   — Многих дисквалифицировали последующие неудачи, а из остальных нам ни до одного не удалось добраться. Когда мы им звоним, их нет дома. Когда звоним второй раз, компьютер неправильно соединяет. Когда хотим поговорить с кем-нибудь из семьи Брандтов, звонят все видеофоны в Южной Америке. Были уже жалобы, а это очень неприятно.
   Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
   — Ты даже не сказал мне, куда вы летите, — пожаловалась Тила.
   — Еще слишком рано. Зато ты можешь…
   — Красные когти финагла! Ты даже этого нам не скажешь?
   — Ты можешь взглянуть на голографию, она у Луиса. Это единственная информация, которую я пока могу вам дать.
   Луис вручил ей голографию с ослепительно белым диском, окруженным голубой лентой. Тила долго смотрела на нее, и только Луис заметил, что от ярости кровь бросилась ей в лицо.
   Когда она заговорила, то выплевывала каждое слово, словно косточки от мандарина.
   — Это самая сумасшедшая история, о которой я слышала. Ты хочешь, чтобы мы с Луисом полетели куда-то за пределы известного космоса в обществе кзина и кукольника, получив вместо информации о цели путешествия только голографию со светлым пятном, опоясанным голубой лентой? Это… это же смешно!
   — Видимо, надо понимать, что ты отказываешься?
   Брови девушки поднялись.
   — Я должен получить ясный ответ. В любой момент мои агенты могут локализовать другого кандидата.
   — Именно, — сказала Тила Браун. — Я отказываюсь.
   — В таком случае помни, что, согласно вашим законам, ты должна хранить в тайне все, что здесь услышала. Ты получишь гонорар, как консультант.
   — А кому я могла бы сказать? — рассмеялась Тила. — Кто бы мне поверил? Луис, неужели ты хочешь отправиться в это неслыханное…
   — Да. — Луис уже думал о других делах, а среди прочего — о том, как поделикатнее выставить ее из кабинета. — Но еще не сейчас. Прием продолжается. Кстати, ты не могла бы кое-что сделать для меня? Переключи воспроизведение с четвертой ленты на пятую. И скажи тем, кто будет спрашивать, что я через минуту приду.
   Когда дверь за ней закрылась, Луис сказал:
   — У меня к тебе просьба, Несс. Для твоего собственного блага. Позволь мне оценивать, годится ли выбранный человек, чтобы лететь в Неизвестное.
   — Ты знаешь, какие качества меня интересуют, — ответил Несс. — Знаешь и то, что нам не из кого выбирать.
   — Ты сам говорил, что вы нашли несколько тысяч…
   — Многие не годятся, а других мы не можем локализовать. Может, ты все-таки скажешь, почему, по-твоему, Тила не годится для наших целей?
   — Она слишком молода.
   — Любой другой кандидат будет ее ровесником.
   — Наследники счастья! Ну, хорошо, не будем об этом дискутировать. Я знаю людей, у которых найдутся и гораздо более серьезные бзики. Некоторые из них еще здесь… Кроме того, ты сам видел, что она не ксенофил.
   — Но и не ксенофоб. Она не боится никого из нас.
   — У нее нет искры. Нет… нет…
   — В ней нет беспокойства, — подсказал Несс. — Она счастлива там, где находится. Это, действительно, минус. Она ничего не хочет. Хотя, откуда мы можем знать? Мы же не спросили ее.
   — Ладно, ищи дальше, — буркнул Луис и открыл дверь кабинета.
   — Луис! Говорящий! — почти пропел кукольник. — Пришел сигнал! Один из моих агентов нашел очередного кандидата!

 
   Луис медленно просыпался. Он помнил, что вошел в спальню, надел на голову ленту и запрограммировал сон на час. Вероятно, это и было час назад. Устройство выключилось, а его разбудило давление ленты… Однако на голове ее не было.
   Луис резко сел.
   — Я сняла ее, — сказала Тила Браун. — Тебе нужен был сон покрепче.
   — О, боже, сколько времени?
   — Пять минут шестого.
   — Хороший же из меня хозяин. Как там прием?
   — Сократился до двадцати человек. Не беспокойся, я сказала им, что делаю. Все решили, что это хорошая мысль.
   — Ну, ладно. — Луис скатился с кровати. — Спасибо. Может, почтим своим присутствием самых выносливых?
   — Сначала я хотела бы с тобой поговорить.
   Он снова сел. Сонливость медленно проходила.
   — О чем? — спросил он.
   — Ты действительно летишь в это безумное путешествие?
   — Действительно.
   — Я не понимаю, почему.
   — Я в десять раз старше тебя. Мне не нужно зарабатывать на жизнь и не хватает терпения, чтобы стать ученным. Когда-то я немного писал, но оказалось, что это тяжкий труд, я не ожидал такого. Что мне еще остается? Вот я и развлекаюсь.
   Она покачала головой, и по стенам заплясали огненные тени.
   — Это вовсе не похоже на забаву.
   Луис пожал плечами.
   — Мой главный враг — скука. Она убила многих моих друзей, но я ей не дамся. Когда мне скучно, я рискую.
   — А не лучше ли сначала узнать, в чем заключается этот риск?
   — Я получу много денег.
   — Они тебе не нужны.
   — Зато человечеству нужно то, что предлагают кукольники. Ты же сама слышала о корабле с гиперпространственным двигателем. В известном космосе это единственный корабль, который может преодолеть световой год быстрее, чем за три дня. Ровно в четыреста раз быстрее!
   — А зачем летать так быстро?
   Луису не хотелось начинать лекцию о взрыве в ядре Галактики.
   — Вернемся на прием.
   — Нет! Подожди.
   — Хорошо.
   У нее были длинные ладони с тонкими пальцами, которые сверкали отраженным светом, когда она нервно расчесывала свои пылающие волосы.
   — Ненис, не знаю; как это сказать. Луис, сейчас в твоей жизни есть кто-то, кого ты любишь?
   Он не ждал такого вопроса.
   — Пожалуй; нет.
   — Я действительно похожа на Паулу Черенков?
   В полумраке спальни она выглядела, скорее, как пылающая жирафа с картины Дали. Ее волосы светились собственным светом, словно яркие оранжевые языки пламени. В этом свете все остальное тело Тилы Браун было только тенью, обозначенной кое-где случайным отблеском. Все недостающие детали были в памяти Луиса: длинные, стройные ноги, округлые груди, нежная красота небольшого лица. Впервые он увидел ее четыре дня назад, она висела на плече Тедрона Догени, который прилетел на Землю лишь затем, чтобы поздравить Луиса.
   — Я думал, что это она, — сказал он. — Она живет теперь на Нашем Деле, где я и познакомился с Догени. Когда я вас увидел, то подумал, что Тед и Паула прилетели одним кораблем. Только подойдя поближе, я заметил разницу. У тебя ноги лучше, но у Паулы красивее походка. Ее лицо было… пожалуй, холоднее. А может, мне только кажется.
   За дверью каскадом звуков взорвалась компьютерная музыка, дикая, чистая и какая-то неполная без огней, составляющих с ней единое целое, Тила беспокойно шевельнулась.
   — О чем ты думаешь? — спросил Луис. — Помни, что кукольник может выбирать среди тысяч кандидатов. Он может найти четвертого члена экипажа в любой день, в любую минуту. Ну что, идем?
   — Идем.
   — Останешься со мной, пока мы не отправимся?
   Тила кивнула своей огненной головой.

 
   Кукольник появился два дня спустя.
   Луис и Тила сидели на газоне, занятые смертельно серьезной игрой в магические шахматы. Луис только что сбил ее коня и начинал уже жалеть об этом. Тила играла по наитию, и ее очередной ход невозможно было предсказать. К тому же она сражалась не на жизнь а на смерть.
   Она думала над ходом, когда к ним подъехал робот, обратив на себя внимание громким писком. Луис взглянул на его экран и увидел на нем двух одноглазых питонов.
   — Давайте его сюда, — лениво сказал он.
   Тила грациозно встала.
   — Вы, наверное, будете говорить о каких-нибудь секретах.
   — Возможно. Что ты будешь делать?
   — Я давно не читала. — Она погрозила ему пальцем. — Не трогай доску!
   В дверях они разминулись с кукольником: она махнула ему рукой, а он прыгнул футов на шесть в сторону.
   — Прошу прощения, — сказал он своим чувственным голосом. — Ты меня напугала.
   Тила удивленно подняла брови и исчезла в доме, не сказав ни слова.
   Кукольник присел возле Луиса, подогнув под себя все три ноги. Один его глаз смотрел на Луиса, тогда как другая голова нервно двигалась, оглядываясь по сторонам.
   — Эта женщина может за нами следить?
   — Разумеется, — удивленно ответил Луис. — Ты же знаешь, что на открытом пространстве нет защиты от следящих лучей.
   — Каждый может шпионить за нами. Луис, пойдем в твой кабинет.
   — Ненис! — Луису было очень хорошо там, где он сейчас был. — Ты не мог бы прекратить махать головой? Ведешь себя, как будто смертельно напуган.
   — Я боюсь, хотя и знаю, что моя смерть не много бы значила. Сколько метеоритов падает в год на Землю?
   — Понятия не имею.
   — Мы находимся опасно близко от пояса астероидов. Впрочем, это не имеет значения, поскольку мы не смогли найти четвертого участника нашей экспедиции.
   — Это плохо, — сказал Луис. Поведение кукольника весьма удивило его. Если бы Несс был человеком… Но он был кукольником. — Надеюсь, ты не сдаешься?
   — Нет, хотя нас и преследуют неудачи. Последние дни мм ищем некоего Нормана Хейвуда КДЖММСВТАД, великолепного кандидата.
   — ?..
   — Он абсолютно здоров, ему двадцать четыре и одна треть земного года, его предки шесть поколений подряд рождались благодаря выигрышам в Лотерею. Самое главное, что он любит путешествовать. В нем есть беспокойство, которое нам нужно.
   Разумеется, мы пытались с ним связаться. Три дня мои агенты шли за ним по пятам, всегда будучи на один трансфер сзади, тогда как Норман Хейвуд ездил на лыжах в Швейцарии, занимался серфингом на Цейлоне, делал покупки в Нью-Йорке, навещал друзей в Скалистых Горах и Гималаях. Вчера вечером мой агент настиг его в момент, когда он садился в корабль, летящий на Джинкс. Корабль улетел прежде, чем агент переборол естественный страх перед творениями вашей техники.
   — Понимаю. У меня тоже бывают дни, когда ничего не получается. А вы не могли отправить ему сообщение на сверхпространственных волнах?
   — Луис, эта экспедиция должна остаться в тайне.
   — Ах, да…
   Сидящая на змеиной шее голова непрерывно вращалась в поисках опасностей.
   — В конце концов нам должно повезти, — сказал Несс. — Тысячи потенциальных кандидатов не могут бесконечно прятаться от нас, верно, Луис? Ведь они даже не знают, что мы их ищем!
   — Ну, разумеется, ты кого-нибудь найдешь. Просто должен.
   — Чего бы я только ни отдал, чтобы так и было! Луис, как мне это сделать? Как мне лететь в неизвестность с тремя чужаками и в экспериментальном корабле, предназначенном поначалу только для одного пилота? Ведь это же безумие!
   — Несс, что тебя мучает? Ведь эта экспедиция — твоя идея.
   — Вовсе нет. Я получил приказ от Тех-Которые-Правят, удаленных от меня на двести световых лет.
   — Что-то тебя испугало, и я должен знать — что. О чем ты узнал? Ты знаешь, куда и зачем мы летим. Что изменилось? Ведь еще недавно ты был достаточно отважен, чтобы публично оскорбить четырех кзинов. Эй, спокойно, спокойно!
   Кукольник спрятал обе головы между передними ногами и свернулся в клубок.
   — Ну, ладно, вылезай. — Луис погладил кукольника по обоим затылкам. Несс задрожал. Его кожа была мягкой, как бархат, и очень приятной на ощупь.
   — Вылезай, говорю. Ничего с тобой не случится. Я еще могу обеспечить безопасность своим гостям.
   — Это было безумие! Безумие! — заплакал кукольник, откуда-то из-под своего живота. — Неужели я действительно оскорбил четырех кзинов?
   — Ну, выходи, выходи. Ничего тебе не грозит! Вот видишь?
   Плоская голова выскользнула из укрытия и тревожно посмотрела по сторонам.
   Бояться нечего.
   — Четырех кзинов? А не трех?
   — Действительно, я ошибся. Их было только три.
   — Прости меня, — появилась и вторая голова. — Период паники прошел. Я в депрессивной фазе цикла.
   — Ты можешь с этим как-то справляться? — Луис представил себе невеселые последствия, если в критический момент окажется, что кукольник находится не в той фазе.
   — Я могу ждать, пока это не пройдет. Могу спрятаться, если это возможно. Могу постараться, чтобы это не влияло на мою оценку ситуации.
   — Бедный Несс. Ты уверен, что не узнал ничего нового?
   — А разве того, что я знаю, не достаточно, чтобы испугать любое разумное существо? — Кукольник неуверенно поднялся на ноги. — Откуда здесь взялась Тила Браун? Я думал, ее уже давно нет здесь.
   — Она останется со мной, пока ты комплектуешь экипаж.
   — Зачем?
   Луис и сам задумывался над этим.
   Это имело мало общего с Паулой Черенков. С тех пор Луис слишком изменился. Кроме того, он не имел обыкновения подбирать себе женщин, похожих друг на друга.
   Это правда, что спальни были предназначены для двоих, а не для одного… но ведь на приеме были и другие девушки. Правда, не такие красивые, как Тила. Неужели старый мудрый Луис попался на одну красоту?
   В этих неглубоких серебряных глазах было что-то большее, чем просто красота. Что-то гораздо более сложное.
   — Чтобы не совершить акта чужеложества, — сказал Луис Ву. Он помнил, что говорит с чужаком, который не в состоянии понять подобные сложные, исключительно человеческие проблемы. Только теперь он заметил, что кукольник еще дрожит всем телом. — Пойдем в кабинет, — добавил он. — Он под землей, и можно не бояться метеоритов.

 
   Когда кукольник ушел, Луис отправился искать Тилу. Он нашел ее в библиотеке, она сидела перед читником и меняла страницы в темпе, головокружительном даже для владеющих искусством быстрого чтения.
   — Привет, — сказала она. — Как чувствует себя наш двухголовый друг?
   — Испуган до потери сознания. А я страшно устал. Нелегко давать психиатрические советы кукольнику Пирсона.
   Тила явно повеселела.
   — Расскажи мне о сексуальной жизни кукольников! — попросила она.
   — Я знаю только, что у Несса нет разрешения на потомство, и это здорово мучает его. Можно подумать, что отсутствие такого разрешения — единственная помеха. Ничего больше мне не удалось у него узнать. Мне очень жаль.
   — В таком случае, о чем вы разговаривали?
   Луис махнул рукой.
   — Триста лет страха — столько времени Несс находится в нашей части Космоса. Он почти не помнит планету кукольников. Мне кажется, за эти триста лет он ни на секунду не переставал бояться.
   Луис тяжело опустился в массирующее кресло. Попытки понять совершенно чужие проблемы утомили его и исчерпали все резервы воображения.
   — А что делала ты? Что ты читаешь?
   — О взрыве ядра Галактики, — ответила Тила, указывая на экран читника.
   На нем виднелись звезды, мириады звезд, сгруппированных в облака, полосы и туманности. Их было так много, что нигде не было видно черноты космоса.
   Именно так выглядело ядро Галактики диаметром в пять тысяч световых лет, шаровое скопление звезд на самой оси галактического водоворота. Туда добралось только одно живое существо двести лет назад на борту экспериментального корабля кукольников. Звезды были красные, голубые и зеленые, самые крупные и яркие — красные. В самом центре снимка было ослепительно белое пятно: на нем можно было различить области тени и блеска, но даже эти тени светили во много раз ярче, чем самые яркие из окружающих их звезд.
   — Именно для этого вам нужен корабль кукольников, правда?
   — Да.
   — Как это случилось?
   — Звезды находятся слишком близко друг к другу, — ответил Луис. — В среднем в половине светового года. Чем ближе к центру, тем плотнее. В ядре они уже так близко, что греют друг друга, а разогретые — ярче светят и быстрее стареют. Десять тысяч лет назад все звезды ядра оказались на грани превращения в Новые, и одна из них взорвалась. Выделилось огромное количество тепла и излучения, окружающие звезды все это поглотили, и некоторые из них взорвались. Скажем, три. Выделившееся тепло разогрело следующие, и началась цепная реакция, которую уже ничто не могло остановить. Это белое пятно — Сверхновая. Если хочешь, немного дальше можно найти описывающую все это математику.
   — Нет, спасибо. — Как он и ожидал, она отказалась.
   — Теперь уже, наверное, все кончилось?
   — Да. Свет, запечатленный на снимке, очень стар, хотя не не добрался до этой части галактики. Цепная реакция должна была закончиться около десяти тысяч лет назад.
   — Так в чем же дело?
   — В излучении. Быстрые частицы, любые, какие хочешь.
   Расслабляющий массаж постепенно начинал действовать. Луис втиснулся поглубже в бесформенную глыбу кресла: — Известный Космос — это маленький шарик, полный звезд, удаленный от оси Галактики на тридцать три тысячи световых лет. Реакция началась более десяти тысяч лет назад, а это значит, что волна дойдет до нас примерно через двадцать тысяч лет. Верно?
   — Да.
   — А волна эта не что иное, как всевозможные виды излучения.
   — Ох…
   — Через двадцать тысяч лет нам придется эвакуировать каждую планету, о которой ты когда-нибудь слышала, а может, и еще больше.
   — Двадцать тысяч лет — это прорва времени. Если бы мы начали уже сейчас, то наверняка справились бы, даже с теми кораблями, которые имеем.
   — Ты не хочешь думать. При скорости в один световой год за три дня первые наши корабли добрались бы до Магеллановых Облаков не раньше, чем через шестьсот лет.
   — Они могли бы останавливаться, чтобы пополнить запасы воздуха и провизии…
   — Не знаю, удалось бы кого-нибудь на это подбить или нет, — рассмеялся Луис. — Знаешь, как это будет выглядеть? Паника начнется, когда люди собственными глазами увидят первые признаки взрыва. И тогда у них останется не более ста лет.
   Кукольники хорошо придумали. Они отправили разведчика у ядру Галактики, устроив вокруг этого большой шум — им требовались средства на дальнейшие исследования. Разведчик прислал снимки, вроде того, который ты видела. Прежде, чем он успел вернуться, кукольники уже смылись. Мы будем ждать и ждать, а когда наконец решим действовать — окажемся перед трудной-проблемой: транспортировать через всю Галактику много триллионов существ. Нам понадобятся самые большие и самые быстрые корабли, какие только существуют, причем в огромном количестве. Уже сейчас нам нужен новый привод, чтобы помаленьку совершенствовать его. Кроме того…
   — Ладно, я лечу с вами.
   — Что? — Луиса словно по голове стукнули.
   — Я лечу с вами, — повторила Тила Браун.
   — Ты с ума сошла.
   — Но ведь ты летишь, правда?
   Луис стиснул зубы, чтобы сдержать гнев. Он заговорил снова, гораздо спокойнее, чем сам мог ожидать.
   — Действительно, лечу. Но у меня есть причины, которых нет у тебя. Кроме того, я лучше знаю, как выжить, ибо занимаюсь этим дольше тебя.
   — А мне везет.
   Луис презрительно фыркнул.
   — У меня тоже есть причины. Может и не такие, как твои, но тоже достаточно важные! — Она повысила голос, в нем отчетливо послышались нотки гнева.
   — Да, конечно, я их уже вижу!
   Тила постучала пальцем по белому пятну на экране.
   — А это? Может, плохая причина?
   — Мы получим корабль кукольников независимо от того, полетишь ты или нет. Ты слышала, что говорил Несс. У него есть тысячи таких, как ты.
   — Но я одна из них!
   — Да, действительно. И что с того?
   — Почему ты так заботишься обо мне? Я же не просила тебя опекать меня, правда?
   — Извини. Я не имею права ничего запрещать тебе. Ты уже взрослый человек.
   — Спасибо, что ты это заметил. Я хочу присоединиться к вашему экипажу, — официальным тоном заявила Тила.
   Она действительно была уже взрослой. Ее ни к чему нельзя было принудить: такая попытка не только обличала бы плохое воспитание, но и ничего бы не дала. Но можно ведь попробовать и уговорить…
   — Ты вот над чем подумай, — сказал Луис Ву. — Несс делает все, чтобы сохранить экспедицию в тайне. Зачем? Что ему скрывать?
   — Это уже его дело, правда? Может, там, куда мы летим, есть что-то ценное? Что-то, что можно захватить?
   — А если и так, то что с того? Ведь это за двести световых лет отсюда. Только мы можем туда добраться.
   — В таком случае, речь может идти о самом корабле.
   Что ни говори, а глупой Тилу нельзя было назвать. Не исключено, что она была права.
   — Возьми наш экипаж, — не сдавался Луис. — Двое людей, кукольник и кзин. Ни одного профессионального ученого или астронавта.
   — Я знаю, к чему ты клонишь, Луис, можешь не терять времени. Я лечу с вами и очень сомневаюсь, что тебе удастся удержать меня.