Страница:
В своей земле он был старшим сыном короля, но ныне стал последним в своем роду. И он прибыл в Кронен, и женился на Ротанне, и в свой час Катбрик Второй объявил его законным наследником… — Рука Вазула гладила гладкую черную шерсть странного зверька, двигаясь в такт словам.
Неожиданно для себя Махарт перебила его:
— Если это случилось один раз… почему не поступить так снова? Высокородная госпожа Сайлана…
— Высокородная госпожа Сайлана, — в скрежещущем голосе отца прозвучала явная угроза, — к великому для нее сожалению, обладает сильной волей. Она отказалась подчиниться воле отца и вышла замуж за лорда Аликена, поскольку была очарована его внешностью и тем, что он стал настоящим героем после того, как победил мятежников в Волоне. Когда разразилась чума, она поняла, чего ей стоил этот выбор. Чума унесла не только жизнь ее отца, но и жизнь мужа — а род Аликена стал почитаться знатным всего пять поколений назад, так что лорд не принадлежал к числу высокородных. Но подобная глупость, — продолжал отец Махарт, — не повторится. Ты слышала рассказ Вазула. Благодарение Звезде, он нашел нужную нам запись, и теперь ты должна исполнить свой долг.
Внезапно Махарт ощутила странную дрожь. Она понимала, что в Правящих Домах вопросы супружества решал случай, как это бывает, когда гадатель бросает «камни судьбы», чтобы узнать будущее. Мало кто из невест может хотя бы увидеть своего будущего мужа до дня венчания. И все-таки ей было страшно — возможно, потому, что все это обрушилось на нее так внезапно.
— Кто… — начала она, но отец решительно прервал ее:
— Все станет известно в надлежащее время.
— Ваша светлость… — голос Вазула звучал мягко, но в нем слышалось настойчивое напоминание.
— Да, да. — Уттобрик хлопнул рукой по заваленному бумагами столу. — Ты еще не представлена ко двору; тебе будут давать уроки. А потом придет гость, которого ты встретишь со всем должным расположением. А теперь ступай — у меня еще много дел.
Взмахом руки он дал понять, что Махарт может уходить. Вазул в два шага оказался возле дверей, которые распахнул перед дочерью герцога с почтительным поклоном. Проходя мимо него, девушка услышала почти беззвучный шепот:
— Теперь у вас будет больше свободы, высокородная госпожа; пользуйтесь ею с осторожностью…
3
Неожиданно для себя Махарт перебила его:
— Если это случилось один раз… почему не поступить так снова? Высокородная госпожа Сайлана…
— Высокородная госпожа Сайлана, — в скрежещущем голосе отца прозвучала явная угроза, — к великому для нее сожалению, обладает сильной волей. Она отказалась подчиниться воле отца и вышла замуж за лорда Аликена, поскольку была очарована его внешностью и тем, что он стал настоящим героем после того, как победил мятежников в Волоне. Когда разразилась чума, она поняла, чего ей стоил этот выбор. Чума унесла не только жизнь ее отца, но и жизнь мужа — а род Аликена стал почитаться знатным всего пять поколений назад, так что лорд не принадлежал к числу высокородных. Но подобная глупость, — продолжал отец Махарт, — не повторится. Ты слышала рассказ Вазула. Благодарение Звезде, он нашел нужную нам запись, и теперь ты должна исполнить свой долг.
Внезапно Махарт ощутила странную дрожь. Она понимала, что в Правящих Домах вопросы супружества решал случай, как это бывает, когда гадатель бросает «камни судьбы», чтобы узнать будущее. Мало кто из невест может хотя бы увидеть своего будущего мужа до дня венчания. И все-таки ей было страшно — возможно, потому, что все это обрушилось на нее так внезапно.
— Кто… — начала она, но отец решительно прервал ее:
— Все станет известно в надлежащее время.
— Ваша светлость… — голос Вазула звучал мягко, но в нем слышалось настойчивое напоминание.
— Да, да. — Уттобрик хлопнул рукой по заваленному бумагами столу. — Ты еще не представлена ко двору; тебе будут давать уроки. А потом придет гость, которого ты встретишь со всем должным расположением. А теперь ступай — у меня еще много дел.
Взмахом руки он дал понять, что Махарт может уходить. Вазул в два шага оказался возле дверей, которые распахнул перед дочерью герцога с почтительным поклоном. Проходя мимо него, девушка услышала почти беззвучный шепот:
— Теперь у вас будет больше свободы, высокородная госпожа; пользуйтесь ею с осторожностью…
3
ЗАПАХ, вселявший дрожь в тело Уилладен, был очень сильным; ей пришлось моргнуть несколько раз, чтобы привыкнуть к тусклому освещению в лавке. Лампа, всегда горевшая в дальнем углу, едва мерцала, и, если бы не серебристый утренний свет, падавший из полуоткрытой двери, вряд ли девушке удалось бы хоть что-нибудь различить.
Уилладен едва не наступила на распростершееся у ее ног тело. Халвайс?.. Девушка вскинула руки, зажимая рот, и крик застрял в горле: сейчас необходимо молчать. Уилладен понимала это так ясно, словно кто-то отдал ей приказ, которому нельзя было не повиноваться.
Ее взгляд скользнул дальше, к креслу, которое обычно стояло не в лавке, а во внутренней, жилой комнате. В кресле сидела госпожа Травница, неподвижная и безучастная. Она мертва?..
Уилладен била сильная дрожь, но ей все-таки удалось обойти лежавшее тело и добраться туда, где стояла одна из ярких ламп, которыми Халвайс пользовалась, составляя свои смеси. К счастью, кресало находилось тут же, и с третьей попытки девушке удалось высечь искру и зажечь фитиль.
С трудом удерживая лампу в дрожащих руках, Уилладен обернулась к безмолвной фигуре в кресле. На неподвижном лице жили только глаза, и они сейчас требовательно смотрели на девушку. Нет, госпожа была жива, но что-то держало ее тело в оковах неподвижности. Разумеется, некоторые травы, смешанные в соответствии с запретными рецептами, могли оказать подобное действие — но Халвайс никогда не занималась подобными вещами.
Уилладен с трудом разомкнула губы, ее голос звучал почти беззвучным шепотом:
— Что?
Глаза госпожи Травницы горели таким огнем, что, казалось, еще мгновение — и в воздухе вспыхнут пламенные письмена. Взгляд Халвайс скользнул с лица девушки к полуоткрытой двери, потом назад; Уилладен поняла, что должна ответить на этот безмолвный призыв… но как? Позвать кого-нибудь на помощь?
— Вы можете… — кажется, она нашла единственный выход из положения, — можете отвечать? Моргните один раз…
Веки немедленно опустились и поднялись снова. Уилладен глубоко, почти с облегчением, вздохнула. По крайней мере, они могли общаться — хотя бы таким способом.
— Мне пойти за доктором Реймонда? — этот практикующий медик жил ближе всех; кроме того, он, как и многие другие, пользовался чудодейственными составами Халвайс.
Веки опустились, поднялись и опустились снова.
— Нет? — Уилладен старалась унять бившую ее дрожь и ровно держать лампу. Она вглядывалась в лицо госпожи Травницы так пристально, словно могла прочесть ее мысли. Теперь взгляд Халвайс был направлен мимо девушки на пол. Безмолвная женщина снова моргнула дважды; на этот раз Уилладен почудился в этом приказ. Угадать бы какой…
— Закрыть дверь?
Женщина быстро, коротко моргнула, что, наверное, означало «да». Уилладен, осторожно обойдя тело, исполнила просьбу. Халвайс не хотела никакой помощи извне — но какое зло случилось здесь? Был ли тот, кто лежал сейчас на полу, в ответе за нынешнее состояние госпожи?
Закрыв дверь, Уилладен, повинуясь какому-то инстинкту, одной рукой (в другой она держала лампу, подняв ее высоко над головой) задвинула засов. Обернувшись, она встретила упорный взгляд госпожи Травницы, та моргнула. Девушка оказалась права: Халвайс не хотела, чтобы в лавку вошел кто-нибудь еще.
Затем госпожа перевела взгляд на пол, на лежавшее там тело. Поставив лампу на пол, Уилладен опустилась на колени.
Мужчина лежал лицом вниз. На нем была одежда из шерсти и кожи, прекрасно подходившая для путешествий. Халвайс часто имела дело с торговцами, которые поставляли ей иноземные пряности и необыкновенные корни, а иногда даже высушенную глину разных сортов. Но что же все-таки случилось?..
Долгие годы, которые Уилладен провела на кухне у Джакобы, ворочая чугунные сковороды и котлы, сделали девушку гораздо более сильной, чем можно было заподозрить, глядя на ее маленькую худенькую фигурку, поэтому она сумела перевернуть мужчину на спину.
Его кожа оказалась холодной на ощупь; ни ран, ни ушибов девушка не увидела. Похоже, что незнакомца одолела какая-то странная колдовская сила, о которой так часто рассказывают детские сказки.
Мужчина был молод; тонкое лицо с едва пробивающейся бородой выглядело исхудавшим, голову венчала шапка темных кудрей — пальцы Уилладен буквально утонули в них, когда она начала ощупывать голову юноши в поисках раны или ушиба, которые могли скрываться под густыми волосами. В общем, он ничем особенно не отличался от какого-нибудь мелкого торговца из тех, которым девушке не раз приходилось прислуживать на постоялом дворе. Уилладен вытерла руку о свой поношенный передник. Судя по всему, молодой человек мертв — но, в конце концов, ведь она же не лекарь!.. Девушка вопрошающе взглянула на Халвайс.
Снова госпожа пристально посмотрела ей в глаза, и, словно бы убедившись, что внимание целиком приковано к ней, указала взглядом на тело на полу. Потом медленно — так, будто госпожа Травница вложила в это движение всю оставшуюся у нее волю, она перевела глаза на занавеску, за которой скрывался вход в жилую комнату.
Трижды Халвайс повторила свой безмолвный приказ; и Уилладен наконец решилась высказать свою догадку.
— Его нужно перетащить туда? — Она указала на занавеску.
Веки стремительно опустились и тут же поднялись снова: да, именно этого хотела госпожа.
Незнакомца нужно спрятать от любого, кто может случайно зайти в лавку.
Поставив лампу на прилавок, Уилладен подхватила под мышки безвольное тело. Девушке пришлось нелегко, но она сумела оттащить незнакомца в комнату, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух, и снова берясь за дело. Комната была большой: частью она представляла собой спальню, частью — кухню, разумеется, гораздо более чистую и аккуратную, чем кухня Джакобы.
Здесь Уилладен остановилась. Что делать с телом — его же нельзя оставить вот так, на виду. Она оглядывала комнату, пока не заметила большую скамью-ларь возле очага — массивную, с широким сиденьем. Если сам ларь окажется достаточно глубоким и широким…
Окна во внутренний двор были открыты, и в комнату долетал аромат множества трав из садика, устроенного за домом. Уилладен почувствовала прилив сил, волна чудесных запахов освежила ее, придав ясность мыслям. Прекрасно — пусть будет ларь.
Однако поместить туда тяжелое безвольное тело оказалось задачей не из простых; справившись наконец с ней, Уилладен удостоверилась, что никто не увидит тела, случайно заглянув в комнату. Она дышала тяжело, словно загнанная лошадь; чтобы откинуть занавеску и пройти в лавку, где ее ждала по-прежнему безмолвная и неподвижная Халвайс, ей пришлось ухватиться сначала за стену, потом — за дверной косяк. Остановившись перед госпожой Травницей, девушка сообщила:
— Он в ларе… другого места, чтобы спрятать его, не было.
Халвайс моргнула в ответ; Уилладен продолжала:
— Могу я чем-нибудь помочь вам, госпожа?
Глаза на неподвижном лице ответили ей — да. Уилладен пристально следила за направлением взгляда Халвайс. Ей показалось, что он сосредоточился на ящиках одного из высоких шкафов; девушка протянула к ним руку и медленно повела ее вниз, пока новое безмолвное «да» не положило конец поискам.
Здесь хранились редкостные травы и снадобья, большую часть которых привезли из земель, известных лишь немногим. Девушка выдвинула ящичек; в нем находились три небольших свертка, каждый был обернут для сохранности в промасленную кожу. Она по очереди продемонстрировала все три госпоже, пока та не остановила ее.
Взгляд Халвайс снова переместился, на этот раз к рядам бутылочек и фляжек с не менее редкими маслами и ароматными составами. И снова Уилладен поочередно касалась каждой из бутылочек, пока Халвайс не подала ей сигнал.
Девушка ждала, что за этим последуют новые поиски, как вдруг заметила, что госпожа Травница сосредоточенно смотрит на маленькую жаровню, находившуюся на нижней полке. Взяв жаровню в руки, Уилладен поставила ее на прилавок. Нет; взгляд Халвайс указывал на другое место — прямо у ног. Уилладен исполнила и этот приказ, затем потянулась за маленькой бутылочкой и таинственным свертком. Веки опустились: да! Девушка развернула сверток. Этот запах напомнил ей утреннюю встречу с Сестрами-Просительницами: от них исходил очень похожий аромат, хотя и гораздо более слабый, — полная противоположность тому недоброму запаху — он уже начал выветриваться, или девушка просто уже привыкла к нему, — который ударил ей в ноздри, едва она вошла в лавку.
После того как Уилладен зажгла горючие таблетки под жаровней, она вынула из раскрытого свертка щепоть крупно смолотого порошка. Глаза Халвайс ответили — да; так же произошло со второй щепоткой, но третью госпожа отвергла. Девушка высыпала две щепоти порошка на жаровню, отложила сверток и быстро схватила бутылочку — одну из тех, где находились масла, приготовленные госпожой Травницей. Взгляд приказал отмерить три капли, и Уилладен быстро добавила их к порошку на жаровне, от которого уже начинал ползти ароматный дымок.
Дым стал гуще; казалось, он уплотняется, поднимаясь вверх и принимая форму ленты. Поднявшись на высоту роста Уилладен, дым начал закручиваться в спираль, и спираль эта двигалась, окружая Халвайс, пока вовсе не скрыла ее от глаз девушки. Аромат был густым, почти физически ощутимым.
Спустя несколько мгновений колеблющееся марево растаяло. Халвайс пошевелилась — подняла руки с колен, повертела головой из стороны в сторону, словно желая удостовериться, что незримые оковы, удерживавшие ее, исчезли. Потом она заговорила.
— Звезда привела тебя сюда сегодня. Но этот узел еще не распутан… — Женщина попыталась подняться, но снова бессильно рухнула в кресло. — Время — мне нужно время, а его почти не осталось… Убери все это, дитя мое, — она кивком указала на жаровню, бутылочку и сверток, — на место. По крайней мере, мы можем надеяться: тот, кто сотворил эти черные чары, не узнает — или узнает не скоро, — что под этой кровлей есть то, что может их разрушить. — Госпожа Травница говорила суховато и быстро. — Но ты пришла за пряностями. Тебя не хватятся?
После всего, что ей пришлось пережить здесь, Уилладен казалось, что ее побег произошел очень, очень давно.
— Меня никто не посылал, госпожа. Я… я убежала, — призналась она.
— Почему?
— Джакоба хотела продать меня Уайчу за хорошую цену, как жену… наверное, поэтому она меня и держала у себя все это время. — Уилладен смущенно теребила засаленный передник. — У нее есть на это право, госпожа, так сказал глава магистрата…
— Значит, Уайч… — Халвайс, презрительно скривив губы, некоторое время молчала, затем продолжила: — Джакоба лжет, говоря, что магистрат позволил ей распоряжаться тобой. Все не так просто, как ей кажется. Все эти годы я не вставала у нее на пути — по определенным причинам, — но теперь настала пора вмешаться!
Она выпрямилась в своем кресле; в ее осанке чувствовалась властность человека, привыкшего отдавать приказы и требовать их неукоснительного исполнения.
— Однако прежде нам придется сыграть в одну игру. — Халвайс снова попыталась встать на ноги, однако было ясно, что она не в силах преодолеть слабость; на ее лице, обычно спокойном, появилось выражение хмурой озабоченности.
— А что насчет него… насчет того мертвого человека? — Уилладен указала на занавеску.
Халвайс все-таки поднялась, и Уилладен поспешила к ней, чтобы поддержать; вопрос девушки так и остался без ответа. Госпожа Травница заговорила, только когда, оказавшись рядом с прилавком, ухватилась за его край.
— Он не мертв… и мы можем уделить ему внимание позже. Но сейчас… Ты справишься со ставнями? — Она кивнула на все еще закрытые окна лавки. — Постарайся привлекать как можно меньше внимания. Все должно выглядеть так, будто лавка сейчас начнет торговать.
Уилладен не могла даже предположить, что случилось здесь, не знала, что еще может произойти, но была готова выполнить любое приказание, чтобы только помочь этой женщине с суровым лицом.
Оказавшись на улице, она постаралась без лишней суеты выполнить поручение госпожи. Неподалеку находились еще три лавки, но, к счастью, их владельцев нигде не было видно, да и прохожих оказалось немного, и никто из них, как убедилась Уилладен, быстро оглядевшись по сторонам, не обращал на нее ни малейшего внимания.
Распахнув ставни, девушка принялась закреплять их изнутри. Прямо перед ней находилась витрина, на которой были выставлены коробочки, бутылочки разных видов и размеров с крышечками, украшенными драгоценными камнями, золотые и серебряные футлярчики для ароматических шариков, какие носят на поясах или на шее знатные дамы, — все эти сокровища, только и ждущие того, чтобы Халвайс наполнила их своими чудесными составами.
Теперь в лавке было достаточно светло, и Уилладен задула лампу, поставив ее на обычное место в углу прилавка. Госпожа посмотрела на кресло, этим утром ставшее для нее тюрьмой.
— Задвинь его в угол, — распорядилась она. — Когда они придут сюда, все должно выглядеть, как обычно.
Сражаясь с тяжелым креслом, девушка испытывала огромное желание спросить, кто такие эти «они», но все-таки самое лучшее, что следует сделать, это не задавать лишних вопросов.
Задвинув кресло в дальний угол, она обнаружила на полу какой-то предмет — неподалеку от того места, где раньше лежало безжизненное тело молодого незнакомца. Наклонившись, девушка подняла вещицу, сначала показавшуюся ей обычной монетой, величиной с золотой нобль. Однако, перевернув ее, Уилладен обнаружила колечко: очевидно, что эта вещица предназначена для ношения на цепочке, как украшение, с обеих сторон на ней был отчеканено одно и то же изображение — крылатый щит, на котором скрещены меч и жезл. Девушке несколько раз доводилось видеть этот символ, принадлежавший канцлеру.
— Дай сюда! — Халвайс не повысила голос, но было заметно, что она встревожилась. Держась за прилавок одной рукой, женщина быстро спрятала загадочную находку на груди.
— Об этом не следует говорить…
Уилладен кивнула. Возможно, медальон принадлежал неизвестному покойнику — ей не верилось, что молодой человек все еще жив, — и, наверное, потерялся, когда Уилладен перетаскивала тело в комнату.
— А теперь слушай внимательно, девочка, и запоминай. Очень скоро сюда придут. То, что ты видела здесь, было ловушкой — для меня и для того, кто находится сейчас в ларе. Потому я уверена, что нас посетит стража магистрата. Запомни: ты пришла сюда, чтобы взять пряности для Джакобы. Отмерь те, которые берешь всегда…
Госпожа снова ухватилась за край прилавка обеими руками; Уилладен, вытащив из-под прилавка листок оберточной бумаги, расстелила его, затем взяла стоявшую рядом коробочку и, достав из нее маленькую ложечку, насыпала на бумагу обычное количество приправы.
Ей как раз хватило времени на то, чтобы убрать коробочку на место, когда с улицы донесся топот ног, обутых в тяжелые сапоги. Халвайс оказалась права, это была стража магистрата. Уилладен обошла прилавок и встала лицом к госпоже Травнице, чувствуя, что ей сейчас необходима опора, чтобы не упасть, — почти так же, как и Халвайс.
В дверном проеме появился мужчина; однако Халвайс не удостоила его взглядом — нахмурившись, она смотрела на Уилладен.
— Скажи Джакобе, что нет на свете такой травы, которая превратила бы ее помои в достойную еду. Она уже и так много задолжала; когда, скажи на милость, она намерена платить?
Уилладен, всем своим существом чувствуя присутствие чужого, который стоял сейчас рядом с ней, собралась с силами и ответила, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно:
— Госпожа, я всего лишь служанка. Моя госпожа ничего не говорила мне — только пойти и принести приправ для мяса, больше ничего! Я прошу вас, госпожа… — она ссутулилась, словно тяжелая рука Джакобы уже собиралась обрушить удар на ее худенькую спину, — прошу вас, дайте мне то, о чем она просит, потому что моя госпожа, она гневается…
— Кто ты такая? — Вопрос был задан громко и жестко.
Уилладен обернулась, и ей не пришлось ничего изображать: она и в самом деле испугалась. Стражник, его кольчуга, шлем, забрало, скрывавшее верхнюю часть широкого лица, и грозно торчавшие в стороны усы — все олицетворяло даже не угрозу, а уже наступившее бедствие.
— Это служанка при кухне на постоялом дворе «Приют странников», — голос Халвайс звучал так спокойно, словно разговор шел о ничего не значащих вещах, вроде погоды. — Ее послали ко мне за приправами…
Уилладен замерла, не решаясь пошевелиться. Вошедший лишь вскользь взглянул на госпожу Травницу, он пристально осматривал помещение лавки. В дверях тем временем появились еще двое стражников.
— Магистрат прекрасно знает меня, — снова заговорила Халвайс. — Я также являюсь членом Совета Гильдий. Почему вы врываетесь ко мне? Разве не я являюсь поставщиком герцога и других знатных семей? — Ее голос звучал все более гневно. — Я исправно плачу налоги, передавая их непосредственно в руки магистрата. Я никого не оскорбляла ни словом, ни деянием; я подчиняюсь законам Гильдии…
Предводитель стражников снова взглянул на нее и жестом указал на занавешенный вход в комнату:
— Что там находится, госпожа? — Его голос звучал далеко не так угрожающе, как вначале.
— Там моя жилая комната, а за ней — сад, где я выращиваю некоторые травы на продажу. Можете сами посмотреть. Только объясните сначала, что вы ищете? Я — честная и порядочная женщина и не привыкла, чтобы со мной обращались подобным образом. Будьте уверены, я доложу о вашем визите магистрату….
Начальник стражи продолжал смотреть на нее.
— До нас дошли некоторые сведения касательно этой лавки — и вас, — веско проговорил он. — Заслуживающий доверия человек сообщил нам, что здесь находится разбойник, которого мы ищем, — мертвый… убитый, госпожа… — его усы встопорщились, чем-то напоминая жесткую щетину борова, — недобрым снадобьем.
Халвайс выпрямилась, ее лицо застыло подобно маске.
— Что за бредовые россказни? Вы что, видите здесь мертвеца? Смотрите — смотрите хорошенько!
Сердце Уилладен билось так сильно, что, казалось, готово было выскочить из груди: Халвайс указывала на занавеску, прикрывавшую вход в комнату!
— Но прежде послушайте следующее. Если вы или кто-либо из этих неуклюжих стражников нанесет какой-либо урон моей собственности, я буду жаловаться уже не в магистрат, а лично его светлости. Посмотрите-ка вот сюда… — Она указала на стоявший под стеклянным куполом флакон в виде розы, такой маленький, что он мог бы уместиться целиком в ладони Уилладен. — Это «Дыхание Роз» для высокородной госпожи Махарт. Вам известна цена этого флакона? Он стоит больше половины вашего годового жалования — и если с ним что-нибудь случится, высокородная госпожа будет крайне недовольна!..
— Но наши сведения, — девушка заметила, что стражник опасливо покосился на маленький флакон и даже на всякий случай отступил на несколько шагов, — исходят от источника, который не пользуется сплетнями и слухами. Если вы сами говорите, что мы должны сделать это, что ж — мы посмотрим.
Стражник, резким движением откинув занавеску, зашел в комнату. Уилладен неотрывно смотрела на прилавок, на тот пакетик со специями, который она якобы покупала, и ждала. Вот сейчас, сейчас он обнаружит то, что искал… Но вопреки ее опасениям стражник вернулся в лавку буквально через минуту. Возможно, предупреждения госпожи возымели свое действие.
— Что же, — настойчиво вопрошала Халвайс, — где ваш мертвец? Можете проверить сад и убедиться, что там нет свежих могил. Не сомневайтесь, я обязательно расскажу магистрату и об этих нелепых обвинениях, и о том, как вы помешали моей торговле. С какой стати вы ожидали найти покойника в моей лавке? Я принесла клятву перед алтарем Звезды, я представала перед Первосвященницей, сила которой позволяет ей распознать любое зло. Она объявила, что я не замешана ни в каких деяниях, могущих причинить зло кому бы то ни было. Или вы смеете не верить ее решению? Кроме того, если бы кто-то и решился прийти сюда ночью, чтобы украсть мои товары, где бы он смог их продать? И разве нет у меня колокольчика, который, в соответствии с законами города, прозвонит тревогу, едва лишь кто-нибудь осмелится совершить подобное? Кто слышал звон колокольчика? Где вор? Разве я подавала жалобу?..
Голос госпожи Травницы становился все более суровым по мере того, как она обрушивала на голову стражника все новые и новые вопросы. Полные щеки стражника ярко алели, Уилладен ощущала исходивший от него гневный жар. Двое его спутников предусмотрительно вернулись к входной двери и теперь стояли там, затравленно озираясь по сторонам. Однако ничего особенного в лавке не было — это они видели своими глазами. Кроме того, упоминания магистрата и самого герцога попали в цель: вряд ли Халвайс не в состоянии исполнить угрозу…
— Я доложу обо всем, госпожа, — эти слова прозвучали как предупреждение.
— Пожалуйста! Исполняйте свой долг, и позвольте мне также исполнить свой, — резко ответила Халвайс.
Когда все трое исчезли из виду, а грохот их сапог затих вдали, госпожа Травница обернулась к девушке. Она уже успела извлечь из-под прилавка еще один листок бумаги и теперь аккуратно складывала его.
— Прекрасно; они отправились в западном направлении. А теперь слушай меня хорошенько. Возьми вот это и иди; сделай вид, что ты действительно торопишься выполнить поручение Джакобы. Как только окажешься за дверью, отправляйся в противоположном направлении — на восток. Знаешь, где находится дом доктора Добблиера?
Уилладен кивнула.
— Пройдешь по аллее позади дома; потом подойдешь к забору вокруг моего сада. Отсчитай пять досок и раздвинь следующие две: так ты сможешь пролезть в сад; затем трижды постучи в заднюю дверь.
Уилладен набрала полную грудь воздуха, прежде чем решилась спросить:
— Так я должна вернуться?
Ее шепот был почти беззвучным.
Халвайс оценивающе посмотрела на девушку.
Уилладен едва не наступила на распростершееся у ее ног тело. Халвайс?.. Девушка вскинула руки, зажимая рот, и крик застрял в горле: сейчас необходимо молчать. Уилладен понимала это так ясно, словно кто-то отдал ей приказ, которому нельзя было не повиноваться.
Ее взгляд скользнул дальше, к креслу, которое обычно стояло не в лавке, а во внутренней, жилой комнате. В кресле сидела госпожа Травница, неподвижная и безучастная. Она мертва?..
Уилладен била сильная дрожь, но ей все-таки удалось обойти лежавшее тело и добраться туда, где стояла одна из ярких ламп, которыми Халвайс пользовалась, составляя свои смеси. К счастью, кресало находилось тут же, и с третьей попытки девушке удалось высечь искру и зажечь фитиль.
С трудом удерживая лампу в дрожащих руках, Уилладен обернулась к безмолвной фигуре в кресле. На неподвижном лице жили только глаза, и они сейчас требовательно смотрели на девушку. Нет, госпожа была жива, но что-то держало ее тело в оковах неподвижности. Разумеется, некоторые травы, смешанные в соответствии с запретными рецептами, могли оказать подобное действие — но Халвайс никогда не занималась подобными вещами.
Уилладен с трудом разомкнула губы, ее голос звучал почти беззвучным шепотом:
— Что?
Глаза госпожи Травницы горели таким огнем, что, казалось, еще мгновение — и в воздухе вспыхнут пламенные письмена. Взгляд Халвайс скользнул с лица девушки к полуоткрытой двери, потом назад; Уилладен поняла, что должна ответить на этот безмолвный призыв… но как? Позвать кого-нибудь на помощь?
— Вы можете… — кажется, она нашла единственный выход из положения, — можете отвечать? Моргните один раз…
Веки немедленно опустились и поднялись снова. Уилладен глубоко, почти с облегчением, вздохнула. По крайней мере, они могли общаться — хотя бы таким способом.
— Мне пойти за доктором Реймонда? — этот практикующий медик жил ближе всех; кроме того, он, как и многие другие, пользовался чудодейственными составами Халвайс.
Веки опустились, поднялись и опустились снова.
— Нет? — Уилладен старалась унять бившую ее дрожь и ровно держать лампу. Она вглядывалась в лицо госпожи Травницы так пристально, словно могла прочесть ее мысли. Теперь взгляд Халвайс был направлен мимо девушки на пол. Безмолвная женщина снова моргнула дважды; на этот раз Уилладен почудился в этом приказ. Угадать бы какой…
— Закрыть дверь?
Женщина быстро, коротко моргнула, что, наверное, означало «да». Уилладен, осторожно обойдя тело, исполнила просьбу. Халвайс не хотела никакой помощи извне — но какое зло случилось здесь? Был ли тот, кто лежал сейчас на полу, в ответе за нынешнее состояние госпожи?
Закрыв дверь, Уилладен, повинуясь какому-то инстинкту, одной рукой (в другой она держала лампу, подняв ее высоко над головой) задвинула засов. Обернувшись, она встретила упорный взгляд госпожи Травницы, та моргнула. Девушка оказалась права: Халвайс не хотела, чтобы в лавку вошел кто-нибудь еще.
Затем госпожа перевела взгляд на пол, на лежавшее там тело. Поставив лампу на пол, Уилладен опустилась на колени.
Мужчина лежал лицом вниз. На нем была одежда из шерсти и кожи, прекрасно подходившая для путешествий. Халвайс часто имела дело с торговцами, которые поставляли ей иноземные пряности и необыкновенные корни, а иногда даже высушенную глину разных сортов. Но что же все-таки случилось?..
Долгие годы, которые Уилладен провела на кухне у Джакобы, ворочая чугунные сковороды и котлы, сделали девушку гораздо более сильной, чем можно было заподозрить, глядя на ее маленькую худенькую фигурку, поэтому она сумела перевернуть мужчину на спину.
Его кожа оказалась холодной на ощупь; ни ран, ни ушибов девушка не увидела. Похоже, что незнакомца одолела какая-то странная колдовская сила, о которой так часто рассказывают детские сказки.
Мужчина был молод; тонкое лицо с едва пробивающейся бородой выглядело исхудавшим, голову венчала шапка темных кудрей — пальцы Уилладен буквально утонули в них, когда она начала ощупывать голову юноши в поисках раны или ушиба, которые могли скрываться под густыми волосами. В общем, он ничем особенно не отличался от какого-нибудь мелкого торговца из тех, которым девушке не раз приходилось прислуживать на постоялом дворе. Уилладен вытерла руку о свой поношенный передник. Судя по всему, молодой человек мертв — но, в конце концов, ведь она же не лекарь!.. Девушка вопрошающе взглянула на Халвайс.
Снова госпожа пристально посмотрела ей в глаза, и, словно бы убедившись, что внимание целиком приковано к ней, указала взглядом на тело на полу. Потом медленно — так, будто госпожа Травница вложила в это движение всю оставшуюся у нее волю, она перевела глаза на занавеску, за которой скрывался вход в жилую комнату.
Трижды Халвайс повторила свой безмолвный приказ; и Уилладен наконец решилась высказать свою догадку.
— Его нужно перетащить туда? — Она указала на занавеску.
Веки стремительно опустились и тут же поднялись снова: да, именно этого хотела госпожа.
Незнакомца нужно спрятать от любого, кто может случайно зайти в лавку.
Поставив лампу на прилавок, Уилладен подхватила под мышки безвольное тело. Девушке пришлось нелегко, но она сумела оттащить незнакомца в комнату, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух, и снова берясь за дело. Комната была большой: частью она представляла собой спальню, частью — кухню, разумеется, гораздо более чистую и аккуратную, чем кухня Джакобы.
Здесь Уилладен остановилась. Что делать с телом — его же нельзя оставить вот так, на виду. Она оглядывала комнату, пока не заметила большую скамью-ларь возле очага — массивную, с широким сиденьем. Если сам ларь окажется достаточно глубоким и широким…
Окна во внутренний двор были открыты, и в комнату долетал аромат множества трав из садика, устроенного за домом. Уилладен почувствовала прилив сил, волна чудесных запахов освежила ее, придав ясность мыслям. Прекрасно — пусть будет ларь.
Однако поместить туда тяжелое безвольное тело оказалось задачей не из простых; справившись наконец с ней, Уилладен удостоверилась, что никто не увидит тела, случайно заглянув в комнату. Она дышала тяжело, словно загнанная лошадь; чтобы откинуть занавеску и пройти в лавку, где ее ждала по-прежнему безмолвная и неподвижная Халвайс, ей пришлось ухватиться сначала за стену, потом — за дверной косяк. Остановившись перед госпожой Травницей, девушка сообщила:
— Он в ларе… другого места, чтобы спрятать его, не было.
Халвайс моргнула в ответ; Уилладен продолжала:
— Могу я чем-нибудь помочь вам, госпожа?
Глаза на неподвижном лице ответили ей — да. Уилладен пристально следила за направлением взгляда Халвайс. Ей показалось, что он сосредоточился на ящиках одного из высоких шкафов; девушка протянула к ним руку и медленно повела ее вниз, пока новое безмолвное «да» не положило конец поискам.
Здесь хранились редкостные травы и снадобья, большую часть которых привезли из земель, известных лишь немногим. Девушка выдвинула ящичек; в нем находились три небольших свертка, каждый был обернут для сохранности в промасленную кожу. Она по очереди продемонстрировала все три госпоже, пока та не остановила ее.
Взгляд Халвайс снова переместился, на этот раз к рядам бутылочек и фляжек с не менее редкими маслами и ароматными составами. И снова Уилладен поочередно касалась каждой из бутылочек, пока Халвайс не подала ей сигнал.
Девушка ждала, что за этим последуют новые поиски, как вдруг заметила, что госпожа Травница сосредоточенно смотрит на маленькую жаровню, находившуюся на нижней полке. Взяв жаровню в руки, Уилладен поставила ее на прилавок. Нет; взгляд Халвайс указывал на другое место — прямо у ног. Уилладен исполнила и этот приказ, затем потянулась за маленькой бутылочкой и таинственным свертком. Веки опустились: да! Девушка развернула сверток. Этот запах напомнил ей утреннюю встречу с Сестрами-Просительницами: от них исходил очень похожий аромат, хотя и гораздо более слабый, — полная противоположность тому недоброму запаху — он уже начал выветриваться, или девушка просто уже привыкла к нему, — который ударил ей в ноздри, едва она вошла в лавку.
После того как Уилладен зажгла горючие таблетки под жаровней, она вынула из раскрытого свертка щепоть крупно смолотого порошка. Глаза Халвайс ответили — да; так же произошло со второй щепоткой, но третью госпожа отвергла. Девушка высыпала две щепоти порошка на жаровню, отложила сверток и быстро схватила бутылочку — одну из тех, где находились масла, приготовленные госпожой Травницей. Взгляд приказал отмерить три капли, и Уилладен быстро добавила их к порошку на жаровне, от которого уже начинал ползти ароматный дымок.
Дым стал гуще; казалось, он уплотняется, поднимаясь вверх и принимая форму ленты. Поднявшись на высоту роста Уилладен, дым начал закручиваться в спираль, и спираль эта двигалась, окружая Халвайс, пока вовсе не скрыла ее от глаз девушки. Аромат был густым, почти физически ощутимым.
Спустя несколько мгновений колеблющееся марево растаяло. Халвайс пошевелилась — подняла руки с колен, повертела головой из стороны в сторону, словно желая удостовериться, что незримые оковы, удерживавшие ее, исчезли. Потом она заговорила.
— Звезда привела тебя сюда сегодня. Но этот узел еще не распутан… — Женщина попыталась подняться, но снова бессильно рухнула в кресло. — Время — мне нужно время, а его почти не осталось… Убери все это, дитя мое, — она кивком указала на жаровню, бутылочку и сверток, — на место. По крайней мере, мы можем надеяться: тот, кто сотворил эти черные чары, не узнает — или узнает не скоро, — что под этой кровлей есть то, что может их разрушить. — Госпожа Травница говорила суховато и быстро. — Но ты пришла за пряностями. Тебя не хватятся?
После всего, что ей пришлось пережить здесь, Уилладен казалось, что ее побег произошел очень, очень давно.
— Меня никто не посылал, госпожа. Я… я убежала, — призналась она.
— Почему?
— Джакоба хотела продать меня Уайчу за хорошую цену, как жену… наверное, поэтому она меня и держала у себя все это время. — Уилладен смущенно теребила засаленный передник. — У нее есть на это право, госпожа, так сказал глава магистрата…
— Значит, Уайч… — Халвайс, презрительно скривив губы, некоторое время молчала, затем продолжила: — Джакоба лжет, говоря, что магистрат позволил ей распоряжаться тобой. Все не так просто, как ей кажется. Все эти годы я не вставала у нее на пути — по определенным причинам, — но теперь настала пора вмешаться!
Она выпрямилась в своем кресле; в ее осанке чувствовалась властность человека, привыкшего отдавать приказы и требовать их неукоснительного исполнения.
— Однако прежде нам придется сыграть в одну игру. — Халвайс снова попыталась встать на ноги, однако было ясно, что она не в силах преодолеть слабость; на ее лице, обычно спокойном, появилось выражение хмурой озабоченности.
— А что насчет него… насчет того мертвого человека? — Уилладен указала на занавеску.
Халвайс все-таки поднялась, и Уилладен поспешила к ней, чтобы поддержать; вопрос девушки так и остался без ответа. Госпожа Травница заговорила, только когда, оказавшись рядом с прилавком, ухватилась за его край.
— Он не мертв… и мы можем уделить ему внимание позже. Но сейчас… Ты справишься со ставнями? — Она кивнула на все еще закрытые окна лавки. — Постарайся привлекать как можно меньше внимания. Все должно выглядеть так, будто лавка сейчас начнет торговать.
Уилладен не могла даже предположить, что случилось здесь, не знала, что еще может произойти, но была готова выполнить любое приказание, чтобы только помочь этой женщине с суровым лицом.
Оказавшись на улице, она постаралась без лишней суеты выполнить поручение госпожи. Неподалеку находились еще три лавки, но, к счастью, их владельцев нигде не было видно, да и прохожих оказалось немного, и никто из них, как убедилась Уилладен, быстро оглядевшись по сторонам, не обращал на нее ни малейшего внимания.
Распахнув ставни, девушка принялась закреплять их изнутри. Прямо перед ней находилась витрина, на которой были выставлены коробочки, бутылочки разных видов и размеров с крышечками, украшенными драгоценными камнями, золотые и серебряные футлярчики для ароматических шариков, какие носят на поясах или на шее знатные дамы, — все эти сокровища, только и ждущие того, чтобы Халвайс наполнила их своими чудесными составами.
Теперь в лавке было достаточно светло, и Уилладен задула лампу, поставив ее на обычное место в углу прилавка. Госпожа посмотрела на кресло, этим утром ставшее для нее тюрьмой.
— Задвинь его в угол, — распорядилась она. — Когда они придут сюда, все должно выглядеть, как обычно.
Сражаясь с тяжелым креслом, девушка испытывала огромное желание спросить, кто такие эти «они», но все-таки самое лучшее, что следует сделать, это не задавать лишних вопросов.
Задвинув кресло в дальний угол, она обнаружила на полу какой-то предмет — неподалеку от того места, где раньше лежало безжизненное тело молодого незнакомца. Наклонившись, девушка подняла вещицу, сначала показавшуюся ей обычной монетой, величиной с золотой нобль. Однако, перевернув ее, Уилладен обнаружила колечко: очевидно, что эта вещица предназначена для ношения на цепочке, как украшение, с обеих сторон на ней был отчеканено одно и то же изображение — крылатый щит, на котором скрещены меч и жезл. Девушке несколько раз доводилось видеть этот символ, принадлежавший канцлеру.
— Дай сюда! — Халвайс не повысила голос, но было заметно, что она встревожилась. Держась за прилавок одной рукой, женщина быстро спрятала загадочную находку на груди.
— Об этом не следует говорить…
Уилладен кивнула. Возможно, медальон принадлежал неизвестному покойнику — ей не верилось, что молодой человек все еще жив, — и, наверное, потерялся, когда Уилладен перетаскивала тело в комнату.
— А теперь слушай внимательно, девочка, и запоминай. Очень скоро сюда придут. То, что ты видела здесь, было ловушкой — для меня и для того, кто находится сейчас в ларе. Потому я уверена, что нас посетит стража магистрата. Запомни: ты пришла сюда, чтобы взять пряности для Джакобы. Отмерь те, которые берешь всегда…
Госпожа снова ухватилась за край прилавка обеими руками; Уилладен, вытащив из-под прилавка листок оберточной бумаги, расстелила его, затем взяла стоявшую рядом коробочку и, достав из нее маленькую ложечку, насыпала на бумагу обычное количество приправы.
Ей как раз хватило времени на то, чтобы убрать коробочку на место, когда с улицы донесся топот ног, обутых в тяжелые сапоги. Халвайс оказалась права, это была стража магистрата. Уилладен обошла прилавок и встала лицом к госпоже Травнице, чувствуя, что ей сейчас необходима опора, чтобы не упасть, — почти так же, как и Халвайс.
В дверном проеме появился мужчина; однако Халвайс не удостоила его взглядом — нахмурившись, она смотрела на Уилладен.
— Скажи Джакобе, что нет на свете такой травы, которая превратила бы ее помои в достойную еду. Она уже и так много задолжала; когда, скажи на милость, она намерена платить?
Уилладен, всем своим существом чувствуя присутствие чужого, который стоял сейчас рядом с ней, собралась с силами и ответила, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно:
— Госпожа, я всего лишь служанка. Моя госпожа ничего не говорила мне — только пойти и принести приправ для мяса, больше ничего! Я прошу вас, госпожа… — она ссутулилась, словно тяжелая рука Джакобы уже собиралась обрушить удар на ее худенькую спину, — прошу вас, дайте мне то, о чем она просит, потому что моя госпожа, она гневается…
— Кто ты такая? — Вопрос был задан громко и жестко.
Уилладен обернулась, и ей не пришлось ничего изображать: она и в самом деле испугалась. Стражник, его кольчуга, шлем, забрало, скрывавшее верхнюю часть широкого лица, и грозно торчавшие в стороны усы — все олицетворяло даже не угрозу, а уже наступившее бедствие.
— Это служанка при кухне на постоялом дворе «Приют странников», — голос Халвайс звучал так спокойно, словно разговор шел о ничего не значащих вещах, вроде погоды. — Ее послали ко мне за приправами…
Уилладен замерла, не решаясь пошевелиться. Вошедший лишь вскользь взглянул на госпожу Травницу, он пристально осматривал помещение лавки. В дверях тем временем появились еще двое стражников.
— Магистрат прекрасно знает меня, — снова заговорила Халвайс. — Я также являюсь членом Совета Гильдий. Почему вы врываетесь ко мне? Разве не я являюсь поставщиком герцога и других знатных семей? — Ее голос звучал все более гневно. — Я исправно плачу налоги, передавая их непосредственно в руки магистрата. Я никого не оскорбляла ни словом, ни деянием; я подчиняюсь законам Гильдии…
Предводитель стражников снова взглянул на нее и жестом указал на занавешенный вход в комнату:
— Что там находится, госпожа? — Его голос звучал далеко не так угрожающе, как вначале.
— Там моя жилая комната, а за ней — сад, где я выращиваю некоторые травы на продажу. Можете сами посмотреть. Только объясните сначала, что вы ищете? Я — честная и порядочная женщина и не привыкла, чтобы со мной обращались подобным образом. Будьте уверены, я доложу о вашем визите магистрату….
Начальник стражи продолжал смотреть на нее.
— До нас дошли некоторые сведения касательно этой лавки — и вас, — веско проговорил он. — Заслуживающий доверия человек сообщил нам, что здесь находится разбойник, которого мы ищем, — мертвый… убитый, госпожа… — его усы встопорщились, чем-то напоминая жесткую щетину борова, — недобрым снадобьем.
Халвайс выпрямилась, ее лицо застыло подобно маске.
— Что за бредовые россказни? Вы что, видите здесь мертвеца? Смотрите — смотрите хорошенько!
Сердце Уилладен билось так сильно, что, казалось, готово было выскочить из груди: Халвайс указывала на занавеску, прикрывавшую вход в комнату!
— Но прежде послушайте следующее. Если вы или кто-либо из этих неуклюжих стражников нанесет какой-либо урон моей собственности, я буду жаловаться уже не в магистрат, а лично его светлости. Посмотрите-ка вот сюда… — Она указала на стоявший под стеклянным куполом флакон в виде розы, такой маленький, что он мог бы уместиться целиком в ладони Уилладен. — Это «Дыхание Роз» для высокородной госпожи Махарт. Вам известна цена этого флакона? Он стоит больше половины вашего годового жалования — и если с ним что-нибудь случится, высокородная госпожа будет крайне недовольна!..
— Но наши сведения, — девушка заметила, что стражник опасливо покосился на маленький флакон и даже на всякий случай отступил на несколько шагов, — исходят от источника, который не пользуется сплетнями и слухами. Если вы сами говорите, что мы должны сделать это, что ж — мы посмотрим.
Стражник, резким движением откинув занавеску, зашел в комнату. Уилладен неотрывно смотрела на прилавок, на тот пакетик со специями, который она якобы покупала, и ждала. Вот сейчас, сейчас он обнаружит то, что искал… Но вопреки ее опасениям стражник вернулся в лавку буквально через минуту. Возможно, предупреждения госпожи возымели свое действие.
— Что же, — настойчиво вопрошала Халвайс, — где ваш мертвец? Можете проверить сад и убедиться, что там нет свежих могил. Не сомневайтесь, я обязательно расскажу магистрату и об этих нелепых обвинениях, и о том, как вы помешали моей торговле. С какой стати вы ожидали найти покойника в моей лавке? Я принесла клятву перед алтарем Звезды, я представала перед Первосвященницей, сила которой позволяет ей распознать любое зло. Она объявила, что я не замешана ни в каких деяниях, могущих причинить зло кому бы то ни было. Или вы смеете не верить ее решению? Кроме того, если бы кто-то и решился прийти сюда ночью, чтобы украсть мои товары, где бы он смог их продать? И разве нет у меня колокольчика, который, в соответствии с законами города, прозвонит тревогу, едва лишь кто-нибудь осмелится совершить подобное? Кто слышал звон колокольчика? Где вор? Разве я подавала жалобу?..
Голос госпожи Травницы становился все более суровым по мере того, как она обрушивала на голову стражника все новые и новые вопросы. Полные щеки стражника ярко алели, Уилладен ощущала исходивший от него гневный жар. Двое его спутников предусмотрительно вернулись к входной двери и теперь стояли там, затравленно озираясь по сторонам. Однако ничего особенного в лавке не было — это они видели своими глазами. Кроме того, упоминания магистрата и самого герцога попали в цель: вряд ли Халвайс не в состоянии исполнить угрозу…
— Я доложу обо всем, госпожа, — эти слова прозвучали как предупреждение.
— Пожалуйста! Исполняйте свой долг, и позвольте мне также исполнить свой, — резко ответила Халвайс.
Когда все трое исчезли из виду, а грохот их сапог затих вдали, госпожа Травница обернулась к девушке. Она уже успела извлечь из-под прилавка еще один листок бумаги и теперь аккуратно складывала его.
— Прекрасно; они отправились в западном направлении. А теперь слушай меня хорошенько. Возьми вот это и иди; сделай вид, что ты действительно торопишься выполнить поручение Джакобы. Как только окажешься за дверью, отправляйся в противоположном направлении — на восток. Знаешь, где находится дом доктора Добблиера?
Уилладен кивнула.
— Пройдешь по аллее позади дома; потом подойдешь к забору вокруг моего сада. Отсчитай пять досок и раздвинь следующие две: так ты сможешь пролезть в сад; затем трижды постучи в заднюю дверь.
Уилладен набрала полную грудь воздуха, прежде чем решилась спросить:
— Так я должна вернуться?
Ее шепот был почти беззвучным.
Халвайс оценивающе посмотрела на девушку.