Или, может быть, Хасти проскользнул через другую щель в пространстве времени, подобную той, что пропустила ее, просто шагнул из другого мира, подобного этому, однако мир тот следовал иным историческим путем? Правда, это не имело значения — он не только находился здесь, но и как следует подготовился, чтобы внедрить в Амоне его собственную модель образа жизни.
Ее терзала жажда! Текущая тонкой струйкой вода… И она была достаточно голодной, чтобы испытывать слабость. Как долго она сможет сопротивляться этому? Она не знала даже, сколько времени уже находится здесь. Период вынужденного бессознательного состояния продолжался, возможно, намного больше, чем ей казалось. Как долго она способна выдержать?
У нее болела голова как от яркого света, так и от отсутствия еды. К тому же, очевидно, мужественная борьба за улучшение физического состояния тела была ею почти проиграна. Снова она оперлась лбом о руки, скрещенные над поджатыми коленями, будучи почти готова заснуть от полного изнеможения.
Она почувствовала холодное прикосновение к одному локтю, ощущение покалывания, которое распространялось от этой точки вверх по руке. Что-то подобное этому она ощущала прежде. Ее разум, похоже, стал инертным. Что?..
Она заставила себя взглянуть вверх. На этот раз ее особое восприятие было слишком притупленным, чтобы сигнализировать об опасности. С наружной стороны клетки извивалось то самое змеевидное существо, и оно снова готовилось вступить с ней в контакт.
Даже страх пробуждался в ней медленно, и она не могла сделать усилия, чтобы уклониться от этого существа. Оно приклеилось к ее телу. И теперь не казалось таким рассеянным, таким разреженным. Со слабым отвращением Талахасси наблюдала, как нить становится молочной и непрозрачной. В то же время она осознавала, что оно каким-то образом высасывает из нее силу. В нижней части этой нити образовывался неясный намек на ранее отсутствовавшее уплотнение. Она протянула вторую руку, безнадежно пытаясь оторвать то, что прицепилось к ней. Но не смогла. Оно осталось, высасывая, высасывая…
Талахасси захныкала от бессилия. Несмотря на вызывающие слова, обращенные к Хасти, ее старания оставаться собой, с этим она не могла больше сражаться. К тому же она была изнурена той борьбой, которую вела раньше.
Она съежилась на полу, тихо постанывая. Существо по-прежнему питалось — если можно назвать это вампирическое высасывание питанием. Затем, прежде чем она совсем потеряла сознание, оно отпустило ее. Она с изумлением увидела, что в воздухе перед этим мерцанием, которое она идентифицировала как Акини, появляется что-то еще. Оно было молочно-белым, и это была рука. Рука, которая завершалась запястьем. Ее пальцы теперь были согнуты, как будто приведены в действие.
Приоткрыв от удивления рот, Талахасси приподнялась на коленях. Рука двинулась прочь от нее, двигаясь по воздуху так, как если бы ей было поручено некое дело, которое она должна выполнить. Очертание все время менялось, будто удерживать его в этой форме было чересчур сложной задачей.
Однако оно находилось уже перед ящиком, приближаясь к ряду кнопок… Еще одно сновидение? Может быть, видение, вызнанное Хасти, чтобы сделать невыносимыми ее муки и сломать упорное сопротивление, в результате чего он мог бы окончательно превратить ее в свою марионетку?
Рука метнулась вперед. Она не могла видеть из клетки, чем именно рука занималась. Но, безусловно, в металлической сетке вокруг нее ничего не изменилось; на какой-то миг она испытала сильное разочарование. Если эта рука не предназначалась для убийства, она в некоторой степени надеялась, что та, возможно, появилась здесь для помощи. Только.., ничего не произошло. Она была так же надежно заперта, как ранее.
Все это время рука постепенно расплывалась, необычное вещество, из которого она была сформирована, теряло форму пальцев, растекаясь струйками. Оно вновь двигалось, хотя и стало бесформенным, но не назад, по направлению к ее клетке, а скорее к ближайшему столу. На долгое мгновение, в течение которого она успела дважды моргнуть, оно повисло над меньшей клеткой, которая заключала Жезл и Ключ.
Могло ли это быть?..
Сердце Талахасси учащенно забилось. Пожалуй, она не была свободной — пока еще, — однако этот другой… Она следила за тем, как постоянно изменяющаяся капля, в которую превратилась рука, прошла через сетку меньшей клетки, чтобы рвануться к Жезлу и так же быстро отпрянуть, но не просто отпрянуть, а рассеяться в ничто.
В воздухе было ощущение удара. Акини исчез, отброшенный той же самой силой, которую он — оно — пытался использовать. Но чем он занимался у контрольного блока?
Может быть, выключил какое-нибудь хитроумное защитное устройство, которое Хасти установил для охраны того, что было похищено?
Ашаки… Ашаки обладала знаниями, что могло быть сделано. Если Талахасси полностью подчинится Ашаки, то, возможно, появится шанс. Но если она настолько подчинится, сможет ли она когда-либо стать собой?
Только.., сейчас она полагала, что даже такой вариант заслуживал внимания, если давал возможность спастись. Она закрыла глаза, настоятельно вызвала память Ашаки, раскрыла свой разум для того, что другая собиралась предоставить.
Ашаки прижалась к полу. Ее тело ослабло, это правда, но она все еще могла извлечь немного внутренней энергии, достаточное количество, она надеялась, чтобы осуществить то, что должно быть выполнено. Она зафиксировала свой пристальный взгляд на украшенной драгоценными камнями верхушке Жезла.
Иди ко мне! — приказала она всей силой, оставшейся в ее распоряжении. — Иди ко мне!
Жезл медленно поднялся с поверхности, на которой лежал, с пологим наклоном — более легкий конец оказался выше, чем тяжелый, украшенный драгоценными камнями наконечник. Затем он нацелился вверх под острым углом, верхний конец почти упирался в переплетение проволоки его клетки.
Иди ко мне!
Верхушка Жезла коснулась сетки клетки. Реакции не было. Пот струился по лицу Ашаки, ее подмышки и ладони рук стали мокрыми.
Иди ко мне!
Верхушка Жезла давила на клетку все сильнее и сильнее.
Ашаки стремилась отдать ему все, чем она обладала. Затем клетка наклонилась, со стуком упала на бок. И, поскольку она была без дна, Жезл оказался свободен. Он повернулся и устремился через воздух, нацелившись прямо на Ашаки, которая призывала его.
Подобно копью, он ударил в стенку ограждающей ее саму клетки. Возникла ослепительная вспышка, из-за чего она вскрикнула, хотя и успела прикрыть глаза. Когда она рискнула снова взглянуть, то увидела, что Жезл лежит на полу. Но там, где он кинулся на клетку, чернело пятно отверстия, которое начало расползаться. Металл быстро рассыпался, как перезревший гриб-дождевик.
Она обратила взгляд за пределы этой увеличивающейся дыры на Ключ и вяло подняла руку.
Иди ко мне! — позвала она в пятый раз.
Ключ поднялся, медленнее и более лениво, так как теперь она звала с предельным напряжением почти исчерпанной силы. Однако он повиновался ей, перемещаясь рывками по воздуху, и опустился наконец в трясущуюся ладонь, которую она протянула ему навстречу.
Отверстие в экранирующей сетке было уже достаточно велико, чтобы пропустить ее. И при прикосновении Ключа в нее влилась свежая сила. Она выползла в отверстие, задержалась, чтобы подобрать Жезл, а потом, со своим оружием в руках, встала в полный рост и осмотрелась.
Столь мощное применение Силы вызвало волнение во всей окружающей атмосфере. Если в этом здании есть кто-нибудь, кто обладает хоть в крошечной мере Талантом, он, должно быть, предупрежден. Она выжидала, используя силу, восстановленную в ней талисманами ее народа, чтобы вслушиваться, но не ушами, а разумом.
Она не смогла уловить незамедлительной реакции на волны энергии, которые недавно произвела. Однако теперь у нее был моральный долг, независимо от того, имел ли намерение дух спасти ее или только использовал, чтобы освободить Жезл. А долг, для любого из тех, кто шел Высшими Путями, был тяжелым бременем.
«Акини?» — Разумом, не голосом, она обратилась к созданию, которое пришло к ней на помощь. Она не имела понятия, что он хотел от Жезла и Ключа. Но он явно не собирался вкладывать их в руки Хасти, поскольку весь этот труд был для того, чтобы освободить их.
Но кругом было только ментальное безмолвие. Когда Акини сделал попытку дотянуться до Жезла, был ли он — оно — разрушен до полного исчезновения? Почему-то Ашаки не верила в это.
Она проковыляла к раковине со струйкой воды из трубы.
Взяв Жезл и Ключ в одну руку, она подставила другую под эту струйку, почти в палец толщиной. Вода наполнила ее ладонь целиком, и она, поднеся жидкость к губам, осторожно выпила, и повторяла это много раз, пока жажда не была наконец утолена.
Она была все еще голодна, однако это должно подождать, пока она не сможет разыскать еду. Теперь она решительно направилась к двери, сначала пошатываясь от слабости, но с каждым мгновением, потому что она держала драгоценные талисманы, слабость понемногу отступала, так что наконец она пошла почти своим прежним уверенным крупным шагом.
Здесь, на внутренней стороне двери, по видимости, не было ни запора, ни ручки. Она могла снова использовать Жезл, чтобы прожечь себе проход, но предпочла бы не делать этого. К тому же, ей не хотелось истощать его энергию.
Однако когда она положила ладонь прямо на дверь, поверхность слегка подалась и под ее нажимом медленно двинулась вперед. При этом она тщательно прислушивалась, едва осмеливаясь дышать, чтобы этот слабый звук не заглушил посторонний шум.
Щель стала достаточно широкой, что она могла видеть тьму за ее пределами. Выждав очень напряженное мгновение, чтобы вновь удостовериться, что оттуда не доносится ни звука, она выскользнула наружу.
Впереди и вокруг нее была темнота, однако и Ключ, и Жезл испускали достаточно света, чтобы увидеть, что она оказалась в узком коридоре, ведущем в более густую темноту как налево, так и направо за пределы зоны, высвеченной талисманами.
У нее была дилемма и ни одного указания относительно того, куда ее может привести каждое направление. Здесь не было ни звука, тем не менее Ашаки решила, что тут какая-то необычная пустота, как будто все то, что до этого составляло жизнь, какой она ее знала, замерло.
Налево.., направо… Ее голова поворачивалась, в то время как она искала какой-нибудь знак относительно того, какой путь приведет ее назад, к знакомой ей жизни. В конце концов, она повернула направо, держа Жезл и Ключ перед собой, чтобы лучше освещать себе дорогу, и тронулась в путь.
Глава 12
Ее терзала жажда! Текущая тонкой струйкой вода… И она была достаточно голодной, чтобы испытывать слабость. Как долго она сможет сопротивляться этому? Она не знала даже, сколько времени уже находится здесь. Период вынужденного бессознательного состояния продолжался, возможно, намного больше, чем ей казалось. Как долго она способна выдержать?
У нее болела голова как от яркого света, так и от отсутствия еды. К тому же, очевидно, мужественная борьба за улучшение физического состояния тела была ею почти проиграна. Снова она оперлась лбом о руки, скрещенные над поджатыми коленями, будучи почти готова заснуть от полного изнеможения.
Она почувствовала холодное прикосновение к одному локтю, ощущение покалывания, которое распространялось от этой точки вверх по руке. Что-то подобное этому она ощущала прежде. Ее разум, похоже, стал инертным. Что?..
Она заставила себя взглянуть вверх. На этот раз ее особое восприятие было слишком притупленным, чтобы сигнализировать об опасности. С наружной стороны клетки извивалось то самое змеевидное существо, и оно снова готовилось вступить с ней в контакт.
Даже страх пробуждался в ней медленно, и она не могла сделать усилия, чтобы уклониться от этого существа. Оно приклеилось к ее телу. И теперь не казалось таким рассеянным, таким разреженным. Со слабым отвращением Талахасси наблюдала, как нить становится молочной и непрозрачной. В то же время она осознавала, что оно каким-то образом высасывает из нее силу. В нижней части этой нити образовывался неясный намек на ранее отсутствовавшее уплотнение. Она протянула вторую руку, безнадежно пытаясь оторвать то, что прицепилось к ней. Но не смогла. Оно осталось, высасывая, высасывая…
Талахасси захныкала от бессилия. Несмотря на вызывающие слова, обращенные к Хасти, ее старания оставаться собой, с этим она не могла больше сражаться. К тому же она была изнурена той борьбой, которую вела раньше.
Она съежилась на полу, тихо постанывая. Существо по-прежнему питалось — если можно назвать это вампирическое высасывание питанием. Затем, прежде чем она совсем потеряла сознание, оно отпустило ее. Она с изумлением увидела, что в воздухе перед этим мерцанием, которое она идентифицировала как Акини, появляется что-то еще. Оно было молочно-белым, и это была рука. Рука, которая завершалась запястьем. Ее пальцы теперь были согнуты, как будто приведены в действие.
Приоткрыв от удивления рот, Талахасси приподнялась на коленях. Рука двинулась прочь от нее, двигаясь по воздуху так, как если бы ей было поручено некое дело, которое она должна выполнить. Очертание все время менялось, будто удерживать его в этой форме было чересчур сложной задачей.
Однако оно находилось уже перед ящиком, приближаясь к ряду кнопок… Еще одно сновидение? Может быть, видение, вызнанное Хасти, чтобы сделать невыносимыми ее муки и сломать упорное сопротивление, в результате чего он мог бы окончательно превратить ее в свою марионетку?
Рука метнулась вперед. Она не могла видеть из клетки, чем именно рука занималась. Но, безусловно, в металлической сетке вокруг нее ничего не изменилось; на какой-то миг она испытала сильное разочарование. Если эта рука не предназначалась для убийства, она в некоторой степени надеялась, что та, возможно, появилась здесь для помощи. Только.., ничего не произошло. Она была так же надежно заперта, как ранее.
Все это время рука постепенно расплывалась, необычное вещество, из которого она была сформирована, теряло форму пальцев, растекаясь струйками. Оно вновь двигалось, хотя и стало бесформенным, но не назад, по направлению к ее клетке, а скорее к ближайшему столу. На долгое мгновение, в течение которого она успела дважды моргнуть, оно повисло над меньшей клеткой, которая заключала Жезл и Ключ.
Могло ли это быть?..
Сердце Талахасси учащенно забилось. Пожалуй, она не была свободной — пока еще, — однако этот другой… Она следила за тем, как постоянно изменяющаяся капля, в которую превратилась рука, прошла через сетку меньшей клетки, чтобы рвануться к Жезлу и так же быстро отпрянуть, но не просто отпрянуть, а рассеяться в ничто.
В воздухе было ощущение удара. Акини исчез, отброшенный той же самой силой, которую он — оно — пытался использовать. Но чем он занимался у контрольного блока?
Может быть, выключил какое-нибудь хитроумное защитное устройство, которое Хасти установил для охраны того, что было похищено?
Ашаки… Ашаки обладала знаниями, что могло быть сделано. Если Талахасси полностью подчинится Ашаки, то, возможно, появится шанс. Но если она настолько подчинится, сможет ли она когда-либо стать собой?
Только.., сейчас она полагала, что даже такой вариант заслуживал внимания, если давал возможность спастись. Она закрыла глаза, настоятельно вызвала память Ашаки, раскрыла свой разум для того, что другая собиралась предоставить.
Ашаки прижалась к полу. Ее тело ослабло, это правда, но она все еще могла извлечь немного внутренней энергии, достаточное количество, она надеялась, чтобы осуществить то, что должно быть выполнено. Она зафиксировала свой пристальный взгляд на украшенной драгоценными камнями верхушке Жезла.
Иди ко мне! — приказала она всей силой, оставшейся в ее распоряжении. — Иди ко мне!
Жезл медленно поднялся с поверхности, на которой лежал, с пологим наклоном — более легкий конец оказался выше, чем тяжелый, украшенный драгоценными камнями наконечник. Затем он нацелился вверх под острым углом, верхний конец почти упирался в переплетение проволоки его клетки.
Иди ко мне!
Верхушка Жезла коснулась сетки клетки. Реакции не было. Пот струился по лицу Ашаки, ее подмышки и ладони рук стали мокрыми.
Иди ко мне!
Верхушка Жезла давила на клетку все сильнее и сильнее.
Ашаки стремилась отдать ему все, чем она обладала. Затем клетка наклонилась, со стуком упала на бок. И, поскольку она была без дна, Жезл оказался свободен. Он повернулся и устремился через воздух, нацелившись прямо на Ашаки, которая призывала его.
Подобно копью, он ударил в стенку ограждающей ее саму клетки. Возникла ослепительная вспышка, из-за чего она вскрикнула, хотя и успела прикрыть глаза. Когда она рискнула снова взглянуть, то увидела, что Жезл лежит на полу. Но там, где он кинулся на клетку, чернело пятно отверстия, которое начало расползаться. Металл быстро рассыпался, как перезревший гриб-дождевик.
Она обратила взгляд за пределы этой увеличивающейся дыры на Ключ и вяло подняла руку.
Иди ко мне! — позвала она в пятый раз.
Ключ поднялся, медленнее и более лениво, так как теперь она звала с предельным напряжением почти исчерпанной силы. Однако он повиновался ей, перемещаясь рывками по воздуху, и опустился наконец в трясущуюся ладонь, которую она протянула ему навстречу.
Отверстие в экранирующей сетке было уже достаточно велико, чтобы пропустить ее. И при прикосновении Ключа в нее влилась свежая сила. Она выползла в отверстие, задержалась, чтобы подобрать Жезл, а потом, со своим оружием в руках, встала в полный рост и осмотрелась.
Столь мощное применение Силы вызвало волнение во всей окружающей атмосфере. Если в этом здании есть кто-нибудь, кто обладает хоть в крошечной мере Талантом, он, должно быть, предупрежден. Она выжидала, используя силу, восстановленную в ней талисманами ее народа, чтобы вслушиваться, но не ушами, а разумом.
Она не смогла уловить незамедлительной реакции на волны энергии, которые недавно произвела. Однако теперь у нее был моральный долг, независимо от того, имел ли намерение дух спасти ее или только использовал, чтобы освободить Жезл. А долг, для любого из тех, кто шел Высшими Путями, был тяжелым бременем.
«Акини?» — Разумом, не голосом, она обратилась к созданию, которое пришло к ней на помощь. Она не имела понятия, что он хотел от Жезла и Ключа. Но он явно не собирался вкладывать их в руки Хасти, поскольку весь этот труд был для того, чтобы освободить их.
Но кругом было только ментальное безмолвие. Когда Акини сделал попытку дотянуться до Жезла, был ли он — оно — разрушен до полного исчезновения? Почему-то Ашаки не верила в это.
Она проковыляла к раковине со струйкой воды из трубы.
Взяв Жезл и Ключ в одну руку, она подставила другую под эту струйку, почти в палец толщиной. Вода наполнила ее ладонь целиком, и она, поднеся жидкость к губам, осторожно выпила, и повторяла это много раз, пока жажда не была наконец утолена.
Она была все еще голодна, однако это должно подождать, пока она не сможет разыскать еду. Теперь она решительно направилась к двери, сначала пошатываясь от слабости, но с каждым мгновением, потому что она держала драгоценные талисманы, слабость понемногу отступала, так что наконец она пошла почти своим прежним уверенным крупным шагом.
Здесь, на внутренней стороне двери, по видимости, не было ни запора, ни ручки. Она могла снова использовать Жезл, чтобы прожечь себе проход, но предпочла бы не делать этого. К тому же, ей не хотелось истощать его энергию.
Однако когда она положила ладонь прямо на дверь, поверхность слегка подалась и под ее нажимом медленно двинулась вперед. При этом она тщательно прислушивалась, едва осмеливаясь дышать, чтобы этот слабый звук не заглушил посторонний шум.
Щель стала достаточно широкой, что она могла видеть тьму за ее пределами. Выждав очень напряженное мгновение, чтобы вновь удостовериться, что оттуда не доносится ни звука, она выскользнула наружу.
Впереди и вокруг нее была темнота, однако и Ключ, и Жезл испускали достаточно света, чтобы увидеть, что она оказалась в узком коридоре, ведущем в более густую темноту как налево, так и направо за пределы зоны, высвеченной талисманами.
У нее была дилемма и ни одного указания относительно того, куда ее может привести каждое направление. Здесь не было ни звука, тем не менее Ашаки решила, что тут какая-то необычная пустота, как будто все то, что до этого составляло жизнь, какой она ее знала, замерло.
Налево.., направо… Ее голова поворачивалась, в то время как она искала какой-нибудь знак относительно того, какой путь приведет ее назад, к знакомой ей жизни. В конце концов, она повернула направо, держа Жезл и Ключ перед собой, чтобы лучше освещать себе дорогу, и тронулась в путь.
Глава 12
Кроме двери лаборатории, никаких других проемов в стене не было. К тому же, коридор сузился. В нем было очень темно, и Талахасси начала ощущать какую-то странную депрессию. Она, возможно, приближалась к очень древней гробнице, которую живые не тревожили в течение длительного времени. Затем коридор внезапно завершился рядом ступенек, ведущих вниз, в еще более непроницаемый мрак далеко за пределами проникновения сияния Жезла и Ключа.
Итак, ее выбор оказался ошибочным. Ей следовало бы пойти влево, а не вправо. Могла ли она вернуться, или, возможно, ее бегство уже обнаружено?
Талахасси сильно устала, несмотря на энергию, которую получала от талисманов. Длительное недоедание усиливало слабость. Продолжать путь вниз, в эту тьму, было безрассудством. Назад…
Она медленно повернулась, посмотрела назад. Тотчас же до нее донесся звук. Шарканье обутых в сандалии ног, отраженное от стен, тогда как ее собственные босые ноги не производили никакого шума. Мелькнула вспышка света — хотя очень кратковременная и отдаленная. Кто-то рывком растворил дверь лаборатории. Она оказалась в ловушке: с темным спуском, как единственным путем для бегства. Хасти!
Ее сердце застучало быстрее. Она не могла даже предположить, какое неизвестное оружие он может иметь в своем распоряжении. Что он станет разыскивать ее, Талахасси ничуть не сомневалась. Однако было кое-что…
Собрав все свое самообладание, сдержав дрожь в руках, она обратила лицо к этой далекой двери, подняв Ключ и Жезл, и стала манипулировать ими в воздухе, натягивая невидимые силовые линии, произнося при этом шепотом Слова Власти.
Итак, пусть приходит. Он познакомится кое с чем, что, возможно, не поймает в ловушку его тело, но нанесет удар по разуму, пусть даже и чуждому.
Потом, с дурным предчувствием, она начала спуск. Коридор наверху производил впечатление сухого и прохладного, но по мере того как она с большой осторожностью передвигалась от ступеньки к ступеньке вниз, холод становился промозглым. Воздух вокруг содержал налет сырости.
Новая Напата находилась на реке. Тянется ли этот лабиринт вниз, чтобы сблизиться с одним из тех мест, где река очень давно была ограждена и упрятана? Она прислушивалась не только к оклику сзади, но и ко всякому звуку внизу. То, что она сделала, чтобы заблокировать этот путь ради своей собственной защиты, истощило запасы энергии в Жезле и Ключе. Теперь их сияние потускнело, освещая лишь чуть больше, чем одну ступеньку впереди. В ноздри неприятно ударили запахи сырости, гниения и чего-то тошнотворного, чему она не могла найти названия. Ступени по-прежнему вели вниз, в сердцевину мертвенно-зловещего пространства. Кто устроил этот путь и для чего он использовался в прошлом, она не могла себе представить. По крайней мере, Ашаки ничего не знала об этом.
Ступени вели вперед, ниже и ниже. Талахасси так устала, что дрожала всем телом. Только воля сохраняла ее разум ясным. Достаточно ясным для…
Она замерла, ноги стояли вплотную друг к другу на ступеньке, покрытой слизью, и высоко подняла голову.
— Акини? — Здесь снова было «присутствие». Нет, более чем одно! Они теснились около нее, как путники в безлюдной местности могли бы тесниться у лагерного костра, чтобы согреть руки. И притягивали их — талисманы!
Она права, один из них Акини. Но кто были другие? Если бы она только могла установить связь, узнать, в чем они нуждались. Их возбуждение оказывало физическое воздействие на ее разум, пускало корни в ее мыслях. Они были жаждущими.
Как ее собственный телесный голод грыз ее, так какой-то более сильный голод терзал их — голод, который концентрировался на том, что она несла. Они даже, похоже, не сознавали, что она находится здесь, их интересовало только то, что она имела при себе.
— Акини! — Она вновь попыталась позвать того единственного, которого могла назвать по имени.
"Дай. нам.., жизнь "
Только пульсация мысли, столь слабая и отдаленная, что она едва могла уловить ее.
Жизнь? Разве Жезл и Ключ могли означать жизнь для этих остатков личностей?
«Жизнь!» — Слово было не интенсивнее в этот раз, но более настойчивым.
Ашаки покрепче сжала талисманы. Ей казалось, что «присутствия» старались ухватиться за то, что она держала, вырвать их из ее рук. Однако они были слишком слабыми, чтобы сделать это.
Она глубоко вздохнула и затем ответила:
— Выведите меня отсюда, если можете.., и я, используя Силу, также постараюсь дать вам жизнь!
Можно ли договориться с этими призрачными созданиями? И если она заключит такое соглашение, то как сможет выполнить свое обещание? Она не знала. Однако существовали Зихларз, Джейта.., другие из Высшего Пути… Наверняка сообща они смогут дать этим духам либо жизнь, либо вечный покой.
Слабое дерганье талисманов прекратилось. Однако они не исчезли. У нее отлегло от сердца. Вероятно, ее поняли. Если они являлись порождениями этого мрака, то несомненно знали пути внизу.
«Акини?» — позвала она мысленно.
Что-то коснулось ее запястья. Она вздрогнула и посмотрела вниз. Нитеподобный завиток обосновался там. И через него пришла мысль:
«Вперед».
Она могла довериться только ему. Если между ними действительно достигнуто согласие, то она одержала победу. Но, так как отступления назад не было, ей придется принять то, что случилось. Она опускалась все ниже. «Присутствие» Акини было явно ощутимо, а также отчасти и других, но они немного «отодвинулись», следуя за ней на расстоянии.
Они достигли подножия лестницы и пошли через отвратительные запахи и столь плотный воздух, что она дышала с трудом. Однако не пришлось идти долго. Нить, едва касавшаяся ее запястья, указала на центр каменного блока справа от нее, еле видимого в тусклом сиянии.
Ашаки поднесла Ключ и Жезл поближе и увидела контур древнего сводчатого прохода, заложенного каменными блоками, плотно скрепленными, чтобы запечатать то, что когда-то начиналось в этом месте. Ашаки, подняв Жезл, заставила его выделять больше силы. Она постучала его верхушкой по верхней части камня, при этом тихо произнося древний напев Строителей. Такого она никогда раньше не делала. Она не была даже уверена, что понимает все слова, освобождавшие эту силу. В те дни, когда Строители использовали Талант, определенное количество их действовало сообща, объединяя свои воли в единую мощную силу.
Тем не менее камень сдвинулся. Ашаки медленно потянула Жезл к себе, и камень следовал за ним, чтобы опуститься затем у ее ног. Израсходовано так много силы, чтобы освободить единственный камень! Сможет ли она удалить еще один?
Она не знала точно, но еще раз подняла Жезл и прошептала напев. И еще раз камень подчинился требованию ее Таланта.
Еще три блока были извлечены таким образом. Она не может больше заниматься этим! Когда она остановилась, то едва держалась на ногах, глаза ее затуманились. Однако отверстие перед ней.., достаточно ли большое, чтобы пролезть?
Придется совершить это!
Ее единственное непрочное одеяние изодралось, появились кровоточащие ссадины на руках и ногах — царапины, которые жгли, но она пробралась через отверстие, чтобы очутиться уже в другом темном ходе. Однако в этом коридоре не было так сыро, как в прежнем, и веял легкий ветерок, обдувающий со всех сторон, что до некоторой степени подбодрило ее.
Ашаки с трудом продвигалась вперед на покрытых синяками и кровоточащих ногах, покачиваясь из стороны в сторону в этом узком проходе, так что сперва одно плечо, а потом другое болезненно соприкасались с камнем. Но ровная дорога была очень короткой. Она вновь очутилась перед ступеньками, очень узкими ступеньками, ведущими наверх, в темноту.
Она с трудом перебиралась вверх с одной ступеньки на следующую. Весь мир сузился для нее до этой одной с трудом преодолеваемой лестницы. И она ничего не сознавала, пока не достигла лестничной площадки около четырех шагов шириной. В стене справа, немного ниже уровня ее глаз, так что ей пришлось слегка нагнуться, чтобы заглянуть в него, имелось смотровое отверстие, из которого струился бледный свет. Она могла видеть только незначительную часть того, что находилось по ту сторону, однако этого было достаточно, чтобы как встревожить, так и вселить в нее надежду. Поскольку она увидела тот внутренний двор дворца, что был частью личных апартаментов Налдамак!
Здесь не было никаких признаков двери, да и в любом случае она не имела желания безрассудно появиться перед всеми — нет, до тех пор, пока не разберется лучше в ситуации, с которой возможно, столкнется лицом к лицу. Снова вверх…
Талахасси не считала ступенек, однако далее обнаружилась вторая лестничная площадка. Нет, лестница не заканчивалась. А когда она заглянула в другое отверстие, там было темно, как будто оно закрыто. Взяв Ключ и Жезл в одну руку, она пошарила ощупью по стене перед собой. Наверняка здесь есть какой-нибудь механизм для открытия прохода!
Ее пальцы нашли в углубление в камне, едва заметное даже когда она поднесла к нему талисманы. Из последних сил она стала давить вперед и заставила сработать скрытое запирающее устройство.
Ашаки вывалилась через узкий проход, запуталась в драпировках и едва не сорвала их с роскошных стенных креплений, когда падала. Ее голова и плечи лежали на ковре комнаты, в которой она так внезапно оказалась, и аромат изысканных духов, свежесть чистого воздуха наполняли ее ноздри, очищали легкие от вони, заполняющей темные проходы внизу.
Она была так истощена, что даже не пыталась передвинуться. Сам Хасти мог находиться перед ней в этот момент, и она была бы не в состоянии собрать силу, чтобы противостоять ему.
Раздался испуганный крик, который привел ее в себя. Она немного приподнялась на дрожащей руке и словно сквозь туман взглянула вверх на лицо, которое было ей знакомо.
— Села…
— Великая Леди! Но откуда…
— Села, — она снова выдавила это имя из последних сил. — Никто.., не должен.., обнаружить.., меня…
Старая няня Налдамак.., захочет ли она и сможет ли помочь?
— Никто… Села… Кэндейс в опасности… Никто.., не должен.., обнаружить.., меня…
— Великая Леди, никто и не обнаружит. — Голос старческий, тонкий и слабый, но в нем та же самая решительность, которую Ашаки слышала всегда. — Леди, я не смогу нести тебя; можешь ли ты идти?
Слова доносились откуда-то издалека. Ашаки заставила себя подняться на колени.
— Голодная.., такая голодная… Никто.., не должен.., знать…
Ключ и Жезл — они лежали там, где она выронила их при падении. Теперь она подтащила их к себе.
— Села, — обратилась она к женщине, наклонившейся над ней. — Покрывало.., для этих драгоценных вещей. Они должны быть спрятаны!
— Да, Великая Леди. — В этом голосе было успокоение.
Сгорбленная от старости фигура исчезла и снова вернулась, прежде чем Ашаки смогла шевельнуться, через ее руку был перекинут длинный узкий кусок украшенного прекрасной вышивкой материала — чехол со стола. Она с трудом опустилась на колени перед Ашаки и растянула его, затем присела на пятки, пока девушка медленно и осторожно заворачивала талисманы.
— Села.., куда?..
— Великая Леди, положись на меня — они будут в безопасности! — Села встала, и Ашаки с чувством облегчения передала в ее протянутые руки то, за что несла ответственность.
Если и есть одна верная душа во всей Новой Напате, то именно Села, для которой Налдамак была и остается всем миром.
Ашаки не помнила, как добралась до постели. Когда она проснулась, в комнате было темно, горел только слабый светильник, а возле него сидела на стуле Села, клюя носом.
— Села. — Ее голос был едва ли громче хриплого шепота, тем не менее он заставил няньку поспешить в ее сторону.
— Леди, леди. — Она погладила плечо Ашаки, закрытое повязкой с болеутоляющей мазью, наложенной, чтобы хоть немного успокоить острую боль ран. — Как ты себя чувствуешь теперь?
— Как чувствую?
— Ты говорила так странно, и слова, которые я не понимала. Я все время давала тебе бульон и вино.., и ты, казалось, не узнавала меня. А твои бедные руки, твои ноги. Леди, что случилось с тобой?
— Я была пленницей.., до этого времени. — Она произносила слова, которых Села не понимала?.. Это начала пробуждаться другая часть ее памяти. Она была Ашаки.., нет, она была кем-то еще. Кем? Талахасси! Итак, эта ее часть не оказалась навеки предана забвению, чего она боялась.
— Кэндейс?
На лице Селы отразилась тревога.
— Великая Леди.., они ничего мне не говорят! А после того, как ты появилась, я оставалась внутри этих стен. Здесь есть девушка-служанка — она принята на службу после того, как ты удалилась из Напаты.., она из моего родного селения, и я могу доверять ей. Это она приносила нам пищу. И она говорит, что ходят слухи, что кэндейс.., погибла! В пустыне, когда поднялась буря. В городе об этом повсюду шепчутся. Тем не менее, — она вызывающе вздернула подбородок, — я не верю этому. Моя дорогая леди — она умна, очень умна. И она имела основания остерегаться даже тени. К тому же, с ней были поклявшиеся-на-мече — двенадцать из них, — хотя они сопровождали ее, переодевшись в одежду придворных дам или служанок. Неужели, ты думаешь, они могли допустить, чтобы ей был причинен вред? Я не верю, что она могла погибнуть в какой бы то ни было буре — скорее всего, она надеется, что ее враги поверят этому. Но ты — Великая Леди, — что случилось с тобой, которая, как мы полагали, находилась в безопасности в Гизане?
Талахасси вкратце рассказала о том, что произошло после того, как она была насильно увезена из поместья. Села вздохнула с выражением неодобрения.
— Итак, в эту комнату теперь открыт потайной ход! Это зло, Великая Леди. Однако ты вернула Драгоценные Вещи, чтобы отвратить угрозу, и когда кэндейс вернется.., тогда все будет иначе! — Она энергично кивнула, так что край ее головного убора в виде сфинкса заколыхался.
— Эта служанка, о которой ты говорила… — Талахасси уселась в постели. Ее израненное и избитое тело протестовало при каждом движении, так что она чувствовала, что не готова в теперешнем состоянии вступить в единоборство с кем бы то ни было — не говоря уже о таком могущественном враге, как Хасти. — Возможно, она найдет способ, чтобы связаться с поместьем. Я не знаю, живы ли еще Джейта и Херихор…
— Они живы. Великая Леди. Ты спала два дня и три ночи.., ты словно бы дремала даже тогда, когда я приносила еду и кормила тебя. Поэтому ты не знаешь. Принц-главнокомандующий держит под контролем северные дороги, каждую из них. Он вызвал сюда свои собственные полки и четыре других, которые лояльны ему и на которые можно положиться.
Итак, ее выбор оказался ошибочным. Ей следовало бы пойти влево, а не вправо. Могла ли она вернуться, или, возможно, ее бегство уже обнаружено?
Талахасси сильно устала, несмотря на энергию, которую получала от талисманов. Длительное недоедание усиливало слабость. Продолжать путь вниз, в эту тьму, было безрассудством. Назад…
Она медленно повернулась, посмотрела назад. Тотчас же до нее донесся звук. Шарканье обутых в сандалии ног, отраженное от стен, тогда как ее собственные босые ноги не производили никакого шума. Мелькнула вспышка света — хотя очень кратковременная и отдаленная. Кто-то рывком растворил дверь лаборатории. Она оказалась в ловушке: с темным спуском, как единственным путем для бегства. Хасти!
Ее сердце застучало быстрее. Она не могла даже предположить, какое неизвестное оружие он может иметь в своем распоряжении. Что он станет разыскивать ее, Талахасси ничуть не сомневалась. Однако было кое-что…
Собрав все свое самообладание, сдержав дрожь в руках, она обратила лицо к этой далекой двери, подняв Ключ и Жезл, и стала манипулировать ими в воздухе, натягивая невидимые силовые линии, произнося при этом шепотом Слова Власти.
Итак, пусть приходит. Он познакомится кое с чем, что, возможно, не поймает в ловушку его тело, но нанесет удар по разуму, пусть даже и чуждому.
Потом, с дурным предчувствием, она начала спуск. Коридор наверху производил впечатление сухого и прохладного, но по мере того как она с большой осторожностью передвигалась от ступеньки к ступеньке вниз, холод становился промозглым. Воздух вокруг содержал налет сырости.
Новая Напата находилась на реке. Тянется ли этот лабиринт вниз, чтобы сблизиться с одним из тех мест, где река очень давно была ограждена и упрятана? Она прислушивалась не только к оклику сзади, но и ко всякому звуку внизу. То, что она сделала, чтобы заблокировать этот путь ради своей собственной защиты, истощило запасы энергии в Жезле и Ключе. Теперь их сияние потускнело, освещая лишь чуть больше, чем одну ступеньку впереди. В ноздри неприятно ударили запахи сырости, гниения и чего-то тошнотворного, чему она не могла найти названия. Ступени по-прежнему вели вниз, в сердцевину мертвенно-зловещего пространства. Кто устроил этот путь и для чего он использовался в прошлом, она не могла себе представить. По крайней мере, Ашаки ничего не знала об этом.
Ступени вели вперед, ниже и ниже. Талахасси так устала, что дрожала всем телом. Только воля сохраняла ее разум ясным. Достаточно ясным для…
Она замерла, ноги стояли вплотную друг к другу на ступеньке, покрытой слизью, и высоко подняла голову.
— Акини? — Здесь снова было «присутствие». Нет, более чем одно! Они теснились около нее, как путники в безлюдной местности могли бы тесниться у лагерного костра, чтобы согреть руки. И притягивали их — талисманы!
Она права, один из них Акини. Но кто были другие? Если бы она только могла установить связь, узнать, в чем они нуждались. Их возбуждение оказывало физическое воздействие на ее разум, пускало корни в ее мыслях. Они были жаждущими.
Как ее собственный телесный голод грыз ее, так какой-то более сильный голод терзал их — голод, который концентрировался на том, что она несла. Они даже, похоже, не сознавали, что она находится здесь, их интересовало только то, что она имела при себе.
— Акини! — Она вновь попыталась позвать того единственного, которого могла назвать по имени.
"Дай. нам.., жизнь "
Только пульсация мысли, столь слабая и отдаленная, что она едва могла уловить ее.
Жизнь? Разве Жезл и Ключ могли означать жизнь для этих остатков личностей?
«Жизнь!» — Слово было не интенсивнее в этот раз, но более настойчивым.
Ашаки покрепче сжала талисманы. Ей казалось, что «присутствия» старались ухватиться за то, что она держала, вырвать их из ее рук. Однако они были слишком слабыми, чтобы сделать это.
Она глубоко вздохнула и затем ответила:
— Выведите меня отсюда, если можете.., и я, используя Силу, также постараюсь дать вам жизнь!
Можно ли договориться с этими призрачными созданиями? И если она заключит такое соглашение, то как сможет выполнить свое обещание? Она не знала. Однако существовали Зихларз, Джейта.., другие из Высшего Пути… Наверняка сообща они смогут дать этим духам либо жизнь, либо вечный покой.
Слабое дерганье талисманов прекратилось. Однако они не исчезли. У нее отлегло от сердца. Вероятно, ее поняли. Если они являлись порождениями этого мрака, то несомненно знали пути внизу.
«Акини?» — позвала она мысленно.
Что-то коснулось ее запястья. Она вздрогнула и посмотрела вниз. Нитеподобный завиток обосновался там. И через него пришла мысль:
«Вперед».
Она могла довериться только ему. Если между ними действительно достигнуто согласие, то она одержала победу. Но, так как отступления назад не было, ей придется принять то, что случилось. Она опускалась все ниже. «Присутствие» Акини было явно ощутимо, а также отчасти и других, но они немного «отодвинулись», следуя за ней на расстоянии.
Они достигли подножия лестницы и пошли через отвратительные запахи и столь плотный воздух, что она дышала с трудом. Однако не пришлось идти долго. Нить, едва касавшаяся ее запястья, указала на центр каменного блока справа от нее, еле видимого в тусклом сиянии.
Ашаки поднесла Ключ и Жезл поближе и увидела контур древнего сводчатого прохода, заложенного каменными блоками, плотно скрепленными, чтобы запечатать то, что когда-то начиналось в этом месте. Ашаки, подняв Жезл, заставила его выделять больше силы. Она постучала его верхушкой по верхней части камня, при этом тихо произнося древний напев Строителей. Такого она никогда раньше не делала. Она не была даже уверена, что понимает все слова, освобождавшие эту силу. В те дни, когда Строители использовали Талант, определенное количество их действовало сообща, объединяя свои воли в единую мощную силу.
Тем не менее камень сдвинулся. Ашаки медленно потянула Жезл к себе, и камень следовал за ним, чтобы опуститься затем у ее ног. Израсходовано так много силы, чтобы освободить единственный камень! Сможет ли она удалить еще один?
Она не знала точно, но еще раз подняла Жезл и прошептала напев. И еще раз камень подчинился требованию ее Таланта.
Еще три блока были извлечены таким образом. Она не может больше заниматься этим! Когда она остановилась, то едва держалась на ногах, глаза ее затуманились. Однако отверстие перед ней.., достаточно ли большое, чтобы пролезть?
Придется совершить это!
Ее единственное непрочное одеяние изодралось, появились кровоточащие ссадины на руках и ногах — царапины, которые жгли, но она пробралась через отверстие, чтобы очутиться уже в другом темном ходе. Однако в этом коридоре не было так сыро, как в прежнем, и веял легкий ветерок, обдувающий со всех сторон, что до некоторой степени подбодрило ее.
Ашаки с трудом продвигалась вперед на покрытых синяками и кровоточащих ногах, покачиваясь из стороны в сторону в этом узком проходе, так что сперва одно плечо, а потом другое болезненно соприкасались с камнем. Но ровная дорога была очень короткой. Она вновь очутилась перед ступеньками, очень узкими ступеньками, ведущими наверх, в темноту.
Она с трудом перебиралась вверх с одной ступеньки на следующую. Весь мир сузился для нее до этой одной с трудом преодолеваемой лестницы. И она ничего не сознавала, пока не достигла лестничной площадки около четырех шагов шириной. В стене справа, немного ниже уровня ее глаз, так что ей пришлось слегка нагнуться, чтобы заглянуть в него, имелось смотровое отверстие, из которого струился бледный свет. Она могла видеть только незначительную часть того, что находилось по ту сторону, однако этого было достаточно, чтобы как встревожить, так и вселить в нее надежду. Поскольку она увидела тот внутренний двор дворца, что был частью личных апартаментов Налдамак!
Здесь не было никаких признаков двери, да и в любом случае она не имела желания безрассудно появиться перед всеми — нет, до тех пор, пока не разберется лучше в ситуации, с которой возможно, столкнется лицом к лицу. Снова вверх…
Талахасси не считала ступенек, однако далее обнаружилась вторая лестничная площадка. Нет, лестница не заканчивалась. А когда она заглянула в другое отверстие, там было темно, как будто оно закрыто. Взяв Ключ и Жезл в одну руку, она пошарила ощупью по стене перед собой. Наверняка здесь есть какой-нибудь механизм для открытия прохода!
Ее пальцы нашли в углубление в камне, едва заметное даже когда она поднесла к нему талисманы. Из последних сил она стала давить вперед и заставила сработать скрытое запирающее устройство.
Ашаки вывалилась через узкий проход, запуталась в драпировках и едва не сорвала их с роскошных стенных креплений, когда падала. Ее голова и плечи лежали на ковре комнаты, в которой она так внезапно оказалась, и аромат изысканных духов, свежесть чистого воздуха наполняли ее ноздри, очищали легкие от вони, заполняющей темные проходы внизу.
Она была так истощена, что даже не пыталась передвинуться. Сам Хасти мог находиться перед ней в этот момент, и она была бы не в состоянии собрать силу, чтобы противостоять ему.
Раздался испуганный крик, который привел ее в себя. Она немного приподнялась на дрожащей руке и словно сквозь туман взглянула вверх на лицо, которое было ей знакомо.
— Села…
— Великая Леди! Но откуда…
— Села, — она снова выдавила это имя из последних сил. — Никто.., не должен.., обнаружить.., меня…
Старая няня Налдамак.., захочет ли она и сможет ли помочь?
— Никто… Села… Кэндейс в опасности… Никто.., не должен.., обнаружить.., меня…
— Великая Леди, никто и не обнаружит. — Голос старческий, тонкий и слабый, но в нем та же самая решительность, которую Ашаки слышала всегда. — Леди, я не смогу нести тебя; можешь ли ты идти?
Слова доносились откуда-то издалека. Ашаки заставила себя подняться на колени.
— Голодная.., такая голодная… Никто.., не должен.., знать…
Ключ и Жезл — они лежали там, где она выронила их при падении. Теперь она подтащила их к себе.
— Села, — обратилась она к женщине, наклонившейся над ней. — Покрывало.., для этих драгоценных вещей. Они должны быть спрятаны!
— Да, Великая Леди. — В этом голосе было успокоение.
Сгорбленная от старости фигура исчезла и снова вернулась, прежде чем Ашаки смогла шевельнуться, через ее руку был перекинут длинный узкий кусок украшенного прекрасной вышивкой материала — чехол со стола. Она с трудом опустилась на колени перед Ашаки и растянула его, затем присела на пятки, пока девушка медленно и осторожно заворачивала талисманы.
— Села.., куда?..
— Великая Леди, положись на меня — они будут в безопасности! — Села встала, и Ашаки с чувством облегчения передала в ее протянутые руки то, за что несла ответственность.
Если и есть одна верная душа во всей Новой Напате, то именно Села, для которой Налдамак была и остается всем миром.
Ашаки не помнила, как добралась до постели. Когда она проснулась, в комнате было темно, горел только слабый светильник, а возле него сидела на стуле Села, клюя носом.
— Села. — Ее голос был едва ли громче хриплого шепота, тем не менее он заставил няньку поспешить в ее сторону.
— Леди, леди. — Она погладила плечо Ашаки, закрытое повязкой с болеутоляющей мазью, наложенной, чтобы хоть немного успокоить острую боль ран. — Как ты себя чувствуешь теперь?
— Как чувствую?
— Ты говорила так странно, и слова, которые я не понимала. Я все время давала тебе бульон и вино.., и ты, казалось, не узнавала меня. А твои бедные руки, твои ноги. Леди, что случилось с тобой?
— Я была пленницей.., до этого времени. — Она произносила слова, которых Села не понимала?.. Это начала пробуждаться другая часть ее памяти. Она была Ашаки.., нет, она была кем-то еще. Кем? Талахасси! Итак, эта ее часть не оказалась навеки предана забвению, чего она боялась.
— Кэндейс?
На лице Селы отразилась тревога.
— Великая Леди.., они ничего мне не говорят! А после того, как ты появилась, я оставалась внутри этих стен. Здесь есть девушка-служанка — она принята на службу после того, как ты удалилась из Напаты.., она из моего родного селения, и я могу доверять ей. Это она приносила нам пищу. И она говорит, что ходят слухи, что кэндейс.., погибла! В пустыне, когда поднялась буря. В городе об этом повсюду шепчутся. Тем не менее, — она вызывающе вздернула подбородок, — я не верю этому. Моя дорогая леди — она умна, очень умна. И она имела основания остерегаться даже тени. К тому же, с ней были поклявшиеся-на-мече — двенадцать из них, — хотя они сопровождали ее, переодевшись в одежду придворных дам или служанок. Неужели, ты думаешь, они могли допустить, чтобы ей был причинен вред? Я не верю, что она могла погибнуть в какой бы то ни было буре — скорее всего, она надеется, что ее враги поверят этому. Но ты — Великая Леди, — что случилось с тобой, которая, как мы полагали, находилась в безопасности в Гизане?
Талахасси вкратце рассказала о том, что произошло после того, как она была насильно увезена из поместья. Села вздохнула с выражением неодобрения.
— Итак, в эту комнату теперь открыт потайной ход! Это зло, Великая Леди. Однако ты вернула Драгоценные Вещи, чтобы отвратить угрозу, и когда кэндейс вернется.., тогда все будет иначе! — Она энергично кивнула, так что край ее головного убора в виде сфинкса заколыхался.
— Эта служанка, о которой ты говорила… — Талахасси уселась в постели. Ее израненное и избитое тело протестовало при каждом движении, так что она чувствовала, что не готова в теперешнем состоянии вступить в единоборство с кем бы то ни было — не говоря уже о таком могущественном враге, как Хасти. — Возможно, она найдет способ, чтобы связаться с поместьем. Я не знаю, живы ли еще Джейта и Херихор…
— Они живы. Великая Леди. Ты спала два дня и три ночи.., ты словно бы дремала даже тогда, когда я приносила еду и кормила тебя. Поэтому ты не знаешь. Принц-главнокомандующий держит под контролем северные дороги, каждую из них. Он вызвал сюда свои собственные полки и четыре других, которые лояльны ему и на которые можно положиться.