На довольно большом расстоянии от золотого блюда она заметила второе, на этот раз – из серебра. Из него же были изготовлены и приборы. Только ручки у них были красные. Все это многоцветье будто согревало Роану и очень напоминало то, что ее окружало в Гастонхау, при этом очень сильно отличаясь от более сложной обстановки в домах ее собственной цивилизации.
Кроме нее, в зале не было ни души, но чувствовалось какое-то ожидание. Роана отчетливо осознавала, что она ожидает с все больше возрастающим возбуждением какое-то очень важное действо. Вдруг она заметила, как в огромную дверь вошел человек, одетый в богато разукрашенный костюм герольда. С каждым шагом он отвешивал ей низкий поклон. В одной руке он держал посох и через каждые несколько шагов опускал его толстый конец на пол. Даже если его действия и означали какой-либо тайный знак, то Роана почему-то ничего не слышала… нет, она все-таки услышала довольно громкий звук, но только тогда, когда внезапно проснулась и открыла глаза.
Наконец, в залу вошла та, чей слуга возвестил о ее прибытии, одетая в роскошное платье с широкими просторными юбками, плавно переходящими в изящные складки, которые она придерживала еле заметными движениями тонкой руки. В другой руке она держала прелестный веер из пурпурных перьев, прикрепленных к украшенной драгоценными камнями ручке.
И платье, и юбки, и туго завязанный лиф, и огромный вырез, открывающий большую часть ее белых пухлых плеч, имели темно-пурпурный цвет, а в кружева на лифе были вплетены серебряные нити. Широкое ожерелье с множеством подвесок, серьги в форме огромных колец и искусно заплетенные волосы сверкали черными драгоценными каменьями. Из таких же камней была сделана даже небольшая диадема, увенчивающая ее голову. Роана безошибочно определила, кто вошел к ней в залу – королева Лудорика.
За ней следовали две придворные дамы, в таких же декольтированных платьях, только серого цвета и с совершенно черными кружевами. На их шеях были завязаны ленты в тон кружевам, а головы покрывали черные кружевные вуали. Роана поняла, что все это зрелище носит эффект хорошо продуманной мрачности.
Одна из дам остановилась возле стола, обратив лицо к королеве, в то время как вторая осталась у двери – и вовсе не для того, чтобы помешать войти пятому члену этой небольшой группы – герцогу Реддику.
Его пурпурный камзол был немного светлее, чем платье королевы. Он обошел стол и церемонно отодвинул стул рядом с Лудорикой, и когда она уселась, занял место за столом на некотором расстоянии от нее.
Наконец, из-за двери, возле которой стояла придворная дама, принесли поднос, который поставили неподалеку от ее компаньонки, находившейся у стола. Затем с подноса сняли два причудливых кубка, выполненных в виде гротескных животных, которых Роана впервые увидела в саду Хизерхау. Тогда точно таких же животных ночью устанавливали на врытых в землю столбах. Наполнив кубки из чаши, дама бережно поставила их на стол, легко прикоснувшись к каждому рукою. И немедленно металлические ножки обоих кубков двинулись походным маршем – один по направлению к Лудорике, второй – к герцогу.
Спустя некоторое время на стол водрузили второй поднос, с едой, а затем королеву с Реддиком обслужили, с величайшими церемониями. Они принялись есть и пить. Роана наблюдала за движением их губ и понимала, о чем они разговаривали, несмотря на то, что вся сцена проходила при гробовом молчании. Дважды ходячие кубки отправлялись обратно, чтобы их снова наполнили вином.
Когда блюда опустели, королева и человек, считавшийся ее смертельным врагом, уселись рядышком, как старинные друзья. Из переднего кармана камзола Реддик извлек свернутый свиток и расстелил его перед собою на столе. Хотя Роане не удавалось прочитать слова, она видела черные буквы, а с самого низа листа свисали алые и черные ленты, скрепленные неровной сургучной печатью, напоминающей кляксу, и такого же пурпурного цвета, что и платье Лудорики.
Королева откинулась на спинку стула и медленно обмахивалась веером из пурпурных перьев. Вся жизнерадостность, веселье и бодрость, постоянно появляющиеся на лице Лудорики в прошлом, исчезли. Теперь ее лицо являло собой маску под причудливой прической, венчающей голову. Даже глаза были прищурены, словно веки с длинными ресницами старались скрыть все ее мысли и ощущения.
Губы Реддика зашевелились. Должно быть, он вслух зачитывал написанное на свитке. Наконец, он поднял глаза на королеву и пристально посмотрел на нее. Его взгляд показался Роане испытующим, как будто он ожидал от Лудорики каких-то возражений или по крайней мере – замечаний.
Однако если он ожидал именно этого, то его постигло глубокое разочарование. Ибо она сделала быстрое движение веером, и слуга, который привел ее из темноты в залу, принял из рук герцога свиток и аккуратно положил его перед королевой.
Она даже не развернула его до конца. По всей видимости, ее совсем не интересовало его содержание, равно как и то, что хотел от нее Реддик. Возможно, это вызвало у герцога некоторое раздражение, поскольку Роана заметила, что его губы вновь зашевелились.
И тут Лудорика впервые ответила ему. На ее маскообразном лице не дрогнула ни одна жилка. Щеки герцога слегка зарделись. Если это было вызвано гневом, то он героически сумел подавить как и его, так и другие признаки явного возмущения.
Однако, высказав родственнику свои упреки, королева положила веер и обеими руками развернула свиток. Вероятно, она перечитывала написанное. Во всяком случае, она сидела со свитком довольно длительное время.
Потом она опять заговорила. Одна из придворных дам подвинула вперед маленький поднос, на котором стоял небольшой ящичек, который дама открыла перед тем, как предоставить его королеве. В ящичке находился плотный черный кубик. Лудорика воздела правую руку и крепко приложила большой палец сначала к кубику, затем – к бумаге, оставив на ней отчетливый отпечаток. Затем она опустила руку в маленькую ванночку, поспешно поднесенную ей придворной дамой, и вымыла дочиста палец.
Она по-прежнему держала свиток в левой руке, но позволила его свернуть только тогда, когда Реддик галантным жестом отодвинул ее стул от стола. Поднявшись, она оставила свиток лежать на столе.
Пройдя мимо своего родственника, словно не видя его вовсе, Лудорика покинула залу. Герцог быстро схватил свиток и засунул его в карман камзола. После чего проследовал за королевой.
Роана пошевелилась или попыталась сделать это. Каким-то сверхъестественным образом ей удалось материализоваться во дворце Лудорики и наблюдать совершенно реальную сцену подписания самого жестокого приговора. Да, она стала невольной свидетельницей этого ужасного действа. Но почему? И как?
Внезапно зала исчезла. И тут она вздохнула. Наверное, это был самый длинный вздох за всю ее жизнь. Ибо прямо перед собою Роана увидела лицо, то, единственное лицо. И оно собиралась приблизиться к ней.
– Роана…
Ее трясли за плечо, причем все сильнее и сильнее, словно пытаясь вытащить ее из состояния, которое не имело ничего общего с обычным сном.
– Нелис!
Неужели она выкрикнула его имя вслух. Это опасно…
Роана открыла глаза. И тут она увидела Сандара, который вытаскивал ее из спального мешка-скатки, причем делал это очень грубо. Но Сандар не был частью того, что…
– Роана! Проснись! Проснись!
Последний толчок Сандара оказался достаточно сильным, чтобы заставить ее поднять голову. И только теперь она осознала, что возвратилась из этого странного далекого места. Она лежала в своем отсеке лагеря, а ее кузен весьма нетерпеливым способом пытался убедить ее в реальности этого факта.
– Хаабаака вылетел к нам с Облака! – кричал он ей прямо в ухо. – На, понюхай это, а то ты выглядишь так, будто спятила! – Одной рукой он нагнул ее голову вперед и сунул ей под нос кулак, который тотчас же раскрыл прямо под носом Роаны. В нем находилась капсула, которую он заранее сломал. В ноздри девушки ударил едкий запах, сразу же заполнивший ее легкие. Вдохнув эти гнусные испарения, она почувствовала, что в голове ее прояснилось.
– Что случилось? – мрачно осведомилась она. Ибо огромные тени, нависшие над нею после увиденного сна, казалось, до сих пор витали где-то рядом. И ей хотелось удержать их – особенно последнюю, – ибо она знала, если сон ушел, значит, он ушел навсегда.
– Мы уходим, – сказал Сандар и встал. – Отец и так дал тебе поспать как можно дольше. Но мы уже готовы разбирать купол. Собирай свои манатки, да поскорее!
Она выбралась из спального мешка, мгновенно свернула его, ибо делала это как минимум в тысячный раз, а затем запихнула крохотный сверточек в щель в стене. Затем быстро собрала все остальное. Все ее пожитки, позволяющие вести спартанский образ жизни, исчезли. Она подумала о дяде Оффласе и Сандаре. Должно быть, они проделали громадную работу, пока она спала… спала и видела сны.
И из этого сна она убедилась, что стала свидетельницей истинного происшествия. Нелис Имфри… вот о ком, она беспокоилась сейчас больше всего на свете. Свиток, составленный Реддиком и подписанный королевой – и тот последний взгляд, когда он склонился над нею, прежде чем Сандар разбудил ее. Она мысленно собрала увиденное воедино, нанизывая один факт за другим, словно в ее руки попало ожерелье из магических жемчужин.
Магические жемчужины?.. Роана начала было запечатывать комбинезон, но ее рука остановилась. Она никогда не относилась даже к самой низшей категории эсперов. Неужели дядя Оффлас давным-давно неправильно протестировал ее? Быть эспером – мечта любого археолога. А ретрогрессивную гипнотерапию можно было использовать посредством эспера-телепата для обнаружения глубоко зарытых предметов и тому подобного. Были люди, которые могли владеть браслетами из магических жемчужин и разгадывать достоверное прошлое. Но ведь она не относилась к таким людям. В таком случае, откуда же ей известно, что ей сейчас предпринять? И кто или что уполномочило ее на это? Было ли это частью того слабого воздействия, которое привело ее к принцессе во время их первой встречи, заставив ее служить Лудорике? Но почему это воздействие теперь переключилось на ее отношение к другому человеку?
Роана закрыла глаза рукою. Она попыталась думать о нормальном, чтобы противостоять новому непреодолимому влечению. Нет… она не пойдет… Она не… И эти проклятые приборы не смогут ее использовать. Этого просто не может быть! Теперь приборы управляют королевой, и все, что она делает, направлено против ее бывшей воли.
Неужели теперь она сама стала марионеткой… но чьей?
– Роана, пошли! – она увидела стоящего перед ней Сандара. – В чем дело? Тебе что, нужна еще одна ингаляция, чтобы проснуться?
– Нет! – вскричала девушка.
Ей ничего не нужно. Только бы ее оставили в покое, предоставили немного тишины и дали возможность подумать в спокойной обстановке. Но она не была уверена, что сумеет добиться исполнения этих простых желаний.
Глава тринадцатая
Они разобрали купол, возвышающийся вокруг внутренностей убежища, где хранились вся их амуниция и провиант. И до тех пор пока на него случайно кто-то не натолкнется, лагерь был настолько хорошо укрыт от посторонних глаз, что его не смог бы увидеть ни один человек, бродящий по лесу. Самый необходимый провиант и инструменты Роана, дядя Оффлас и Сандар отволокли в пещеру и спрятали их там в проходе.
Старший из Кейлов поставил перед входом в пещеру волновой рассеиватель и установил блокиратор так, чтобы никому не удалось его выключить. Пока пояс Роаны находился у дяди, она чувствовала себя пленницей, примерно так же, как когда-то принцесса, прикованная цепью к ошейнику. Без оружия она не смогла бы убежать от родственников, во всяком случае пока они не войдут в пещеру.
Поняв, что им больше нет смысла тратить время на вынужденное сидение в убежище, дядя Оффлас с Сандаром решили вернуться в залу с механизмами. Они оставили сигнальный фонарь возле «обезглавленного» лагеря, чтобы он послужил маяком для их спасателей из космоса.
Роана шла за двумя мужчинами, и перспектива вновь увидеть колонны, увенчанные коронами, ее отнюдь не прельщала. Неужели и вправду, что разрушение этих неодушевленных управителей разумами способно уничтожить Клио, посеять на планете хаос и смерть этих психологически обработанных людей-марионеток? Или же она может… но она совершенно не знала, что делать в подобных случаях. Ее этому просто не учили.
Тем временем Роана приложила голову к стене и закрыла глаза. Она чувствовала, что смогла бы выудить из памяти все отчетливо виденные ею подробности того сна, если это, конечно, был сон; она словно воочию видела перед собою сияние красок, металлов, платьев, видела церемонию обеда, выражения лиц обедающих или полное отсутствие выражения на лицах участников этой необычной сцены.
Время. Она вытянула руки со сжатыми кулаками, которыми ей хотелось пробить себе дорогу отсюда. Время способно разрушить все ее планы. Ей всего-навсего нужно снова взглянуть на тот проход между колоннами, посмотреть на дядю Оффласа, идущего по проходу, перекинув ее пояс через плечо. Пока в ее голове не созрело ни одного плана…
У нее разболелась голова от монотонного жужжания приборов, сердце колотилось все сильнее и сильнее, словно в такт работе механизмов. Больше она не могла вытерпеть этого. Ей хотелось сорваться с места и ринуться прочь, очертя голову. Дядя Оффлас с сыном сосредоточенно наблюдали за работой приборов, за игрою вспыхивающих лампочек на поверхностях колонн. Роана вздохнула и вернулась к входу в пещеру, где они оставили сумки со своей провизией.
Оказывается, в пещеру можно было войти и через другие проходы, пробитые для этой цели людьми герцога. Но дядя Оффлас установил еще один рассеиватель, чтобы создать второе препятствие, находившееся возле стены залы с приборами с внутренней ее стороны. Нет… Роана понимала, что бежать бесполезно. И все же в свете небольшого фонаря она нашла запечатанные сумки с провизией, стоящие на каменном полу. Ей удалось догадаться, как они распечатываются, и она осветила их содержимое.
Еда… сумки были наполнены Е-рационами, превосходными лекарственными препаратами, дополнительными зарядами для станнеров и волновых рассеивателей… Но они были ей не нужны.
Она сложила все обратно в дядину сумку. Ей не требовалось ничего из того, что находилось в ней. Оставалась сумка Сандара, и она, потеряв всякую надежду, занялась ею.
Еще один волновой энергетический фонарь… или… Роана повертела трубку в руках, поднесла ее поближе к свету и чуть не закричала от радости. Она с восторгом смотрела не на энергетический фонарь и не на случайно забытый бластер, а на специальный ручной археологический прибор, распечатав который, она увидела, что он к тому же снабжен энергетическим фонарем и бластером, правда, с несколько ограниченными возможностями. Неважно! Для нее теперь главное то, что она держала в руке. Она внимательно рассматривала наборный диск на толстой рукоятке, а затем распечатала дополнительную обойму со специальными зарядами. Если только… о, если только бы…
Роана быстро опустошила все три ячейки, выложив их содержимое на камень. Перед ней ровной линией лежали три вида зарядов – для станнеров и для энергетических фонарей, которые были двух видов. И три заряда полностью подходили к ее драгоценной находке! Археологический инструмент не мог использовать их в полную силу, как то оружие, для которого они были предназначены, но все-таки мощности было вполне достаточно. Вот только как оружие инструмент работал слабо, так что против нескольких вооруженных людей Роана защититься не смогла бы. Зато в любых других случаях…
Он присела на корточки. Увидела лучевой рассеиватель. Роана нацелила прибор вверх, и его луч коснулся потолка пещеры, как раз в том месте, где сверху располагались приборы. Она понимала, что шансов в этой своеобразной игре у нее очень мало, но девушке не оставалось ничего иного. И это, конечно, займет много времени…
По-прежнему направляя фонарь на выбранное ею место, Роана включила прибор и направила всю его лучевую энергию прямо на этот участок, медленно и осторожно двигая его, чтобы вырезать в камне круглое отверстие.
У нее все получалось, но как медленно! И судя по вибрации ручки, она понимала, что прибор задействован на полную мощность. Поэтому заряд может истощиться, прежде чем она добьется своей цели. Однако она упрямо продолжала работать.
С потолка посыпался дождь из мелких камней, что создавало большую нагрузку на чуткий к любому постороннему воздействию лучевой рассеиватель. Ободренная этим небольшим успехом, Роана с безрассудным отчаянием нажимала на кнопку, чтобы как можно действеннее использовать луч, буравивший шероховатую поверхность потолка пещеры. Она водила прибором взад и вперед, и на потолке появился извилистый лабиринт из трещин и выбоин. С каждым ударом луча осыпающейся каменной крошки и пыли становилось все больше и больше. Батареи рассеивателя стремительно тратились. Вряд ли ей удалось бы обрушить достаточно крупный кусок каменной поверхности, но девушка догадалась, что нужно использовать столько энергии, чтобы не навредить самой себе. К тому же, дядя Оффлас уже установил наверху еще один лучевой рассеиватель. Он сделал это, чтобы создать две мощных энергетических стены для защиты прохода.
Роана продолжала двигать прибором. Вниз осыпались камни, пыль и галька. Тогда Роана взяла энергетический фонарь и посветила на циферблат рассеивателя. Показатели еще больше воодушевили ее. Стрелка прибора приблизилась к красной отметке, предупреждавшей о перегрузке прибора. С грохотом свалился вниз довольно крупный кусок потолка величиной в два ее кулака.
Еще один метко направленный луч, и она почувствовала едкий запах. Есть! Ей все-таки удалось справиться с этой проблемой!
До этого мгновения ею двигала только надежда. Надежда и страстное желание уйти в то место, которое она видела во сне. Роана отвинтила крышечку на конце круглой рукоятки и перезарядила прибор.
Засунув его в передний карман комбинезона, она стала укладывать все необходимое для похода: еду, лекарства, третий заряд для своего прибора-оружия, энергетический фонарь и очки ночного видения. Уложив все в пластиковый мешок, она запечатала его, и только после крепко задумалась о том, что ей делать дальше.
Какое-то время Роана стояла в кромешной темноте пещеры и прислушивалась. До ее чуткого слуха донеслось монотонное жужжание приборов, расположенных дальше, в глубине пещеры. Она еще сильнее вслушалась в тишину и с радостью не обнаружила даже намека на то, что кто-нибудь из ее родственников возвращается назад. Но сейчас остаться здесь – значит потерять своей последний шанс. Неужели она поступила так из-за сна? Роана не знала. Впрочем, вполне вероятно, что воздействие приборов, до сих пор довлеющее над Клио, исказило работу ее разума. Сейчас девушка даже считала увиденное на Клио единственно правильной жизнью для человека с других миров. Вот только… тут Роана отрицательно покачала головой. Она не смогла бы назвать те чувства, что вынуждали ее изменить жизнь, которую она вела всегда, точно так же, как не смогла удержаться от того, что неизбывно влекло ее обратно – в сон.
Взяв сумку и надев очки ночного видения, Роана перешагнула через волновой рассеиватель, установленный дядей Оффласом, и вышла из пещеры в новую жизнь, которую она избрала себе, движимая исключительно чувствами и совсем не понимая, сознательно или бессознательно совершает этот поступок. Ведь обратной дороги у нее не было…
И вот, когда она вырвалась на свободу, куда же ей идти? Единственным местом, которое она более или менее знала, было Хизерхау. Одетая в местное платье (а ведь она упустила последнюю возможность переодеться в лагере), она могла бы добраться до селения и что-нибудь там выяснить. Ведь селение принадлежало Реддику. Девушка не сомневалась, что Реддик заточил своих пленников именно там. Хотя, по-прежнему ли они содержатся там?
Дождавшись, когда над Клио опустится ночь, Роана, как и несколькими днями раньше, взобралась на холм, чтобы оттуда наблюдать за башней замка и селением. Тусклый свет двух или трех фонарей, установленных вдоль улицы, вел от массивных ворот замка к главной дороге. Роана колебалась, считая свой план опрометчивым и глупым – но все же она должна предпринять хоть какие-то действия!
Сидя на склоне горы, она услышала звук, не похожий ни на один из ночных шумов, ибо до нее доносились постоянные гулкие удары, с каждым разом становившиеся еще громче, пока не увидела двух двурогов, идущих ровным, не очень быстрым шагом. Они появились с запада, и топот их копыт звучным эхом отдавался по вымощенной булыжником мостовой. Они приближались к замку по короткой улочке селения. А затем остановились прямо у ворот замка.
Один из всадников поднес горн к губам и громко протрубил несколько громких аккордов, совершенно не заботясь о людях, спящих в селении или в замке, ибо хриплые раскаты нарушили тишину ночи. Во внутренний двор замка высыпали люди; двое из них, поднатужившись, выдвинули тяжелый засов, запирающий ворота. Всадники въехали во двор, один из них спрыгнул с седла и стремительным шагом направился к ближайшей башне.
Люди во внутреннем дворе разошлись: уводя тяжело дышавших и покрытых пеною двурогов. Роана перевернулась на спину, сняла очки ночного видения и посмотрела в бледно-серое небо. Она сделала это автоматически, прежде чем подумала об этом. Пока она еще ничего не совершила. Но теперь следовало спуститься в селение. Снова посмотрев в сторону замка, она увидела, в нескольких окнах свет. В селении тоже уже не спали. По-видимому, горн должен был разбудить всех его обитателей.
А потом огни загорелись повсюду. С главной башни раздался трубный звук горна, намного громче, нежели предыдущий. Его эхо пронеслось даже по вершинам гор, окружающих Хизерхау. Люди выстаивались в шеренги на булыжной мостовой внутреннего двора. Все больше и больше окон начинали светиться в домиках селения.
Роана подняла ревенийский капюшон, стараясь как можно больше закрыть лицо. Она понимала, что появиться в селении может только инкогнито. Второй звук горна лишь подстрекал к этому еще сильнее.
Когда она прошла короткую улочку, люди уже вышли из домов. Многие держали фонари. Люди двигались по направлению к замку. Ворота, ведущие в его внутренний двор, были распахнуты настежь, а по обеим сторонам двора в две шеренги выстроилась стража. Подойдя к толпе с краю, Роана из обрывков разговоров поняла, что горн с башни был призывом к всеобщему сбору, чего не случалось уже много лет. Пока Роана не могла догадаться о причине столь чрезвычайной ситуации.
– Война! Эти вордайнцы – они всегда завистливо смотрели в нашу сторону… – донеслись до нее чьи-то слова.
– Нет, для нас намного опаснее Лейхштан, что на западе. Как только их король заново женился, они стали относиться к нам враждебно…
– А может быть, королева желает объявить нам что-то, – тихо предположила какая-то женщина. – Ведь она только что взошла на трон и…
– Такие заявления делаются в подобающее для этого время, – возразили ей. – А не когда люди вынуждены выбираться из теплых постелей. Нет, наверное, случилось что-то очень скверное…
Роана привязала к ремню сумочку с провизией и необходимыми вещами. Очки ночного видения она засунула в передний карман своего одеяния. И теперь ее пальцы вспотели от напряжения, стискивая круглую рукоятку прибора, ее единственного оружия. Если уж использовать его, то с наибольшей отдачей, подумала она решительно.
Когда люди двинулись через ворота, толпа тесно сомкнулась вокруг Роаны. Затем жители поселка двинулись между рядами стражников и спустя некоторое время остановились напротив главных ворот замка. Затем горн протрубил в третий раз, и бормотание голосов стихло. Внезапно появились трое мужчин. Они словно материализовались из воздуха. Одетые в военную форму люди Реддика с блестящими знаками различия – это были его офицеры. Если Роана правильно разобралась в знаках различия, то двое из них были полковники, а человек, стоящий в центре, наверняка имел звание повыше.
С его плеч свисал плащ для верховой езды, и он стремительно забросил его на спину, когда развернул какой-то свиток. Роана до крови прикусила нижнюю губу. Ибо, стоило ей увидеть свиток, она тотчас же узнала его. Ведь она видела его в своем последнем сне.
– Известно, что все вы поклялись в своей верности Ледяной Короне, – возвестил офицер торжественным голосом, а затем стал читать так медленно и отчетливо, словно желая, чтобы ни одно слово не избежало ушей внимающих ему людей. – И в этот день Мартла, по прошествии трехсот пятидесяти лет со дня, установленного Хранителями, в царствовании королевы Лудорики, королевы великого королевского Дома династии Сетчеров, царствующей королевы Ревеньи по праву ее королевской крови и Короны, торжественно объявляется о том, что некий Нелис Имфри из Дома Имфри-Мэнхолма, лишается своего звания полковника, командующего Полком Ревеньи, и всех своих привилегий, дарованных ему нашим милосердным и добрым покойным властителем, королем Никласом, которого Хранители сочли уместным поставить на царствование над нами для вечного Мира.
Вышеупомянутый Нелис Имфри, больше не принадлежащий к королевскому Двору, равно как любому Дому и к тем, кто призван с оружием в руках охранять Ревеньи, приговаривается к смерти как один из изменников Короны, совершивший различные отвратительные предательские действия, которые полностью доказаны.