Тамара снова медленно кивнула.
— Значит, есть выход отсюда… — Теперь — Холли была в этом уверена она разговаривала с собой, а не с ними. — Время извивается и поворачивает, виток на виток, как змея в логове. — Должно быть, она цитировала какое-то древнее высказывание. Но вот этот странный, сквозь Холли, взгляд исчез. — Ну, вы получите семена и корни… Есть способы… спросите добрую бабушку. Мудрая женщина знает. А теперь садитесь и ешьте. Немного: кукурузная лепешка с медом и сидр.
Дети сели за стол и попробовали рассыпчатые круглые хлебцы, которые Тамара щедро помазала медом. Разлила питье из большого кувшина в маленькие кружки и стояла, с улыбкой глядя на них.
— А что вы еще делаете, кроме розовых бус? — спросила Джуди.
— Что я делаю? О, половины дня не хватит, чтобы рассказать! — Тамара рассмеялась. — Целительные порошки и мази, и еще такие маленькие штуки, которые делают пищу вкусной. Тасси-масси, которые парень дает своей девушке…
— Тасси-масси? — прервала Джуди. — Какое странное слово.
— Это подарок. Каждый цветок и листок, они имеют значение для понимающих, а еще запах цветов. Берут девять видов трав, веточек или листьев и крепко связывают. Нужно продумать, что ты хочешь этим сообщить. Парень оставляет утром на крыльце, и, если девушке понравится, она носит его на своем платке. Но есть такие, которым это не нравится. Они говорят, что это только для лентяев и слабоумных.
Тамара неожиданно вздохнула.
— Да, тех, кто ищет темные мысли и тяжелые пути, нетрудно найти. Они осуждают даже солнце: слишком ярко светит. И не верят, что в свете и смехе есть добро. И…
— Лавандовая синева, дилли, дилли!
Лавандовая зелень…
Песня, которую пела Тамара, но голос мужской и доносится снаружи. Тамара на несколько мгновений застыла. Холли показалось, что она испугалась или во всяком случае встревожилась. Потом она как будто подготовилась к какому-то трудному испытанию. Холли помнила: так выглядела мама, когда показывала их дом людям, которые собирались его снять.
Тамара посмотрела на детей и поднесла палец к губам. Они поняли и кивнули. А она быстро пошла к выходу.
Холли встала со скамьи. Она не знала, кто там снаружи, но решила узнать. Когда она проходила мимо Джуди, та попыталась схватить ее за рукав. Но Холли увернулась и подошла к окну; здесь она могла заглянуть поверх подоконника.
Теперь Тамара уже вышла из дома. А по дорожке травяного огорода к ней шел человек — молодой мужчина.
На нем были кожаные брюки до колен, чулки и туфли с большими пряжками. Рубашка белая, рукава собраны складками и стянуты на запястье, широкий открытый воротник. Волосы длинные, до плеч. Волосы черные, а лицо загорелое. В руках у него пучок листьев, перевязанных травой. Он улыбается, но улыбка исчезла, когда он увидел Тамару.
— Доброе утро, госпожа Тамара.
— Доброе утро, мастер Элкинс. — Голос Тамары звучал неприветливо, и она не улыбалась. Он тоже больше не улыбался. Продолжал заглядывать через плечо Тамары, как будто надеялся увидеть кого-то еще.
— Мастер Элкинс, ты хорошо знаешь, что между нами не может быть ни дружбы, ни вражды. Неужели принесешь несчастье тому, кто никогда не желал тебе зла?
— Неужели мужчина приносит несчастье, если приходит с дружбой, госпожа? У меня с собой… — Он возился с листами.
— Ты приносишь несчастье самим своим вниманием, мастер Элкинс. Не нужно свидетельствовать у чужих дверей…
Теперь он рассердился, лицо его покраснело, черные брови сдвинулись.
— Ложь! Я не свидетельствую.
— Скажи это мастеру Димсдейлу, который объявил, что его Пэйшенс готовит постельное белье.
— Отец может обещать от моего имени, но я этого не сделаю! — взорвался он.
— Ты хорошо знаешь закон. Непокорный сын должен бояться веревки на шее. Мне все равно, какие неприятности ты причинишь себе…
— Ты слишком много болтаешь, госпожа. И понятно почему. К тебе никто не сватается, и ты не хочешь…
— Я никому не позволю говорить о колдовстве — моем и моих близких, — резко прервала она его. — И если ты желаешь добра, то не приведешь по своему следу зла.
— Колдовство! — Он сделал шаг назад.
— Да! Мудрой женщине всегда есть чего бояться. Многие готовы сказать, что ты околдован. Подумай об этом, Сет Элкинс! Хорошо подумай!
Продолжая хмуриться, он бросил свой пакет, так что тот упал возле нее.
— Сплетни болтливых женщин!
— Вполне возможно, если будет по-твоему. Оставь этот дом в покое…
— Сет!
Услышав свое имя, человек быстро повернулся. Показалась еще одна женщина, но не из травяного огорода, а из-за дома. Она стояла, переводя взгляд с Тамары на Сета и обратно, и улыбалась. Но Холли почувствовала холодок на спине: не хотела бы она встретить такую улыбку.
Одета она была так же, как Тамара, только юбки из более дорого материала, передник ослепительно белый, а чепец и воротник оторочены кружевами. Лицо у нее узкое, с поджатым неодобряюще ртом и длинным острым носом, а волосы, убранные под чепец, песочно-рыжие. Ресницы и брови такие светлые, что их как будто совсем нет, а глаза маленькие и злые. Холли с первого взгляда возненавидела ее.
— Доброе утро, Гуди, — обратилась она к Тамаре. — Вижу, ты занята. Зайду позже.
— Лучшего времени не будет, госпожа Пэйшенс. — Тамара казалась спокойной, и голос ее звучал ровно. — Мастеру Элкинсу пора идти по своим делам.
— По своим делам? — повторила Пэйшенс. — Похоже, у него много дел. И некоторые из них тайные. — Она сухо рассмеялась.
— Ааахх! — гневно выдохнул Элкинс. Развернулся и пошел через травяной огород. Руки у него были сжаты в кулаки, и он, казалось, готов был пустить их в ход против всего мира.
Глядя ему вслед, Пэйшенс сказала:
— Ты играешь в опасные игры, Гуди.
— Ни в какие игры я не играю, госпожа. Я не приглашаю всех, кто приходит к моим дверям. Это хорошо известно…
— Правда? Много рассказывают о делах с силами тьмы, Гуди, и о том, кто может помочь женщине, которая хочет привязать к себе мужчину…
— Да, таких рассказов много, госпожа, — ответила Тамара, когда ее собеседница замолчала. — Но обычно это пустые сплетни. А я только лечу людей и животных и не причиняю им зла. Это было доказано много раз.
— Верно, — кивнула Пэйшенс. Но выражение лица ее было угрожающим, Холли была в этом уверена. — И я пришла к тебе за такой твоей работой. Ты приготовила мяту? Отцу она очень нравится, он говорит, что после сытного обеда она помогает снять боль в желудке.
— Приготовила. — Тамара повернулась к дому, но остановилась в нерешительности. Холли видела, что она встревожена. Из-за них?
Холли посмотрела в сторону стола. Оттуда за ней следили Джуди и Крок. Она руками сделала знак: нужно спрятаться. Джуди удивилась. Но Крок согласно кивнул, схватил сестру и потащил в дальний угол, где у стены стояла кровать. Он подтолкнул Джуди и вслед за ней сам залез под кровать. Холли побежала туда, но на бегу задела за стол, и несколько липких тарелок со звоном упало на пол.
Она собиралась схватить куртку Джуди, которую та оставила на скамье, но сейчас для этого уже не было времени. Она тоже заползла под кровать и прижалась к Кроку.
— Дура! — прошипел он ей на ухо.
— И кто же еще нашел сюда путь сегодня утром, Гуди? — ясно услышали они голос Пэйшенс.
— Никто.
— Никто, говоришь? Значит, эта зеленое одеяние никому не принадлежит? Зеленое. Да, и разве мы не знаем, какие странные существа носят зеленое? Много рассказов о них ходит.
— За морем, может быть, но здесь… сюда они не приходят, — возразила Тамара.
— Тогда кто оставил эту зеленую одежду? И какая странная ткань. Ручаюсь, не ручной вязки или пряжи. Посмотри, Гуди, сама увидишь. И не для человека она сделана: слишком маленькая. Возьму показать…
— Не возьмешь! — Прежде чем Холли или Крок успели ее схватить, Джуди вылетела из-под кровати, проехавшись на животе, прежде чем смогла встать на ноги. И побежала вперед. Холли выбралась за ней. Джуди яростно вырывала куртку из рук Пэйшенс.
— Не ты мне ее дала! Она моя! Мама мне ее купила…
— Джуди! — в отчаянии воскликнула Холли.
Пэйшенс попятилась к стене, глядя на Джуди так, словно это какое-то дикое животное. Когда Холли присоединилась к сестре, Пэйшенс вскрикнула и выпустила куртку. Джуди прижала ее к себе, сердито глядя на Пэйшенс.
— Воровка! — пронзительно кричала она.
— Черти — чертенята Сатаны! — Прижимаясь к стене, Пэйшенс пробиралась к выходу. — Я… оставь меня! Я крещеная христианка. Ты не можешь забрать меня…
По-прежнему не поворачиваясь к ним спиной, она добралась до двери и выбежала.
— Нет! — по-прежнему яростно кричала Джуди. — Я не чертенок Сатаны!
Холли обняла сестру.
— Конечно, нет. Она просто глупая сплетница. Мы… думаю, нам лучше уходить отсюда.
Подошел Крок.
— От нее будут неприятности, большие неприятности, — сказал он. — Что вы будете делать? — обратился он к Тамаре.
— Мы… мы принесли вам много неприятностей? — в свою очередь спросила Холли. — Если быстро уйдем, вы можете сказать, что она все про нас выдумала.
Теперь, когда все уже произошло, на лице Тамары не было ни следа тревоги.
— Сделаю то, что должна сделать, и сделаю хорошо, — ответила она. Голос ее звучал уверенно. Но Холли чувствовала себя несчастной. Она не была убеждена.
— Нам лучше уйти, — настаивал Крок. — Если эта Пэйшенс приведет кого-нибудь еще — нам здесь не место, и они это сразу поймут.
— Да, лучше сделать так, как ты говоришь, — согласилась Тамара. — Но не уходите без того, за чем пришли.
Она повернулась к шкафу с полками.
— Мы на самом деле ни за чем не пришли, — возразила Холли. — Просто Джуди видела сон и сказала, что должна идти, и мы пошли за ней…
— Да, но сны имеют значение, моя маленькая девочка. Ты пришла, потому что это было предопределено. Возьми эти растения, посади их и ухаживай, как тебе скажет бабушка. — Она заполняла небольшой мешочек из грубого материала маленькими пакетиками и связками того, что выглядело как высохшие корни. — Вас привело свернувшееся время, оно же выведет вас отсюда. Тяжело ждать… — Сейчас она выглядела усталой и несчастной. Но вот тень с лица исчезла, и Тамара снова стала решительной и невозмутимой. — Даже у времени есть конец. Томкит, вставай и тоже возвращайся.
Томкит легко спрыгнул со стула, потянулся и направился к выходу. Тамара стояла улыбаясь.
— Мы вас еще увидим? — Джуди сопротивлялась попыткам Холли увести ее.
— Что будет, то будет. У всего свое время. Веселая встреча, веселое расставание, и будьте благословенны.
Она подняла руку и сделала в воздухе жест. Холли видела, что это не прощальный взмах, у этого жеста должен быть какой-то смысл. И они вышли вслед за Томкитом. Ни слова не говоря друг другу, дошли до лабиринта и здесь оглянулись. Все выглядело так мирно под солнцем. Тамары не было видно. Но Холли испытывала дурное предчувствие. Они позволили Пэйшенс увидеть себя и… и…
Крок потащил ее за руку.
— Пойдем. Надо уйти, пока еще кто-нибудь не пришел.
Когда вокруг них сомкнулись зеленые стены лабиринта, Холли попыталась привести в порядок мысли и страхи.
— Мы… мы не в том же мире, — неуверенно сказала она.
— Не в том же времени, — поправил ее Крок. — Один парень в прошлом году выступал на научном собрании. Он говорил о времени… как некоторые верят, что можно вернуться во времени…
— А мы… мы сможем вернуться? — спросила Джуди. В голосе ее звучал страх. — Сможем вернуться в амбар, к маме, дедушке и бабушке?
Она побежала. Пришлось догонять. Впереди легкой серой тенью скользил Томкит. Внутрь и наружу, вперед и назад — казалось, дорога гораздо более запутана, чем когда они шли вперед.
Холли порвала на боку петлю, Джуди впереди плакала. С ужасом она закричала: «Мама! Мама!» Старшая сестра готова была присоединиться к ней, если бы думала, что такой призыв поможет.
Зеленые стены вокруг них начали терять цвет. Дети тяжело дышали, пришлось перейти на шаг. Становилось холоднее. Холли надела куртку, заставила Джуди остановиться и сделать то же самое. Теперь листва совершенно исчезла, они выбежали в пустое пространство и увидели впереди крышу амбара.
И только увидев дом-амбар, Холли перестала бояться. Они вернулись. Она обернулась и посмотрела назад. Не видно никаких котов и высоких ворот. Просто сплошная масса ветвей, сквозь которую не пробраться даже Томкиту.
— Как будто… как будто ничего не было, — сказала она.
— Пусть так и будет, — объявил Крок. — Слышите, Джуди, Холли, держите рты на замке об этом. Никто нам не поверит и…
— Но у нас есть это. — Холли указала на мешок, который держала Джуди. — То, что нужно посадить.
— Брось это! — приказал Крок.
— Нет! — вернулась к жизни Джуди. — Тамара сказала, что это нужно посадить. И мы посадим — хоть это мы можем сделать. — Крепко прижимая к себе мешок, она пошла дальше.
Холли поглядела на Крока и пожала плечами. Они оба знали, что сейчас с Джуди спорить невозможно. Лучше подумать, как они будут объяснять появление этого мешка и его содержимого, когда вернутся домой — нужно правдоподобное объяснение, которое не раскроет всю невероятную правду.
5. Первая посадка
Холли посмотрела на Крока.
— Что мы скажем бабушке — если Джуди отдаст ей это?
Он пнул комок полузамерзшей почвы.
— Не знаю.
— И Тамара — что будет с нею? Этот Сет Элкинс, он говорил так, будто тоже сердит на нее. — Холли быстро пересказала, что слышала и видела у окна. — Тамару могут назвать ведьмой. Пэйшенс видела нас, и поэтому…
Крок с любопытством посмотрел на нее.
— Ты знаешь, это ведь другое время. То, что там произошло, произошло много лет назад. — Однако было видно, что эта мысль его не успокаивает. Тамара слишком реальна. Она не может быть всего лишь сном или человеком, существовавшим когда-то.
— Вспомни, что сказала миссис Пигот, — подхватила его мысли Холли. — Она сказала, что Димсдейл когда-то давно был проклят ведьмой. Но Тамара…
Что-то в ее мыслях не совпадало. Холли знала, что в Тамаре нет никакого зла.
— Она не может быть ведьмой, не может насылать проклятия на людей! Хотя эта Пэйшенс, она ведь из Димсдейлов…
— Откуда ты это знаешь? — спросил Крок.
Холли ответила, что услышанное ими подтверждает это.
— Значит, этот Сет Элкинс, он обручен с Пэйшенс Димсдейл, но пришел повидаться с Тамарой и принес ей подарок, — медленно сказал Крок.
Холли покачала головой.
— Не думаю, чтобы было так, не на самом деле. И он был сердит на Тамару. Как будто она мешает ему что-то сделать, как будто он пришел повидаться не с Тамарой.
— Но там была только она, — заметил Крок. — И не говорила, что с ней кто-нибудь живет.
— Да. Но все равно… похоже, Тамара ему совсем не нравится. О, у меня все смешалось! Крок, как ты думаешь, мы когда-нибудь узнаем, что произошло? Не хочу, чтобы с Тамарой случилось что-нибудь плохое…
— Если и случилось, — сказал Крок, — то это было в старые дни, и, наверно, можно найти в книгах или где-нибудь. В понедельник твой класс идет в библиотеку, верно? Попробуй что-нибудь там найти. Помнишь, что сказала бабушка о мисс Нойес? Та забирает старые книги.
Слова Крока были разумны, хотя Холли не хотелось этого признавать. И она спросила, знает ли он, как заставить Джуди молчать.
— И не пытайся ей говорить, — ответил он. — Холли, когда велишь людям что-нибудь не делать, только заставляешь их хотеть сделать это. Дай-ка подумать…
Он пошел быстрей, чтобы догнать Джуди. Холли в последний раз оглянулась и посмотрела на спутанные кусты, где когда-то был лабиринт. Ничего похожего на зеленые ворота, с котами, охраняющими путь, который ведет к Тамаре. «Неужели там всегда лето?» — подумала Холли. Можно ли застрять во времени, словно вошел в комнату и повернул дверной ключ? И если это так, почему Тамара не может выйти, как они? И какое к этому отношение имеет подушка?
От звона она едва не подпрыгнула. Домашний колокольчик бабушки! Значит, время обеда! Бабушка в первый же день предупредила их. Холли, повернувшись спиной к загадочной массе переплетенной растительности, заторопилась в дом.
Крока она догнала уже внутри. Он снял плащ, повесил на колышек и направился к тазику для умывания. Джуди не было видно, а бабушка возилась у печи, очень удачно повернувшись к детям спиной.
— Джуди? — неслышно, одними губами, произнесла Холли.
Крок энергично кивнул, и Холли поняла, что он уговорил сестру не рассказывать об утренних происшествиях — по крайней мере пока не рассказывать. Но удержать ее неожиданный вопрос за столом не смог.
— Бабушка, а зимой — где ты держишь живые травы? — Холли пожалела, что сидит недостаточно близко, чтобы пнуть Джуди, но между ними находился Крок.
Она сердито посмотрела на сестру. Джуди либо не видела ее, либо не желала видеть.
— Ну… большинство сами о себе заботятся на грядках. Некоторые более нежные и могут пострадать от мороза. Их я переношу в большой сарай, где Лютер работает по дереву. Там горит огонь в печи и не дает им замерзнуть. Там у меня маленький огород. Посмотришь, когда поедите.
Джуди со ртом, набитым тушеным мясом, поблагодарила. Холли облегченно вздохнула: Крок действительно предупредил сестру. Наверно, Джуди где-то спрятала свой мешок, а бабушка его не заметила. А весной они смогут посадить то, что дала им Тамара. Холли успокоилась и впервые получила возможность насладиться едой.
— Дедушка, — заговорил Крок, и Холли снова учуяла опасность, — эти Димсдейлы, которые владели этим местом, они ведь были здесь очень давно?
— Насколько я слышал, еще до основания города Сассекса. — Дедушка щедро мазал кусок хлеба джемом. — Лучше спроси бабушку. Она часто слушала рассказы старой мисс Элвери. Она более жила в прошлом, старая мисс Элвери, чем в настоящем. Помню, однажды пришла в этот самый амбар, одетая, и спросила, когда я выведу карету и отвезу ее на прием в город. Карета тогда уже много лет была сломана, а две лошади давно сдохли. А люди, о которых она говорила, давно лежат на кладбище. Но она была уверена, что они ее ждут, и хотела к ним поехать. Бабушка целый час уговаривала ее вернуться домой. Но вернуть ее в наше время было невозможно. Во всем доме не было ни одних идущих часов. Она говорила, что часы заставляют время проходить, а если на них целый день не смотреть, победишь время, а не будешь побежден им.
Он откусил большой кусок и кивнул.
— Не знаю, но в ее словах что-то было. Время — странная вещь. Когда делаешь то, что хочешь, оно летит, как реактивный самолет, который может за день облететь вокруг земли. А если делаешь что-нибудь скучное, а хочешь заняться чем-то другим, время тянется и тянется.
Но ты спрашиваешь, давно ли здесь Димсдейлы. Да, давно. Мерси, разве твоя бабушка не рассказывала полный книжный шкаф об их неудачах?
— А почему им так не везло? — спросила Холли.
— Хороший вопрос. — Бабушка откинулась на стуле, словно собралась снова отправиться к печи и дать всем добавку, но так и не встала. — Мисс Элвери… более добрая леди не ставила ногу на эту землю. Готова была все сделать для любого бедняги в нужде. Но каждый раз, когда хотела помочь себе — ну, все оборачивалось для нее хуже. В последний раз этот скользкий мошенник уговорил ее заложить железнодорожные акции, и она была разорена. Говорила, что все это проклятие ведьмы. Оно переходит от одного Димсдейла к другому, ко всем, в ком есть кровь Димсдейлов. Но тогда она уже начинала сдавать, бедная старая леди, слишком много думала о несчастьях, с которыми не могла справиться.
— А что это было за проклятие? — Холли решила, что бабушка не будет отвечать, что она недовольна вопросом.
— Это глупые разговоры, дитя. Люди в городе, когда не знают, что сказать, болтают. А мисс Элвери, ее занимали ее собственные беды, и она верила, что Господь от нее отвернулся. Но, конечно, это глупость. Лучше тебе услышать правду — потому что если в городе еще говорят об этом, ты услышишь то, чего никогда не было.
Однажды мисс Элвери показала мне старую книгу, она с трудом могла ее читать. Рукопись, и почерк очень странный. Буквы выцвели, и нужно было брать увеличительное стекло, чтобы их рассмотреть. Это было что-то вроде дневника, его вел человек, который здесь жил. Он все записывал: сколько заплатил за то, что купил, как засевал поля, какой был урожай. И еще о своей семье и о себе. Кто родился, кто умер и тому подобное.
Это был строгий человек — звали его Секстон Димсдейл, он очень плохо обращался с теми, кто подчинялся ему. В те дни хозяин дома, ну, он мог делать все, что угодно, и никто не смел ему перечить, особенно женщины. Потому что в те дни с женщинами совершенно не считались, они только должны были кормить и одевать всех в доме, и чтобы все шло хорошо. А мужчины, такие как Секстон Димсдейл, никогда не думали, хорошо ли в его доме женщинам.
Этот Секстон, он всегда хотел получить больше, чем у него было. Построил большой дом — этот амбар был его первым домом. Но он был для него слишком мал. Нет, он хотел большой дом, чтобы все в Сассексе удивлялись. Нанял человека в Англии, который приехал, чтобы построить ему дом и разбить сад. Не в том дело, что он любил растения — нет, это он все для хвастовства.
А этот человек привез с собой женщину, родственницу. У него было соглашение с мистером Димсдейлом, что в качестве платы он получит часть земли. Все было записано и законно оформлено. Но он умер, не успев закончить работы в саду. И тогда мистер Димсдейл постарался по закону отобрать то, что дал тому человеку. Но судья принял решение не в пользу мистер Димсдейла. Звали того человека Пигот, и они никогда не были друзьями. И мистеру Димсдейлу пришлось отдать часть земли — с маленьким домиком, который построил тот человек, и его семья с тех пор там жила. У него была дочь, которая очень любила работать в саду, и у нее был дар целителя, она все знала о травах и тому подобном.
Тогда было мало врачей, а те, что были, мало что знали. Люди в Сассексе, они сначала шли к целительнице, а уже потом к врачу. А она не очень задавалась, жила спокойно, и люди ее любили.
Но каждый раз как мистер Димсдейл вспоминал, что она живет на земле, которую он считал своей, он все больше разъярялся. У него была дочь, не отличающаяся красотой. Сыновья его умерли от лихорадки, так что у него осталась только она. И он стал искать ей мужа, который был бы выгоден Димсдейлам. Потому что он был таким гордым, что вел себя так, будто его семья лорды, как в их прежней стране.
Элкинсы — это была другая известная семья в Сассексе. Владели почти таким же количеством земли, торговали с индейцами и очень хорошо зарабатывали. У Элкинса был сын, и именно его старый Димсдейл выбрал для своей дочери. В старину многое делалось по-другому. Сын или дочь, даже взрослые, даже имеющие собственных детей, должны были поступать, как велит отец. Мисс Нойес как-то показала мне старую книгу законов, и там говорилось для судьи, что если парень не делает то, чего хочет его отец, его можно повесить! Только подумайте!
Ну так вот, сыну Элкинса не понравилась мысль о браке с дочерью старого Секстона, но ему нечего было сказать, потому что отец за него дал слово. Но он тайком продолжал навещать целительницу, и старый Димсдейл узнал об этом.
В те дни легко было назвать ведьмой женщину, которая разбирается в травах и держится особняком. А у целительницы не нашлось никого, кто бы за нее заступился.
Бабушка замолчала. Холли наклонилась вперед.
— И что случилось, бабушка?
— Эту часть книги мисс Элвери не могла разобрать. Хэллоуин — тогда это была ночь ведьм, и люди в то время боялись. И вот Димсдейл собрал своих людей, и они решили в Хэллоуин схватить эту ведьму (так он ее называл), когда она будет занята своим колдовством, и сжечь вместе с домом.
— Нет! — Все вздрогнули, услышав этот крик — почти плач — Джуди.
Бабушка забеспокоилась.
— Да, я сама увлеклась своим рассказом, а нужно было давно все забыть. Не стоит об этом рассказывать в любое время.
— Бабушка, они ведь не сожгли ведьму? — спрашивала Джуди.
— Нет, не сожгли. Тут очень странный рассказ. Они хотели это сделать, да. И тут произошло что-то необычное. Из ниоткуда появились какие-то дьявольские существа — и все мужчины убежали. А когда набрались храбрости и на следующий день вернулись, ничего не нашли, ни дома, ни ведьмы. Но до того, как ее спасли дьяволы, ведьма прокляла старого Секстона Димсдейла. И сказала, что проклятие будет действовать, пока жив он и его семья. Она сказала, что проклятие мало-помалу уничтожит то, что он больше всего ценит, — его поля, они станут бесплодными, и никто не сможет пользоваться ими.
— И так случилось? — спросил Крок.
— Да, похоже на то. Несчастья стали происходить с Димсдейлами не сразу, а постепенно, мало-помалу, но они пришли. Только это старая история. Мисс Элвери, она хотела отнести книгу, в которой это все записано, преподобному Бернсу. Сказала, что в этом ясно видна рука Господа, что ненависть, которую посеял старый Секстон, его алчность — за эти годы все это созрело и принесло плоды. Но так и не отнесла. Книга сгорела в огне. Мисс Элвери своей добротой к другим хотела немного загладить…
— Значит, есть выход отсюда… — Теперь — Холли была в этом уверена она разговаривала с собой, а не с ними. — Время извивается и поворачивает, виток на виток, как змея в логове. — Должно быть, она цитировала какое-то древнее высказывание. Но вот этот странный, сквозь Холли, взгляд исчез. — Ну, вы получите семена и корни… Есть способы… спросите добрую бабушку. Мудрая женщина знает. А теперь садитесь и ешьте. Немного: кукурузная лепешка с медом и сидр.
Дети сели за стол и попробовали рассыпчатые круглые хлебцы, которые Тамара щедро помазала медом. Разлила питье из большого кувшина в маленькие кружки и стояла, с улыбкой глядя на них.
— А что вы еще делаете, кроме розовых бус? — спросила Джуди.
— Что я делаю? О, половины дня не хватит, чтобы рассказать! — Тамара рассмеялась. — Целительные порошки и мази, и еще такие маленькие штуки, которые делают пищу вкусной. Тасси-масси, которые парень дает своей девушке…
— Тасси-масси? — прервала Джуди. — Какое странное слово.
— Это подарок. Каждый цветок и листок, они имеют значение для понимающих, а еще запах цветов. Берут девять видов трав, веточек или листьев и крепко связывают. Нужно продумать, что ты хочешь этим сообщить. Парень оставляет утром на крыльце, и, если девушке понравится, она носит его на своем платке. Но есть такие, которым это не нравится. Они говорят, что это только для лентяев и слабоумных.
Тамара неожиданно вздохнула.
— Да, тех, кто ищет темные мысли и тяжелые пути, нетрудно найти. Они осуждают даже солнце: слишком ярко светит. И не верят, что в свете и смехе есть добро. И…
— Лавандовая синева, дилли, дилли!
Лавандовая зелень…
Песня, которую пела Тамара, но голос мужской и доносится снаружи. Тамара на несколько мгновений застыла. Холли показалось, что она испугалась или во всяком случае встревожилась. Потом она как будто подготовилась к какому-то трудному испытанию. Холли помнила: так выглядела мама, когда показывала их дом людям, которые собирались его снять.
Тамара посмотрела на детей и поднесла палец к губам. Они поняли и кивнули. А она быстро пошла к выходу.
Холли встала со скамьи. Она не знала, кто там снаружи, но решила узнать. Когда она проходила мимо Джуди, та попыталась схватить ее за рукав. Но Холли увернулась и подошла к окну; здесь она могла заглянуть поверх подоконника.
Теперь Тамара уже вышла из дома. А по дорожке травяного огорода к ней шел человек — молодой мужчина.
На нем были кожаные брюки до колен, чулки и туфли с большими пряжками. Рубашка белая, рукава собраны складками и стянуты на запястье, широкий открытый воротник. Волосы длинные, до плеч. Волосы черные, а лицо загорелое. В руках у него пучок листьев, перевязанных травой. Он улыбается, но улыбка исчезла, когда он увидел Тамару.
— Доброе утро, госпожа Тамара.
— Доброе утро, мастер Элкинс. — Голос Тамары звучал неприветливо, и она не улыбалась. Он тоже больше не улыбался. Продолжал заглядывать через плечо Тамары, как будто надеялся увидеть кого-то еще.
— Мастер Элкинс, ты хорошо знаешь, что между нами не может быть ни дружбы, ни вражды. Неужели принесешь несчастье тому, кто никогда не желал тебе зла?
— Неужели мужчина приносит несчастье, если приходит с дружбой, госпожа? У меня с собой… — Он возился с листами.
— Ты приносишь несчастье самим своим вниманием, мастер Элкинс. Не нужно свидетельствовать у чужих дверей…
Теперь он рассердился, лицо его покраснело, черные брови сдвинулись.
— Ложь! Я не свидетельствую.
— Скажи это мастеру Димсдейлу, который объявил, что его Пэйшенс готовит постельное белье.
— Отец может обещать от моего имени, но я этого не сделаю! — взорвался он.
— Ты хорошо знаешь закон. Непокорный сын должен бояться веревки на шее. Мне все равно, какие неприятности ты причинишь себе…
— Ты слишком много болтаешь, госпожа. И понятно почему. К тебе никто не сватается, и ты не хочешь…
— Я никому не позволю говорить о колдовстве — моем и моих близких, — резко прервала она его. — И если ты желаешь добра, то не приведешь по своему следу зла.
— Колдовство! — Он сделал шаг назад.
— Да! Мудрой женщине всегда есть чего бояться. Многие готовы сказать, что ты околдован. Подумай об этом, Сет Элкинс! Хорошо подумай!
Продолжая хмуриться, он бросил свой пакет, так что тот упал возле нее.
— Сплетни болтливых женщин!
— Вполне возможно, если будет по-твоему. Оставь этот дом в покое…
— Сет!
Услышав свое имя, человек быстро повернулся. Показалась еще одна женщина, но не из травяного огорода, а из-за дома. Она стояла, переводя взгляд с Тамары на Сета и обратно, и улыбалась. Но Холли почувствовала холодок на спине: не хотела бы она встретить такую улыбку.
Одета она была так же, как Тамара, только юбки из более дорого материала, передник ослепительно белый, а чепец и воротник оторочены кружевами. Лицо у нее узкое, с поджатым неодобряюще ртом и длинным острым носом, а волосы, убранные под чепец, песочно-рыжие. Ресницы и брови такие светлые, что их как будто совсем нет, а глаза маленькие и злые. Холли с первого взгляда возненавидела ее.
— Доброе утро, Гуди, — обратилась она к Тамаре. — Вижу, ты занята. Зайду позже.
— Лучшего времени не будет, госпожа Пэйшенс. — Тамара казалась спокойной, и голос ее звучал ровно. — Мастеру Элкинсу пора идти по своим делам.
— По своим делам? — повторила Пэйшенс. — Похоже, у него много дел. И некоторые из них тайные. — Она сухо рассмеялась.
— Ааахх! — гневно выдохнул Элкинс. Развернулся и пошел через травяной огород. Руки у него были сжаты в кулаки, и он, казалось, готов был пустить их в ход против всего мира.
Глядя ему вслед, Пэйшенс сказала:
— Ты играешь в опасные игры, Гуди.
— Ни в какие игры я не играю, госпожа. Я не приглашаю всех, кто приходит к моим дверям. Это хорошо известно…
— Правда? Много рассказывают о делах с силами тьмы, Гуди, и о том, кто может помочь женщине, которая хочет привязать к себе мужчину…
— Да, таких рассказов много, госпожа, — ответила Тамара, когда ее собеседница замолчала. — Но обычно это пустые сплетни. А я только лечу людей и животных и не причиняю им зла. Это было доказано много раз.
— Верно, — кивнула Пэйшенс. Но выражение лица ее было угрожающим, Холли была в этом уверена. — И я пришла к тебе за такой твоей работой. Ты приготовила мяту? Отцу она очень нравится, он говорит, что после сытного обеда она помогает снять боль в желудке.
— Приготовила. — Тамара повернулась к дому, но остановилась в нерешительности. Холли видела, что она встревожена. Из-за них?
Холли посмотрела в сторону стола. Оттуда за ней следили Джуди и Крок. Она руками сделала знак: нужно спрятаться. Джуди удивилась. Но Крок согласно кивнул, схватил сестру и потащил в дальний угол, где у стены стояла кровать. Он подтолкнул Джуди и вслед за ней сам залез под кровать. Холли побежала туда, но на бегу задела за стол, и несколько липких тарелок со звоном упало на пол.
Она собиралась схватить куртку Джуди, которую та оставила на скамье, но сейчас для этого уже не было времени. Она тоже заползла под кровать и прижалась к Кроку.
— Дура! — прошипел он ей на ухо.
— И кто же еще нашел сюда путь сегодня утром, Гуди? — ясно услышали они голос Пэйшенс.
— Никто.
— Никто, говоришь? Значит, эта зеленое одеяние никому не принадлежит? Зеленое. Да, и разве мы не знаем, какие странные существа носят зеленое? Много рассказов о них ходит.
— За морем, может быть, но здесь… сюда они не приходят, — возразила Тамара.
— Тогда кто оставил эту зеленую одежду? И какая странная ткань. Ручаюсь, не ручной вязки или пряжи. Посмотри, Гуди, сама увидишь. И не для человека она сделана: слишком маленькая. Возьму показать…
— Не возьмешь! — Прежде чем Холли или Крок успели ее схватить, Джуди вылетела из-под кровати, проехавшись на животе, прежде чем смогла встать на ноги. И побежала вперед. Холли выбралась за ней. Джуди яростно вырывала куртку из рук Пэйшенс.
— Не ты мне ее дала! Она моя! Мама мне ее купила…
— Джуди! — в отчаянии воскликнула Холли.
Пэйшенс попятилась к стене, глядя на Джуди так, словно это какое-то дикое животное. Когда Холли присоединилась к сестре, Пэйшенс вскрикнула и выпустила куртку. Джуди прижала ее к себе, сердито глядя на Пэйшенс.
— Воровка! — пронзительно кричала она.
— Черти — чертенята Сатаны! — Прижимаясь к стене, Пэйшенс пробиралась к выходу. — Я… оставь меня! Я крещеная христианка. Ты не можешь забрать меня…
По-прежнему не поворачиваясь к ним спиной, она добралась до двери и выбежала.
— Нет! — по-прежнему яростно кричала Джуди. — Я не чертенок Сатаны!
Холли обняла сестру.
— Конечно, нет. Она просто глупая сплетница. Мы… думаю, нам лучше уходить отсюда.
Подошел Крок.
— От нее будут неприятности, большие неприятности, — сказал он. — Что вы будете делать? — обратился он к Тамаре.
— Мы… мы принесли вам много неприятностей? — в свою очередь спросила Холли. — Если быстро уйдем, вы можете сказать, что она все про нас выдумала.
Теперь, когда все уже произошло, на лице Тамары не было ни следа тревоги.
— Сделаю то, что должна сделать, и сделаю хорошо, — ответила она. Голос ее звучал уверенно. Но Холли чувствовала себя несчастной. Она не была убеждена.
— Нам лучше уйти, — настаивал Крок. — Если эта Пэйшенс приведет кого-нибудь еще — нам здесь не место, и они это сразу поймут.
— Да, лучше сделать так, как ты говоришь, — согласилась Тамара. — Но не уходите без того, за чем пришли.
Она повернулась к шкафу с полками.
— Мы на самом деле ни за чем не пришли, — возразила Холли. — Просто Джуди видела сон и сказала, что должна идти, и мы пошли за ней…
— Да, но сны имеют значение, моя маленькая девочка. Ты пришла, потому что это было предопределено. Возьми эти растения, посади их и ухаживай, как тебе скажет бабушка. — Она заполняла небольшой мешочек из грубого материала маленькими пакетиками и связками того, что выглядело как высохшие корни. — Вас привело свернувшееся время, оно же выведет вас отсюда. Тяжело ждать… — Сейчас она выглядела усталой и несчастной. Но вот тень с лица исчезла, и Тамара снова стала решительной и невозмутимой. — Даже у времени есть конец. Томкит, вставай и тоже возвращайся.
Томкит легко спрыгнул со стула, потянулся и направился к выходу. Тамара стояла улыбаясь.
— Мы вас еще увидим? — Джуди сопротивлялась попыткам Холли увести ее.
— Что будет, то будет. У всего свое время. Веселая встреча, веселое расставание, и будьте благословенны.
Она подняла руку и сделала в воздухе жест. Холли видела, что это не прощальный взмах, у этого жеста должен быть какой-то смысл. И они вышли вслед за Томкитом. Ни слова не говоря друг другу, дошли до лабиринта и здесь оглянулись. Все выглядело так мирно под солнцем. Тамары не было видно. Но Холли испытывала дурное предчувствие. Они позволили Пэйшенс увидеть себя и… и…
Крок потащил ее за руку.
— Пойдем. Надо уйти, пока еще кто-нибудь не пришел.
Когда вокруг них сомкнулись зеленые стены лабиринта, Холли попыталась привести в порядок мысли и страхи.
— Мы… мы не в том же мире, — неуверенно сказала она.
— Не в том же времени, — поправил ее Крок. — Один парень в прошлом году выступал на научном собрании. Он говорил о времени… как некоторые верят, что можно вернуться во времени…
— А мы… мы сможем вернуться? — спросила Джуди. В голосе ее звучал страх. — Сможем вернуться в амбар, к маме, дедушке и бабушке?
Она побежала. Пришлось догонять. Впереди легкой серой тенью скользил Томкит. Внутрь и наружу, вперед и назад — казалось, дорога гораздо более запутана, чем когда они шли вперед.
Холли порвала на боку петлю, Джуди впереди плакала. С ужасом она закричала: «Мама! Мама!» Старшая сестра готова была присоединиться к ней, если бы думала, что такой призыв поможет.
Зеленые стены вокруг них начали терять цвет. Дети тяжело дышали, пришлось перейти на шаг. Становилось холоднее. Холли надела куртку, заставила Джуди остановиться и сделать то же самое. Теперь листва совершенно исчезла, они выбежали в пустое пространство и увидели впереди крышу амбара.
И только увидев дом-амбар, Холли перестала бояться. Они вернулись. Она обернулась и посмотрела назад. Не видно никаких котов и высоких ворот. Просто сплошная масса ветвей, сквозь которую не пробраться даже Томкиту.
— Как будто… как будто ничего не было, — сказала она.
— Пусть так и будет, — объявил Крок. — Слышите, Джуди, Холли, держите рты на замке об этом. Никто нам не поверит и…
— Но у нас есть это. — Холли указала на мешок, который держала Джуди. — То, что нужно посадить.
— Брось это! — приказал Крок.
— Нет! — вернулась к жизни Джуди. — Тамара сказала, что это нужно посадить. И мы посадим — хоть это мы можем сделать. — Крепко прижимая к себе мешок, она пошла дальше.
Холли поглядела на Крока и пожала плечами. Они оба знали, что сейчас с Джуди спорить невозможно. Лучше подумать, как они будут объяснять появление этого мешка и его содержимого, когда вернутся домой — нужно правдоподобное объяснение, которое не раскроет всю невероятную правду.
5. Первая посадка
Холли посмотрела на Крока.
— Что мы скажем бабушке — если Джуди отдаст ей это?
Он пнул комок полузамерзшей почвы.
— Не знаю.
— И Тамара — что будет с нею? Этот Сет Элкинс, он говорил так, будто тоже сердит на нее. — Холли быстро пересказала, что слышала и видела у окна. — Тамару могут назвать ведьмой. Пэйшенс видела нас, и поэтому…
Крок с любопытством посмотрел на нее.
— Ты знаешь, это ведь другое время. То, что там произошло, произошло много лет назад. — Однако было видно, что эта мысль его не успокаивает. Тамара слишком реальна. Она не может быть всего лишь сном или человеком, существовавшим когда-то.
— Вспомни, что сказала миссис Пигот, — подхватила его мысли Холли. — Она сказала, что Димсдейл когда-то давно был проклят ведьмой. Но Тамара…
Что-то в ее мыслях не совпадало. Холли знала, что в Тамаре нет никакого зла.
— Она не может быть ведьмой, не может насылать проклятия на людей! Хотя эта Пэйшенс, она ведь из Димсдейлов…
— Откуда ты это знаешь? — спросил Крок.
Холли ответила, что услышанное ими подтверждает это.
— Значит, этот Сет Элкинс, он обручен с Пэйшенс Димсдейл, но пришел повидаться с Тамарой и принес ей подарок, — медленно сказал Крок.
Холли покачала головой.
— Не думаю, чтобы было так, не на самом деле. И он был сердит на Тамару. Как будто она мешает ему что-то сделать, как будто он пришел повидаться не с Тамарой.
— Но там была только она, — заметил Крок. — И не говорила, что с ней кто-нибудь живет.
— Да. Но все равно… похоже, Тамара ему совсем не нравится. О, у меня все смешалось! Крок, как ты думаешь, мы когда-нибудь узнаем, что произошло? Не хочу, чтобы с Тамарой случилось что-нибудь плохое…
— Если и случилось, — сказал Крок, — то это было в старые дни, и, наверно, можно найти в книгах или где-нибудь. В понедельник твой класс идет в библиотеку, верно? Попробуй что-нибудь там найти. Помнишь, что сказала бабушка о мисс Нойес? Та забирает старые книги.
Слова Крока были разумны, хотя Холли не хотелось этого признавать. И она спросила, знает ли он, как заставить Джуди молчать.
— И не пытайся ей говорить, — ответил он. — Холли, когда велишь людям что-нибудь не делать, только заставляешь их хотеть сделать это. Дай-ка подумать…
Он пошел быстрей, чтобы догнать Джуди. Холли в последний раз оглянулась и посмотрела на спутанные кусты, где когда-то был лабиринт. Ничего похожего на зеленые ворота, с котами, охраняющими путь, который ведет к Тамаре. «Неужели там всегда лето?» — подумала Холли. Можно ли застрять во времени, словно вошел в комнату и повернул дверной ключ? И если это так, почему Тамара не может выйти, как они? И какое к этому отношение имеет подушка?
От звона она едва не подпрыгнула. Домашний колокольчик бабушки! Значит, время обеда! Бабушка в первый же день предупредила их. Холли, повернувшись спиной к загадочной массе переплетенной растительности, заторопилась в дом.
Крока она догнала уже внутри. Он снял плащ, повесил на колышек и направился к тазику для умывания. Джуди не было видно, а бабушка возилась у печи, очень удачно повернувшись к детям спиной.
— Джуди? — неслышно, одними губами, произнесла Холли.
Крок энергично кивнул, и Холли поняла, что он уговорил сестру не рассказывать об утренних происшествиях — по крайней мере пока не рассказывать. Но удержать ее неожиданный вопрос за столом не смог.
— Бабушка, а зимой — где ты держишь живые травы? — Холли пожалела, что сидит недостаточно близко, чтобы пнуть Джуди, но между ними находился Крок.
Она сердито посмотрела на сестру. Джуди либо не видела ее, либо не желала видеть.
— Ну… большинство сами о себе заботятся на грядках. Некоторые более нежные и могут пострадать от мороза. Их я переношу в большой сарай, где Лютер работает по дереву. Там горит огонь в печи и не дает им замерзнуть. Там у меня маленький огород. Посмотришь, когда поедите.
Джуди со ртом, набитым тушеным мясом, поблагодарила. Холли облегченно вздохнула: Крок действительно предупредил сестру. Наверно, Джуди где-то спрятала свой мешок, а бабушка его не заметила. А весной они смогут посадить то, что дала им Тамара. Холли успокоилась и впервые получила возможность насладиться едой.
— Дедушка, — заговорил Крок, и Холли снова учуяла опасность, — эти Димсдейлы, которые владели этим местом, они ведь были здесь очень давно?
— Насколько я слышал, еще до основания города Сассекса. — Дедушка щедро мазал кусок хлеба джемом. — Лучше спроси бабушку. Она часто слушала рассказы старой мисс Элвери. Она более жила в прошлом, старая мисс Элвери, чем в настоящем. Помню, однажды пришла в этот самый амбар, одетая, и спросила, когда я выведу карету и отвезу ее на прием в город. Карета тогда уже много лет была сломана, а две лошади давно сдохли. А люди, о которых она говорила, давно лежат на кладбище. Но она была уверена, что они ее ждут, и хотела к ним поехать. Бабушка целый час уговаривала ее вернуться домой. Но вернуть ее в наше время было невозможно. Во всем доме не было ни одних идущих часов. Она говорила, что часы заставляют время проходить, а если на них целый день не смотреть, победишь время, а не будешь побежден им.
Он откусил большой кусок и кивнул.
— Не знаю, но в ее словах что-то было. Время — странная вещь. Когда делаешь то, что хочешь, оно летит, как реактивный самолет, который может за день облететь вокруг земли. А если делаешь что-нибудь скучное, а хочешь заняться чем-то другим, время тянется и тянется.
Но ты спрашиваешь, давно ли здесь Димсдейлы. Да, давно. Мерси, разве твоя бабушка не рассказывала полный книжный шкаф об их неудачах?
— А почему им так не везло? — спросила Холли.
— Хороший вопрос. — Бабушка откинулась на стуле, словно собралась снова отправиться к печи и дать всем добавку, но так и не встала. — Мисс Элвери… более добрая леди не ставила ногу на эту землю. Готова была все сделать для любого бедняги в нужде. Но каждый раз, когда хотела помочь себе — ну, все оборачивалось для нее хуже. В последний раз этот скользкий мошенник уговорил ее заложить железнодорожные акции, и она была разорена. Говорила, что все это проклятие ведьмы. Оно переходит от одного Димсдейла к другому, ко всем, в ком есть кровь Димсдейлов. Но тогда она уже начинала сдавать, бедная старая леди, слишком много думала о несчастьях, с которыми не могла справиться.
— А что это было за проклятие? — Холли решила, что бабушка не будет отвечать, что она недовольна вопросом.
— Это глупые разговоры, дитя. Люди в городе, когда не знают, что сказать, болтают. А мисс Элвери, ее занимали ее собственные беды, и она верила, что Господь от нее отвернулся. Но, конечно, это глупость. Лучше тебе услышать правду — потому что если в городе еще говорят об этом, ты услышишь то, чего никогда не было.
Однажды мисс Элвери показала мне старую книгу, она с трудом могла ее читать. Рукопись, и почерк очень странный. Буквы выцвели, и нужно было брать увеличительное стекло, чтобы их рассмотреть. Это было что-то вроде дневника, его вел человек, который здесь жил. Он все записывал: сколько заплатил за то, что купил, как засевал поля, какой был урожай. И еще о своей семье и о себе. Кто родился, кто умер и тому подобное.
Это был строгий человек — звали его Секстон Димсдейл, он очень плохо обращался с теми, кто подчинялся ему. В те дни хозяин дома, ну, он мог делать все, что угодно, и никто не смел ему перечить, особенно женщины. Потому что в те дни с женщинами совершенно не считались, они только должны были кормить и одевать всех в доме, и чтобы все шло хорошо. А мужчины, такие как Секстон Димсдейл, никогда не думали, хорошо ли в его доме женщинам.
Этот Секстон, он всегда хотел получить больше, чем у него было. Построил большой дом — этот амбар был его первым домом. Но он был для него слишком мал. Нет, он хотел большой дом, чтобы все в Сассексе удивлялись. Нанял человека в Англии, который приехал, чтобы построить ему дом и разбить сад. Не в том дело, что он любил растения — нет, это он все для хвастовства.
А этот человек привез с собой женщину, родственницу. У него было соглашение с мистером Димсдейлом, что в качестве платы он получит часть земли. Все было записано и законно оформлено. Но он умер, не успев закончить работы в саду. И тогда мистер Димсдейл постарался по закону отобрать то, что дал тому человеку. Но судья принял решение не в пользу мистер Димсдейла. Звали того человека Пигот, и они никогда не были друзьями. И мистеру Димсдейлу пришлось отдать часть земли — с маленьким домиком, который построил тот человек, и его семья с тех пор там жила. У него была дочь, которая очень любила работать в саду, и у нее был дар целителя, она все знала о травах и тому подобном.
Тогда было мало врачей, а те, что были, мало что знали. Люди в Сассексе, они сначала шли к целительнице, а уже потом к врачу. А она не очень задавалась, жила спокойно, и люди ее любили.
Но каждый раз как мистер Димсдейл вспоминал, что она живет на земле, которую он считал своей, он все больше разъярялся. У него была дочь, не отличающаяся красотой. Сыновья его умерли от лихорадки, так что у него осталась только она. И он стал искать ей мужа, который был бы выгоден Димсдейлам. Потому что он был таким гордым, что вел себя так, будто его семья лорды, как в их прежней стране.
Элкинсы — это была другая известная семья в Сассексе. Владели почти таким же количеством земли, торговали с индейцами и очень хорошо зарабатывали. У Элкинса был сын, и именно его старый Димсдейл выбрал для своей дочери. В старину многое делалось по-другому. Сын или дочь, даже взрослые, даже имеющие собственных детей, должны были поступать, как велит отец. Мисс Нойес как-то показала мне старую книгу законов, и там говорилось для судьи, что если парень не делает то, чего хочет его отец, его можно повесить! Только подумайте!
Ну так вот, сыну Элкинса не понравилась мысль о браке с дочерью старого Секстона, но ему нечего было сказать, потому что отец за него дал слово. Но он тайком продолжал навещать целительницу, и старый Димсдейл узнал об этом.
В те дни легко было назвать ведьмой женщину, которая разбирается в травах и держится особняком. А у целительницы не нашлось никого, кто бы за нее заступился.
Бабушка замолчала. Холли наклонилась вперед.
— И что случилось, бабушка?
— Эту часть книги мисс Элвери не могла разобрать. Хэллоуин — тогда это была ночь ведьм, и люди в то время боялись. И вот Димсдейл собрал своих людей, и они решили в Хэллоуин схватить эту ведьму (так он ее называл), когда она будет занята своим колдовством, и сжечь вместе с домом.
— Нет! — Все вздрогнули, услышав этот крик — почти плач — Джуди.
Бабушка забеспокоилась.
— Да, я сама увлеклась своим рассказом, а нужно было давно все забыть. Не стоит об этом рассказывать в любое время.
— Бабушка, они ведь не сожгли ведьму? — спрашивала Джуди.
— Нет, не сожгли. Тут очень странный рассказ. Они хотели это сделать, да. И тут произошло что-то необычное. Из ниоткуда появились какие-то дьявольские существа — и все мужчины убежали. А когда набрались храбрости и на следующий день вернулись, ничего не нашли, ни дома, ни ведьмы. Но до того, как ее спасли дьяволы, ведьма прокляла старого Секстона Димсдейла. И сказала, что проклятие будет действовать, пока жив он и его семья. Она сказала, что проклятие мало-помалу уничтожит то, что он больше всего ценит, — его поля, они станут бесплодными, и никто не сможет пользоваться ими.
— И так случилось? — спросил Крок.
— Да, похоже на то. Несчастья стали происходить с Димсдейлами не сразу, а постепенно, мало-помалу, но они пришли. Только это старая история. Мисс Элвери, она хотела отнести книгу, в которой это все записано, преподобному Бернсу. Сказала, что в этом ясно видна рука Господа, что ненависть, которую посеял старый Секстон, его алчность — за эти годы все это созрело и принесло плоды. Но так и не отнесла. Книга сгорела в огне. Мисс Элвери своей добротой к другим хотела немного загладить…