Бар сел на песок и скрестил ноги:
– В это я не верю.
Она тоже села, несколько поодаль. Морской ветер играл ее длинными волосами.
– Отлично. Вот мы и проверим силу того, кто выступает против нас, – спокойно ответила она.
Через некоторое время он нарушил возникшее молчание:
– Ты все еще не можешь проснуться?
– Нет. И кроме того… – она замялась в раздумье, сказать ли ему, а затем добавила: – Я больше не командую.
– Что это значит?
– То, что я сказала. Раньше я знала, что ждет тебя… нас впереди. А теперь я не могу быть уверена в будущем. Все как бы… расплывается. Это самое подходящее слово. Вроде как ты взял картинку и наложил на нее другую, и разные сцены закрывают друг друга.
– Значит, есть другой Мастер?
– Не знаю. Не уверена. Но только на тот сон, который я знала, накладывается другой и…
Она исчезла. Бар уставился на то место на берегу, где она только что сидела. И в песке все еще оставалась вмятина. Но Юхач или Кайтили, или кто она там еще – исчезла у него на глазах.
Он встал и осторожно коснулся концом копья отметки на песке. Никого и ничего.
Он сомневался, что она сделала это по своей воле. Может быть, другой рисунок, наложенный, как она чувствовала, на сон Осдейва, старался стереть ее, убрать из предназначенного для Бара будущего.
Она спасла его от квакеров. Вполне возможно, что он не будет спасен от следующего испытания, имеющегося в древней легенде. Но она сказала, что он должен зажечь сигнальный огонь и привлечь внимание корабля, и от этого он мог воздержаться.
И вообще тут же уйдет отсюда! Хотя он не мог идти за Юхач, но он все равно уйдет от этого внезапно ставшего предательским берега вглубь страны, даст себе время найти какой-то способ обезвредить неизвестного Мастера, поскольку он не имел ни малейшей надежды, что на его сигнал о пробуждении ответят… иначе, как отказом.
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
– В это я не верю.
Она тоже села, несколько поодаль. Морской ветер играл ее длинными волосами.
– Отлично. Вот мы и проверим силу того, кто выступает против нас, – спокойно ответила она.
Через некоторое время он нарушил возникшее молчание:
– Ты все еще не можешь проснуться?
– Нет. И кроме того… – она замялась в раздумье, сказать ли ему, а затем добавила: – Я больше не командую.
– Что это значит?
– То, что я сказала. Раньше я знала, что ждет тебя… нас впереди. А теперь я не могу быть уверена в будущем. Все как бы… расплывается. Это самое подходящее слово. Вроде как ты взял картинку и наложил на нее другую, и разные сцены закрывают друг друга.
– Значит, есть другой Мастер?
– Не знаю. Не уверена. Но только на тот сон, который я знала, накладывается другой и…
Она исчезла. Бар уставился на то место на берегу, где она только что сидела. И в песке все еще оставалась вмятина. Но Юхач или Кайтили, или кто она там еще – исчезла у него на глазах.
Он встал и осторожно коснулся концом копья отметки на песке. Никого и ничего.
Он сомневался, что она сделала это по своей воле. Может быть, другой рисунок, наложенный, как она чувствовала, на сон Осдейва, старался стереть ее, убрать из предназначенного для Бара будущего.
Она спасла его от квакеров. Вполне возможно, что он не будет спасен от следующего испытания, имеющегося в древней легенде. Но она сказала, что он должен зажечь сигнальный огонь и привлечь внимание корабля, и от этого он мог воздержаться.
И вообще тут же уйдет отсюда! Хотя он не мог идти за Юхач, но он все равно уйдет от этого внезапно ставшего предательским берега вглубь страны, даст себе время найти какой-то способ обезвредить неизвестного Мастера, поскольку он не имел ни малейшей надежды, что на его сигнал о пробуждении ответят… иначе, как отказом.
Глава шестая
Бар пошел прямиком от моря. Перед ним лежала местность, покрытая густыми зарослями не то высокого кустарника, не то низкорослых деревьев. Листья были плотные и темные по цвету, так что каждая группа казалась пятном. В этом ландшафте было что-то зловещее. Местность с курганами казалась странной и чуждой, а эта не производила впечатления активно угрожающей, и потому еще сложнее было определить, в чем именно таилась угроза.
К тому же ему приходилось бороться со вполне определенным и упорно нарастающим требованием не ходить вглубь страны. Видимо, новый рисунок сна хотел заставить его зажечь береговой маяк и последовать, как в первоначальном сне, в рейд на Вур. И теперь две воли сражались в Баре за его путь. Землю покрывала та же жесткая трава, что была на курганах; ее длинные острые концы захлестывались вокруг его ног, едва не лишая равновесия, как бы стараясь насколько возможно затруднить ему продвижение. Но знание того, что продвигается вперед против желания того, что боролось с ним, поддерживало его.
Атмосфера лежащего впереди района была настолько зловеща, что Бар в любую минуту ожидал появления неведомой опасности, жаждущей сражения.
Потрясенная Юхач-Кайтили-Ладия (кто она в действительности?) прислонилась к подпорке, которую она чувствовала, но отчетливо не видела, и попыталась окончательно прийти в себя. Она не была больше на морском берегу, но и не вернулась на свое ложе в Улье. Нет, она снова была на кургане, где оказалась, когда вошла в сон. Вдалеке она увидела мужчину, согнувшегося у монолита, и квакеров, готовых ринуться на него. Ее руки потянулись к поясу, чтобы снять утяжеленную веревку.
Только… это было неправильно!
Ей трудно было привести мысли в ясность. Она должна спасти человека.
Но ей показалось, что вся сцена перед ней заколыхалась: в ней не было глубокой реальности как в первый раз.
Воля ее обострилась, сознание полностью проснулось. Никаких инстинктивных действий… Это не ее сон, а другого мастера. Она была здесь не со своим компаньоном по приключению; это был сон-симуляция.
Квакер прыгнул, целясь в грудь человека клювом, и, легко уклонившись от ответного удара, ударил. Она услышала всхлипывающий крик человека, торжествующий визг квакера, но вела сейчас собственную битву за то, чтобы разорвать на куски фальшивый сон.
Вся сцена покрылась рябью, отчаянно стараясь сохраниться, хотя была разорвана, точно тряпка, сверху донизу. На миг девушка увидела какую-то тень, удалявшуюся от нее, но действующую как бы на другом плане. Юхач увидела врага, но не могла ни определить, кто он, ни установить, каково его положение по отношению к ним.
Умирающий человек и квакер исчезли, курган окутался туманом, который сгустился над девушкой, так что ей стало трудно дышать. Ее словно завернули в мокрое одеяло. Если бы она не боролась, не призвала на помощь свой природный талант эспера и все то, что узнала от Юхач, она нашла бы здесь свою смерть.
Это был сон, иллюзия. И та, что пряла сон, не могла быть захвачена сном другой без своего полного согласия. Поэтому девушка могла быть убита только в том случае, если бы приняла иллюзию. Она заставила себя дышать глубоко и медленно, бороться с тем, что видели ее глаза. Она не впуталась во вражеский сон, она участвовала в том сне, рисунок которого глубоко лежал в ее сознании. Только он был истинным!
Туман откатился. Она познала минуту триумфа, но не поддалась ему. Случившееся было далеко за пределами знаний, полученных ей от Юхач, или любых записей, какие она видела. Ясно было только одно: несмотря на вражеские усилия, галлюцинация не могла удержаться, коль скоро ее распознали. Каким-то образом, девушка была вооружена; но что с Баром?
Их намеренно разлучили, и она была убеждена, что другой Мастер может вполне захватить над ним власть, несмотря на силу его воли. Он не обладал талантом эспера, иначе его не выбрали бы на роль, которую он играл, и ее помощь была его единственным оружием. Для них обоих оставалась лишь одна надежда: только вместе они могут иметь шанс на спасение. Нужно отыскать Бара.
Туман не развеялся полностью, но разошелся достаточно, чтобы она могла оглядеть местность вокруг. Она была уверена, что ее минутная защита, ее отказ от действия при дуэли на кургане разбил рисунок, составленный другим Мастером. Найти Бара можно было только одним способом: сконцентрировать волю. Они были на морском берегу… Она закрыла глаза и сосредоточилась на этом берегу, как и в первый раз, когда их так быстро перекинуло из одной точки измененного сна в следующую. Закрыв мозг для всего внешнего, а также и для внутреннего, она рисовала себе берег, каким видела его в тот раз, и сильно хотела очутиться там снова.
Возникло ощущение невесомости и резкой боли. Она открыла глаза и огляделась. Да, здесь был песок, вода бесприливного моря, скалы… Но любая часть берега похожа на другую. И Бара здесь не было.
Она отчасти надеялась, что увидит его, зажигающего маяк, поскольку была уверена, что другой Мастер следует общей основе первоначального сна; но и здесь не было и признака Бара.
Обернувшись, она посмотрела вглубь местности. В ландшафте не было ничего приятного. Ее охватила ярость при виде деревьев, очертания которых имели какой-то странный вид. Словно бы деревья могли по своей воле изменять свою природу и принимать другие, смертоносные формы.
И там никого…
Однако она почувствовала… Что же именно? Неопределенную тягу, как будто от ее тела шла тончайшая нить, прикрепленная к чему-то невидимому, находящемуся среди тех устрашающих деревьев. Наверное, это Бар; он оставил берег, желая сломить угрозу сна тем, что пойдет наперекор тому будущему, которое она составила для него.
Ее удивило, что он оказался способным на это. Она была уверена, что всякий сон, достаточно сильный, чтобы вернуть ее к началу всех действий, без труда повернет Бара по новому пути. Бар сам сделал себя уязвимым, играя роль клиента, принявшего первоначальное сновидение.
Возможно, борьба, которую она вела, в какой-то мере сослужила ему службу: она оттянула на себя большую часть чужой воли, и поэтому ему удалось сменить курс.
Но в любом случае они должны идти вместе, иначе у них вообще не будет никаких шансов. Поскольку клиент и Мастер неразрывно связаны, они либо входят в сон и выходят из него вместе, либо этого не происходит вообще. Итак, ей оставалось только последовать этому слабому чувству притяжения. И она решительно двинулась в ту сторону.
Небо потемнело. Видимо, наступала ночь. В настоящем сне они должны были провести эту ночь на борту "Эрна". Но сейчас был новый рисунок сна, и кто знает, какие опасности могут грозить путнику в темноте? Поднялся холодный ветер. Юхач плотнее запахнула плащ-халат и продолжала идти, надеясь, что ведущее ее чувство не обманывает.
Стемнело. Бар, избегая разбросанных групп деревьев, старался обходить стороной даже тени, которые они отбрасывали на землю. Он очень устал, но не от самой ходьбы, а от постоянного сопротивления чужой воле, которая понуждала его вернуться и зажечь маяк. Теперь эта воля шла потоками силы, более тревожащей, чем первоначальное ровное давление, потому что между потоками были интервалы, как бы дающие ему надежду на победу, но затем следовал новый удар, более резкий, более настойчивый. И то, что действовало на него, казалось, было неутомимым, так что Бар подумывал, долго ли он еще продержится, прежде чем повернет назад, к прибрежным скалам, зажжет ночной сигнал и примет смерть, которая, как он был уверен, ждет его в измененном сне. После того, как квакеры едва не покончили с ним, он подумал, что вряд ли может рассчитывать на дружелюбие Морских Разбойников; вполне возможно, что они встретят его сталью и с сильным желанием отнять у него жизнь.
Он все еще шел вперед, несмотря на удары. Вдруг он поднял голову и пригляделся к группе деревьев слева. Они изменяли очертания… Тут что-то было не так.
К тому же ему приходилось бороться со вполне определенным и упорно нарастающим требованием не ходить вглубь страны. Видимо, новый рисунок сна хотел заставить его зажечь береговой маяк и последовать, как в первоначальном сне, в рейд на Вур. И теперь две воли сражались в Баре за его путь. Землю покрывала та же жесткая трава, что была на курганах; ее длинные острые концы захлестывались вокруг его ног, едва не лишая равновесия, как бы стараясь насколько возможно затруднить ему продвижение. Но знание того, что продвигается вперед против желания того, что боролось с ним, поддерживало его.
Атмосфера лежащего впереди района была настолько зловеща, что Бар в любую минуту ожидал появления неведомой опасности, жаждущей сражения.
Потрясенная Юхач-Кайтили-Ладия (кто она в действительности?) прислонилась к подпорке, которую она чувствовала, но отчетливо не видела, и попыталась окончательно прийти в себя. Она не была больше на морском берегу, но и не вернулась на свое ложе в Улье. Нет, она снова была на кургане, где оказалась, когда вошла в сон. Вдалеке она увидела мужчину, согнувшегося у монолита, и квакеров, готовых ринуться на него. Ее руки потянулись к поясу, чтобы снять утяжеленную веревку.
Только… это было неправильно!
Ей трудно было привести мысли в ясность. Она должна спасти человека.
Но ей показалось, что вся сцена перед ней заколыхалась: в ней не было глубокой реальности как в первый раз.
Воля ее обострилась, сознание полностью проснулось. Никаких инстинктивных действий… Это не ее сон, а другого мастера. Она была здесь не со своим компаньоном по приключению; это был сон-симуляция.
Квакер прыгнул, целясь в грудь человека клювом, и, легко уклонившись от ответного удара, ударил. Она услышала всхлипывающий крик человека, торжествующий визг квакера, но вела сейчас собственную битву за то, чтобы разорвать на куски фальшивый сон.
Вся сцена покрылась рябью, отчаянно стараясь сохраниться, хотя была разорвана, точно тряпка, сверху донизу. На миг девушка увидела какую-то тень, удалявшуюся от нее, но действующую как бы на другом плане. Юхач увидела врага, но не могла ни определить, кто он, ни установить, каково его положение по отношению к ним.
Умирающий человек и квакер исчезли, курган окутался туманом, который сгустился над девушкой, так что ей стало трудно дышать. Ее словно завернули в мокрое одеяло. Если бы она не боролась, не призвала на помощь свой природный талант эспера и все то, что узнала от Юхач, она нашла бы здесь свою смерть.
Это был сон, иллюзия. И та, что пряла сон, не могла быть захвачена сном другой без своего полного согласия. Поэтому девушка могла быть убита только в том случае, если бы приняла иллюзию. Она заставила себя дышать глубоко и медленно, бороться с тем, что видели ее глаза. Она не впуталась во вражеский сон, она участвовала в том сне, рисунок которого глубоко лежал в ее сознании. Только он был истинным!
Туман откатился. Она познала минуту триумфа, но не поддалась ему. Случившееся было далеко за пределами знаний, полученных ей от Юхач, или любых записей, какие она видела. Ясно было только одно: несмотря на вражеские усилия, галлюцинация не могла удержаться, коль скоро ее распознали. Каким-то образом, девушка была вооружена; но что с Баром?
Их намеренно разлучили, и она была убеждена, что другой Мастер может вполне захватить над ним власть, несмотря на силу его воли. Он не обладал талантом эспера, иначе его не выбрали бы на роль, которую он играл, и ее помощь была его единственным оружием. Для них обоих оставалась лишь одна надежда: только вместе они могут иметь шанс на спасение. Нужно отыскать Бара.
Туман не развеялся полностью, но разошелся достаточно, чтобы она могла оглядеть местность вокруг. Она была уверена, что ее минутная защита, ее отказ от действия при дуэли на кургане разбил рисунок, составленный другим Мастером. Найти Бара можно было только одним способом: сконцентрировать волю. Они были на морском берегу… Она закрыла глаза и сосредоточилась на этом берегу, как и в первый раз, когда их так быстро перекинуло из одной точки измененного сна в следующую. Закрыв мозг для всего внешнего, а также и для внутреннего, она рисовала себе берег, каким видела его в тот раз, и сильно хотела очутиться там снова.
Возникло ощущение невесомости и резкой боли. Она открыла глаза и огляделась. Да, здесь был песок, вода бесприливного моря, скалы… Но любая часть берега похожа на другую. И Бара здесь не было.
Она отчасти надеялась, что увидит его, зажигающего маяк, поскольку была уверена, что другой Мастер следует общей основе первоначального сна; но и здесь не было и признака Бара.
Обернувшись, она посмотрела вглубь местности. В ландшафте не было ничего приятного. Ее охватила ярость при виде деревьев, очертания которых имели какой-то странный вид. Словно бы деревья могли по своей воле изменять свою природу и принимать другие, смертоносные формы.
И там никого…
Однако она почувствовала… Что же именно? Неопределенную тягу, как будто от ее тела шла тончайшая нить, прикрепленная к чему-то невидимому, находящемуся среди тех устрашающих деревьев. Наверное, это Бар; он оставил берег, желая сломить угрозу сна тем, что пойдет наперекор тому будущему, которое она составила для него.
Ее удивило, что он оказался способным на это. Она была уверена, что всякий сон, достаточно сильный, чтобы вернуть ее к началу всех действий, без труда повернет Бара по новому пути. Бар сам сделал себя уязвимым, играя роль клиента, принявшего первоначальное сновидение.
Возможно, борьба, которую она вела, в какой-то мере сослужила ему службу: она оттянула на себя большую часть чужой воли, и поэтому ему удалось сменить курс.
Но в любом случае они должны идти вместе, иначе у них вообще не будет никаких шансов. Поскольку клиент и Мастер неразрывно связаны, они либо входят в сон и выходят из него вместе, либо этого не происходит вообще. Итак, ей оставалось только последовать этому слабому чувству притяжения. И она решительно двинулась в ту сторону.
Небо потемнело. Видимо, наступала ночь. В настоящем сне они должны были провести эту ночь на борту "Эрна". Но сейчас был новый рисунок сна, и кто знает, какие опасности могут грозить путнику в темноте? Поднялся холодный ветер. Юхач плотнее запахнула плащ-халат и продолжала идти, надеясь, что ведущее ее чувство не обманывает.
Стемнело. Бар, избегая разбросанных групп деревьев, старался обходить стороной даже тени, которые они отбрасывали на землю. Он очень устал, но не от самой ходьбы, а от постоянного сопротивления чужой воле, которая понуждала его вернуться и зажечь маяк. Теперь эта воля шла потоками силы, более тревожащей, чем первоначальное ровное давление, потому что между потоками были интервалы, как бы дающие ему надежду на победу, но затем следовал новый удар, более резкий, более настойчивый. И то, что действовало на него, казалось, было неутомимым, так что Бар подумывал, долго ли он еще продержится, прежде чем повернет назад, к прибрежным скалам, зажжет ночной сигнал и примет смерть, которая, как он был уверен, ждет его в измененном сне. После того, как квакеры едва не покончили с ним, он подумал, что вряд ли может рассчитывать на дружелюбие Морских Разбойников; вполне возможно, что они встретят его сталью и с сильным желанием отнять у него жизнь.
Он все еще шел вперед, несмотря на удары. Вдруг он поднял голову и пригляделся к группе деревьев слева. Они изменяли очертания… Тут что-то было не так.
Глава седьмая
Фигура поднялась из полусогнутого состояния, которое делало ее похожей на другие низкорослые деревья. Фигура была крупнее человека, но очертания ее были настолько неопределенны, что Бар даже не мог сказать, стоит ли он перед большим зверем или разумным существом. В быстро надвигающихся сумерках фигура казалась просто черной массой. И странное дело: пока Бар подходил ближе, масса съеживалась в размерах и в конце концов стала не выше человека.
Бар крепче ухватился за копье. Существо, встав у него на дороге, больше не двигалось, но Бар не сомневался, что это вражеская сила. Это был явно не квакер, но откуда Бару было знать, какие еще опасности могут встретиться ему в этих краях? Хотя в прошлом он повидал немало опасностей, это приключение не походило ни на одну операцию, в которой он принимал участие. То все было в реальном мире, где он мог хоть частично, но оценить опасность. А эта местность – порождение воли и воображения… кого? По собственному признанию Юхач, не только ее.
Он не пытался избежать встречи с ожидавшим его существом. Лучше смотреть страху прямо в лицо, чем позволять своему воображению дополнять его деталями.
Фигура шевельнулась, отбрасывая складки черного плаща. Света было еще достаточно, чтобы увидеть ее голову и лицо.
Она вернулась!
На его губах уже был приветственный возглас, но он не произнес его. Хотя все черты и движения головы были теми же, что он видел раньше, но…
Девушка протянула руку и повелительно махнула. Бар остался на месте. Давление, действовавшее на него с тех пор, как он оставил берег, теперь изменило направление: оно понуждало его идти вперед, к этой Юхач. И это изменение в невидимой воле насторожило Бара.
– Иди сюда! – она сказала те же слова, что и при первой их встрече. Затем еще раз махнула рукой и нахмурилась, возможно, от нетерпения.
Он воткнул конец копья в землю, сжал древко обеими руками, как бы удерживая себя от повиновения приказу.
– Кто ты? – спросил он.
– Я – Кайтили.
Голос имел тот же тембр, ничем не отличался от голоса Юхач. Но настойчивое принуждение настораживало, а в этом месте Бару следовало обращать внимание на любое, даже самое малое предупреждение.
– Нет, ты не она!
– Я Кайтили. Пойдем… – Она как бы не слышала его ответа. – Наступает ночь, и тут бродит то, что может погубить нас. Мы должны найти убежище… Пойдем! – ее приказ был усилен внезапным потоком принуждения, таким сильным, что оно едва не сорвало Бара с его места, заставив его споткнуться.
– Ты – не она, – повторил он. А вдруг… она? Бар не знал, он полагался лишь на внезапное отвращение к ней, шевельнувшееся в нем.
– Я Кайтили! – она подняла руки и откинула капюшон. – Посмотри на меня, дурак, и увидишь!
Теперь Бар был уверен – она сделала ошибку. На секунду она вышла на свет из своей личины. Она не была той девушкой на берегу!
– Ты не Кайтили, – убежденно сказал он. Она уставилась на него. Всякое выражение исчезло с его лица. Теперь она реагировала так быстро, что он почти не имел времени отреагировать. Ее правая рука взметнулась и что-то бросила в него. Он увидел только искру света, но его тренированные рефлексы не пропали даже в мире сна. Он упал на землю, перекатился и снова вскочил легким и быстрым движением опытного невооруженного бойца.
Что-то ударилось позади него, оттуда вырвался огонь. Бар прыгнул, но не к девушке, а в сторону, как только ее рука снова двинулась. На этот раз огненная вспышка слегка коснулась его, и он почувствовал ожог.
Лицо ее стало безобразной маской, она плюнула в его сторону. Плащ ее закрутился вверх, как будто обладал собственной жизнью или подчинялся только ее воле; он обвернулся вокруг девушки, превратив ее в черный столб, снова скрыв ее лицо в своих бесформенных складках.
Эта черная колонна стала погружаться в землю. На тропе со стороны Бара трава обуглилась, и в ней еще горели красные огоньки. Но девушка исчезла.
В ночном воздухе чувствовался едкий запах. Но Бару казалось, что он был один, не считая только теней от деревьев.
– Гэррет?
Он обернулся, взяв копье наизготовку… Еще одна тень шла к нему.
– Гэррет! – с интонацией узнавания сказал голос, но он не обманул Бара. Она что, хочет вторично сыграть в ту же игру? Он приготовился еще раз избежать атаки.
– Не выйдет, – сказал он, – ты не Кайтили.
– Нет, – ответила она, – но я та, которая делала сон.
Бар внимательно оглядел ее. В самом деле, было небольшое различие между этой девушкой (он не хотел назвать ее имя даже мысленно) и той, которая только что исчезла, как будто земля разверзлась под ней.
– Если ты Мастер снов, то дай мне доказательство.
– Какого доказательства ты требуешь?
– Скажи… куда ты уходила и зачем?
Она не пыталась подойти к нему ближе.
– Куда уходила? Назад, к началу сна. А зачем? Не знаю. Знаю только, что та, которая хочет изменить наше путешествие, пыталась уверить меня, что ты умер.
– Почти так оно и было. Если человека можно убить оружием во сне, – она показала концом копья на сожженную траву.
Настороженность, охватившая его, когда он стоял перед той, другой, теперь исчезла.
– Как ты вернулась?
– Своей волей. – Юхач, казалось, была уверена в этом.
Бар покачал головой.
– Тени да сны… Как может человек сражаться с ними? Во всяком случае, у твоего двойника было оружие, которое смогло сделать это. – Он снова указал на обгоревшую землю и испепеленную траву и рассказал ей о той, что приняла ее облик, облик Юхач.
– Другой Мастер? – переспросила она. – Так, значит, ты не пошел по образцу… – Она глубоко вздохнула. – То, что было сломано, другой может обратить в свою пользу.
– Так что мы не знаем, на что рассчитывать? – Он понял значительность ее тревоги.
– Возможно. Осталась только одна вещь, которую мы можем попробовать: подойти ближе к концу сна и попытаться ускорить его завершение. Пока она собирает силы и строит более сильный контроль над рисунком сна, мы сможем вырваться.
– А сумеем?
– Не знаю. Во всяком случае, она не смогла удержать меня своей иллюзией, когда вернула на курганы. Возможно, она не сможет удержать нас обоих, если мы пожелаем конца сна. Нелегкое дело – сохранять рисунок, хотя я не знаю, случалось ли когда-нибудь, чтобы клиент сам желал изменить его. Я твой Мастер, следовательно, связана с тобой; если мы будем работать вместе, мы станем сильнее…
– Ты думаешь, что мы можем… перепрыгнуть? – спросил Бар.
– Попробуем.
Но ему показалось, что в ее ответе есть тень сомнения:
– А что ты выбираешь?
– Башню Килн-нам-у.
Она протянула руку, как это делала другая. И сходство этих жестов было так велико, что Бар секунду-другую не решался подойти, чтобы не оказаться обманутым… Но тут не было давления на него, выбор явно оставался за ним.
Он сделал два шага к ней и почувствовал, как она сжала его пальцы. Прикосновение было чуточку холодным, и он чувствовал через этот контакт напряжение ее тела и сосредоточенность.
– Думай, – резко сказала она, – думай о Башне на море, на том самом море, которое мы видели… Думай о ней!
Он не знал хитростей и уловок мозга эспера, но если это для пользы дела, он, во всяком случае, может думать о Башне. И он, как умел, представил себе Башню, архаичную по стандартам его родного мира, но при этом по разрушенности близкую к кургану. Он закрыл глаза, чтобы лучше построить этот мысленный рисунок, а затем ее прикосновение показалось ему жгущим почти с истребляющей силой, как будто их объединил сильнейший электрической удар.
Бар крепче ухватился за копье. Существо, встав у него на дороге, больше не двигалось, но Бар не сомневался, что это вражеская сила. Это был явно не квакер, но откуда Бару было знать, какие еще опасности могут встретиться ему в этих краях? Хотя в прошлом он повидал немало опасностей, это приключение не походило ни на одну операцию, в которой он принимал участие. То все было в реальном мире, где он мог хоть частично, но оценить опасность. А эта местность – порождение воли и воображения… кого? По собственному признанию Юхач, не только ее.
Он не пытался избежать встречи с ожидавшим его существом. Лучше смотреть страху прямо в лицо, чем позволять своему воображению дополнять его деталями.
Фигура шевельнулась, отбрасывая складки черного плаща. Света было еще достаточно, чтобы увидеть ее голову и лицо.
Она вернулась!
На его губах уже был приветственный возглас, но он не произнес его. Хотя все черты и движения головы были теми же, что он видел раньше, но…
Девушка протянула руку и повелительно махнула. Бар остался на месте. Давление, действовавшее на него с тех пор, как он оставил берег, теперь изменило направление: оно понуждало его идти вперед, к этой Юхач. И это изменение в невидимой воле насторожило Бара.
– Иди сюда! – она сказала те же слова, что и при первой их встрече. Затем еще раз махнула рукой и нахмурилась, возможно, от нетерпения.
Он воткнул конец копья в землю, сжал древко обеими руками, как бы удерживая себя от повиновения приказу.
– Кто ты? – спросил он.
– Я – Кайтили.
Голос имел тот же тембр, ничем не отличался от голоса Юхач. Но настойчивое принуждение настораживало, а в этом месте Бару следовало обращать внимание на любое, даже самое малое предупреждение.
– Нет, ты не она!
– Я Кайтили. Пойдем… – Она как бы не слышала его ответа. – Наступает ночь, и тут бродит то, что может погубить нас. Мы должны найти убежище… Пойдем! – ее приказ был усилен внезапным потоком принуждения, таким сильным, что оно едва не сорвало Бара с его места, заставив его споткнуться.
– Ты – не она, – повторил он. А вдруг… она? Бар не знал, он полагался лишь на внезапное отвращение к ней, шевельнувшееся в нем.
– Я Кайтили! – она подняла руки и откинула капюшон. – Посмотри на меня, дурак, и увидишь!
Теперь Бар был уверен – она сделала ошибку. На секунду она вышла на свет из своей личины. Она не была той девушкой на берегу!
– Ты не Кайтили, – убежденно сказал он. Она уставилась на него. Всякое выражение исчезло с его лица. Теперь она реагировала так быстро, что он почти не имел времени отреагировать. Ее правая рука взметнулась и что-то бросила в него. Он увидел только искру света, но его тренированные рефлексы не пропали даже в мире сна. Он упал на землю, перекатился и снова вскочил легким и быстрым движением опытного невооруженного бойца.
Что-то ударилось позади него, оттуда вырвался огонь. Бар прыгнул, но не к девушке, а в сторону, как только ее рука снова двинулась. На этот раз огненная вспышка слегка коснулась его, и он почувствовал ожог.
Лицо ее стало безобразной маской, она плюнула в его сторону. Плащ ее закрутился вверх, как будто обладал собственной жизнью или подчинялся только ее воле; он обвернулся вокруг девушки, превратив ее в черный столб, снова скрыв ее лицо в своих бесформенных складках.
Эта черная колонна стала погружаться в землю. На тропе со стороны Бара трава обуглилась, и в ней еще горели красные огоньки. Но девушка исчезла.
В ночном воздухе чувствовался едкий запах. Но Бару казалось, что он был один, не считая только теней от деревьев.
– Гэррет?
Он обернулся, взяв копье наизготовку… Еще одна тень шла к нему.
– Гэррет! – с интонацией узнавания сказал голос, но он не обманул Бара. Она что, хочет вторично сыграть в ту же игру? Он приготовился еще раз избежать атаки.
– Не выйдет, – сказал он, – ты не Кайтили.
– Нет, – ответила она, – но я та, которая делала сон.
Бар внимательно оглядел ее. В самом деле, было небольшое различие между этой девушкой (он не хотел назвать ее имя даже мысленно) и той, которая только что исчезла, как будто земля разверзлась под ней.
– Если ты Мастер снов, то дай мне доказательство.
– Какого доказательства ты требуешь?
– Скажи… куда ты уходила и зачем?
Она не пыталась подойти к нему ближе.
– Куда уходила? Назад, к началу сна. А зачем? Не знаю. Знаю только, что та, которая хочет изменить наше путешествие, пыталась уверить меня, что ты умер.
– Почти так оно и было. Если человека можно убить оружием во сне, – она показала концом копья на сожженную траву.
Настороженность, охватившая его, когда он стоял перед той, другой, теперь исчезла.
– Как ты вернулась?
– Своей волей. – Юхач, казалось, была уверена в этом.
Бар покачал головой.
– Тени да сны… Как может человек сражаться с ними? Во всяком случае, у твоего двойника было оружие, которое смогло сделать это. – Он снова указал на обгоревшую землю и испепеленную траву и рассказал ей о той, что приняла ее облик, облик Юхач.
– Другой Мастер? – переспросила она. – Так, значит, ты не пошел по образцу… – Она глубоко вздохнула. – То, что было сломано, другой может обратить в свою пользу.
– Так что мы не знаем, на что рассчитывать? – Он понял значительность ее тревоги.
– Возможно. Осталась только одна вещь, которую мы можем попробовать: подойти ближе к концу сна и попытаться ускорить его завершение. Пока она собирает силы и строит более сильный контроль над рисунком сна, мы сможем вырваться.
– А сумеем?
– Не знаю. Во всяком случае, она не смогла удержать меня своей иллюзией, когда вернула на курганы. Возможно, она не сможет удержать нас обоих, если мы пожелаем конца сна. Нелегкое дело – сохранять рисунок, хотя я не знаю, случалось ли когда-нибудь, чтобы клиент сам желал изменить его. Я твой Мастер, следовательно, связана с тобой; если мы будем работать вместе, мы станем сильнее…
– Ты думаешь, что мы можем… перепрыгнуть? – спросил Бар.
– Попробуем.
Но ему показалось, что в ее ответе есть тень сомнения:
– А что ты выбираешь?
– Башню Килн-нам-у.
Она протянула руку, как это делала другая. И сходство этих жестов было так велико, что Бар секунду-другую не решался подойти, чтобы не оказаться обманутым… Но тут не было давления на него, выбор явно оставался за ним.
Он сделал два шага к ней и почувствовал, как она сжала его пальцы. Прикосновение было чуточку холодным, и он чувствовал через этот контакт напряжение ее тела и сосредоточенность.
– Думай, – резко сказала она, – думай о Башне на море, на том самом море, которое мы видели… Думай о ней!
Он не знал хитростей и уловок мозга эспера, но если это для пользы дела, он, во всяком случае, может думать о Башне. И он, как умел, представил себе Башню, архаичную по стандартам его родного мира, но при этом по разрушенности близкую к кургану. Он закрыл глаза, чтобы лучше построить этот мысленный рисунок, а затем ее прикосновение показалось ему жгущим почти с истребляющей силой, как будто их объединил сильнейший электрической удар.
Глава восьмая
Итак, это была Башня, усилия Юхач привели их к концу сна. Бар уставился на строение. Некоторое время тот мысленный образ, который он создал в мозгу, накладывался, как туманная мелодия, на реальность. Затем иллюзия исчезла, и он смотрел на строение, родное этому миру сна.
Башня была поставлена так, что пики утеса закрывали две ее стены со стороны моря; стены стояли под прямым углом. Древняя кладка была так тщательно пригнана, что даже само время не смогло нарушить ее. Поэтому строение вызывало такое тяжелое ощущение древности, что это ощущение казалось почти визуальным.
До высоты, как оценил Бар, в два обычных этажа не было никаких отверстий; выше находился треугольник клинообразных окон, оправленных в ромб. Они казались абсолютно черными, поскольку ни один солнечный луч не проникал в эти глубокие норы.
Еще один поразительный фокус: в путешествии, которое создала их объединенная воля, они оставили за собой ночь, а здесь, по мнению Бара, время подходило к середине дня.
Башня была сложена из тускло-красного камня, совсем не похожего на желто-коричневый камень утесов, наполовину укрывавший ее. В грубо сглаженной поверхности блоков искрились вкрапления кристаллов, отражающих солнце, так что здание казалось окруженным ожерельем из драгоценных камней.
– Килн-нам-у. – Юхач выпустила руку Бара. – Нам здорово повезло.
– Что Осдейв собирался здесь делать?
– Он омыл этот блок, – она указала на один из камней на высоте плеча Бара – по-видимому, хорошо пригнанную часть основания Башни, – водой из Чаши Кровавой Смерти. Это должно было дать выход существу, которое всегда жило внутри, и Осдейв торговался с ним за Жезл Ара… чтобы он мог править.
– Поскольку у нас нет этой Чаши, – сказал Бар, – не можем ли мы сразу сломать сон?
Она не ответила. Он перевел взгляд с Башни на девушку.
Ее лицо застыло, глаза не смотрели ни на него, ни на Башню, а куда-то вдаль, сквозь нее, что было перед ними.
– Я… не… могу… – Она с трудом выдыхала каждое слово, как будто перед этим долго-долго бежала.
– Мы же дошли до самого конца сна, почти… И ты не можешь прекратить его?
– Тогда мы сразу же попадем в рисунок, выбранный другим Мастером, – высказала она горькую правду.
Бар принял ее ответ как должное. Ладно, значит, они не могут разбить сон, составленный Осдейвом, но должны следовать другому…
– Ты знаешь все, что знала Юхач. Ты должна знать, раз тебя инструктировали. Такое когда-нибудь случалось?
– Насколько я знаю, Юхач не было известно о таких перемещениях. Она Мастер десятого разряда. Это высший разряд по шкале Улья.
– Однако должны существовать разряды и выше, иначе мы бы не были захвачены. Ты не можешь установить источник?
Слабая тень растерянности в ее глазах пропала. Теперь в них было напряженное выражение.
– Могу попытаться. Она… доберется до нас рано или поздно. Сон должен идти до самого конца, иначе врач Улья узнает, что тут несчастье. Они… Фустмэм, если только сама не участвует в том, что мы ищем, не посмеет помешать врачу вмешаться. Мы наверняка лежим там в настоящем глубоком сне. И поскольку наш сон ограничен во времени, та, что ткала новый рисунок, должна спешить. Мы отрезали среднюю часть приключений Осдейва и приблизили конец. Мне остается только ждать следующего хода, и это будет их ход.
Бару это не нравилось. Терпение было оружием, которое он культивировал в своих собственных операциях. Но то относилось к реальному миру, и тогда он имел некоторый контроль над будущим. Ему приходилось ждать нападений, но противник всегда работал на той основе, которую он, Бар, мог понять. А вот такая призрачная борьба выводила его из себя.
– А есть какой-нибудь способ установить защиту заранее? – спросил он.
Вместо ответа она сделала предупреждающий жест. Через секунду он зашатался под ударом – не физическим, хотя у него было ощущение, что некий гигант двинул его кулаком, направляя к Башне. В то же время Юхач поднесла руки к голове и вскрикнула от боли.
Эта… эта сила хотела толкнуть Бара к Башне, ударить его о каменные блоки. Но он не растерялся и снова воткнул копье в землю, чтобы остаться на месте. Тело его качалось туда и сюда под невидимыми ударами, но он крепко держался, стиснув зубы.
Его спутница упала на колени, ее руки все еще зажимали уши, из глаз текли слезы. Она стонала, и эти стоны отдавались в камнях вокруг. Похоже, что они оба сражались с каким-то насилием, которое почти превышало их сопротивление.
Башня перед глазами Бара затуманилась… Может, тот блок, на который недавно указывала Юхач, двинулся с места? То, что стремилось управлять Баром, хотело швырнуть его туда, в темную щель отверстия. Если это была дверь, то ее очертания были очень неровными, она больше походила на естественный проход между камнями.
Бар стоял крепко. Он не желал повиноваться. Юхач говорила, что они дошли почти до конца первоначального сна; следовательно, Бар может не принимать никакого нового рисунка. Он собрал все свое упрямство и волю и пользовался ими, как броней против ударов.
Девушка медленно встала на ноги. Ее лицо, мокрое от слез, все еще выражало боль, но также и твердую решимость, равную решимости Бара.
Неправильно очерченное отверстие в основании Башни открылось полностью. Юхач говорила, что в подлинном сне существо, – как там она его называла? – должно было выйти и договориться с Осдейвом. Но у Бара не было той таинственной Чаши Крови, которую желало существо. А то, что правило сейчас Баром, хотело, чтобы он вошел туда, а не ждал здесь.
Как и в клинообразном окне, в это отверстие солнце тоже не попадало. И за его порогом – дыхание тьмы.
Выйдет ли существо? И как будет реагировать на то, что у Бара нет того, что обещал существу Осдейв? Бар покачнулся, когда принуждение нанесло еще более жестокий удар.
Оно хочет видеть его внутри, в Башне… Нет уж, он не пойдет!
В первый раз за время этой борьбы Юхач заговорила:
– Этому другому Мастеру не удается контролировать нас обоих. – Она снова обрела самообладание и независимый вид. – Когда я подниму руку, попытайся податься назад. Старайся из всех сил.
Она пристально уставилась на Башню; тело ее напряглось. За тем она подняла руку. Бар дернулся назад, вложив в это действие всю свою упрямую силу.
Тянувший его «шнур» словно бы лопнул. Бар упал, сильно ударившись о землю и, полуоглушенный, покатился. Девушка стояла прямо, как столб, между ним и отверстием, которое наверняка было западней. Но теперь Бар почувствовал освобождение.
Юхач зашаталась и снова упала на колени, как будто ее прижал тяжелый груз. Даже не успев подумать, Бар выпустил копье, вскочил на ноги и одним прыжком преодолел расстояние до Юхач. Он крепко схватил ее за плечи и поддержал ослабевшее тело.
Башня была поставлена так, что пики утеса закрывали две ее стены со стороны моря; стены стояли под прямым углом. Древняя кладка была так тщательно пригнана, что даже само время не смогло нарушить ее. Поэтому строение вызывало такое тяжелое ощущение древности, что это ощущение казалось почти визуальным.
До высоты, как оценил Бар, в два обычных этажа не было никаких отверстий; выше находился треугольник клинообразных окон, оправленных в ромб. Они казались абсолютно черными, поскольку ни один солнечный луч не проникал в эти глубокие норы.
Еще один поразительный фокус: в путешествии, которое создала их объединенная воля, они оставили за собой ночь, а здесь, по мнению Бара, время подходило к середине дня.
Башня была сложена из тускло-красного камня, совсем не похожего на желто-коричневый камень утесов, наполовину укрывавший ее. В грубо сглаженной поверхности блоков искрились вкрапления кристаллов, отражающих солнце, так что здание казалось окруженным ожерельем из драгоценных камней.
– Килн-нам-у. – Юхач выпустила руку Бара. – Нам здорово повезло.
– Что Осдейв собирался здесь делать?
– Он омыл этот блок, – она указала на один из камней на высоте плеча Бара – по-видимому, хорошо пригнанную часть основания Башни, – водой из Чаши Кровавой Смерти. Это должно было дать выход существу, которое всегда жило внутри, и Осдейв торговался с ним за Жезл Ара… чтобы он мог править.
– Поскольку у нас нет этой Чаши, – сказал Бар, – не можем ли мы сразу сломать сон?
Она не ответила. Он перевел взгляд с Башни на девушку.
Ее лицо застыло, глаза не смотрели ни на него, ни на Башню, а куда-то вдаль, сквозь нее, что было перед ними.
– Я… не… могу… – Она с трудом выдыхала каждое слово, как будто перед этим долго-долго бежала.
– Мы же дошли до самого конца сна, почти… И ты не можешь прекратить его?
– Тогда мы сразу же попадем в рисунок, выбранный другим Мастером, – высказала она горькую правду.
Бар принял ее ответ как должное. Ладно, значит, они не могут разбить сон, составленный Осдейвом, но должны следовать другому…
– Ты знаешь все, что знала Юхач. Ты должна знать, раз тебя инструктировали. Такое когда-нибудь случалось?
– Насколько я знаю, Юхач не было известно о таких перемещениях. Она Мастер десятого разряда. Это высший разряд по шкале Улья.
– Однако должны существовать разряды и выше, иначе мы бы не были захвачены. Ты не можешь установить источник?
Слабая тень растерянности в ее глазах пропала. Теперь в них было напряженное выражение.
– Могу попытаться. Она… доберется до нас рано или поздно. Сон должен идти до самого конца, иначе врач Улья узнает, что тут несчастье. Они… Фустмэм, если только сама не участвует в том, что мы ищем, не посмеет помешать врачу вмешаться. Мы наверняка лежим там в настоящем глубоком сне. И поскольку наш сон ограничен во времени, та, что ткала новый рисунок, должна спешить. Мы отрезали среднюю часть приключений Осдейва и приблизили конец. Мне остается только ждать следующего хода, и это будет их ход.
Бару это не нравилось. Терпение было оружием, которое он культивировал в своих собственных операциях. Но то относилось к реальному миру, и тогда он имел некоторый контроль над будущим. Ему приходилось ждать нападений, но противник всегда работал на той основе, которую он, Бар, мог понять. А вот такая призрачная борьба выводила его из себя.
– А есть какой-нибудь способ установить защиту заранее? – спросил он.
Вместо ответа она сделала предупреждающий жест. Через секунду он зашатался под ударом – не физическим, хотя у него было ощущение, что некий гигант двинул его кулаком, направляя к Башне. В то же время Юхач поднесла руки к голове и вскрикнула от боли.
Эта… эта сила хотела толкнуть Бара к Башне, ударить его о каменные блоки. Но он не растерялся и снова воткнул копье в землю, чтобы остаться на месте. Тело его качалось туда и сюда под невидимыми ударами, но он крепко держался, стиснув зубы.
Его спутница упала на колени, ее руки все еще зажимали уши, из глаз текли слезы. Она стонала, и эти стоны отдавались в камнях вокруг. Похоже, что они оба сражались с каким-то насилием, которое почти превышало их сопротивление.
Башня перед глазами Бара затуманилась… Может, тот блок, на который недавно указывала Юхач, двинулся с места? То, что стремилось управлять Баром, хотело швырнуть его туда, в темную щель отверстия. Если это была дверь, то ее очертания были очень неровными, она больше походила на естественный проход между камнями.
Бар стоял крепко. Он не желал повиноваться. Юхач говорила, что они дошли почти до конца первоначального сна; следовательно, Бар может не принимать никакого нового рисунка. Он собрал все свое упрямство и волю и пользовался ими, как броней против ударов.
Девушка медленно встала на ноги. Ее лицо, мокрое от слез, все еще выражало боль, но также и твердую решимость, равную решимости Бара.
Неправильно очерченное отверстие в основании Башни открылось полностью. Юхач говорила, что в подлинном сне существо, – как там она его называла? – должно было выйти и договориться с Осдейвом. Но у Бара не было той таинственной Чаши Крови, которую желало существо. А то, что правило сейчас Баром, хотело, чтобы он вошел туда, а не ждал здесь.
Как и в клинообразном окне, в это отверстие солнце тоже не попадало. И за его порогом – дыхание тьмы.
Выйдет ли существо? И как будет реагировать на то, что у Бара нет того, что обещал существу Осдейв? Бар покачнулся, когда принуждение нанесло еще более жестокий удар.
Оно хочет видеть его внутри, в Башне… Нет уж, он не пойдет!
В первый раз за время этой борьбы Юхач заговорила:
– Этому другому Мастеру не удается контролировать нас обоих. – Она снова обрела самообладание и независимый вид. – Когда я подниму руку, попытайся податься назад. Старайся из всех сил.
Она пристально уставилась на Башню; тело ее напряглось. За тем она подняла руку. Бар дернулся назад, вложив в это действие всю свою упрямую силу.
Тянувший его «шнур» словно бы лопнул. Бар упал, сильно ударившись о землю и, полуоглушенный, покатился. Девушка стояла прямо, как столб, между ним и отверстием, которое наверняка было западней. Но теперь Бар почувствовал освобождение.
Юхач зашаталась и снова упала на колени, как будто ее прижал тяжелый груз. Даже не успев подумать, Бар выпустил копье, вскочил на ноги и одним прыжком преодолел расстояние до Юхач. Он крепко схватил ее за плечи и поддержал ослабевшее тело.
Глава девятая
Воздух вокруг них наполнился раздражением и злобой. Бар не мог бы сказать, почему он был так уверен в этих бестелесных эмоциях, он просто знал, что так оно и есть. И от этой угрюмой ярости он приобрел некоторую долю самоуверенности.
Другой Мастер не рассчитывала на столь сильную защиту со стороны их обоих, и ее дело в данный момент не удалось. Но только на данный момент – в этом Бар не сомневался. Неожиданно проявление чужой воли закончилось – даже злоба исчезла.
Юхач глубоко, почти с рыданием вздохнула, прошептав слабым голосом:
– Оно ушло.
– Но она попытается все это повторить снова? – спросил он.
– Кто знает? Во всяком случае, у нее еще хватает сил держать нас здесь.
– Ты уверена?
– Ты думаешь, я не проверила? Да, мы тут прикованы, в сне Осдейва, и я не знаю, каков будет его новый рисунок.
Бар посмотрел на щель в стене Башни. Он надеялся, что она теперь закроется, поскольку давящее на Бара требование войти туда ушло. Но отверстие не только осталось открытым, но и что-то явно угрожающее лежало в его густом мраке. Бару хотелось подойти и ткнуть туда копьем, но другая его часть сжималась при мысли о том, чтобы подойти ближе к этой загадочной крепости.
Другой Мастер не рассчитывала на столь сильную защиту со стороны их обоих, и ее дело в данный момент не удалось. Но только на данный момент – в этом Бар не сомневался. Неожиданно проявление чужой воли закончилось – даже злоба исчезла.
Юхач глубоко, почти с рыданием вздохнула, прошептав слабым голосом:
– Оно ушло.
– Но она попытается все это повторить снова? – спросил он.
– Кто знает? Во всяком случае, у нее еще хватает сил держать нас здесь.
– Ты уверена?
– Ты думаешь, я не проверила? Да, мы тут прикованы, в сне Осдейва, и я не знаю, каков будет его новый рисунок.
Бар посмотрел на щель в стене Башни. Он надеялся, что она теперь закроется, поскольку давящее на Бара требование войти туда ушло. Но отверстие не только осталось открытым, но и что-то явно угрожающее лежало в его густом мраке. Бару хотелось подойти и ткнуть туда копьем, но другая его часть сжималась при мысли о том, чтобы подойти ближе к этой загадочной крепости.