Юноша осторожно поднялся, хватаясь руками за камень. Смятый королевский штандарт лежал у его ног, и, с риском потерять равновесие, он наклонился и поднял его. Урич и уцелевшие черные плащи с тупым удивлением смотрели на него, как на воскресшего из мертвых.
   Алый ручеек, становясь все гуще, стекал по ступеням; он окрасил сапоги одного бойца из черных плащей, который сидел, тяжело дыша. На глазах у принца этот человек глубоко вздохнул, лег и застыл.
   Поблизости лежала и кобыла со шкурой, изорванной сапогами. Майкл Карл тупо смотрел на нее. Она хорошо послужила ему, и казалось невероятным, что такая грация и красота лежит неподвижно на ступенях собора, грязная и изломанная.
   Подошел Урич, он двигался медленно, как старик.
   – Они все ещё удерживают собор, ваше высочество. Но их немного, только Кобенц и его офицеры.
   Так вот куда скрылась группа ярко одетых офицеров, которые исчезли, поняв, что проигрывают бой.
   Майкл Карл устало прислонил голову к ногам святого. Они взяли площадь и ступени, но ещё предстояло взять собор.
   – Проведите перекличку, – медленно приказал он.
   Урич взглянул на черных плащей, ещё остававшихся на ногах.
   – Нас десять, не считая вашего высочества.
   – А когда начинали…
   – Нас было сорок, ваше высочество.
   Юноша осмотрел площадь. У большого фонтана в центре лежала лошадь головой в воде, рядом с ней распростерся черный плащ. По крайней мере один раз защитники баррикады попали в цель. Мимо мертвой лошади и её хозяина без строя приближались солдаты иностранного легиона, и с ними, аккуратный вплоть до последней начищенной пуговицы, прямо шагал полковник Гримвич, помахивая тростью – знаком своей власти.
   Черные плащи во главе с Майклом Карлом собрались на верху ступеней, а плоды их с таким трудом одержанной победы лежали у их ног и за баррикадой.
   Гримвич остановился, увидев эти ужасные ступени, а потом, посмотрев вверх, коснулся шапки концом трости. Принц ответил на приветствие рукоятью сломанной сабли – лезвие лопнуло, когда он бросился вниз, спасаясь от пули, – и пошел вниз навстречу полковнику.
   – Вам здорово досталось, ваше высочество, – заметил полковник.
   Майкл Карл кивнул.
   – Кобенц ещё удерживает собор, но ваша дорога свободна. Мы его выкурим. Трудно было внизу?
   Гримвич улыбнулся – впервые с тех пор, как юноша познакомился с ним.
   – Пожалуй. Но мы очистили город. Теперь пойдем в крепость. Мои ребята позабавились сегодня утром. Оставить вам подкрепление?
   – Если сможете выделить десяток… – нерешительно начал Майкл Карл, оглядываясь на горстку черных плащей на ступенях.
   – Ничего нет легче, – сердечно сказал полковник. – Кортленд, десять человек его высочеству. Хауптан уже на подходе, – продолжал он, пока десять человек отделялись от серых рядов и поднимались по ступеням, – и герцог захватил водопровод. С Иннесбергом мы договоримся за два дня. Ну, нам пора. Я сообщу его величеству о том, что здесь произошло, – вторично подняв в приветствии трость, полковник со своими людьми двинулся к крепости.
   Майкл Карл снова повернулся к собору. Его необходимо было взять. Но, глядя на серые каменные стены и массивную дубовую дверь, он решил, что сделать это будет нелегко.
   Перехватив рукоять сломанной сабли, он заколотил ею по двери.
   – Именем короля требую, чтобы вы сдались! – крикнул он.
   Они подождали, но двери оставались закрытыми и тихими. Майкл Карл понимал, что это требование сдачи – формальность, и не ожидал ответа.
   – В последний раз требую вашей сдачи. Пушки крепости нацелены на собор, – он надеялся, что там есть пушки. Голыми руками собор не взять.
   И на этот раз пришел ответ – глухой звук, похожий ни шум моря в спирали раковины. Очевидно, внутри что-то происходило. Кобенц трус, хотя достаточно ли он труслив, чтобы открыть дверь при такой угрозе? Но Майкл Карл не принял во внимание архиепископа.
   Для этого маленького человека собор был всем миром, и один-единственный выстрел, задевший его камень, для него хуже святотатства. Услышав об угрозе, он бросился к осаждающим.
   С глухим стуком дверь распахнулась. Майкл Карл помигал, стараясь что-нибудь рассмотреть в полутьме ослепленными солнцем глазами. В дверях стояла маленькая фигура в алом плаще; он видел этого человека в комнате заседаний Совета, там он держал в руках серебряный крест.
   Фигура слепо смотрела вперед, яркий свет так же ослепил архиепископа, как и Майкла Карла; сморщенный рот болезненно искривился; руки человек широко развел, защищая красоту церкви за собой. Затем, по-видимому, увидев принца, он сделал шаг вперед и положил желтую ладонь на руку юноши.
   – Вы не причините вреда… вреда всему этому? – взмолился он, указывая на убранство собора. – Они там, берите их, – и он показал на высокий алтарь.
   Послышался резкий хлопок, алая фигурка покачнулась, но, даже падая, архиепископ умоляюще смотрел в лицо Майклу Карду.
   – Вы не причините… – прошептал он.
   – Мы не повредим собор, – пообещал принц.
   Архиепископ Рейна ещё раз мирно вздохнул и покинул единственное место на земле, которое любил больше всего. Маленькая фигурка в алом платье неподвижно лежала у одной из прекрасных колонн собора.
   Майкл Карл в сопровождении Урича и своих людей вошел в собор. Внутри в ожидании выстрелов они разделились на две колонны и пошли по двум проходам между сидениями. Теперь, когда глаза его привыкли к темноте, юноша хорошо видел алтарь и на ступенях возле него группу офицеров.
   Один из них неожиданно закричал, и звук его голоса, сопровождаемый эхом отражений, заполнил собор:
   – Святилище! Мы требуем права святилища!
   Майкл Карл подумал о маленькой алой фигуре у входа. Он мрачно шел дальше. Заметив, что на некоторых черных плащей подействовал этот крик, он крикнул в ответ:
   – Для тех, кто нарушил право святилища, его не существует! Вы убили архиепископа у его собственной двери.
   Черные плащи вновь двинулись вперед. Стоявшие у алтаря слышали их шаги, но не могли видеть приближавшихся.
   Майкл Карл предпринял последнюю попытку предотвратить кровопролитие:
   – Сдавайтесь, не стоит лить кровь за того, кто встал на путь предательства, и приведите его с собой.
   – Мы сдаемся, и мы обезоружили Кобенца, – пришел ответ.
   Они приближались медленно – жалкая кучка людей в изорванных грязных мундирах. И среди них, прихрамывая, с руками, связанными за спиной собственным поясом, Кобенц. Его коварная усмешка исчезла, желтые глаза смотрели вперед, ничего не видя, а на пурпурных губах выступила пена.
   Черные плащи обезоружили офицеров, и вскоре, связанные и сломленные, те стояли перед Майклом Карлом. Кобенц перестал быть человеком. Он бросился на камни пола и пополз к сапогам принца, издавая нечленораздельные звуки, подобно животному.
   – Сжальтесь, сжальтесь! – кричал он.
   Майкл-Карл отвернулся.
   В проходе раздался звон шпор, и юноша оторвал взгляд от этой твари, пожелавшей стать королем. Приближался один из людей-волков. Он отдал честь Майклу Карлу.
   – Его величество сообщает, что город в наших руках. Он будет здесь через пять минут.
   Принц поблагодарил его. Неожиданно он почувствовал себя страшно усталым и больным. Мозаичный пол покачнулся. Когда он попытался повернуть голову, щеку прорезала боль. Майкл Карл решил, что война ему не нравится.
   С площади послышались приветственные крики. Это наверняка шел Ульрих Карл. Юноша повернулся и неуверенно двинулся к двери. Следовало расчистить ступени.
   Но, прежде чем он достиг двери и её несчастного охранника, кто-то вошел.
   У Майкла Карла перехватило дыхание. Этот человек не мог быть американцем. Высокая величественная фигура в алом плаще и в украшенной драгоценностями шляпе. Юноша взглянул на себя, на собственную изорванную рубашку, на которой качался алмазный крест, на забрызганные кровью брюки. Потом посмотрел в улыбающееся лицо короля, почувствовал, как тот обнял его за плечи, и услышал его голос:
   – Брат, ты ранен?
   – Не думаю, – ответил Майкл Карл и сразу почувствовал себя вновь молодым. Огромный груз ответственности свалился с его худых плеч.
   – Ну, приятель, если ты и не ранен, то выгладишь как раз таким, – в голосе короля прозвучало облегчение. – Посмотрел бы ты на свое лицо.
   – Что у нас здесь? – чуть погодя спросил он, по-прежнему обнимая юношу за плечи, когда они подошли к пленным. – А, Кобенц и компания. Тебе удалось взять их всех. Ну, на время избавимся от них.
   Он отрядил людей-волков в качестве охраны пленных, потом обратился к черным плащам.
   – Мне не нужны слова, друзья, но вы увидите, что дела этого дня будут вознаграждены. Вы спасли королевство, и король этого никогда не забудет.
   Майкл Карл ещё видел, как Урич подскочил к нему, но уже утратил всякий интерес к королям и королевствам. Сильные руки подняли его и как будто понесли по лестницам и коридорам. Кто-то продолжал звать его по имени, но он уже уснул.
 
***
 
   Что– то тяжелое лежало на груди юноши; он сонно поднял руки, чтобы оттолкнуть тяжесть. Пальцы его коснулись мягкого бархата. Он повернулся и открыл глаза. Очаг, достаточно большой, чтобы вместить целое бревно, стул с высокой спинкой и выцветшим гербом на этой спинке. Майкл Карл сонно смотрел на все это, потом поднял голову.
   Над высокой каминной доской висела картина. Стройный юноша со смеющимися глазами и взъерошенными волосами держит поводья живой черной лошади; у его испачканных грязью сапог развалились две собаки, высунув языки; они словно только что с охоты. Белые брюки их хозяина тоже в грязи, охотничья куртка порвана на плече, но рука его сжимает хвост желанной добычи.
   Майкл Карл разглядывал юношу. Знакомое лицо… Может, офицер, которого он видел на улице или в соборе? Нет, не похоже. Такой парень не стал бы связываться с бандой Кобенца. Наверное, он видел его в горном лагере Ульриха Карла.
   Кстати, а где он сейчас? Майкл Карл откинулся на спину и стал разглядывать зеленый полог над головой. Последнее, что он отчетливо помнил, это как он стоит в соборе, король обнимает его за плечи, и вдруг колонны странно завертелись.
   Майкл Карл посмотрел на зеленый бархатный полог между резными кроватными столбиками. Прямо перед ним стоял другой стул, а на нем спал человек-волк. Свою волчью маску он сбросил, голову положил на руки. Принц посмотрел на него: ему стало ясно, что тот ещё долго не сможет сидеть и вообще какое-то время будет неинтересным компаньоном.
   Юноша с трудом повернул голову. Половина лица сильно болела; потрогав щеку, он обнаружил, что та плотно забинтована.
   В другой части комнаты оказались ещё два таких же стула, длинный стол с резной сценой охоты вдоль всего края и тяжелый сундук. Над столом, уравновешивая юношу-охотника, висела другая картина в тяжелой раме. С неё на принца смотрел тоже юноша, но в его высокомерном взгляде не было улыбки, не улыбались и тонкие губы.
   – Весьма неприятная личность, – проговорил Майкл Карл вслух, разглядывая портрет.
   – Таким он и был, приятель. Я хорошо был с ним знаком, – в ногах кровати стоял король, человек-волк продолжал спать.
   Майкл Карл без удивления посмотрел на своего двоюродного брата. Он уже привык к таким неожиданным появлениям.
   – Кто он такой?
   – Наш дед, покойный король. Хотелось бы найти хоть одного человека, которому бы он правился. А это, – он кивнул на картину с юношей-охотником, – принц Эрик, твой отец. Ты удивительно похож на него. Вполне мог бы послужить твоим портретом. Как себя чувствуешь после завоевания города?
   – Хорошо. Послушайте, я хочу встать.
   – Всему свое время. Ты нас испугал, молодой человек, когда решил так картинно потерять сознание в соборе. Урич ужасно рассердился на меня за то, что я не послал подкреплений раньше. Ты привлек на свою сторону множество поклонников, приятель. Мне следует как можно быстрее взять у тебя клятву верности: если ты решишь восстать, я окажусь побежденным, прежде чем пойму, что случилось. Как тебе нравится быть героем?
   – Чушь! Что вы сделаете с Кобенцем и остальными?
   Глаза Ульриха Карла перестали смеяться, подбородок его, казалось, заострился.
   – Кобенца будут судить за измену и убийство архиепископа. В любом случае, мы с ним покончили. Остальные, вероятно, отправятся в изгнание.
   – А Иннесберг?
   – Сдался сегодня утром. Угроза прекратить подачу воды заставила их пойти на переговоры. После того, как при взятии крепости был убит Камп, у них не осталось настоящего предводителя. Конечно, неприятности не юге не закончены, но это можно предоставить Иоганну. Он неожиданно продемонстрировал железную руку в наведении порядка, чем вызвал большое уважение и благоразумный страх… Дворцовую гвардию я распускаю. Моей личной гвардией будет волчья стая, а иностранный легион разместится в крепости. На него я вполне могу положиться. Кстати, часть твоей гвардии, оставшаяся верной Совету, просит пощады и мира. Я ответил, что это решать тебе.
   – А что с Лауптом и Кафнером?
   Гладкий лоб короля прорезала легкая морщина.
   – Мы не можем их найти. Я знаю, что они не покинули страну. Они меня тревожат. Лаупт был мозговым центром всего дела, и я не усну спокойно, пока он не будет под замком в Львиной башне.
   – Вы его найдете, – заверил брата Майкл Карл. После взятия Рейна он твердо верил, что этот высокий молодой человек, без всякого чванства сидящий на кровати, может сделать все, что захочет.
   – А теперь расскажите, как вы взяли крепость, – попросил он.

Глава тринадцатая

    Кто владеет Рейном, тот владеет Морванией
   – Нет, – тут же поправился юноша, – лучше расскажите, как вы так быстро изменялись: из Оборотня в американца, из американца в короля. Я не люблю историй, которые начинаются с середины, и…
   – Хочешь знать начало и конец? – подсказал брат. – Ну, все это результат неверных решений покойного, но не оплакиваемого короля, нашего не вызывающего симпатий деда. Он был настоящим тираном и брал пример с отца, Фредерика Великого. Не стану говорить, что он швырял тарелки в принцев крови или рвал на них одежду, но он сделал все, чтобы превратить крепость в ад для своих близких.
   Он довел до смерти жену и взялся за сыновей. Однажды утром явился завтракать и набросился на принца Эрика, твоего отца. Эрик, конечно, был младшим сыном и вообще не хотел садиться на трон, поэтому он подождал, пока старик замолчит, чтобы перевести дыхание, и ответил ему, закончив заявлением, что отправляется в Америку и хочет посмотреть, как отец попробует остановить его.
   Король сидел молча, он был ошеломлен, как кошка, избитая мышкой, с которой она думала поиграть. Принц Эрик хладнокровно закончил завтрак и сказал, что идет паковаться. Отец не пытался удержать его, может, почувствовал уважение к единственному члену семьи, который посмел ответить ему, а может, просто от шока временно не был способен действовать.
   Эрик попрощался со всеми, включая брата, коронного принца Стефана. Последнее, что он сказал Стефану: посоветовал убираться отсюда, пока ещё возможно. Однако у Стефана были здесь определенные привязанности, не последняя из которых – твой покорный слуга, который в то время поднимал ужасный шум в королевской детской.
   Принц Эрик едва успел перейти границу, когда на пограничный пост прибыл офицер с приказом арестовать его. Я думаю, Карл собирался дать Эрику отведать Львиной башни, когда наконец сделал попытку схватить его.
   Старый Карл кипел от гнева. Он не бил посуду, но похоже было, что начнет в любую минуту, и у всех выработалась привычка ходить на цыпочках и выглядеть как статуи, когда Карл обращал на них внимание. Ужасное время. Вскоре король послал разузнать, что поделывает беглый сын за океаном.
   Королю доложили, что принцу явно нравится в Америке, потому что через месяц он женится и не думает, что его невеста горит желанием посетить Морванию. И вообще, ему больше нравится работать на сталелитейной фабрике своего будущего тестя, чем играть роль принца. Он хочет стать инженером.
   Это доконало короля. Последовав страшный взрыв, и окружающие месяцами потом собирали осколки свой гордости и самоуважения. Мой отец отчасти использовал метод Эрика и вежливо, но решительно удалился в свой горный замок. Он заявил, что не хочет запугать своего сына до смерти топающим и орущим дедом.
   Король больше никогда не упоминал Эрика; больше серьезных припадков гнева на него не находило. После того, как мой отец погиб в оползне, дед отправил меня в школу, и мы почти не виделись. Разве что на пять минут раз в пять лет.
   Примерно через полтора года после отъезда Эрика король приказал задрапировать все его портреты черным и отслужить в соборе заупокойную мессу. Он ничего не сообщил, но все поняли, что принц мертв.
   Дела тогда шли ужасно. Все достойные дворяне сидели по своим поместьям; они были изгнаны, так как похвально отзывались о сбежавшем принце.
   Лаупт, Кафнер, Обердамн и им подобные воспользовались этим, и не без задней мысли. Во время войны мы сохраняли нейтралитет, и в последние месяцы перед заключением мира к нам через границу просочились многие сомнительные люди. Неожиданно на севере появился Камп. Он до этого принимал участие в событиях в России.
   Король был так занят, устраивая несносную жизнь для тех немногих, кто ещё сохранил ему верность, что совершенно упустил из виду различные трюки Лаупта и компании. С Кампом он обращался как с шутом и тем самым заставил его ещё теснее связаться с красными. Камп привык к тому, что аристократы дрожат при одном упоминании его имени, и равнодушие короля его уязвило, так что он проделал незаурядную подпольную работу.
   В любой стране найдутся люди, которые приходят в возбуждение, когда появляется возможность что-то отобрать у богатых и отдать бедным. Но до 1930 года особых неприятностей у нас не было. Конечно, раз или два в Иннесберге случались волнения, но это обычное дело, и никто не тревожился, как пропускают мимо ушей очередную революцию в южноамериканских республиках. Привыкли. Однако угли продолжали тлеть, и Камп собирался раздуть их в хороший ревущий костер.
   Вскоре произошла забастовка на фабриках, и кое-кто из владельцев слишком сурово принялся наводить порядок. Пришлось вызвать гвардию, и король ещё ухудшил дело, взяв на себя командование, вопреки протестам офицеров. Заваруха кончилась тем, что король был застрелен. Морванийцы многое могут вынести, но у них не отнять приверженности к некоторым старомодным привычкам. И одна из них – верность трону. Революцию они могут вынести, а вот убийство короля, – нет.
   Камп увидел, что несколько перегнул палку. Он исчез, и Лаупт с компанией явились на пир, облизывая губы.
   В ту неделю, когда король отправился в Иннесберг, я был в горах. Ты знаешь закон: наследник должен предъявить права на трон в течение месяца, иначе власть на год переходит к Совету. Закон был принят в Средние века, когда у каждого правящего герцога имелось по шесть-семь сыновей, и случалось довольно много тайных убийств. Кафнер увидел в этом свой шанс и воспользовался им. К несчастью для него, среди приближенных ещё оставались люди, верные трону. Один из них предупредил меня, и я предпочел исчезнуть.
   В Рейн явился Иоганн и начал действовать. Он не понимал, что они собираются делать через год, когда не будет никакого наследника. Видишь ли, никто из нас не знал, что у Эрика остался сын. Иоганн заподозрил, что я жив, и сумел связаться со мной. Он ужасно боялся, что на трон посадят Кобенца.
   Потом Кафнер буквально взорвал бомбу, сообщив Совету о твоем существовании, и Иоганн встревожился. Тебя не ненавидят, как Кобенца, ты ближе к трону, и твой отец был популярен в народе. Если ничего не помешает, я оказывался в трудном положении. Все, кто поддерживал меня, считали меня мертвым, а стоило мне появиться, я бы сразу стал мишенью номер один для убийц Лаупта.
   Так я превратился в американского репортера. Мне требовалось время от времени появляться в Рейне, для чего это была идеальная роль. Все считали, что я пишу книгу, и это давало мне право бывать в самых неожиданных местах…
   – Но разве вас не узнавали? – спросил Майкл Карл.
   Король рассмеялся.
   – Это как раз самое простое. Все ожидают, что король должен носить яркий мундир и ездить верхом на коне, он никогда не появляется на публике без охраны, никто не может представить себе короля в деловом костюме, роющимся в соборах или разрушенных замках в поисках материалов. Старая история – прячешь что-нибудь на самом видном месте.
   Помогало и то, как меня воспитали. Я не бывал подолгу при дворе; до смерти отца рос в нашем горном поместье, а потом отправился сразу в военную школу в Гамбсилте, маленьком городке в верховьях Лауба. Мало кто знал, как я выгляжу. И, конечно, я мертв, а кто станет искать мертвеца?
   – Но почему американец? Вы ведь никогда не были в Америке?
   Король покачал головой.
   – Нет, но мой воспитатель был американцем, и я всегда им восхищался. Я всегда читал американские книги и газеты. Один солдат удачи, приставший к моей волчьей стае, научил меня современным словечкам, а в самой Морвании не много американцев, с кем меня можно было сравнивать.
   Мысль об Оборотне я заимствовал из старой горской легенды. Она помогла в обращении с крестьянами и в борьбе со шпионами. Даже Иоганн не знал, что это я играю в эту игру; он считал Оборотня одним из моих прежних адъютантов.
   Ульрих Карл сделал отступление, чтобы объяснить.
   – Легенда об Оборотне хорошо известна в горах. Оборотень – злое существо, подобное вампиру, которое обладает способностью превращаться в волка от заката до восхода. В это время оборотень охотится на людей и пожирает их.
   Существует множество способов стать оборотнем. Если напьешься из ручья, из которого пили волки, если съешь мозг волка, если отыщешь и будешь постоянно носить некий цветок, если наденешь пояс из волчьей шкуры или если сам вызовешь духа волка, чтобы обрести его власть. Я вызвал духа волка.
   – Что?
   Ульрих Карл серьезно кивнул.
   – Наши горцы не дураки. Нужно быть настоящим, подделку они сразу раскусят. Да, я вызвал духа волка по указаниям одной мудрой старухи. Довольно сложная церемония, но у меня было несколько тайных свидетелей, которые разошлись по долинам и рассказали, что я стал подлинным оборотнем.
   – Смотри! – распахнув рубашку, он снял пояс из гладкой белой волчьей шерсти с золотой пряжкой.
   – Ни в коем случае не надевай его, – со смехом предупредил брат Майкла Карла. – Я не хочу, чтобы и ты становился оборотнем.
   – Но что значит дух волка? – спросил юноша, возбужденно сжимая пояс в руках.
   Его брат посерьезнел.
   – Не знаю. Я ничего не видел и не слышал. Но ведь я совершал церемонию, только чтобы произвести впечатление на тайных свидетелей. Не могу сказать, появился ли на самом деле дух вояка или нет. Но я никогда больше не стану этого делать. В большинстве горских легенд кроются зерна истины. Возможно, дух волка существует. Но я его не видел. И я не настоящий оборотень. Смотри!
   Он вытянул руки.
   – Если бы я был подлинным оборотнем, ногти у меня были бы длинными и алыми, они блестели бы на свету. Брови сходились бы на переносице. Но, видишь ли, мне не удалось установить нужную связь, и я по-прежнему человек. Но каждую ночь горцы прислушиваются к моему вою.
   Волчья маска по ночам создавала впечатление волчьей головы оборотня.
   – А настоящие волки? – прервал Майкл Карл.
   – Те, что бежали за лошадьми? Последний мазок, верно? Их всего десять. Старый горский пастух – кстати, полагают, что он подлинный оборотень, – поймал их детенышами и вырастил. Мы им никогда до конца не доверяли.
   – А волчья стая?
   – Это горцы, верные трону. Дезертиры из армии, которые готовы были последовать за мной куда угодно. И один-два солдата удачи, составившие ядро будущего иностранного легиона. Никогда ни одному принцу не служили так верно, как мне волчья стая.
   – Так вот как начинался Оборотень, – проговорил Майкл Карл, разглядывая волчий пояс в руках. – Ну что, ж, качнем! – неожиданно добавил он и застегнул пояс на себе. – Смотрите, как я тоже становлюсь оборотнем! – заявил он брату, и немного погодя спросил: – А что вы подумали о моем появлении?
   – Ну, узнав о твоем существовании, мы не знали, что делать. Иоганн хотел предоставить им возможность привезти тебя в Рейн, как они планировали, а потом избавиться от тебя, но я решил, что лучше захватить тебя и увезти в горы. Мы мало знали о тебе, не знали, что ты станешь делать, но решили, что безопасней действовать, исходя из предположения, что ты враг.
   Захватить тебя на станции полпути было несложно. Кафнер, конечно же, не был готов к этому, и очень легко оказалось остановить поезд. Но когда мои люди обыскивали его, они не смогли тебя найти. Схватив тебя, он сочли, что ты один из адъютантов принца. Мы решили припугнуть тебя и отпустить дня через два, чтобы заставить Лаупта задуматься. А когда мы поняли, что ты – именно тот, кто нам нужен…
   – То постарались запугать до полусмерти, – закончил Майкл Карл.
   Его двоюродный брат печально улыбнулся.
   – У меня неплохо получилось, верно? Я надеялся, что ты поймешь намек и вернешься в Америку. На следующий день мы собирались предложить тебе покинуть страну…