— Нет, мы ведь никого не видели. Но я тоже чувствовал, будто за нами следят. Неужели это потому, что здесь много мертвецов? После парка мы осмотрели пакгаузы, где разгружались корабли. Я смутно помню, как мальчишкой приходил сюда с отцом. Тогда это было шумное место. Одновременно разгружались четыре — пять кораблей, привозили технику, увозили продукты, произведенные в наших лабораториях; все здание было забито грузами. Теперь оно пустовало. В дальнем конце — несколько тюков. Мы пошли туда. В помещении было темно. И даже шелест наших шагов звучал здесь слишком громко.
— Грабители… — вдруг сказал Тед.
Он был прав. Остатки иноземных грузов разграблены. Мы увидели разбитые ящики, перевернутые тюки и опять бессмысленное уничтожение ненужного. Тщательный осмотр помог бы отыскать что-нибудь полезное, но транспорта у нас не было, а в рюкзаки мы намерены были класть только самое необходимое.
— Склад, — я перешел к следующему пункту своего перечня.
— Там то же самое, — ответил Тед. — Нам нужно продовольствие…
И снова он прав. Я вспомнил, что завтракали мы давно. Зайдя в помещение, где вели переговоры таможенники и суперкарго, мы осмотрелись. В комнате две двери: одна, через которую мы вошли, вела в обширную пустоту пакгауза, другая — на улицу. Я открыл ее и выглянул — тишина. Закрывая эту дверь, опустил палец в кодовый замок. Не знаю почему, но после этого стало спокойнее. Мы нашли небольшую плиту. Очевидно, на ней кипятили кофе. А Тед, заглянув в ящик, обнаружил там банку с кофе и множество чашек. Должно быть, держали для официальных посетителей: на чашках были гербы всех поселков.
Я заметил, что Тед выбрал чашки мало знакомых нам поселений — они находились за горами. Я отмерил порцию кофе и поставил кофеварку на плиту. Хорошо заниматься чем-то привычным. Сидя в ожидании кофе по обе стороны письменного стола, мы старались не смотреть друг на друга.
— Что теперь? — первым нарушил молчание Тед.
— Вернемся в Батт.
— Ты думаешь, мы… мы здесь одни?
— Может, кто-то остался на севере, но сомневаюсь. Они тоже прибыли бы в порт.
— А беженцы?
— Тоже были бы здесь, у кораблей — если бы выжили.
— Наверное, ты прав. — Он через плечо оглянулся на дверь в пакгауз, которую мы оставили полуоткрытой. — Не могу подавить чувство, что тут кто-то есть. — Он заговорил быстрее. — И не хочу встретиться с этим.
Он отхлебнул кофе, продолжая прислушиваться. Я знал, что он имеет в виду.
Мы разложили одеяла на полу — жесткая постель, но нам подходит: здесь по крайней мере нет «привидений». Конечно, в порту отыскались бы более удобные постели, но в эту ночь они не для нас.
Хотя ничего не говорило о необходимости дежурства, мы все же решили спать по очереди. Теду выпало дежурить первым, и я завернулся в одеяла. Мы выключили свет, предпочитая полутьму: из пакгауза пробивалось освещение. Я думал, что не усну, однако уснул сразу же — и проснулся от прикосновения Теда. Рукой он зажимал мне рот, требуя тишины. Проснувшись окончательно, я тоже услышал это. В пакгаузе звучали шаги, и только космические сапоги могли произвести такой стук. Один человек… нет… кажется, я слышу шаги еще двоих. Тед прошептал мне на ухо:
— Они пришли с поля. Я слышал, как там сел флиттер.
Мы подкрались к двери и заглянули в пакгауз. В дальнем конце, где лежал разграбленный груз, светил фонарь. Мы увидели там две фигуры. Итак, мы не одни… Тед снова прошептал:
— Думаешь, они ищут нас? Знают, что мы здесь?
— Нет… Иначе они напали бы, — ответил я. — У них преимущество в оружии, они без труда захватили бы нас.
Похоже, они что-то искали в разбитых контейнерах. Действовали торопливо, как будто их поджимало время или что-то пугало.
Если они заражены вирусом, то это ходячие мертвецы. Они об этом знают
— видели другие жертвы. И они для нас большая угроза, чем если бы охотились за нами с лазерами.
— Собираемся и уходим, — прошептал я. — Не оставляй ничего, что выдало бы наше присутствие.
Мы стали осторожно собираться. Тед поставил чашки в ящик, я закрыл плиту в шкаф. Мы не осмеливались зажигать свет, но мне показалось, что поверхностный взгляд не обнаружит следов нашего присутствия. Я открыл наружную дверь, и мы выскользнули на улицу. Когда мы уже поверили, что благополучно ускользнули, сзади послышался крик. Мы уже на квартал ушли от пакгауза, и теперь нам оставалось обогнуть посадочное поле и выйти за город.
— Лазеры! — предупредил я Теда, и мы укрылись в подъезде дома.
Дверь подалась, и мы чуть не упали в прихожую. Я мгновенно закрыл дверь. Ее легко прожечь, но даже для этого нужно время. Тед споткнулся обо что-то в темноте и чуть не упал. Он дико закричал и метнулся мимо меня внутрь. Я на мгновение зажег фонарь, взглянул — и так же быстро побежал за ним.
Прихожая заканчивалась гравилифтом, но я свернул в дверь налево и потянул за собой Теда. Мой выбор был вознагражден — большое окно. Оно открыто, и нам потребовались считанные секунды, чтобы вылезть через него в сад, чуть ли не в садовый пруд. Садик окружен виноградником, таким густым, что только лазер мог прорезать эту стену. Но сила страха и отвращения была такова, что мы, не обращая внимания на царапины и уколы, взобрались на ограду и через нее вывалились наружу — снова на улицу. И снова услышали отдаленные крики — скорее не сигналы тревоги, а вопросы. Они считают, что мы из их отряда? Если так, почему мы бежали — или с началом эпидемии люди стали бояться друг друга?
Я на мгновение растерялся. Куда идти? Подальше от порта в открытую местность — в этом наше преимущество. Я сказал об этом Теду.
— И куда потом — назад в Батт?
— Нет. Они могут нас выследить.
Хотя там есть защита, я слишком многое видел в порту, чтобы на нее рассчитывать. Мы побежали по улице, держась в тени. Теда на мгновение осветило прожектором, прежде чем он упал на землю.
— Эй!
Не испепеляющий луч, которого мы ждали, а просто оклик. Значит, нас преследуют не враги, а наши? Но я же слышал стук космических сапог в пакгаузе.
— Подождите! — снова оклик вместо огня.
Но мы не стали ждать. Я рывком поднял Теда, и мы скользнули между двумя зданиями, стараясь, чтобы между нами и преследователями было какое-нибудь строение.
— Флиттер! — выдохнул Тед.
Нельзя ошибиться, услышав звук взлетающего флиттера. Мы инстинктивно пригнулись, стараясь раствориться в тени, чтобы нас не увидел пилот. Флиттер скользнул над ближайшей крышей и полетел вдоль улицы, которую мы только что покинули. Может быть, забрать тех, что искали нас?
— Пошли!
Мы пользовались любой хитростью, чтобы запутать преследователей. Поразительное зрелище увидели мы, когда оглянулись. В порту вспыхнуло освещение. Я с детства не помню такого блеска — здесь всегда экономили энергию. Должно быть, они считают, что мы там где-то прячемся.
— Они не стреляли, — заметил Тед. — Почему?
— Может, с них хватит убийств, — мрачно предположил я. — Или мы оказались слишком далеко, когда они поняли, что мы не из их числа.
— А может, это наши?
— Наши не могут быть в космических сапогах — а я их слышал в пакгаузе.
— Что нам теперь делать?
— Повернем на север. Если они будут преследовать…
— Но как? Они с чужих планет, у них нет опыта.
— Им и не нужно. Нужен инфраскоп. А он у них есть. Поэтому мы будем держаться подальше от Батта, пока они идут за нами… или рыщут вокруг.
Инфраскоп — назначение у прибора доброе, но он поможет нас прикончить, если мы не уберемся подальше. Этих приборов множество в порту. Рейнджеры использовали их для наблюдения за животными. Их легко настроить на тепло человеческого тела — с их помощью отыскивали заблудившихся в заповедниках. И вот мы двинулись на север, в направлении, противоположном тому, откуда пришли. Я думал, как бы обмануть инфраскопы. Уйти под землю — да. Нужно держаться подальше от лавовой местности, чтобы не привести к Батту. Но в этих холмах тоже есть пещеры. У нас мало продовольствия и нет возможности возобновить запас. К рассвету мы далеко ушли в глушь, но флиттер легко нас догонит. Нужен отдых. Мы выбрали рощу с густым подлеском и сели. Тед спал первым, я караулил.
Под низко нависшими ветвями деревьев было прохладно. Я был уверен, что с флиттера нас не увидят. Но им и не нужно нас видеть. Если инфраскоп покажет, что мы здесь, им стоит только направить сюда лазер, и все будет кончено. Я услышал с юга звук приближающегося флиттера. Растительность здесь густая, и если мы на время разделимся, они получат две цели. Я разбудил Теда.
— Что?..
— Пошли! — Я подтолкнул его вправо. — Идем на север… но не вместе.
— Хорошо!
Он надел рюкзак, и мы разошлись. Флиттер как будто висел над нами. Я напряженно ждал огненного луча. Вместо этого послышался громовой голос:
— Выходите! Мы не причиним вам вреда!
Они считают нас глупцами? Зачем им говорить с нами? С поселенцами они не разговаривали. Но они не стреляли, хотя флиттер по-прежнему висел над нами. Я слышал, как движется сквозь кусты Тед, держась на расстоянии от меня. Неужели эта нехитрая уловка сбила со следа наших преследователей? Или они почему-то не хотят больше убивать? Мы видели не только наших мертвецов, но и их. Может, просто их стало слишком мало? Или они ищут тех, кто работал в лабораториях и знает противоядие? Вероятно, истину я никогда не узнаю.
— Мы можем поджарить вас, — продолжал громкоговоритель, — прямо на месте. Вы это знаете. Мы этого не делаем. Выходите! Мы все в одинаковом положении — мы умрем, и вы умрете. Но вы умрете быстрее, если не выйдете!
Просьбы, потом угрозы, но явное нежелание их выполнять. Они хотят получить нас живыми, значит мы им очень нужны. Местность спасла нас самым непредвиденным образом. Здесь, должно быть, находился небольшой заповедник для исследований. Кроны деревьев смыкались над узким рвом — скрытым подходом для наблюдений. Я споткнулся и упал в ров, а через секунду услышал звук падения Теда. Ров искусственный, он вымощен. Края его выше головы. Я свистнул, как древесная ящерица, и услышал ответ Теда. Он подошел ко мне. Мы пробирались в темноте, спотыкаясь о корни, нависшие ветви, опасаясь включать фонарь.
К своему удивлению, я услышал, что флиттер улетает. Он уже не висит над нами. Неужели они отказались от преследования? Если мы им нужны живыми, то пока мы во рву, они в затруднении. Возможно, ищут место для посадки, чтобы поискать пешком. Тогда преимущество на нашей стороне.
— Похоже, садятся, — сказал Тед.
Неудачный выбор — звук далеко от нас. Мы продолжали двигаться по рву. Должен же он где-то кончиться.
16
— Грабители… — вдруг сказал Тед.
Он был прав. Остатки иноземных грузов разграблены. Мы увидели разбитые ящики, перевернутые тюки и опять бессмысленное уничтожение ненужного. Тщательный осмотр помог бы отыскать что-нибудь полезное, но транспорта у нас не было, а в рюкзаки мы намерены были класть только самое необходимое.
— Склад, — я перешел к следующему пункту своего перечня.
— Там то же самое, — ответил Тед. — Нам нужно продовольствие…
И снова он прав. Я вспомнил, что завтракали мы давно. Зайдя в помещение, где вели переговоры таможенники и суперкарго, мы осмотрелись. В комнате две двери: одна, через которую мы вошли, вела в обширную пустоту пакгауза, другая — на улицу. Я открыл ее и выглянул — тишина. Закрывая эту дверь, опустил палец в кодовый замок. Не знаю почему, но после этого стало спокойнее. Мы нашли небольшую плиту. Очевидно, на ней кипятили кофе. А Тед, заглянув в ящик, обнаружил там банку с кофе и множество чашек. Должно быть, держали для официальных посетителей: на чашках были гербы всех поселков.
Я заметил, что Тед выбрал чашки мало знакомых нам поселений — они находились за горами. Я отмерил порцию кофе и поставил кофеварку на плиту. Хорошо заниматься чем-то привычным. Сидя в ожидании кофе по обе стороны письменного стола, мы старались не смотреть друг на друга.
— Что теперь? — первым нарушил молчание Тед.
— Вернемся в Батт.
— Ты думаешь, мы… мы здесь одни?
— Может, кто-то остался на севере, но сомневаюсь. Они тоже прибыли бы в порт.
— А беженцы?
— Тоже были бы здесь, у кораблей — если бы выжили.
— Наверное, ты прав. — Он через плечо оглянулся на дверь в пакгауз, которую мы оставили полуоткрытой. — Не могу подавить чувство, что тут кто-то есть. — Он заговорил быстрее. — И не хочу встретиться с этим.
Он отхлебнул кофе, продолжая прислушиваться. Я знал, что он имеет в виду.
Мы разложили одеяла на полу — жесткая постель, но нам подходит: здесь по крайней мере нет «привидений». Конечно, в порту отыскались бы более удобные постели, но в эту ночь они не для нас.
Хотя ничего не говорило о необходимости дежурства, мы все же решили спать по очереди. Теду выпало дежурить первым, и я завернулся в одеяла. Мы выключили свет, предпочитая полутьму: из пакгауза пробивалось освещение. Я думал, что не усну, однако уснул сразу же — и проснулся от прикосновения Теда. Рукой он зажимал мне рот, требуя тишины. Проснувшись окончательно, я тоже услышал это. В пакгаузе звучали шаги, и только космические сапоги могли произвести такой стук. Один человек… нет… кажется, я слышу шаги еще двоих. Тед прошептал мне на ухо:
— Они пришли с поля. Я слышал, как там сел флиттер.
Мы подкрались к двери и заглянули в пакгауз. В дальнем конце, где лежал разграбленный груз, светил фонарь. Мы увидели там две фигуры. Итак, мы не одни… Тед снова прошептал:
— Думаешь, они ищут нас? Знают, что мы здесь?
— Нет… Иначе они напали бы, — ответил я. — У них преимущество в оружии, они без труда захватили бы нас.
Похоже, они что-то искали в разбитых контейнерах. Действовали торопливо, как будто их поджимало время или что-то пугало.
Если они заражены вирусом, то это ходячие мертвецы. Они об этом знают
— видели другие жертвы. И они для нас большая угроза, чем если бы охотились за нами с лазерами.
— Собираемся и уходим, — прошептал я. — Не оставляй ничего, что выдало бы наше присутствие.
Мы стали осторожно собираться. Тед поставил чашки в ящик, я закрыл плиту в шкаф. Мы не осмеливались зажигать свет, но мне показалось, что поверхностный взгляд не обнаружит следов нашего присутствия. Я открыл наружную дверь, и мы выскользнули на улицу. Когда мы уже поверили, что благополучно ускользнули, сзади послышался крик. Мы уже на квартал ушли от пакгауза, и теперь нам оставалось обогнуть посадочное поле и выйти за город.
— Лазеры! — предупредил я Теда, и мы укрылись в подъезде дома.
Дверь подалась, и мы чуть не упали в прихожую. Я мгновенно закрыл дверь. Ее легко прожечь, но даже для этого нужно время. Тед споткнулся обо что-то в темноте и чуть не упал. Он дико закричал и метнулся мимо меня внутрь. Я на мгновение зажег фонарь, взглянул — и так же быстро побежал за ним.
Прихожая заканчивалась гравилифтом, но я свернул в дверь налево и потянул за собой Теда. Мой выбор был вознагражден — большое окно. Оно открыто, и нам потребовались считанные секунды, чтобы вылезть через него в сад, чуть ли не в садовый пруд. Садик окружен виноградником, таким густым, что только лазер мог прорезать эту стену. Но сила страха и отвращения была такова, что мы, не обращая внимания на царапины и уколы, взобрались на ограду и через нее вывалились наружу — снова на улицу. И снова услышали отдаленные крики — скорее не сигналы тревоги, а вопросы. Они считают, что мы из их отряда? Если так, почему мы бежали — или с началом эпидемии люди стали бояться друг друга?
Я на мгновение растерялся. Куда идти? Подальше от порта в открытую местность — в этом наше преимущество. Я сказал об этом Теду.
— И куда потом — назад в Батт?
— Нет. Они могут нас выследить.
Хотя там есть защита, я слишком многое видел в порту, чтобы на нее рассчитывать. Мы побежали по улице, держась в тени. Теда на мгновение осветило прожектором, прежде чем он упал на землю.
— Эй!
Не испепеляющий луч, которого мы ждали, а просто оклик. Значит, нас преследуют не враги, а наши? Но я же слышал стук космических сапог в пакгаузе.
— Подождите! — снова оклик вместо огня.
Но мы не стали ждать. Я рывком поднял Теда, и мы скользнули между двумя зданиями, стараясь, чтобы между нами и преследователями было какое-нибудь строение.
— Флиттер! — выдохнул Тед.
Нельзя ошибиться, услышав звук взлетающего флиттера. Мы инстинктивно пригнулись, стараясь раствориться в тени, чтобы нас не увидел пилот. Флиттер скользнул над ближайшей крышей и полетел вдоль улицы, которую мы только что покинули. Может быть, забрать тех, что искали нас?
— Пошли!
Мы пользовались любой хитростью, чтобы запутать преследователей. Поразительное зрелище увидели мы, когда оглянулись. В порту вспыхнуло освещение. Я с детства не помню такого блеска — здесь всегда экономили энергию. Должно быть, они считают, что мы там где-то прячемся.
— Они не стреляли, — заметил Тед. — Почему?
— Может, с них хватит убийств, — мрачно предположил я. — Или мы оказались слишком далеко, когда они поняли, что мы не из их числа.
— А может, это наши?
— Наши не могут быть в космических сапогах — а я их слышал в пакгаузе.
— Что нам теперь делать?
— Повернем на север. Если они будут преследовать…
— Но как? Они с чужих планет, у них нет опыта.
— Им и не нужно. Нужен инфраскоп. А он у них есть. Поэтому мы будем держаться подальше от Батта, пока они идут за нами… или рыщут вокруг.
Инфраскоп — назначение у прибора доброе, но он поможет нас прикончить, если мы не уберемся подальше. Этих приборов множество в порту. Рейнджеры использовали их для наблюдения за животными. Их легко настроить на тепло человеческого тела — с их помощью отыскивали заблудившихся в заповедниках. И вот мы двинулись на север, в направлении, противоположном тому, откуда пришли. Я думал, как бы обмануть инфраскопы. Уйти под землю — да. Нужно держаться подальше от лавовой местности, чтобы не привести к Батту. Но в этих холмах тоже есть пещеры. У нас мало продовольствия и нет возможности возобновить запас. К рассвету мы далеко ушли в глушь, но флиттер легко нас догонит. Нужен отдых. Мы выбрали рощу с густым подлеском и сели. Тед спал первым, я караулил.
Под низко нависшими ветвями деревьев было прохладно. Я был уверен, что с флиттера нас не увидят. Но им и не нужно нас видеть. Если инфраскоп покажет, что мы здесь, им стоит только направить сюда лазер, и все будет кончено. Я услышал с юга звук приближающегося флиттера. Растительность здесь густая, и если мы на время разделимся, они получат две цели. Я разбудил Теда.
— Что?..
— Пошли! — Я подтолкнул его вправо. — Идем на север… но не вместе.
— Хорошо!
Он надел рюкзак, и мы разошлись. Флиттер как будто висел над нами. Я напряженно ждал огненного луча. Вместо этого послышался громовой голос:
— Выходите! Мы не причиним вам вреда!
Они считают нас глупцами? Зачем им говорить с нами? С поселенцами они не разговаривали. Но они не стреляли, хотя флиттер по-прежнему висел над нами. Я слышал, как движется сквозь кусты Тед, держась на расстоянии от меня. Неужели эта нехитрая уловка сбила со следа наших преследователей? Или они почему-то не хотят больше убивать? Мы видели не только наших мертвецов, но и их. Может, просто их стало слишком мало? Или они ищут тех, кто работал в лабораториях и знает противоядие? Вероятно, истину я никогда не узнаю.
— Мы можем поджарить вас, — продолжал громкоговоритель, — прямо на месте. Вы это знаете. Мы этого не делаем. Выходите! Мы все в одинаковом положении — мы умрем, и вы умрете. Но вы умрете быстрее, если не выйдете!
Просьбы, потом угрозы, но явное нежелание их выполнять. Они хотят получить нас живыми, значит мы им очень нужны. Местность спасла нас самым непредвиденным образом. Здесь, должно быть, находился небольшой заповедник для исследований. Кроны деревьев смыкались над узким рвом — скрытым подходом для наблюдений. Я споткнулся и упал в ров, а через секунду услышал звук падения Теда. Ров искусственный, он вымощен. Края его выше головы. Я свистнул, как древесная ящерица, и услышал ответ Теда. Он подошел ко мне. Мы пробирались в темноте, спотыкаясь о корни, нависшие ветви, опасаясь включать фонарь.
К своему удивлению, я услышал, что флиттер улетает. Он уже не висит над нами. Неужели они отказались от преследования? Если мы им нужны живыми, то пока мы во рву, они в затруднении. Возможно, ищут место для посадки, чтобы поискать пешком. Тогда преимущество на нашей стороне.
— Похоже, садятся, — сказал Тед.
Неудачный выбор — звук далеко от нас. Мы продолжали двигаться по рву. Должен же он где-то кончиться.
16
Ров становился мельче, но над головой по-прежнему заросли. Дважды мы натыкались на наблюдательные посты, с сидениями, с полками, на которых когда-то стояли приборы. По состоянию рва, по густым зарослям я решил, что это место давно уже не использовалось. Местность к северу от порта мне незнакома. Это наименее населенная часть континента, небольшой участок возделываемых земель, окруженный глушью. Несколько постов безопасности, гарнизоны которых часто менялись. Проекты, первоначально тут осуществлявшиеся, давно оставлены. Где-то впереди начинаются холмы, переходящие в горы, через которые мы прошли. Там у нас было бы укрытие от флиттера: инфраскоп плохо действует на пересеченной местности.
Я больно ударился подбородком о какое-то препятствие, и мы оказались у конца рва. Я нащупал несколько ступенек. Флиттер уже какое-то время не слышен. Если преследователи приземлились, преимущество на нашей стороне: мы подготовлены, а они больше привыкли к космическим просторам.
— А мы сможем вернуться в Батт, если сейчас пойдем на север? — спросил Тед.
— Не сразу. Придется еще свернуть на запад.
— Там нет дорог.
— Да. Но дальше есть посты безопасности.
Посты, должно быть, разрушены. Я вспомнил, что мы видели на экране в Батте. Рогатый бородавочник, привычно сидящий в кресле и глядящий на нас. Дрожь пробежала по спине. Мы выбрались на старую дорогу.
— Куда теперь? — Тед придвинулся ближе. — Мы… мы в лесу?
Неуверенность его имела основания. Видимость почти нулевая. Я нащупал упругую стену кустарника. Проведя руками вверх, обнаружил, что кусты смыкаются над головой, образуя крышу. Такие незаметные подходы для наблюдателей устраивались в заповедниках мутантов. Но заповедник мутантов на севере? Ведь они все за горами. Впрочем, мы многого о Бельтане не знаем. В последние годы было столько закрытых проектов… многие из них позже оставлены… сотни заповедников могут скрываться в отдаленных районах континента, а поселенцы о них не подозревали, да это их и не интересовало. Я осмелился включить фонарь, зная по прошлому опыту, как хорошо сооружаются такие тайные подходы. По обе стороны туннель, образованный растительностью. Она держится на сетке из специальной стали, которая способна долгие годы сопротивляться воздействию. Стены не менее прочны, чем у домов в поселках.
Направо или налево? Компас подсказал — налево. Никакой флиттер не обнаружит нас сверху. Если все устроено, как в других заповедниках, вверху расположены полосы, искажающие показания инфраскопа. Нам повезло с этим безопасным путем… Меня продолжало удивлять, что такое сложное сооружение находилось рядом с портом и о нем никто не знал. Я не читал информационные ленты, как Гита, но считал, что все знаю о заповедниках.
— Что… что это?
Тед придвинулся ближе. Он шел за мной, едва не наступая на пятки.
— Похоже на пункт наблюдения за мутантами. Но вот где… среди заповедников такой не значится. Ага!
Мы зашли в тупик, но я знал, как тут действовать. Передав Теду фонарь, я порылся в ветвях и отыскал дверцу. Открылась она с трудом — ею уже несколько лет не пользовались. Ветви расступились, лианы разорвались, и мы выбрались наружу. Перед нами то, что мне меньше всего хотелось увидеть, — открытая местность, к тому же болотистая. Заросли тростника почти с деревья высотой. На них все еще летняя листва, которая подхватывает малейший порыв ветра. Она всегда в движении, шуршит, листья сталкиваются, обнажаются спелые плоды. Вдобавок к тростникам — гротескные груды хортала, гриба, образующего огромные наросты и быстро отмирающего; в оставшихся наростах селятся различные животные и птицы. Здесь опасно просто потому, что никогда не знаешь, когда кусачий или жалящий обитатель придет в ярость. Каменистая тропа вела прямо в болото, заросшее, обесцвеченное водорослями и мхами. Над лужами с илистыми краями, с грязной водой, как дьявольские зеленые свечи, танцевали болотные огоньки. Так непохоже на Бельтан, который я знал, как будто мы, пройдя через туннель, попали в другой мир.
— Мы пойдем туда? — спросил Тед.
Раньше этой дорогой часто пользовались, но мне этого не хотелось. Конечно, можно вернуться и исследовать другой конец туннеля, хотя он ведет в противоположном направлении. Тяжелые испарения болота достигли обоняния; тростники зашумели на ветру. Тут даже днем опасно ходить, решил я. И уже хотел повернуть назад, когда услышал возгласы из туннеля. Должно быть, наши преследователи упали в траншею. Значит, они по-прежнему идут за нами. Повернув назад, мы попадем им в руки.
Я стал внимательно изучать каменистую дорожку. Насколько можно судить, она идет по какому-то возвышению. Ни разу не исчезает в болоте, ни в одном месте не перекрывается растительностью. И тут, удивленный, я понял, что, несмотря на сумерки, ясно вижу каждый камень дорожки; они как будто были покрыты фосфоресцирующим материалом. Дорожка сделана так, что видна в темноте. Значит, она предназначалась для наблюдения за ночными животными?
— Придется идти туда, — решил я. И сделал первый шаг.
Наши преследователи обуты в сапоги с металлическими подошвами, им тут будет нелегко: камни покрыты чем-то скользким. Наши мягкие башмаки несли нас устойчиво, конечно, если мы не слишком торопились. Некоторое время мы двигались прямо в болото, и его гнилые испарения окружили нас. Тростники стали гуще, и, когда дорога свернула влево, совсем заслонили ту ее часть, что мы миновали.
Наши глаза привыкли к темноте, и свечения камней вполне хватало. Я не пользовался фонарем. Мы уже далеко углубились в эту печальную местность, когда набрели на остров, высоко поднимавшийся над уровнем болота. Пять камней образовали лестницу, ведущую от дороги на его поверхность. Остров искусственно выровнен, хотя растительность свидетельствовала, что его уже несколько лет не посещали. В центре несколько загонов напоминали знакомую нам станцию мутантов — место, где содержат животных, прежде чем выпустить в естественную для них среду обитания.
Вероятно, это тупик, и я подумал, что сделал неправильный выбор. Тратить время на пересечение острова я не стал. Там опять каменные ступени, ведущие к посадочной площадке. Площадка окружена стеной из светящихся камней, рассчитанных, очевидно, на то, что их видно с воздуха. Почему нужно было сюда груз доставлять по ночам? Никакой другой причины не могло быть.
Мы обошли стену с трех сторон. Никакого выхода. В конце концов я решился включить фонарь и осветил пространство за стеной, пытаясь найти проход через болото. Фонарь осветил гряду, похожую на ту, по которой шла дорога, но невымощенную. Если это продолжение дороги, она нас выдержит. Хотя, конечно, риск есть. Мы вернулись к загонам. Впервые я заметил небольшое сооружение из проволочной сетки, затянутой растительностью. Дверь его открыта, вход весь перевит лианами, преграждавшими путь. Мы расчистили его. Осторожно осветив внутренность, я решил, что это сооружение должно так же сливаться с местностью, как все наблюдательные пункты рейнджеров. И это всего лишь временное убежище. Как и строение в горах, оно было лишено мебели, если не считать двух коек, встроенных в стены и покрытых неприятной на вид плесенью.
Сильно пахло сыростью. Тед вскрикнул, и я уловил справа вспышку станнера. Фонарь осветил существо, дергавшееся, пока луч не подействовал полностью; тогда оно затихло, выставив брюхо и обнажив могучие когти. Сам по себе кос-краб очень опасен. А тут за ним виднелась паутина, и в ней что-то двигалось…
— Назад!
Я попятился, Тед за мной. Целое гнездо крабов! Не знаю, кто еще здесь обитал, но у меня не было никакого желания это узнавать. Придется повернуть назад — но, выйдя из сооружения, мы услышали звук и увидели вверху свет прожектора. Флиттер выследил нас!
Я отстегнул фонарь и бросил его в хижину. Пусть кажется, что внутри кто-то есть.
— Пошли!
Мы побежали к посадочной площадке, через стену, к гребню, который, возможно, ведет на ту сторону болота. Если нас ищут не по инфраскопу… но на такую удачу нечего рассчитывать. Может, увидя свет, они задержатся у хижины. Теперь приходилось идти ощупью, а это было опасно. Но спустя короткое время почва под ногами стала совсем твердой. Ножом я срезал ветку и стал ощупывать ею дорогу в поисках незаметного поворота. Призрачные болотные огни горели тут и там, давая слабый свет. Сзади донесся шум садящегося флиттера. Я вздохнул с облегчением. Они увидели посадочную площадку и сели, возможно, привлеченные светом в хижине. Значит, их инфраскоп больше не действует, иначе они поняли бы, что это обман.
Неожиданно мой прут провалился. В панике я стал щупать им направо и налево, надеясь, что это просто поворот, а не конец безопасного пути. Действительно, слева я нащупал продолжение твердой поверхности. Теперь все держалось на нервах. Напряжение становилось все сильнее, тропа шла не прямо, а сворачивала то направо, то налево, то снова направо. Каждый поворот вызывал страх, что мы подошли к концу. Я подумал, что это возвышение искусственное, сделано для какой-то цели, хотя оно и не было вымощено. Оно слишком извивалось, чтобы быть естественным. Болотные огни остались позади. Мы по-прежнему двигались сквозь болотное зловоние, какие-то существа ускользали из-под ног. Каждое мгновение мы ждали, что они перестанут убегать и загородят нам проход. Наконец гребень привел нас к маленькому озеру. Я услышал удивленное восклицание Теда и повторил его.
Мы увидели огни — не болотные огоньки и не фонари или прожекторы, как на флиттере. Это было бледное свечение, похожее на свечение камней на дороге. Камни! Светятся камни! Из них сложены грубые столбы и расставлены там и тут. Между столбами, поднимавшимися над темной поверхностью воды, — насыпи, слепленные из грязи и тростника.
— Рогатые бородавочники! — полушепотом воскликнул Тед.
Да, рогатые бородавочники. Но я никогда не видел такого их поселения. Обычно они живут поодиночке, одно озеро занимает одна семья. А здесь я насчитал не менее двадцати насыпей со столбами между ними. Водная поверхность спокойна. Похоже по виду ближайшей насыпи (в ней чуть выше поверхности виднелось входное отверстие), что они оставлены. Но все же картина была так далека от нормы для этого вида, что я почувствовал беспокойство. На Бельтане быстро привыкаешь обращать внимание на все необычное. Узкая тропа проходила рядом с одним из столбов. Действительно, искусственное сооружение, камни скреплены той же смесью грязи и растительности, из которой слеплены жилища животных. Это сделали рогатые бородавочники? Но как? У них не хватило бы интеллекта для сооружения такой системы освещения. Камни одинаковые, точь-в-точь такие, как на дороге, ведущей к острову. Я опустился на колени и пощупал землю. И нащупал углубления, хотя они сгладились за несколько лет. Столбы сооружены из покрытия дороги! Осторожно поглядывая на насыпи-купола, мы продвигались вперед. Кое-что обнадеживало. Бородавочники любят селиться у воды, но в болотах не живут: они питаются тем, что растет в сухих местах. Значит, мы на краю болота.
В серых предрассветных сумерках мы вышли на твердую землю, оставив позади болото. Флиттера не слышно. Дорога, проведя нас через трясину, неожиданно кончилась еще одной посадочной площадкой. Я осмотрелся в поисках пещеры или какого-нибудь убежища. Мы падали с ног от усталости и без отдыха далеко не уйдем.
— Вир!
Я повернул голову. Тед указывал на утес впереди.
— Вир! Иопей!
Я тоже увидел его — голова с широким клювом, ярко-оранжевое и белое оперение. Иопей взлетел, упал вниз и, казалось, исчез в скалах. Мы двинулись туда. Гнезда иопея, сделанные из смеси перьев, мха и секреции специальной железы, всегда находятся у входа в пещеру. Гнездо внутри, а сама птица охотится за насекомыми снаружи. Нам повезло, что мы ее вообще увидели. Если бы не иопей, мы никогда не нашли бы пещеру: вход закрывала нависающая скала. Нужно было протискиваться в узкую щель. Мы оказались в полутемной пещере с песчаным полом. Это не лавовая местность, поэтому туннелей нет. И я не собирался идти вглубь. Здесь мы в безопасности от инфраскопа. Можно посветить фонарем. Узкий вход напоминал горлышко бутылки. Пещера оказалась очень странным местом. В своих блужданиях по лавовым пещерам мы видели немало необычного, но здесь было кое-что новое.
С пола поднималась густая поросль чисто белой растительности высотой до колена. Она выросла из семян, принесенных иопеями, чьи бормочущие крики у нас над головой напоминали стоны. Некоторые побеги высохли и погибли, другие еще боролись за свою обреченную жизнь. Тед перевел фонарь от этой призрачной растительности на птиц, которые беспокойно зашевелились в гнездах.
С пола послышался другой звук. Тед успел осветить мохнатый зад с пушистым хвостом — ткач-брод. Хвост торчал из громадного гнезда, сплетенного частично из высохших побегов призрачных растений, частично из принесенных снаружи кусочков. Вся масса достигала высоты талии человека, она крепилась к дальней стене и была изготовлена не одним поколением бродов. Характерное травяное плетение кое-где смялось и порвалось, но было ясно, что гнездо по-прежнему обитаемо.
Мы обошли призрачную растительность, гнездо бродов и угол, где гнездились иопеи, — там стены и пол были покрыты неприятно пахнувшими пятнами. Оставалось узкое пространство, на котором можно было прикорнуть. Фонарь продолжал светить, беспокоя птиц, пока мы ели. Затем я достал карты и принялся обдумывать план дальнейших действий.
Дежурили мы по очереди. Еще дважды ели. Иопеи постепенно привыкли к нашему обществу и, когда мы выключили фонарь, принялись вылетать и влетать. Судя по моим часам, мы провели в укрытии полтора дня. Я надеялся, что преследователи отказались от поисков. Оставаться здесь слишком долго я тоже не хотел: боялся, что они полетят на юг и найдут Батт. Ясна стала глупость наших попыток пользоваться коммуникатором. Если Аннет в наше отсутствие возобновит их, результаты могут быть самые печальные. Последние часы в пещере были трудными: очень хотелось двигаться. Наконец вслед за иопеями мы выбрались из полутьмы. Пока никаких признаков слежки. Теперь приходилось двигаться по компасу на юго-запад. В этой местности нелегко выдерживать направление — повсюду холмы.
Мы обогнули болото в первую ночь. Светила луна, иногда слишком ярко. Не нужно было нащупывать каждый шаг, поэтому мы продвигались быстро. Я продолжал искать следы бородавочников. Поселение было рассчитано на множество этих животных, и они должны были оставить заметный след, ведущий из болота. Когда мы наконец набрели на эту их «дорогу», я был, несмотря на все свои предположения, поражен шириной и глубиной пространства, испещренного следами их когтей. Тут вполне могла пройти машина; дорога шла в углублении, вытоптанном поколениями этих существ. Я не интересовался, куда она идет. С меня достаточно и следов, хотелось побыстрее оставить их позади. В одиночку рогатые бородавочники не опасны, но стада (а раньше они никогда не водились стадами) следует избегать.
Я больно ударился подбородком о какое-то препятствие, и мы оказались у конца рва. Я нащупал несколько ступенек. Флиттер уже какое-то время не слышен. Если преследователи приземлились, преимущество на нашей стороне: мы подготовлены, а они больше привыкли к космическим просторам.
— А мы сможем вернуться в Батт, если сейчас пойдем на север? — спросил Тед.
— Не сразу. Придется еще свернуть на запад.
— Там нет дорог.
— Да. Но дальше есть посты безопасности.
Посты, должно быть, разрушены. Я вспомнил, что мы видели на экране в Батте. Рогатый бородавочник, привычно сидящий в кресле и глядящий на нас. Дрожь пробежала по спине. Мы выбрались на старую дорогу.
— Куда теперь? — Тед придвинулся ближе. — Мы… мы в лесу?
Неуверенность его имела основания. Видимость почти нулевая. Я нащупал упругую стену кустарника. Проведя руками вверх, обнаружил, что кусты смыкаются над головой, образуя крышу. Такие незаметные подходы для наблюдателей устраивались в заповедниках мутантов. Но заповедник мутантов на севере? Ведь они все за горами. Впрочем, мы многого о Бельтане не знаем. В последние годы было столько закрытых проектов… многие из них позже оставлены… сотни заповедников могут скрываться в отдаленных районах континента, а поселенцы о них не подозревали, да это их и не интересовало. Я осмелился включить фонарь, зная по прошлому опыту, как хорошо сооружаются такие тайные подходы. По обе стороны туннель, образованный растительностью. Она держится на сетке из специальной стали, которая способна долгие годы сопротивляться воздействию. Стены не менее прочны, чем у домов в поселках.
Направо или налево? Компас подсказал — налево. Никакой флиттер не обнаружит нас сверху. Если все устроено, как в других заповедниках, вверху расположены полосы, искажающие показания инфраскопа. Нам повезло с этим безопасным путем… Меня продолжало удивлять, что такое сложное сооружение находилось рядом с портом и о нем никто не знал. Я не читал информационные ленты, как Гита, но считал, что все знаю о заповедниках.
— Что… что это?
Тед придвинулся ближе. Он шел за мной, едва не наступая на пятки.
— Похоже на пункт наблюдения за мутантами. Но вот где… среди заповедников такой не значится. Ага!
Мы зашли в тупик, но я знал, как тут действовать. Передав Теду фонарь, я порылся в ветвях и отыскал дверцу. Открылась она с трудом — ею уже несколько лет не пользовались. Ветви расступились, лианы разорвались, и мы выбрались наружу. Перед нами то, что мне меньше всего хотелось увидеть, — открытая местность, к тому же болотистая. Заросли тростника почти с деревья высотой. На них все еще летняя листва, которая подхватывает малейший порыв ветра. Она всегда в движении, шуршит, листья сталкиваются, обнажаются спелые плоды. Вдобавок к тростникам — гротескные груды хортала, гриба, образующего огромные наросты и быстро отмирающего; в оставшихся наростах селятся различные животные и птицы. Здесь опасно просто потому, что никогда не знаешь, когда кусачий или жалящий обитатель придет в ярость. Каменистая тропа вела прямо в болото, заросшее, обесцвеченное водорослями и мхами. Над лужами с илистыми краями, с грязной водой, как дьявольские зеленые свечи, танцевали болотные огоньки. Так непохоже на Бельтан, который я знал, как будто мы, пройдя через туннель, попали в другой мир.
— Мы пойдем туда? — спросил Тед.
Раньше этой дорогой часто пользовались, но мне этого не хотелось. Конечно, можно вернуться и исследовать другой конец туннеля, хотя он ведет в противоположном направлении. Тяжелые испарения болота достигли обоняния; тростники зашумели на ветру. Тут даже днем опасно ходить, решил я. И уже хотел повернуть назад, когда услышал возгласы из туннеля. Должно быть, наши преследователи упали в траншею. Значит, они по-прежнему идут за нами. Повернув назад, мы попадем им в руки.
Я стал внимательно изучать каменистую дорожку. Насколько можно судить, она идет по какому-то возвышению. Ни разу не исчезает в болоте, ни в одном месте не перекрывается растительностью. И тут, удивленный, я понял, что, несмотря на сумерки, ясно вижу каждый камень дорожки; они как будто были покрыты фосфоресцирующим материалом. Дорожка сделана так, что видна в темноте. Значит, она предназначалась для наблюдения за ночными животными?
— Придется идти туда, — решил я. И сделал первый шаг.
Наши преследователи обуты в сапоги с металлическими подошвами, им тут будет нелегко: камни покрыты чем-то скользким. Наши мягкие башмаки несли нас устойчиво, конечно, если мы не слишком торопились. Некоторое время мы двигались прямо в болото, и его гнилые испарения окружили нас. Тростники стали гуще, и, когда дорога свернула влево, совсем заслонили ту ее часть, что мы миновали.
Наши глаза привыкли к темноте, и свечения камней вполне хватало. Я не пользовался фонарем. Мы уже далеко углубились в эту печальную местность, когда набрели на остров, высоко поднимавшийся над уровнем болота. Пять камней образовали лестницу, ведущую от дороги на его поверхность. Остров искусственно выровнен, хотя растительность свидетельствовала, что его уже несколько лет не посещали. В центре несколько загонов напоминали знакомую нам станцию мутантов — место, где содержат животных, прежде чем выпустить в естественную для них среду обитания.
Вероятно, это тупик, и я подумал, что сделал неправильный выбор. Тратить время на пересечение острова я не стал. Там опять каменные ступени, ведущие к посадочной площадке. Площадка окружена стеной из светящихся камней, рассчитанных, очевидно, на то, что их видно с воздуха. Почему нужно было сюда груз доставлять по ночам? Никакой другой причины не могло быть.
Мы обошли стену с трех сторон. Никакого выхода. В конце концов я решился включить фонарь и осветил пространство за стеной, пытаясь найти проход через болото. Фонарь осветил гряду, похожую на ту, по которой шла дорога, но невымощенную. Если это продолжение дороги, она нас выдержит. Хотя, конечно, риск есть. Мы вернулись к загонам. Впервые я заметил небольшое сооружение из проволочной сетки, затянутой растительностью. Дверь его открыта, вход весь перевит лианами, преграждавшими путь. Мы расчистили его. Осторожно осветив внутренность, я решил, что это сооружение должно так же сливаться с местностью, как все наблюдательные пункты рейнджеров. И это всего лишь временное убежище. Как и строение в горах, оно было лишено мебели, если не считать двух коек, встроенных в стены и покрытых неприятной на вид плесенью.
Сильно пахло сыростью. Тед вскрикнул, и я уловил справа вспышку станнера. Фонарь осветил существо, дергавшееся, пока луч не подействовал полностью; тогда оно затихло, выставив брюхо и обнажив могучие когти. Сам по себе кос-краб очень опасен. А тут за ним виднелась паутина, и в ней что-то двигалось…
— Назад!
Я попятился, Тед за мной. Целое гнездо крабов! Не знаю, кто еще здесь обитал, но у меня не было никакого желания это узнавать. Придется повернуть назад — но, выйдя из сооружения, мы услышали звук и увидели вверху свет прожектора. Флиттер выследил нас!
Я отстегнул фонарь и бросил его в хижину. Пусть кажется, что внутри кто-то есть.
— Пошли!
Мы побежали к посадочной площадке, через стену, к гребню, который, возможно, ведет на ту сторону болота. Если нас ищут не по инфраскопу… но на такую удачу нечего рассчитывать. Может, увидя свет, они задержатся у хижины. Теперь приходилось идти ощупью, а это было опасно. Но спустя короткое время почва под ногами стала совсем твердой. Ножом я срезал ветку и стал ощупывать ею дорогу в поисках незаметного поворота. Призрачные болотные огни горели тут и там, давая слабый свет. Сзади донесся шум садящегося флиттера. Я вздохнул с облегчением. Они увидели посадочную площадку и сели, возможно, привлеченные светом в хижине. Значит, их инфраскоп больше не действует, иначе они поняли бы, что это обман.
Неожиданно мой прут провалился. В панике я стал щупать им направо и налево, надеясь, что это просто поворот, а не конец безопасного пути. Действительно, слева я нащупал продолжение твердой поверхности. Теперь все держалось на нервах. Напряжение становилось все сильнее, тропа шла не прямо, а сворачивала то направо, то налево, то снова направо. Каждый поворот вызывал страх, что мы подошли к концу. Я подумал, что это возвышение искусственное, сделано для какой-то цели, хотя оно и не было вымощено. Оно слишком извивалось, чтобы быть естественным. Болотные огни остались позади. Мы по-прежнему двигались сквозь болотное зловоние, какие-то существа ускользали из-под ног. Каждое мгновение мы ждали, что они перестанут убегать и загородят нам проход. Наконец гребень привел нас к маленькому озеру. Я услышал удивленное восклицание Теда и повторил его.
Мы увидели огни — не болотные огоньки и не фонари или прожекторы, как на флиттере. Это было бледное свечение, похожее на свечение камней на дороге. Камни! Светятся камни! Из них сложены грубые столбы и расставлены там и тут. Между столбами, поднимавшимися над темной поверхностью воды, — насыпи, слепленные из грязи и тростника.
— Рогатые бородавочники! — полушепотом воскликнул Тед.
Да, рогатые бородавочники. Но я никогда не видел такого их поселения. Обычно они живут поодиночке, одно озеро занимает одна семья. А здесь я насчитал не менее двадцати насыпей со столбами между ними. Водная поверхность спокойна. Похоже по виду ближайшей насыпи (в ней чуть выше поверхности виднелось входное отверстие), что они оставлены. Но все же картина была так далека от нормы для этого вида, что я почувствовал беспокойство. На Бельтане быстро привыкаешь обращать внимание на все необычное. Узкая тропа проходила рядом с одним из столбов. Действительно, искусственное сооружение, камни скреплены той же смесью грязи и растительности, из которой слеплены жилища животных. Это сделали рогатые бородавочники? Но как? У них не хватило бы интеллекта для сооружения такой системы освещения. Камни одинаковые, точь-в-точь такие, как на дороге, ведущей к острову. Я опустился на колени и пощупал землю. И нащупал углубления, хотя они сгладились за несколько лет. Столбы сооружены из покрытия дороги! Осторожно поглядывая на насыпи-купола, мы продвигались вперед. Кое-что обнадеживало. Бородавочники любят селиться у воды, но в болотах не живут: они питаются тем, что растет в сухих местах. Значит, мы на краю болота.
В серых предрассветных сумерках мы вышли на твердую землю, оставив позади болото. Флиттера не слышно. Дорога, проведя нас через трясину, неожиданно кончилась еще одной посадочной площадкой. Я осмотрелся в поисках пещеры или какого-нибудь убежища. Мы падали с ног от усталости и без отдыха далеко не уйдем.
— Вир!
Я повернул голову. Тед указывал на утес впереди.
— Вир! Иопей!
Я тоже увидел его — голова с широким клювом, ярко-оранжевое и белое оперение. Иопей взлетел, упал вниз и, казалось, исчез в скалах. Мы двинулись туда. Гнезда иопея, сделанные из смеси перьев, мха и секреции специальной железы, всегда находятся у входа в пещеру. Гнездо внутри, а сама птица охотится за насекомыми снаружи. Нам повезло, что мы ее вообще увидели. Если бы не иопей, мы никогда не нашли бы пещеру: вход закрывала нависающая скала. Нужно было протискиваться в узкую щель. Мы оказались в полутемной пещере с песчаным полом. Это не лавовая местность, поэтому туннелей нет. И я не собирался идти вглубь. Здесь мы в безопасности от инфраскопа. Можно посветить фонарем. Узкий вход напоминал горлышко бутылки. Пещера оказалась очень странным местом. В своих блужданиях по лавовым пещерам мы видели немало необычного, но здесь было кое-что новое.
С пола поднималась густая поросль чисто белой растительности высотой до колена. Она выросла из семян, принесенных иопеями, чьи бормочущие крики у нас над головой напоминали стоны. Некоторые побеги высохли и погибли, другие еще боролись за свою обреченную жизнь. Тед перевел фонарь от этой призрачной растительности на птиц, которые беспокойно зашевелились в гнездах.
С пола послышался другой звук. Тед успел осветить мохнатый зад с пушистым хвостом — ткач-брод. Хвост торчал из громадного гнезда, сплетенного частично из высохших побегов призрачных растений, частично из принесенных снаружи кусочков. Вся масса достигала высоты талии человека, она крепилась к дальней стене и была изготовлена не одним поколением бродов. Характерное травяное плетение кое-где смялось и порвалось, но было ясно, что гнездо по-прежнему обитаемо.
Мы обошли призрачную растительность, гнездо бродов и угол, где гнездились иопеи, — там стены и пол были покрыты неприятно пахнувшими пятнами. Оставалось узкое пространство, на котором можно было прикорнуть. Фонарь продолжал светить, беспокоя птиц, пока мы ели. Затем я достал карты и принялся обдумывать план дальнейших действий.
Дежурили мы по очереди. Еще дважды ели. Иопеи постепенно привыкли к нашему обществу и, когда мы выключили фонарь, принялись вылетать и влетать. Судя по моим часам, мы провели в укрытии полтора дня. Я надеялся, что преследователи отказались от поисков. Оставаться здесь слишком долго я тоже не хотел: боялся, что они полетят на юг и найдут Батт. Ясна стала глупость наших попыток пользоваться коммуникатором. Если Аннет в наше отсутствие возобновит их, результаты могут быть самые печальные. Последние часы в пещере были трудными: очень хотелось двигаться. Наконец вслед за иопеями мы выбрались из полутьмы. Пока никаких признаков слежки. Теперь приходилось двигаться по компасу на юго-запад. В этой местности нелегко выдерживать направление — повсюду холмы.
Мы обогнули болото в первую ночь. Светила луна, иногда слишком ярко. Не нужно было нащупывать каждый шаг, поэтому мы продвигались быстро. Я продолжал искать следы бородавочников. Поселение было рассчитано на множество этих животных, и они должны были оставить заметный след, ведущий из болота. Когда мы наконец набрели на эту их «дорогу», я был, несмотря на все свои предположения, поражен шириной и глубиной пространства, испещренного следами их когтей. Тут вполне могла пройти машина; дорога шла в углублении, вытоптанном поколениями этих существ. Я не интересовался, куда она идет. С меня достаточно и следов, хотелось побыстрее оставить их позади. В одиночку рогатые бородавочники не опасны, но стада (а раньше они никогда не водились стадами) следует избегать.