Страница:
– Охотник или хирург?
– Скорее, серийный убийца, маньяк, – сказала Мэри Энн. – И больше всего ужасает, что этот парень убил уже шестерых. Первой жертвой была женщина из Бостона.
Значит, ее догадка была правильной. Вчера вечером она не нашла в Интернете того, что искала, но она искала не слишком долго и не знала, что должна отслеживать монстра, вырезающего своим жертвам языки. Этого явно хватило бы, чтобы выделить этого убийцу среди остальных.
– Когда? – спросила Мэгги.
– Десять месяцев назад. И его до сих пор не поймали.
Глава 4
– Скорее, серийный убийца, маньяк, – сказала Мэри Энн. – И больше всего ужасает, что этот парень убил уже шестерых. Первой жертвой была женщина из Бостона.
Значит, ее догадка была правильной. Вчера вечером она не нашла в Интернете того, что искала, но она искала не слишком долго и не знала, что должна отслеживать монстра, вырезающего своим жертвам языки. Этого явно хватило бы, чтобы выделить этого убийцу среди остальных.
– Когда? – спросила Мэгги.
– Десять месяцев назад. И его до сих пор не поймали.
Глава 4
– Значит, те синие волокна с какого-то одеяла? – Ник прижал телефон плечом и стал перебирать фотографии жертв. Все они были убиты далеко от мест, где их нашли, и все трупы перевозили завернутыми в одеяло. Судя по всему, в этом смысле дело Сары Риттер ничем не отличалось от остальных.
– Так показывает анализ. – В речи Тони Карузо явственно слышался виргинский акцент, хотя он уже почти двадцать лет работал в Вашингтоне, в криминалистической лаборатории ФБР.
– И что в нем?
На другом конце послышался шелест бумаги. Карузо прикрыт микрофон, разговаривая с кем-то в комнате, потом снова вернулся к разговору:
– Очень жаль, но одеяло было новым. А то мы могли бы найти что-нибудь полезное – например волос убийцы. Я еще не потерял надежду получить профиль ДНК этого парня. Но пока единственное, что мы знаем, – жертву завернули в дешевое одеяло, какое можно купить где угодно.
– А другие волокна, коричневые?
– Они соответствуют материалу ковриков, которыми выстилают багажники большинства машин, особенно тех, что подешевле.
– Если этот парень и врач, то не слишком успешный. Он возит тела не в БМВ или «мерседесе».
– Я бы предположил, что у него малолитражка, – согласился Тони. – И скорее всего, он специально для этого ее купил.
– Возможно. – Ник поднял на лоб очки и потер глаза. Малолитражки стоили дешевле грязи. Недорогие одеяла тоже не помогали сузить область поиска. Когда же доктор Дэн наконец сделает ошибку, которая действительно им что-то расскажет? – Вы нашли что-нибудь в содержимом из-под ногтей Сары Риттер?
– Нет ни кожи, ни чего-то подобного. Если она и сопротивлялась, ей не удалось его поцарапать. Там еще была почва, но она соответствует образцам из ее сада, что вы мне прислали. Думаю, она была заядлым садоводом. Я прав?
– Она как раз высадила помидоры. – Ник вспомнил посадки, что шли вдоль забора позади дома, – уже после гибели женщины он приходил к ней домой в поисках доказательств незаконного вторжения. Доказательств, которые он так и не нашел. Помидорные кустики были такими же нежными, юными и ранимыми, как и сын Сары Риттер. Воспоминания о шоке и горе, написанных на маленьком личике, заставили Ника сжать зубы. Он должен одержать верх над доктором Дэном. Прежде, чем тот еще кого-то убьет.
– Еще там присутствует некоторое количество песка, – продолжил Тони.
– Какого именно песка?
– Каменистого и разнородного. Такой бывает на берегах озер или речных отмелях.
…Скоро и мы увидим, что эта река вынесет…
– Неподалеку от места, где нашли труп, есть две реки. Я пошлю тебе образцы почвы с каждой. Может, мы сможем найти соответствующий.
– Жду твои образцы.
Американ-Ривер брала начало где-то в горах Сьерра-Невада, спускалась по предгорьям и пробивала себе путь по окрестностям Сакраменто. Там она встречалась с рекой Сакраменто, которая несла свои воды с севера к центру города, где располагался парк «Дискавери». По одной из отмелей Американ-Ривер имела около тридцати миль велотрассы, но дальше была более открытой. Если бы у Ника был выбор, он предположил бы, что доктор Дэн убил Сару Риттер где-то здесь. Ниже по течению было много мест, где никто не услышит криков, и двух человек легко скроет густая листва. Особенно ночью. Над рекой были перекинуты автомобильные мосты, но на расстоянии нескольких миль друг от друга, и велосипедисты с упорством фанатиков переходили на велотрассу, как только начинало садиться солнце. Убийца вполне мог пройти незамеченным от машины до велотрассы, а от нее до моста и обратно – с женщиной или ее трупом на руках. Единственное, что оставалось непонятным, – зачем ему понадобилось это делать. Почему доктору Дэну просто не убить ее и не выкинуть тело в реку, вместо того чтобы тащить на себе к центру города?
В замке входной двери скрежетнул ключ. Рэмбо насторожил уши, завилял хвостом и вскочил с места. Брошенный на часы взгляд и нетерпеливая реакция Рэмбо сообщили Нику, что пришел Джастин, тринадцатилетний соседский мальчик, которому Ник платил за то, что тот каждый день кормит и выгуливает собаку. Кроме того, Джастин помогал Нику с выгулом, когда ему приходилось работать по многу часов кряду. К счастью, мальчик и пес прекрасно поладили с самого начала.
– Что-нибудь еще? – спросил Ник у Тони, жестом приглашая мальчика войти.
– Ты о следе ноги, который вы нашли в цветнике Лолы Филмор, двенадцатого размера? [9] Это спортивная обувь фирмы «Найк», точнее, подделка под нее.
Джастин нашел на кухне поводок и прикрепил к ошейнику Рэмбо.
– Мы вернемся через час, – шепотом сообщил он.
Ник кивнул в ответ, и мальчик с собакой скрылись за дверью.
– А что насчет износа?
– Ничего. Обувь совершенно новая. Ник стукнул кулаком по столу:
– Черт возьми! Неужели мы не можем это прекратить?
– Извини, я должен был позвонить сразу, как мы определились с обувью. Просто я знал, что это нисколько тебе не поможет.
– Она дорогая?
– Стоит долларов двадцать пять в недорогих магазинах.
Наступила длинная пауза. Ник опустился на стул, переваривая неутешительную информацию. Все, что касалось доктора Дэна, отдавало дешевкой. Они не обнаружили ничего необычного, ничего, что могло бы помочь его отыскать.
– Как думаешь, доктор Дэн бедный человек? – внезапно спросил Тони, заставляя Ника отвлечься от своих мыслей. Тони был технарем и слишком занятым человеком, чтобы самому строить догадки. Это была вотчина агентов, которым приходилось рисковать, иногда основываясь на одной интуиции.
– Нет. Думаю, он просто умен, – ответил Ник. – Однако не торопится и не допускает ошибок. Мне нужен свидетель. – Он вздохнул. – Но я боюсь, что вместо него получу еще одну жертву.
Ник вспомнил о своем «свидании» с Мэгги, когда было уже почти пять. Весь день он занимался сбором образцов, которые должен был отправить в лабораторию, и прочесыванием данных на каждую из жертв, сравнивая их с теми, что были собраны по делу Сары Риттер. У него даже стояла школьная доска, заполненная списками общих черт и различий между делами. Но сейчас, сидя в полупустой квартире, которую ФБР арендовало исключительно для них с Рэмбо, Ник поедал поздний ленч из китайского ресторана и страстно желал побыстрее выкинуть из головы тошнотворные деяния доктора Дэна. Ему хотелось сменить кровь, что стояла у него перед глазами, на милую улыбку Мэгги.
Мимоходом он подумал о ее реакции на стену молчания Лоуэлла Аткинсона, на которую она должна была наткнуться сегодня утром. Правда, вины за собой Ник не чувствовал. Он просто делает свою работу. И совсем не против дать Мэгги выкопать что-нибудь, чего сам не знает, но свои карты показывать не собирается. Последнее, что ему нужно, это чтобы пресса обнародовала все, что успело раскрыть следствие, и позволила доктору Дэну и дальше идти на шаг вперед.
«Кроме того, – подумал Ник, приканчивая чау-мейн [10], – если она узнает, кто я такой, звонок Аткинсону будет не самой большой проблемой».
В комнате зашипела и забормотала рация, диспетчер объявил о возможной попытке ограбления. На издаваемые звуки залаял Рэмбо, но Ник не обратил на это внимания. Он слушал полицейские переговоры, чтобы быть в курсе происходящего, и это уже стало для него второй натурой. Ему даже не приходилось напрягаться или концентрироваться на этом.
Подключив ноутбук через телефонную линию к Интернету, он вошел в Сеть, чтобы поискать для свидания какое-нибудь интересное место. Он подумал было найти сайт, где можно вместе посмотреть кино и пообщаться через мини-чат. Но потом понял, что это вряд ли будет похоже на настоящий поход в кино. Ни тебе огромного экрана, ни запаха попкорна, ни сидящей рядом Мэгги. Надо было найти что-то более экзотическое. Понимая, что нечего надеяться обнять ее и ощутить, действительно ли ее кожа такая мягкая, как кажется, и даже на совершенно целомудренный поцелуй, он искал место, очарование которого смогло бы отвлечь его – и заинтриговать ее.
И через двадцать минут он нашел такое место.
– Мамочка, когда придет миффис Губер?
– Миссис Грубер, – поправила сына Мэгги. – Скоро.
Она сидела за кухонным столом и занималась газетными статьями, которые несколько часов назад скопировала из Интернета. Она обнаружила шесть нераскрытых за прошлый год убийств, которые имели между собой много общего, и можно было предположить, что их совершил один и тот же человек. Все жертвы были женщинами европейской внешности в возрасте от двадцати четырех до тридцати девяти лет. У всех были раны, нанесенные оружием, напоминающим мясницкий нож. И у всех посмертно вырезаны языки.
Эта последняя ужасающая деталь сильно смахивала на подпись – и Мэгги слегка затошнило. Этот парень просто сумасшедший, настоящий маньяк! Ее пугала даже мысль о том, что он ходит по улицам ее города. Это мог быть парень, который курит около кафе, где она каждое утро покупает себе кофе, или почтальон, или маляр с ее улицы. Он может оказаться где угодно. Одна женщина была убита в Массачусетсе, одна в Миссури, две в Колорадо и две в штате Вашингтон. И словно нарочно, будто ее еще недостаточно напугали, последняя жертва, до Сары Риттер, оказалась репортером «Сиэтл индепендент».
– Вот это да, – прошептала она. – Что же все это значит?
– Мамочка! Когда же придет миффис Губер?
На этот раз расстроенный голос сына заставил Мэгги отвлечься. По соседнему столу были раскиданы мелки и рисунки. Она пыталась занять Зака, пока работала, но ему все равно было скучно.
Мэгги взглянула на часы. Как летит время! Свидание с Джоном всего через двадцать минут, а ей еще надо накормить Зака.
– Куда вы все подевались? Свет горит везде, как будто за электричество платить не надо.
Миссис Грубер прошаркала на кухню, неся в одной руке увесистый чемоданчик с ночными принадлежностями, а в другой – огромную сумку, явно не меньше весом. Мэгги не имела ни малейшего представления, что находится в сумке, а вот содержимое чемоданчика знала наизусть. Она видела, как миссис Грубер каждое утро собирает его. Пакет круглых леденцов – основа ее диеты и наиболее вероятная причина проблем с зубными протезами, очки для чтения, баночка кольдкрема [11], зубная щетка, сеточка для волос и целая аптечка разнообразных витаминов. Мэгги пыталась убедить миссис Грубер оставлять свои вещи в гостевой ванной, но соседка чувствовала себя более комфортно, таская все с собой, и Мэгги сдалась. Миссис Грубер была потрясающей няней для Зака – почти его бабушкой, – но имела свои привычки. Она всегда сама заходила в дом, говорила все, что думала, и считала своей личной миссией проследить, чтобы ничего не пропадало даром. Она собирала алюминиевую фольгу, свечи для тортов и полиэтиленовые пакеты, мыла и снова использовала одноразовую посуду.
– Миффис Губер! Миффис Губер! – Зак пулей вылетел из кухни в восторге, что она наконец пришла, и чуть не сбил с ног пожилую женщину.
Миссис Грубер велела ему успокоиться и следить за своими манерами, но ее строгость никак не повлияла на энтузиазм Зака. Он знал, что она любит его. Пожилая женщина обняла его и стала копаться в сумке с ночными принадлежностями.
– Посмотри сюда, – сказала она мальчику. – Я тебе кое-что принесла.
Редкая ночь обходилась без небольшого подарка для Зака – красивый камешек для коллекции, четвертак [12]для его свиньи-копилки или новая зубная щетка. Мэгги убрала со стола шокирующие газетные статьи, решив взять их с собой в офис, и взглянула через плечо, желая узнать, что миссис Грубер принесла Заку на этот раз.
– Пифама с плащом! – завопил Зак, на ходу начиная раздеваться.
Миссис Грубер была одинокой вдовой, жила на социальное пособие и то, что платила ей Мэгги. Ей не было нужды тратить деньги на Зака, и Мэгги часто говорила ей об этом. Но это ничего не меняло.
– Он уже вырос из пижам с футболистами, – объяснила она, точно оправдываясь, когда Мэгги в ответ подняла бровь. – А это с распродажи.
– Я отдам вам деньги.
Миссис Грубер нахмурилась и помогла Заку натянуть пижамную рубашку через голову.
– Это не те деньги, о которых стоило бы беспокоиться.
– Вы всегда так говорите, когда что-то ему покупаете.
Мэгги стала рыться в буфете, раздумывая, чем же накормить Зака, но миссис Грубер отвела ее в сторону.
– Что вы ищете?
– Что-нибудь на обед.
– Я принесла обед с собой. Зак любит мои спагетти и фрикадельки. – И прежде чем Мэгги смогла ответить, добавила: – Только не просите меня не приносить еду. Это остатки. Вы же не хотите, чтобы продукты пропали?
Она вытащила пластмассовый контейнер со спагетти и фрикадельками в таком количестве, что можно было бы накормить целую армию, и Мэгги отлично понимала, что это не остатки. Она приготовила еду специально для них, и, скорее всего, только сегодня.
– Вы нас балуете, – качая головой, сказала Мэгги.
Миссис Грубер фыркнула.
– Это просто остатки, – повторила она.
– Что вы делаете здесь так рано? – спросила Мэгги, меняя тему. – Мне на работу только к десяти.
– Вы уходите почти на весь день. Я подумала, вам не помешало бы подремать. Вы же не высыпаетесь. И питаетесь плохо. И когда-нибудь это вас подкосит.
Мэгги улыбнулась. Миссис Грубер практически ежедневно предсказывала ей большие проблемы со здоровьем. Она слишком худая. Слишком много работает. Ей нужно почаще бывать на свежем воздухе, завести побольше друзей и есть побольше овощей. Мэгги была бы не против немного подремать, но не хотела откладывать встречу с Джоном. Она ждала ее целый день.
– Я не могу спать, – сказала она. – У меня… свидание.
Лицо миссис Грубер, обрамленное ровными рядами коротких подсиненных завитков, прояснилось.
– С тем милым мусорщиком, который каждую неделю забирает мусор из моего бака? Я вам советовала с ним познакомиться. Теперь он будет забирать и ваш мусор.
Мэгги не стала объяснять, что нет никакого мусорщика. Раз в неделю, по вторникам, она сама таскала мусорные пакеты для них обеих, когда утром возвращалась с работы.
– Нет, я познакомилась с ним онлайн.
– А что это такое? Мэгги засмеялась:
– Онлайн. В Интернете. Мы встретились в чате и сейчас переписываемся по электронной почте.
Миссис Грубер уперла руку, покрытую старческими пигментными пятнами, в костлявое бедро.
– Он посылает вам сообщения? Да?
– Ну, не совсем. У нас с ним сегодня будет кибер-свидание.
– Но вы никогда его не видели? И никогда не слышали голоса?
– Нет.
– И вы останетесь у себя дома, а он у себя? -Да.
– Очень жаль, – сказала она. – Вы не сможете с ним обниматься онлайн.
Мэгги оставила Зака за поеданием спагетти и игрой в «кэндилэнд» с миссис Грубер и быстро ушла в спальню, не желая опоздать на свидание. Ей самой не верилось, что она так нервничает перед «встречей» с Джоном. О чем ей волноваться? Это же виртуальное свидание. Оно ничего не значит.
Модем стал знакомо попискивать, когда Мэгги подсоединилась к Интернету. Она добавила Джона к себе «в друзья» и думала, что увидит его ник в списке «друзей онлайн», но Джона среди них не было, зато было сообщение от него.
«Привет, Мэгги. Ты говорила, что любишь валяться на песке. Добро пожаловать в рай».
Это голос самого Джона? Если действительно его, то жаль, что она не может как следует его расслышать. Динамики были не слишком хорошие и выдавали звук искаженно, с металлическим оттенком.
Горный байкер. Ты всегда так пунктуальна или, смею надеяться, тебе просто не терпелось встретиться со мной?
Мэгги улыбнулась, увидев эти слова, появившиеся в окошечке чата в левом верхнем углу экрана. Джон пришел.
Закман. Где мы? Выглядит классно.
Горный байкер. Мы отдыхаем на Карибах. Ты когда-нибудь бывала там?
На миг Мэгги вспомнила Тима и его многочисленные обещания: «Как только я закончу учебу, мы съездим…» Она из кожи вон лезла, чтобы он смог закончить университет. А теперь в туры по Европе, Гавайям и Азии, которые они когда-то планировали для себя, он ездит со своей новой женой Люси, и она сорит там деньгами. Хотя сорить деньгами в турах Люси может, только если Тим нашел на поездки время. Зная Тима, Мэгги очень в этом сомневалась. В его представлении хорошая жизнь всегда оставалась как раз за следующей профессиональной ступенькой.
Закман. Я нигде не была, за исключением Бостона, где мы навещали родных Тима, когда были женаты, и Айовы, где навещали моих родственников.
Горный байкер. Тогда тебе должно понравиться. Нажми на кнопку «старт».
Мэгги послушалась, и в динамиках снова зазвучал голос, на этот раз он был женским, с сильным Карибским акцентом, а фоном шла музыка в стиле регги [13].
«Добро пожаловать на прекрасный остров Барбадос, что располагается в восточной части Карибского моря. В край теплых морей и плодородной земли, уникальный тропический рай…»
Видеотур начал показывать переливающееся аквамариновое море, белый песок побережья, смуглолицых местных жителей, буйство влажной растительности. С помощью мини-чата Джон указывал на достопримечательности, что встречались им по пути, и сжато пересказывал историю острова, которая не упоминалась в туре. На Мэгги это произвело сильное впечатление.
Закман. На самом деле здорово! Мне очень понравилось. Откуда ты столько знаешь про сахарные плантации Барбадоса?
Горный байкер. Какое-то время я там работал.
Кем, интересно, он работал? Охранником?
Закман. А потом вернулся обратно в Юту?
Горный байкер. Да.
У Мэгги на миг закружилась голова, когда она подумала, что они могли бы встретиться, если бы очень захотели. Двенадцать часов на машине не ближний свет, но и не путь через всю страну.
Закман. Я живу в Калифорнии.
Горный байкер. Ты там родилась?
Закман. Нет, родилась я в Айове.
Горный байкер. И там же выросла?
Закман. Да, я там жила, пока я не закончила школу. После этого уехала учиться в Калифорнийский университет.
Горный байкер. Где и познакомилась с Тимом?
Закман. Да. Мы поженились как раз перед тем, как я получила бакалавра по журналистике.
Горный байкер. Расскажи о своей семье.
Мэгги стала рассказывать ему о брате Ронни и матери, единственных оставшихся у нее родных. Джон заинтересовался и задал несколько вопросов, и Мэгги поделилась, каково было расти вместе с братом старше на десять лет и с родителями, которым было по сорок пять, когда она родилась, и которые не собирались больше иметь детей. Она рассказала, что была бельмом на глазу у отца до самой его смерти от сердечного приступа за год до их с Тимом свадьбы. И даже призналась, что чувствует ужасную вину из-за того, что уехала учиться в Калифорнию, оставив отца. Как ей было больно, что они с тех пор так ни разу и не увиделись. Она узнала о его смерти по телефону и приехала на похороны. В первой попытке хоть как-то себя проявить она потеряла единственного человека, который давал ей твердую опору. Основу, на которой можно было что-то построить.
Горный байкер. Я уверен, он знал, как ты его любишь, Мэгги. Только это и имеет значение. Держу пари, что он очень гордился своей малышкой.
Мэгги не смогла сдержать слез, прочитав эти слова. Отец никогда не видел в ней гадкого утенка, которым она была, – прыщи, худобу, выпирающие коленки. С самого момента ее рождения он видел в ней лебедя.
Закман. По крайней мере, он не увидел, как распался мой брак.
Горный байкер. Это не изменило бы его мнения о тебе.
Закман. Надеюсь. Мне жаль, что он не прожил достаточно долго, чтобы узнать Зака.
Горный байкер. Не сомневаюсь, что внук был бы главным в его жизни. А где Зак сегодня? Куда ты его отправляешь, пока работаешь?
Вот это уже более радостная тема. Мэгги рассказала Джону о миссис Грубер и ее спагетти, свитере, который она таскает в любую жару, и старом «кадиллаке», который она водит, не слишком беспокоясь о таких несущественных деталях, как требование уступить дорогу. Когда она закончила, Джон написал LOL, обозначая, что смеется, и она ощутила особую с ним близость.
Закман. Ты кажешься мне хорошим человеком. Я рада, что мы познакомились.
Наступила пауза длиннее обычного.
Горный байкер. Я не всегда считаю себя хорошим человеком, но тоже рад, что мы познакомились.
Закман. У тебя есть сканер?
Горный байкер. Нет.
Закман. Тогда, может, ты сходишь в «Кинко» [14] или куда-нибудь еще и отсканируешь для меня свою фотографию?
Горный байкер. Зачем? Я думал, что внешность не важна для тебя.
Закман. Не важна, это так. Но я хочу иметь хоть какой-то образ, чтобы представить тебя, когда я закрою глаза и буду о тебе думать. Я знаю, что ты высокий и определенно не имеешь проблем с весом. У тебя темные волосы и темные глаза. Но это и все. А тебе разве не любопытно, как я выгляжу?
Вторая пауза, еще длиннее первой.
Закман. Джон? Ты еще там?
Горный байкер. Извини. Послушай, мне сейчас надо бежать, но чуть позже тебе напишу. Хорошо?
Мэгги нахмурилась, глядя на экран. Они провели вместе полтора часа, но у нее оставался еще час до работы. Она не собиралась его отпускать, не выяснив, почему он вдруг так охладел.
«Вот здорово, кажется, я еще более одинока, чем думала. Я мертвой хваткой вцепилась в мужчину, с которым даже никогда не встречалась». Она застонала и хлопнула себя по лбу: «Прекрати это, Мэг!»
Закман. Конечно. Мне самой надо собираться на работу.
Придя к себе в редакцию, Мэгги обнаружила, что в ее кресле развалился Ник Соренсон. Он сидел, вытянув ноги, и разглядывал рисунки Зака.
От удивления она замерла на месте и уставилась на него через перегородку, которой ее маленькая кабинка отделялась от остальных.
– Что ты делаешь у меня за столом? Он улыбнулся и встал.
– Жду тебя.
– Меня?
Он передал ей какой-то листок. Мэгги взглянула на записку и сразу узнала каракули Хорхе, криминального репортера, которого она меняла, но не стала тратить время на чтение. Ник заговорил, объясняя, что в записке.
– Сегодня сыну Хорхе исполняется четырнадцать, и отпраздновать придет вся семья. Он хотел тебе позвонить, но не мог отлучиться с вечеринки. Так что теперь это твоя история.
– Если я захочу ее взять. – Она оторвала взгляд от мужественного лица Ника и вчиталась в записку.
– Позволь предположить, – сказал Ник, – что ты хочешь взять эту историю.
Мэгги посмотрела на него, сузив глаза:
– Позволь предположить – ты единственный свободный сейчас фотограф.
Он усмехнулся, сверкнув белыми зубами на фоне дневной щетины:
– Точно. Ты что, не доверяешь мне как специалисту?
Мэгги вообще не доверяла ему в данный момент. Она глубоко вздохнула и попыталась понять, что ее так тревожит. Ник вторгся в ее личное пространство, это было самонадеянно и грубо, особенно учитывая, что он здесь совсем новичок. Но было и нечто большее. Он вел себя так, словно контролировал все и вся, контролировал даже там, где имел права не больше маленького винтика. «Кажется, он из тех, кто любит командовать», – решила Мэгги. Из тех, кто привык командовать, вроде Рока Тилмана. Но после Тима Мэгги пообещала себе, что больше никогда и никому не позволит контролировать свою жизнь. И она не собирается отступать. Любой, кто наступит ей на ногу, сразу об этом узнает.
– Только одно условие, – сказала она.
– Какое? – Ник наблюдал за ней из-под густых темных ресниц, такого прекрасного обрамления его необычных глаз. Не карие и не золотистые, что-то среднее, как черепаший панцирь.
– В следующий раз, когда тебе нужно будет меня подождать, жди у себя за столом.
– Так показывает анализ. – В речи Тони Карузо явственно слышался виргинский акцент, хотя он уже почти двадцать лет работал в Вашингтоне, в криминалистической лаборатории ФБР.
– И что в нем?
На другом конце послышался шелест бумаги. Карузо прикрыт микрофон, разговаривая с кем-то в комнате, потом снова вернулся к разговору:
– Очень жаль, но одеяло было новым. А то мы могли бы найти что-нибудь полезное – например волос убийцы. Я еще не потерял надежду получить профиль ДНК этого парня. Но пока единственное, что мы знаем, – жертву завернули в дешевое одеяло, какое можно купить где угодно.
– А другие волокна, коричневые?
– Они соответствуют материалу ковриков, которыми выстилают багажники большинства машин, особенно тех, что подешевле.
– Если этот парень и врач, то не слишком успешный. Он возит тела не в БМВ или «мерседесе».
– Я бы предположил, что у него малолитражка, – согласился Тони. – И скорее всего, он специально для этого ее купил.
– Возможно. – Ник поднял на лоб очки и потер глаза. Малолитражки стоили дешевле грязи. Недорогие одеяла тоже не помогали сузить область поиска. Когда же доктор Дэн наконец сделает ошибку, которая действительно им что-то расскажет? – Вы нашли что-нибудь в содержимом из-под ногтей Сары Риттер?
– Нет ни кожи, ни чего-то подобного. Если она и сопротивлялась, ей не удалось его поцарапать. Там еще была почва, но она соответствует образцам из ее сада, что вы мне прислали. Думаю, она была заядлым садоводом. Я прав?
– Она как раз высадила помидоры. – Ник вспомнил посадки, что шли вдоль забора позади дома, – уже после гибели женщины он приходил к ней домой в поисках доказательств незаконного вторжения. Доказательств, которые он так и не нашел. Помидорные кустики были такими же нежными, юными и ранимыми, как и сын Сары Риттер. Воспоминания о шоке и горе, написанных на маленьком личике, заставили Ника сжать зубы. Он должен одержать верх над доктором Дэном. Прежде, чем тот еще кого-то убьет.
– Еще там присутствует некоторое количество песка, – продолжил Тони.
– Какого именно песка?
– Каменистого и разнородного. Такой бывает на берегах озер или речных отмелях.
…Скоро и мы увидим, что эта река вынесет…
– Неподалеку от места, где нашли труп, есть две реки. Я пошлю тебе образцы почвы с каждой. Может, мы сможем найти соответствующий.
– Жду твои образцы.
Американ-Ривер брала начало где-то в горах Сьерра-Невада, спускалась по предгорьям и пробивала себе путь по окрестностям Сакраменто. Там она встречалась с рекой Сакраменто, которая несла свои воды с севера к центру города, где располагался парк «Дискавери». По одной из отмелей Американ-Ривер имела около тридцати миль велотрассы, но дальше была более открытой. Если бы у Ника был выбор, он предположил бы, что доктор Дэн убил Сару Риттер где-то здесь. Ниже по течению было много мест, где никто не услышит криков, и двух человек легко скроет густая листва. Особенно ночью. Над рекой были перекинуты автомобильные мосты, но на расстоянии нескольких миль друг от друга, и велосипедисты с упорством фанатиков переходили на велотрассу, как только начинало садиться солнце. Убийца вполне мог пройти незамеченным от машины до велотрассы, а от нее до моста и обратно – с женщиной или ее трупом на руках. Единственное, что оставалось непонятным, – зачем ему понадобилось это делать. Почему доктору Дэну просто не убить ее и не выкинуть тело в реку, вместо того чтобы тащить на себе к центру города?
В замке входной двери скрежетнул ключ. Рэмбо насторожил уши, завилял хвостом и вскочил с места. Брошенный на часы взгляд и нетерпеливая реакция Рэмбо сообщили Нику, что пришел Джастин, тринадцатилетний соседский мальчик, которому Ник платил за то, что тот каждый день кормит и выгуливает собаку. Кроме того, Джастин помогал Нику с выгулом, когда ему приходилось работать по многу часов кряду. К счастью, мальчик и пес прекрасно поладили с самого начала.
– Что-нибудь еще? – спросил Ник у Тони, жестом приглашая мальчика войти.
– Ты о следе ноги, который вы нашли в цветнике Лолы Филмор, двенадцатого размера? [9] Это спортивная обувь фирмы «Найк», точнее, подделка под нее.
Джастин нашел на кухне поводок и прикрепил к ошейнику Рэмбо.
– Мы вернемся через час, – шепотом сообщил он.
Ник кивнул в ответ, и мальчик с собакой скрылись за дверью.
– А что насчет износа?
– Ничего. Обувь совершенно новая. Ник стукнул кулаком по столу:
– Черт возьми! Неужели мы не можем это прекратить?
– Извини, я должен был позвонить сразу, как мы определились с обувью. Просто я знал, что это нисколько тебе не поможет.
– Она дорогая?
– Стоит долларов двадцать пять в недорогих магазинах.
Наступила длинная пауза. Ник опустился на стул, переваривая неутешительную информацию. Все, что касалось доктора Дэна, отдавало дешевкой. Они не обнаружили ничего необычного, ничего, что могло бы помочь его отыскать.
– Как думаешь, доктор Дэн бедный человек? – внезапно спросил Тони, заставляя Ника отвлечься от своих мыслей. Тони был технарем и слишком занятым человеком, чтобы самому строить догадки. Это была вотчина агентов, которым приходилось рисковать, иногда основываясь на одной интуиции.
– Нет. Думаю, он просто умен, – ответил Ник. – Однако не торопится и не допускает ошибок. Мне нужен свидетель. – Он вздохнул. – Но я боюсь, что вместо него получу еще одну жертву.
Ник вспомнил о своем «свидании» с Мэгги, когда было уже почти пять. Весь день он занимался сбором образцов, которые должен был отправить в лабораторию, и прочесыванием данных на каждую из жертв, сравнивая их с теми, что были собраны по делу Сары Риттер. У него даже стояла школьная доска, заполненная списками общих черт и различий между делами. Но сейчас, сидя в полупустой квартире, которую ФБР арендовало исключительно для них с Рэмбо, Ник поедал поздний ленч из китайского ресторана и страстно желал побыстрее выкинуть из головы тошнотворные деяния доктора Дэна. Ему хотелось сменить кровь, что стояла у него перед глазами, на милую улыбку Мэгги.
Мимоходом он подумал о ее реакции на стену молчания Лоуэлла Аткинсона, на которую она должна была наткнуться сегодня утром. Правда, вины за собой Ник не чувствовал. Он просто делает свою работу. И совсем не против дать Мэгги выкопать что-нибудь, чего сам не знает, но свои карты показывать не собирается. Последнее, что ему нужно, это чтобы пресса обнародовала все, что успело раскрыть следствие, и позволила доктору Дэну и дальше идти на шаг вперед.
«Кроме того, – подумал Ник, приканчивая чау-мейн [10], – если она узнает, кто я такой, звонок Аткинсону будет не самой большой проблемой».
В комнате зашипела и забормотала рация, диспетчер объявил о возможной попытке ограбления. На издаваемые звуки залаял Рэмбо, но Ник не обратил на это внимания. Он слушал полицейские переговоры, чтобы быть в курсе происходящего, и это уже стало для него второй натурой. Ему даже не приходилось напрягаться или концентрироваться на этом.
Подключив ноутбук через телефонную линию к Интернету, он вошел в Сеть, чтобы поискать для свидания какое-нибудь интересное место. Он подумал было найти сайт, где можно вместе посмотреть кино и пообщаться через мини-чат. Но потом понял, что это вряд ли будет похоже на настоящий поход в кино. Ни тебе огромного экрана, ни запаха попкорна, ни сидящей рядом Мэгги. Надо было найти что-то более экзотическое. Понимая, что нечего надеяться обнять ее и ощутить, действительно ли ее кожа такая мягкая, как кажется, и даже на совершенно целомудренный поцелуй, он искал место, очарование которого смогло бы отвлечь его – и заинтриговать ее.
И через двадцать минут он нашел такое место.
– Мамочка, когда придет миффис Губер?
– Миссис Грубер, – поправила сына Мэгги. – Скоро.
Она сидела за кухонным столом и занималась газетными статьями, которые несколько часов назад скопировала из Интернета. Она обнаружила шесть нераскрытых за прошлый год убийств, которые имели между собой много общего, и можно было предположить, что их совершил один и тот же человек. Все жертвы были женщинами европейской внешности в возрасте от двадцати четырех до тридцати девяти лет. У всех были раны, нанесенные оружием, напоминающим мясницкий нож. И у всех посмертно вырезаны языки.
Эта последняя ужасающая деталь сильно смахивала на подпись – и Мэгги слегка затошнило. Этот парень просто сумасшедший, настоящий маньяк! Ее пугала даже мысль о том, что он ходит по улицам ее города. Это мог быть парень, который курит около кафе, где она каждое утро покупает себе кофе, или почтальон, или маляр с ее улицы. Он может оказаться где угодно. Одна женщина была убита в Массачусетсе, одна в Миссури, две в Колорадо и две в штате Вашингтон. И словно нарочно, будто ее еще недостаточно напугали, последняя жертва, до Сары Риттер, оказалась репортером «Сиэтл индепендент».
– Вот это да, – прошептала она. – Что же все это значит?
– Мамочка! Когда же придет миффис Губер?
На этот раз расстроенный голос сына заставил Мэгги отвлечься. По соседнему столу были раскиданы мелки и рисунки. Она пыталась занять Зака, пока работала, но ему все равно было скучно.
Мэгги взглянула на часы. Как летит время! Свидание с Джоном всего через двадцать минут, а ей еще надо накормить Зака.
– Куда вы все подевались? Свет горит везде, как будто за электричество платить не надо.
Миссис Грубер прошаркала на кухню, неся в одной руке увесистый чемоданчик с ночными принадлежностями, а в другой – огромную сумку, явно не меньше весом. Мэгги не имела ни малейшего представления, что находится в сумке, а вот содержимое чемоданчика знала наизусть. Она видела, как миссис Грубер каждое утро собирает его. Пакет круглых леденцов – основа ее диеты и наиболее вероятная причина проблем с зубными протезами, очки для чтения, баночка кольдкрема [11], зубная щетка, сеточка для волос и целая аптечка разнообразных витаминов. Мэгги пыталась убедить миссис Грубер оставлять свои вещи в гостевой ванной, но соседка чувствовала себя более комфортно, таская все с собой, и Мэгги сдалась. Миссис Грубер была потрясающей няней для Зака – почти его бабушкой, – но имела свои привычки. Она всегда сама заходила в дом, говорила все, что думала, и считала своей личной миссией проследить, чтобы ничего не пропадало даром. Она собирала алюминиевую фольгу, свечи для тортов и полиэтиленовые пакеты, мыла и снова использовала одноразовую посуду.
– Миффис Губер! Миффис Губер! – Зак пулей вылетел из кухни в восторге, что она наконец пришла, и чуть не сбил с ног пожилую женщину.
Миссис Грубер велела ему успокоиться и следить за своими манерами, но ее строгость никак не повлияла на энтузиазм Зака. Он знал, что она любит его. Пожилая женщина обняла его и стала копаться в сумке с ночными принадлежностями.
– Посмотри сюда, – сказала она мальчику. – Я тебе кое-что принесла.
Редкая ночь обходилась без небольшого подарка для Зака – красивый камешек для коллекции, четвертак [12]для его свиньи-копилки или новая зубная щетка. Мэгги убрала со стола шокирующие газетные статьи, решив взять их с собой в офис, и взглянула через плечо, желая узнать, что миссис Грубер принесла Заку на этот раз.
– Пифама с плащом! – завопил Зак, на ходу начиная раздеваться.
Миссис Грубер была одинокой вдовой, жила на социальное пособие и то, что платила ей Мэгги. Ей не было нужды тратить деньги на Зака, и Мэгги часто говорила ей об этом. Но это ничего не меняло.
– Он уже вырос из пижам с футболистами, – объяснила она, точно оправдываясь, когда Мэгги в ответ подняла бровь. – А это с распродажи.
– Я отдам вам деньги.
Миссис Грубер нахмурилась и помогла Заку натянуть пижамную рубашку через голову.
– Это не те деньги, о которых стоило бы беспокоиться.
– Вы всегда так говорите, когда что-то ему покупаете.
Мэгги стала рыться в буфете, раздумывая, чем же накормить Зака, но миссис Грубер отвела ее в сторону.
– Что вы ищете?
– Что-нибудь на обед.
– Я принесла обед с собой. Зак любит мои спагетти и фрикадельки. – И прежде чем Мэгги смогла ответить, добавила: – Только не просите меня не приносить еду. Это остатки. Вы же не хотите, чтобы продукты пропали?
Она вытащила пластмассовый контейнер со спагетти и фрикадельками в таком количестве, что можно было бы накормить целую армию, и Мэгги отлично понимала, что это не остатки. Она приготовила еду специально для них, и, скорее всего, только сегодня.
– Вы нас балуете, – качая головой, сказала Мэгги.
Миссис Грубер фыркнула.
– Это просто остатки, – повторила она.
– Что вы делаете здесь так рано? – спросила Мэгги, меняя тему. – Мне на работу только к десяти.
– Вы уходите почти на весь день. Я подумала, вам не помешало бы подремать. Вы же не высыпаетесь. И питаетесь плохо. И когда-нибудь это вас подкосит.
Мэгги улыбнулась. Миссис Грубер практически ежедневно предсказывала ей большие проблемы со здоровьем. Она слишком худая. Слишком много работает. Ей нужно почаще бывать на свежем воздухе, завести побольше друзей и есть побольше овощей. Мэгги была бы не против немного подремать, но не хотела откладывать встречу с Джоном. Она ждала ее целый день.
– Я не могу спать, – сказала она. – У меня… свидание.
Лицо миссис Грубер, обрамленное ровными рядами коротких подсиненных завитков, прояснилось.
– С тем милым мусорщиком, который каждую неделю забирает мусор из моего бака? Я вам советовала с ним познакомиться. Теперь он будет забирать и ваш мусор.
Мэгги не стала объяснять, что нет никакого мусорщика. Раз в неделю, по вторникам, она сама таскала мусорные пакеты для них обеих, когда утром возвращалась с работы.
– Нет, я познакомилась с ним онлайн.
– А что это такое? Мэгги засмеялась:
– Онлайн. В Интернете. Мы встретились в чате и сейчас переписываемся по электронной почте.
Миссис Грубер уперла руку, покрытую старческими пигментными пятнами, в костлявое бедро.
– Он посылает вам сообщения? Да?
– Ну, не совсем. У нас с ним сегодня будет кибер-свидание.
– Но вы никогда его не видели? И никогда не слышали голоса?
– Нет.
– И вы останетесь у себя дома, а он у себя? -Да.
– Очень жаль, – сказала она. – Вы не сможете с ним обниматься онлайн.
Мэгги оставила Зака за поеданием спагетти и игрой в «кэндилэнд» с миссис Грубер и быстро ушла в спальню, не желая опоздать на свидание. Ей самой не верилось, что она так нервничает перед «встречей» с Джоном. О чем ей волноваться? Это же виртуальное свидание. Оно ничего не значит.
Модем стал знакомо попискивать, когда Мэгги подсоединилась к Интернету. Она добавила Джона к себе «в друзья» и думала, что увидит его ник в списке «друзей онлайн», но Джона среди них не было, зато было сообщение от него.
Мэгги,Присланная Джоном ссылка состояла из перемежающихся букв и цифр, подсвеченных синим цветом. Мэгги думала, что это будет еще одна встреча в мини-чате, но у Джона явно было на уме нечто иное. Она щелкнула мышкой по ссылке, и через мгновение экран ее компьютера заполнило изображение красивой деревеньки на каком-то острове. А в динамиках зазвучал чей-то голос:
когда будешь готова, просто нажми на эту ссылку.
Увидимся там.
Джон.
«Привет, Мэгги. Ты говорила, что любишь валяться на песке. Добро пожаловать в рай».
Это голос самого Джона? Если действительно его, то жаль, что она не может как следует его расслышать. Динамики были не слишком хорошие и выдавали звук искаженно, с металлическим оттенком.
Горный байкер. Ты всегда так пунктуальна или, смею надеяться, тебе просто не терпелось встретиться со мной?
Мэгги улыбнулась, увидев эти слова, появившиеся в окошечке чата в левом верхнем углу экрана. Джон пришел.
Закман. Где мы? Выглядит классно.
Горный байкер. Мы отдыхаем на Карибах. Ты когда-нибудь бывала там?
На миг Мэгги вспомнила Тима и его многочисленные обещания: «Как только я закончу учебу, мы съездим…» Она из кожи вон лезла, чтобы он смог закончить университет. А теперь в туры по Европе, Гавайям и Азии, которые они когда-то планировали для себя, он ездит со своей новой женой Люси, и она сорит там деньгами. Хотя сорить деньгами в турах Люси может, только если Тим нашел на поездки время. Зная Тима, Мэгги очень в этом сомневалась. В его представлении хорошая жизнь всегда оставалась как раз за следующей профессиональной ступенькой.
Закман. Я нигде не была, за исключением Бостона, где мы навещали родных Тима, когда были женаты, и Айовы, где навещали моих родственников.
Горный байкер. Тогда тебе должно понравиться. Нажми на кнопку «старт».
Мэгги послушалась, и в динамиках снова зазвучал голос, на этот раз он был женским, с сильным Карибским акцентом, а фоном шла музыка в стиле регги [13].
«Добро пожаловать на прекрасный остров Барбадос, что располагается в восточной части Карибского моря. В край теплых морей и плодородной земли, уникальный тропический рай…»
Видеотур начал показывать переливающееся аквамариновое море, белый песок побережья, смуглолицых местных жителей, буйство влажной растительности. С помощью мини-чата Джон указывал на достопримечательности, что встречались им по пути, и сжато пересказывал историю острова, которая не упоминалась в туре. На Мэгги это произвело сильное впечатление.
Закман. На самом деле здорово! Мне очень понравилось. Откуда ты столько знаешь про сахарные плантации Барбадоса?
Горный байкер. Какое-то время я там работал.
Кем, интересно, он работал? Охранником?
Закман. А потом вернулся обратно в Юту?
Горный байкер. Да.
У Мэгги на миг закружилась голова, когда она подумала, что они могли бы встретиться, если бы очень захотели. Двенадцать часов на машине не ближний свет, но и не путь через всю страну.
Закман. Я живу в Калифорнии.
Горный байкер. Ты там родилась?
Закман. Нет, родилась я в Айове.
Горный байкер. И там же выросла?
Закман. Да, я там жила, пока я не закончила школу. После этого уехала учиться в Калифорнийский университет.
Горный байкер. Где и познакомилась с Тимом?
Закман. Да. Мы поженились как раз перед тем, как я получила бакалавра по журналистике.
Горный байкер. Расскажи о своей семье.
Мэгги стала рассказывать ему о брате Ронни и матери, единственных оставшихся у нее родных. Джон заинтересовался и задал несколько вопросов, и Мэгги поделилась, каково было расти вместе с братом старше на десять лет и с родителями, которым было по сорок пять, когда она родилась, и которые не собирались больше иметь детей. Она рассказала, что была бельмом на глазу у отца до самой его смерти от сердечного приступа за год до их с Тимом свадьбы. И даже призналась, что чувствует ужасную вину из-за того, что уехала учиться в Калифорнию, оставив отца. Как ей было больно, что они с тех пор так ни разу и не увиделись. Она узнала о его смерти по телефону и приехала на похороны. В первой попытке хоть как-то себя проявить она потеряла единственного человека, который давал ей твердую опору. Основу, на которой можно было что-то построить.
Горный байкер. Я уверен, он знал, как ты его любишь, Мэгги. Только это и имеет значение. Держу пари, что он очень гордился своей малышкой.
Мэгги не смогла сдержать слез, прочитав эти слова. Отец никогда не видел в ней гадкого утенка, которым она была, – прыщи, худобу, выпирающие коленки. С самого момента ее рождения он видел в ней лебедя.
Закман. По крайней мере, он не увидел, как распался мой брак.
Горный байкер. Это не изменило бы его мнения о тебе.
Закман. Надеюсь. Мне жаль, что он не прожил достаточно долго, чтобы узнать Зака.
Горный байкер. Не сомневаюсь, что внук был бы главным в его жизни. А где Зак сегодня? Куда ты его отправляешь, пока работаешь?
Вот это уже более радостная тема. Мэгги рассказала Джону о миссис Грубер и ее спагетти, свитере, который она таскает в любую жару, и старом «кадиллаке», который она водит, не слишком беспокоясь о таких несущественных деталях, как требование уступить дорогу. Когда она закончила, Джон написал LOL, обозначая, что смеется, и она ощутила особую с ним близость.
Закман. Ты кажешься мне хорошим человеком. Я рада, что мы познакомились.
Наступила пауза длиннее обычного.
Горный байкер. Я не всегда считаю себя хорошим человеком, но тоже рад, что мы познакомились.
Закман. У тебя есть сканер?
Горный байкер. Нет.
Закман. Тогда, может, ты сходишь в «Кинко» [14] или куда-нибудь еще и отсканируешь для меня свою фотографию?
Горный байкер. Зачем? Я думал, что внешность не важна для тебя.
Закман. Не важна, это так. Но я хочу иметь хоть какой-то образ, чтобы представить тебя, когда я закрою глаза и буду о тебе думать. Я знаю, что ты высокий и определенно не имеешь проблем с весом. У тебя темные волосы и темные глаза. Но это и все. А тебе разве не любопытно, как я выгляжу?
Вторая пауза, еще длиннее первой.
Закман. Джон? Ты еще там?
Горный байкер. Извини. Послушай, мне сейчас надо бежать, но чуть позже тебе напишу. Хорошо?
Мэгги нахмурилась, глядя на экран. Они провели вместе полтора часа, но у нее оставался еще час до работы. Она не собиралась его отпускать, не выяснив, почему он вдруг так охладел.
«Вот здорово, кажется, я еще более одинока, чем думала. Я мертвой хваткой вцепилась в мужчину, с которым даже никогда не встречалась». Она застонала и хлопнула себя по лбу: «Прекрати это, Мэг!»
Закман. Конечно. Мне самой надо собираться на работу.
Придя к себе в редакцию, Мэгги обнаружила, что в ее кресле развалился Ник Соренсон. Он сидел, вытянув ноги, и разглядывал рисунки Зака.
От удивления она замерла на месте и уставилась на него через перегородку, которой ее маленькая кабинка отделялась от остальных.
– Что ты делаешь у меня за столом? Он улыбнулся и встал.
– Жду тебя.
– Меня?
Он передал ей какой-то листок. Мэгги взглянула на записку и сразу узнала каракули Хорхе, криминального репортера, которого она меняла, но не стала тратить время на чтение. Ник заговорил, объясняя, что в записке.
– Сегодня сыну Хорхе исполняется четырнадцать, и отпраздновать придет вся семья. Он хотел тебе позвонить, но не мог отлучиться с вечеринки. Так что теперь это твоя история.
– Если я захочу ее взять. – Она оторвала взгляд от мужественного лица Ника и вчиталась в записку.
«Полиция на пути к ларьку с бургерами на углу Бродвея и Четырнадцатой авеню. Перестрелка с колес. Деталей не знаю. Звонок только что поступил».Мэгги подняла бровь, обдумывая сообщение. Угол Бродвея и Четырнадцатой. Это Ок-парк. Самый плохой район Сакраменто.
– Позволь предположить, – сказал Ник, – что ты хочешь взять эту историю.
Мэгги посмотрела на него, сузив глаза:
– Позволь предположить – ты единственный свободный сейчас фотограф.
Он усмехнулся, сверкнув белыми зубами на фоне дневной щетины:
– Точно. Ты что, не доверяешь мне как специалисту?
Мэгги вообще не доверяла ему в данный момент. Она глубоко вздохнула и попыталась понять, что ее так тревожит. Ник вторгся в ее личное пространство, это было самонадеянно и грубо, особенно учитывая, что он здесь совсем новичок. Но было и нечто большее. Он вел себя так, словно контролировал все и вся, контролировал даже там, где имел права не больше маленького винтика. «Кажется, он из тех, кто любит командовать», – решила Мэгги. Из тех, кто привык командовать, вроде Рока Тилмана. Но после Тима Мэгги пообещала себе, что больше никогда и никому не позволит контролировать свою жизнь. И она не собирается отступать. Любой, кто наступит ей на ногу, сразу об этом узнает.
– Только одно условие, – сказала она.
– Какое? – Ник наблюдал за ней из-под густых темных ресниц, такого прекрасного обрамления его необычных глаз. Не карие и не золотистые, что-то среднее, как черепаший панцирь.
– В следующий раз, когда тебе нужно будет меня подождать, жди у себя за столом.