Новик Майя. Ларёк

   Разнообразные события, последовавшие за этим, напоминали Санта-Барбару, только закручено все было похлеще, чем в сериале, и происходило на самом деле. Пересудам не было конца. Мужики сочувствовали Олегу, женщины жалели Леночку. Через два дня прямо перед сменой Олега уволили. Светлана осталась одна, и с ней вышел работать Илья, который как-то очень вовремя оказался в ларьке. План, разработанный безусловно Леночкой, был прост и, как ей казалось, гениален: Илья должен был всеми мыслимыми и немыслимыми способами соблазнить Светлану в ларьке, а потом «открыть глаза» Олегу на то, какую стерву он, оказывается, любит. Затея не удалась, однако Илья уверенно заявил, что Светлана испорченная дрянь и приставала к нему всю смену. Поверить в это мог только имбецил, и то, если он вчера родился.
   Светлана, может, и выглядела простушкой, но таковой не была. Она мигом сообразила, откуда дует ветер и… уволилась. Она предпочла Олега сомнительному заработку. После чего Ломакин поставил Леночке условие — или она немедленно выезжает из квартиры, или он меняет замок. Леночка быстро сообразила, что может остаться без своих шубок, юбочек и туфелек и быстренько нашла машину — грузовичок. Она поставила одно условие — чтобы Олега в тот момент, когда она будет забирать вещи, в квартире не было. Вернувшийся вечером Ломакин обнаружил пустые шкафы (вся его одежда была на нем — джинсы, рубаха и куртка) и то, что исчез мамин дорогой сервиз.
   — Ну сервиз-то ей зачем? — воскликнул он в полном недоумении.
   В остальном запустение квартиры не произвело на него сильного впечатления: он и ожидал, что Леночка своими хищными лапками выгребет все.
   Два последующих дня Леночка появлялась в ларьке по вечерам. Она роняла скупую слезу крокодила, и жаловалась на то, что ее жизнь сломана, а сердце разбито, потому что жить без Ломакина она не может.
   — Лиана, ты не понимаешь, ведь он такой… А какая у него попочка, боже мой! Ну у кого я еще найду такую?
   Против этого аргумента возразить было нечего. Я молчала. Потом Лена ездила куда-то далеко, в деревню, к какой-то бабке, чтобы та «отворотила» Ломакина от Светланы и «присушила» его к Лене. Результатов это не принесло.
   — А ты съездить не хочешь? — спросила она меня, глядя в упор. Я пожала плечами, Я не поняла куда она клонит, а, может, не захотела понять.
   Во всей этой суматохе я заняла выжидательную позицию, во-первых, потому что просто не успевала следить за менявшимися декорациями, а во-вторых, потому что уже абсолютно ничего не понимала в ситуации, которая все больше напоминала мне поставленный плохим режиссером спектакль. Я приходила в ларек и честно отрабатывала смену. Илья был занят днем, он то работал в ларьке, подменяя кого-то, то просто пропадал куда-то на весь день и появлялся только на работу, поэтому по ночам мне приходилось работать за двоих. На смене Илья почти все время спал. Для меня же уснуть даже дома в мягкой постели и в тишине было проблемой, поэтому в ларьке я предпочитала бодрствовать, скрючившись над обогревателем — несмотря на все наши усилия утеплить ларек, в нем по-прежнему было адски холодно, от двери дуло, у порога стала появляться наледь. Какой тут, к черту, сон? В середине ноября мы узнали, что на другом конце Ангарска подожгли ларек. Он сгорел вместе с продавщицей. Какие-то отморозки подперли дверцу и подожгли. Я понимала, что наш «сейф» в один прекрасный момент тоже может стать горящим гробом.
   Со временем легче не становилось, появились постоянные клиенты, которые приезжали специально, чтобы «подоить» Илью. Они знали, что «базара» он не выдерживает, сачкует и готов откупиться чем угодно, лишь бы на него не давили. Я никогда ничего не боялась, совершенно спокойно ходила по ночному городу, могла в три часа ночи пройти сквозь компанию пьяных мужиков и даже бровью не повести в ответ на пошленькие шуточки. Теперь же в мою душу медленно, но верно запускал свои щупальца страх. Кода непрерывно за тонкими стенами ларька слышишь пьяные маты и ругательства, когда каждую смену видишь физиономии обколовшихся подростков и слышишь, как они за ларьком кого-то избивают, когда каждый день у тебя вымогают деньги и стараются тебя «кинуть», поневоле начнешь воспринимать весь мир, как ад. Я всегда была очень замкнутым человеком, а теперь и вовсе ушла в себя, отгородилась от действительности толстой стеной безразличия. Иногда мне кажется, что именно эта стена спасла меня от безумия.
   Вторая смена продавцов сформировалась быстро. До Леночки, наконец, дошло, что кормить-поить ее больше некому, придется идти работать. Сменщик тоже нашелся быстро, им оказался круглолицый румяный парень двадцати лет, звали его Андрей Гордый.

Глава четвертая

   Следующая ночь после происшествия с «дробями» снова была нашей. Мы приняли смену у Валерии, и Илья, как обычно, завалился спать. После двенадцати часов поток покупателей пошел на убыль, и все, что мне оставалось, это сидеть на двух поставленных друг на друга ящиках, курить одну сигарету за другой и пялиться в закрытое окно, в котором не было ничего видно, лишь отражалась моя уставшая физиономия. Новенькая «семерка» подъехала к ларьку в четвертом часу ночи. Из нее вылез ничем не примечательный мужичок, остановился у витрины, долго что-то рассматривал, потом стукнул в окошко. Я открыла. У мужичка была пухлая кошачья физиономия, он был трезв, но явно с похмелья.
   — Е-мое, какие люди! — выдал он, увидев меня. — И давно это у нас в ларьках женщины работают?
   — Давненько, — ответила я.
   — Серьезно? — он вроде бы удивился. — А я в первый раз вижу, чтобы женщина была продавцом! Да еще такая красивая… — он смотрел на меня в упор, и взгляд его был достаточно красноречив. — Не страшно по ночам одной?
   — А я не одна, — честно ответила я. — Я с мужем.
   — Хватит шутить, — мужичок рассмеялся. — Слушай, красивая, закрывай свою лавочку, да поедем, прокатимся. Я серьезно. Меня зовут Вадим.
   Я покосилась на Илью. Он лежал с закрытыми глазами на лежанке и делал вид, что крепко спит. Меня это взбесило. Внутри поднялось целое цунами злости. Черт, почему эта тварь может позволять себе все, что угодно, а я вечно сижу дома примерной девочкой? Да пошло оно все к дьяволу!
   — А откуда я знаю, что ты не маньяк? — уже игривым тоном спросила я Вадима. Злоба была готова вырваться наружу.
   — Ну, проверить трудно, поверить, наверное, тоже. Если хочешь, я могу оставить тут, в ларьке «права». Без «прав» я никуда не денусь, верно?
   Какая-то логика в его словах была. Я в упор посмотрела на Илью — его веки чуть подрагивали.
   — А давай! — я протянула руку, и Вадим отдал мне «права».
   Я проверила их, «права» в самом деле были его. Раздумье было недолгим. С этим надо кончать. И чем быстрее, тем лучше. Я кинула «права» Илье, накинула куртку.
   — Закрой за мной, ЛЮБИМЫЙ!
   — У тебя что, натурально в ларьке муж остался? — спросил Вадим, трогая машину с места.
   — А то!
   — А ты, я посмотрю, веселая девчонка! — Вадим покачал головой. Его взгляд буквально ощупывал мою фигуру.
   И тут я в первый раз подумала, куда же мы едем. Заниматься сексом с этим сомнительным толстяком не хотелось. Я покосилась на Вадима. Кажется, он был настроен довольно мирно.
   — Куда мы едем?
   — Да куда-нибудь… Да не волнуйся ты так, сейчас где-нибудь остановимся, покурим, поговорим.
   Еще минут пятнадцать мы колесили по городу, потом он остановил машину в каком-то переулке. Закурил, сделал несколько жадных затяжек и повернулся ко мне.
   — Ну, рассказывай, как ты докатилась до такой жизни? Как зовут-то?
   — Лиана.
   — Лиана? Брось… Наверное, Людой зовут, Лиану выдумала, верно?
   — Да, конечно, — такую реакцию на свое имя я встречала не в первый раз, и знала — спорить бесполезно, да и не нужно. Пусть, как хочет, так и называет, мне-то что?
   — Хорошенькая…. Так что у тебя с мужем? Разводишься?
   — Не знаю… Теперь — наверное.
   — Не горюй. Я, правда, тебе не очень верю, но если так, то не горюй.
   — Да знаешь, я как-то выходила замуж один раз и на всю жизнь.
   — А-а, зря. Знаешь, единственная женщина в моей жизни, которая что-то для меня значит — это моя мать. Она — самая главная женщина для меня. А жены… Сегодня есть, завтра нет. И относиться к этому надо легко, а то что — три раза разводиться, три раза вешаться, что ли? Не дело.
   — Ты что, три раза разводился?
   — Пока только два. Ну а придется в третий — горевать не буду, на мой век баб хватит.
   — А дети?
   — А что дети? Трое. Два от этой и на другом конце города сын бегает. Я помогаю, не отказываюсь. Детей надо растить.
   Надо же, какой мне философ попался.
   — Ну так что, Люда, когда мы с тобой встретимся? — Вадим закурил еще одну сигарету.
   Закурила и я.
   — Да я, вроде, замужем…
   — Это не надолго.
   — Ты думаешь?
   — Да.
   — Вот как разведусь, так и встретимся. Ладушки?
   — Ладушки… — не отрывая от меня взгляда, он завел машину и тронулся с места. — Но все же мне хотелось бы поскорее…
   — Вперед смотри, — спокойно сказала я. Нас несло прямо на столб. Наверное, Вадим все же был сильно с похмелья.
   Вадим посмотрел вперед, нажал на тормоз и вывернул руль. Машину занесло. Я не изменила положения, только сильнее ухватилась за поручень над дверцей. Если бы Вадим не среагировал, машину ударило бы о столб с моей стороны, но она еще не успела разогнаться, и особо волноваться не стоило. Вадима же вдруг заколотило.
   — Е-мое! Вот это да! — он даже притормозил. — Знаешь, со мной такое… во второй раз, и оба раза… — он не закончил и посмотрел на меня с каким-то непонятным мне выражением.
   Через несколько минут он успокоился.
   — Я тебя, конечно, отвезу в ларек, только давай сначала отыщем какой-нибудь ночной магазин, пить очень хочется.
   Магазин мы нашли на Ленинградском проспекте. Вадим оставил меня в машине, сам сходил за напитком. Вернулся, сунул мне в руки банку крем-соды. Мы еще немного поговорили, потом разговор сам собой начал иссякать, и Вадим решил отвезти меня назад.
   Трудно сказать, что я ожидала увидеть, возвращаясь назад, в ларек. Было два варианта — Илья злой и Илья безразличный. И то, и другое меня уже не волновало. Впрочем, Илья и тут проявил оригинальность: я застала его пьяного в обществе двух каких-то девиц. Девицы были молоденькие, лет шестнадцати-семнадцати, не больше. Не снимая пальто и вязаных шапочек, они сидели на ящиках, на прилавке среди окурков и оберток стояла пустая бутылка бананового ликера. Увидев меня, они замерли, в глазах застыло выражение ужаса, наверное, они решили, что я сейчас буду скандалить. Илья пьяно улыбнулся свой волчьей улыбкой, обнажив крупные, красивые зубы. В глазах плескалась ненависть.
   — Илья, отдай «права», — попросила я, стараясь говорить спокойно. В пьяном виде он запросто мог выкинуть какой-нибудь фортель.
   — А вот и она! — Илья картинно ткнул в меня пальцем. — Явилась!
   — Отдай права, человек ждет, — еще раз сказала я, понимая, что сейчас с ним придется повоевать из-за чужих «прав».
   — Ах «права»! Теперь тебе «права» нужны! А не дам.
   Я пожала плечами.
   — Тогда я пойду, скажу, чтобы он сам забрал «права». Вот и все.
   Илья сдался мгновенно. Девочки испугано смотрели на меня, рассовывая по карманам шоколадки и жевательную резинку. Я взяла «права» и отнесла их Вадиму.
   — Все нормально? — спросил он.
   — Да.
   — Я заеду?
   — Конечно, приезжай.
   Он кивнул и отъехал. Пока я ходила, девочки выскочили из ларька так стремительно, что одна из них забыла варежки. Я догнала ее, отдала варежки. Она сперва шарахнулась от меня, и мне стало смешно. Что они себе представляют? Что я их сейчас бить буду? Бред какой-то!
   Я вернулась в ларек, молча сгребла мусор с прилавка, запихала его в коробку, протерла прилавок и достала журнал, по которому сдавали смену. Илья сидел на лежанке и напоминал худого, злобного гоблина, обрадовавшегося найденной на дороге падали. Да-да, он явно был рад происшествию, но то ли от алкоголя, то ли от усталости находился в каком-то странном возбужденном состоянии, неведомая сила подхватила его с лежанки, сидеть он не мог, и все время до прихода Валерии он мотался вокруг ларька, избегая разговаривать со мной. Едва ли я отдавала себе отчет о том, что произошло этой ночью, и уж наверняка не знала, что будет дальше. Я была уверенна лишь в одном — что поступила правильно. Все. Несмотря на мою внутреннюю уверенность в правоте, меня «потряхивало» — сказывались и нервное напряжение, и усталость. Но я решила держаться до последнего — стараясь казаться бесстрастной, перечитала товар, выручку, подсчитала сумму, на которую Илья «погулял», аккуратно вычла эти деньги из его доли. Илья не возражал. Он топтался то в ларьке, то возле него, и я не могла понять, почему он не уходит, пока не появилась Валерия. Не зная, что этой ночью я подвела черту под тремя годами супружеской жизни, она приветливо поздоровалась, заметила мимоходом, что вид у нас какой-то неважный, посоветовала нам отдохнуть и, сверяясь с журналом, стала пересчитывать товар.
   И тут Илья принял немыслимую театральную позу (скажу честно, до этого момента я никогда не подозревала, что в нем спит актер, по-видимому, просто случая не было), простер ко мне руки и вымолвил:
   — Валерия, а знаешь ли ты, что сделала эта женщина сегодня ночью?
   Я с любопытством посмотрела на Илью. Ну-ну, что еще?
   — Она, как последняя шлюха, уехала из ларька с мужиком! — то, что Илья вдруг сменил театральную патетику на просторечье, придало его словам нечто забавное.
   Теперь на меня были обращены уже четыре глаза, а Валерия даже рот раскрыла. Выглядело все это настолько комично, что я, вместо того, чтобы оправдываться, вдруг хихикнула. Илья покраснел.
   — Теперь ты видишь, Валерия, как она ко мне относится!
   Валерия вдруг успокоилась, наверное, сообразила, что перед ней Илья, подперла кулачком щеку, в глазах мелькнул юмор.
   — Ну вы даете, ребята!
   Я поняла, что этот раунд остался за мной. Сообразив, что Илья не даст мне поговорить с Валерией, а будет сидеть в ларьке до тех пор, пока я не уеду, я взялась за сумку.
   — Ладно, поеду домой, устала.
   — Еще бы ты не устала! Небось часа четыре ночью каталась!
   Я пожала плечами.
   — Будешь работать с Андреем, поняла?
   — Хорошо, — я тоже уже успела подумать о работе. — Только вот это не я перейду к Андрею, это Андрей выйдет вместо тебя. Так?
   — Ладно… — Илья скрипел зубами.
   Я махнула рукой и ушла. На Ленинградском проспекте я остановила тачку, доехала до дома, заперла дверь комнаты на замок, еле добралась до софы и уснула в первый раз за три года нормальным, здоровым сном уставшего человека. Однако поспать мне не дал все тот же Илья. Проснулась я от того, что он бил ногой в дверь.
   — Открывай! Я сказал, открывай!
   Он был сильно пьян, а дома никого, кроме нас, никого не было. Я открыла дверь, зная, что он явился не по мою душу, а, скорее всего, за вещичками. Так оно и оказалось. По-видимому, внизу его ждала машина. Возражать не было никакого смысла. Черт с ним, думала я, глядя, как он, матерясь и пиная все, что попадалось на его пути, собирал свои магнитофоны и магнитофончики. Когда он вытащил в прихожую последнюю сумку, пришел отец. Он удивленно посмотрел на Илью. Он-то был уверен, что у нас все только стало налаживаться.
   — Ты куда это, Илья? — простодушно спросил он.
   — Уезжаю! Развожусь с вашей дочерью! Вот так! — Илья двинулся было к двери, но потом задержался. — Я ни в чем не виноват, так и знайте, просто сегодня Лиана уехала из ларька с мужиком. Выводы сделайте сами.
   Что и говорить, это был удар под дых. Я покачала головой, этого я предусмотреть не могла. Мой бедный отец остался столбом стоять на пороге своей комнаты, а Илья гордо прошествовал мимо него, стараясь не дышать в его сторону и не качаться.
   — Куда? — сказала я, — А ключи от квартиры?
   Илья грохнул связкой ключей о холодильник, стоявший в прихожей, перешагнул через порог и захлопнул дверь. Эхо от этого заключительного аккорда все еще гуляло по подъезду, когда взгляд отца обратился ко мне, и в нем было столько укоризны, что я предпочла ретироваться обратно в комнату. Там было непривычно пусто. Только теперь я поняла, что каждый раз во время ссоры Илья потихоньку, словно крыса, перетаскивал к себе все свои вещички. Да и не свои тоже. Все, что осталось мне в награду за супружескую верность — это приобретение Ильи, колченогая софа, с провалившимися подушками, сделанными из автомобильной резины, магнитофон «Вега» с автореверсом и ярко-синий плакат, висевший в ногах софы, с Арнольдом Шварценеггером. Арнольд стоял на фоне неба, скрестив на груди загорелые могучие руки, и взгляд его из-под прищуренных век словно подбадривал, говоря: ничего-ничего, жить можно. Я коротко вздохнула. И в самом деле, переживем. Я вздохнула еще раз и заплакала.
   Уснуть я уже не могла. Подумав, я поехала в ларек, к Валерии, сидеть одной было невмоготу. В коридоре меня попытался перехватить отец, чтобы потребовать отчет о моем поведении, но я предпочла отмолчаться.
   — Ну, рассказывай, гулена, — встретила меня Валерия. — А то я сперва даже не сообразила, что Илья может наплести что угодно.
   Я рассказала, мне скрывать было нечего.
   — Всего-то? И сколько вы катались?
   — Ну, час, от сила полтора.
   — А Илья тут наплел, что тебя полночи не было, а он тут так ревновал, так ревновал… Козёл!
   Я впервые слышала из уст Валерии грубое слово.
   — А ты—то как? — она внимательно посмотрела на меня.
   — Нормально…
   — Значит, подашь на развод?
   — Не знаю… Слушай, ему надо, он пусть и подает, а мне как-то плевать, что у меня там в паспорте.
   — Ничего, Лианка, самое страшное — пережить первые три месяца, потом становится легче, ты мне на слово поверь. У вас хоть детей нет, мне сложнее было. Так что потерпи.
   — А как у вас было?
   — Да, разошлись по глупости, все мой характер виноват, всегда себя королевой считала, вот и досчиталась. Ему нужна была помощница шапки шить, на базаре стоять, в поездки ездить, а из меня какая бизнесменка? Теперь-то я знаю, что гулял он безбожно. Придет домой пьяный, говорит, что с мужиками пил, я, дурочка, верила. Потом-то уже узнала, что они, перед тем как домой идти, водку стаканами начинают хлестать, чтобы перед женой отчитаться. Противно. Ну, вот он и нашел себе бизнесменку, такую же, как его мамочка. Мамочка-то у него железная женщина, и мужа, и двух сыновей на себе тянула, дом весь обставлен, чисто так, что не придерешься, сама одета, мужики одеты. Муж тряпка тряпкой, куда он от нее уйдет? От денег, да от заботы? Мне такой никогда не быть.
   Мы долго еще так болтали, пока я не поняла, что просто валюсь с ног. После двух ночных смен я держалась исключительно на нервном напряжении, да на сигаретах, прикуривала одну от другой и курила, курила… Вечером я приехала домой, открыла аптечку. Леночка как-то работала медсестрой и натаскала мне всяких транквилизаторов. Я приняла какую-то таблетку и наконец уснула. Следующие три месяца в самом деле напоминали непрекращающийся кошмар.

Глава пятая

   С напарником мне повезло, в конце концов мне должно было в чем-то повезти. Андрей оказался спокойным, смышленым, непьющим. Смелым его назвать было трудно, но и трусом он не был, это точно. Как только на нас начинали наезжать, он отстранял меня от прилавка и с непроницаемым лицом выслушивал самые разнообразные угрозы, словно дожидаясь, когда его противник выдохнется. Так и происходило. Маты и крики постепенно становились все тише, а под конец возмутитель спокойствия лез в карман и покупал, то, что не мог получить за просто так. Андрей был женат, и жена его, которую звали Татьяна, была на девятом месяце беременности.
   Илья, с которым Андрей успел познакомиться, ему не понравился: «не мужик». Однако Андрей дипломатично не показывал своих чувств.
   Почти сразу после того, как Илья забрал свои вещички, ко мне зашла Леночка. Она поселилась у своей бабушки. Говорить было не о чем. Мы посидели друг напротив друга. Я ждала, не понимая, зачем она пришла. Этот визит вызвал у меня непонятное, тягостное чувство. Через несколько дней, снова после моей ночной смены, ко мне пожаловал Илья.
   — Пошли в загс! Заявление на развод подавать!
   — Пошли… — мне было все равно, я была только раздосадована тем, то мне снова не дали выспаться.
   — Ты не знаешь, где сейчас живет Ломакин? — спросил он по дороге.
   Я удивилась.
   — Там же, где и раньше!
   — Ясно, — сказал Илья и замолчал.
   Оформление документов на развод заняло полчаса. Развод назначили на конец февраля. Выйдя из ЗАГСа, я поняла, что Илья снова добился свой цели — вывел меня из равновесия, и я теперь не усну, даже если меня пообещают обеспечить за это на всю жизнь. Не долго думая, я купила бутылку шампанского, бутылку сухого вина и поехала к Ломакину. Как только Леночка исчезла из квартиры, ее место заняла Светлана, и я надеялась застать кого-нибудь дома.
   Так оно и оказалось, дома были оба.
   — Помнишь, я сказал тебе, что на моем разводе дело не закончится? — спросил Ломакин, терпеливо выслушав о моем разрыве с Ильей. — Теперь ты знаешь, почему?
   — Почему? — наивно спросила я.
   — Лиана, нельзя быть такой наивной. Они сейчас вместе.
   — Кто?
   — О Боже! — Ломакин застонал. — Да Илья с Леной. Они любовники уже больше полгода. Ты что, думаешь, я просто так все это время психовал?
   Я смотрела на него во все глаза. Можно было только диву даваться, почему эта мысль, лежавшая практически на поверхности, очевидная любому стороннему наблюдателю, до сих пор не пришла мне в голову. Да нет, не то чтобы не пришла, она как бы подспудно присутствовала где-то на задворках подсознания, явно или неявно оказывая влияние на все мои действия и поступки. Но между тем я так и не впустила ее в область осознанного, возможно из элементарного страха — потому что в том случае, если бы это оказалось правдой, рушился весь мой мир, с такой тщательностью выстроенный за годы взросления. Все мои теории о верной наперекор всему дружбе и любви оказывались лишь теориями, не имевшими ничего общего с реальностью. Трясущейся рукой я налила себе в бокал остатки шампанского, выпила. Говорят, что жены узнают все последними. Это оказалось правдой.
   Все становилось на свои места. Боже, какая я идиотка! Поделом! Кто это, интересно, считал себя умненькой-благоразумненькой? А ни фига! Зачем, спрашивается, столько читать, если все равно суждено остаться дураком? Если человек, читавший только «Колобка» может обвести тебя вокруг пальца, а «лучшая» подруга «иметь» тебя, как сидорову козу? Я вспомнила, как летом она однажды погладила меня по бедру и сказала:
   — А знаешь, Лиана, ты очень сексуально выглядишь…
   Я восприняла это как шутку, а между тем она испытывала ко мне некоторые почти «родственные» чувства. Еще бы, Илья наверняка обсуждал меня с ней, рассказывал, какова я в постели, что я люблю, что мне не нравится….
   Меня затошнило. Светлана смотрела на меня с сочувствием. Значит, они были вместе с весны…
   — Ты не расстраивайся, Лиана, ты нормальная баба, ну, полюбила мудака, ну, что теперь делать, я и сам понять не могу, как я жил со Вздорихой два года… — я в первый раз слышала, чтобы он так назвал Леночку. — Я давно это подозревал, но поделать ничего не мог, да и такого, чтобы я их конкретно застукал, не было. Ты что, не заметила, что из нас четверых, они двое были летом загорелые дочерна? И что Илья постоянно днем пропадает неизвестно где? И что после нашего совместного бизнеса на Лене слишком много часов?
   Весной Илья взял кредит и привез партию часов с Углича. Ездили они вместе с Олегом. Когда пришла пора отдавать кредит, вдруг обнаружилось, что денег почти нет, только-только долг отдать. Я, не раздумывая, продала те часы, которые хотела оставить себе, продала и платье, которое привез Илья, и футболки, и даже несколько комплектов дорогого белья, справедливо полагая, что я как примерная жена должна помочь мужу выплатить кредит. У Лены тем не менее осталась куча «сувениров» от этого бизнеса: часы-кулоны, часы-браслеты, часы с финифтью, часы-перстень, платья, пеньюары… Я думала, что все это купил ей на свою долю прибыли Олег, но он отрицательно покачал головой.
   — Я ей ничего не покупал.
   — Он обещал сегодня придти сюда, — вдруг вспомнила я, — он спрашивал сегодня о тебе.
   — Что конкретно?
   — Спросил, где ты сейчас живешь.
   — Ну, он дает, — фыркнула Светлана. — А где мы должны еще жить?
   Потом она стала говорить про то, какая Лена грязнуля, и что она, наконец, навела порядок в квартире, все перестирала, вымыла, отдраила. Мне это было не очень интересно, и я потянулась следом за Олегом на балкон — покурить.
   — И чего это он решил тебя навестить?
   — А морду мне за Лену, наверное, набить хочет. Шучу. Лена забрала сервиз, моей маме это не понравилось, я договорился, что обменяю магнитофон на сервиз. Вот Илья, видать, и привезет, — он помолчал, а потом выдал фразу, которая вертелась и у меня на языке, — Слава Богу, что они вместе, по крайней мере, теперь они больше никого не сделают несчастными.
   Мы вернулись на кухню, успели еще открыть бутылку вина и выпить по рюмке, прежде чем в дверь позвонили.
   Светлана подхватилась, чтобы открыть, но Олег прикрикнул на нее.
   — Куда? Сиди… Вот и гости.
   Он пошел открывать, а Светлана от волнения вцепилась мне в руку.
   — Сейчас что-то будет, — ее украинские глаза были круглыми и черными.
   С моего места было хорошо видно, что происходит в прихожей: Олег открыл дверь, весьма сдержанно поздоровался с Ильей и вышел в подъезд, поговорить.