Страница:
– К озеру не приближаться!
И Виталька сразу вспомнил, зачем они сюда пришли.
10
11
12
И Виталька сразу вспомнил, зачем они сюда пришли.
10
Обе палатки поставили на высоте сорока метров над озером на узкой, но довольно ровной альпийской лужайке. В траве тут и там поблескивали зеленовато-серебристые звёздочки – эдельвейсы. Среди них протекал маленький ручей с прозрачной водой. Из-за него здесь и разбили палатки. Ручей спокойно тёк до береговых скал и падал вниз, разбиваясь о камни. В облачке водяной пыли дрожала фиолетово-зелёная радуга.
С высоты береговых скал открывался вид на озеро и песчаную отмель.
В большой палатке профессор и Матвей установили стол особой конструкции. Он разбирался на тонкие алюминиевые пластины, и его можно было переносить даже в маленьком рюкзаке. Стол установили строго по уровню и намертво закрепили четырьмя винтовыми зажимами.
Пока профессор устанавливал на столе бинокулярный микроскоп БМ-2, Виталька расспрашивал его, как можно с помощью микроскопа определять возраст ископаемых остатков.
– Прежде всего надо найти осадочные породы с микрофауной, – сказал профессор, – известняки или древние глины, отмыть тяжёлые осадки, просушить… в данном случае сушить придётся на солнце… и исследовать под микроскопом. О многом может рассказать и состав флоры той эпохи, которую исследуешь. При сухом климате преобладают одни виды растений, при влажном – другие. Значит, по ископаемым растениям можно судить о том, какой климат был в исследуемом районе много миллионов лет назад…
– Иван Пантелеич, – прервал профессора Матвей, – пусть он занимается своим делом. У меня уже живот подвело, а обедом и не пахнет. Хоть бы дичь какую-нибудь подстрелил, ведь только и делает, что крутится тут. То объясняй ему устройство горного компаса, то читай лекцию о методе датировки по радиоактивному углероду… А сам небось даже не знает, когда появились на свет эти горы.
– В конце силура. – Виталька показал Матвею язык.
– Тогда откуда же здесь быть ящеру? Ты над этим не задумывался? Ракоскорпион ещё куда ни шло…
– Ну это уж вовсе неуместная шутка, – нахмурился профессор. – Вы же прекрасно знаете, что именно у подножий хребтов Тянь-Шаня были обнаружены кости динозавров. Скажи-ка, Виталик, что было на месте центральной Азии в мезозойскую эру?
– Огромная низменность с богатейшей растительностью. Ящеры здесь погибли в начале кайнозоя, когда началось общее поднятие всей Азии.
– Допустим, – улыбнулся Матвей. Улыбка у него была неприятная, сухая. – Но я хочу есть.
– А обед уже готов. Я как раз и пришёл вас звать.
Утром Виталька подстрелил неподалёку несколько кекликов, маленьких горных куропаток. Прежде он никогда не трогал этих удивительных птиц. И без него у них хватало врагов. Кеклик жертвует собой при нападении лисы на выводок. Часто гибнут и мать и отец. Беззащитных птенцов немедленно усыновляет другой кеклик. Иногда можно видеть, как за одной самкой бегают два-три выводка. Шустрые серые комочки движутся друг за дружкой забавной цепочкой. При малейшей опасности они разбегаются и прячутся в траве. Лёня рассказал Витальке, что зимой при сильных морозах и горных буранах кеклики, чтобы не замёрзнуть, спят сбившись в кучу, и так согревают друг друга. Если их находит лиса и бросается на них, они разлетаются и замерзают поодиночке. Однако другой дичи поблизости не было, и Виталька приготовил суп из кекликов.
Виталька стал героем дня. Все уплетали суп, облизываясь, обсасывали косточки и поглядывали на Витальку с нескрываемым восхищением.
– Виталька – это просто клад, – сказал Матвей. – А я ещё шипел на него. Мол, не думает о нас. А он ох как думает. Не суп, а некий мифический нектар!
– А какая здесь тишина, – заметила Эллочка. – Неужели сто лет сюда не ступала нога человека? Когда уж мы сможем подойти к озеру?
Профессор молча посмотрел на неё.
– К озеру без разрешения не приближаться, – сказал Николай. – Это не просьба. Это приказ. Пока не возьмём пробы воды и не исследуем… Один мезозойский вирус – и все мы можем остаться здесь навсегда. Виталик, ты не спрашивал, твой дедушка пил воду из озера?
– Не знаю.
– Жаль. Учёного должно интересовать всё, заруби на носу.
– Не думаю, чтобы человек, который добрался сюда, не коснулся этой воды.
– И то верно. Но тем не менее это всего лишь твоё предположение.
– Дедушка говорил, что в озере почти нет рыбы.
– Да? Теперь давайте подумаем, как он мог это установить?
– Очень просто – ловил здесь рыбу. Брал с собой складной спиннинг.
– Следовательно, он не мог не коснуться блесны, которая была в воде. Итак, контакт с водой установлен. Отсюда вывод: твой дедушка не боялся этой воды и, с большой долей вероятности, попробовал её на вкус. Меня насторожила одна фраза из найденного на зимовке письма: «В окрестностях его за много вёрст не встретишь никакого зверя». Правильно я цитирую?
Виталька кивнул.
– Что это означает? Не задумывался? Это означает, если только это верно, что озеро таит в себе какую-то пока неизвестную нам опасность. Тебе, Виталик, придётся всерьёз заняться окрестным зверьём. А мы займёмся озером. Для учёного, Виталик, важна всякая мелочь, исследователь не должен пренебрегать ничем и связывать всё с объектом исследования.
Из-за южных вершин, неторопливо разворачиваясь, шла синевато-серая туча. Вначале там было облачко, на которое никто не обратил внимания. Облачко потемнело, вытянулось, разрослось. На небо все посмотрели лишь тогда, когда туча заслонила солнце и горы дохнули холодным ветром. Светло-зелёный луг с прозрачным ручьём сразу стал сумрачным и тусклым.
Все посмотрели на озеро и замерли поражённые. С береговых скал озеро было видно почти всё, лишь узкий залив скрывался за тёмными, повисшими над водой скалами. Берега с северной стороны почти всюду отвесно уходили в воду. И сейчас, когда туча скрыла солнце, нагромождения скал странно действовали на воображение. Казалось, вот-вот какая-нибудь тёмная бесформенная скала зашевелится, поднимется и огласит всё рёвом, от которого кровь застынет в жилах.
Туча надвигалась. Озеро стало тускло-серым, ветер смял прозрачное зеркало, исчез отражённый в воде лес. И сразу захотелось уйти отсюда.
Виталька запахнул куртку. Профессор оглядел разбросанные по траве вещи.
Едва успели убрать все в палатки, лес скрыла плотная стена дождя. Стремительной полосой он несся вперёд, захватывая озеро. За его сверкающим движением скоро исчезли лес и противоположный берег.
Все поспешно спрятались в палатки.
Словно десять тысяч барабанщиков замолотили палочками по брезенту, это долетели первые капли, потом палатки поглотил сокрушительный горный ливень. В стремительную музыку летящей воды ворвались резкие щелчки, и спустя минуту шум стал другим, посыпал мелкий густой град. Скоро зелёный луг стал белым. И всё оборвалось.
Через каких-нибудь полчаса снова светило солнце. Под его лучами быстро исчезали крупинки града. Виталька и Эллочка носились по лугу босиком и визжали от восторга. Всё вокруг засияло неповторимым первозданным блеском. Леня нырнул в палатку и оттуда повёл объективом узкоплёночной кинокамеры за Эллочкой и Виталькой. Они бегали до тех пор, пока не упали в изнеможении на мокрую траву.
С высоты береговых скал открывался вид на озеро и песчаную отмель.
В большой палатке профессор и Матвей установили стол особой конструкции. Он разбирался на тонкие алюминиевые пластины, и его можно было переносить даже в маленьком рюкзаке. Стол установили строго по уровню и намертво закрепили четырьмя винтовыми зажимами.
Пока профессор устанавливал на столе бинокулярный микроскоп БМ-2, Виталька расспрашивал его, как можно с помощью микроскопа определять возраст ископаемых остатков.
– Прежде всего надо найти осадочные породы с микрофауной, – сказал профессор, – известняки или древние глины, отмыть тяжёлые осадки, просушить… в данном случае сушить придётся на солнце… и исследовать под микроскопом. О многом может рассказать и состав флоры той эпохи, которую исследуешь. При сухом климате преобладают одни виды растений, при влажном – другие. Значит, по ископаемым растениям можно судить о том, какой климат был в исследуемом районе много миллионов лет назад…
– Иван Пантелеич, – прервал профессора Матвей, – пусть он занимается своим делом. У меня уже живот подвело, а обедом и не пахнет. Хоть бы дичь какую-нибудь подстрелил, ведь только и делает, что крутится тут. То объясняй ему устройство горного компаса, то читай лекцию о методе датировки по радиоактивному углероду… А сам небось даже не знает, когда появились на свет эти горы.
– В конце силура. – Виталька показал Матвею язык.
– Тогда откуда же здесь быть ящеру? Ты над этим не задумывался? Ракоскорпион ещё куда ни шло…
– Ну это уж вовсе неуместная шутка, – нахмурился профессор. – Вы же прекрасно знаете, что именно у подножий хребтов Тянь-Шаня были обнаружены кости динозавров. Скажи-ка, Виталик, что было на месте центральной Азии в мезозойскую эру?
– Огромная низменность с богатейшей растительностью. Ящеры здесь погибли в начале кайнозоя, когда началось общее поднятие всей Азии.
– Допустим, – улыбнулся Матвей. Улыбка у него была неприятная, сухая. – Но я хочу есть.
– А обед уже готов. Я как раз и пришёл вас звать.
Утром Виталька подстрелил неподалёку несколько кекликов, маленьких горных куропаток. Прежде он никогда не трогал этих удивительных птиц. И без него у них хватало врагов. Кеклик жертвует собой при нападении лисы на выводок. Часто гибнут и мать и отец. Беззащитных птенцов немедленно усыновляет другой кеклик. Иногда можно видеть, как за одной самкой бегают два-три выводка. Шустрые серые комочки движутся друг за дружкой забавной цепочкой. При малейшей опасности они разбегаются и прячутся в траве. Лёня рассказал Витальке, что зимой при сильных морозах и горных буранах кеклики, чтобы не замёрзнуть, спят сбившись в кучу, и так согревают друг друга. Если их находит лиса и бросается на них, они разлетаются и замерзают поодиночке. Однако другой дичи поблизости не было, и Виталька приготовил суп из кекликов.
Виталька стал героем дня. Все уплетали суп, облизываясь, обсасывали косточки и поглядывали на Витальку с нескрываемым восхищением.
– Виталька – это просто клад, – сказал Матвей. – А я ещё шипел на него. Мол, не думает о нас. А он ох как думает. Не суп, а некий мифический нектар!
– А какая здесь тишина, – заметила Эллочка. – Неужели сто лет сюда не ступала нога человека? Когда уж мы сможем подойти к озеру?
Профессор молча посмотрел на неё.
– К озеру без разрешения не приближаться, – сказал Николай. – Это не просьба. Это приказ. Пока не возьмём пробы воды и не исследуем… Один мезозойский вирус – и все мы можем остаться здесь навсегда. Виталик, ты не спрашивал, твой дедушка пил воду из озера?
– Не знаю.
– Жаль. Учёного должно интересовать всё, заруби на носу.
– Не думаю, чтобы человек, который добрался сюда, не коснулся этой воды.
– И то верно. Но тем не менее это всего лишь твоё предположение.
– Дедушка говорил, что в озере почти нет рыбы.
– Да? Теперь давайте подумаем, как он мог это установить?
– Очень просто – ловил здесь рыбу. Брал с собой складной спиннинг.
– Следовательно, он не мог не коснуться блесны, которая была в воде. Итак, контакт с водой установлен. Отсюда вывод: твой дедушка не боялся этой воды и, с большой долей вероятности, попробовал её на вкус. Меня насторожила одна фраза из найденного на зимовке письма: «В окрестностях его за много вёрст не встретишь никакого зверя». Правильно я цитирую?
Виталька кивнул.
– Что это означает? Не задумывался? Это означает, если только это верно, что озеро таит в себе какую-то пока неизвестную нам опасность. Тебе, Виталик, придётся всерьёз заняться окрестным зверьём. А мы займёмся озером. Для учёного, Виталик, важна всякая мелочь, исследователь не должен пренебрегать ничем и связывать всё с объектом исследования.
Из-за южных вершин, неторопливо разворачиваясь, шла синевато-серая туча. Вначале там было облачко, на которое никто не обратил внимания. Облачко потемнело, вытянулось, разрослось. На небо все посмотрели лишь тогда, когда туча заслонила солнце и горы дохнули холодным ветром. Светло-зелёный луг с прозрачным ручьём сразу стал сумрачным и тусклым.
Все посмотрели на озеро и замерли поражённые. С береговых скал озеро было видно почти всё, лишь узкий залив скрывался за тёмными, повисшими над водой скалами. Берега с северной стороны почти всюду отвесно уходили в воду. И сейчас, когда туча скрыла солнце, нагромождения скал странно действовали на воображение. Казалось, вот-вот какая-нибудь тёмная бесформенная скала зашевелится, поднимется и огласит всё рёвом, от которого кровь застынет в жилах.
Туча надвигалась. Озеро стало тускло-серым, ветер смял прозрачное зеркало, исчез отражённый в воде лес. И сразу захотелось уйти отсюда.
Виталька запахнул куртку. Профессор оглядел разбросанные по траве вещи.
Едва успели убрать все в палатки, лес скрыла плотная стена дождя. Стремительной полосой он несся вперёд, захватывая озеро. За его сверкающим движением скоро исчезли лес и противоположный берег.
Все поспешно спрятались в палатки.
Словно десять тысяч барабанщиков замолотили палочками по брезенту, это долетели первые капли, потом палатки поглотил сокрушительный горный ливень. В стремительную музыку летящей воды ворвались резкие щелчки, и спустя минуту шум стал другим, посыпал мелкий густой град. Скоро зелёный луг стал белым. И всё оборвалось.
Через каких-нибудь полчаса снова светило солнце. Под его лучами быстро исчезали крупинки града. Виталька и Эллочка носились по лугу босиком и визжали от восторга. Всё вокруг засияло неповторимым первозданным блеском. Леня нырнул в палатку и оттуда повёл объективом узкоплёночной кинокамеры за Эллочкой и Виталькой. Они бегали до тех пор, пока не упали в изнеможении на мокрую траву.
11
Утром встали с восходом солнца. Виталька приготовил завтрак и начал собираться в дорогу. Ему предстояло вместе с Лёней обойти вокруг озера и сектор за сектором по планшету сфотографировать всё побережье. Николай дал ему свою зеркалку с мощным объективом и десять заряженных кассет. Кроме того, Лёня и Виталька должны были фотографировать наиболее интересные разрезы с чётко выраженной сменой пород и толщиной каждого слоя, отмечать места, где были обнаружены такие разрезы, на планшете и собирать образцы минералов. На эту работу надо было дня три-четыре, но Виталька надеялся, что они с Лёней управятся за два.
Виталька прикрепил к поясу геологический молоток с длинной рукояткой, положил в карман лупу и уже укладывал в рюкзак спальный мешок, когда к нему подошла Эллочка.
– Виталик, мне дедушка разрешил идти с тобой вместо Лёни. Ты не возражаешь?
– Нет. А Лёня?
– Он тоже не возражает.
– Да нет же… Почему он не идёт?
– Ах, почему не идёт? Не знаю. Николай его не отпускает, говорит, он здесь нужнее.
К ним подошёл профессор. В раздумье оглядел их:
– И всё-таки надо бы с вами пойти кому-нибудь из взрослых…
– Разве мы дети? – улыбнулась Эллочка.
– Нет, но…
– Но надо, чтобы кто-то однако же вел нас за ручку? Здесь, что ли, у вас мало дел?
– Дел не мало, но…
– Вот видишь. И кроме того неужели нам нельзя поручить ничего?
– Дикое неисследованное озеро… – Профессор нерешительно смотрел то на Эллочку, то на Витальку.
– Скажи, Виталик, – Эллочка тронула за руку Витальку, – разве может с нами что-то случиться? Ты ведь знаешь эти горы лучше нас.
– Ничего, конечно… Только надо бы взять с собой кошму, ту, что поменьше. Придётся заночевать на той стороне озера.
– Ну хорошо, – согласился профессор.
Эллочка обняла его и поцеловала.
– Не волнуйся, дедушка. Джунгли здесь, что ли? И с нами ведь будет собака.
– Если бы не Рэм, то и речи не могло быть, чтобы отпустить вас одних. – Профессор ласково посмотрел на громадного пса, сидевшего у ног Витальки. – А ты говорила, что собака излишняя обуза.
– Беру свои слова обратно. – Эллочка погладила Рэма.
Луговая полоса упиралась в невысокий каменистый гребень, на вершине его словно шипы на хребте дракона, торчали треугольные каменные столбы. За первым гребнем был второй, за вторым третий, за третьим четвёртый. И все они заканчивались обрывом, уходившим в воду. К озеру пока подойти было невозможно. Виталька и Эллочка шли довольно быстро, но из-за бесконечных спусков и подъёмов к полудню ушли от лагеря всего на каких-нибудь восемь-девять километров.
Среди камней росли чахлые ёлочки с исковерканными стволами. Им не хватало почвы, они пускали корни в щели между камнями, и кроме того им приходилось выстаивать под свирепыми горными ураганами.
Когда прошли восемь таких гребней, открылся спуск в унылую долину с высохшим лесом. Такого Виталька ещё никогда не видел. Среди скал стояли серые ели без ветвей с осыпавшейся корой. Что могло погубить этот лес? Эллочка и Виталька невольно замедлили шаг. Мёртвый лес был угрюм и страшен даже сейчас, в разгаре солнечного дня. Под ногами глухо лопались сгнившие ветви, нигде не было видно ни одной птицы, не было даже насекомых. Однако Рэм весело бегал среди мёртвых деревьев, не проявляя никаких признаков беспокойства.
– Никогда не видела такого зловещего леса, – сказала Эллочка. – По-моему, именно в таких местах рождались поверья. По-видимому, люди, которые добирались сюда, тоже обходили побережье и наткнулись на этот лес. Мрачная и таинственная обстановка так подействовала на них, что они в страхе бежали отсюда. А ведь правда страшно, Виталик?
Лёня и Николай считали Эллочку взрослым человеком, а Виталька видел в ней только девчонку, почти свою ровесницу. Она и была всего на три года старше его.
– Всё-таки почему умер лес? Как ты думаешь, Элла, что произошло?
– Не знаю. Надо спросить у дедушки. Посмотри, какие здесь росли деревья!
Виталька знал, что профессор будет им недоволен, если он придёт и скажет: «Видел мёртвый лес». Он сразу же спросит… Что спросит?
Виталька подошёл к огромной мёртвой ели и стал тщательно её осматривать. Гладкий серый ствол был обмыт дождями, просушен ветрами и солнцем, но с северной стороны ствола зияло длинное узкое дупло. Внутри ель была пустой. Один удар урагана, и она рухнет. Виталька срезал мягкую серую труху внутри ствола, понюхал, ничего особенного. Всё как обычно, просто сгнившее дерево. Завернул древесную труху в бумажку и положил в рюкзак. Наклонился и стал осматривать обнажённые корни. И там, где корни соприкасались с землёй, заметил странный грязно-серый налёт. Такого он в лесу никогда не видел. Может быть, здесь и надо было искать причину гибели леса. Он осторожно срезал кусок корня с приставшей к нему землёй, осмотрел, понюхал. Снова ничего особенного. Он хотел было лизнуть языком белый налёт, но Эллочка, удивлённо наблюдавшая за ним, схватила его за руку.
– Виталька, здесь же погибло всё живое! Что ты делаешь? Пойдём скорее отсюда!
– Нет, нет, надо ещё взять образцы почвы для анализа.
Они начали разгребать рыхлый покров из сгнивших ветвей и истлевшей коры. Под этим покровом была белесая почва. Виталька начал её рассматривать через лупу. Но прибор этот был слишком слаб.
Взяв образцы, Эллочка и Виталька двинулись дальше. Лес захватил длинную низину, расположенную между двумя невысокими каменистыми гребнями. Что-то заставило Витальку остановиться. Он снял рюкзак, лёг на землю и приложил ухо к обнажённому корню мёртвого дерева. Ему показалось, что он слышит тихий невнятный шорох. Что это могло быть?
– Что там, Виталик? – нетерпеливо спросила Эллочка.
– Послушай.
Эллочка приложила ухо к корню.
– Как будто там что-то движется…
– И мне так показалось, – сказал Виталька.
Они поднялись на гребень и сфотографировали мёртвый лес со стороны солнца, затем нанесли его на карту.
Когда сели обедать возле родника, бившего из скалы, Эллочка заставила Витальку тщательно вымыть руки. Оба были так голодны, что съели с сухарями две банки консервов. Огонь разводить не стали. Покормив собаку и немного отдохнув, двинулись дальше.
Эллочка шла удивительно легко. Эта рослая стройная девушка всё больше и больше нравилась Витальке. Она не молола зря языком, не пыталась Витальке навязать свою волю. Сразу и без слов согласилась, что в экспедиции вокруг озера главный – Виталька, и с готовностью выполняла всё, о чём бы он её ни попросил.
Когда она уставала, то откидывала красно-золотистые волосы с загорелого лба и улыбалась Витальке так хорошо, что и он не мог не улыбнуться в ответ.
Она была очень красива, хотя нос её облупился на солнце, губы потрескались, а волосы походили на копну соломы после бури. Где-то она потеряла свою вязаную шапочку и теперь ходила с непокрытой головой.
– Виталька, – смеясь, сказала она, – мы с тобой похожи на горных нищих.
Виталька оглядел себя. Штаны изорваны о камни и сучья, куртка без пуговиц, из кед нелепо высовываются разлохмаченные шерстяные носки. И кроме того он увешан с головы до ног разным барахлом.
Они шли всё дальше и дальше берегом озера по жёстким травам, колючим кустам и скалам. Уже заходило солнце, когда Виталька вынул из фотоаппарата третью кассету и вставил четвёртую. С каждым километром рюкзаки тяжелели от образцов. Их собирала Эллочка. Она немного разбиралась в геологии, довольно ловко орудовала геологическим молотком, отбивала куски породы резкими точными ударами. В основном здесь были граниты, изредка попадались кристаллы друзы – чистого кварца.
Уже в сумерках они достигли самой отдалённой точки озера. Узкий залив упирался в скалы причудливой формы. Огромные гранёные иглы нависали над водой. Между ними можно было подойти к озеру, даже зачерпнуть воды. По каменным террасам кое-где падали в воду струи из родников. Они дробились, растекались по камню и почти не тревожили зеркальной поверхности озера. Внизу в скалах над самой водой было множество гротов и пещер, больших и мелких, видимо, такие же гроты были и под водой. Кто знает, что было там, в глубине озера. Чем больше сгущались сумерки, тем чернее и сумрачнее оно становилось.
Эллочка и Виталька насобирали сухих веток и развели костёр. Красные отблески заплясали на чёрных скалах. Густая тьма, казалось, стекала с гор в озеро, оседала между скалами.
Они вскипятили в большой алюминиевой кружке чай и пили, прихлёбывая по очереди, обжигая губы о раскалённый край. Чай был густо заварен, в него бросили пять или шесть кусков сахара.
С наступлением темноты дохнули холодом ледники. Холод тёк вместе с темнотой. Виталька и Эллочка были одни в густом, как чернила, мраке, день пути отделял их от друзей.
– Завтра к вечеру нам не дойти, Виталик. Мы прошли, примерно, треть пути.
– Что поделаешь? Переночуем. Не можем же мы из-за спешки не выполнить поручение.
– Они там, наверно, уже что-нибудь открыли. Николай, должно быть, уже спустился с аквалангом на дно.
– Мы тоже открыли мёртвый лес.
– Здесь, между прочим, не веселее, чем в том лесу… Вечерами в озерах всегда плещется рыба, а здесь всё мертво. Посмотри, озеро, как чёрная дыра. Виталька, – вдруг шёпотом сказала Эллочка, – посмотри, почему нет на небе звёзд?
– Ты что, не помнишь, уже на закате затягивало небо. Просто тучи.
– И правда. А мне показалось… Чёрт знает что. Знаешь, маленькая я больше всего на свете боялась темноты.
– А мышей? Все девчонки боятся мышей.
– Нет. Мышей ни капельки. Я даже однажды выпустила мышь из мышеловки. Во-от такая малюсенькая была мышка. Потом я сама себе придумала про неё целую историю.
В свете костра у Эллочки вспыхивали и гасли глаза.
– Давай-ка спать, Элла. Завтра надо встать пораньше. Кто знает, может, и успеем к вечеру дойти…
Они забрались в спальные мешки и умолкли. Догорел и погас костёр. Но Виталька не мог уснуть. Мешала тяжёлая подавляющая тишина. Он не знал, спит или нет Эллочка. Дыхания её не было слышно. Тихо дремала у ног Витальки собака.
– Виталик, – вдруг тихо окликнула Эллочка. – Ты спишь?
– Нет.
– Я тоже. Почему здесь такая тишина? Что всё-таки это значит? Даже вода в ручейке не журчит. Может, положить в него камешек, чтобы был хоть какой-нибудь шум.
Виталька выбрался из мешка, нащупал возле погасшего костра камень и пошёл к ручью. Он опускал камень в ледяную воду то в одном месте, то в другом, но ручей обтекал его мягко и беззвучно. «Беда с этими девчонками», – про себя проворчал он. И вот в одном месте, едва он опустил туда камень, вода зазвенела тихо и прозрачно. И ему самому стало радостно оттого, что появился живой звук.
– Виталька, ты лучше всех на свете, – сказала Эллочка.
И они уснули.
Где-то в глубине ночи возник необычный непонятный звук. Может, это только снилось? Виталька лишь беспокойно шевельнулся во сне. Он не знал, что в это время вышла луна, осветила озеро и острые скалы, торчавшие из воды. В воде родилось едва уловимое движение. Снова повторился тот же звук. Виталька опять двинулся, но так и не проснулся, не видел, как во весь рост поднялась собака и, насторожившись, долго смотрела в озеро.
На рассвете они первым делом развели костёр, вскипятили чай.
– Ну, как ты спал, Виталик? – спросила Эллочка. – Тебе ничего не снилось?
– Нет, а тебе?
– Мне не то приснился, не то почудился какой-то непонятный звук. Знаешь, стало жутко, а проснуться не могла. Что за сон такой?
– Это не сон.
– А что?
– Я то же самое слышал и не мог проснуться.
– Что это было? Может быть, где-то камень скатился со скал.
– Не знаю. По-моему, это что-то другое. Надо же было так дрыхнуть…
– Может быть, подходил какой-то зверь?
– Нет. Если бы подошёл зверь, Рэм бы и мёртвого разбудил. А он даже не зарычал.
Они долго смотрели в неподвижное озеро, на тёмные скалы, торчавшие из воды. А что, если этот звук родился там?
Напившись чаю, Виталька и Эллочка снова отправились в путь. Идти здесь было легче, и через несколько часов они вышли на поросшую лесом северную сторону озера. Лес взбирался вверх по крутому склону, но нигде не спускался близко к воде. Это только с противоположного берега казалось, будто ели уходят прямо в озеро. Нигде к воде не спускалась ни одна звериная тропа. Всё живое словно в ужасе отпрянуло от этого озера. А оно сияло тончайшим бирюзовым светом словно в ожидании восхода солнца.
Они пробирались по замшелым скалам, перелезали через старые поваленные ели. С их почерневших ветвей свисал серый мох.
Медленно взошло и поднялось в зенит солнце. Всё тяжелее становились рюкзаки от образцов, всё меньше оставалось заряженных кассет для фотоаппарата. Виталька то и дело наклонялся, осматривал землю, кусты, кору деревьев, затем бежал догонять Эллочку. И вот наконец он нашёл маленький клочок свалявшейся бурой шерсти. Раньше бы эта находка насторожила Витальку, а сейчас обрадовала.
– Элла! – крикнул он. – Посмотри, что я нашёл!
Эллочка бегом бросилась к нему.
– Шерсть? Чья?
– Медвежья.
– А собственно, чему ты так обрадовался? Выходит, мы можем здесь встретиться с медведем?
– Ну и что? Это только в сказках медведи нападают на людей. Правда, медведицу с медвежонком лучше не встречать… Да и то… любой зверь боится человека. А обрадовался я потому, что звери подходят к озеру. Значит, враньё, будто здесь нет ничего живого. Вообще-то зверья здесь мало, но такие места встречаются в горах, так что ничего особенного… А вот к воде они почему-то не подходят… Собака тоже. Ты заметила, Рэм ни разу не пил воды из озера…
В полдень Эллочка и Виталька наскоро пообедали, немного отдохнули и зашагали дальше, чтобы успеть добраться до лагеря, пока не зашло солнце.
Эллочка ушла далеко вперёд, пока Виталька перезаряжал кассету и фотографировал маленький заливчик.
– Виталик! Виталик! – донёсся её голос. – Беги сюда. Скорее!
Когда Виталька догнал её, она показала ему куда-то вниз, на скалы, уступами спускавшиеся к воде.
– Что там?
– Да нет, ты не туда смотришь. Вон, под скалой.
Виталька пригляделся и увидел стоявшего столбиком у самой воды маленького сурка. Он схватился за фотоаппарат и, даже не найдя как следует резкость, торопливо щёлкнул. И вовремя. Сурок тотчас юркнул куда-то в щель между камнями. Виталька едва не плясал от радости. Теперь у него были неоспоримые факты, а не предположения и догадки.
Уже стемнело, когда они, усталые и голодные, пришли на базу.
Виталька прикрепил к поясу геологический молоток с длинной рукояткой, положил в карман лупу и уже укладывал в рюкзак спальный мешок, когда к нему подошла Эллочка.
– Виталик, мне дедушка разрешил идти с тобой вместо Лёни. Ты не возражаешь?
– Нет. А Лёня?
– Он тоже не возражает.
– Да нет же… Почему он не идёт?
– Ах, почему не идёт? Не знаю. Николай его не отпускает, говорит, он здесь нужнее.
К ним подошёл профессор. В раздумье оглядел их:
– И всё-таки надо бы с вами пойти кому-нибудь из взрослых…
– Разве мы дети? – улыбнулась Эллочка.
– Нет, но…
– Но надо, чтобы кто-то однако же вел нас за ручку? Здесь, что ли, у вас мало дел?
– Дел не мало, но…
– Вот видишь. И кроме того неужели нам нельзя поручить ничего?
– Дикое неисследованное озеро… – Профессор нерешительно смотрел то на Эллочку, то на Витальку.
– Скажи, Виталик, – Эллочка тронула за руку Витальку, – разве может с нами что-то случиться? Ты ведь знаешь эти горы лучше нас.
– Ничего, конечно… Только надо бы взять с собой кошму, ту, что поменьше. Придётся заночевать на той стороне озера.
– Ну хорошо, – согласился профессор.
Эллочка обняла его и поцеловала.
– Не волнуйся, дедушка. Джунгли здесь, что ли? И с нами ведь будет собака.
– Если бы не Рэм, то и речи не могло быть, чтобы отпустить вас одних. – Профессор ласково посмотрел на громадного пса, сидевшего у ног Витальки. – А ты говорила, что собака излишняя обуза.
– Беру свои слова обратно. – Эллочка погладила Рэма.
Луговая полоса упиралась в невысокий каменистый гребень, на вершине его словно шипы на хребте дракона, торчали треугольные каменные столбы. За первым гребнем был второй, за вторым третий, за третьим четвёртый. И все они заканчивались обрывом, уходившим в воду. К озеру пока подойти было невозможно. Виталька и Эллочка шли довольно быстро, но из-за бесконечных спусков и подъёмов к полудню ушли от лагеря всего на каких-нибудь восемь-девять километров.
Среди камней росли чахлые ёлочки с исковерканными стволами. Им не хватало почвы, они пускали корни в щели между камнями, и кроме того им приходилось выстаивать под свирепыми горными ураганами.
Когда прошли восемь таких гребней, открылся спуск в унылую долину с высохшим лесом. Такого Виталька ещё никогда не видел. Среди скал стояли серые ели без ветвей с осыпавшейся корой. Что могло погубить этот лес? Эллочка и Виталька невольно замедлили шаг. Мёртвый лес был угрюм и страшен даже сейчас, в разгаре солнечного дня. Под ногами глухо лопались сгнившие ветви, нигде не было видно ни одной птицы, не было даже насекомых. Однако Рэм весело бегал среди мёртвых деревьев, не проявляя никаких признаков беспокойства.
– Никогда не видела такого зловещего леса, – сказала Эллочка. – По-моему, именно в таких местах рождались поверья. По-видимому, люди, которые добирались сюда, тоже обходили побережье и наткнулись на этот лес. Мрачная и таинственная обстановка так подействовала на них, что они в страхе бежали отсюда. А ведь правда страшно, Виталик?
Лёня и Николай считали Эллочку взрослым человеком, а Виталька видел в ней только девчонку, почти свою ровесницу. Она и была всего на три года старше его.
– Всё-таки почему умер лес? Как ты думаешь, Элла, что произошло?
– Не знаю. Надо спросить у дедушки. Посмотри, какие здесь росли деревья!
Виталька знал, что профессор будет им недоволен, если он придёт и скажет: «Видел мёртвый лес». Он сразу же спросит… Что спросит?
Виталька подошёл к огромной мёртвой ели и стал тщательно её осматривать. Гладкий серый ствол был обмыт дождями, просушен ветрами и солнцем, но с северной стороны ствола зияло длинное узкое дупло. Внутри ель была пустой. Один удар урагана, и она рухнет. Виталька срезал мягкую серую труху внутри ствола, понюхал, ничего особенного. Всё как обычно, просто сгнившее дерево. Завернул древесную труху в бумажку и положил в рюкзак. Наклонился и стал осматривать обнажённые корни. И там, где корни соприкасались с землёй, заметил странный грязно-серый налёт. Такого он в лесу никогда не видел. Может быть, здесь и надо было искать причину гибели леса. Он осторожно срезал кусок корня с приставшей к нему землёй, осмотрел, понюхал. Снова ничего особенного. Он хотел было лизнуть языком белый налёт, но Эллочка, удивлённо наблюдавшая за ним, схватила его за руку.
– Виталька, здесь же погибло всё живое! Что ты делаешь? Пойдём скорее отсюда!
– Нет, нет, надо ещё взять образцы почвы для анализа.
Они начали разгребать рыхлый покров из сгнивших ветвей и истлевшей коры. Под этим покровом была белесая почва. Виталька начал её рассматривать через лупу. Но прибор этот был слишком слаб.
Взяв образцы, Эллочка и Виталька двинулись дальше. Лес захватил длинную низину, расположенную между двумя невысокими каменистыми гребнями. Что-то заставило Витальку остановиться. Он снял рюкзак, лёг на землю и приложил ухо к обнажённому корню мёртвого дерева. Ему показалось, что он слышит тихий невнятный шорох. Что это могло быть?
– Что там, Виталик? – нетерпеливо спросила Эллочка.
– Послушай.
Эллочка приложила ухо к корню.
– Как будто там что-то движется…
– И мне так показалось, – сказал Виталька.
Они поднялись на гребень и сфотографировали мёртвый лес со стороны солнца, затем нанесли его на карту.
Когда сели обедать возле родника, бившего из скалы, Эллочка заставила Витальку тщательно вымыть руки. Оба были так голодны, что съели с сухарями две банки консервов. Огонь разводить не стали. Покормив собаку и немного отдохнув, двинулись дальше.
Эллочка шла удивительно легко. Эта рослая стройная девушка всё больше и больше нравилась Витальке. Она не молола зря языком, не пыталась Витальке навязать свою волю. Сразу и без слов согласилась, что в экспедиции вокруг озера главный – Виталька, и с готовностью выполняла всё, о чём бы он её ни попросил.
Когда она уставала, то откидывала красно-золотистые волосы с загорелого лба и улыбалась Витальке так хорошо, что и он не мог не улыбнуться в ответ.
Она была очень красива, хотя нос её облупился на солнце, губы потрескались, а волосы походили на копну соломы после бури. Где-то она потеряла свою вязаную шапочку и теперь ходила с непокрытой головой.
– Виталька, – смеясь, сказала она, – мы с тобой похожи на горных нищих.
Виталька оглядел себя. Штаны изорваны о камни и сучья, куртка без пуговиц, из кед нелепо высовываются разлохмаченные шерстяные носки. И кроме того он увешан с головы до ног разным барахлом.
Они шли всё дальше и дальше берегом озера по жёстким травам, колючим кустам и скалам. Уже заходило солнце, когда Виталька вынул из фотоаппарата третью кассету и вставил четвёртую. С каждым километром рюкзаки тяжелели от образцов. Их собирала Эллочка. Она немного разбиралась в геологии, довольно ловко орудовала геологическим молотком, отбивала куски породы резкими точными ударами. В основном здесь были граниты, изредка попадались кристаллы друзы – чистого кварца.
Уже в сумерках они достигли самой отдалённой точки озера. Узкий залив упирался в скалы причудливой формы. Огромные гранёные иглы нависали над водой. Между ними можно было подойти к озеру, даже зачерпнуть воды. По каменным террасам кое-где падали в воду струи из родников. Они дробились, растекались по камню и почти не тревожили зеркальной поверхности озера. Внизу в скалах над самой водой было множество гротов и пещер, больших и мелких, видимо, такие же гроты были и под водой. Кто знает, что было там, в глубине озера. Чем больше сгущались сумерки, тем чернее и сумрачнее оно становилось.
Эллочка и Виталька насобирали сухих веток и развели костёр. Красные отблески заплясали на чёрных скалах. Густая тьма, казалось, стекала с гор в озеро, оседала между скалами.
Они вскипятили в большой алюминиевой кружке чай и пили, прихлёбывая по очереди, обжигая губы о раскалённый край. Чай был густо заварен, в него бросили пять или шесть кусков сахара.
С наступлением темноты дохнули холодом ледники. Холод тёк вместе с темнотой. Виталька и Эллочка были одни в густом, как чернила, мраке, день пути отделял их от друзей.
– Завтра к вечеру нам не дойти, Виталик. Мы прошли, примерно, треть пути.
– Что поделаешь? Переночуем. Не можем же мы из-за спешки не выполнить поручение.
– Они там, наверно, уже что-нибудь открыли. Николай, должно быть, уже спустился с аквалангом на дно.
– Мы тоже открыли мёртвый лес.
– Здесь, между прочим, не веселее, чем в том лесу… Вечерами в озерах всегда плещется рыба, а здесь всё мертво. Посмотри, озеро, как чёрная дыра. Виталька, – вдруг шёпотом сказала Эллочка, – посмотри, почему нет на небе звёзд?
– Ты что, не помнишь, уже на закате затягивало небо. Просто тучи.
– И правда. А мне показалось… Чёрт знает что. Знаешь, маленькая я больше всего на свете боялась темноты.
– А мышей? Все девчонки боятся мышей.
– Нет. Мышей ни капельки. Я даже однажды выпустила мышь из мышеловки. Во-от такая малюсенькая была мышка. Потом я сама себе придумала про неё целую историю.
В свете костра у Эллочки вспыхивали и гасли глаза.
– Давай-ка спать, Элла. Завтра надо встать пораньше. Кто знает, может, и успеем к вечеру дойти…
Они забрались в спальные мешки и умолкли. Догорел и погас костёр. Но Виталька не мог уснуть. Мешала тяжёлая подавляющая тишина. Он не знал, спит или нет Эллочка. Дыхания её не было слышно. Тихо дремала у ног Витальки собака.
– Виталик, – вдруг тихо окликнула Эллочка. – Ты спишь?
– Нет.
– Я тоже. Почему здесь такая тишина? Что всё-таки это значит? Даже вода в ручейке не журчит. Может, положить в него камешек, чтобы был хоть какой-нибудь шум.
Виталька выбрался из мешка, нащупал возле погасшего костра камень и пошёл к ручью. Он опускал камень в ледяную воду то в одном месте, то в другом, но ручей обтекал его мягко и беззвучно. «Беда с этими девчонками», – про себя проворчал он. И вот в одном месте, едва он опустил туда камень, вода зазвенела тихо и прозрачно. И ему самому стало радостно оттого, что появился живой звук.
– Виталька, ты лучше всех на свете, – сказала Эллочка.
И они уснули.
Где-то в глубине ночи возник необычный непонятный звук. Может, это только снилось? Виталька лишь беспокойно шевельнулся во сне. Он не знал, что в это время вышла луна, осветила озеро и острые скалы, торчавшие из воды. В воде родилось едва уловимое движение. Снова повторился тот же звук. Виталька опять двинулся, но так и не проснулся, не видел, как во весь рост поднялась собака и, насторожившись, долго смотрела в озеро.
На рассвете они первым делом развели костёр, вскипятили чай.
– Ну, как ты спал, Виталик? – спросила Эллочка. – Тебе ничего не снилось?
– Нет, а тебе?
– Мне не то приснился, не то почудился какой-то непонятный звук. Знаешь, стало жутко, а проснуться не могла. Что за сон такой?
– Это не сон.
– А что?
– Я то же самое слышал и не мог проснуться.
– Что это было? Может быть, где-то камень скатился со скал.
– Не знаю. По-моему, это что-то другое. Надо же было так дрыхнуть…
– Может быть, подходил какой-то зверь?
– Нет. Если бы подошёл зверь, Рэм бы и мёртвого разбудил. А он даже не зарычал.
Они долго смотрели в неподвижное озеро, на тёмные скалы, торчавшие из воды. А что, если этот звук родился там?
Напившись чаю, Виталька и Эллочка снова отправились в путь. Идти здесь было легче, и через несколько часов они вышли на поросшую лесом северную сторону озера. Лес взбирался вверх по крутому склону, но нигде не спускался близко к воде. Это только с противоположного берега казалось, будто ели уходят прямо в озеро. Нигде к воде не спускалась ни одна звериная тропа. Всё живое словно в ужасе отпрянуло от этого озера. А оно сияло тончайшим бирюзовым светом словно в ожидании восхода солнца.
Они пробирались по замшелым скалам, перелезали через старые поваленные ели. С их почерневших ветвей свисал серый мох.
Медленно взошло и поднялось в зенит солнце. Всё тяжелее становились рюкзаки от образцов, всё меньше оставалось заряженных кассет для фотоаппарата. Виталька то и дело наклонялся, осматривал землю, кусты, кору деревьев, затем бежал догонять Эллочку. И вот наконец он нашёл маленький клочок свалявшейся бурой шерсти. Раньше бы эта находка насторожила Витальку, а сейчас обрадовала.
– Элла! – крикнул он. – Посмотри, что я нашёл!
Эллочка бегом бросилась к нему.
– Шерсть? Чья?
– Медвежья.
– А собственно, чему ты так обрадовался? Выходит, мы можем здесь встретиться с медведем?
– Ну и что? Это только в сказках медведи нападают на людей. Правда, медведицу с медвежонком лучше не встречать… Да и то… любой зверь боится человека. А обрадовался я потому, что звери подходят к озеру. Значит, враньё, будто здесь нет ничего живого. Вообще-то зверья здесь мало, но такие места встречаются в горах, так что ничего особенного… А вот к воде они почему-то не подходят… Собака тоже. Ты заметила, Рэм ни разу не пил воды из озера…
В полдень Эллочка и Виталька наскоро пообедали, немного отдохнули и зашагали дальше, чтобы успеть добраться до лагеря, пока не зашло солнце.
Эллочка ушла далеко вперёд, пока Виталька перезаряжал кассету и фотографировал маленький заливчик.
– Виталик! Виталик! – донёсся её голос. – Беги сюда. Скорее!
Когда Виталька догнал её, она показала ему куда-то вниз, на скалы, уступами спускавшиеся к воде.
– Что там?
– Да нет, ты не туда смотришь. Вон, под скалой.
Виталька пригляделся и увидел стоявшего столбиком у самой воды маленького сурка. Он схватился за фотоаппарат и, даже не найдя как следует резкость, торопливо щёлкнул. И вовремя. Сурок тотчас юркнул куда-то в щель между камнями. Виталька едва не плясал от радости. Теперь у него были неоспоримые факты, а не предположения и догадки.
Уже стемнело, когда они, усталые и голодные, пришли на базу.
12
Проснулся Виталька от ослепительного солнечного света. Профессор и Матвей громко спорили в лаборатории. Виталька прислушался, но ничего не понял. Они спорили о фораминиферах – микрофауне осадочных пород. Профессор говорил насмешливо, Матвей – раздражённо.
Виталька выбрался из спального мешка и побежал к ручью умываться. Возле ручья стояла Эллочка и без зеркала расчёсывала волосы.
– Проснулся…
– О чём это они там спорят?
– Нашли в озере какую-то третичную грязь и потрясены этим открытием.
– А где Николай и Лёня?
– Ныряют. Пока так, без аквалангов. Экономят воздух. Компрессора ведь у нас здесь нет.
Работать под водой с аквалангом Витальку научил Лёня на Чёрном озере. Глубина там была небольшая, а вода довольно мутная. И тем не менее Витальку ошеломил диковинный подводный мир.
Умывшись, Виталька и Эллочка подошли к лаборатории. Профессор увидел их и выбрался наружу.
– Выспались? Теперь рассказывайте. А потом будем завтракать.
Пока Виталька рассказывал, профессор не спеша перебирал образцы. Некоторые сразу откладывал в сторону, другие подолгу разглядывал.
– Мёртвый лес? – переспросил он. – Шум под землёй? Любопытно.
Виталька осторожно развернул срез корня.
– Матвей! – позвал профессор ассистента. – Посмотрите.
Матвей соскоблил со среза белый налёт, ушёл в лабораторию. Спустя несколько минут высунулся из палатки и сказал:
– Соль.
– Вот вам и разгадка – на поверхность почвы проступила соль. А подземный шум – вода. Солёная вода. Так что всё объясняется довольно просто.
– А почему к озеру не спускается ни одна звериная тропа, дедушка? – спросила Эллочка.
– Вы до сих пор этого не поняли? – улыбнулся профессор.
И тут Витальку осенило.
– Солёное озеро! – крикнул он.
– Правильно. Вода абсолютно ничем не отличается от морской. Та же концентрация солей. Но главное – вода очень тёплая, двадцать один градус. Причём зимой температура её, по-видимому, падает незначительно. И как следствие – чрезвычайно своеобразная флора и фауна. Это озеро – клад для биолога… Я покажу вам кое-какие чрезвычайно интересные находки. А теперь расскажите, как провели ночь? Я, признаться, пожалел, что отпустил вас одних…
– Ничего, – ответила Эллочка. – Только нам приснился один и тот же сон. Вернее, мы слышали во сне какие-то звуки.
– Какие звуки? – сразу насторожился профессор.
– Не знаю. Но я никогда ничего подобного не слышала.
– А ты? – спросил профессор у Витальки. – Ведь ты-то лес хорошо знаешь.
– По-моему, это было не в лесу, – ответил Виталька.
– А где?
– Не знаю. Но такого я тоже никогда не слышал.
– Какого характера был звук? Ну всплеск, крик, грохот.
– Не всплеск, не крик и не грохот, – сказал Виталька. – Я не знаю, что это был за звук. Может, нам просто приснилось…
Профессор достал планшет.
– Где это было?
– Здесь, – показал Виталька. – К озеру сходит скальный гребень. Берег изрыт пещерами.
– Дедушка, посмотри, наверно, что-то случилось.
Профессор резко обернулся. К ним со всех ног бежали Николай и Лёня. Они размахивали руками и что-то кричали.
Николай первым подбежал к профессору и протянул ему какую-то маленькую серую тварь.
Профессор прямо-таки оцепенел от изумления.
– Не может быть, – прошептал он. – Живая ископаемая саламандра третичного периода…
Виталька тоже во все глаза смотрел на живое ископаемое. Он знал по рисункам современных саламандр. Но эта сильно отличалась от них. У неё было короткое туловище и сильно уплощенный череп.
Виталька выбрался из спального мешка и побежал к ручью умываться. Возле ручья стояла Эллочка и без зеркала расчёсывала волосы.
– Проснулся…
– О чём это они там спорят?
– Нашли в озере какую-то третичную грязь и потрясены этим открытием.
– А где Николай и Лёня?
– Ныряют. Пока так, без аквалангов. Экономят воздух. Компрессора ведь у нас здесь нет.
Работать под водой с аквалангом Витальку научил Лёня на Чёрном озере. Глубина там была небольшая, а вода довольно мутная. И тем не менее Витальку ошеломил диковинный подводный мир.
Умывшись, Виталька и Эллочка подошли к лаборатории. Профессор увидел их и выбрался наружу.
– Выспались? Теперь рассказывайте. А потом будем завтракать.
Пока Виталька рассказывал, профессор не спеша перебирал образцы. Некоторые сразу откладывал в сторону, другие подолгу разглядывал.
– Мёртвый лес? – переспросил он. – Шум под землёй? Любопытно.
Виталька осторожно развернул срез корня.
– Матвей! – позвал профессор ассистента. – Посмотрите.
Матвей соскоблил со среза белый налёт, ушёл в лабораторию. Спустя несколько минут высунулся из палатки и сказал:
– Соль.
– Вот вам и разгадка – на поверхность почвы проступила соль. А подземный шум – вода. Солёная вода. Так что всё объясняется довольно просто.
– А почему к озеру не спускается ни одна звериная тропа, дедушка? – спросила Эллочка.
– Вы до сих пор этого не поняли? – улыбнулся профессор.
И тут Витальку осенило.
– Солёное озеро! – крикнул он.
– Правильно. Вода абсолютно ничем не отличается от морской. Та же концентрация солей. Но главное – вода очень тёплая, двадцать один градус. Причём зимой температура её, по-видимому, падает незначительно. И как следствие – чрезвычайно своеобразная флора и фауна. Это озеро – клад для биолога… Я покажу вам кое-какие чрезвычайно интересные находки. А теперь расскажите, как провели ночь? Я, признаться, пожалел, что отпустил вас одних…
– Ничего, – ответила Эллочка. – Только нам приснился один и тот же сон. Вернее, мы слышали во сне какие-то звуки.
– Какие звуки? – сразу насторожился профессор.
– Не знаю. Но я никогда ничего подобного не слышала.
– А ты? – спросил профессор у Витальки. – Ведь ты-то лес хорошо знаешь.
– По-моему, это было не в лесу, – ответил Виталька.
– А где?
– Не знаю. Но такого я тоже никогда не слышал.
– Какого характера был звук? Ну всплеск, крик, грохот.
– Не всплеск, не крик и не грохот, – сказал Виталька. – Я не знаю, что это был за звук. Может, нам просто приснилось…
Профессор достал планшет.
– Где это было?
– Здесь, – показал Виталька. – К озеру сходит скальный гребень. Берег изрыт пещерами.
– Дедушка, посмотри, наверно, что-то случилось.
Профессор резко обернулся. К ним со всех ног бежали Николай и Лёня. Они размахивали руками и что-то кричали.
Николай первым подбежал к профессору и протянул ему какую-то маленькую серую тварь.
Профессор прямо-таки оцепенел от изумления.
– Не может быть, – прошептал он. – Живая ископаемая саламандра третичного периода…
Виталька тоже во все глаза смотрел на живое ископаемое. Он знал по рисункам современных саламандр. Но эта сильно отличалась от них. У неё было короткое туловище и сильно уплощенный череп.