Страница:
Таким образом, мы приходим к выводу, что эта сказка вполне может быть названа «Повестью о настоящем человеке». Так я ее и назвал.
И потом – этот ваш смех. Вы что, не жалеете этих двух несчастных? А попадите-ка вы сами на необитаемый остров, я бы на вас посмотрел. Тогда бы вы иначе запели! Куда, мол, правительство смотрит! Что они себе позволяют! Честных и добропорядочных граждан, да на необитаемый остров. А когда другие попадают – то вам, видите ли, смешно.
Ну да ладно. Бог вам судья. Однако что это за генералы такие? Что это за порода – генерал? Вот я в своей жизни видал много генералов. И толстых, и тонких. И глупых, и не очень. Вот интересно, не очень глупый – это что, умный, что ли? Получается, что чем меньше человек глупый, тем больше он умный… Хотя вряд ли… Но ладно, это я отвлекся.
Так вот, у генералов есть две вещи. Одна у всех одинаковая – лампасы. Здесь никто не стремится перещеголять друг дружку. А вот вторая вещь носит соревновательный характер – это фуражка. Здесь нет пределов генеральскому тщеславию. Тут важно многое, но главное – это диаметр. В настоящий момент рекордом является фуражка на уровне ширины плеч. То есть в поперечнике примерно 70 см. Это очень много. В этих фуражках генералы выглядят чистыми идиотами, подтверждая мою догадку об их нечеловеческом происхождении.
Ну посудите сами: нормальный человек, находясь в здравом уме и твердой памяти, нацепит этот маскарад на себя? Нет, конечно. У него же есть дети, ему будет стыдно, их в школе засмеют. Но не таковский генерал! Ему все по фигу. Вот я когда был в Африке, то видел, как крупные самцы-павианы выставляют свою задницу напоказ и тем самым привлекают самок для случки. Ничего не скажу – павианова задница, наверное, по их павианьим понятиям, считается верхом мужественности – вся ярко-красная, а по краям – голубая, в центре торчит хрен, а рядом – кусок засохшего дерьма. Бабы-павианихи, видя такое великолепие, решительно теряют голову и несутся, потирая промежность, к этому светофору. Генеральская шапка, по замыслу, видимо, имеет то же предназначение. Но, согласитесь, к человеческому поведению это имеет слабое отношение.
Приматы-то они, конечно, приматы. Но так, чтобы гомо сапиенс, – это уж слишком. Фуражка выдает. Как у Шарикова – ненависть к кошкам и блохи, так и тут: фуражку надел и сразу все ясно. А лампасы что… Да ничего. Вон на адидасовских трениках тоже есть лампасы. Итак, главный характеризующий предмет – фурага. Такой кепарь надень, и тебя даже в трусах узнают. Скажут: ба-а-а! Да это же генерал!
В этой фуражке работать невозможно. При малейшем порыве ветра ее сносит, а если ее закрепить на голове специальными тесемками, то может унести вместе с генералом – или в лучшем случае голову оторвет. Опять же если наклонишься, то фуражка спадает. Потом, в ней голова потеет. Короче, куча неудобств. Такая вот штука с этой шапкой…
Однако продолжим анализ других сторон такого явления в нашей жизни, как генерал.
В институте, в курсе марксистско-ленинской философии, в разделе исторического материализма мы изучали что-то такое про государство. Я не помню точно, но вроде бы при коммунизме государство должно отмереть, поскольку государство – это механизм угнетения и подавления.
Характерно, что в Советском Союзе нельзя было стать большим вельможей, в том числе и генералом, если ты не был коммунистом, то есть, в частности, не был согласен с этим тезисом. Но как можно было защищать государство (а это главная функция генерала, во всяком случае, они так ее обозначают), если официальная идеология предписывала его потихоньку демонтировать? Задача…
А вот еще вопрос: генералы ничего не производят, а только тратят деньги налогоплательщиков. И во всем мире генералы дорого обходятся этим самым налогоплательщикам, но что-то последнее время я не видел нигде демонстраций за снижение военных (да и не только военных) расходов. Ни в Америке, ни в Европе, ни в России. Вроде как все согласны, что эти деньги тратятся правильно. Что так и должно быть. Что эти генералы – никакие не нахлебники, а честные труженики, их труд – ратный, самый что ни на есть тяжелый. Все их должны уважать и гордиться ими, поскольку они есть соль земли, а все остальные – так, придаток. Придаток, который, собственно, и нужен-то лишь для обеспечения аппетитов этих генералов, которые, в свою очередь, защищают государство, которое есть аппарат угнетения и подавления… Опять задача…
Кстати, я так и не понял, а на фига вообще государство? Чтобы мы работали, платили налоги, а генералы налоги тратили на укрепление государства? А если его убрать, то не будет налогов, генералов и проблемы его защиты? То есть если сделать образование и медицину платными (какими они, по сути, уже давно являются), а пенсионное обеспечение – частным, как, впрочем, и всю экономику в целом, то государства не надо? Ах, останется проблема защиты от внешних врагов? А она есть, эта проблема? Генералы не врут? Действительно, все только и думают, как бы на нас напасть? Однако, как утверждают сами генералы, в 90-е годы у нас практически вообще не было армии. «Антинародный режим Ельцина» якобы ее полностью развалил. И ничего, никто на нас не напал. Как-то это не стыкуется с тезисом о том, что кругом одни враги, которые только «спят и видят, как бы на нас напасть». Что ж они десять лет спали? Может, не очень-то и надо? И действительно, шутка ли сказать, такой геморрой, как мы (вместе с нашими генералами), громоздить себе на шею…
Или вот. Давеча получил я письмо из налоговой. Датировано оно 4 августа. Получил я его 21-го. А в нем написано, что до 15-го июля с.г. я должен заплатить подоходный налог. И беда даже не в этом, что чиновник, его написавший, предполагал, видимо, наличие у меня машины времени, а в том, что налог мной уплачен еще в июне, о чем есть соответствующая пометка все той же налоговой инспекции. Ну и на хера мне такое государство? Горько, больно и противно.
Есть еще тезис о том, что без государства мы запросто перережем друг другу горло. Что если бы не доблестные правоохранительные органы (а там генералов тоже видимо-невидимо), то люди давно превратились бы в стадо диких зверей и сильные давно замочили бы слабых и беззащитных. Помимо спорности самого этого тезиса, вызывает удивление выбранный способ лечения этой проблемы. То есть с тем, чтобы не дать низменным порокам человечества вылезти наружу, нужно собрать с людей деньги, на эти деньги нанять самые что ни на есть отбросы общества и заставить их следить за людской нравственностью и благопристойным поведением.
При этом никто не боится того, что эти самые отбросы, вооруженные пистолетами и автоматами, а также легальным правом нас арестовывать, пытать и мучить, запросто могут перестать довольствоваться определенной им долей налогов и требовать новых денег непосредственно с граждан благословенного государства в обмен на свою лояльность. Впору уже заплатить кому-нибудь еще один налог, чтобы этот кто-то защитил нас от порожденных нами же правоохранителей. Воистину уж лучше их бы вовсе не было. Уж мы сами как-нибудь с горем пополам. И пусть эти самые правоохранители не обижаются на «отбросы». Это не я, народ назвал их «мусорами», а как известно, глас народа – глас Божий. Я просто подобрал к слову «мусор» аутентичный синоним.
Вот такие вот в общем-то очень полезные и серьезные люди эти генералы. Пиару вокруг них наверчено – не выговорить сколько. Уж и такие они и сякие. И мужественные, и самоотверженные, и патриоты (еще бы!), и скромные, и всякая другая лажа… Наши патриотически настроенные журналисты, набухавшись с генералами где-нибудь в Моздоке (т. е. вдалеке от войны), любят расписывать их доблести. А заодно и вести агитацию за службу в армии. Притом что сами в ней не служили ни дня…
Короче, оказались эти заслуженные люди на необитаемом острове. А необитаемый остров всем хорош! И рыбы, и зверья, и птицы в нем полно, опять же овощи и фрукты прямо на деревьях растут. Чистая ключевая вода в родниках, солнце, синее небо, тепло, пальмы, море… Рай. Однако у необитаемого острова есть один недостаток: на нем никто не обитает. Ну то есть на нем живут, конечно, и олени, и куропатки, и ящерки всякие. Но на нем нет гомо сапиенсов. То есть той самой разновидности высших приматов, которая единственная только и способна к производительному труду.
Были бы на острове гомо сапиенсы, то остров выглядел бы иначе. На нем бы стояли красивые дома, а меж возделанных полей проходили бы дороги, по которым гомо сапиенсы ездили бы на телегах, запряженных быками или лошадьми. Или на «мерседесах» и «лендроверах». Высоко в горах гомо сапиенсы пасли бы отары овец, из которых потом жарили бы вкусные шашлыки, а из шерсти делали бы хорошие костюмы «Бриони».
Но ничего этого на острове не было, поскольку на нем не водились гомо сапиенсы. Вот что значит – необитаемый остров. Теперь представьте – к необитаемому острову добавляются два генерала. Вопрос: становится ли после этого остров обитаемым? Правильно, ответ – нет! Почему? Да потому что генералы не способны выращивать хлеб, пасти овец, делать «мерседесы» и шить «бриони». Также они не способны заработать денег, чтобы купить хлеба, мяса и штаны. Значит, с их добавлением к острову ничего не меняется, и остров как выглядел необитаемым, так и продолжает выглядеть. Вот и решайте после этого, можно ли генералов отнести к гомо сапиенсам?
Нет, то есть сказать, что генералы вообще не способны изменять облик Земли, было бы несправедливо. Они могут набросать с самолетов бомб или танками разломать дома. Но для того, чтобы у них появилось желание разрушить какой-нибудь город, его нужно сначала построить, потом изготовить бомбы и самолеты, а потом еще нужно, чтобы одни генералы поругались с другими так, что им бы захотелось убить жителей этого города. Почему-то считается, что гомо сапиенсы, которые кормят одного генерала, должны быть счастливы, когда их бомбят гомо сапиенсы, кормящие другого генерала.
Но, оказавшись на необитаемом острове, в отсутствие городов, бомб и самолетов, генералы никак не могли найти себе занятие и целыми днями читали газету. Мало-помалу они начали голодать. Первое, что пришло им в голову, – это съесть друг друга. Они тут же кинулись драться, и даже один у другого съел орден, но потом они поняли, что это не выход из положения. Тут у автора неясность, но мне кажется, что они не съели друг друга по двум причинам.
Первая состояла в том, что они были трусливы и боялись проиграть драку. В отличие же от обычной войны здесь жертвой становились не лохи – гомо сапиенсы, а сам белотелый виновник драки. То есть проигравшего битву генерала съедал выигравший. А поскольку в глубине души каждый из генералов чрезвычайно скромно оценивал свои боевые качества, то и лезть в драку, где на кону стоят не чужие сотни тысяч жизней, а твоя собственная, они и не хотели.
О, кстати, по ходу дела, вот прекрасный способ прекратить все войны в мире! Заранее объявить, что проигравший битву генерал будет съеден! Мазу держу, все войны прекратятся раз и навсегда.
Вторая причина банальна. Поскольку генералы ничего не умели делать, то, значит, и готовить еду они не умели тоже. Следовательно, даже если бы один генерал убил другого, он не смог бы его приготовить. А какой же генерал будет жрать сырую человечину? Даже без соли! Нет, сырую они есть не будут. Вот как бы у них была кухарка, то, может быть, они бы и подрались, а так нет. Опасно и невкусно.
Кстати, о кухарках. Генералы в повести постоянно, к месту и не к месту, вспоминают своих кухарок. А кухарки в далеком Петербурге постоянно скучают по дорогим их сердцу генералам. Это все неспроста. Кухарки, судя по всему, не только варят генералам, но и являются теми самыми павианихами, которые клюют на генеральскую фуражку. В результате многочисленных вязок между генералами и кухарками появляются так называемые кухаркины дети. Поскольку потомство от скрещивания гомо сапиенсов (кухарки) и генералов является межвидовым гибридом, то оно чрезвычайно живуче, как, например, мулы.
Повадки кухарок в литературе описаны плохо, но доподлинно известно из очень авторитетных источников, что кухарки убеждены в своем главном предназначении – управлять государством. Так прямо и написано: каждая кухарка должна уметь управлять государством. Таким образом, «кухаркины дети» наследовали от родителей прекрасные физические кондиции, тягу к нахлебничеству и желание управлять государством. Дальнейшее развитие темы «кухаркиных детей» крайне интересно и поучительно, но, к сожалению, не является предметом настоящего изложения.
Промучившись несколько дней, генералы решили все-таки поискать на острове гомо сапиенсов. Им нужен был специальный подвид гомо сапиенса – мужик. Современному читателю трудно объяснить, что такое мужик. Еще лет восемьдесят назад мужики водились везде. Их было очень много. Настолько много, что генералам казалось, что они никогда не кончатся.
Генералы так и подумали: не может быть, чтобы здесь не нашлось какого-нибудь одного, хоть завалящего мужика. Мужики ведь везде водятся!
Такая же история случилась с североамериканскими бизонами. Когда белые поселенцы впервые в прериях увидели стада бизонов, им показалось, что это бесконечная кладовая мяса. Ан нет. Как начали стрелять по бизонам из своих «винчестеров», так они и кончились. Пришлось их специально потом в заповедниках разводить.
Итак, мужик… Господи, дух захватывает перед этой темой, но про это уже другая история.
Вообще история полна парадоксов. Вот, например, во времена Салтыкова-Щедрина мужик, как уже отмечалось, водился везде. И кормилась с него орава всяких генералов и генеральчиков.
Потом мужик вывелся. Трудно объяснить причины, по которым мужика не стало. Вернее, причина ясна – мужиков всех перестреляли или уморили голодом. Но причина причины, то есть почему примерно восемьдесят лет назад тогдашним генералам пришла в голову идея извести мужика, – неизвестна. Естественно, тогдашние генеральские прихлебатели объяснили, что так мужику даже лучше, что все это для его же блага. Ну посудите сами: у мужика проблем – пальцев на руках и ногах не хватит перечислить. И недород, и скотину кормить надо, и ребятишки болеют. Опять же для генеральской утехи нужно в армию идти, воевать. А тут его убили, и нет у него никаких проблем. Действительно, мертвому мужику лучше. Однако сами генералы, в самоотверженной заботе о мужике, забыли про себя. И без мужика начали они голодать. С мертвого мужика какой спрос? Никакого. А жрать-то надо каждый день…
Но вернемся к нашим генералам. Они тоже на своем необитаемом острове начали, как уже говорилось, голодать и решили поискать себе мужика. Обратите внимание, что у тогдашних генералов не было идеи извести мужика, а даже наоборот, они его, как Диоген, искали. Типа: «Ищу человека!» Это потом уже другие генералы придумали свой людоедский план.
Вот я думаю, а кто из сегодняшних наших обывателей больше всего похож на тогдашнего мужика? Ну так, чтобы вы, дорогие мои читатели, поняли, что это за мужик такой. Вы же его не видели, поскольку сейчас мужиков уже нет. Я думаю, правильно будет сказать, что больше всего на мужика похожи владельцы, как теперь модно говорить, малого и среднего бизнеса.
Прежде всего они похожи на мужика тем, что каждый генеральчишко, ну вот самый мелкий, такой, что под микроскопом видно только его задницу, ой пардон, фуражку, считает само собой разумеющимся, что эти самые мелкие лавочники должны его кормить. Не как-то абстрактно, через налоги (что само по себе, как я уже отмечал, большой вопрос), а вполне конкретно – каждый лавочник должен носить ему, генералу, деньги. И так генерал в это верит, что считает такой порядок вещей естественным, логичным, раз и навсегда установленным и непоколебимым. Как закон всемирного тяготения или правило обезьяньей жопы.
Вот я сначала подумал, что генералы не могут сидеть на мужицкой шее, поскольку они низшие существа по сравнению с гомо сапиенс. И следовательно, не могут так его обхитрить, чтобы жить за его счет. А потом я понял, что это не так. Очень даже могут низшие существа жить за счет высших. Вот, например, живут же вши или, скажем, глисты. Короче, паразиты. И собака или корова терпят их стоически, так уж, мол, заведено, не нами установлено, не нам и отменять. А вот, скажем, у глиста вообще нет мозга, он червь, а может даже в венце творения поселиться – и пойди его потом выведи. Так и генерал, если он у мужика на шее примостился, то потом себе дороже его согнать, он тогда тебя и бомбами, и отравляющим газом, и из пулемета, как Тухачевский на Тамбовщине.
Но вернемся к нашим генералам. Вернее, не к нашим, а к щедринским, которые еще не додумались прикончить мужиков, а наоборот, за мужиком гонялись, чтобы тот их кормил. И что бы вы думали? Они нашли себе мужика. Здорового, работящего, он все умел и быстро их накормил.
Вот я ломаю голову: а зачем он их кормил? Вот взял бы, да и сказал: подите-ка вы, господа генералы, на хер, я вот себя кормлю, а вы как знаете, не нашего мужицкого ума это дело, чем вас кормить, у меня и самого проблем невпроворот. Однако он так не сказал, а даже наоборот, как бы спохватился и побежал добывать им пропитание, вроде как провинился, что генералы голодные.
Моя жена на этот вопрос отвечает чисто по-женски. А, говорит, тогда был такой обычай. Мужики, типа, привыкли генералов кормить, вот и кормили, не задавая лишних вопросов. Меня такой ответ не устраивает по нескольким причинам. Во-первых, мне тогда непонятно, а почему такой глупый обычай появился? А во-вторых, если такой обычай существовал, то почему, прежде чем уснуть, генералы заставили мужика сделать веревку и этой веревкой привязали его за ногу, чтобы тот не убежал?
С этой веревкой все становится с ног на голову. Ведь если генералы и вообще государство так полезно для мужика, что он только спит и видит, как бы ему сделать его покрепче, то зачем веревка? Ведь должно быть так, что мужик, изнывая от любви, сам, без всякого принуждения, кормил бы своих нахлебников, раз они такие нужные? Ведь должен! А не кормит. Без принуждения и угрозы силой – не кормит, хоть убей. Не понимает, мерзавец, своей пользы. Не понимает, гондон, какую замечательную пользу все эти военные и штатские генералы ему приносят. Как расцветает под их чутким управлением земля-матушка. Как наполняются спелостью ее плоды, как растут день ото дня тучные стада на ней, и все это благодаря тяжелой генеральской работе. Вот как это мужику объяснить? Да никак. Все норовит, засранец, убежать. Вот и вынуждены генералы мужика веревкой привязывать.
А как бы было хорошо, если бы не надо было привязывать. Эх, какая бы хорошая жизнь была бы. Как по телевизору. В телевизоре день ото дня нам рассказывают, как замечательно довольны наши обыватели нашими генералами. Какие они самые лучшие и распрекрасные. Как хорошо нам всем под их властью. И как мы с ужасом иногда ночью просыпаемся и думаем: Боже мой, неужели это счастье когда-нибудь кончится, и мы опять, одинокие, будем болтаться как говно в проруби, без мудрых наших генералов?
Но вот камера перестала снимать, отъезжает, ты подходишь к говорящему уже не в телевизоре, а так, в жизни, и смотришь: батюшки, а на ноге-то веревочка! Веревочкой привязан наш генеральский трубадур. И тут-то ты и понимаешь, что все это лажа… Не может без веревки генерал. Никак не может. Генерал без веревки – пустое место. Его и слушать никто не будет. А с веревкой он король. Так что если по большому счету, то главный атрибут генерала – это не фуражка, а веревка. Фуражка – это так, для кухарок, чтобы веселее подмахивали, а вот веревка – это вещь серьезная. Фактически главная. Без нее никакого государства не будет.
Итак, привязали генералы мужика и легли спать. Теперь их жизнь была налажена, и оставалось только мечтать снова вернуться в Петербург. Вот здесь щедринские генералы опять сильно отличаются от нынешних. Тогдашние генералы прибыли из Петербурга и сильно хотят в него вернуться, а теперешних, которые тоже питерские, обратно в Питер палкой не выгонишь. Но я опять отвлекся.
Проснувшись, щедринские генералы так прямо и говорят мужику: доставь-ка ты нас в Петербург. И мужик мастерит плавсредство, заготавливает еды и отправляется с генералами в плавание к невским берегам. Тут вопрос: что заставило их хотеть возвращения? Разве им здесь было плохо? Мужик их кормил и поил от пуза, на острове никогда не было зимы, теплое море, прекрасный климат… Но нет! Генералы канючили: вези нас в Питер и дело с концом. Чтобы читатель не ломал голову, автор без выкрутасов говорит, почему генералы захотели в Питер. Им было скучно без кухарок. То есть после утоления голода генералов потянуло к девочкам. Какая милота! Боже мой. Сытенькие, розовые, чистенькие. И на е…аньки! Прямо как в свинарнике.
Короче, привозит мужик генералов в Питер, отдает на руки кухаркам, получает от генералов какой-то медяк. Пей да гуляй, мужичина!
Пей да гуляй, мужичина! Хоть немножко порадуйся, глупый дурак, заведший себе такие обременительные штуки, как совесть и сострадание. Первая мешает тебе сидеть на чужой шее, а вторая заставляет тебя подавать убогим, хоть, например, генералам. А вот как бы у тебя их не было, так, может, ты бы и сам генералом стал.
Вот и все. Больше излагать нечего. Конец сказки-повести.
В генерале же потребность отсутствует. Он сам по себе – не нужен. Он нужен только потому, что где-то в другом месте есть другой генерал. А раз там есть другой генерал, то и нам нужен свой. Иначе если тот, другой, узнает, что у нас нет своего генерала, то он обязательно на нас нападет и покорит. А мы не хотим, чтобы нас покорял тот, другой, мы хотим, чтобы мы покорялись нашенскому, родному. Чем родной лучше – неизвестно, но задаваться этим вопросом нельзя, непатриотично.
Таким образом, генералы нужны, поскольку существуют другие генералы. Следовательно, вывод один: чтобы они больше над нами не измывались, надо их всех собрать и отвезти на необитаемый остров. Только предварительно необходимо проверить, чтобы на нем не оказалось мужика. А то он их обратно привезет.
ЖАРКОЕ ИЗ ИДЕАЛИСТА
Часть первая. Без мужика
Повесть начинается трагически – однажды два генерала попали на необитаемый остров. Вот вам смешно, а я не понимаю, над чем тут смеяться? Странный вы народ, ей-богу. Вот если какая-нибудь достоевская проститутка или какой-нибудь отчисленный из университета бездельник валяют дурака и от этого пухнут с голоду (или, чего доброго, идут на мокруху), то вы слезами умываетесь. А тут пропадают два пожилых человека, вполне уважаемых и абсолютно безобидных, – а вам смешно. А ведь грех этих двух генералов состоит лишь в том, что они ничего не умеют делать. Ну вот ровно ничего. Согласитесь, что этот грех настолько распространен, что, может быть, и за грех-то уже не считается. За что же им такое наказание?И потом – этот ваш смех. Вы что, не жалеете этих двух несчастных? А попадите-ка вы сами на необитаемый остров, я бы на вас посмотрел. Тогда бы вы иначе запели! Куда, мол, правительство смотрит! Что они себе позволяют! Честных и добропорядочных граждан, да на необитаемый остров. А когда другие попадают – то вам, видите ли, смешно.
Ну да ладно. Бог вам судья. Однако что это за генералы такие? Что это за порода – генерал? Вот я в своей жизни видал много генералов. И толстых, и тонких. И глупых, и не очень. Вот интересно, не очень глупый – это что, умный, что ли? Получается, что чем меньше человек глупый, тем больше он умный… Хотя вряд ли… Но ладно, это я отвлекся.
Так вот, у генералов есть две вещи. Одна у всех одинаковая – лампасы. Здесь никто не стремится перещеголять друг дружку. А вот вторая вещь носит соревновательный характер – это фуражка. Здесь нет пределов генеральскому тщеславию. Тут важно многое, но главное – это диаметр. В настоящий момент рекордом является фуражка на уровне ширины плеч. То есть в поперечнике примерно 70 см. Это очень много. В этих фуражках генералы выглядят чистыми идиотами, подтверждая мою догадку об их нечеловеческом происхождении.
Ну посудите сами: нормальный человек, находясь в здравом уме и твердой памяти, нацепит этот маскарад на себя? Нет, конечно. У него же есть дети, ему будет стыдно, их в школе засмеют. Но не таковский генерал! Ему все по фигу. Вот я когда был в Африке, то видел, как крупные самцы-павианы выставляют свою задницу напоказ и тем самым привлекают самок для случки. Ничего не скажу – павианова задница, наверное, по их павианьим понятиям, считается верхом мужественности – вся ярко-красная, а по краям – голубая, в центре торчит хрен, а рядом – кусок засохшего дерьма. Бабы-павианихи, видя такое великолепие, решительно теряют голову и несутся, потирая промежность, к этому светофору. Генеральская шапка, по замыслу, видимо, имеет то же предназначение. Но, согласитесь, к человеческому поведению это имеет слабое отношение.
Приматы-то они, конечно, приматы. Но так, чтобы гомо сапиенс, – это уж слишком. Фуражка выдает. Как у Шарикова – ненависть к кошкам и блохи, так и тут: фуражку надел и сразу все ясно. А лампасы что… Да ничего. Вон на адидасовских трениках тоже есть лампасы. Итак, главный характеризующий предмет – фурага. Такой кепарь надень, и тебя даже в трусах узнают. Скажут: ба-а-а! Да это же генерал!
В этой фуражке работать невозможно. При малейшем порыве ветра ее сносит, а если ее закрепить на голове специальными тесемками, то может унести вместе с генералом – или в лучшем случае голову оторвет. Опять же если наклонишься, то фуражка спадает. Потом, в ней голова потеет. Короче, куча неудобств. Такая вот штука с этой шапкой…
Однако продолжим анализ других сторон такого явления в нашей жизни, как генерал.
В институте, в курсе марксистско-ленинской философии, в разделе исторического материализма мы изучали что-то такое про государство. Я не помню точно, но вроде бы при коммунизме государство должно отмереть, поскольку государство – это механизм угнетения и подавления.
Характерно, что в Советском Союзе нельзя было стать большим вельможей, в том числе и генералом, если ты не был коммунистом, то есть, в частности, не был согласен с этим тезисом. Но как можно было защищать государство (а это главная функция генерала, во всяком случае, они так ее обозначают), если официальная идеология предписывала его потихоньку демонтировать? Задача…
А вот еще вопрос: генералы ничего не производят, а только тратят деньги налогоплательщиков. И во всем мире генералы дорого обходятся этим самым налогоплательщикам, но что-то последнее время я не видел нигде демонстраций за снижение военных (да и не только военных) расходов. Ни в Америке, ни в Европе, ни в России. Вроде как все согласны, что эти деньги тратятся правильно. Что так и должно быть. Что эти генералы – никакие не нахлебники, а честные труженики, их труд – ратный, самый что ни на есть тяжелый. Все их должны уважать и гордиться ими, поскольку они есть соль земли, а все остальные – так, придаток. Придаток, который, собственно, и нужен-то лишь для обеспечения аппетитов этих генералов, которые, в свою очередь, защищают государство, которое есть аппарат угнетения и подавления… Опять задача…
Кстати, я так и не понял, а на фига вообще государство? Чтобы мы работали, платили налоги, а генералы налоги тратили на укрепление государства? А если его убрать, то не будет налогов, генералов и проблемы его защиты? То есть если сделать образование и медицину платными (какими они, по сути, уже давно являются), а пенсионное обеспечение – частным, как, впрочем, и всю экономику в целом, то государства не надо? Ах, останется проблема защиты от внешних врагов? А она есть, эта проблема? Генералы не врут? Действительно, все только и думают, как бы на нас напасть? Однако, как утверждают сами генералы, в 90-е годы у нас практически вообще не было армии. «Антинародный режим Ельцина» якобы ее полностью развалил. И ничего, никто на нас не напал. Как-то это не стыкуется с тезисом о том, что кругом одни враги, которые только «спят и видят, как бы на нас напасть». Что ж они десять лет спали? Может, не очень-то и надо? И действительно, шутка ли сказать, такой геморрой, как мы (вместе с нашими генералами), громоздить себе на шею…
Или вот. Давеча получил я письмо из налоговой. Датировано оно 4 августа. Получил я его 21-го. А в нем написано, что до 15-го июля с.г. я должен заплатить подоходный налог. И беда даже не в этом, что чиновник, его написавший, предполагал, видимо, наличие у меня машины времени, а в том, что налог мной уплачен еще в июне, о чем есть соответствующая пометка все той же налоговой инспекции. Ну и на хера мне такое государство? Горько, больно и противно.
Есть еще тезис о том, что без государства мы запросто перережем друг другу горло. Что если бы не доблестные правоохранительные органы (а там генералов тоже видимо-невидимо), то люди давно превратились бы в стадо диких зверей и сильные давно замочили бы слабых и беззащитных. Помимо спорности самого этого тезиса, вызывает удивление выбранный способ лечения этой проблемы. То есть с тем, чтобы не дать низменным порокам человечества вылезти наружу, нужно собрать с людей деньги, на эти деньги нанять самые что ни на есть отбросы общества и заставить их следить за людской нравственностью и благопристойным поведением.
При этом никто не боится того, что эти самые отбросы, вооруженные пистолетами и автоматами, а также легальным правом нас арестовывать, пытать и мучить, запросто могут перестать довольствоваться определенной им долей налогов и требовать новых денег непосредственно с граждан благословенного государства в обмен на свою лояльность. Впору уже заплатить кому-нибудь еще один налог, чтобы этот кто-то защитил нас от порожденных нами же правоохранителей. Воистину уж лучше их бы вовсе не было. Уж мы сами как-нибудь с горем пополам. И пусть эти самые правоохранители не обижаются на «отбросы». Это не я, народ назвал их «мусорами», а как известно, глас народа – глас Божий. Я просто подобрал к слову «мусор» аутентичный синоним.
Вот такие вот в общем-то очень полезные и серьезные люди эти генералы. Пиару вокруг них наверчено – не выговорить сколько. Уж и такие они и сякие. И мужественные, и самоотверженные, и патриоты (еще бы!), и скромные, и всякая другая лажа… Наши патриотически настроенные журналисты, набухавшись с генералами где-нибудь в Моздоке (т. е. вдалеке от войны), любят расписывать их доблести. А заодно и вести агитацию за службу в армии. Притом что сами в ней не служили ни дня…
Короче, оказались эти заслуженные люди на необитаемом острове. А необитаемый остров всем хорош! И рыбы, и зверья, и птицы в нем полно, опять же овощи и фрукты прямо на деревьях растут. Чистая ключевая вода в родниках, солнце, синее небо, тепло, пальмы, море… Рай. Однако у необитаемого острова есть один недостаток: на нем никто не обитает. Ну то есть на нем живут, конечно, и олени, и куропатки, и ящерки всякие. Но на нем нет гомо сапиенсов. То есть той самой разновидности высших приматов, которая единственная только и способна к производительному труду.
Были бы на острове гомо сапиенсы, то остров выглядел бы иначе. На нем бы стояли красивые дома, а меж возделанных полей проходили бы дороги, по которым гомо сапиенсы ездили бы на телегах, запряженных быками или лошадьми. Или на «мерседесах» и «лендроверах». Высоко в горах гомо сапиенсы пасли бы отары овец, из которых потом жарили бы вкусные шашлыки, а из шерсти делали бы хорошие костюмы «Бриони».
Но ничего этого на острове не было, поскольку на нем не водились гомо сапиенсы. Вот что значит – необитаемый остров. Теперь представьте – к необитаемому острову добавляются два генерала. Вопрос: становится ли после этого остров обитаемым? Правильно, ответ – нет! Почему? Да потому что генералы не способны выращивать хлеб, пасти овец, делать «мерседесы» и шить «бриони». Также они не способны заработать денег, чтобы купить хлеба, мяса и штаны. Значит, с их добавлением к острову ничего не меняется, и остров как выглядел необитаемым, так и продолжает выглядеть. Вот и решайте после этого, можно ли генералов отнести к гомо сапиенсам?
Нет, то есть сказать, что генералы вообще не способны изменять облик Земли, было бы несправедливо. Они могут набросать с самолетов бомб или танками разломать дома. Но для того, чтобы у них появилось желание разрушить какой-нибудь город, его нужно сначала построить, потом изготовить бомбы и самолеты, а потом еще нужно, чтобы одни генералы поругались с другими так, что им бы захотелось убить жителей этого города. Почему-то считается, что гомо сапиенсы, которые кормят одного генерала, должны быть счастливы, когда их бомбят гомо сапиенсы, кормящие другого генерала.
Но, оказавшись на необитаемом острове, в отсутствие городов, бомб и самолетов, генералы никак не могли найти себе занятие и целыми днями читали газету. Мало-помалу они начали голодать. Первое, что пришло им в голову, – это съесть друг друга. Они тут же кинулись драться, и даже один у другого съел орден, но потом они поняли, что это не выход из положения. Тут у автора неясность, но мне кажется, что они не съели друг друга по двум причинам.
Первая состояла в том, что они были трусливы и боялись проиграть драку. В отличие же от обычной войны здесь жертвой становились не лохи – гомо сапиенсы, а сам белотелый виновник драки. То есть проигравшего битву генерала съедал выигравший. А поскольку в глубине души каждый из генералов чрезвычайно скромно оценивал свои боевые качества, то и лезть в драку, где на кону стоят не чужие сотни тысяч жизней, а твоя собственная, они и не хотели.
О, кстати, по ходу дела, вот прекрасный способ прекратить все войны в мире! Заранее объявить, что проигравший битву генерал будет съеден! Мазу держу, все войны прекратятся раз и навсегда.
Вторая причина банальна. Поскольку генералы ничего не умели делать, то, значит, и готовить еду они не умели тоже. Следовательно, даже если бы один генерал убил другого, он не смог бы его приготовить. А какой же генерал будет жрать сырую человечину? Даже без соли! Нет, сырую они есть не будут. Вот как бы у них была кухарка, то, может быть, они бы и подрались, а так нет. Опасно и невкусно.
Кстати, о кухарках. Генералы в повести постоянно, к месту и не к месту, вспоминают своих кухарок. А кухарки в далеком Петербурге постоянно скучают по дорогим их сердцу генералам. Это все неспроста. Кухарки, судя по всему, не только варят генералам, но и являются теми самыми павианихами, которые клюют на генеральскую фуражку. В результате многочисленных вязок между генералами и кухарками появляются так называемые кухаркины дети. Поскольку потомство от скрещивания гомо сапиенсов (кухарки) и генералов является межвидовым гибридом, то оно чрезвычайно живуче, как, например, мулы.
Повадки кухарок в литературе описаны плохо, но доподлинно известно из очень авторитетных источников, что кухарки убеждены в своем главном предназначении – управлять государством. Так прямо и написано: каждая кухарка должна уметь управлять государством. Таким образом, «кухаркины дети» наследовали от родителей прекрасные физические кондиции, тягу к нахлебничеству и желание управлять государством. Дальнейшее развитие темы «кухаркиных детей» крайне интересно и поучительно, но, к сожалению, не является предметом настоящего изложения.
Промучившись несколько дней, генералы решили все-таки поискать на острове гомо сапиенсов. Им нужен был специальный подвид гомо сапиенса – мужик. Современному читателю трудно объяснить, что такое мужик. Еще лет восемьдесят назад мужики водились везде. Их было очень много. Настолько много, что генералам казалось, что они никогда не кончатся.
Генералы так и подумали: не может быть, чтобы здесь не нашлось какого-нибудь одного, хоть завалящего мужика. Мужики ведь везде водятся!
Такая же история случилась с североамериканскими бизонами. Когда белые поселенцы впервые в прериях увидели стада бизонов, им показалось, что это бесконечная кладовая мяса. Ан нет. Как начали стрелять по бизонам из своих «винчестеров», так они и кончились. Пришлось их специально потом в заповедниках разводить.
Итак, мужик… Господи, дух захватывает перед этой темой, но про это уже другая история.
Часть вторая. С мужиком
Мужик, безусловно, гомо сапиенс. Правда, вкалывает он как лошадь, а по тому, какие крохи перепадают ему от результатов его труда, он больше похож на осла, но все-таки он гомо сапиенс, поскольку способен к труду, результаты которого приносят пользу.Вообще история полна парадоксов. Вот, например, во времена Салтыкова-Щедрина мужик, как уже отмечалось, водился везде. И кормилась с него орава всяких генералов и генеральчиков.
Потом мужик вывелся. Трудно объяснить причины, по которым мужика не стало. Вернее, причина ясна – мужиков всех перестреляли или уморили голодом. Но причина причины, то есть почему примерно восемьдесят лет назад тогдашним генералам пришла в голову идея извести мужика, – неизвестна. Естественно, тогдашние генеральские прихлебатели объяснили, что так мужику даже лучше, что все это для его же блага. Ну посудите сами: у мужика проблем – пальцев на руках и ногах не хватит перечислить. И недород, и скотину кормить надо, и ребятишки болеют. Опять же для генеральской утехи нужно в армию идти, воевать. А тут его убили, и нет у него никаких проблем. Действительно, мертвому мужику лучше. Однако сами генералы, в самоотверженной заботе о мужике, забыли про себя. И без мужика начали они голодать. С мертвого мужика какой спрос? Никакого. А жрать-то надо каждый день…
Но вернемся к нашим генералам. Они тоже на своем необитаемом острове начали, как уже говорилось, голодать и решили поискать себе мужика. Обратите внимание, что у тогдашних генералов не было идеи извести мужика, а даже наоборот, они его, как Диоген, искали. Типа: «Ищу человека!» Это потом уже другие генералы придумали свой людоедский план.
Вот я думаю, а кто из сегодняшних наших обывателей больше всего похож на тогдашнего мужика? Ну так, чтобы вы, дорогие мои читатели, поняли, что это за мужик такой. Вы же его не видели, поскольку сейчас мужиков уже нет. Я думаю, правильно будет сказать, что больше всего на мужика похожи владельцы, как теперь модно говорить, малого и среднего бизнеса.
Прежде всего они похожи на мужика тем, что каждый генеральчишко, ну вот самый мелкий, такой, что под микроскопом видно только его задницу, ой пардон, фуражку, считает само собой разумеющимся, что эти самые мелкие лавочники должны его кормить. Не как-то абстрактно, через налоги (что само по себе, как я уже отмечал, большой вопрос), а вполне конкретно – каждый лавочник должен носить ему, генералу, деньги. И так генерал в это верит, что считает такой порядок вещей естественным, логичным, раз и навсегда установленным и непоколебимым. Как закон всемирного тяготения или правило обезьяньей жопы.
Вот я сначала подумал, что генералы не могут сидеть на мужицкой шее, поскольку они низшие существа по сравнению с гомо сапиенс. И следовательно, не могут так его обхитрить, чтобы жить за его счет. А потом я понял, что это не так. Очень даже могут низшие существа жить за счет высших. Вот, например, живут же вши или, скажем, глисты. Короче, паразиты. И собака или корова терпят их стоически, так уж, мол, заведено, не нами установлено, не нам и отменять. А вот, скажем, у глиста вообще нет мозга, он червь, а может даже в венце творения поселиться – и пойди его потом выведи. Так и генерал, если он у мужика на шее примостился, то потом себе дороже его согнать, он тогда тебя и бомбами, и отравляющим газом, и из пулемета, как Тухачевский на Тамбовщине.
Но вернемся к нашим генералам. Вернее, не к нашим, а к щедринским, которые еще не додумались прикончить мужиков, а наоборот, за мужиком гонялись, чтобы тот их кормил. И что бы вы думали? Они нашли себе мужика. Здорового, работящего, он все умел и быстро их накормил.
Вот я ломаю голову: а зачем он их кормил? Вот взял бы, да и сказал: подите-ка вы, господа генералы, на хер, я вот себя кормлю, а вы как знаете, не нашего мужицкого ума это дело, чем вас кормить, у меня и самого проблем невпроворот. Однако он так не сказал, а даже наоборот, как бы спохватился и побежал добывать им пропитание, вроде как провинился, что генералы голодные.
Моя жена на этот вопрос отвечает чисто по-женски. А, говорит, тогда был такой обычай. Мужики, типа, привыкли генералов кормить, вот и кормили, не задавая лишних вопросов. Меня такой ответ не устраивает по нескольким причинам. Во-первых, мне тогда непонятно, а почему такой глупый обычай появился? А во-вторых, если такой обычай существовал, то почему, прежде чем уснуть, генералы заставили мужика сделать веревку и этой веревкой привязали его за ногу, чтобы тот не убежал?
С этой веревкой все становится с ног на голову. Ведь если генералы и вообще государство так полезно для мужика, что он только спит и видит, как бы ему сделать его покрепче, то зачем веревка? Ведь должно быть так, что мужик, изнывая от любви, сам, без всякого принуждения, кормил бы своих нахлебников, раз они такие нужные? Ведь должен! А не кормит. Без принуждения и угрозы силой – не кормит, хоть убей. Не понимает, мерзавец, своей пользы. Не понимает, гондон, какую замечательную пользу все эти военные и штатские генералы ему приносят. Как расцветает под их чутким управлением земля-матушка. Как наполняются спелостью ее плоды, как растут день ото дня тучные стада на ней, и все это благодаря тяжелой генеральской работе. Вот как это мужику объяснить? Да никак. Все норовит, засранец, убежать. Вот и вынуждены генералы мужика веревкой привязывать.
А как бы было хорошо, если бы не надо было привязывать. Эх, какая бы хорошая жизнь была бы. Как по телевизору. В телевизоре день ото дня нам рассказывают, как замечательно довольны наши обыватели нашими генералами. Какие они самые лучшие и распрекрасные. Как хорошо нам всем под их властью. И как мы с ужасом иногда ночью просыпаемся и думаем: Боже мой, неужели это счастье когда-нибудь кончится, и мы опять, одинокие, будем болтаться как говно в проруби, без мудрых наших генералов?
Но вот камера перестала снимать, отъезжает, ты подходишь к говорящему уже не в телевизоре, а так, в жизни, и смотришь: батюшки, а на ноге-то веревочка! Веревочкой привязан наш генеральский трубадур. И тут-то ты и понимаешь, что все это лажа… Не может без веревки генерал. Никак не может. Генерал без веревки – пустое место. Его и слушать никто не будет. А с веревкой он король. Так что если по большому счету, то главный атрибут генерала – это не фуражка, а веревка. Фуражка – это так, для кухарок, чтобы веселее подмахивали, а вот веревка – это вещь серьезная. Фактически главная. Без нее никакого государства не будет.
Итак, привязали генералы мужика и легли спать. Теперь их жизнь была налажена, и оставалось только мечтать снова вернуться в Петербург. Вот здесь щедринские генералы опять сильно отличаются от нынешних. Тогдашние генералы прибыли из Петербурга и сильно хотят в него вернуться, а теперешних, которые тоже питерские, обратно в Питер палкой не выгонишь. Но я опять отвлекся.
Проснувшись, щедринские генералы так прямо и говорят мужику: доставь-ка ты нас в Петербург. И мужик мастерит плавсредство, заготавливает еды и отправляется с генералами в плавание к невским берегам. Тут вопрос: что заставило их хотеть возвращения? Разве им здесь было плохо? Мужик их кормил и поил от пуза, на острове никогда не было зимы, теплое море, прекрасный климат… Но нет! Генералы канючили: вези нас в Питер и дело с концом. Чтобы читатель не ломал голову, автор без выкрутасов говорит, почему генералы захотели в Питер. Им было скучно без кухарок. То есть после утоления голода генералов потянуло к девочкам. Какая милота! Боже мой. Сытенькие, розовые, чистенькие. И на е…аньки! Прямо как в свинарнике.
Короче, привозит мужик генералов в Питер, отдает на руки кухаркам, получает от генералов какой-то медяк. Пей да гуляй, мужичина!
Пей да гуляй, мужичина! Хоть немножко порадуйся, глупый дурак, заведший себе такие обременительные штуки, как совесть и сострадание. Первая мешает тебе сидеть на чужой шее, а вторая заставляет тебя подавать убогим, хоть, например, генералам. А вот как бы у тебя их не было, так, может, ты бы и сам генералом стал.
Вот и все. Больше излагать нечего. Конец сказки-повести.
Вывод (тоже эротично)
Вот, допустим, плотник. Или, например, инженер, банкир, циркач-фокусник. Все они существуют сами по себе и, как могут, зарабатывают на жизнь. И они есть не потому, что есть другие плотники, банкиры или спекулянты импортными фруктами, а просто так. Потому что в настоящий момент здесь нужно сделать сруб, выдать кредит или подвезти свежей черешни.В генерале же потребность отсутствует. Он сам по себе – не нужен. Он нужен только потому, что где-то в другом месте есть другой генерал. А раз там есть другой генерал, то и нам нужен свой. Иначе если тот, другой, узнает, что у нас нет своего генерала, то он обязательно на нас нападет и покорит. А мы не хотим, чтобы нас покорял тот, другой, мы хотим, чтобы мы покорялись нашенскому, родному. Чем родной лучше – неизвестно, но задаваться этим вопросом нельзя, непатриотично.
Таким образом, генералы нужны, поскольку существуют другие генералы. Следовательно, вывод один: чтобы они больше над нами не измывались, надо их всех собрать и отвезти на необитаемый остров. Только предварительно необходимо проверить, чтобы на нем не оказалось мужика. А то он их обратно привезет.
ЖАРКОЕ ИЗ ИДЕАЛИСТА
Некрасов был из дворян мелкопоместных, так что вряд ли родовое имение на Волге, в селе Грешневе, было больше хутора. С отцом Николаю Алексеевичу совсем не повезло. Типичный бурбон, «армеут», без лоска, без гвардейской аристократической выучки, домашний тиран и Нерон для своих несчастных крепостных (чем беднее барин, тем больше издевается). Мать Николая Алексеевича была образованной женщиной, и, конечно, муж-мужлан ее угнетал. Коля вырос нервным, диковатым мечтателем и готовым правозащитником, в чем даже впоследствии и переусердствовал. Как всякий бурбон, отец хотел пустить сына по военной части. А сын хотел в университет. Учился он попросту, без затей, не то что Щедрин. Всего-навсего Ярославская гимназия. И этого оказалось недостаточно, чтобы в 1838 году поступить в университет в Петербурге, куда тайно от отца, 17 лет от роду, он сбежал. Отец ничем ему не помогал, и Некрасов два года числился вольнослушателем на филфаке. Частенько он, нищенствуя, собирал остатки хлеба с трактирных столов. Он жил не так, как живут аристократы. Он жил хуже любого разночинца. Рожденный поэтом, он по большей части был «пропагатором» (так тогда называли пропагандистов) вольных идей. С 1847 по 1866-й издавал и редактировал достаточно левый «Современник». К сожалению, поэтический дар в себе он глушил социологией. По собственному рецепту: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Если Волга, то обязательно по ней бредут изможденные бурлаки. Если любовь, то бедная и голодная, на чердаке, и возлюбленная идет на панель, чтобы принести «гробик ребенку и ужин отцу». Народ он идеализирует безбожно, как любой карась-идеалист, для которого всякий шум – это предвестник торжества вольных идей; а ведь шум – это опасность, это ведут бредень, чтобы изловить его ж и изжарить в сметане. «Маленькая рыбка, жареный карась, где твоя улыбка, что была вчерась?»
Вместе с народом Некрасов невольно идеализирует и крепостничество. «Мороз, Красный нос» написан в духе лубка, несмотря на смерть Дарьи в финале. Про «Коробейников» я уж и не говорю. Прямо-таки фольклор для туристов и славянофилов. Боюсь, что Щедрин действительно списал карася-идеалиста со своего соредактора. И Некрасова, и крестьян волновало то же, что и эту рыбку: «Если бы все рыбы согласились и если бы они все работали» (и щуки в том числе). Это и впрямь называется социализмом – и тогда, и теперь. Крестьяне хотят не воли, а земли и Царства Божьего на земле. О воле демократ Некрасов отзывается как-то странно: она, мол, «ударила одним концом – по барину, другим – по мужику». Вот откуда выросли ноги каракозовского кружка (1866 г.), глупых прокламаций о топоре, которые приписали Чернышевскому, вот где корни народничества и «Народной воли».
Вместе с народом Некрасов невольно идеализирует и крепостничество. «Мороз, Красный нос» написан в духе лубка, несмотря на смерть Дарьи в финале. Про «Коробейников» я уж и не говорю. Прямо-таки фольклор для туристов и славянофилов. Боюсь, что Щедрин действительно списал карася-идеалиста со своего соредактора. И Некрасова, и крестьян волновало то же, что и эту рыбку: «Если бы все рыбы согласились и если бы они все работали» (и щуки в том числе). Это и впрямь называется социализмом – и тогда, и теперь. Крестьяне хотят не воли, а земли и Царства Божьего на земле. О воле демократ Некрасов отзывается как-то странно: она, мол, «ударила одним концом – по барину, другим – по мужику». Вот откуда выросли ноги каракозовского кружка (1866 г.), глупых прокламаций о топоре, которые приписали Чернышевскому, вот где корни народничества и «Народной воли».