– Даже про подставки она знает! – восхитился про себя Хвак и попытался обнять свою заботливую подругу за нижнюю часть спины. – Умница ты моя!
– Да, да, да! Да, мой славный рыцарь! Только не здесь, ибо я стесняюсь. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя верная Вишенка сгорела на людях от стыда и стеснения?
– Н-не хочу! А кто там см-м-меет? Я сейчас их…
– Никто не смеет, все хорошо. Все очень и очень хорошо. А ты без лошади, да? Седло, седельные сумки… нигде не оставлял?
– Нет. Пешком.
– Ты мой богатырь! Вот мы и дома. Ты, наверное, попить хочешь?.. Ну, кто еще там? А, Грибок? Чего тебе? Сколько??? Да ты с ума сошел! Ты думаешь, я считать разучилась? Или порядков не знаю? На, еще один большой добавлю – и довольно с тебя! Там еще на столе осталось вдоволь непочатого, некусаного! Кровосос!
– Кто кровосос! Г-где!?
Служка мгновенно испарился, захлопнув за собой дверь, только лестница громыхнула, Вишенка же подскочила к Хваку, прижалась щекой к потному пузу его и ласково заворковала:
– Нигде, никто, ничего и нигде, это я спросила насчет клопов. А клопов-то и нет, все чудесно, все создано только для нас с тобой… для нашей любви. На, попей, я тебе освежающего приготовила, выпей скорее.
Выпил Хвак, почему бы и нет, когда близкий человек о тебе заботится? Выпил, но освежающее оказалось с каким-то противным привкусом, словно туда дешевых заклятий пополам с гнилыми травами напихали… Пришлось запить это дело двумя чарками «гнева богини» и положить сверху пару глотков шипучего… Потом… вроде бы, он еще крепкого чарочку навернул… И проснулся.
Солнечный зайчик, прискакавший из-за полуоткрытого оконного ставня, приветливо щекотнул ему лоб, теплыми лапками прикоснулся к зажмуренным глазам: пора вставать, человече, новый день пришел! Телу было мягко, удобно, в голове приятно шумело, и если бы не жажда – Хвак и дальше бы нежился в утреннем сне… Да, утро-то совсем раннее, Хваку только взгляд бросить на высоту луча, чтобы сие понять, ибо всю свою прошлую жизнь привык он просыпаться с рассветом и время безо всяких жреческих мерностей определять научился… Попить вволю водицы холодненькой, Вишенку не разбудив и еще немножко подрем… Э… Э!.. А где Вишенка???
Не оказалось рядом Вишенки! Хвак даже под кровать заглянул, но там не было ничего, кроме плохо прикрытого горшка… А одежда? Хвакова – на месте, а… Не приснилась же она ему! Вон и волос рыжий на одеяле… и подушка примята… Как ящер ее слизнул, Вишенку эту!
Хвак ухватил кувшин – пустой, сивухой от него разит… В другом тоже кислятина какая-то была, и тоже пусто… И третий без воды… Эх… придется самому вставать идти за питьем… Одеться надобно, не пойдет же он через весь дом голым позориться… Шапка… шапка где – а, вот она… Хвак натянул портки, надел рубаху, порадовался своему новому умению ловко заворачивать портянки… Топ сапогом, да топ другим – ладно, удобно обеим ногам! Пояс, секира на поясе… Ого! Пустой!
Хвак растерянно тряс кожаным кошельком над растопыренной ладонью, для верности ощупал его пальцами обеих рук, даже наизнанку вывернул – пусто! Как же он так потратиться сумел?.. Вроде бы столько денег было… Значит, так, сначала он потратил полукругель на райский день, да потом малый медяк за несколько вишенок в меду, и потом еще… нет, сразу всего не сложить… За все он рассчитывался вперед, и когда они с Вишенкой пошли наверх… Надо будет у нее спросить, наверняка она тоже что-нибудь важное вспомнит… Но где она??? Может, это… по своим надобностям отлучилась? Значит, сейчас вернется.
Хвак метнулся вон из комнаты, забежал в отхожее место, чтобы горшка подкроватного не трогать, не открывать, наскоро, в четыре плеска, промыл глаза и щеки, зачерпнул из кадки с водой полный кувшин холодной воды, вернулся в комнату и стал ждать… Уже и кувшин опустел, и утро развернулось в полную силу, а Вишенка не возвращалась. Чтобы понапрасну не тратить время на ожидания, Хвак взялся обшаривать комнату… Кроме неровной гхоровой дырки в углу, да пачкотной пыли под кроватью ничего найти и увидеть не удалось… В карманах тоже – словно вор ночевал… Куда же деньги девались?.. Окно закрыто… Надо бы открыть да проветрить… Во-о-т, так-то лучше…
Страшная догадка пришла внезапно: Вишенка! Да не может быть такого!
Хвак заставил себя сесть на кровать, сунул крест накрест руки под мышки и засопел, размышляя. Больше некому, разве что лиходей проник в комнату, когда они с Вишенкой крепко спали… Но тогда получается, что ворюга украл не только деньги, но и саму Вишенку… А почему бы и не так? А потому что получается – он вместе с одеждой ее украл… Или велел ей одеться… Тьфу, дурость какая! Одним словом – Вишенка украла!
Невозможно сие! Но… Пояс пуст, кошель пуст, карманы – тоже. Хвак вспомнил, что один полумедяк он спрятал в шапку: там, возле затылка, прореха узенькая и монета помещалась туда в самый раз… При Вишенке вынимал и обратно прятал – показывал. Пуста прореха.
Хвак аж застонал от нежелания поверить в горькую истину: так не бывает, не должно быть так! Ведь им обоим было так радостно в обществе друг друга! Уж так они смеялись, и шутили, и плясали!..
Хвак выглянул из комнаты, все еще в слепой надежде увидеть Вишенку… Переход пуст, кое-где из соседних гостевых покоев раздается храп… Сегодня праздник, вот люди и спят подольше… Внизу, в общем зале, народу было мало: трактирщик, двое служек, один из которых Грибок, а другой… Бубен, вроде бы… Как зовут трактирщика, Хвак не знал, поэтому постарался обратиться к нему безлично, чтобы не выдавать своего незнания. Конечно, он, на правах постояльца, вроде бы и не должен имени его помнить, но вдруг это будет невежливо?
– Гм… Это…
– Да, слушаю тебя, добрый молодец?
Хвак обратил внимание на то, что нынешним утром голос трактирщика звучит совсем не так медово и дружелюбно, как вчера вечером… Может, он, Хвак, неправильно что-нибудь сказал вчера или сделал, или еще что…
– Тут это… Ну, Вишенку никто не видел?
– Прощу прощения, кого?
– Девицу, что со мною была. Такая… красивая, полненькая… с бусами. Не видел, куда она пошла?
– Честно сказать, не помню. Пресветлого господина Хвак помню, очень даже хорошо, мне из-за него перед дорожной стражей ответ держать, потому что десятника стражи с рассвета знахарь наш обихаживает, пытается унять ему боль от выбитых зубов и выбрать из десен осколки от оных… Хорошо еще, что этот рыжий дурак прошлой ночью был как раз на отдыхе, а не при исполнении…
– И я его помню. Так он первый полез. А я его – это… по темечку, а не по зубам… Я даже секиру не доставал. А они на меня накинулись!
– Тем не менее, недоразумение закончилось выбитыми зубами стражника, хвала богам, что остальные были просто кабацкая теребень, пустоцветы… Но возникшие от удара «в темечко» хлопоты, но заботы – они на меня легли и ни на кого другого. Так вот, господина Хвака я помню, а девицу – отнюдь нет. Ты же один к нам вошел, пешим порядком в трактир прибыл, без свиты, без охраны, без спутников и даже без лошади. Не так ли?
Хвак растерялся. Да, трактирщик верно говорит, но…
– А… она уже здесь, вечером нашлась, сама собой. Мы с нею здесь возле стола познакомились. Ее Вишенкой звать.
– Сама собою нашлась? Тогда при чем здесь я, мой трактир? Заведение при имперской дороге, от постоялого двора до таверны включительно – по уложению всеимперскому, – неотъемлемая часть короны и державы, всяк сущий в пределах ее находится в полном обывательном праве: сударь и жрец в своем, ратник – в своем, свободный селянин и горожанин в своем, а раб – в своем. Стало быть, каждый волен знаться с кем пожелает или не знаться. Мое же дело – безукоризненно осуществлять собственное предназначение, сиречь обихаживать усталых и голодных путников, буде они подданные империи или добронамеренные гости ея. Привета и потачки нет лишь врагам, татям, беглым рабам и демонам. Вот как у нас, любезный Хвак, дела-то обстоят. Еще что-нибудь желаешь узнать?
Хвак смутился. Вроде бы, получил он ответ на все свои вопросы, но никакой душевной сытости от услышанного не прибавилось. И настаивать неловко, и отступать вроде бы как некуда… А Грибок! Он же вчера им на стол подавал, вот кто выручит!
– Это… А Грибка спросить?
– Что, не понял?
– Да Грибка бы пораспрашивать, вон того, что камыш на полу меняет! Он нам с Вишенкой еду и питье приносил, мы с ним разговаривали, я и Вишенка, может, он знает, куда она подевалась?
– Мало ли кому он вчера подавал еду и питье… Однако, будь по-твоему… Но что случилось-то? Почему ты проявляешь такую настойчивость в поисках обычной девки? Влюбился, что ли?
– Нет! То есть… Она не девка, а… Вишенка. А ищу ее потому, что она исчезла и… вместе с нею… Я не думаю, что… Но… вдруг, мало ли…
– А, понятно. Грибок! Стрекозою сюда! Вот, господин Хвак, наш постоялец, утверждает, что ты вчера подавал ему еду и питье, и что был он при этом не один, а со спутницею, по имени Вишенка. Так ли все было, отвечай?
Грибок обтер влажные руки о передник и поочередно поклонился хозяину и гостю.
– Господин Хвак – мужчина видный, в любой толпе не затрется. Кушал очень хорошо, выпивал славно, с лихостью, не хуже иного сударя, почаще бы посылали нам боги этаких желанных гостей! – Грибок обнажил в радостной улыбке остатки зубов и поклонился Хваку еще раз.
– Будем на сие надеяться, боги милостивы. Но насчет девк… Насчет спутницы. Господин Хвак утверждает, что при нем была женщина. В бусах, звать Вишенка. Что о ней скажешь, откуда она, кто такая, куда пошла?
– Да, да, да! Да, мой славный рыцарь! Только не здесь, ибо я стесняюсь. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя верная Вишенка сгорела на людях от стыда и стеснения?
– Н-не хочу! А кто там см-м-меет? Я сейчас их…
– Никто не смеет, все хорошо. Все очень и очень хорошо. А ты без лошади, да? Седло, седельные сумки… нигде не оставлял?
– Нет. Пешком.
– Ты мой богатырь! Вот мы и дома. Ты, наверное, попить хочешь?.. Ну, кто еще там? А, Грибок? Чего тебе? Сколько??? Да ты с ума сошел! Ты думаешь, я считать разучилась? Или порядков не знаю? На, еще один большой добавлю – и довольно с тебя! Там еще на столе осталось вдоволь непочатого, некусаного! Кровосос!
– Кто кровосос! Г-где!?
Служка мгновенно испарился, захлопнув за собой дверь, только лестница громыхнула, Вишенка же подскочила к Хваку, прижалась щекой к потному пузу его и ласково заворковала:
– Нигде, никто, ничего и нигде, это я спросила насчет клопов. А клопов-то и нет, все чудесно, все создано только для нас с тобой… для нашей любви. На, попей, я тебе освежающего приготовила, выпей скорее.
Выпил Хвак, почему бы и нет, когда близкий человек о тебе заботится? Выпил, но освежающее оказалось с каким-то противным привкусом, словно туда дешевых заклятий пополам с гнилыми травами напихали… Пришлось запить это дело двумя чарками «гнева богини» и положить сверху пару глотков шипучего… Потом… вроде бы, он еще крепкого чарочку навернул… И проснулся.
Солнечный зайчик, прискакавший из-за полуоткрытого оконного ставня, приветливо щекотнул ему лоб, теплыми лапками прикоснулся к зажмуренным глазам: пора вставать, человече, новый день пришел! Телу было мягко, удобно, в голове приятно шумело, и если бы не жажда – Хвак и дальше бы нежился в утреннем сне… Да, утро-то совсем раннее, Хваку только взгляд бросить на высоту луча, чтобы сие понять, ибо всю свою прошлую жизнь привык он просыпаться с рассветом и время безо всяких жреческих мерностей определять научился… Попить вволю водицы холодненькой, Вишенку не разбудив и еще немножко подрем… Э… Э!.. А где Вишенка???
Не оказалось рядом Вишенки! Хвак даже под кровать заглянул, но там не было ничего, кроме плохо прикрытого горшка… А одежда? Хвакова – на месте, а… Не приснилась же она ему! Вон и волос рыжий на одеяле… и подушка примята… Как ящер ее слизнул, Вишенку эту!
Хвак ухватил кувшин – пустой, сивухой от него разит… В другом тоже кислятина какая-то была, и тоже пусто… И третий без воды… Эх… придется самому вставать идти за питьем… Одеться надобно, не пойдет же он через весь дом голым позориться… Шапка… шапка где – а, вот она… Хвак натянул портки, надел рубаху, порадовался своему новому умению ловко заворачивать портянки… Топ сапогом, да топ другим – ладно, удобно обеим ногам! Пояс, секира на поясе… Ого! Пустой!
Хвак растерянно тряс кожаным кошельком над растопыренной ладонью, для верности ощупал его пальцами обеих рук, даже наизнанку вывернул – пусто! Как же он так потратиться сумел?.. Вроде бы столько денег было… Значит, так, сначала он потратил полукругель на райский день, да потом малый медяк за несколько вишенок в меду, и потом еще… нет, сразу всего не сложить… За все он рассчитывался вперед, и когда они с Вишенкой пошли наверх… Надо будет у нее спросить, наверняка она тоже что-нибудь важное вспомнит… Но где она??? Может, это… по своим надобностям отлучилась? Значит, сейчас вернется.
Хвак метнулся вон из комнаты, забежал в отхожее место, чтобы горшка подкроватного не трогать, не открывать, наскоро, в четыре плеска, промыл глаза и щеки, зачерпнул из кадки с водой полный кувшин холодной воды, вернулся в комнату и стал ждать… Уже и кувшин опустел, и утро развернулось в полную силу, а Вишенка не возвращалась. Чтобы понапрасну не тратить время на ожидания, Хвак взялся обшаривать комнату… Кроме неровной гхоровой дырки в углу, да пачкотной пыли под кроватью ничего найти и увидеть не удалось… В карманах тоже – словно вор ночевал… Куда же деньги девались?.. Окно закрыто… Надо бы открыть да проветрить… Во-о-т, так-то лучше…
Страшная догадка пришла внезапно: Вишенка! Да не может быть такого!
Хвак заставил себя сесть на кровать, сунул крест накрест руки под мышки и засопел, размышляя. Больше некому, разве что лиходей проник в комнату, когда они с Вишенкой крепко спали… Но тогда получается, что ворюга украл не только деньги, но и саму Вишенку… А почему бы и не так? А потому что получается – он вместе с одеждой ее украл… Или велел ей одеться… Тьфу, дурость какая! Одним словом – Вишенка украла!
Невозможно сие! Но… Пояс пуст, кошель пуст, карманы – тоже. Хвак вспомнил, что один полумедяк он спрятал в шапку: там, возле затылка, прореха узенькая и монета помещалась туда в самый раз… При Вишенке вынимал и обратно прятал – показывал. Пуста прореха.
Хвак аж застонал от нежелания поверить в горькую истину: так не бывает, не должно быть так! Ведь им обоим было так радостно в обществе друг друга! Уж так они смеялись, и шутили, и плясали!..
Хвак выглянул из комнаты, все еще в слепой надежде увидеть Вишенку… Переход пуст, кое-где из соседних гостевых покоев раздается храп… Сегодня праздник, вот люди и спят подольше… Внизу, в общем зале, народу было мало: трактирщик, двое служек, один из которых Грибок, а другой… Бубен, вроде бы… Как зовут трактирщика, Хвак не знал, поэтому постарался обратиться к нему безлично, чтобы не выдавать своего незнания. Конечно, он, на правах постояльца, вроде бы и не должен имени его помнить, но вдруг это будет невежливо?
– Гм… Это…
– Да, слушаю тебя, добрый молодец?
Хвак обратил внимание на то, что нынешним утром голос трактирщика звучит совсем не так медово и дружелюбно, как вчера вечером… Может, он, Хвак, неправильно что-нибудь сказал вчера или сделал, или еще что…
– Тут это… Ну, Вишенку никто не видел?
– Прощу прощения, кого?
– Девицу, что со мною была. Такая… красивая, полненькая… с бусами. Не видел, куда она пошла?
– Честно сказать, не помню. Пресветлого господина Хвак помню, очень даже хорошо, мне из-за него перед дорожной стражей ответ держать, потому что десятника стражи с рассвета знахарь наш обихаживает, пытается унять ему боль от выбитых зубов и выбрать из десен осколки от оных… Хорошо еще, что этот рыжий дурак прошлой ночью был как раз на отдыхе, а не при исполнении…
– И я его помню. Так он первый полез. А я его – это… по темечку, а не по зубам… Я даже секиру не доставал. А они на меня накинулись!
– Тем не менее, недоразумение закончилось выбитыми зубами стражника, хвала богам, что остальные были просто кабацкая теребень, пустоцветы… Но возникшие от удара «в темечко» хлопоты, но заботы – они на меня легли и ни на кого другого. Так вот, господина Хвака я помню, а девицу – отнюдь нет. Ты же один к нам вошел, пешим порядком в трактир прибыл, без свиты, без охраны, без спутников и даже без лошади. Не так ли?
Хвак растерялся. Да, трактирщик верно говорит, но…
– А… она уже здесь, вечером нашлась, сама собой. Мы с нею здесь возле стола познакомились. Ее Вишенкой звать.
– Сама собою нашлась? Тогда при чем здесь я, мой трактир? Заведение при имперской дороге, от постоялого двора до таверны включительно – по уложению всеимперскому, – неотъемлемая часть короны и державы, всяк сущий в пределах ее находится в полном обывательном праве: сударь и жрец в своем, ратник – в своем, свободный селянин и горожанин в своем, а раб – в своем. Стало быть, каждый волен знаться с кем пожелает или не знаться. Мое же дело – безукоризненно осуществлять собственное предназначение, сиречь обихаживать усталых и голодных путников, буде они подданные империи или добронамеренные гости ея. Привета и потачки нет лишь врагам, татям, беглым рабам и демонам. Вот как у нас, любезный Хвак, дела-то обстоят. Еще что-нибудь желаешь узнать?
Хвак смутился. Вроде бы, получил он ответ на все свои вопросы, но никакой душевной сытости от услышанного не прибавилось. И настаивать неловко, и отступать вроде бы как некуда… А Грибок! Он же вчера им на стол подавал, вот кто выручит!
– Это… А Грибка спросить?
– Что, не понял?
– Да Грибка бы пораспрашивать, вон того, что камыш на полу меняет! Он нам с Вишенкой еду и питье приносил, мы с ним разговаривали, я и Вишенка, может, он знает, куда она подевалась?
– Мало ли кому он вчера подавал еду и питье… Однако, будь по-твоему… Но что случилось-то? Почему ты проявляешь такую настойчивость в поисках обычной девки? Влюбился, что ли?
– Нет! То есть… Она не девка, а… Вишенка. А ищу ее потому, что она исчезла и… вместе с нею… Я не думаю, что… Но… вдруг, мало ли…
– А, понятно. Грибок! Стрекозою сюда! Вот, господин Хвак, наш постоялец, утверждает, что ты вчера подавал ему еду и питье, и что был он при этом не один, а со спутницею, по имени Вишенка. Так ли все было, отвечай?
Грибок обтер влажные руки о передник и поочередно поклонился хозяину и гостю.
– Господин Хвак – мужчина видный, в любой толпе не затрется. Кушал очень хорошо, выпивал славно, с лихостью, не хуже иного сударя, почаще бы посылали нам боги этаких желанных гостей! – Грибок обнажил в радостной улыбке остатки зубов и поклонился Хваку еще раз.
– Будем на сие надеяться, боги милостивы. Но насчет девк… Насчет спутницы. Господин Хвак утверждает, что при нем была женщина. В бусах, звать Вишенка. Что о ней скажешь, откуда она, кто такая, куда пошла?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента